CC BY
144
10. Савченко А.Н. Некоторые вопросы развития местоимений в индоевропейских языках. М., 1962.
11. Сизова И.А. Готский язык // Языки мира. М., 2000.
12. Современная грамматика германских языков. М., 1963. Т. III.
13. Тронский И.М. Историческая грамматика латинского языка. М., 2001.
14. Чернин В.Ю., Хакина Е.И. Идиш язык // Языки мира. 2000.
15. Эдельман Д.И. Дардские языки. М., 1965.
16. Curme G.O. Parts of Speech and Accidence. A Grammar of the English Language. Boston, New York, 1935.
17. Einarsson S. Icelandic. Baltimore, 1949.
18. Hirt H. Indogermanische Grammatik. Heidelberg, 1927. T. III.
Е.Б. Гришанина
СНИЖЕННАЯ ЛЕКСИКА КАК СРЕДСТВО ХАРАКТЕРИСТИКИ ПЕРСОНАЖА В ТВОРЧЕСТВЕ А.П. ЧЕХОВА
В состав семантического поля сниженной лексики как один из составляющих ее компонентов входят бранные слова. Они характеризуются особой экспрессией, эмотивностью, интенсивностью, всегда отрицательной оценкой и в ряде случаев яркой образностью. Оценочный компонент может занимать различное место в семантической системе бранной лексики. Он либо входит в коннотацию лексемы (коннотативная оценка), либо является частью предметно-логического компонента значения (сигнификативная оценка).
Таким образом, наличие отрицательной оценочности не только в коннотативном, но и в денотативно-сигнификативном аспекте значения является признаком бранной лексики.
Характерно, что в денотативно-сигнификативном значении бранной лексики при контекстной реализации может наблюдаться процесс десемантизации и вследствие этого на первый план выдвигается коннотативный аспект в значении слова, при этом ведущими становятся экспрессивный и эмотивный компоненты, которые и позволяют этой лексике стать ярким художественно -выразительным средством авторского идиостиля.
Бранная лексика по преимуществу связана с устной формой речи, которая позволяет выразить отрицательную эмоциональную оценку действительности и показать негативное отношение к ней говорящего.
Интерес представляет анализ функционирования сниженной, и в частности бранной лексики, в произведениях А.П. Чехова как средства создания эмоционально-экспрессивного фона повествования.
Рассмотрим синонимический ряд с доминантным значением экспрессии, выраженный в произведениях писателя следующими компонентами: негодяй, подлец, мерзавец, скотина, каналья, мошенник, архаровец, анафема, афганец, ничтожество, бессовестный человек, урод нравственный, свинья в ермолке, шельма, антихрист, злодей, кляузник, чучело гороховое, последний человек, старый башмак.
"Словарь синонимов русского языка" под редакцией А.П. Евгеньевой фиксирует следующий синонимический ряд: Негодяй, подлец, мерзавец, к которому дается комментарий: "Низкий, бесчестный человек. Все эти слова выражают резкую отрицательную оценку" [Евгеньева. Т. 1, 630]; подчеркивают крайнюю низость, подлость кого-л.; имеют разговорный характер. "Словарь синонимов русского языка" З.Е. Александровой отмечает следующий синонимический ряд: Негодяй, подлец, мерзавец, скотина, каналья... Всего 32 члена. Из языкового синонимического ряда, зафиксированного в словаре синонимов З.Е. Александровой, писатель использует только эти 5 членов.
Одной из особенностей чеховского стиля является употребление лексики с оттенком бран-ности в синонимическом сочетании, что становится приемом усиления экспрессивности. Писатель, с одной стороны, использует коннотативные возможности самой бранной лексики, а с другой, для большего эффекта прибегает к приему семантического повтора: в синонимическое сочетание включаются компоненты, повторяющие доминантную сему экспрессии.
