CC BY
13
Челябинский гуманитарий. 2022. № 3 (60). С. 20-25. ISSN 1999-5407 (print).
Chelyabinskij Gumanitarij. 2022; 3 (60), 20-25. ISSN 1999-5407 (print).
Научная статья УДК 80
DOI 10.47475/1999-5407-2022-10303
ПРОСТРАНСТВЕННО-ВРЕМЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПЕСЕННОЙ ЛИРИКИ ИЛЬИ КОРМИЛЬЦЕВА
Антон Сергеевич Афанасьев1, Олеся Сергеевна Моложина2
1 Казанский (Приволжский) федеральный университет, Казань, Россия, [email protected]
2 Независимый исследователь, Шумерля, Россия, [email protected]
Аннотация. Данная статья посвящена исследованию песенной лирики Ильи Кормильцева. Цель предлагаемого исследования - рассмотрение пространственно-временного континуума песенной лирики поэта и выделение основных образов и мотивов, его организующих. Основным методом исследования выступает структурно-семантический метод, однако для получения более точного результата был использован статистический метода анализа художественных текстов. Материалом исследования выступили песенные тексты И. Кормильцева, основная часть которых была исполнена рок-группой «Наутилус Помпилиус»: нами был составлен корпус, который включает в себя все тексты И. Кормильцева, исполненные этим рок-коллективом. В результате выполненного исследования авторы пришли к следующим выводам. Пространственно-временной континуум в песенной лирике И. Кормильцева структурируется не через прямое указание на место и время действия, а через введение мотивов и лейтмотивов, которые переходят из одного стихотворение в другое, переплетаются, образуя смысловое единство художественного мира поэта. Одними из частотных хронотопов оказываются хронотопы детства и сна, пропущенные сквозь библейский код. В целом же хронотоп поэзии Кормильцева можно охарактеризовать эпитетом «многослойный»: он поделён на верх/низ, открытое/закрытое пространство, включает в себя реальное и воображаемое, грёзы, сон, видение. Через фантазийный мир, который в то же время оказывается более подлинным, даже пророческим, в обыденный мир проникает библейский культурный пласт. Образы времени и пространства обрисовываются через мотивы, связанные со стихиями огня, воздуха и воды.
Ключевые слова: песенная поэзия, И. Кормильцев, «Наутилус Помипилиус», пространственно-временная организация, хронотоп детства, хронотоп сна, библейский код.
Для цитирования: Афанасьев А. С., Моложина О. С. Пространственно-временная организация песенной лирики Ильи Кормильцева // Челябинский гуманитарий. 2022. № 3 (60). С. 20-25. doi: 10.47475/1999-5407-2022-10303
Original article
SPATIO-TIME ORGANIZATION OF THE SONG LYRICS OF ILYA KORMILTSEV Anton S. Afanasev1, Olesya S. Molozhina2
1 Kazan (Volga Region) Federal University, Kazan, Russia, [email protected]
2 Independent researcher, Shumerlya, Russia, [email protected]
Annotation. This article is devoted to the study of song lyrics by Ilya Kormiltsev. The purpose of the proposed study is to consider the space-time continuum of the poet's song lyrics and highlight the main images and motives that organize it. The main research method is the structural-semantic method, however, to obtain a more accurate result, a statistical method of analysis of literary texts was used. The material of the study was the song texts of I. Kormiltsev, most of which were performed by the rock-group "Nautilus Pompilius": we compiled a corpus that includes all the texts of I. Kormiltsev performed by this group. As a result of the study, the authors came to the following conclusions. The space-time continuum in I. Kormiltsev's song lyrics is structured not through a direct indication of the place and time of action, but through the introduction of motifs and leitmotifs that pass from one poem to another, intertwine, forming a semantic unity of the poet's artistic world. One of the frequency chronotopes is the chronotopes of childhood and sleep, passed through the biblical code. In general, the chronotope of Kormiltsev's poetry can be characterized by the epithet "multi-layered": it is divided into top / bottom, open / closed space, includes real and imaginary, dreams, dreams, visions. Through the fantasy world, which at the same time turns out to be more authentic, even prophetic, the biblical cultural layer penetrates into the ordinary world. Images of time and space are depicted through motifs associated with the elements of fire, air and water.
