CC BY
0
УДК 342.1;321.01
ао1: 10.21685/2072-3016-2024-2-8
СССР: механизм конституирования федеративного государства,
1922-1924 гг.
О. А. Беркетова
Пензенский государственный университет, Пенза, Россия о .Ъегке1о^'а@уаМех. ги
Аннотация. Актуальность и цели. В последнее время ученые обратили внимание на структурирование процесса федерализации, выделяя среди прочих этапов момент конституирования федеративного государства. По мнению автора, в него следует включать не только разработку федеративной конституции и (или) договора, но и формирование новых органов власти. Данный подход реализуется в работе на примере создания СССР в 1922-1924 гг., ставшего первой в истории социалистической федерацией. Задача исследования - провести инвентаризацию имеющегося материала, устранить сомнения в определении хронологических рамок и уточнить характер имевшего место исторического процесса. Материалы и методы. Исследование выполнено с широким использованием документов и научных публикаций. Ключевое значение имеют стенограммы XII съезда РКП(б) в апреле 1923 г. и Четвертого совещания в ЦК РКП(б) в июне 1923 г. Для анализа материалов используются методы сравнения и исторической реконструкции. Результаты. Определяя начальную дату конституирования, автор исходил из того, что весной 1922 г., возможно, приходит только осознание необходимости создания более формализованного союза советских республик, но сами практические действия относятся только к августу - октябрю 1922 г. Автор полагает, что дата сентябрь 1922 г. является более оптимальной, поскольку в это время происходит столкновение двух полярных точек зрения И. В. Сталина и В. И. Ленина, из которого в силу интеллектуального и организационного авторитета победителем выходит последний. В последующий период времени вплоть до 30 декабря 1922 г. осуществляется идеологическое оформление федеративного договора на фоне скандального для партии большевиков «Грузинского дела». Попытка бунта со стороны старых грузинских революционеров, зараженных манией грузинского этнократизма, имела мало шансов на успех, но сигнализировала руководству РКП(б) об активизировавшихся национальных уклонах. Эти уклоны проявляли себя и в других частях формирующегося СССР - на Украине в настойчиво-полускрытой форме получить как можно больше полномочий от центра и на территориях с преимущественно мусульманским составом населения в виде вариаций доктрины пантюркизма. Поэтому руководство РКП(б) посчитало необходимым обсудить национальный вопрос и после 30 декабря 1922 г. - на XII съезде РКП(б) и на Четвертом совещании ЦК РКП(б). Более того, происходило параллельно с этим и уточнение полномочий органов нового союзного государства и их формирование. Сам И. В. Сталин сделал жест доброй воли в отношении республик, ратуя за организацию второй палаты во Всесоюзном ЦИК, построенной на представительстве этносов. Выводы. Завершением конституирования стало одобрение Конституции СССР на II сессии ЦИК СССР 6 июля 1923 г., окончательное формирование органов власти
© Беркетова О. А., 2024. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
во второй половине 1923 г. и принятие конституционного документа самым высшим органом власти - II Съездом Советов 31 декабря 1924 г. Таким образом, весь процесс оказался в нашей стране более сложным, чем по другую сторону Атлантического океана. Это было связано с тем, что исторические ставки были значительно выше и требовали изначально серьезной централизации.
Ключевые слова: конституирование федеративного государства, создание СССР, ленинский план федерализации, сталинский план автономизации, XII Съезд РКП(б), Четвертое совещание в ЦК РКП(б)
Для цитирования: Беркетова О. А. СССР: механизм конституирования федеративного государства, 1922-1924 гг. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2024. № 2. С. 95-108. doi: 10.21685/2072-3016-2024-2-8
USSR: mechanism for constituting a federal state, 1922-1924
O.A. Berketova
Penza State University, Penza, Russia o .berketowa@yandex. ru
Abstract. Background. Recently, scientists have paid attention to the structuring of the federalization process, highlighting among other stages the moment of constituting a federal state. According to the author, it should include not only the development of a federal Constitution and (or) Treaty, but also the formation of new government bodies. This approach is implemented in the article using the example of the creation of the USSR in 1922-1924, which became the first socialist federation in history. The purpose of the study is to conduct an inventory of the available material, eliminate doubts in determining the chronological framework and clarify the nature of the historical process that took place. Materials and methods. The article was written with extensive use of documents and scientific publications. Of key importance are the transcripts of the 12th Congress of the RCP(b) in April 1923 and the Fourth Meeting of the Central Committee of the RCP(b) in June 1923. The method of comparison and historical reconstruction is used to analyze the materials. Results. When determining the initial date of constitution, the author proceeded from the fact that in the spring of 1922, perhaps, only the awareness of the need to create a more formalized union of Soviet