CC BY
134
УДК 947
Н. А. Володина
СТАНОВЛЕНИЕ И СТРУКТУРА СОВЕТСКОЙ СИСТЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ
В статье на основе архивных документов, материалов периодической печати и воспоминаний современников автор анализирует условия и причины создания советской системы политического контроля и ее основные структурные элементы, к важнейшим из которых относятся цензура, средства массовой информации (для изучаемого периода - в основном газеты и радио), институты образования и культуры, искусство, пропаганда и агитация.
В периоды общественных преобразований, до сего времени не завершенных в России, решается вопрос о поиске моделей жизнеустройства, и только глубокий, тщательный и всесторонний анализ специфики российской истории позволит устранить дестабилизирующие общество и политику факторы, а также определить место России в современном мировом сообществе. Суть исторического развития России ХХ в. составляет ее переход из аграрной в индустриальную страну. В связи с этим становление и развитие в России сталинской модели государственности с присущей ей системой политического контроля является одной из актуальных проблем в зарубежной и отечественной историографии.
Опыт человечества уже позволяет анализировать объективные и субъективные причины создания системы политического контроля, ее специфические черты, особенности и закономерности функционирования. Интенсификации процесса становления политического контроля способствовал технический прогресс, позволивший максимально для того времени расширить рамки информационного пространства. В прошлом столетии в связи с распространением средств массовой коммуникации произошло превращение общества в информационное, что создало максимально благоприятные условия для политического контроля. Благодаря этому полное подчинение всех сфер жизни общества достигается не только и не столько путем насилия, сколько опорой и манипуляцией с представлениями и образами, уходящими своими корнями в далекое прошлое. В XX в. влияние масс на социально-политические процессы заметно усиливается. В свою очередь, со стороны власти это вызывает стремление контролировать и максимально использовать это влияние. В связи с этим существенно возрастает интерес к способам политического контроля, манипуляции массовым сознанием, т.е. к оказанию на него воздействия с целью изменения системы ценностей, взглядов и т.д.
Кроме того, специфику советской системы политического контроля определяли, во-первых, острый национальный вопрос, во-вторых, необходимость подавления сильных сепаратистских тенденций.
Впервые термин «политический контроль» появляется в конце 1920-х гг.: «.. .отдельные случаи не дают оснований для пересмотра ленинской политики использования буржуазных специалистов для социалистического строительства. В то же время не должно быть безграничного доверия к людям чуждым по классу и по идеологии. Здоровый деловой политический контроль должен быть необходимым условием, гарантирующим от возможного сознательного и бессознательного вредительства» [1]. Политический контроль как целена-
правленное влияние государства на все сферы общественной жизни и личную жизнь граждан является неотъемлемой характеристикой любого государства - важен вопрос о его методах, формах и масштабах.
Система политического контроля представляет собой совокупность его элементов, форм и методов, определяемых и контролируемых государством с целью воздействия на массовое сознание и контроля за поведением индивида на предмет соответствия идеологическим канонам.
В результате революции 1917 г. изменился характер власти, и она сосредоточилась преимущественно в руках одной партии. Практически сразу же стали формироваться или получили новое содержание основные элементы (институты) системы политического контроля: цензура, средства массовой информации, образование, пропаганда и агитация, культура и искусство.
Государство не могло существовать без информационной диктатуры, важнейшей частью которой являлась цензура.
Уже 6 ноября 1917 г. в своем выступлении на заседании ВЦИК по вопросу об арестованных и о свободе печати Сталин предложил принять резолюцию, в которой говорилось: «.освобождение всех без исключения арестованных по политическим делам и свобода печати (всей печати) - эти условия неприемлемы» [2]. Главной задачей всей информационной диктатуры, и цензуры в частности, было лишение граждан возможности соотносить официальные мифы и реальность. Советские граждане не имели возможности знать о реальном состоянии дел в мире. 31 декабря 1919 г. был рассмотрен проект постановления ЦК о цензуре материалов на внешнеполитические темы, в котором, в частности, говорилось: «На главных редакторов каждой газеты и на ответственного редактора «Роста» возлагается обязанность цензурирования всего, касающегося внешней политики, кроме материалов Ино-роста и Радио-Вестника, подлежащих цензуре НКИД. Наиболее строгою должна быть цензура речей известных советских деятелей и передовиц. ... Редактора газет и ответственный редактор «Роста», если желают, могут присылать материалы на просмотр НКИД, и в таком случае с них снимается ответственность за цензурирование» [3].