© Афанасьев А. С., Моложина О. С., 2022
Key words: song poetry, I. Kormiltsev, "Nautilus Pomipilius", spatio-time organization, childhood chronotope, sleep chronotope, biblical code.
For citation: Afanasev A. S., Molozhina O. S. (2022). Spatio-time organization of the song lyrics of Ilya Kormiltsev. Chelyabinskij Gumanitarij, 3 (60), 20-25, doi: 10.47475/1999-5407-2022-10303
По определению Д. Быкова, великим поэтом можно считать того поэта, чьи строки «уходят в народ», служат для описания жизненных явлений и сокровенных движений души, причём зачастую сами строки вспоминают безотносительно личности и даже имени автора [1. С. 5]. Указанный критерий «величия» сближает поэтические тексты с фольклорными. Подобная фольклоризация особенно свойственна русской рок-поэзии 1980-х гг., когда рок слушали и цитировали советские граждане разных возрастов, рода занятий и общественного положения. Следуя этой мысли, Илью Кормильцева, несомненно, следует понимать как великого поэта.
Взаимоотношения И. Кормильцева как творческого субъекта с рок-культурой сегодня понимаются как нечто самоочевидное. Однако, по меткому замечанию уже цитированного Д. Быкова, «Кормильцев изначально не был рок-поэтом» [там же]: рок-культура была знаком времени, и она позволила ему не просто выражать свои мысли, но и распространять их. И. Кормильцев сформировался как поэт в эпоху наиболее громкого звучания рок-текстов, поэтому именно это направление стало для него оптимальным инструментом самовыражения. Он же, к слову сказать, сам стал одним из первых исследователей рок-поэзии [9].
Вместе с тем в ряду авторов текстов русского рока И. Кормильцев стоит особняком, поскольку не является автором-исполнителем, но в то же время всё его творчество пронизано идеями и ценностями рок-культуры. Кормильцев писал для многих групп и исполнителей, но в данной статье мы ограничимся текстами, написанными для группы «Наутилус Помпилиус» как наиболее цельной и отрефлексированной частью его творчества и предпримем попытку рассмотрения пространственно-временного континуума песенной лирики И. Кормильцева.
Основным методом исследования выступает структурно-семантический метод, однако для получения более точного результата был использован статистический метод анализа художественных текстов. Нами был составлен корпус, который включает в себя все тексты И. Кормильцева, исполненные группой «Наутилус Помпилиус». Частотность употребления основных лексем анализировалась с помощью программы WordSmithTools 7.0, утилиты WordList. При помощи данного программного обеспечения был составлен рейтинг наиболее частотных существительных, что помогло нам сосредоточиться на наиболее значимых образах в данном корпусе. Функционирование этих образов, а также фактическая частотность с учётом однокоренных и ассоциативно близких слов была проанализирована с помощью утилиты Concord, которая позволила обнаруживать все контексты употребления (конкордансы) для заданного слова или части слова.
Нельзя сказать, что поэтическое творчество И. Кормильцева литературоведами обходится стороной: его поэзия рассматривается в контексте свердловской школы рока [2; 7], анализируется система мотивов [10; 11], описаны некоторые особенности хронотопа [13] и другие структурные элементы лирики И. Кормильцева [3; 4]. В библиотеке роковеда есть и художественная биография поэта [12], и «учебное пособие» по наутилосоведению [15]. Вместе с тем, лакуны в изучении творчества И. Кормильцева имеются, в частности одна из них - это специфика пространственно-временной организации его лирики.