Чеховские контексты, в которых употребляются компоненты синонимического ряда с ядерной семой "подлый человек" (лексемы негодяй-мерзавец; подлец-мерзавец; подлец-негодяй; мерзавец-негодяй) характеризуются варьированием порядка расположения своих членов, что вызвано необходимостью каждый раз акцентировать дифференциальные семы. Благодаря препозиции лексемы негодяй акцентируется в большей степени дифференциальная сема дрянной, негодный человек; в синонимическом сочетании, в котором в препозиции находится лексема подлец, реализуется дифференциальная сема подлый, низкий человек; в синонимическом сочетании с препозицией лексемы мерзавец - сема отвратительный, гнусный человек.
О необходимости подчеркивания разных дифференциальных признаков в сочетающихся языковых синонимах, таким образом, говорит изменение порядка следования их компонентов. Так, сема бесчестности, низости акцентируется в следующем контексте: Анна Петровна. Всегда вы брюзжите, ворчите, все у вас подлецы и негодяи (Иванов).
В синонимическом сочетании подлец, последний человек реализуется сема низости, которая присутствует в семном составе этих лексем: Об тебе я теперь понимаю, что ты подлец и последний человек (Беспокойный гость).
Особой экспрессии сочетание синонимов достигает в самооценке героя: - Назовите меня подлецом, негодяем, если я заблуждаюсь относительно этой женщины! (Шведская спичка). Такая характеристика автора как бы косвенно распространяется на персонажа, по поводу которого высказывается герой. При самооценке героя усилению семы экспрессивности способствует семантический повтор языковых синонимов: Я должен был прежде чем объясниться в любви, посвятить ее в свою тайну! Но я этого не сделал, и я, значит, негодяй, подлец! (Женщина без предрассудков).
Бранные слова чаще всего выражают отношение говорящего к собеседнику, реже характеризуют самого говорящего: - Я не выношу шпиона, негодяя, подлеца и друга твоего Пшесоцко-го... (Драма на охоте); - Негодяй! Мерзавец! Вместо того, чтобы работать, у Саврастенкова сидит (Светлая личность); Платонов. Я исковеркать тебя готов, негодяй!.. Что они сделали тебе?.. Мерзавец!! (Безотцовщина). Экспрессия сниженной лексики в речи говорящего усиливается не только за счет акцентирования общей семы, но и за счет эмоциональной окрашенности всего текста, о чем свидетельствует восклицательная интонация, выражающая чувство гнева, многоточие, "экспрессивная функция которого проявляется в речи, экспрессивно или интеллектуально напряженной" (Валгина, 21).
В контексте "Курьер" недавно подложил мне большую свинью. Он напечатал письмо шарлатана Мишеля Делина, подлое письмо, в котором Делин пытается доказать, какой негодяй и мерзавец Суворин (М.П. Чеховой, 2 марта 1899) эмоциональная оценка субъекта усиливается благодаря употреблению фразеологизма подложить свинью и сочетанию бранных слов с определительным местоимением какой
В синонимическом сочетании негодяй, шельма в контексте - Это такой негодяй, такая шельма, что я нисколько его не жалею (Драма на охоте) реализуются семы бесчестный человек, пройдоха, экспрессия которых усиливается за счет повтора определительного местоимения такой, которое может использоваться для выражения эмоциональной оценки явления, действия, субъекта (удивления, негодования, восхищения и т.п.).
Часто экспрессия фразы может создаваться не только использованием бранной лексики, но всем сверхфразовым контекстом: - Люблю смотреть, как их наказывают! - говорит радостно военный фельдшер, очень довольный, что насытился отвратительным зрелищем. - Люблю! Это такие негодяи, мерзавцы... вешать их! (Остров Сахалин). В тексте сталкиваются различные по коннотации лексемы, передающие как положительную оценку говорящим ситуации (радостно, очень довольный, любить), так и отрицательную (насытиться отвратительным зрелищем, негодяи, подлецы). Причем экспрессия бранных слов усилена их сочетанием с определительным местоимением такой, которое используется для выражения интенсивности проявления чувства. Нарушение узуальной контекстной реализации лексем негодяй, мерзавец, столкновение их в одном контексте с лексемами противоположными по эмоциональной окраске позволяет дать яркую парадоксальную характеристику персонажу, подтвержденную авторским комментарием: насытился отвра-
тительным зрелищем и От телесных наказаний грубеют и ожесточаются не одни только арестанты, но и те, которые наказывают и присутствуют при наказании (Остров Сахалин).