В начале 1923 г. для объединения всех видов цензуры печатных произведений было учреждено Главное Управление по делам литературы и издательства (Главлит) при Наркомпросе и его местные органы при губернских отделах народного образования. На Главлит и его местные органы возлагались: «предварительный просмотр всех предназначенных к опубликованию или распространению произведений, выдача разрешений на право издания отдельных произведений, а равно органов печати. составление списков, произведений печати, запрещенных к продаже и распространению, издание правил, распоряжений и инструкций по делам печати, обязательных для всех органов печати, типографий, библиотек и книжных магазинов». Специально оговаривалось, что «Главное Управление по делам литературы и издательства и его органы воспрещают издание и распространение произведений: содержащих агитацию против советской власти; разглашающих военные тайны республики; возбуждающих общественное мнение путем сообщения ложных сведений; носящих порнографический характер». Одновременно «издания Коминтерна, ЦК РКП(б), Губкома РКП/б и вся вообще партийная коммунистическая печать. освобождаются от цензуры» [4].
Постоянной темой для обсуждений и принятия соответствующих решений Политбюро был вопрос о цензуре информации на внешнеполитические темы. 16 октября 1919 г. Чичерин писал Ленину о цензуре: «Мне и тов. Карахану брать на себя всю цензуру нет физической возможности, а компетентных цензоров мы не имеем. Сами ответственные редактора несомненно компетентнее тех лиц, которых можно было бы найти в качестве цензоров» [5]. 7 марта 1929 г. в постановлении Политбюро Кривницкому и Литвинову будет поручено «. принять решительные меры для согласования с НКИД публикуемых в газетах и журналах статей, заметок, карикатур и т.п., касающихся личного состава дипломатического корпуса» [6].
Другим определяющим элементом информационной диктатуры являлись средства массовой информации, которые в изучаемый период рассматривались исключительно как выразители официальной идеологии. В ХХ в. благодаря научно-техническому прогрессу широкие слои населения получили доступ к информации, стали возможными ее передача на значительные расстояния и массовое тиражирование. Информационная функция, которую выполняют средства массовой информации, становится отнюдь не приоритетной. Первоочередное значение приобретает способность средств массовой информации влиять на сознание масс, внедряя определенные идеи, мифы, установки и ценности. Пресса становится эффективным «орудием борьбы за лучшее будущее» [7]. Наиболее распространенными СМИ в период становления советской системы политического контроля были радио и печать, первостепенной задачей которой было обеспечение охвата максимально широких слоев населения средствами массовой информации, ведь «сила большевистской печати заключается, прежде всего, в ее массовости» [8]. Вопросы распространения, а также увеличения тиражей попадали под контроль партийных органов. Для каждого района спускались контрольные цифры распространения газет и журналов. Местные партийные организации обязаны были пристально следить за распространением как центральных, так и местных изданий. 25 августа 1928 г. редакция газеты «Правда» обратилась ко всем обкомам, губ-комам, окружкомам, укомам и райкомам ВКП(б) со следующим призывом: «Все парторганизации должны сейчас помогать печати больше, чем они это делали до сих пор. В частности, парторганизации должны уделить больше внимания центральному органу нашей партии «Правде» [9].
Воздействие пропаганды многократно усиливалось путем навязчивого повторения. Одни и те же материалы последовательно дублировались центральной, областной и районной печатью. Тот факт, что с помощью многократного повторения в прессе удавалось добиться внедрения необходимых власти идей и установок, в принципе, никогда не скрывался. Еще в 1923 г. «Правда» писала: «В каждый данный момент наша пресса с особой яркостью выдвигает основные лозунги, узловые пункты, ударные точки и бьет в них настойчиво, упорно, систематически, - «надоедливо», - как говорят наши враги. Да, наши книжки, газеты, листовки «вбивают» в головы массы немногие, но основные, «узловые» формулы и лозунги» [10]. Этот метод продемонстрировал свою высокую эффективность. Посетивший в 1936 г. Советский Союз Андре Жид отметил: «Когда ты говоришь с каким-нибудь русским, ты говоришь словно со всеми сразу. Не то, чтобы он буквально следовал каждому указанию, но в силу обстоятельств отличаться от других он просто не может» [11].