Зачастую хронотоп в рок-поэзии является прямой проекцией пространства, в котором обитает автор текста и его аудитория: это советский город времён застоя или перестройки, столичный или провинциальный, с автобусами, кухнями, улицами, дворами - эта география была узнаваема для каждого представителя субкультуры. В текстах И. Кормильцева также прослеживается образ советского города 1980-1990-х гг. Он нередко связывается с женской метафорикой «города женщин, ищущих старость» («Взгляд с экрана», эта же метафора обыгрывается в песнях «Казанова» и «Скованные одной цепью»): город ассоциируется с женщиной, которая в этом городе увядает: «каждый день принесёт десять новых забот, / и каждая ночь принесёт по морщине» (с. 281)1. Однако на символическом уровне время и пространство в художественном мире Кормильцева так же абстрагированы, как и его герой: в логике этого мира квартира сосуществует с водной толщей («Дыхание») и воздушным пространством («Воздух», «Крылья»), где библейский культурный код уживается на одном уровне с кодом советским. Согласно терминологии М. Бахтина, в квартире, где живёт лирический герой, присутствует пороговый образ: самое главное в ней - это окна и двери, которые выводят в воздушное пространство. Хронотоп структурируется не через прямое указание на место и время действия (поскольку в лирике сюжетность и «повествовательность» выражены слабее, чем в эпических произведениях), а через введение системы мотивов и лейтмотивов, которые переходят
1 Здесь и далее тексты Ильи Кормильцева приводятся с указанием страницы по изданию: Кормильцев И. Поэзия. Москва, Екатеринбург: Кабинетный учёный, 2017.
из одного стихотворение в другое, переплетаются, образуя смысловое единство художественного мира И. Кормильцева и очерчивая творческое кредо группы, исполнявшей его тексты.
Среди образов времени очень явно прослеживается субъективное время (по терминологии А.Б. Есина [5. С. 37]), раскрываемое через мотив детства. Детство, в свою очередь, смыкается с грёзой, сном. Подобно тому, как в мире детства не действуют взрослые законы и взрослая логика, сон - это эскапистский рай, возможность на время сбежать от действительности.
Обращение ко сну, привлечение того, что снилось, как элемента сюжетостроения, столкновение сна и реальности оказываются очень важными, поскольку происходящее во сне утверждается как высшая реальная сущность. В этом отношении особенно показательно стихотворение «Христос». С одной стороны, Христос, который ходит по земле, близок образу падшего ангела, который не приспособлен к земной жизни и ищет защиты: «мне снилось - он мне позвонил, / когда искал приют, / и безразлично обронил, / что здесь его убьют» (с. 353). С другой - образ Христа близок образу брошенного ребёнка, беспризорного подростка: «он пил вино в подъезде со шпаной» (там же). При этом всё происходящее видится лирическому субъекту во сне, где привычная действительность расширяется, вбирая в себя урбанистический хронотоп вместе с мифологическим. При этом Христос, несмотря на то, что сам нуждается в защите, должен дать её людям. Все люди мыслятся как божьи дети, лишённые крова, поскольку сам источник их безопасности «не находит слов» для них, он сам - словно потерявшийся ребёнок: «проснулся я и закурил / и встал перед окном / и был весь опустевший мир - / один сиротский дом» (там же).
Образы детства и детей в лирике И. Кормильцева амбивалентны и вступают в противоречие с общепринятым пониманием детского, выстраивая совершенно иную цепочку ассоциаций. Детство в традиционном понимании - это беззаботная, счастливая пора жизни, оно ассоциируется с невинностью, радостью, непосредственностью, чистотой. У поэта детство - это безвременье. Детство связывается с грехом, похотью, причём не направленной на ребёнка, а исходящей от него: «папа щиплет матрасы мама точит балясы / под дикий рев мотоциклов детей / они смотрят программы отмеряя стограммы / пока дети приводят блядей (с. 285). Мир детства перевёрнут, что сближает его с состоянием безумия, юродства. В «Музыке на песке» поэт обыгрывает известную легенду о Гамельнском Крысолове, но место загадочного крысолова занимает ребенок: «строит замки из песка / крутит пальцем у виска <.. .> / мы спешим за ней, как крысы /и скрываемся в прибой» (с. 304). В стихотворении «Наша семья» ребёнок выступает в роли «машины, которая всех нас раздавит» (с. 241).
