CC BY
31
УДК 34 (091) (470) : 351.74 ББК 67.3
© 2018 г. П. С. Шевчук,
профессор кафедры таможенных операций и таможенного контроля Ростовского филиала
Российской таможенной академии доктор технических наук, профессор.
Тел. 8 (918) 555-59-59.
А. В. Гаврилов,
преподаватель кафедры тактико-специальной подготовки Ростовского юридического института
МВД России кандидат педагогических наук, доцент.
Тел. 8 (951) 525-46-53.
ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ТЕРРОРИЗМУ
В ИСТОРИИ РОССИИ XIX ВЕКА
Статья посвящена проблеме отношения общества к терроризму. Авторы статьи анализируют события, связанные с зарождением и произрастанием террористических течений в истории России 18 века, делая на основании этого вывод о необходимости более бескомпромиссного подхода к современной законодательной оценке преступлений, связанных с террористической деятельностью.
Ключевые слова: право, история, терроризм, Россия, Франция, общество, преступление, проблема, закон.
P. S. Shevchuk - Professor at the Department of Customs Operations and Customs Control of the Rostov branch
of the Russian Customs Academy Doctor of Engineering, professor.
A. V. Gavrilov - Lecturer at the Department of Tactical and Special Training of the Rostov Law Institute of the
Ministry of Internal Affairs of Russia PhD in Pedagogics, associate professor.
LEGALASPECTS OFTHE PROBLEM OF COUNTERACTION TO TERRORISM IN THE HISTORY
OF RUSSIA OF THE XIX CENTURY
The article is devoted to the problem of society's attitude to terrorism. The authors analyze the events associated with the origin and growth of terrorist movements in the history ofRussia of the 18th century, on the basis of this analysis, making a conclusion about the need for a more uncompromising approach to the modern legislative assessment of crimes related to terrorist activities.
Keywords: right, history, terrorism, Russia, France, society, crime),problem, law.
Терроризм определяется как противоправная политически или финансово-мотивированная деятельность, соединяющая в себе психологическую (угроза насильственных действий) и физическую (непосредственно насильственные действия - диверсии, захват заложников и др.) составляющие, осуществляемая индивидуально либо в составе преступной группы в отношении избранного объекта с целью принудить общество, государство или частное лицо (частных лиц) исполнить требования преступников.
Исторический опыт позволяет предположить, что такая трактовка вполне может соответствовать интересам представителей власти и отражать стремление оправдать деятельность, направленную на борьбу с политическими противниками. Для различных эпох эта борьба вызывает не только различные инструменты осуществления этой деятельности, но и различное толкование тер-
рористических идей одними и теми же историческими персонажами в различных обстоятельствах. Для одной обстановки эти идеи могут восхваляться и поощряться, в другой же становятся неприемлемыми и напрочь отрицаемыми.
Именно с позиций различного отношения одним и тем же лицом к идеям, исповедовавшим философию, обосновывавшую позицию оправдания терроризма, представляет определенный научный интерес отношение императрицы Екатерины II и ее окружения к представителям передовых кругов французской философии конца XIX века.
Нельзя отрицать факта, что события, имевшие место в период Французской революции, связаны с терроризмом. При этом необходимо отметить, что влияние западных философов сказывалось не только на деятельности тайных обществ в России, но и на психологии и реакции на происходящие демокра-
тические перемены со стороны российских самодержцев. Французское влияние в России было настолько сильным, что в русском обществе пользовалось популярностью подражание всему французскому.
Екатерина II сама воспитывалась на французской энциклопедической литературе, приобретя для своего «употребления» библиотеку Дидро. Более того, для своих внуков избрала в качестве воспитателя француза Лагар-та, всецело проникнутого идеями французской философии. Длительное время Екатерина вела личную переписку с Вольтером, приглашая его в воспитатели к сыну, Павлу Петровичу [2].
С французскими философами - идеологами французской революции имели тесные отношения многие русские государственные деятели той поры: князь Д. А. Голицын, бывший в то время русским послом во Франции, был большим другом Дидро, у него же достаточно времени провела княгиня Дашкова, пребывая в Париже. Бывали в гостях у Вольтера, скорее из побуждений причастности к известным европейским личностям, И. И. Шувалов и князь Юсупов. А уж произведения Вольтера расходились среди русской публики в подлинниках и переводе.