На столкновении в контексте взаимоисключающих характеристик одного и того же действующего лица основан эмоциональный эффект заключительной фразы рассказа "Маска": Негодяй, подлый человек, но ведь - благодетель (Маска).
Семантический повтор языковых синонимов негодяй, подлец также способствует усилению экспрессивности при самооценке героя: Я должен был прежде чем объясниться в любви, посвятить ее в свою тайну! Но я этого не сделал, и я, значит, негодяй, подлец! (Женщина без предрассудков); при характеристике другого персонажа: - Я не выношу шпиона, негодяя, подлеца и друга твоего Пшезоцкого... (Драма на охоте).
В лексеме негодяй в составе контекстуального синонимического сочетания негодяй, ничтожество, наряду с функционально-стилистическим компонентом бранности, актуализируется сема "мелкий, презираемый человек", которая усиливается под влиянием окружающего контекста: Трофимов. Он мелкий негодяй, ничтожество (Вишневый сад). Как видим, сема "мелкий" реализуется дважды, в самом прилагательном-определении - мелкий (негодяй) и в семантике лексемы ничтожество (МАС Ничтожество. Ничтожный, мелкий человек), что подчеркивает акцентирование отрицательной оценки героя.
Интерес представляют и контаминированные синонимические сочетания, включающие в свой состав как языковые, так и контекстуальные компоненты: Наталья Степановна. Каков негодяй? Вот и верь после этого добрым соседям! Чубуков. Мерзавец! Чучело гороховое! (Предложение). В диалоге отрицательная характеристика героя единодушно поддерживается говорящими, которые, употребляя бранную лексику, выражают свой гнев и презрение. В авторском контексте образуется контаминированное синонимическое сочетание - языковые синонимы негодяй, мерзавец и фразеологизм чучело гороховое, у которого доминирует значение бранности (СФ Чучело гороховое. Бранное выражение в адрес презираемого человека). В результате экспрессия, реализуемая в сочетании синонимов, усиливается еще и за счет образности фразеологизма.
Употребление лексемы подлец в рамках синонимического сочетания с языковыми и контекстуальными компонентами позволяет реализовать различные оттенки экспрессии: гнев, презрение, негодование, стремление унизить: Так, всегда в контексте Оказывается, что я подлец и злодей, я погубил и тебя и детей (Житейская мелочь) реализуется сема жестокости.
Чаще всего в качестве негативной характеристики персонажей используется сочетание языковых синонимов подлец, мерзавец с общей семой недостойный человек: Подлец! Мерзавец! -подумала она (Месть женщины); - Тебя лишился, счастья лишился. Подлец я! Мерзавец! (Живой товар).
Лексема подлец образует и контекстуальные синонимические сочетания, которые актуализируют сему низкий человек. Так, потеряв свое первичное номинативное значение "предать проклятию", лексема анафема образует контекстуальное синонимическое сочетание и с лексемой подлец: Косых. Будь я подлец и анафема, если сяду еще когда-нибудь играть с этой севрюгой!.. (Иванов). Экспрессивность самохарактеристики героя поддерживается метафорой севрюга, которой назван партнер по картам.
Неожиданным является объединение в контекстуальном синонимическом сочетании лексем подлец и антихрист: - Антрепренер, подлец, ни за что не купит. Бутафории знать не хочет, антихрист этакий (После бенефиса). Лексема антихрист, изменяя свое номинативное содержание, начинает употребляться как бранное слово, что способствует актуализации семы недостойный, низкий человек.
Прием соположения противоположных по эмоциональной окрашенности контекстов повышает экспрессивность повествования и позволяет автору передать всю гамму чувств героя: - Женись! - залепетала она... Женись, голубчик! - Нет... не могу... - Подлец, негодяй, вот что! Мошенник! Я тебя терпеть не могу. Ненавижу, презираю! (Который из трех). Автор показывает, как меняется оценка персонажем собеседника: от ласковой характеристики голубчик до ненависти - подлец, негодяй, мошенник; экспрессию контекста создают и глаголы залепетать - ненавидеть, презирать, которые свидетельствуют о сильном волнении героини.