По точному замечанию Е.А. Козицкой, рассматривавшей рецепцию детского мифа в текстах «Наутилуса», «мотивы греха, жестокости, определенной или неопределенной опасности, исходящей от детей, могут сочетаться и с мотивом смерти» [8. С. 187], вплоть до сравнения несущего смерть персонажа с ребёнком. Субъект стихотворения «Нежный вампир» сравнивается с ребёнком и вампиром одновременно: «целовать тебя всласть <.> как невинный младенец, / как нежный вампир» (с. 400), а в конце текста он же объявляется жертвой: «как агнец на закланье / я явился к тебе» (там же).
Стихотворение «Боксёр» написано от лица подростка, находящегося между состояниями взрослого и ребёнка и болезненно рефлексирующего на тему своего взросления. Подросток пытается протестовать против насильственных законов взрослого мира, которые он только что обнаружил, но борьба с насилием может осуществляться только насилием. Субъект стихотворения оказывается втянут в этот порочный круг, где он является одновременно и жертвой, и насильником: «когда я кусался или портил игрушки / или выходил не спросясь за порог / меня ставили в угол как ненужную куклу / я плакал пока я мог / но слёзы кончались, глаза высыхали / я падал на колени и молился кому-то / кто мог прекратить бесконечную пытку / взросления (с. 307). При этом ребёнок не является носителем греха сам по себе, зачастую он -лишь отражение искаженного окружающего мира. Ребёнок в таком случае выступает в роли жертвы, иногда необходимой, искупительной. В стихотворении «Чёрные птицы», которое вводит космическое пространство в кормильцевскую поэзию, такой жертвой несовершенного миропорядка становится дочь лирического субъекта: «чёрные птицы из детских глаз / выклюют чёрным клювом алмаз, / в чёрных алмаз унесут когтях, / оставив в глазах черный угольный страх» (с. 335). Мотив страданий во искупление грехов вводится через переосмысленные И. Кормильцевым библейских сюжетов. Это декларативно представлено в стихотворениях «Христос», «Мой брат Каин», «Эти реки», где под убийством трёх рыбаков подразумеваются крестные страдания, а детская тема присутствует через образ «божьей мамочки» (с. 338).
Вместе с тем библейские сюжеты появляются не только в связи с библейской темой. Зачастую они вторгаются в городской хронотоп, смещая акценты. Так, стихотворение «Три царя» сюжетно перекликается с текстом «Христос»: здесь также некие библейские персонажи оказываются в современном городе (в данном случае - в Москве), в пространстве которой степенность древнего текста сбивается ощущением опасности, грозящей из-за каждого угла: «три царя боятся шагов за углом - / они проникли нелегально в эту страну» (с. 396). Опасность, искажённость реальности современного города предстаёт в облике гротескных персонажей: «а слева - поп с пистолетом, / справа - в рясе бандит / а младенец в подвале, / младенец - он
спит / у младенца под носом / тараканьи усы» (там же). Первые два персонажа - поменявшиеся местами священнослужитель и разбойник: и тот, и другой органично существуют в библейском пространстве, но в городе они меняются атрибутикой и их роли перепутываются, поэтому и от первого, и от второго исходит угроза. Третий персонаж - уже знакомый читателю по другим текстам младенец с демоническими чертами. Согласно библейскому сюжету младенец и является целью путешествия трёх царей, но в этой реальности сам смысл их существования в рамках текста оказывается подменой. В четвёртой строфе вместо Бога-Отца появляется Князь тьмы, ведь только в его мире на месте младенца-Иисуса может оказаться существо с тараканьими усами: «чёрный князь приходит с охраной в кабак / и пока вы не откажетесь лизать ему зад, / всё на свете будет, ребята, не так» (там же).