В 1789 году в Петербург пришло сообщение о взятии Бастилии. Это известие произвело настолько сильное впечатление на Екатерину, что намечавшиеся переговоры о союзе между Францией и Россией были сорваны. Императрица наотрез отказывалась вступать в отношения с революционной страной. Разрыв наступил полный, и продолжался до 1800 года, когда вновь завязались переговоры о дружбе по инициативе Наполеона Бонапарта. Рост либеральных идей во Франции, не смущавший ранее русскую элиту и окончившийся крушением монархии, привел к тому, что официальная Россия выступила на защиту французского абсолютизма и королевского правительства.
По мере того, как перед взором императрицы разворачивалась вся угрожающая покою Европы картина французского переворота, она все более принимает враждебную позицию по отношению к происходящему во Франции. Никто, по ее мнению, не имел права заносить руку на французского короля. За последние годы своей жизни Екатерина пережила сложный период, связанный с переменой взглядов. Негодование императрицы
доходило до того, что она говорила о соответствии государственным интересам деятельности некоторых членов Национального собрания, чтоб тем самым образумить остальных. Говорила она и о целесообразности армией в 10 000 пройти Францию из конца в конец, чтобы освободить ее от разбойников, восстановить монархию и монарха, изгнать обманщиков, наказать злодеев. В руках Екатерины находилась государственная власть, и от ее понимания и отношения к событиям во Франции могло меняться и официальное отношение к ним государственной машины, представленной законодательными механизмами, реагированием внешней политики и общественных отношений.
Таким образом, отношение к идеям, осуществленным во время французской революции в форме проявлений терроризма, какими являются в понимании Екатерины эти события, было в разные периоды истории неоднообразным и зависело от степени опасности для личных обстоятельств, поскольку таковыми можно считать для Екатерины незыблемость трона и монархической власти. Российская элита не только относилась терпимо к проявлениям терроризма в государстве, с которым поддерживала дружеские отношения, но и заигрывала до каких-то пор с его идеологами. Следовательно, сам по себе терроризм не являл по представлению российских властей опасности до тех пор, пока он не представлял угрозу самой этой власти. Стало быть, терроризм, как явление, и террористы, как практические исполнители, могут служить предметом манипуляций со стороны властей.
Несмотря на войну с Францией, идеи вольнодумства, направленные на изменение общественных отношений, сохранились в среде российской интеллигенции и вылились в виде протеста декабристов в 1825 году. Декабристы, как именовались участники российского оппозиционного движения второй половины 1810-х - первой половины 1820-х годов, были членами различных тайных обществ. Организованное ими восстание 14 (26) декабря 1825 года и получило название по месяцу событий. Начиная со второй половины 1810-х годов, значительная часть русской интеллигенции и дворянства считала самодержавие и крепостное право сдерживающими для дальнейшего развития страны. В их обществе имела место система взглядов, прак-
тическое воплощение которых должно было изменить устройство российской жизни.
Формированию идей будущих декабристов предшествовало: знакомство многих военных, участвовавших в походе русской армии для разгрома Наполеона, с политическими и общественными отношениями в обществе в государствах Западной Европы; влияние работ передовых писателей Эпохи просвещения: Руссо, Вольтера, Монтескье, Вейсса; а также несогласие с деятельностью императора Александра I. Несмотря на то, что взгляды декабристов были различными, но, большей частью, они оказались направлены против самодержавия и крепостного права. При этом Декабрьское движение было тесно связано с польскими тайными обществами, с которыми с 1824 года имелось соглашение о совместном восстании.
Значительным явлением с точки зрения рождения идей террористического направления можно рассматривать факт того, что появлялись они среди привилегированного класса: интеллигенции, дворянства, студенчества.
События, связанные с Декабрьским восстанием, носят, скорее всего, террористический характер. Но реакция, которую происходящее вызывало в обществе того времени, была неоднозначной. Общество раскололось на противников террора и его сторонников. Даже в среде пришедших позже, на смену «декабристам», представителей организации революционеров «Земли и воли», «Народной воли» не было единогласного отношения к действиям «товарищей» по общему делу. Так, непосредственные члены названных организаций, Г. В. Плеханов и М. Р. Попов, категорически отвергали террор, что привело после Воронежского съезда к расколу организации. Именно этот факт неоднозначного отношения общества к терроризму необходимо отметить, как дестабилизирующий все уголовно-законодательное понимание описываемых событий.