Языковые синонимы подлец, мерзавец, каналья составляют эмоциональный центр в следующем контексте: ... Он оставляет русских подлецов, мерзавцев и каналий в покое и, тараща глаза, кашляя от напряжения, начинает сыпать польскими ругательствами (Обыватели). Нелестная характеристика дается герою синонимическим сочетанием с ярко выраженной экспрессией подлец, мерзавец, кляузник: Показать французу орден - значило бы вызвать массу самых неприятных вопросов... "Заметил, подлец! - подумал Пустяков. - По роже вижу, что заметил! А он, мерзавец, кляузник. Завтра же донесет директору" (Орден). Благодаря препозиции лексемы мерзавец в семантике лексемы кляузник формируется и усиливается сема низости, гнусности. Однако дистантное расположение синонимов (подлец, мерзавец, каналья) в некоторой степени ослабляет эмоциональное звучание фразы.
Сочетание лексемы подлец в границах синонимического сочетания в авторском контексте позволяет реализовать различные оттенки экспрессии: гнев, презрение, стремление унизить: Оказывается, что я подлец и злодей, я погубил и тебя и детей (Житейская мелочь). Сема низости, подлости усиливается, и в лексеме злодей (изверг, мучитель) реализуется сема жестокости, низости, издевательства.
Третий компонент языкового синонимического ряда негодяй-подлец лексема мерзавец, как правило, стоит в препозиции и в предложении акцентирует семы мерзкий, отвратительный, гнусный: - Если воры будут лезть, то ты мне скажешь... Я их, мерзавцев, ружьем... подлецов этаких... (Драма на охоте); Мерзавцы и подлецы не могут быть счастливы, а потому будьте честны и справедливы (Сборник для детей); А если был праздник, то он оставался дома и писал красками или играл на фисгармонии... он старался выдавить из нее стройные, гармоничные звуки и подпевал, или же сердился на мальчиков: - Мерзавцы! Негодяи! Испортили инструмент! (Анна на шее).
Лексема мерзавец ограничена по сочетаемости у Чехова. Это языковые синонимы мерзавец, каналья: - Какой это мерзавец и каналья осмелился привязать мою лошадь к яблоне? (Черный монах); контекстуальные синонимы мерзавец, скотина: Ты думаешь, у меня есть время шляться к тебе за сапогами по пяти раз на день? Мерзавец! Скотина! (Сапожник и нечистая сила); мерзавец, мошенник: Якоби ругает всех; все у него мерзавцы и мошенники (М.П.Чеховой, 29 сентября (11 октября) 1897); мерзавец, архаровец: Честнейший человек, благороднейший, но мерзавец в своем роде, архаровец... (Рыцари без страха и упрека). В последнем контексте бранная лексика с отрицательной оценкой и лексика с положительной оценкой (прилагательные в превосходной степени) образуют антонимический ряд, что усиливает экспрессивность и создает эффект необычности. Уточнение в своем роде позволяет в сочетании синонимов мошенник и архаровец реализоваться семе беспринципный, авантюрный человек.
Экспрессия сниженной лексики может зависеть и от количества членов, образующих синонимическое сочетание, в которое вступают как языковые, так и контекстуальные компоненты. Автор включает во фразовый контекст с 2 до 5 членов, имеющих значение бранности: Войницев. Сколько раз я просил вас, подлецов, мерзавцев... негодяев, не впускать никого без доклада! (Безотцовщина). Эмотивность фразы при использовании многочленного ряда усиливается и синтаксической структурой восклицательного предложения, передающего раздражение и гнев персонажа.
Всю гамму отрицательных чувств передает и следующий контекст: - Негодяй! - кипятился майор. Мошенник! Каналья! Повесить тебя мало, анафему! Афганец! (Упразднили!). Общей семой становится сема нечестный человек, которая имеется в семном составе лексем мошенник (МАС Нечестный человек, плут); каналья (МАС Плут, мошенник, пройдоха). Лексемы мошенник и каналья, по данным толкового словаря, включают в свой состав сему плут. Все данные лексемы, кроме лексемы афганец, в толковом словаре имеют помету: употребляется как бранное слово. Эмоциональность контекста поддерживается глаголом кипятиться в значении (МАС Горячиться, сердиться), а также идиомой повесить тебя мало, выражающей негодование. Экспрессивность компонентов синонимического ряда с проявляется и в их оформленности в виде восклицательных предложений.
