CC BY
91
УДК «159.922.73 - 056.37» «314.622.2» «616.89-008.454-053.2» «(045)»
КАЛИННИКОВА Лия Владимировна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры социальной работы Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова; докторант кафедры олигофренопедагогики Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. Автор около 40 научных публикаций
МАГНУССОН Магнус, РЬО в области специального образования, Стокгольмский университет, Департамент специального образования (Швеция). Автор более 100 научных публикаций, в т.ч. одной монографии
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ОБРАЗА ЖИЗНИ СЕМЕЙ, ИМЕЮЩИХ ДЕТЕЙ
С ТЯЖЕЛЫМИ НАРУШЕНИЯМИ РАЗВИТИЯ РАННЕГО ВОЗРАСТА
В статье описываются эмоциональные, поведенческие и когнитивные компоненты образа жизни семей, имеющих детей с тяжелыми нарушениями развития раннего возраста, которые описываются в моделях переживания горя, нарушенного детско-родительского взаимодействия, когнитивных искажений, а также копинг стратегий (со-владающего переживания и поведения). Основные компоненты образа жизни семей анализируются на междисциплинарной основе.
Семья ребенка с нарушениями развития, дети с тяжелыми нарушениями развития раннего возраста, образ жизни семьи
Категория «образа жизни семьи» является достаточно новым и вместе тем быстроразви-вающимся направлением в психологии, особенно в детской психологии, психологии семьи. Действительно, накоплено огромное количество психологических работ, которые без специальных ссылок на категорию «образа жизни семьи» исследуют феномены данного явления (психическая депривация, стили семейного воспитания, типы детско-родительского взаимодействия, семейные ценности, социальные и физические характеристики семейного окружения и др.). Категория «образа жизни семьи» - комплексная характеристика семьи. В детской психологии «образ жизни семьи» рассматривается через спектр факторов, детерминирующих детское развитие как фон, на котором разворачива-
ется социальная ситуация развития ребенка первых лет жизни.
К таким факторам относятся социально-экономические и социально-психологические факторы, собственно их совокупность и определяет «образ жизни семьи». Социально-психологический аспект «образа жизни семьи» описывается через эмоциональный, поведенческий и когнитивный компоненты.
Когда мы говорим о семьях детей с нарушениями развития, использование данного подхода имеет свои исследовательские перспективы.
Во-первых, в традиционной специальной психологии существует дефицит применения целостных теоретических моделей, описывающих процессы, происходящие в семьях детей с на-
рушениями развития. Следствием такого дефицита становится проблема использования категориального аппарата, позволяющего изучать и описывать психологические явления, создавая научное пространство для конструктивных дискуссий и исследовательских направлений.
Во-вторых, в специальной психологии доминирует исследовательский взгляд, что семьи детей с нарушениями развития необходимо рассматривать через «патологические/дисфункциональные модели», что часто не позволяет посмотреть на такую семью с точки зрения свойственного ей «образа жизни» как оптимального для семьи, которая находится в трудной жизненной ситуации.
Другой исследовательской перспективой использования данного подхода является идея научного обоснования психологической практики помощи семьям, имеющим детей с психофизическими нарушениями развития с самого раннего возраста, когда практика психологического вмешательства наиболее нуждается в понимании «образа жизни семьи».
Для подавляющего большинства родителей рождение ребенка - ожидаемое и радостное событие. Однако часть родителей сталкивается с иного рода переживаниями (по некоторым данным до 4%), поскольку при рождении ребенка получает информацию о том, что с его здоровьем не все в порядке. Ученые высчитали, что через каждые 3,5 минуты родителям сообщается о тех или иных проблемах ребенка: заболеваниях, сенсорных расстройствах, умственной отсталости или других нарушениях развития1.
Под термином «тяжелые и множественные нарушения» развития понимается комплексный синдром, при котором отмечается сочетание глубокого отставания в когнитивной и двигательной областях развития с нарушениями зрения и слуха. Как правило, эту группу образуют дети с клиническим диагнозом «тяжелое перинатальное» или «постнатальное поражение ЦНС». Например, дети с церебральным параличом, мальформациями ЦНС, тяжелыми резидуально-органическими поражениями головного мозга, имеющие ретинопатию, атрофию зрительных нервов, нейросенсорную тугоухость и
другие проявления сенсорной дезинтеграции. Данное понятие указывает2 в первую очередь на то, что речь идет именно о тяжелых нарушениях, при этом не важно, какое нарушение имеет первостепенное значение.