Мир сна зачастую является пространством откровения, поэтому он насыщается мифологическими и религиозными параллелями. Сам И. Кормильцев называл эти отсылки « архаикой», говоря, что архетипичные образы кажутся ему наиболее откровенными. Библейские параллели задействуются для объяснения современных реалий. Евангельские мотивы отдельно рассматривались в статье А. В. Пугачёвой «"Эти реки" Ильи Кормильцева: опыт интерпретации» [14]. Прочитанные через библейский код, сюжет «Этих рек» рассматривается как сюжет об искажении Божественной природы человека, а художественный мир произведения - как антимир. Через библейские образы раскрывается трагический разлад внутреннего и внешнего мира.
Помимо противопоставления сна и реальности, мифологического (пророческого) и современного пространств, в хронотопе кормильцевских рок-текстов принципиально противопоставление верха и низа. Это разные смысловые и символические зоны и территории разных стихий. Стихии (огонь/пожар/ костёр, воздух/небо и небесные тела/время суток, вода/море/река/глубина) служат основными маркерами символического пространства. Статистические данные показывают, что наибольшее число контекстов в песенной лирике И. Кормильцева связано со словом «ночь»: 56 контекстов для основы «ноч*». Затем следуют образы неба и воздуха: 38 контекстов для основы «неб*» и 9 - для основы «возд*». Вместе с воздухом также часто встречаются и образы воды: 38 контекстов для основы «вод*» и только для неё, не считая таких слов как «река», «влага» и др., встраивающихся в тот же ассоциативный ряд. Отсюда становится ясным, что образы водной и воздушной стихии являются основными для кормильцевских текстов. Причём оппозиция «воздух-вода», дополненная образом ночи, создаёт картину первобытного хаоса, пространства условной вечности до начала времён.
Наиболее важным в поэтической системе И. Кормильцева становится значение воды как первостихии и одновременно бытия, всегда присутствующего, но скрывающегося за покровом повседневной человеческой реальности: этот своего рода тютчевский хаос, шевелящийся под покровом дня, - знаковый эквивалент вечности. Материализацией семы становится образ морского змея - персонификации первичного хаоса и одновременно грядущего возвращения в него человека: «морской змей морской, / обвивающий Землю, / мой змей / стану я, стану таким, стану я / после смерти опять» (с. 340).
Семантическое поле воды в творчестве группы "Наутилус Помпилиус" становилось объектом подробного анализа в статье Т. Г. Ивлевой «Вода, в которой плывёт NAUTILUS POMPILIUS». В ней исследовательница отмечает: «Непроясненность <здесь и далее в цитате курсив автора - А. А., О. М.> смысла человеческого бытия обусловливает трагическое восприятие лирическим героем NP первостихии -воды - с одной стороны, как колыбели человечества, с другой стороны, как враждебного ему хаоса, который неизбежно несёт гибель своему творению, давно отошедшему от его законов» [6. С. 126-127]. Таким образом, водное пространство являет собой и первородный хаос, первоисточник бытия и представляет опасность для цивилизованного мира, социума, к которому принадлежит лирический субъект. Водное пространство также может быть условно мифологическим или увиденным во сне. При этом стихии служат основным разделителем реального и фантастического, воображаемого пространства: их присутствие вырывает героя из бытового, обыденного мира, причём между закрытым (домом, квартирой) и открытым (воздушное пространство) существует конкретная граница: как правило, это окно, реже - дверь: «он вышел в окно с красной розой в руке / и по воздуху плавно пошел» (с. 370), «а небо украдкой смотрело на них / из-за высоких окон» (с. 368), «я знал одну женщину, / она всегда выходила в окно / в ее доме было десять тысяч дверей, / но она всегда выходила в окно» (с. 365). Подобное противопоставление верха/низа, открытого/закрытого пространств, неба/города, сна/реальности, мифологического/обыденного создаёт в художественном пространстве особую поэтику антиномий, характерную не только для творчества И. Кормильцева, но и для рок-поэзии в целом. В художественной системе антиномий отводится значительная роль оксюморонам и катахрезам, сочетанию нескольких стилевых пластов. С их помощью создаются парадоксальные образы и рисуется дисгармоничный, противоречивый мир. Например, в стихотворении «Взгляд с экрана» много подобных сравнений, да и само название уже парадоксально: экран - это то, на что смотрят, но здесь взгляд юной героини стихотворения сталкивается с взглядом её кумира, она сама становится объектом разглядывания.