republics came, but the practical actions themselves relate only to August - October 1922. The author believes that the date is September 1922 is more optimal, since at this time there is a collision between the two polar points of view of I.V. Stalin and V.I. Lenin, from which, due to intellectual and organizational authority, the latter emerges as the winner. In the subsequent period of time, until December 30, 1922, the ideological formalization of the federal Treaty was carried out against the backdrop of the "Georgian Affair", which was scandalous for the Bolshevik Party. An attempt at rebellion by old Georgian revolutionaries, infected with the mania of Georgian ethnocratism, had little chance of success, but signaled to the leadership of the RCP(b) about intensified national deviations. These deviations also manifested themselves in other parts of the emerging USSR - in Ukraine, in a persistent, semi-hidden form, to obtain as much power as possible from the center, and in territories with a predominantly Muslim population in the form of variations of the doctrine of pan-Turkism. Therefore, the leadership of the RCP(b) considered it necessary to discuss the national question after December 30, 1922 - at the 12th Congress of the RCP(b) and at the Fourth Meeting of the Central Committee of the
RCP(b). Moreover, in parallel with this, the powers of the bodies of the new union state were clarified and their formation took place. J.V. Stalin himself made a gesture of goodwill towards the republics, advocating the organization of a second chamber in the AllUnion Central Executive Committee, built on the representation of ethnic groups. Conclusions. The completion of the constitution was the approval of the Constitution of the USSR at the 2nd session of the Central Executive Committee of the USSR, on July 6, 1923, the final formation of government bodies in the second half of 1923 and the adoption of the constitutional document by the highest authority - the 2nd Congress of Soviets on December 31, 1924. Thus, the entire process turned out to be more difficult in our country than on the other side of the Atlantic Ocean. This was due to the fact that historical rates were much higher and initially required serious centralization.
Keywords: constitution of a federal state, creation of the USSR, Lenin's federalization plan, Stalin's plan for autonomy, the 12th Congress of the RCP(b), Fourth Meeting of the Central Committee of the RCP(b)
For citation: Berketova O.A. USSR: mechanism for constituting a federal state, 1922-1924.
Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Obshchestvennye nauki = University proceedings. Volga region. Social sciences. 2024;(2):95-108. (In Russ.). doi: 10.21685/2072-3016-2024-2-8
Конституирование федеративного государства - завершающий этап длительного процесса его создания, и ему предшествует, как правило, более долгий этап протофедерализации. И. Н. Ившина предлагает включать в последний предпосылки и причины возникновения федерации вместе с учреждением и апробацией отдельных институтов нового государственного устройства «до момента конституционного оформления федеративных отношений» [1, с. 171]. Однако как быть с формированием органов власти, которые обычно организуются после принятия конституции или федеративного договора и логично укладываются в единую схему федерализации? Неужели юридический догматизм или, мягче говоря, конституционные условности должны преобладать над здравым смыслом? Еще одна, более существенная нестыковка - это введение предпосылок и причин складывания федерации в рамки протофедерализации. Признаем, что причины и тем более предпосылки - это явления весьма и весьма длительные, не одинаковые по срокам для разных стран. Поэтому мы разделяем точку зрения А. Д. Гулякова, что «предпосылки как факторы долговременного действия должны предшествовать протофедерализму [или протофедерализации - авт.], они запускают механизм всего процесса. Что касается причин, то здесь, видимо, какие-то из них по времени могут совпадать с непосредственной подготовкой к федерализации, а какие-то - нет» [2, с. 34].
На евразийских просторах бывшей Российской империи завершающая стадия федерализации начинает развертываться в 1922 г. При этом указать более точно месяц представляется сложным. Мы сразу отвергаем в качестве начальной даты весну, когда шла подготовка к Генуэзской конференции, потребовавшая согласованной позиции всех советских республик в переговорах с Германией. Тогда осуществление контактов было поручено РСФСР, но это
рассматривалось как разовое мероприятие. Необходимость консолидации начинает осознаваться более остро, но практических действий не предпринимается вплоть до конца лета.
Более убедительно в качестве точки отсчета выглядит начало августа, когда 11 августа создается Комиссия во главе с И. В. Сталиным по поводу переформатирования государственного устройства. В ее состав вошли видные партийные деятели В. Куйбышев, В. М. Молотов, Г. К. Орджоникидзе, Г. Я. Сокольников, волюнтарист-националист Х. Г. Раковский, представители национальных республик - Агамалы-Оглы (Азербайджан), Мясников (Армения), Червяков (Белоруссия), Петровский (Украина), П. Г. Мдивани (Грузия), Н. М. Янсон (ДРВ), Ф. Ходжаев (Бухара), А. Ходжаев (Хива).
