CC BY
19
Челябинский гуманитарий. 2022. № 3 (60). С. 60-68. ISSN 1999-5407 (print).
Chelyabinskij Gumanitarij. 2022; 3 (60), 60-68. ISSN 1999-5407 (print).
Научная статья УДК 82-1/29
DOI 10.47475/1999-5407-2022-10309
«СКОВАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ»: КРЕОЛИЗОВАННЫЙ ТЕКСТ БУРМИЛЬЦЕВА Денис Львович Карпов
Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова, Ярославль, Россия, [email protected], ORCID: 0000-0003-0368-9520
Аннотация. Песенную поэзию Ильи Кормильцева традиционно рассматривают как часть синтетического текста групп свердловского рока, прежде всего «Наутилуса Помпилиуса», при этом нередко обращают внимание на дисгармонию текста и музыки, которые как бы противоречат друг другу. В исследовании предлагается анализ песенных текстов И. Кормильцева как составляющей креолизованного текста, что помогает по-новому оценить взаимодействие в творческом процессе поэта И. Кормильцева и В. Бутусова, выступающего в данном случае в роли иллюстратора. Исследование проводится на материале сборника стихов И. Кормильцева «Скованные одной цепью», вышедшего в 1990 г.
Ключевые слова: И. Кормильцев, современная русская поэзия, креолизованный текст, рок-поэзия, В. Бутусов.
Для цитирования: Карпов Д. Л. «Скованные одной цепью»: креолизованный текст Бурмильцева // Челябинский гуманитарий. 2022. № 3 (60). С. 60-68. doi: 10.47475/1999-5407-2022-10309
Original article
"BOUND BY ONE CHAIN" [SKOVANNIE ODNOY TSEPIU]: BURMILTSEV'S CREOLIZED TEXT Dennis L. Karpov
Demidov State University, Yaroslavl, Russia, [email protected], ORCID: 0000-0003-0368-9520
Abstract: The song poetry of Ilya Kormiltsev is traditionally considered as part of the synthetic text of Sverdlovsk rock groups, first of all, the Nautilus Pompilius, while often is paid attention to the disharmony of text and music, which seem to contradict each other. The study proposes an analysis of I. Kormiltsev's song texts as a component of a creolized text, which helps to re-evaluate the interaction in the creative process of the poet Kormiltsev and V. Butusov, acting as an illustrator. The study is conducted on the material of the collection of poems by I. Kormiltsev "Bound by one chain" [Skovannie Odnoy Tsepiu], published in 1990.
Key words: I. Kormiltsev, modern Russian poetry, creolized text, rock poetry, V. Butusov.
For citation: Karpov D. L. (2022). "Bound by one chain" [Skovannie odnoy tsepiu]: Burmiltsev's creolized text. Chelyabinskij Gumanitarij, 3 (60), 60-68, doi: 10.47475/1999-5407-2022-10309
«Это для девчонок музыка» [1. С. 20], - так, по свидетельству Н. Барановской, в 1987 году К. Кинчев отозвался о творчестве группы «Nautilus Pompilius». А. Троицкого поразило «попсовое» звучание группы на «Литуанике 87» [9. C. 146]. За год до этого вышел альбом «Разлука», который сделал коллектив суперпопулярным, став примером «одухотворённой поп-музыки», как охарактеризовал её участник коллектива Д. Умецкий [6. C. 225]. Альбом включал 11 песен, 7 из которых написаны на стихи И. Кормильцева, одной из икон русской контр-ультра-культуры, считавшему конфронтацию с миром уникальным способом самовоспитания [15], создавшему радикальное культуртреггерство новой России.
Всё это вызывает самый главный и, возможно, не самый банальный вопрос: каким образом бунт против всех Кормильцева сочетался с песнями о Казанове, Делоне, батарейках и пр.?
Сам Кормильцев следующим образом отозвался о песнях, вошедших в альбом: «Преимущественно -занудные длинные стенания на тему семейной жизни» [6. C. 225]. Для автора, как характеризует ситуацию А. Кушнер, это была стилистическая игра: «очень точно стилизовал Бутусова с Умецким» [6. C. 226]. Можно предположить, что и для самого поэта работа с рок-группой была не более чем данью времени и © Карпов Д. Л., 2022
самому эффективному на тот момент способу общения с миром [см.: 7. С. 45]. При этом, конечно, данное предположение совершенно не отвечает на вопрос, почему этот «мезальянс» продлился столь долго, более 10 лет.