Созданная во второй половине XIX века тайная организация «Земля и Воля» была нацелена на демократические преобразования, но последовавшие перемены в ее структуре и целях привели к разделу. Часть организации стремилась изменить государственный строй и была настроена конкретно на террористическую деятельность. Одним из ярких представителей террористов являлся С. Нечаев. Нечаев был студентом университета в
Санкт-Петербурге. Он участвовал в известных истории студенческих волнениях 1868 -1869 гг. Возглавляя радикальное меньшинство, Нечаев провозгласил непримиримый и иезуитский лозунг: «Цель оправдывает средства», используемый позже многими поколениями революционеров. Этот лозунг был положен в основу «Катехизиса» революционера, служившего гимном революционному беспределу и беззаконной разнузданности. «Революционер живет в обществе, имея своей целью беспощадное его разрушение ..., он не революционер, если ему чего-то жаль в этом мире, все и вся должны быть ему ненавистны...».
С этой поры в России наступила пора терпимого, и, в некоторых обстоятельствах, одобрительного отношения к терроризму. Начало одобрительного отношения к терроризму положили неоднозначные события, в которых участниками были как представители революционно настроенных кругов, так и представители закона со стороны государства, но, в конце концов, ставшие на одну ступень лояльной оценки по отношению к совершаемым на глазах всего общества террористическим актам.
Студент Боголюбов, урожденный х. Каны-гин Ростовского уезда Екатеринославской губернии, был заключен под стражу за участие в студенческих демонстрациях в Санкт-Петербурге. Сам по себе этот факт не привлек бы внимания, если бы не последовавшие далее события. А произошло следующее: в июле 1877 года петербургский градоначальник Тре-пов приказал высечь арестованного студента Боголюбова за то, что тот не снял перед ним шапку во время посещения тюрьмы. Даже сам факт решения высечь Боголюбова может служить показательным с точки зрения достаточной зрелости демократических принципов в российском законодательстве того времени. Ведь Трепов, прежде чем принять решение о наказании арестованного студента, не будучи уверен в законности своих действий, съездил испросить разрешения на это у министра юстиции Палена, и Пален дал таковое.
Вот, как видит это Кони, будущий судья по делу, связанному с описываемым событием: «Он сам сомневался в законности своих действий и поэтому не тотчас велел высечь Боголюбова, который ему будто бы нагрубил, а поехал посоветоваться к графу Палену, найдя в Палене человека, принявшего его решение
высечь Боголюбова с восторгом, как проявление энергичной власти, и сказавшего ему, что он не только не считает это неправильным, но разрешает ему это, как министр юстиции...».
Присутствие такой осторожности со стороны градоначальника является основанием судить о том, что Трепов, наделенный достаточной властью, все же не мог поступиться законом и принял меры, чтобы заручиться разрешением министра. Значит, были основания предполагать наступление ответственности за беззаконие со стороны, прежде всего, права. И это происходит в монархическом государстве, где власть, по представлениям сегодняшним, узурпирована и принадлежит кучке имущих лиц, а остальное общество законом обделено правами.
В январе 1879 года некая Вера Засулич, учительница по профессии, явилась в приемную градоначальника Трепова. Войдя в кабинет, достала из сумочки револьвер и ранила его, немного промахнувшись, в ягодицу, желая отомстить за Боголюбова. В апреле того же года ее полностью оправдал суд присяжных. Суд проходил под председательством А. Ф. Кони, которого накануне суда Тре-пов, пострадавший от Засулич, тщательно расспрашивал о гарантиях наказания его обидчицы, на что Кони не смог дать однозначного ответа. История наделала тогда много шума, но сегодня почти забыта - точнее, забыт контекст, в котором она происходила. Вера Засулич была освобождена из-под стражи в зале суда за невиновностью. Казалось бы, восторжествовала справедливость закона. Но разве через призму прошедших лет можно ли трактовать поступок Веры Засулич иначе как преступление, не вдаваясь в процессуальные перипетии, подробно описанные председателем суда Кони в своих воспоминаниях? Все просто - Вера Засулич представляет фигуру террористки, совершившей террористический акт в отношении лица, представляющего власть, и, в то же время, не является осуждаемой не только законом, но и обществом. Необходимо сказать, что предварительно, по словам того же Кони, из следствия было тщательно вытравлено все, имевшее какой-либо политический оттенок.