Однако все же основные события развертывались в сентябре. 10 сентября 1922 г. впервые озвучивается проект автономизации И. В. Сталина, предусматривавший вхождение всех республик в состав РСФСР. Проект вызывает несогласие со стороны ЦК большевиков Украины и Грузии, и эта позиция доводится до встревоженного В. И. Ленина. Последний в свою очередь пишет 26 сентября письмо Л. Б. Каменеву для передачи другим членам Политбюро. В. И. Ленин в нем указывает, что «Сталин немного имеет устремление торопиться», оговариваясь, что последний уже согласился на уступку: «...мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, "Союз Советских Республик Европы и Азии"». Партийный вождь уточнял: «Важно, чтобы мы не давали пищи "независимцам", не уничтожали их независимости, а создавали еще новый этаж, федерацию равноправных республик» [2, с. 297-299].
Таким образом складывается некое подобие федеративно устанавливающей дискуссии. Мы говорим о подобии дискуссии ввиду того, что здесь максимально использовался властно-авторитарный ракурс - вначале И. В. Сталиным, а затем В. И. Лениным. Свободного обсуждения в партийных верхах, не говоря уже о других этажах власти, не было. При этом Сталин был вынужден подчиниться точке зрения Ленина, обладавшего более высоким авторитетом. Мы выражаем личное предположение, что каких-либо катастрофических управленческих последствий в случае принятия сталинского проекта не последовало бы - большевистская партия была выстроена на началах централизма и жесткой дисциплины. В республиканской «самостийности» нуждались не столько рядовые граждане, сколько местные партийные чиновники, болевшие латентной болезнью национал-сепаратизма.
Например, поводом для националистического фрондерства Тифлиса являлось «сохранение собственных грузинских вооруженных сил, точнее бригады, состоявшей из трех полков и артиллерийского дивизиона». К желанной цели грузинские национал-большевики шли, не стесняясь манипуляций: в Грузии при проведении Пленума ЦК отсутствовал кворум и произошла «самая заурядная подтасовка решения» [3, с. 50, 54].
В итоге давления В. И. Ленина Комиссия Оргбюро ЦК РКП(б) была вынуждена 6 октября 1922 г. предложить объединение четырех республик -РСФСР, УССР, БССР и Федерации Закавказских республик в федеративный союз «с оставлением за каждой из них права свободного выхода», что в корне противоречило мировой практике. Подчеркивалось, что высшим органом нового государства следует считать Союзный Центральный исполнительный комитет (ЦИК), составляющий из представителей республиканских ЦИК пропорционального населения республик, а исполнительным органам необходимо рассматривать «Союзный Совнарком», назначаемый «Союзным ЦИК». Что касается наркоматов, то они подразделялись на три разновидности в зависимости от степени самостоятельности от федеративного центра [4, с. 299-300].
В тот же день Пленум ЦК РКП(б) согласился с предложениями Комиссии и создал новую Комиссию (И. В. Сталин, Л. Б. Каменский, Ю. Л. Пятаков, А. И. Рыков, Г. В. Чичерин, М. И. Калинин и представители Украины, Грузии, Азербайджана, Армении, Белоруссии) для подготовки и проведения «соответствующих постановлений через ЦИК независимых республик». Одним словом, процесс конституирования был защищен, но начало ему все же, по нашему мнению, было положено не в октябре, а в сентябре.
Казалось бы, компромиссный ленинский подход по поводу строительства нового государства должен был бы заслужить благодарность со стороны республик. Более того, им могли бы льстить опрометчивые ленинские слова о необходимости войны с «великорусским шовинизмом» - как будто не было другой более опасной болезни - национал-уклонизма в республиках. Между тем грузинские большевики - не только П. Г. Мдивани, но и К. Цинцадзе и С. Кавтарадзе, С. Тодрия, В. Думбадзе, Ш. З. Элиава, Ф. Махарадзе, П. Саба-шивили - под предлогом критики стиля работы Г. К. Орджоникидзе развернули наступление на согласованную в центре идею вхождения Грузии в состав СССР в рамках Федерации Закавказских республик.
В поданной по телеграфу 21 октября записке на имя Л. Б. Каменева, Н. И. Бухарина и А. Енукидзе, которых податели посчитали своими «симпа-тизантами», неумеренно сгущались краски о положении в республике, а Г. К. Орджоникидзе делался «козлом отпущения». В частности, говорилось об «анархии и разрухе», «самодурстве» Г. К. Орджоникидзе, о том, что «ответственные товарищи, возглавляющие комиссариаты, заявляют о невозможности их дальнейшей работы». В последующем донесении жалобщиков кон-фронтанционная линия только усиливалась: сообщалось о «травле», о «"разложении" нашей партии» и даже «инквизиции» со стороны Г. К. Орджоникидзе [5].