Однако, несмотря на все усилия советской пропаганды, несоответствие между откровенно пропагандистским содержанием значительного большинства публикаций и реальной жизнью вызывали сомнения в достоверности информации. Кроме того, прослеживалась и неудовлетворенность качеством печатной продукции. «Господи, как бездарна и лжива пресса», - писал
В. И. Вернадский в своем дневнике [12].
Студент Пензенского лесотехнического техникума Баранов заявлял, что «печать есть одна лишь ложь, в ней правды не пишут» [13].
Успешное функционирование системы политического контроля невозможно без образования и воспитания, которые были наполнены соответствующим идеологическим содержанием. Основной задачей «всего социалистического переворота» В. И. Ленин считал воспитание масс [14] и говорил о том, что школа не может находиться «вне политики». Школа должна быть «связана органически со всей борьбой и со всеми процессами строительства нового коммунистического общества» [15]. Развитие системы народного образования было признано советской властью одним из приоритетных направлений. Важнейшими мероприятиями, по словам А. С. Бубнова, должны были стать «всеобщее обязательное начальное обучение, ликвидация неграмотности и малограмотности и массовая организация дошкольного воспитания» [16]. Результатом государственной политики, проводимой в сфере народного образования, стало появление в стране широкой сети воспитательных и образовательных учреждений, от дошкольных до высших учебных заведений, а также кружков ликбеза с предельно идеологизированной системой образования. Уже в годы первой пятилетки в Средневолжском крае количество учебных заведений выросло до 17 вузов и втузов, в которых обучалось 7 тыс. студентов, насчитывалось 142 техникума с 43 тыс. учащихся [17]. Только на территории Пензенской области, образованной в 1939 г., число общеобразовательных школ всех видов увеличилось с 1635 в 1914-1915 гг. до 1856 к началу войны [18]. Это позволяло власти, осуществляя политический контроль, непосредственно участвовать в процессе формирования личности. Всеобщая, пусть и элементарная, грамотность должна была обеспечить охват максимально широких слоев населения процессом политического контроля, поскольку обеспечивала для них доступ к информации, основным носителем которой являлась печатная продукция.
Советская система народного образования как один из основных институтов политического контроля была безальтернативна. Благодаря этому стало возможным формирование единообразия восприятия, отсутствие критического мышления и инакомыслия, навязывание определенных моделей поведения. Действительно, к 1930-м гг. была осуществлена частичная подмена образования политическим воспитанием. В советской школе «исключительно важное значение приобретает выдержанное коммунистическое воспитание» [19]. Газета «Правда», отмечая особую важность этого направления в работе советской школы, подчеркивала, что «коммунистическая прививка в детстве даст прочную зарядку на всю жизнь» [20]. Именно политико-воспитательная работа в среде учащейся молодежи «должна сыграть громадную роль для укрепления и развития кадров, которые будут строить бесклассовое социалистическое общество» [21]. По мнению М. Горького, «в нашей стране воспитывать - значит революционизировать» [22].
Недопустимым явлением считался отход от установленной программы, любое проявление инакомыслия. Особенно это относилось к общественным дисциплинам. Здесь от преподавателей требовалось особо строгое следование программам. В Кооперативном техникуме в 1933 г. «в процессе преподавания истории ВКП(б)» были выявлены «грубые отклонения от программы и протаскивание троцкистской контрабанды. Преподаватель истории ВКП(б)... старается смазать сущность большевизма, дать историю партии в извращенном виде» [23].
Другим важнейшим элементом системы политического контроля были пропаганда и агитация.