Слишком простой ответ даёт на этот вопрос сам поэт: «Если я отдаю ему стихи, какие нравятся - на те он пишет, а на те, которые не нравятся, - не пишет, и я у него не спрашиваю: почему? Если он приносит потом какие-то песни, то я ставлю, там, крестики, когда работаем над альбомом: что вот это пойдёт, а это не пойдёт. Это очень хороший способ для сотрудничества на самом деле [см.: 10]. Нельзя исключать, что к такой «гармонии» авторы пришли позже, о времени записи «Разлуки» Д. Умецкий вспоминает иначе: «Илья писал нам по три тома материала и бился насмерть за каждую страницу. Из этого богатства можно было выбрать три-четыре текста, и то с последующими доработками. После того как закончилась рефлексия у Бутусова, началась рефлексия у Кормильцева, который считал, что мы всё делаем не так. Он приходил в подвал и начинал разбивать ногами стулья... Успокоить его было очень сложно. Звукорежиссёр Андрей Макаров бледнел прямо на глазах, поскольку нёс за стулья материальную ответственность» [6. С. 227].
Несмотря на все эти кажущиеся несовпадения соавторов, сотрудничество Кормильцева и Бутусова продолжалось не только в границах рок-музыки, но и за её пределами. В 1990 году вышел первый сборник стихов И. Кормильцева «Скованные одной цепью», в который входят в том числе и тексты, ставшие песнями, и не только группы «Наутилус Пампилиус». Казалось бы, это важная веха в жизни поэта, которая должна эксплицировать его идентичность, помочь отстраниться от «поп-звучания» свердловской рок-группы. Но сборник в очередной раз становится продуктом «дуэта»: немногочисленные иллюстрации к сборнику делает В. Бутусов, который указан просто как С. Бутусов, т.е. Слава. Впрочем, это вполне соответствует рисункам, сделанным по мотивам стихов Кормильцева. Конечно, есть соблазн экстраполировать остроумную мысль Е. А. Селезовой на всё творчество Кормильцева-Бутусова: «Некоторым текстам Кормильцева свойственна ирония ("Наша семья", "Казанова"), иногда даже сарказм ("Взгляд с экрана"). Впрочем, всё это редуцируется, когда песня исполняется Бутусовым. Таким образом, "острый" текст И. Кормильцева, интерпретируемый исполнителем-Бутусовым в эмоционально-трагическом плане, трансформируется в нечто третье, в слияние двух противоположных начал - в нечто трагикомическое» [13. С. 161-162].
Но в сборнике Кормильцева происходит обратное: рисунки Бутусова обнажают гротеск, иронию, пародируя стихи Кормильцева. Если в рок-паре Кормильцев-Бутусов радикалом был, конечно же, Кормильцев, то в издательском тандеме эту роль играет Бутусов. Эта смена ролей, безусловно, заслуживает внимания. В той же мере, что и поэтика «креолизации» в сборнике.
Сборник стихов И. Кормильцева 1990 г. включает всего 8 иллюстраций, к 8 текстам соответственно: «Бриллиантовые дороги», «Эта музыка будет вечной», «Казанова», «Я хочу быть с тобой», «Тацу», «Ленивые огни», «Падал тёплый снег», «Стриптиз». Всего сборник включает 42 текста. Иллюстраций не так много, но большинство из них сделаны на «сильные» тексты, которые стали популярными песнями не только группы «Наутилус Помпилиус», но и Насти Полевой («Тацу», «Ленивые огни»). Все иллюстрации сделаны в едином стиле, который следует назвать карикатурным. Собственно, это одна из обычных техник художника С. Бутусова, подобные рисунки он делал и к песням других групп, например, к песням «Машины Времени» [12]. Рисунки сделаны по одному принципу: это абсурдная, алогичная интерпретация отдельно взятой фразы, каламбур: помещение в «чуждый» контекст, чаще всего за счёт этого высокое содержание снижается, актуализируясь в бытовом контексте. Таковы иллюстрации к песне А. Макаревича и А. Кутикова «Поворот», на котором изображён ремонтирующий телевизор карикатурный персонаж: «Ты не разберёшь, пока не повернёшь», или писающий лыжник: «В этом мире случайностей нет, каждый шаг оставляет след» («Каждый, право, имеет право»).