Между тем В. И. Ленин в телеграмме членам ЦК Компартии Грузии К. М. Цинцадзе, С. И. Кавтарадзе и другим (копия секретарю Заккрайкома Орджоникидзе) указал на «неприличный тон записки» и осудил «брань против Орджоникидзе» с передачей сообщения из Грузии Секретариату ЦК РКП(б) [4, с. 303]. В свою очередь И. В. Сталин как Генеральный секретарь
ЦК телеграфировал Г. К. Орджоникидзе, настаивая на переброске из Грузии ряда оппозиционеров. Те в свою очередь успели провести 21 октября Пленум ЦК Компартии Грузии и протащить на нем резолюцию о самостоятельном вхождении Грузии в СССР, после чего указанный Пленум под давлением Президиума Заккрайкома был вынужден самораспуститься.
Конфликт приобрел столь открытые формы, видимо, потому что на грузинской земле советская власть установилась недавно и не могла здесь опираться на пролетариат, будучи заложницей грузино-армяно-азербайджанских противоречий. Конструкция Закавказской федерации в этой ситуации была крайне необходимой для их сглаживания, но «Грузия, гордясь традицией независимости, протестовала против такого шага, который привел бы к выравниванию экономических условий между нею и ее более бедными соседями и увеличил бы влияние входящего в нее многочисленного и презираемого армянского меньшинства» [6, с. 312].
В отличие от открыто проявившихся оппозиционных настроений в грузинской партийной верхушке, политический расклад на Украине был более сложным, поскольку и этническая ситуация была более сложной. Она не сводилась к украинско-русскому географически детерминированному этническому дуализму, а заключалась в присутствии в составе населения и других этносов. Самое же главное заключалось в потенциальном (пока еще осознанном украинским обществом) состоянии поляризации интернациональных по своему составу городов и украиноязычной деревни на значительной территории. В среде украинских большевиков также был силен националистический уклон (в том числе и по причине допуска в партию бывших левых радикалов-националистов), но Украине и так уже было сделано немало уступок в течение 1919-1922 гг. Так что националистические элементы, не составляя здесь безусловного большинства, надеялись добиться желаемого постепенно и без лишнего шума, не прибегая к открытому конфликту, как в Грузии.
Массовое обсуждение идеи союзного договора в октябре - декабре 1922 г. в партийных организациях, на республиканских, губернских, уездных и волостных съездах Советов завершилось одобрением Декларации и Договора об образовании СССР на I Съезде Советов СССР 30 декабря 1922 г. Но на этом процесс конституирования нового государства не закончился. Не в пример США, в нашей стране конституционализация шла параллельно с формированием новых органов власти, а не в последовательности разработка конституционного проекта - его ратификация субъектами - создание госаппарата. Сам процесс был намного сложнее и ответственнее не только потому, что он относился к иной исторической эпохе с расширенными функциями государства, но и ввиду имперского прошлого России, обострившихся до предела классовых противоречий, реальных, а не мнимых внешнеполитических угроз. В то же время в известной степени облегчало задачу наличие централистской господствующей партии и наличие марксистской моноидеологии.
После 30 декабря 1922 г. основные события оказались сконцетриро-ваны в первой половине 1923 г., когда в апреле прошел XII съезд РКП (б), в июне состоялось Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей, а 6 июля ЦИК Союза единогласно утвердил проект Конституции, в который вошли предшествующие ей Декларация и Договор от 30 декабря 1922 г., а сама Конституция была немедленно введена в действие.
Собственно говоря, события развивались по алгоритму, обозначенному в речи М. В. Фрунзе на I Съезде Советов, который предлагал «сейчас утвердить и текст декларации, и текст союзного договора только в основном. Затем тому органу, который будет избран - Центральному исполнительному комитету Союза - поручить заняться его дальнейшей разработкой... текст, который будет принят вами, доложен быть Президиумом ЦИКа Союза разослан нашим национальным ЦИКам для одобрения. После того, как они рассмотрят его и, возможно, внесут в него, основываясь на практике, ряд поправок, после этого должна быть собрана следующая сессия ЦИКа Союза, которая уже, на основании этой дополнительной разработки, должна будет ввести в действие этот договор».
Вместе с тем О. И. Чистяков справедливо обращает внимание, что ни на I Съезде Советов, ни в работе Союзного ЦИК по реализации его решений, начавшейся в январе 1923 г., идея Конституции практически не упоминалась, что, видимо, не было случайностью. Президиум Союзного ЦИК, избранный 10 января, «создал 6 комиссий, которым была поручена разработка положений об отдельных органах власти и управления Союза. В литературе всю совокупность этих комиссий стали со временем называть просто комиссией, а в документах уже вскоре даже конституционной комиссией. 3 месяца спустя в циркуляре, разосланном ЦИК союзных республик, президиум ЦИК СССР даже назовет этот орган комиссией ЦИК по выработке Конституции СССР и положений о союзных наркоматах.». Идея Конституции формировалась как бы постепенно.
Она, «как будто бы похороненная Первым Всесоюзным Съездом Советов, была жива. Кажется, что отказ от нее был определенной уступкой, сепаратистским элементам не хотелось дразнить гусей, но после того, как Союз уже был провозглашен и оформлен I съездом Советов, хотя бы договором, можно было идти дальше».