Несмотря на то, что Трепов не был особенно любим в тогдашнем Петербургском обществе, так как многие считали его, возможно, не зря, причастным к махинациям и пря-
мом взяточничестве. Более того, подозревали в насилии над городскими органами самоуправления, выражавшемся в различных решениях, неприветствовавшихся в обществе. Но все же реакция на произошедшее выходила за рамки приличий. Многие даже радовались несчастью, постигшему Трепова. Даже между теми, кто по долгу службы ему подчинялся, сквозило злорадство и не выражалось сочувствия к потерпевшему. «Что ж, досталось вору за дело!» - шепотом говорили в коридорах власти.
В Вере Засулич восторженное общество Санкт-Петербурга видело современную героиню, усматривая в ее действиях абсолютно заслуживающий всякого одобрения мужественный поступок, являющий собою призыв к пробуждению общественного сознания. Хотя, конечно, были некоторые, кого пугала перспектива процветания самой идеи самосуда, которая присутствовала в действиях Засулич. Не отказывая ей в героизме, самоотверженности и патриотизме, некоторая часть общества тревожилась: а не создастся ли в результате опасный прецедент? Мнения разделились: некоторыми выражалось сочувствие, другими - неодобрение, но никто не усматривал в ней «мерзавки» и не высказывал сугубо отрицательных мнений, не обливал ее грязью в контексте домыслов, связанных с возможными ее личными мотивами по отношению к Боголюбову. Порка Боголюбова принималась, как второстепенный факт, наказание, хотя и комментировалось как грубое проявление произвола властей, но среди равнодушных и впечатлительных мнений все же главенствовало одно, определявшее большинство мыслей пристыженного общества: что же делать, чтобы подобные «засуличи» не повторялись?». И лаконичный ответ витал в воздухе: «Не сечь!».
В то же время безнаказанность Засулич за совершенный террористический акт не могла не стимулировать новые преступления подобного характера. Как продолжение героических традиций необходимо было рассматривать преступление, совершенное в мае 1878 года народником Г. Попко в соответствии с традициями времен античности, которые брали свое начало из прежних эпох. Содеянное поражало воображение: он кинжалом заколол Г. Гейкинга, адъютанта начальника Киевского губернского жандармского управления. А в августе того же года новый
подвиг: С. Степняк-Кравчинский, тоже «народник», убивает аналогичным приемом шефа жандармов Мезенцева. Как и Засулич, он безнаказанно скрывается с места убийства и прячется в Швейцарии от правосудия.
Александр II, понимая суть происходящего, реагируя на проявления симпатий со стороны общества, распоряжается, чтобы все политические убийства и подобные преступления рассматривались военными судами, а не судами присяжных. Так террористические проявления революционеров детерминировали ужесточение репрессивных мер со стороны властей.
Прошли десятилетия, менялись государи, но лояльное отношение в среде элиты общества по отношению к террористам не менялось. Общество не только терпимо относилось к лицам, планировавшим изменить государственный строй, но и к лицам, неоднократно предпринимавшим попытки убить царя.
В августе 1879 года в России появилась тайная организация «Народная воля». В Исполнительный комитет, как ее руководящий орган, вошли профессиональные революционеры. От власти основатели «Народной воли» требовали широкого спектра различных демократических реформ, прежде всего: созыва Учредительного собрания, создания такого государственного строя, при котором деятельность в народе не была бы наполнением бездонных бочек прекращения правительственного произвола, который, грубо попирая права народа, вмешивался в любые начинания демократических реформ. Террор прямо объявлялся одним их главных средств политической борьбы. 26 августа Исполнительным комитетом «Народной воли» был вынесен смертный приговор самодержцу.
Хотя в истории России Александр II остался противоречивой фигурой, все же необходимо отдать должное его стремлению к многочисленным демократическим преобразованиям. Это, прежде всего:
- реформы: земская, судебная, военная;
- вольная крестьянам;
- спасение балканских славян от турецкого ига и др.