Таким образом, хронотоп поэзии Кормильцева можно охарактеризовать эпитетом «многослойный»: он поделён на верх/низ, открытое/закрытое пространство, включает в себя реальное и воображаемое, грёзы, сон, видение. Через фантазийный мир, который в то же время оказывается более подлинным, даже пророческим, в обыденный мир проникает библейский культурный пласт. Образы времени и пространства обрисовываются через мотивы, связанные со стихиями огня, воздуха и воды.
Список источников
1. Быков Д. Л. Не в Перу // Кормильцев И. Поэзия. Москва, Екатеринбург : Кабинетный учёный, 2017. С. 3-8.
2. Гавриков В. А. Свердловско-екатеринбургская музыкально-поэтическая школа // Известия Уральского федерального университета. Серия 2: Гуманитарные науки. 2018. Т. 20, № 1 (172). С. 47-65.
3. Доманский Ю. В. Холм в русской лирике второй половины ХХ века (Л. Аронзон «Утро», Б. Гребенщиков «Сидя на красивом холме», И. Кормильцев «Люди на Холме») // Мир русского слова. 2016. № 2. С. 88-94.
4. Дробинин Г. Д. Наш персональный Иисус, или феномен «Прогулок по воде» И. Кормильцева // Критика и семиотика. 2021. № 1. С. 351-363.
5. Есин А. Б. Время и пространство // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины : Учебное пособие. Москва : Высшая школа; Академия, 1999. С. 32-42.
6. Ивлева Т. Г. Вода, в которой плывёт NAUTILUS POMPILIUS // Русская рок-поэзия: текст и контекст: сборник научных трудов. Тверь : Тверской государственный университет, 2000. Вып. 4. С. 126-132.
7. Карасюк Д. История Свердловского рока. 1961-1991 года. От «Эльмашевских битлов» до «Смысловых галлюцинаций». Екатеринбург : Кабинетный ученый, 2016. - 520 с.
8. Козицкая Е. А. Рецепции традиционных культурных мифов, «вечных образов» и сюжетов в современной русской рок-поэзии (на материале текстов группы «NAUTILUS POMPILIUS») // Русская рок-поэзия: текст и контекст: сборник научных трудов. Тверь : Тверской государственный университет, 2000. Вып. 3. С. 184-192.
9. Кормильцев И., Сурова О. Рок-поэзия в русской культуре: возникновение, бытование, эволюция // Русская рок-поэзия: текст и контекст: сборник научных трудов. Тверь : Тверской государственный университет, 1998. Вып. 1. С. 5-33.
10. Корнеева Е. В. Система мотивов в альбоме группы «NautilusPompilius» «Крылья» // Русская рок-поэзия: текст и контекст: сборник научных трудов. Тверь : Тверской государственный университет,, 2001. Вып. 5. С. 70-79.
11. Корнеева Е. В. Система мотивов в альбоме группы «NAUTILUS POMPILIUS» «Яблокитай» // Русская рок-поэзия: текст и контекст: сборник научных трудов. Тверь : Тверской государственный университет, 2000. Вып. 4. С. 132-138.