Сам И. В. Сталин не торопился формировать события. Наоборот, на февральском Пленуме ЦК РКП он выступал с предложением дополнительного представительства республик на основе паритета. На XII съезде РКП в апреле 1923 г. эта идея прозвучала вновь - создание двух равноправных палат в составе ЦИК, «из которых первая выбиралась бы на Союзном съезде Советов, независимо от национальностей, а вторая палата выбиралась бы республиками и областями (республики поровну и национальные области тоже поровну) и утверждалось бы тем же съездом Советов Союза Республик.» [7, с. 492].
В предсъездовских дискуссиях в печати [8, с. 131-135, 141-163, 155-177] и на самом съезде продолжилось обсуждение пресловутой «грузинской» позиции. И. В. Сталин в своем докладе раскрыл всю реальную националистическую мотивацию грузинских партийцев демонтировать Закавказскую федерацию [7, с. 489-490]. В более широком аспекте звучала оппозиционность украинских уклонистов. Вечно недовольный Москвой Председатель Совнаркома УССР Х. Г. Раковский закончил свое выступление словами «нужно отнять от союзных комиссариатов девять десятых их прав и передать их национальным республикам». Другой известный оппозиционер - Скрыпник -мыслил вообще стратегически - ему недостаточно было расширения контроля над Украиной, он хотел украинство распространить и за ее пределы. Не случайны его требования обеспечить для 7 миллионов украинцев, живущих за пределами УССР, преподавание украинского языка [7, с. 582] - как будто бы партия должна была создавать по всей стране разрозненные этнические анклавы.
Непосредственно сразу после окончания XVII Съезда подготовительная работа по тексту Конституции резко ускорилась. Необходимо было, опираясь на авторитет партийного форума и его резолюцию по национальному вопросу, утвердить модель централизованной федерации.
Сразу же возник вопрос: «...что все-таки нужно создавать: Конституцию или усовершенствованный Союзный договор? <...> Конечно, союзное государство может быть оформлено и конституцией, и договором. Но если конституция - документ, безусловно, единого, хотя и федеративного государства, то союзный договор может существовать и в конфедерации. Во всяком случае, договор всегда при желании можно использовать в конфедеративном смысле. А именно этого хотели Раковский и его единомышленники на Украине и в Грузии» [9, с. 80-81].
Важным рубежом в движении к федеративному союзу стало Четвертое Совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей 9-12 июня 1923 г. У него было две задачи - репрессивно-учреждающая и информационно-ориентирующая. С одной стороны, требовалось публично обосновать сдерживание пантюркистского уклона, пользовавшегося авторитетом среди местной партийной элиты территорий с мусульманским населением М. Султан-Галиева. С другой стороны, необходимо было получить информацию с мест и направить партийные кадры в правильном направлении централизованной федерации.
Националистический уклон Султан-Галиева складывался постепенно. В 1923 г. он «считал пантюркизм идеологией национально-освободительного движения колониальных народов и критиковал борьбу Кремля против этой идеологии». Он выступал за консолидацию тюркских народов, предлагая, что она может быть использована социалистической революцией на Среднем Востоке. Отрицая возможность перспектив для мелких национальных культур, он приветствовал их ассимиляцию со стороны крупных этносов - татар,
башкир, казахов, узбеков в рамках Туранской Федеративной Советской Социалистической Республики [10].
Однако что на практике означало создание отдельной сложносоставной тюркоязычной республиканской единицы в составе СССР? Прежде всего это было действие на далекую и неясную перспективу с пренебрежением острейших проблем сегодняшнего дня, когда «растаскивание» РСФСР могло подорвать обороноспособность и экономическую состоятельность проектируемого СССР. Именно РСФСР на тот момент времени являлась стержнем создаваемого союза.
«Позднее Султан-Галиев писал о возможности создания на Востоке четырех федераций, которые должны быть включены в Советский Союз "на равных совершенно с Украиной правах": федерации Урало-Волжских республик (Башкирии, Татарии, Чуваши), Марийской и Вотских областей; Общекавказской федерации с включением всех нацреспублик Закавказья, Северного Кавказа, Дагестана, Калмыкии и Кубано-Черноморья в целом; Казахстана как союзной единицы; Среднеазиатской или собственно Туран-ской, республики в составе Узбекистана, Туркмении, Киргизии и Таджикистана» [11, с. 37].
Надо ли говорить, что план Султан-Галиева не имел ничего общего с историческими реалиями, со сложившимися территориально-административными границами, ведущей ролью русского этноса как устроителя государства. Он даже затруднял развитие с организационно-технической точки зрения, поскольку увеличение числа субъектов заведомо увеличивало риски их совместимости в рамках федеративного союза.