По характеру психического развития эти дети резко отстают в развитии от сверстников, уже к концу первого года жизни данный интервал составляет от 8 до 10 месяцев, и последующее развитие таких детей на протяжении раннего возрастного периода находится на уровне развития младенца первого года жизни.
Научные исследования показывают, что переживания родителей в связи с рождением ребенка с проблемами в развитии приводят к изменениям социальных, эмоциональных и когнитивных компонентов образа жизни семьи, которые рассматриваются в качестве маркеров благополучия родителя и ребенка. Однако это не просто маркеры. Социальные, эмоциональные, когнитивные и поведенческие компоненты оказывают значительное влияние на семейное функционирование в целом, влияя на различные параметры детского развития.
Эмоциональный компонент, образа жизни семьи представляет собой тесное переплетение связей и отношений членов семьи между собой. Многочисленными исследованиями описываются различные теоретические модели понимания эмоциональных процессов, происходящих в таких семьях и оказывающих влияние на их образ жизни.
Наиболее типичной моделью понимания эмоциональных переживаний родителей, у которых родился ребенок с проблемами развития, признается «модель горя». «Модель горя» понимается через возникновение у родителей глубоких эмоциональных переживаний, действующих на систему родитель-ребенок. Ожидание ребенка, планирование его будущего наполнено фантазиями, чувствами, которые оказываются под угрозой разрушения. Для многих родителей клиническое сообщение о состоянии ребенка становится началом очень сложного процесса переживания «тяжелой утраты», описываемого как хроническое «горевание» или «хроническая скорбь». И хотя ребенок жив и находится с родителями, «горевание» приобретает процесс
утраты надежд, связанных с ожиданием ребенка, «которого ждали и который не родился»3. Эти исследования фокусируются на изучении состояния «горя», переживаемого родителями, как патологического состояния, сходного с дистрессом или негативным аффектом.
Однако целый ряд исследований предлагает иные теоретические взгляды на понимание состояния родителей. Модель «переживания стресса» рассматривает процесс «горевания» в качестве «нормального процесса», процесса, позволяющего адаптироваться родителям к рождению ребенка с проблемами развития. При этом адаптация определяется как непрерывный процесс развития чувствительности и взаимности у родителей во взаимодействии со своим ребенком. Этот процесс описывается в индивидуальных динамических и содержательных параметрах для каждой семьи в отдельности. Эмоциональные переживания в таких моделях принимаются вполне естественными состояниями. На эмоциональном уровне родителям необходимо переживать принятие ребенка, что не может протекать без переживаний чувства грусти, горя, агрессии, вины, общего расстройства настроения. Считается, что родители, находясь в состоянии дистресса, постепенно освобождаются от сильных негативных переживаний и начинают получать опыт удовольствия, радости от взаимодействия со своим ребенком. Это не значит, что они не будут больше переживать дистресс в связи с проблемами ребенка, нопо-добные переживания ослабевают со временем и не захватывают родителей так, как это было вначале. Однако родители по-разному переживают свою психологическую травму, ожидание предсказуемой последовательности в данном процессе необоснованно4.
Одни родители достаточно длительное время находятся в состоянии негативных эмоций. Эти родители проявляют себя в интенсивном и незрелом аффекте. Другие отрицают свои негативные переживания и расстройства. Им свойственно идеализировать своего ребенка и свою роль как воспитателя. Они узнаваемы по очень позитивным показателям при оценке переживания стресса. Наконец, есть родители, которые в
той или иной мере сочетают все эти переживания или находятся между названными вариантами процесса адаптации5.
Эмоциональные переживания в детской подсистеме также становились предметом целого ряда исследований. Братья и сестры маленьких детей с нарушениями, как и их родители, могут чувствовать вину, стыд и страх. Это является следствием непонимания происходящих в семье событий. Родители, находясь постоянно в состоянии напряжения и щадя чувства детей в семье, могут в той или иной мере скрывать происходящее. На фоне общего напряжения братья и сестры, переживая смешанные чувства, испытывают страх «заразиться такой же болезнью» или «потерять любовь родителей», что в будущем формирует сложные и противоречивые отношения между братьями и сестрами, один из которых имеет нарушение в развитии6.