12. Кушнир А. И. Кормильцев. Космос как воспоминание. Москва : Рипол Классик, 2017. 256 с.
13. Нежданова Н.К. Некоторые особенности хронотопа в текстах песен группы «Nautilus Pompilius» // Русская рок-поэзия: текст и контекст: сборник научных трудов. Тверь : Тверской государственный университет, 2000. Вып. 3. С. 193-199.
14. Пугачёва А. В. «Эти реки» Ильи Кормильцева: опыт интерпретации // Русская рок-поэзия: текст и контекст: Русская рок-поэзия: текст и контекст: сборник научных трудов [электронный научный журнал]. Екатеринбург; Тверь, 2014. Вып. 15. С. 214-218.
15. NAUTILUS POMPILIUS: Введение в наутилосоведение. Москва : Терра, 1997. 400 с.
References
1. Bykov, D. L. (2017). Ne v Peru [Not in Peru]. Kormil'tsev I. Poeziya [Kormil'tsev I. Poetry]. Moscow, Ekaterinburg: Armchair scientist, 3-8. (In Russ.).
2. Gavrikov, V. A. (2018). Sverdlovsko-yekaterinburgskaya muzykal'no-poeticheskaya shkola [Sverdlovsk-Yekaterinburg School of Music and Poetry]. Izvestiya Ural'skogo federal'nogo universiteta. Seriya 2: Gumanitarnyye nauki [News of the Ural Federal University. Series 2: Humanities], Iss. 20, 1 (172), 47-65. (In Russ.).
3. Domanskiy, YU. V. (2016). Kholm v russkoy lirike vtoroy poloviny XX veka (L. Aronzon «Utro», B. Grebenshchikov «Sidya na krasivom kholme», I. Kormil'tsev «Lyudi na Kholme») [A hill in Russian lyrics of the second half of the 20th century (L. Aronzon "Morning", V. Grebenshchikov "Sitting on a beautiful Hill", I. Kormil'tsev "People on the Hill")]. Mir russkogo slova [The world of the Russian word], 2, 88-94. (In Russ.).
4. Drobinin, G. D. (2021). Nash personal'nyy Iisus, ili fenomen «Progulok po vode» I. Kormil'tseva [Our Personal Jesus, or the Phenomenon of "Walking on Water" by I. Kormil'tsev]. Kritika i semiotika [Criticism and semiotics], 1, 351-363. (In Russ.).
5. Yesin, A. B. (1999). Vremya i prostranstvo [Time and space]. Vvedeniye v literaturovedeniye. Literaturnoyeproizvedeniye: osnovnyye ponyatiya i terminy : Uchebnoye posobiye [Introduction to literary criticism. Literary work: basic concepts and terms: Textbook]. Moscow : Higher School; Academy, 32-42. (In Russ.).
6. Ivleva, T. G. (2000). Voda, v kotoroy plyvet NAUTILUS POMPILIUS [Water in which NAUTILUS POMPILIUS swims]. Russkaya rok-poeziya: tekst i kontekst: sbornik nauchnykh trudov [Russian rock-poetry: text and context: collection of scientific papers]. Tver: Tver State University, Iss. 4, 126-132. (In Russ.).
7. Karasyuk, D. (2016). Istoriya Sverdlovskogo roka. 1961-1991 goda. Ot «El'mashevskikh bitlov» do «Smyslovykh gallyutsinatsiy» [History of Sverdlovsk rock. 1961-1991. From "Elmashevsky Beatles" to "Semantic Hallucinations"]. Ekaterinburg : Armchair scientist, 520 p. (In Russ.).