Официально Султан-Галиеву инкриминировалась попытка создания какой-то организации российских коммунистов-мусульман, оппозиционной советской власти и Коминтерну, за что он был исключен из партии и арестован [12, с. 15-23]. Однако выступившие на совещании правомерно увидели во фрондерстве ответственного работника не только личное прегрешение, но и некое закономерное явление.
К сожалению, нормой партийной политкорректности стало упоминание о каком-то «великорусском державном шовинизме» - явно выдуманной В. И. Лениным и руководством большевиков проблеме. Вместе с тезисом о Российской империи как «тюрьме народов» эти утверждения не служили делу стабилизации политической обстановки. Бесспорно, командный, безапелляционный стиль управления был присущ многим чиновникам центральных ведомств в начале 1920-х гг. Однако дело было не в их «великодержавности», а в отсутствии должной культуры, карьеризме и недозволенности людей, недавно пришедших с «низов» в государственный аппарат. Не подлежит сомнению, что негативные черты управленческого поведения были присущи не только русским чиновникам, но и чиновникам других национальностей. Что же касается тезиса о «тюрьме народов», то это был скорее хлесткий демагогический прием, имевший целью оттенить негативный
образ самодержавия - с позиций мирового опыта был далеко не самой деспотической силой в сфере национальных отношений.
О местном национализме, увы, партийные ораторы говорили в последнюю очередь. Фрунзе, например, считал, что многие националисты «не безнадежны» [12, с. 58], а Л. Б. Каменев вспоминал о прошлых заслугах Султан-Галиева [12, с. 53, 55]. Некоторые из выступавших от мусульманских республик предпочитали в своих речах «великодержавный шовинизм», забывая о местных националистических огрехах, на что правомерно обратил внимание Мануильский. Именно в подобном ключе выступал известный украинский националист Скрыпник, призывавший «заткнуть глотку. чудовищу» «Великодержавничества» [12, с. 63].
Однако были и рационально выдержанные обращения к коллегам-партийцам. Например, Г. К. Орджоникидзе отметил скрытую идеологическую враждебность кемалистской Турции и недопустимость всепрощенниче-ства в отношении местных националистов [12, с. 54-56].
Неприятие вызвали отговорки Ходжанова и Икрамова о тождественности положения дел в Туркестане при царизме и при советской власти [12, с. 82-83].
Обсуждение Султан-Галиева и его скрытых сторонников показало явные трудности в строительстве федеративного государства, которое тем не менее продолжилось.
После окончания работы Четвертого совещания, сразу на следующий день «13 июня 1923 г. граждане Конституционной комиссии ЦИК Союза СССР были возобновлены. Комиссия обсудила следующие вопросы: бюджетные права Союза СССР и союзных республик, порядок формирования съезда Советов Союза СССР, законодательную компетенцию ЦИК Союза СССР и его Президиума, двухпалатную структуру ЦИК СССР, государственный суверенитет, союзное гражданство» [13].
Наиболее острым было рассмотрение проблемы полномочий Президиума ЦИК Союза. Националист Х. Г. Раковский выразил опасение за «растворение местных отдельных республик в общегосударственной власти». Он считал, что Президиум ЦИК «должны. наделить меньшими правами, чем Съезд Советов, чем ЦИК.», с чем Комиссия не согласилась [13].
Возможно, наделение всех трех органов - Президиума, ЦИК и Съезда -несло в себе теоретический изъян, но на практике в условиях внутриполитической и внешнеполитической нестабильности оно было крайне полезным. Учреждаемая властная конструкция в силу необходимости удовлетворить самолюбие республик была громоздкой, нежизнеспособной, и именно президиум был призван взять на себя основной объем законодательно-контрольной работы.
Конституция СССР в варианте, разработанном Комиссией, была принята на заседании ВЦИК 6 июля 1923 г. и немедленно вступила в действие. Окончательно ее утвердил II Всесоюзный Съезд Советов 31 января 1924 г. Собственно говоря, вторая половина 1923 г. была посвящена организацион-
ной работе и преодолению неожиданно возникших экономических и политических трудностей (диспропорция цен на промышленные и сельскохозяйственные изделия, левый авантюристический уклон в партии и антипартийная деятельность группы Л. Д. Троцкого).
По сути дела создавался государственный аппарат союзного государства. Президиум ЦИК был определен в составе 21 человека (Президиумы Союзного Совета и Совета Национальностей в полном составе, четыре председателя по числу союзных республик и секретарь). Согласно Положению о ЦИК СССР от 12 ноября 1923 г., Президиум ЦИК «издает декреты, постановления и распоряжения, рассматривает и утверждает проекты декретов и постановлений, вносимых Советом народных комиссаров Союза СССР, отдельными ведомствами Союза СССР, центральными исполнительными комитетами союзных республик и их президиумами и другими органами власти». Он же «имеет право отменять постановления Совета народных комиссаров Союза СССР». В то же время постановления Президиума ЦИК «могут быть опротестованы в сессию Центрального исполнительного комитета Союза СССР как президиума Союзного Совета и Совета Национальностей, так и центральными комитетами союзных республик» [4, с. 406-407].