Рис. 1. Пять лучших иллюстраций Вячеслава Бутусова к песням Андрея Макаревич // Zen. URL: https://zen.yandex.ru/media/id/ 5e9718dbf3d5e70a23175d7c/piat-luchshih-illiustracii-viacheslava-butusova-k-pesniam-andreia-makarevicha-5ea41d49102eee24419cf033.
По такому же принципу создавались иллюстрации к сборнику стихов И. Кормильцева, автора песен В. Бутусова, что следовало бы рассматривать как особый случай иллюстрирования. Но художник остаётся верен себе, предлагая полярную музыкальной художественную интерпретацию: если «поп»-звучание сглаживает острые углы лирики И. Кормильцева, то рисунки в сборнике проявляют их амбивалентность, парадоксальность.
Это хорошо считывается уже в первой иллюстрации к тексту «Бриллиантовые дороги», которая воспринимается как песня с романтическим пафосом благодаря исполнению В. Бутусова, поющему её серьёзно, с напряжением, не лишённого героического обертона, который потом получает лирическое завершение в конце. А вот иллюстрация совсем иная: слова лирического субъекта вложены в уста карикатурного постового в нелепых галифе (кстати, сценической одежде В. Бутусова), с квадратными глазами и жезлом; персонаж охраняет шлагбаум, перед которым стоит деревенский мужик в валенках, фуфайке и ушанке, за ним следует монструозная смеющаяся свинка. А за шлагбаумом стоят две голые фигуристые женщины, которым, видимо, предназначают два цветка, зажатые в руке мужика.
Над ними месяц и звезда, видимо, отзвуки романтического звучания и в то же время ещё одно опредмечивание центрального сакрального образа песни. Т.е. иллюстрация абсолютно противоположна синтетическому тексту «Бриллиантовые дороги», если песня идёт по пути идеализации, романтизации образа, то иллюстрация скорее действительно имеет характер карикатуры. Высокий образ восходящих по дорогам богов превращается в экспликацию социального дисбаланса, милиционер играет роль то ли сутенёра, то ли бандитского охранника, он же - субъект высказывания, голые женщины, видимо, проститутки, и на всё это взирает незадачливый русский мужик, готовившийся к романтическому вечеру. И всё же где-то между этими двумя «синтетическими» интерпретациями непосредственно располагается поэтический мир самого Ильи Кормильцева, в котором «бриллиантовые дороги» тоже образ весьма нетривиальный.
Бриллиантовые дороги только на первый взгляд являются пространством сакральным, по которым восходят боги: уже в первом куплете появляется неожиданное сравнение-подмена: бриллиантовые дороги сравниваются со стеклом, так можно понять конструкцию с параллельными дополнениями (золотые ноги - алмазные когти; божественный (бриллиант) - стекло). Образ дорог оказывается как минимум амбивалентным, он сакрален, но не недостижим совершенно (субъекты находятся на алмазном мосту, а алмаз - это по сути тот же бриллиант), кроме того, бриллиант находится в метафорической синонимической связи со стеклом, что говорит об иллюзорности образа, который довлеет над сознанием субъекта, превращаясь в галлюцинацию («чтобы видеть их свет мы пили горькие травы»). Кроме того, в тексте сознание субъекта характеризуется пораженческими настроениями, т. к. констатация неизбежной смерти («всё равно помирать»), не даёт возможности говорить о вертикальном сюжете восхождения [4. С. 114] в его традиционной форме, что в целом характерно для поздней рок-культуры, и шире культуры андеграунда.
Таким образом, иллюстрация С. Бутусова, в отличие от песни «Наутилуса Помпилиуса», подчёркивает сложность, неочевидность центрального образа стихотворения И. Кормильцева, раскрывая не всегда считывающиеся значения, а также создавая новые контексты для восприятия текста. Такой способ в исследованиях креолизованного текста определяется как аддитивный, при котором изображение привносит дополнительную информацию в текст. Подобный способ взаимодействия можно наблюдать и в остальных случаях.
Так текст «Эта музыка будет вечной», один из центральных для группы «ИР», сопровождается иллюстрацией на которой явно комический персонаж, изображённый как слепец, о чём говорят тёмные очки
Рис. 2. Кормильцев И. Скованные одной цепью. Стихи. Москва: Журнал «Советская эстрада и цирк», 1990. С. 6.
и трость, которой он шарит по кровати, с неуместной в такой ситуации лупой разыскивает сохранившиеся на простыне «формы тепла», которые обнаруживаются без труда - в форме двух грудей.
Рис. 3. Кормильцев И. Скованные одной цепью. Стихи.