В теоретической модели Шукхардт переживания родителей рассматриваются как важная составляющая процесса «терапевтической проработки кризиса принятия». В этой модели процесс переживания представлен в виде спирали, отражающей изменения всех аспектов образа жизни семьи: поведенческого, когнитивного, эмоционального. Эмоциональные переживания родителей пронизывают спираль, образуя движение от шоковых состояний и эмоциональной дезорганизации к эмоциональной организации негативных чувств. Центр спирали концентрирует максимальный спектр переживаний, после чего их сила существенно снижается7.
Несмотря на то, что в различных научных источниках эмоциональный компонент образа жизни семьи исследуется и описывается в различных теоретических подходах, изучающих явления на основе им присущих исследовательских традиций, все же удается проследить общее понимание направленности изменений: «от переживания тяжелой психологической травмы» к «принятию ребенка на уровне чувств».
Поведенческий компонент, образа жизни семей детей с ограниченными возможностями изучается через стратегии совладающего поведения или копингов, паттерны детско-роди-
тельского взаимодействия, практику ухода за ребенком и др. Многочисленные зарубежные исследования показывают, что повседневная жизнь семьи ребенка с различными нарушениями развития требует от них уникальных эмоциональных и физических затрат8.
Такая семья находится под влиянием проблем ребенка и в дополнение к стрессорам, которые испытывает обычная семья при адаптации к новорожденному, пребывает в состоянии постоянного совладания (копинг состояния). Это обусловлено не только невероятным объемом работы по уходу за ребенком, но и положением неопределенности относительно его реального состояния здоровья и прогнозов на будущее. Если совладание оказывается под угрозой, возникают новые трудности, преодоление которых происходит за счет увеличения напряжений в различных семейных подсистемах: супружеской, детско-родительской, детской и др.9
Известно, что часть родителей не в состоянии совладать со своим психическим состоянием, что оказывает влияние на их отношения, психологическое здоровье, приводя к состояниям близким к клинически значимым уровням10.
Несмотря на то, что исследований, систематизирующих копинг стратегии семей, имеющих детей с нарушениями развития раннего возраста, крайне мало, все же удается проследить несколько тенденций в подходах, анализирующих копинг поведение родителей.
Во-первых, в «теории стресса» совладание рассматривается как процесс, в котором на разных его этапах родители используют различные стратеги совладания, а иногда и совмещают их. Многими авторами отмечается, что рождение ребенка с проблемами развития становится началом «процесса обучения» для его родителей. Данная копинг стратегия способствует развитию новых навыков, которые необходимы родителям в повседневном уходе за ребенком. В исследованиях отмечается, что практика ухода за младенцами порой ставит родителей перед необходимостью овладевать умениями «клинического» ухода за ребенком в домашних условиях: кормить через зонд, уметь
обращаться со стомой, контролировать дыхание и подключать ребенка к автономной системе дыхания и т.п. Родители сталкиваются с трудностями создания структуры дня, чередования сна и бодрствования, кормления, понимания ребенка, что также становится потребностью «приобретения нового опыта»11.
Во-вторых, постепенно возникают новые копинг стратегии, свидетельствующие о том, что процесс совладания с ситуацией становится более управляемым: у родителей усиливается интерес к окружающему, возникает готовность открыто решать проблемы, появляются попытки рассматривать проблемы семьи и ребенка позитивно с ориентацией на будущее12.
Изучение паттернов внутрисемейных отношений показывает, когда в семье появляется ребенок с глубокими задержками развития, это существенно влияет на выполнение семейных функций. Следствием чего может стать создание более жестких границ в семейной системе при общей несбалансированности внутрисемейных интеракций. Исследования отношений в супружеской подсистеме крайне ограничены. Те данные, которыми удается располагать, показывают, что 1/3 семей, имеющих маленьких детей с нарушениями развития, вскоре после получения информации о проблеме ребенка, претерпевают существенные изменения, которые могут быть описаны в характеристиках психологической и физической дистанцирован-ности супругов13.
В социально-философских исследованиях показано, что на изменение внутрисемейных паттернов оказывают влияние и статусные характеристики семьи. Так, в семьях с высоким социальным статусом чаще возникают паттерны «отчуждения» и «враждебности» к ребенку с нарушениями, которые окрашивают внутрисемейные интеракции в «трагические» краски. В семьях с низким социальным статусом изменение паттернов происходит через «ролевую реорганизацию»14.