Положение о «Совете народных комиссаров от 12 ноября 1923 г. предусматривало работу этого органа в составе председателя и его заместителей, руководителей 9 наркоматов и Высшего совета народного хозяйства при возможности участия с правом совещательного голоса представителей союзных республик, членов ЦИК СССР, председателей Объединенного государственного политического управления и Центрального статистического управления, председателей совнаркомов союзных республик [4, с. 411-413]. Фактически бывший Совнарком РСФСР становился Совнаркомом СССР, а в РСФСР, как и в других составлявших Союз республиках, имелся своей собственный подчиненный Совнарком. Таким образом, центральные учреждения РСФСР были превращены в центральные учреждения СССР с некоторым увеличением числа сотрудников, но в сущности без изменений. Подлинная преемственность наблюдалась между РСФСР в ее прежнем качестве и СССР, а не между РСФСР в его прежнем качестве и новой подчиненной РСФСР» [6, с. 319].
Состоявшееся конституирование федеративного государства ввиду масштабности и новизны задачи, неоднозначности не могло не вызывать неоднозначности в последующих теоретических трактовках [14, с. 86-87]. Так, В. Н. Дурденевский отмечал, что «СССР не является федерацией в классическом смысле слова. Поэтому термин "советская федерация" можно применить к СССР лишь условно. СССР присущи элементы конфедерации». В отношении суверенитета Г. С. Гурвич утверждал, что «суверенитет члены Союза сохраняют всегда и полностью», а Д. А. Магеровский придерживался более реалистической точки зрения, подчеркивая, что «союзные республики обладают лишь потенциальным суверенитетом, то есть таким, который зарезервирован в праве на выход из СССР» [14, с. 86, 97].
Подведем некоторые итоги. «Советский Союз как федеративное государство нового типа не мог быть создан одномоментно» [15, с. 6], впрочем, как и обычные, буржуазные федерации. Выделяемый нами завершающий этап конституирования сам по себе имел несколько ключевых точек и отличался особым драматизмом. В силу реальных, а не многих внутриполитических и внешнеполитических сложностей, как это было при федерировании Американского государства, исторические ставки были значительно выше и требовали изначально серьезной централизации.
Список литературы
1. Ившина И. Н. Создание федеративного государства. Сравнительно-правовое исследование. М. : Юрлитинформ, 2014. 321 с.
2. Гуляков А. Д. Федерализм: механизм возникновения и основные направления развития: историко-государствоведческое исследование : монография. М. : Риор : Инфра-М, 2019. 385 с.
3. Жуков Ю. Н. Первое поражение Сталина, 1917-1922 годы: от Российской империи к СССР. М. : Аква-Терм, 2017. 671 с.
4. Образование Союза Советских Социалистических Республик : сб. док. М. : Наука, 1972. 529 с.
5. Сахаров В. А. Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики // ЯиШ. иКЬ: https://www.rulit.me/books/politicheskoe-zaveshchanie-lenina-read-382514-1.html
6. Карр Э. История Советской России : в 14 т. Т. 1, 2. Большевистская революция / пер. с англ. З. П. Вольской, О. В. Захаровой, Н. Н. Кольцова. М. : Прогресс, 1990.
766 с.
7. Двенадцатый съезд РКП(б). 17-25 апреля 1923 г. Стенографический отчет. М. : Прогресс, 1968. 903 с.
8. Национальный вопрос на перекрестке мнений. 20-е годы : документы и материалы. М. : Наука, 1992. 268 с.
9. Чистяков О. И. Конституция СССР 1924 года : учеб. пособие / МГУ им. М. В. Ломоносова. Юрид. фак. Каф. истории государства и права. М. : Зерцало-М, 2004. 216 с.
10. Мухаметдинов Р. Ф. Большевизм, национал-коммунизм и феномен М. Султан-Галиева // Вестник ТГГПУ. 2010. № 3. URL: https://cyberleninka.rU/article/n/ bolshevizm-natsional-kommunizm-i-fenomen-m-sultan-galieva/viewer
11. Вдовин А. И. СССР. История великой державы 1922-1991. М. : Проспект, 2018.
767 с.
12. Тайны национальной политики ЦК РКП. Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей в г. Москве 9-12 июня 1923 г. : стенографический отчет. М. : НПО «ИНСАН», 1992. 293 с.
13. Максимова О. Д. Разработка и обсуждение проекта первой Конституции СССР в Комиссии ЦИК СССР (июнь 1923 г.) // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2011. № 4. С. 88-94.
14. Биюшкина Н. И. Проекты образования СССР: спорные проблемы дефинирования и экспертные оценки // Юридическая техника. 2022. № 16. С. 83-87.