8. Kozitskaya, E. A. (2000). Retseptsii traditsionnykh kul'turnykh mifov, «vechnykh obrazov» i syuzhetov v sovremennoy russkoy rok-poezii (na materiale tekstov gruppy «NAUTILUS POMPILIUS») [Receptions of Traditional Cultural Myths, "Eternal Images" and Plots in Modern Russian Rock-Poetry (Based on the Texts of the group "Nautilus Pompilius")]. Russkaya rok-poeziya: tekst i kontekst: sbornik nauchnykh trudov [Russian rock-poetry: text and context: collection of scientific papers]. Tver: Tver State University, Iss. 3, 184-192. (In Russ.).
9. Kormil'tsev, I. & Surova, O. (1998). Rok-poeziya v russkoy kul'ture: vozniknoveniye, bytovaniye, evolyutsiya [Rock-poetry in Russian culture: emergence, existence, evolution]. Russkaya rok-poeziya: tekst i kontekst: sbornik nauchnykh trudov [Russian rock-poetry: text and context: collection of scientific papers]. Tver: Tver State University, Iss. 1, 5-33. (In Russ.).
10. Korneyeva, E. V. (2001). Sistema motivov v al'bome gruppy «NautilusPompilius» «Kryl'ya» [The system of motives in the album "Wings" of the group "Nautilus Pompilius"]. Russkaya rok-poeziya: tekst i kontekst: sbornik nauchnykh trudov [Russian rock-poetry: text and context: collection of scientific papers]. Tver: Tver State University, Iss. 5, 70-79. (In Russ.).
11. Korneyeva, E. V. (2001). Sistema motivov v al'bome gruppy «NAUTILUS POMPILIUS» «Yablokitay» [The system of motives in the album "Apple China" of the group "NAUTILUS POMPILIUS"]. Russkaya rok-poeziya: tekst i kontekst: sbornik nauchnykh trudov [Russian rock-poetry: text and context: collection of scientific papers]. Tver: Tver State University, Iss. 4, 132-138. (In Russ.).
12. Kushnir, A. I. (2017). Kormil'tsev. Kosmoskak vospominaniye. [Kormiltsev. Space as a memory.]. Moskow : Ripol Klassik, 256 p. (In Russ.).
13. Nezhdanova, N. K. (2000). Nekotoryye osobennosti khronotopa v tekstakh pesen gruppy «Nautilus Pompilius» [Some features of the chronotope in the lyrics of the songs of the group "Nautilus Pompilius"]. Russkaya rok-poeziya: tekst i kontekst: sbornik nauchnykh trudov [Russian rock-poetry: text and context: collection of scientific papers]. Tver: Tver State University, Iss. 3, 193-199. (In Russ.).
14. Pugacheva, A. V. (2014). «Eti reki» Il'i Kormil'tseva: opyt interpretatsii Russkaya rok-poeziya: tekst i kontekst: sbornik nauchnykh trudov [elektronnyy nauchnyy zhurnal] [Russian rock-poetry: text and context: collection of scientific papers [electronic scientific journal]]. Ekaterinburg; Tver, Iss. 15, 214-218. (In Russ.).
15. NAUTILUS POMPILIUS: Vvedeniye v nautilosovedeniye (1997) [NAUTILUS POMPLIUS: An introduction to nautilus science]. Moskow : Terra, 400 p. (In Russ.).
Информация об авторах
А. С. Афанасьев - кандидат филологических наук, доцент, заведующий кафедрой русской литературы и методики её преподавания.
О. С. Моложина - независимый исследователь.
Information about the authors
Anton S. Afanasev - Candidate of Philology, Associate Professor, Head of the Department of Russian Literature and Methods of its Teaching, Kazan (Volga Region) Federal University.
Olesya S. Molozhina - independent researcher.
Статья поступила в редакцию 09.09.2022; одобрена после рецензирования 20.09.2022;
принята к публикации 20.09.2022.
The article was submitted 09.09.2022; approved after reviewing 20.09.2022; accepted for publication 20.09.2022.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. The authors declare no conflicts of interests.