Детско-родительские паттерны взаимодействия также находятся под влиянием общего состояния ребенка и его родителей. Тяжелые эмоциональные состояния матери, а также
клиническое состояние самого младенца угрожают социально-эмоциональному взаимодействию матери и ребенка. Осуществление естественных паттернов, лежащих в основе развития детско-родительского взаимодействия, таких, как кормление грудью, укачивание, пеленание, становится невозможными. Эмоциональные отношения уступают место «уходу» за ребенком в соответствии с «диагностическими» предписаниями врачей15.
Изучение взаимодействия родителей с их маленькими детьми, имеющими глубокие задержки развития, показывают, что общая вялость, пассивность и сниженное ответное поведение ребенка могут приводить к перестимули-рованию и подавлению его активности со стороны родителей, или, наоборот, родители, не получая ответов со стороны ребенка, теряют инициативу и становятся безразличными. Так же, как и для обычно развивающихся младенцев, взаимность и чувствительность родителей детей с глубокими задержками развития играют важную роль в развитии безопасной привязанности16. Достаточно рано под влиянием инактивности ребенка возникают стили детско-родительского взаимодействия, которые впоследствии формируют еще большую зависимость ребенка от родителей, лишая его возможности быть самостоятельным.
Вместе с тем исследователями выделяется ряд паттернов, которые могут быть описаны как «хорошо установленное» общение с ребенком. Во-первых, отмечается способность родителей быть последовательными и взаимными во взаимодействии с ребенком. Изучены такие характеристики детско-родительского взаимодействия, как поддержка ребенка, эмоциональная теплота, ненавязчивость, структурированность на взаимности и чувствительность, оптимизирование развития ребенка. Во-вторых, члены семьи оказывают влияние на развитие ребенка через организацию его опыта в физическом и социальном окружении. Частота и качество контактов с различными взрослыми, вариативность игрушек и их доступность являются существенным вкладом в развитие ребенка. И наконец, развитие ребенка во многом зависит от того, насколько родители заботятся
нем, обеспечивая надлежащее лечение и уход17.
Когнитивный компонент образа жизни семей, имеющих детей с проблемами развития раннего возраста, в исследовательской литературе представлен размышлениями родителей о случившемся, попытками объяснить, почему это произошло, а также осмыслением и конструированием будущего, другими словами - это процесс осознания случившегося, смысла диагноза и его последствий для ребенка и семьи в целом. Фокусом внимания исследований являются попытки описать образ мыслей родителей, понять и объяснить, как родители влияют на свое поведение и изменяют свое окружение.
Так, Holon, Beck, F. Bums и др. описывают «процесс мышления родителей» через такие когнитивные искажения, как персонализация (родитель рассматривает себя причиной всех негативных внешних событий, даже тех, за которые он/она не был ответственен); самоистязание (наказание предшествует ожиданиям); эмоциональные рассуждения (я это чувствую, поэтому это правда); умозаключения «не о чем и обо всем» (весь мир состоит из черно-белых категорий, если постигает неудача, то наступает тотальная «неспособность»); отвержение позитивности (позитивный опыт по тем или иным причинам не учитывается, поэтому негативные убеждения вступают в противоречие с повседневным опытом); минимизация и магни-фикация или «бинокулярный трюк» (преувеличение или чрезмерное преуменьшение значения событий или вещей); «ментальный фильтр» («вылавливание» негативных деталей, которые окрашивают реальность в черные цвета, действующих подобно капле чернил в стакане чистой воды) и др.18
Результатом «когнитивных искажений» является самообвинение в происходящих негативных событиях и поиск ответа на вопрос «Почему?». Стремление найти причинное объяснение создает возможность изменять события своей жизни и воспринимать мир как стабильный, предсказуемый и подконтрольный. Родителям необходимо находить объяснения в состоянии ребенка, но они получают опыт амбивалентности или неопределенности, связанный как с
рождением ребенка, так и с уходом за ним. Самообвинение «ведет» родителей по пути «бесконечного» поиска объяснения19.
Потребность взять ситуацию по контроль может принимать разные формы: форму контроля над негативным событием - «Я виноват/та в том, что произошло, и я не хочу, чтобы это случилось снова», а также форму переоценки прошлого, когда родители винят себя за то, что не смогли предотвратить случившееся20.