Одновременно с этим он проявил себя гонителем студентов, участников «хождения в народ», а также довольно умеренных либералов. Боевые группы, предназначенные для исполнения принятого решения, разъехались
по различным городам, готовясь атаковать царя там, где только он мог появиться - в Одессе, Александровске, Москве. Московская группа, включавшая Михайлова, Перовскую, Гартмана, Исаева, Баранникова была ближе всех к успеху. 40-метровый подземный ход вел под полотно железной дороги из дома, купленного специально для теракта. 19 ноября мина, заложенная под полотно, сработала под поездом, проходившим мимо. Перевернулся от взрыва багажный вагон, сошло с рельсов множество вагонов. Но при этом никто не пострадал, более того, этот эшелон не был «царским». «Царский» шел следом. Однако произошедшее не могло не взбудоражить общество. Пресса отмечала искусность и тщательность организации инженерного обеспечения террористического акта. Но в листовках, выпущенных «Народной волей», отражалось свое видение произошедшего: Александр II объявляется трусливым и кровожадным тираном. Поэтому Исполком «Народной воли» призывал к непримиримой и беспощадной борьбе.
В сентябре 1879 года, в продолжение этой борьбы, в Зимний дворец устраивается некий Батышков, то ли в качестве столяра, то ли истопника. В действительности им был Степан Халтурин, сын крестьянина из Вятки, один из создателей «Северного союза русских рабочих», далее примкнувший к «Народной воле». Вот он, Халтурин, искренне считал, что царь обязательно должен погибнуть от руки представителя народа - рабочего. Комната, где располагался во время работы Халтурин, находилась в подвальном помещении дворца. А над ней - караульное помещение. Вот и таскал в подвал мимо караула Халтурин порции динамита, складывая в имевшийся в его распоряжении сундук. А когда натаскал достаточно, около трех пудов, прогремел взрыв. Произошло это 5 февраля. Но в столовую, под которой случился взрыв, царь с семьей припоздали, так как встречали гостей у входа во дворец. В результате теракта погибла часть охраны, в том числе 1 9 донских казаков, составлявших охрану царя, около пятидесяти человек получили ранения. Это покушение сделало «Народную волю» всемирно известной.
Еще два покушения на Александра II были организованы весной и летом 1880 года. Планировалось осуществить их в Одессе и Петербурге, однако теракты не состоялись.
К тому времени авторитет «Народной воли» вырос до такой степени, что появилось множество сторонников, добровольных и готовых идти на все ради идеи. Молодежь, в большой степени, готова была брать на себя бремя самых опасных преступлений. Для нужд партии собирались материальные средства в совершенно различных слоях общества. Либералы, с надеждой на послабления со стороны властей, тоже участвовали в этом, всерьез задумываясь о проекте конституции.
Обращаясь к периоду истории России конца 1870-х - начала 1880-х гг., совершенно определенно можно утверждать, что в то время в государстве появилась террористическая организация, насчитывающая около 5 000 активных членов и несколько тысяч участников - «Народная воля». Среди целей, которые ставила перед собой эта организация, одной из ключевых являлась задача, своеобразная «идея-фикс», мысль об устранении первого лица государства. В числе причин, объясняющих само существование этой идеи, можно выделить месть, как главную, но, скорее, назвать ее можно не причиной, а поводом к убийству. Иначе никакой логикой невозможно объяснить преследование императора, схожее с маниакальным.
В истории отсутствуют сослагательные наклонения, поэтому может показаться излишним поиск ошибок среди мер, принимаемых по противодействию этой деятельности. Но все-таки факт остается фактом: царь неким образом поспособствовал успеху террористов, упразднив в августе 1880 года, в самый разгар охоты на него, Третье отделение, передав его функции Департаменту государственной полиции МВД, в определенной степени снизив эффективность оперативно-разыскной деятельности.
Само по себе осуществление реорганизации в такой важный момент, с точки зрения опасности для судьбы первого лица государства, представляется несколько нелогичным, но дело вовсе не в этом. Дело в бессмысленности задуманного убийства, одобряемого в масштабе не только организации, но и самим обществом, каковым представляются многочисленные круги студенчества, интеллигенции и следовавших за ними трудящихся масс. А ведь даже в самой организации существовали противники террора, что привело к расколу на Воронежском съезде, но впоследствии корпоративная этика ли, солидарность ли, пар-
тийная дисциплина ли возобладали, но охота все же увенчалась успехом. Это произошло после состоявшегося в октябре 1880 года процесса над 16 народовольцами, завершившегося казнью одного из руководителей - Квятков-ского - и рабочего Преснякова.