15. Миронов В. О. К Столетию образования СССР: государственно-правовые основы и этапы построения Советской федерации // Право и государство: теория и практика. 2022. № 9. С. 6-9.
References
1. Ivshina I.N. Sozdanie federativnogo gosudarstva. Sravnitel'no-pravovoe issledovanie = The creation of a Federal State. A comparative legal study. Moscow: Yurlitinform, 2014:321. (In Russ.)
2. Gulyakov A.D. Federalizm: mekhanizm vozniknoveniya i osnovnye napravleniya razvitiya: istoriko-gosudarstvovedcheskoe issledovanie: monografiya = Federalism: mechanism of emergence and main directions of development: historical and state studies research: monograph. Moscow: Rior: Infra-M, 2019:385. (In Russ.)
3. Zhukov Yu.N. Pervoe porazhenie Stalina, 1917-1922 gody: ot Rossiyskoy imperii k SSSR = Stalin's first defeat, 1917-1922: From the Russian Empire to the USSR. Moscow: Akva-Term, 2017:671. (In Russ.)
4. Obrazovanie Soyuza Sovetskikh Sotsialisticheskikh Respublik: sb. dok. = Formation of the Union of Soviet Socialist Republics: collected reports. Moscow: Nauka, 1972:529. (In Russ.)
5. Sakharov V.A. Lenin's political testament: the reality of history and the myths of politics. Rulit = Rulit. (In Russ.). Available at: https://www.rulit.me/books/politicheskoe-zaveshchanie-lenina-read-382514-1 .html
6. Karr E. Istoriya Sovetskoy Rossii: v 14 t. T. 1, 2. Bol'shevistskaya revolyutsiya = History of Soviet Russia: in 14 volumes. Volumes 1, 2. Bolshevik Revolution. Trasl. from Eng. by Z.P. Vol'skaya, O.V. Zakharova, N.N. Kol'tsov. Moscow: Progress, 1990:766. (In Russ.)
7. Dvenadtsatyy s"ezd RKP(b). 17-25 aprelya 1923 g. Stenograficheskiy otchet = The 12th congress of RCP (b). April 17-25, 1923. Stenograph report. Moscow: Progress, 1968:903. (In Russ.)
8. Natsional'nyy vopros na perekrestke mneniy. 20-e gody: dokumenty i materialy = The National Question at the Crossroads of Opinions. The 1920s: documents and materials. Moscow: Nauka, 1992:268. (In Russ.)
9. Chistyakov O.I. Konstitutsiya SSSR 1924 goda: ucheb. posobie. Moscow: Zertsalo-M, 2004:216. (In Russ.)
10. Mukhametdinov R.F. Bolshevism, national communism and the phenomenon of M. Sultan-Galiev. Vestnik TGGPU = Bulletin of Tatar State University of Humanities and Education. 2010;(3). (In Russ.). Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/ bolshevizm-natsional-kommunizm-i-fenomen-m-sultan-galieva/viewer
11. Vdovin A.I. SSSR. Istoriya velikoy derzhavy 1922-1991 = USSR. History of a Great Power 1922-1991. Moscow: Prospekt, 2018:767. (In Russ.)
12. Tayny natsional'noy politiki TsK RKP. Chetvertoe soveshchanie TsK RKP s otvetstven-nymi rabotnikami natsional'nykh respublik i oblastey v g. Moskve 9-12 iyunya 1923 g.: stenograficheskiy otchet = Secrets of national policy of the Central Committee of the RCP(b). Fourth meeting of the Central Committee of the RCP(b) with responsible employees of national republics and regions in Moscow, June 9-12, 1923: Stenograph report. Moscow: NPO «INSAN», 1992:293. (In Russ.)
13. Maksimova O.D. Development and discussion of the draft of the first Constitution of the USSR in the Commission of the Central Executive Committee of the USSR (June 1923). Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 11. Pravo = Bulletin of Moscow University. Series 11. Law. 2011;(4):88-94. (In Russ.)
14. Biyushkina N.I. Projects of the USSR education: controversial issues of definition and expert assessments. Yuridicheskaya tekhnika = Juridical technique. 2022;16:83-87. (In Russ.)
15. Mironov V.O. For the Centenary of the Formation of the USSR: State and Legal Foundations and Stages of the Construction of the Soviet Federation. Pravo i gosudarstvo: teoriya i praktika = Law and state: theory and practice. 2022;(9):6-9. (In Russ.)
E-mail: o.berketowa@yandex.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов / The author declares no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 05.12.2023
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 09.02.2024 Принята к публикации / Accepted 11.03.2024
Информация об авторах / Information about the authors
Ольга Александровна Беркетова аспирант, Пензенский государственный университет (Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40)
Ol'ga A. Berketova Postgraduate student, Penza State University (40 Krasnaya street, Penza, Russia)