Была создана сеть начального политпросвещения. К началу 1930-х гг., например, в Пензе было организовано 59 школ политграмоты сокращенного типа [24]. В 1939 г. в Пензенской области было 1200 кружков по изучению марксизма-ленинизма [25].
Государство держало огромный штат специалистов, постоянно перебрасывая их с места на место, реорганизуя отделы, отвечавшие за идеологию. Вначале центрами руководства идеологической работой были агитотделы обкомов, горкомов, райкомов партии, непосредственно руководимые Агитпропом ЦК ВКП(б). В январе 1930 г. в ЦК были созданы отдел культуры и пропаганды - культпроп и отдел агитации и массовых кампаний. Соответственно, культпропы были созданы в обкомах, горкомах, райкомах.
В 1934 г. по указанию ЦК были реорганизованы культпропы в крайкомах и обкомах партии. Вместо шести секторов создавались инструкторские группы в соответствии с основными отраслями работы - народного образования, партийного просвещения, печати, здравоохранения [26]. Каждый инструктор был прикреплен к определенным районам и проводил в них работу по своей отрасли. В помощь инструкторам был учрежден институт внештатных инструкторов.
Уже в 1935 г. на основании постановления ЦК ВКП(б) «О пропагандистской работе в ближайшее время» [27] в средневолжских обкомах партии вместо культпропа были созданы три отдела: партийной пропаганды, агитации и печати; школ и вузов; культпросветработы. После постановления ЦК ВКП(б) «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)» единые отделы пропаганды и агитации были созданы во всех горкомах и райкомах партии и комсомола Поволжья. Ведь в постановлении говорилось, что основным недостатком партийной пропаганды является отсутствие необходимой централизации руководства ею. «Одной из основных причин раздувания кружковой работы и устной пропаганды вообще, в ущерб пропаганде через печать, явился вредный разрыв в организации печатной и устной пропаганды, нашедшей свое выражение в раздельном существовании отделов пропаганды и отделов печати». В райкомах выделялись специальные организаторы групп агитации. Для подготовки индивидуальных агитаторов создавались комиссии по использованию отпусков из работников аппарата райкома, общества «Культсмычка», профорганов на предприятиях Поволжья: из рабочих-отпускников, проводивших свой отпуск в деревне, готовили индивидуальных агитаторов.
После постановления ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 г. «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством» на
постоянную работу в деревни только Среднего Поволжья было направлено 520 «политически грамотных и опытных работников» [28]. Кроме того, по решению президиума ВЦИК в том же году из членов районных и городских советов - рабочих Москвы и Московской области на постоянную работу в тот же регион было командировано еще 1000 человек. Правда, уровень самих пропагандистов зачастую был весьма низок.
С зимы 1932 г. в Среднем Поволжье стали создаваться по типу института Красной профессуры, появившегося в 1931 г., институты марксизма-ленинизма, которые должны были стать «партийной школой по подготовке теоретических кадров» [29]. Слушатели этих институтов были своеобразной «ударной силой» при проведении всевозможных политических кампаний, отражающих социально-конфронтационную направленность в деятельности властей - «в борьбе против буржуазии и меньшевистско-эсеровской теории; и против группы матерых буржуазных историков, стремившихся сохранить на советской почве милюков-ско-платоновскую историографию; и против бухаринских теорий в политэкономии; и против меньшевиствующего идеализма и механистов в философии. Они неустанно разоблачали и изгоняли из своей среды гнилые антипартийные элементы, всяких троцкистов и правооппортунистических выродков». [30]. Это видно из материалов периодических проверок состояния пропагандистских кадров и постановлений ЦК по работе с кадрами. Кадры идеологических работников подвергались постоянной «перетряске»: «В Куйбышевской организации проверка выявила по г. Ульяновску значительную часть курсантов по пропагандистской работе - непригодных для пропработы» [31].
В сеть партийного просвещения вовлекались не только коммунисты, но и беспартийные. Так, в Пензенском районе в 1931 г. марксизм-ленинизм изучали 1553 беспартийных, в 1933 г. - в полтора раза больше [32]. Сеть партийного просвещения росла с каждым годом: например, в 1928-1929 гг. в Пензенском округе работало 89 партшкол и кружков в городе, в деревне -178; в следующем году - соответственно, 135 и 190 [33].