Исполнительный комитет выдвинул лозунг: «Смерть тирану!». Дальнейшие события развивались молниеносно: спланировано сразу несколько вариантов нападения. Тщательно следили за всеми передвижениями царя, готовили бомбы и исполнителей. На одном из маршрутов, в подвале, была снята лавка. Под видом торговцев сыром поселили агентов. Вызвавшие подозрения у соседей новые жильцы вынуждены были встречать полицейских, пришедших для осмотра подвала. Комиссия, прозванная санитарной, во главе с генералом - инженером Мравинским - при осмотре подвала не обнаружила ни следов готовящегося преступления, ни подкопа, уже практически полностью готового, но вход в который был заставлен заполненными чем-то мешками. На самом деле мешки были наполнены землей, вынутой из подкопа. Но комиссия не посмела производить тщательный обыск, ограничившись беглым осмотром, не имея на то особого разрешения. За это генерал позже был предан военному суду. Однако было поздно, монарх был убит, хотя подкоп при этом вовсе не пригодился.
Этот факт, довольно известный историкам и обсуждаемый на протяжении третьего столетия, заслуживает того, чтобы остановить на нем внимание современной правоохранительной системы. Не решившись обследовать помещение, в котором налицо были видны следы готовящегося покушения на главу государства, «комиссия» покинула подвал. Не приняв никаких мер к тому, чтобы до конца выяснить обстоятельства происходящего, и этим подвергла опасности жизнь монарха. В то время поведение ее членов во главе с генералом расценивалось как упущение, недобросовестность, невнимательность. Но, с другой стороны, самое распространенное высказывание о причинах проявления недостаточной бдительности указывает на то, что правоохранители не решились проводить обыск, не имея на то особых полномочий. Таким образом, вероятно, что несовершенство законодательной базы не позволило до конца осуществить разыскные мероприятия, и этот случай является фактом, который вполне мо-
жет уместиться в рамки современного состояния дел, связанных с выявлением фактов подготовки террористических актов. Необходимо разделить понимание недобросовестности от понимания несовершенства права. При подготовке терактов в Москве преступниками проявлялась активность по поводу заблаговременной подготовки подвальных помещений жилых домов к взрывам, и это замечалось местными жителями, но мер по поводу обращений не принималось.
А ведь история с необыкновенной схожестью повторилась гораздо позже, на улице Гурьянова, когда участковыми по всей Москве происходила проверка всего нежилого фонда. В этом смысле отдельного внимания заслуживает факт осмотра подвала Дмитрием Кузо-вым, решившим тщательно доглядеть помещение, в котором располагался мебельный магазин в доме на Каширском шоссе, № 3. В ходе проверки участковый обнаружил большое число мешков. По словам хозяина, в них находился сахар. Участковый даже не заподозрил, что таким образом террористы прячут взрывчатку. Позже, прибыв с целью повторной проверки в этот же дом, участковый, обнаружив закрытую дверь, не стал взламывать замок. Через некоторое время в этом подвале произошел мощнейший взрыв, унесший жизни многих людей.
История повторилась вновь через полтора века. Участковый вновь не имел права взламывать закрытую дверь. И вновь назревает вопрос: в недобросовестности участкового лишь дело или все же существуют какие-то бюрократические нюансы, не позволившие ему проверить обоснованность подозрений в подготовке теракта до того, как произошел взрыв? Очевидно, что существуют проблемы законодательства, пренебречь которыми не мог участковый, и это требует вмешательства системы законотворчества.
История повторилась. Но на фоне исторических параллелей приобретают самое первостепенное значение не какие-то конкретные действия каких-то физических лиц, гораздо серьезнее проблема понимания отношения общества к процессам более глубоким, нежели какой-то разовый акт мщения. Прежде всего, отношение общества к идеям, провозглашаемым террористами. История учит: оно отнюдь не однозначно. То, что вчера считалось государственным преступлением, сегодня или завтра становится высокочтимым
подвигом гражданской доблести. Государственное преступление нередко возводится в ранг подвига, как только под него подводится определенная политическая платформа. Так было в истории во времена «народовольцев».