Москва: Журнал «Советская эстрада и цирк», 1990. С. 13.
Материализация эфемерного, едва уловимого, метафизического образа нежности также раскрывает комичность вырванного из контекста стихотворения образа, в то же время давая повод к деконструкции некоторых образов, которые в новом контексте могут прочитываться вульгарно-физиологически: прежде всего это касается образа «лопнувшего градусника», который теперь обретает сексуальную семантику. В этом контексте легко предположить, почему же «прекрасно что ты ушла». «Возлюбленная» более не нужна удовлетворившему свои желания субъекту высказывания, в этом мире ему теперь комфортнее одному, именно для себя он сохранит музыку.
В данном случае иллюстрация позволяет обнаружить метод прочтения текста или по крайней мере возможных пониманий, реализуя многозначность стихотворения в сборнике, как следствие экстраполируя метод и на рецепцию других текстов.
Про иронию в тексте «Казанова» уже говорилось и в исследованиях [10. С. 258], и в документальной [7. С. 98] литературе, на а(нти)романтичности этого образа подробно останавливаться не стоит, а вот иллюстрация к тексту очень красноречиво говорит о герое: на рисунке изображён комический персонаж, обыватель, лысеющий отец, который обращается к своей дочери или девочке с куклой в руке, он указывает на плот с советским флагом. Иллюстрация перекодирует всё послание, обнажая комичность фигуры субъекта, подчёркивая его негероическую природу и симулятивность центрального образа: «Казанова» - «слово», из этого слова не вырастает любовного сюжета, наоборот, «она» не хочет «согреть никого этим светом». И последний катрен текста в сочетании с иллюстрацией, помещённой на той же странице, заставляет увидеть в заключении не жестокое пророчество, а обиду несостоявшегося любовника-дидакта.
Рис. 4. Кормильцев И. Скованные одной цепью. Стихи.
Москва: Журнал «Советская эстрада и цирк», 1990. С. 27.
Можно отметить, что аддитивный способ связки компонентов в креолизованном тексте сборника стихов И. Кормильцева оказывается не просто самоиронией автора, подчёркиванием альтернативных способов чтения, но в полной мере важным продуктивным способом реализации единого замысла, являющегося продуктом деконструкции текстов, укоренённых в массовом сознании, присвоившем тексты Кормильцева.
Так выстраивается иллюстрация, основанная на принципе чёрного юмора, к одной из самых романтичных песен «Я хочу быть с тобой», которая, впрочем, рождалась как гендерный эксперимент в глубинах русского рока [7. С. 99], субкультурно пересекающегося и с гей-культурой: дородная женщина в чулках в сетку,
в переднике большим рыцарским мечом отрубает ноги своему любовнику, который пытался «уйти от любви». Основные темы текста: вечная любовь, трагедия потери, физиологичность душевной боли, -опредмечиваются и вульгаризируются в иллюстрации, превращаясь в отношения-порабощение, что в свою очередь отсылает нас к традиционному бытовому и анекдотическому сюжету о сильной женщине и слабом мужчине. С одной стороны, деконструируется сама тема романтичной трагической любви за счёт наведения связей с бытовым контекстом, с другой, разрушается привычный сюжет, постоянно актуализирующийся в европейской культуре со времён «Страданий юного Вертера». Массовая культура взрывается изнутри, создаётся многослойная смысловая конструкция, имитирующая поп-песню и тут же уничтожающая её. В очередной раз концепция креолизованного текста в сборнике с необходимостью отсылает к музыкальному претексту, который заведомо мыслится как ведущий и канонический, заставляя воспринимать текст как надрывный монолог субъекта, что и помещается в комический контекст с помощью иллюстрации.
Подобный процесс происходит с текстом «Тацу», ставшим полной драматизма песней Н. Полевой, рассказывающей историю младшего лейтенанта императорской армии Хироо Онода, который воевал на филиппинском острове Лубанг. Полная драматизма история превращается в детскую игру: на иллюстрации жизнерадостный азиатский ребёнок, пьющий воду из автомата и глядящийся в зеркало, обретающий свой образ, как писал Ж. Лакан. Героическая история сопротивления одного бойца целой армии противника превращается в забаву, что также снижает образ героя, возвращая случайно встретившемуся сочетанию [7. С. 113] заумную, игровую природу.