Другим полюсом «когнитивных искажений» может стать «самообесценивание», которое становится результатом «отвергающих» отношений к ребенку со стороны окружения. Этот аспект искажения напрямую связан с исследованиями межгруппового и межличностного восприятия, исследующих природу социальных стереотипов. Родители, также как и другие, являются носителями социальных стереотипов, поэтому в ситуации возникновения у ребенка проблемы развития, длительное время остаются под их влиянием. Когда ребенок с нарушениями в развитии воспринимается в культуре «неполноценным существом», родители оказываются отвергнутыми и обесцененными культурой, они лишаются своего основного предназначения воспитывать ребенка21.
Преодоление когнитивных искажений тесно связано с изменениями в системе семейных ценностей, когда ребенок начинает рассматриваться не как делимая личность с точки зрения недостатков; ценность, которая не определяется наличием или отсутствием ограничений, а как ценность, которую невозможно измерить, как невозможно измерить ценность самого человека22.
Выводы. Завершая аналитический обзор зарубежных исследований, отметим, что общей тенденцией современных теорий, изучающих «образ жизни семей», имеющих детей с нарушениями развития младенческого и раннего возраста, является разработка идей «наделения семьи» способностью управлять случившимся и адаптироваться к новым жизненным обстоятельствам. Анализ исследований показал: чтобы справиться с ситуацией семья имеет в распоряжении определенные возможности и стремится их использовать.
В представленных в данной публикации компонентах «образа жизни семьи» индикаторами таких возможностей являются:
• в эмоциональном компоненте образа жизни семьи становятся естественными (нормальными) переживания родителями своих чувств или «горевание случившегося»; каждая семья стремится к освобождению от сильных негативных переживаний, которые не имеют конечного социально-желаемого уровня; переживания родителей имеют уникальную реальность;
• в поведенческом компоненте образа жизни семьи высвечиваются возможности овладения родителями новыми навыками ухода за ребенком, готовностью обучаться, изменять паттерны отношений в семейных подсистемах, в целом позволяющих описывать «копинг стратегии» или «совладающее поведение» в семейной системе;
• в когнитивном компоненте образа жизни семьи наиболее перспективным для дальнейших исследований является изучение открываемой перед родителями возможности когнитивной рефлексии ситуации рождения нездорового ребенка и специфических требований этой ситуации, обеспечивающей понимание и объяснение родителями того, что случилось, и стремлением изменить ситуацию на основе когнитивного анализа произошедшего.
Понятно, что индикаторы семейных возможностей нивелируются под влиянием социальных факторов в первую очередь способом поддержания взаимоотношений с другими людьми (специалистами, другими родителями и семьями и др.).
На основе проведенного анализа исследований выявлен ряд индикаторов социально психологического аспекта образа жизни семьи, создающих перспективы для дальнейших теоретических, эмпирических исследований данной категории семей через призму свойственного им «образа жизни» как оптимального для жизненной ситуации, в которой они находятся. В этой связи весьма обнадеживающим обстоятельством становится создание новых психологических практик помощи таким семьям.
Примечания
I Lives in the balance II March of Dimes: 2000 annual report.
2Гетман Ф. Психолого-педагогическая характеристика детей с тяжелыми и (или) множественными нарушениями развития II Обучение и воспитание детей в условиях центра коррекционно-развивающего обучения и реабилитации: пособие для педагогов и родителей / науч. ред. С.Е. Гайдукевич. Мн., 2007. С. 14-15.
3 Ellis J.B. Grieving for the Loss of the Perfect Child: Parents of Children with Handicaps II Child and Adolescent Social Work. 1989. № 6. C. 259-270; KlassD. Parental Grief: Solace and Resolution. N. Y., 1988; VaccaJ., FeinbergE. Rules of Engagement: Initiating and Sustaining a Relationship with Families Who Have Mental Health Disorders II Infants & Young Children. 2000. № 13. P. 51-57.
4 Indices of Attachment Disorganization Among Toddlers with Neurological and Non-neurological Problems II Attachment disorganization / J. Solomon&C. Georg (Eds.). N.Y., 1999.P. 189-212.
5 Op. cit.
6Hackenberg W. Untersuchung zur psycholo-sozialer Situation von Geschwistern behinderter Kinder. Bonn, 1982; Grossman F.K. Brothers and Sisters ofRetarded Children. Syracuse, 1972. P. 28-64.