Культура и искусство также представляли собой немаловажные элементы системы политического контроля.
Еще в 1904 г. появилась работа А. В. Луначарского «Основы позитивной эстетики», которую с полным основанием можно считать первым и наиболее честным наброском «ведущего метода социалистической культуры». А в следующем году появляется работа В. И. Ленина «Партийная организация и партийная литература», которая стала основой всей культурной политики в Советской России.
Культуру большевики изначально рассматривали как один из институтов политического контроля. Так, Ленин считал, что «главное предназначение искусства - в развитии лучших образцов, традиций, результатов существующей культуры с точки зрения мировоззрения марксизма и условий жизни и борьбы пролетариата в эпоху диктатуры» [30].
Некоторые постулаты эстетики соцреализма были заложены еще Л. Троцким, начавшим советскую традицию подхода к художественным явлениям не с эстетической, а с политической точки зрения [34]. В этой концепции классовое всегда превалирует над общечеловеческим и индивидуальным, а художественное сознание есть разновидность политического. В середине 1920-х гг. прошел ряд дискуссий, и были приняты решения, определяющие отношение власти к искусству. В мае 1924 г. были одобрены резо-
люции Отдела печати ЦК и XIII съезда партии. 18 июня 1925 г. - резолюция ЦК «О партийной политике в области художественной литературы». В ней провозглашалось, что «партия в целом отнюдь не может связать себя приверженностью к какому-либо направлению в области литературной формы». ЦК высказывался «за свободное соревнование различных группировок и течений в данной области» [35].
Однако, осудив пролетарских писателей за их высокомерие, бестактность, нетерпимость, власть, в итоге, встала на их сторону, отвергая принцип невмешательства в искусство. В том же 1925 г. на встрече с советской интеллигенцией Н. Бухарин откровенно заявил: «Нам необходимо, чтобы кадры интеллигенции были натренированы идеологически на определенный манер. Да, мы будем штамповать интеллигентов, будем вырабатывать их как на фабрике» [36].
А. И. Назаров, председатель Комитета по делам искусства при СНК СССР, говорил: «В условиях советского социалистического строя искусство впервые за всю его многовековую историю стало объектом государственного строительства и государственной политики» [37].
Партийное, коллективное, руководство искусством осуществлялось и в 1920-х гг. Так, во второй половине 1920-х гг. появилась новая форма этого руководства - театральные художественно-политические советы (ХПС). В их состав вошли представители партийных и комсомольских органов. В 1928 г. при Агитпропе ЦК ВКП(б) состоялось совещание членов ХПС, где было сказано, что ХПС должны стать органами контроля и обязаны отвечать за политическую линию, за политическое содержание театра [38].
Единый метод, провозглашенный властью, назывался социалистическим, но это, скорее, относилось не к искусству, а к пропаганде - «никто ведь не может отличить социалистически изваянную ногу от империалистически изваянной ноги» [39]. Официально название метода было утверждено постановлением ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1932 г. - «О перестройке литературнохудожественных организаций»: «Социалистический реализм требует от художника правдивого изображения действительности в ее революционном развитии. При этом правдивость и конкретность художественного изображения действительности должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся в духе социализма» [40].
Большевики всегда считали культуру и образование «третьим фронтом», отдавая приоритет политике и экономике, а потом выделяя ассигнования на образование. Обвинять их в этом нельзя - подобная политика объясняется в основном объективными причинами, но, несмотря на то, что, на первый взгляд, культура была на периферии интересов власти, основное внимание уделяла экономике и «классовой борьбе», тем не менее, партия весьма внимательно следила за культурной жизнью и использовала в целях политического контроля.
Произошла аппаратизация культуры - аппарат руководил тем, какие идеи должны продуцироваться, а какие не должны, и, наконец, власти довели до конца борьбу со всеми стилями и тенденциями в искусстве, объявляя их реакционными [41].
Монополия воспитания и пропаганды в тоталитарном государстве предполагает, что и культура становится средством политического контроля.