В иллюстрации к «Ленивым огням» полный музыки и нежности текст превращается в историю болезни: если текст предлагает мистическую историю любви, которая воплощается в этом мире в музыкальных и экзотических образах, то на иллюстрации изображён санитар, измеряющий температуру героине, которая тоже выглядит не очень романтично, с густым гримом, сигаретой в губах, не очень добрым взглядом.
Рис. 5. Кормильцев И. Скованные одной цепью. Стихи. Москва: Журнал «Советская эстрада и цирк», 1990. С. 32.
ТАЦУ ВОДУ ПЬЁТ и глядится
Рис. 6. Кормильцев И. Скованные одной цепью. Стихи. Москва: Журнал «Советская эстрада и цирк», 1990. С. 39.
Рис. 7. Кормильцев И. Скованные одной цепью. Стихи. Москва: Журнал «Советская эстрада и цирк», 1990. С. 42.
Точно также сюжет о любовниках-самоубийцах превращается в комический сюжет о вуайеристах, которые зимней ночью наблюдают за сценой секса в окне жилого дома. Комичности добавляет и то, что вуайеристы оказываются при исполнении: у одного из них в руках рация и бинокль, на голове фуражка, другой одет в пальто, в шляпе и пистолетом в руке. Наблюдают ли они за своими клиентами или отвлеклись от дела, встретив более интересное занятие, не понятно, но явно актуализирован эротический подтекст, более того трагическое «он завёл мотор» в тексте, превращается в комментарий к любовной прелюдии.
Рис. 8. Кормильцев И. Скованные одной цепью. Стихи. Москва: Журнал «Советская эстрада и цирк», 1990. С. 52.
В очередной раз следует говорить, что визуальная часть креолизованного текста направлена на деконструкцию содержания вербальной части, делая более явным дегероизирующий контекст сюжета стихотворения:
они плыли по теченью оно их принесло нагими на холодный стол
Последняя иллюстрация сборника к стихотворению «Стриптиз» также аддитивно связана с текстом, т.к. подменяет субъект высказывания: если в стихотворении лирический субъект приносит в жертву свою ревность, чтобы вывести из привычного состояния сытого бесчувствия «мясников», уничтожающих мир, то на иллюстрации текст вкладывается в уста как раз «мяснику», человеку в пальто и шляпе с папкой под мышкой, воплощению советской бюрократии, которого сопровождает полная дама с лорнетом, символизирующим советскую пуританскую буржуазность, которая старается внимательно рассмотреть действия столь же полной женщины в сетчатых чулках, агрессивным макияжем на лице и растрёпанными волосами. Действие, видимо, происходит на арене цирка, т.к. на заднем плане находятся зрители, сидящие в рядах амфитеатром, размахивающие флагами и плакатами. Если в тексте «они» «сделают вид что не видят», то на иллюстрации наоборот - «они» требуют стриптиза. Но главное, что «она», которая должна изменить сознание «мясников» своим видом, оказывается стыдливой «стриптизёршей», их очередной жертвой.
Рис. 9. Кормильцев И. Скованные одной цепью. Стихи.
Москва: Журнал «Советская эстрада и цирк», 1990. С. 56.
Таким образом, креолизация играет в поэтическом сборнике И. Кормильцева важную роль не столько собственно иллюстративную, сколько методологическую, позволяя поместить известные читателю тексты в неожиданный контекст, провести ревизию их понимания. Возможно, именно это позволяет актуализировать те смыслы в стихах поэта, которые начинали к 90-м годам теряться в синтетическом рок-тексте. Деконструкция как авторский метод и замысел позволяет посмотреть на поэтический мир И. Кормильцева не как на сентиментально-романтический, а как амбивалентно-трагический, даже кромешный [11. C. 218]. Иллюстрация должна сработать как бомба, разрывающая привычные шаблоны, которые, безусловно, сложились в рецепции творчества группы, недаром Г. Самойлов уже после смерти поэта фактически повторяет слова К. Кинчева, которые приводит Н. Барановская: «Стихи, которые рвут сердце всех, включая птушниц» [3].
Этот метод позволяет увидеть и важные детали в других текстах, например, «лапы» Гавриила, хотя ни на одном изображении архангела нет ничего позволяющего описывать его руки таким образом, связи образов алмазов-бриллиантов-стекла (см. «Бриллиантовые дороги», «Пылающая улица», «Стеклянном доме»), амбивалентность сюжета «Прогулок по воде», «Бегущей вдаль» и пр.