Общественное сознание того времени было поражено идеями терроризма, и в такой ситуации трудно ожидать даже от законопослушных представителей «фемиды» объективного взгляда на преступление, связанное с поступком не осуждаемым, а поддерживаемым обществом. Скорее всего, необходимо понимать «терроризм», как исключительно уголовное преступление. Но достичь этого возможно лишь при категорическом неприятии его, как явления со стороны общественности. В современных условиях сам терроризм стремится опровергнуть свою политическую сущность, прячась, как правило, под маской борьбы за торжество справедливости. Однозначное осуждение терроризма -вот единственный рецепт для всей законодательной и правоохранительной системы. Чтобы не возвращаться к сомнениям и разночтениям в определении уголовной сущности преступлений террористической направленности. Ужесточение наказаний, их неотвратимость, особый порядок рассмотрения дел по преступлениям, связанным с терроризмом и экстремизмом, должны лечь в основу судебного разбирательства и вынесения решений по преступлениям такого характера. А главное - создание в обществе понимания, что терроризм не имеет никакого права на оправдание. Потому что он означает беззаконие и нарушение общечеловеческих ценностей, прежде всего, прав на свободу и личную неприкосновенность, гарантированных Конституцией РФ.
Нельзя однозначно судить о причинах государственного переворота, каким явилась Великая октябрьская социалистическая революция в России. Но и нельзя отрицать того факта, что свержение действующей власти и утверждение новой, представляющей собой другой общественный строй, является классическим примером преступления террористической направленности, осуществленным в соответствии с идеями относительно небольшой группы лиц. Дальнейшие события, последовавшие вслед за революцией, привели к расколу общества и гибели на почве политических разногласий и борьбы за власть многих тысяч россиян. Фактором, способствующим
произошедшему, явилась слабость действующей власти, либеральное отношение к террористическим устремлениям небольшой группы лиц, замысливших переворот, и заигрывание с ними в демократические «забавы».
Придание государственному перевороту политического смысла и оттенков стремления к демократическим переменам позволило перевернуть в общественном сознании понимание этого преступления как уголовного. Дальнейшее развитие обозначенных тенденций выразилось в героизации террористических актов, выразившейся в прославлении преступных действий. До сих пор улицы городов носят имена героев революции, более того -имена лиц, совершавших преступления, в результате которых погибли ни в чем неповинные граждане. Так, взрыв, совершенный Степаном Халтуриным в Зимнем дворце, направленный против монарха, привел к гибели охранявших дворец донских казаков и части прислуги. Царь при этом не пострадал. Но имя Халтурина сохраняется в истории - в названии одного из переулков в центре Ростова-на-Дону. И таких примеров немало.
Литература
1. Васильев Г. Г. и др. Краткий философский словарь / под ред. А. П. Алексеева, 2-е изд. М., 2015.
2. Отечественная война 1812 г. и русское общество. М., 1912.
3. Попов М. Р. Записки землевольца. М., 1933.
4. Доклад о работе ВЦИК и Совнаркома». Петроград, 1920.
Подвести итог обсуждения исторических аспектов терроризма в истории российского государства можно показательными, с точки зрения отношений между феноменом терроризма и законом, словами В. И. Ленина в дополнениях к проекту вводного закона к УК РСФСР и письма Д. И. Курскому: «По-моему, надо расширить применение расстрела (с заменой высылки за границу); открыто выставить принципиальное и политически правдивое положение, мотивирующее суть и оправдание террора, его необходимость, его пределы. Суд должен не устранить террор, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас».
Вот, как можно, с точки зрения вождя пролетариата, рассматривать проблему соотношения преступления и закона. Если преступление вызывает у части общества осуждение, как безнравственное и нелегитимное с точки зрения права, то необходимо привести в соответствие саму мораль. А осуществить это легко - придав преступлению статус оправдываемого законом.
Bibliography
1. Vasiliev G. G. and others. A brief philosophical dictionary / ed. A. P. Alekseev, 2 nd ed. M., 2015.
2. Patriotic war of 1812 and Russian society. Moscow, 1912.
3. Popov M. R. Notes of the earthquake. Moscow, 1933.
4. Report on the work of the All-Russian Central Executive Committee and the Council of People's Commissars. Petrograd, 1920.