Таким образом, с первых дней существования советской власти начала складываться система политического контроля, основными элементами которой были цензура, СМИ, институты образования и культуры, искусство.
Список литературы
1. СОГАСПИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 125. Л. 16.
2. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 937. Л. 6.
3. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 24. Л. 4, 4 об.
4. ГАПО. Ф.р.-2. Оп. 1. Д. 1583. Л. 33-34.
5. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 313. Л. 3, 3 об.
6. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 772. Л. 13.
7. Под знаменем ленинизма. - 1927. - № 18. - С. 5.
8. Сталинское знамя. - 1939. - 5 мая.
9. ГАПО. Ф. 54. Оп. 1. Д. 160. Л. 64.
10. Щербинин, А. И. «С картинки в твоем букваре», или Аз, Веди, Глагол, Мыслите и Живете тоталитарной индоктринации / А. И. Щербинин // Полис. - 1999. -№ 1. - С. 134.
11. Жид, А. Возвращение из СССР / А. Жид // Два взгляда из-за рубежа. - М. : Политиздат, 1990. - С. 78.
12. Вернадский, В. И. Дневник 1938 года / В. И. Вернадский // Дружба народов. -№ 3. - С. 244.
13. ГАПО. Ф. 37. Оп. 1. Д. 510. Л. 85.
14. Ленин В. И. Полн. собр. соч. - Т. 31. - С. 340.
15. Социалистический штурм. - 1933. - 26 января.
16. Известия. - 1933. - 3 февраля.
17. Коммунист. - 1932. - № 1-2. - С. 19-22.
18. Пензенская область в цифрах и фактах. - Саратов : Приволжское кн. изд-во, 1977. -
С. 124.
19. КПСС в резолюциях. Т. 5. - С. 357.
20. Правда. - 1936. - 7 апреля.
21. Большевик. - 1935. - № 12. - С. 57.
22. Г орький, М. Собр. соч. : в 30 т. / М. Горький. - М., 1953. - Т. 27. - С. 97.
23. ГАПО. Ф. 37. Оп. 1. Д. 384. Л. 10-11.
24. ГАПО. Ф. 1381. Оп. 1. Д. 11. Л. 17.
25. ГАПО. Ф. 148. Оп. 1. Д. 580. Л. 3-4.
26. ГАПО. Ф. 37. Оп. 1. Д. 349. Л. 59.
27. О пропагандистской работе в ближайшее время // Правда. - 1935. - 14 июня.
28. Отчет Средне-Волжского крайкома второй партийной конференции. - Самара, 1930. - С. 187.
29. Институты марксизма-ленинизма // Красный библиотекарь. - 1932. - № 4. - С. 12.
30. Стецкий, А. И. Об институтах красной профессуры / А. И. Стецкий // Большевик. - 1935. - № 23-24. - С. 54.
31. Неграмотные пропагандисты // Большевик. - 1935. - № 3. - С. 4.
32. Справочник к отчетному докладу горкома ВКП(б) на VI Пензенской городской партконференции. - Пенза, 1934. - С. 9.
33. Материалы к отчету окружного комитета и окружной контрольной комиссии ВКП(б) II окружной партконференции. - Пенза, 1930. - С. 19.
34. Троцкий, Л. Д. Литература и революция / Л. Д. Троцкий. - М., 1991.
35. О партийной и советской печати : сборник документов. - М., 1954. - С. 346.
36. Бухарин, Н. И. Судьбы современной интеллигенции / Н. И. Бухарин. - М., 1925. - С. 27.
37. Советская культура : сборник речей и выступлений советских и партийных деятелей. - М., 1939. - С. 78.
38. Театральные художественно-политические советы // Коммунистическая революция. - 1928. - № 23-24. - С. 133.
39. Олеша, Ю. Тема интеллигента / Ю. Олеша // Стройка. - 1930. - № 3. - С. 43.
40. Первый Всесоюзный съезд советских писателей. 1934. Стенографический отчет. -М., 1990. - С. 272.
41. Эренбург, И. Люди. Годы. Жизнь / И. Эренбург. - М., 1990. - Т. 3.