Всё это позволяет говорить об особом восприятии своих текстов и контекстов, в которые они заключаются, самим поэтом, уходящим от риторичности и лозуноговости русского рока, создающего сложный с точки зрения поэтики художественный текст. И одним из важных признаков этого текста является возможность и право иронизировать над художественным материалом, что не исключает постановки с помощью комических средств серьёзных проблем [14. C. 146]. При этом разрушается сентиментально-романтическая рецепция требующая «серьёзного» отношения к сюжету, но предлагаются иные варианты рецепции, для которых смеховой, пародийный инструментарий является продуктивным.
Иллюстрация в сборнике, тем более в сборнике поэтическом, играет чаще эмотивную роль, в данном случае это принципиально не так: иллюстрация не просто не поддерживает лирического сюжета, но деконструирует его, заставляя читателя увидеть варианты прочтения текста, акцентировав неочевидные для первого чтения сюжеты. Кроме того, иллюстрация играет роль противовеса музыкальной интерпретации, выводя тексты из синтементально-романтического нововолнового звучания песен «Nautilus Pompilius». Тексты Кормильцева как бы перемещаются на границу рецепции читателя/слушателя, ускользая от первоначального прочтения, иллюстрации взрывают установившийся шаблон восприятия, позволяя конструировать его заново. Это очередной раз показывает, каким образом устанавливается «альтернативность» [8. C. 10] свердловской культуры, самоидентификация которой происходит в процессе автономизации от культур двух столиц. Отметим, что это не только черта самого И. Кормильцева, с детства славящегося свой контркультурной позицией, но и В. Бутусова, скорее претендующего на роль романтического мальчика. А такое положение вещей позволяет уже экстраполировать выводы, сделанные при анализе сборника как креолизованного текста, на остальное творчество «Наутилуса». Подспудно можно сделать вывод и о творческом союзе Кормильцева-Бутусова, который оказывается сложнее, чем представление о могучем интеллектуале Кормильцеве и исключительно исполнителе Бутусове. И тот, и другой в совместном творчестве постоянно выводят художественный текст на границу определённого понимания и легко нарушают заведомо выбранный единственный способ интерпретации. В этом Бутусов в своей радикальности порой не уступает Кормильцеву [2. C. 194]. А именно эта грань творчества Кормильцева-Бутусова остаётся пока за рамками исследований, которые лишь подходят к амбивалентности и карнавальности творчества «Бурмильцева» и акцентируют главным образом вербальную составляющую песен «Нау», а проблема может быть шире, включая не только текст, но и его музыкальную обработку.
В общем виде такая концепция может быть представлена как поэтика аномальности: постоянный
поиск неукладывающегося в шаблон, канон культурного высказывания. Именно такой и стала музыка группы «Наутилус Помпилиус» для «героического» периода русского рока. Безусловно, нет необходимости утверждать, что всё творчество Кормильцева-Бутусова всего лишь игра в рок-музыку, но в этом и аномальность проекта на фоне истории классической эпохи русского рока, чётко прочертившей в сознании границу между «попсовым» и «подлинным». При этом игра, конечно же, велась всерьёз, т.к. пародийность, ироничность становятся важным инструментом познания окружающего не менее кромешного, чем художественный, мира действительности. И именно обработки Бутусова позволили песням Кормильцева стать «народными».
Список источников
1. Барановская Н. А. Константин Кинчев. Жизнь и творчество, стихи, документы, публикации. Санкт-Петербург: Новый Геликон, РИЦ Ток, 1993. 239 с.
2. Иванов Д. И. Специфика музыкального компонента синтетической языковой личности в контексте рок-культуры (на примере инструментальной композиции группы «Наутилус Помпилиус» «Три хита») // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. Екатеринбург; Тверь: Издательство УрГПУ, 2013. Вып. 14. С. 187-195.
3. Илья Кормильцев. В поисках цельного человека. Реж. А. Голикова. 2019 // Youtube. URL: https:// www.youtube.com/watch?v=LshxCZLO09o.
4. Исаева Е. В. «Возьми меня, возьми на край земли»: альбом группы «Nautilus Pompilius» «Человек без имени» // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. Екатеринбург; Тверь: Издательство УрГПУ, 2010. Вып. 11. С. 107-116.
5. Исаева Е. В. Женские образы в текстах группы Nautilus Pompilius (подступы к теме) // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. Екатеринбург; Тверь: Издательство УрГПУ, 2008. Вып. 10. С. 253-261.