Расширение контекста до уровня сверхфразового единства с использованием бранных слов и контекстуальных синонимов позволяют автору с большим мастерством передать чувство гнева героя: - Ты как же смеешь, подлец, не починять дорогу? - стал он кричать плачущим голосом. -По ней проехать нельзя... Я выхожу у всех виноват, а ты, мерзавец, язви твою душу, анафема, окаянная твоя рожа, - что смотришь? А? Гадина ты этакая! (Из Сибири). Весь контекст, включающий сниженную лексику, построен как эмоциональное выражение возмущения персонажа. Сочетание языковых синонимов подлец, мерзавец, контекстуальные компоненты анафема, окаянная рожа, где и определение окаянный имеет бранный и осудительный оттенок, лексема гадина со значением "отвратительный, омерзительный человек", пожелание "язви твою душу" и сам способ передачи негодования "стал он кричать плачущим голосом" передают разнообразные оттенки - от отчаяния, бессилия перед ситуацией до возмущения и гневных оскорблений виновника, создавшего ее.
Эмоционально насыщен и следующий контекст, в котором экспрессия в создании характеристики персонажа передается не только языковыми синонимами подлец, негодяй, но и сочетанием их с местоимением такой и семантикой сочетаний, являющимися контекстуальными синонимами: - Да ведь Трамб подлец! Это такой негодяй... такой бессовестный человек! Без всяких принципов! Урод нравственный! (Ушла) Общая сема - "низкий, недостойный человек" подчеркивается и восклицательными предложениями, которые усиливают эмоциональную окраску всего контекста, возрастающую по мере прибавления компонентов с негативной оценкой героя. Необходимо отметить, что словосочетание без всяких принципов, употребленное в ряду синонимов, приобретает функционально-стилистическую оценку бранности.
Иногда писатель для увеличения интенсивности эмоционально-оценочного отношения героя к действительности в одном фразовом контексте использует два разных по семантике синонимических сочетания: Платонов. Забудьте дурака, осла, подлеца и мерзавца Платонова (Безотцовщина). Используя бранную лексику, герой эмоционально обличает себя. Языковые синонимы дурак-осел (глупый человек), подлец-мерзавец (подлый человек), не имеющие общей семы, характеризуют разные признаки персонажа по восходящей градации.
Контекстуальные синонимические сочетания мерзавец-свинья в ермолке; моветон-старый башмак, не имеющие общей семы, могут передавать степень экспрессивности по нисходящей градации: Шабельский. Я такой же мерзавец и свинья в ермолке, как все. Моветон и старый башмак (Иванов). МАС Мерзавец. Подлый человек. Употр. как бранное слово. СФ Свинья в ермолке. О чванливом человеке с большими претензиями, ничем не обоснованными; СИС Моветон. Дурной тон, невоспитанность. Авторский фразеологизм старый башмак употреблен в значении отживший, ненужный человек. Под влияние контекста компоненты моветон и старый башмак приобретают не свойственный им оттенок бранности.
Таким образом, А.П. Чехов для выражения эмоционально-оценочного отношения говорящего к действительности использует сниженную лексику, которая может служить как средством характеристики персонажа, так и самооценки говорящего лица. Последовательность расположения компонентов, их количество в синонимических сочетаниях определяют степень экспрессивности контекста, позволяя отразить особенности проявления признака по восходящей, реже по нисходящей градации.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Александрова З.А. Словарь синонимов русского языка М., 2003.
2. Валгина И.С. Современный русский язык. Пунктуация. М., 1989.
3. Словарь синонимов русского языка: в 2-х т. / под ред. А.П. Евгеньевой. Л., 1970-1971.
4.Словарь русского языка: в 4-х т. М., 1999.
5. Современный словарь иностранных слов. СПб., 1994.
6. Фразеологический словарь русского языка / под ред. А.И. Молоткова. М., 1978.