7SchuchardtE. Problem sozialer Integration Behinder. Hannower, 1979.
sSheeran Т., Marvin R.S., Pianta R.C. Mothers Resolution of Their Child’s Diagnosis and Self-reported Measure of Parenting Stress, Marital Relations, and Social Support II Journal ofPediatric Psychology. 1997. № 22. P. 197-212.
9 Черников A.B. Введение в семейную психотерапию. Интегративная модель диагностики // Тематич. прилож. к журналу «Семейная психология и семейная терапия». 1998. С. 23-30; Maternal Sensitivity, Child Functional Level and Attachment in Down Syndrome II Monographs of the Society for Research in Child Development. 1999. 64. Serial № 258. P. 45-66; Barakat L.P., Linney J.A. Children with Physical Handicaps and Their Mothers: The Interrelation of Social Support. Maternal Adjustment, and Child Adjustment// Journal ofPediatric Psychology. 1992. № 17. P. 725-739; Clements М., Barnet D. Parenting and Attachment Among Toddlers with Congenital Anomalies: Examining the Strange Situation and Attachment Q-sort//Infant Mental Health Journal. 2002. №23. P. 625-642; De Wolff M.S., van Ijzendoom M.H. Sensitivity and Attachment: A Meta-analysis on Parental Antecedents of Infant Attachment II Child Development. 1997. № 68. P. 571-591.
10 Maternal Sensitivity, Child Functional Level and Attachment in Down Syndrome.
II Nixon D. C. Reducing Self-Blame and Guilt in Parents of Children with Severe Disabilities II Families, Disability and Empowerment: Active Coping Skills and Strategies for Family Interventions / H.S. Singer & L.E. Powers (Eds.). Baltimore, 1993. P. 175-202; Powers L.T. Disability and Grief: from Tragedy to Challenge II Families, Disability and Empowerment. P. 119-148.
12Schuchardt E. Problem sozialer Integration Behinder. Hannower, 1979.
1ЪЮртайкин B.B., Комарова О.Г. Семья и ребенок «с особыми нуждами» II Школа здоровья. 1996. Т. 3.№ 1. С. 37-43.
14 Grossman F.K. Brothers and sisters of retarded children. Syracuse, 1972. P. 28-64.
15 Cognitive therapy of depression. N. Y., 1979; Florian V., Findler L. Mental Health and Marital Adaptation among Mothers of Children with Cerebral Palsy//American Journal of Orthopsychiatry. 2001. № 71. P. 358-367.
16 Indices of attachment disorganization among toddlers with neurological and non-neurological problems; Clements М., Barnet D. Op. cit.
17 Barakat L.P., Linney J.A. Op. cit.; Powers L.T. Op. cit.; Sheeran Т., Marvin R.S., Pianta R.C. Op. cit.
lsHolon S.D., BeckF.T. Cognitive Therapy of Depression// Cognitive-behavioral Interventions: Theory, Research, and Procedures / P.C. Kendall, S.D. Hollon (Eds.). N. Y., 1979. P. 153-203; Nixon D. C. Op. cit.
19Nixon D.C. Op. cit.
20 Cognitive Therapy of Depression.
21 Nixon D.C. Op. cit.
22БаккА., Грюневальд К. Забота и уход: Книга о людях с задержкой психического развития / пер. со швед, под ред. Ю. Колесовой. СПб., 2001. С. 131-175.
Kalinnikova Lia, Magnusson Magnus
SOCIAL-PSYCHOLOGICAL ASPECT OF LIVING IN FAMILIES HAVING SMALL CHILDREN WITH SEVERE DEVELOPMENTAL DISORDERS
The article describes emotional, behavioural and cognitive components of the life style in families having small children with severe development disorders, categorizing them according to a model of coping through suffering, surviving and strengthening the family, stressing a continuous dynamic development. The main components of the life style are analysed on a multi-disciplinary basis.
Контактная информация: Калинникова Лия Владимировна e-mail: Lia_kalinnikova@mail.ru
Магнуссон Магнус e-mail: MagMag48@Hotmail.com
Рецензенты - Постникова М.И., кандидат психологических наук, доцент, заведующая кафедрой психологии Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова; Флотская Н.Ю., доктор психологических наук, профессор, декан факультета коррекционной педагогики Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