6. Кушнир А. И. 100 магнитоальбомов советского рока. Избранные страницы истории отечественного рока. 1977 - 1991: 15 лет подпольной звукозаписи. Москва: ЛЕАН, АГРАФ, КРАФТ+, 1999. 400 с.
7. Кушнир А. И. Кормильцев. Космос как воспоминание. Москва: Рипол классик, 2017. 256 с.
8. Липовецкий М. Н. Странный случай региональной культурной революции: Свердловск в годы перестройки // Филологический класс. № 2. 2019. С. 8-16.
9. Мейнерт Н. П. Группа «Наутилус Помпилиус». Таллин: Таллинская книжная типография, 1991. 164 с.
10. Преображенский В. Илья Кормильцев: Никакой революции не было // Кормильцев И. В. Собрание сочинений. Том 3. Non-fiction. URL: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/kormiljcev-iljya-valerjevich/sobranie-sochinenij-tom-3-non-fiction/66.
11. Пугачёва А. В. «Эти реки» Ильи Кормильцева: опыт интерпретации // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. Екатеринбург; Тверь: Издательство УрГПУ, 2015. Вып. 14. С. 214-218.
12. Пять лучших иллюстраций Вячеслава Бутусова к песням Андрея Макаревич // Zen. URL: https:// zen.yandex.ru/media/id/ 5e9718dbf3d5e70a23175d7c/piat-luchshih-illiustracii-viacheslava- butusova-k-pesniam-andreia-makarevicha-5ea41d49102eee24419cf033.
13. Селезова Е. А. Альбом «Разлука» (1986) «Nautilus-Pompilius»: лирический субъект и образ исполнителя // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. Екатеринбург; Тверь: Издательство УрГПУ, 2011. Вып. 12. С. 155-162.
14. Снигирёв А. В. «Прогулки по воде» И. Кормильцева и евангельские мотивы: характер и специфика диалога // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2000. Вып. 4. С. 144-148.
15. Цветков А. П. Битник и радикал // Кормильцев И. В. Собрание сочинений. Том 2. Проза. URL: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/kormiljcev-iljya-valerjevich/sobranie-sochinenij-tom-2-proza.
References
1. Baranovskaya, N. A. (1993). Konstantin Kinchev. Zhizn' i tvorchestvo, stikhi, dokumenty, publikacii [Konstantin Kinchev. Life and work, poems, documents, publications]. Sankt-Peterburg: New Helicon, RIC Tok, 239 p. (In Russ.).
2. Ivanov D. I. (2015). Specifika muzykal'nogo komponenta sinteticheskoj yazykovoj lichnosti v kontekste rok-kul'tury (na primere instrumental'noj kompozicii gruppy «Nautilus PompiliuS» «Tri khita») [The specificity of the musical component of a synthetic linguistic personality in the context of rock culture (on the example of the instrumental composition of the Nautilus Pompilius group "Three Hits")]. Russkaya rok-poehziya: tekst i kontekst: Sb. nauch. tr. [Russian rock poetry: text and context: Collection of scientific works]. Yekaterinburg; Tver: Publishing House of USPU, 14, 187-195. (In Russ.).
3. Golikova, А. (2019). Il'ya Kormil'cev. V poiskakh cel'nogo cheloveka [Ilya Kormiltsev. In search of a whole person]. Youtube, available at: https://www.youtube.com/watch?v=LshxCZLO09o (accessed 25.07.2022). (In Russ.).
4. Isaeva, E. V. (2010). "Voz'mi menya, voz'mi na kraj zemlI": al'bom gruppy "Nautilus Pompilius" "Chelovek bez imeni" ["Take me, take me to the ends of the earth": the album of the group "Nautilus Pompilius" "Man without a name"]. Russkaya rok-poehziya: tekst i kontekst: Sb. nauch. tr. [Russian rock poetry: text and context: Collection of scientific works], Yekaterinburg; Tver: Publishing House of USPU, 11, 107-116. (In Russ.).
5. Isaeva, E. V. (2008). Zhenskie obrazy v tekstakh gruppy Nautilus Pompilius (podstupy k teme) [Female images in the texts of the Nautilus Pompilius group (approaches to the topic)]. Russkaya rok-poehziya: tekst i kontekst: Sb. nauch. tr. [Russian rock poetry: text and context: Collection of scientific works], Yekaterinburg; Tver: Publishing House of USPU, 10, 253-261. (In Russ.).
6. Kushnir, A. I. (1999). 100 magnitoal'bomov sovetskogo roka. Izbrannye stranicy istorii otechestvennogo roka. 1977- 1991: 15 letpodpol'nojzvvukozapisi [100 magnetoalbums of Soviet rock. Selected pages of the history of Russian rock. 1977-1991: 15 years of underground sound recording]. Moscow: LEAN, AGRAF, KRAFT+, 1999, 400 p. (In Russ.).
7. Kushnir, A. (2017). I. Kormil'cev. Kosmos kak vospominanie [Kormiltsev. Space is like a memory]. Moscow: Ripol klassik, 256 p. (In Russ.).
8. Lipovetsky, M. N. (2019). Strannyj sluchaj regional'noj kul'turnoj revolyucii: Sverdlovsk v gody perestrojki [A strange case of the regional cultural revolution: Sverdlovsk in the years of perestroika]. Filologicheskij klass [Philological class], 2, 8-16. (In Russ.).
9. Meinert, N. P. (1991). Gruppa "Nautilus Pompilius" [Nautilus Pompilius Group]. Tallinn: Tallinn Book Printing House, 164 p. (In Russ.).
10. Preobrazhensky, V. (2017). Il'ya Kormil'cev: Nikakoj revolyucii ne bylo [Ilya Kormiltsev: There was no revolution]. Kormil'cev I. V. Sobranie sochinenij. Tom 3. Non-fiction. [Kormiltsev I. V. Collected works. Volume 3. Non-fiction], available at: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/kormiljcev-iljya-valerjevich/sobranie-sochinenij-tom-3-non-fiction/66 (accessed 25.07.2022). (In Russ.).
11. Pugacheva, A. V. (2015). "Ehti rekI" Il'i Kormil'ceva: opyt interpretacii ["These rivers" by Ilya Kormiltsev: experience of interpretation]. Russkaya rok-poehziya: tekst i kontekst: Sb. nauch. tr. [Russian rock poetry: text and context: Collection of scientific works], Yekaterinburg; Tver: Publishing House of USPU, 14, 214-218. (In Russ.).
12. Pyat' luchshikh illyustracij Vyacheslava Butusova k pesnyam Andreya Makarevich (2020) [The five best illustrations by Vyacheslav Butusov to the songs of Andrei Makarevich]. Zen, available at: https://zen.yandex.ru/media/id/ 5e9718dbf3d5e70a23175d7c/ piat-luchshih-illiustracii-viacheslava-butusova-k-pesniam-andreia-makarevicha-5ea41d49102eee24419cf033 (accessed 25.07.2022). (In Russ.).
13. Selezova, E. A. (2011). Al'bom "Razluka" (1986) "Nautilus-Pompilius": liricheskij sub'ekt i obraz ispolnitelya [Album "Separation" (1986) "Nautilus-Pompilius": lyrical subject and image of the performer]. Russkaya rok-poehziya: tekst i kontekst: Sb. nauch. tr. [Russian rock poetry: text and context: Collection of scientific works], Yekaterinburg; Tver: Publishing House of USPU, 12, 155-162. (In Russ.).
14. Snegirev, A. V. (2000). "Progulki po vode" I. Kormil'ceva i evangel'skie motivy: kharakter i specifika dialoga ["Walking on water" by I. Kormiltsev and gospel motifs: the nature and specificity of the dialogue]. Russkaya rok-poehziya: tekst i kontekst: Sb. nauch. tr. [Russian rock poetry: text and context: Collection of scientific works], Yekaterinburg; Tver: Publishing House of USPU, 4, 144-148. (In Russ.).
15. Tsvetkov, A. P. Bitnik i radikal [Beatnik and radical]. Kormil'cev I. V. Sobranie sochinenij. Tom 2. Proza [Kormiltsev I. V. Collected works. Volume 2. Prose.], available at: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/kormiljcev-iljya-valerjevich/sobranie-sochinenij-tom-2-proza (accessed 25.07.2022). (In Russ.).
Информация об авторе
Д. Л. Карпов - кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры общей и прикладной филологии.
Information about the author Dennis L. Karpov - Candidate of Philological Sciences, Associate Professor, Associate Professor at the Department of General and Applied Philology.
Статья поступила в редакцию 09.09.2022; одобрена после рецензирования 20.09.2022;
принята к публикации 20.09.2022. The article was submitted 09.09.2022; approved after reviewing 20.09.2022; accepted for publication 20.09.2022.
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. The author declares no conflicts of interests.
