CC BY
36
Берегиня^777»Сова, 2017, № 2 (33)_
УДК 378.095:7 ББК 851р311
ШКОЛА ВЫСОКОГО ИСКУССТВА
(к 45-летию Воронежской государственной академии искусств)
Межевитин Владимир Александрович,
режиссер, сценарист, искусствовед, член Союза журналистов РФ (г. Воронеж)
Аннотация. Статья рассказывает о Воронежской академии искусств и её педагогах. Ключевые слова: сохранение и развитие традиций; воспитание собственным примером; распад страны и общего культурного пространства как трагедия; Свет, Добро, Любовь и Сострадание - основы национального искусства; тончайшие душевные переживания и исповедаль-ность - суть русского психологического театра.
THE SCHOOL OF THE HIGH ART
(the 45th anniversary of the Voronezh State Academy of art)
Mezhevitin V.A., director, screenwriter, art expert, member of the Union of journalists of Russia (Voronezh)
Abstract. The article tells about of the Voronezh Academy of art and its teachers.
Key words: keeping and development of traditions; education of own example; disintegration of the country and the common cultural space as a tragedy; Light, Good, Love and Condolence are the bases of the national art; the delicatest emotions of soul and sincerity are the main point of the Russian psychological theatre.
Хорошо известно, какой прессинг в последнее время испытывает на себе отечественная культура. Яростное духовное и политическое противостояние, экспансия идеологии цинизма, потребительства, стяжательства и эгоизма, агрессивное пропагандистское и экономическое давление, фальсификация истории, русофобия, давно навязываемые нашими западными «партнёрами» - непримиримыми противниками (а также их приверженцами внутри России), усугубившиеся в годы развала и передела Великой советской страны, испытыва-
ют на верность устоявшимся культурным ценностям не только обычных, не искушённых в идеологических ухищрениях людей и деятелей искусства, но и школы самых разных уровней и направлений (воспитывающих человека как сегодняшнего, так и завтрашнего дня). Изощрённо, скрытно, а часто и вполне откровенно внедряются в наше сознание вот уже более трёх десятилетий чуждые национальным традициям и ментальности установки и «моды», имеющие целью разрушить всё то, что создавалось веками вместе живущими (на терри-
тории бывшего Советского Союза) народами, что объединяло их и способствовало появлению общих, по-настоящему гуманистических, нравственных идеалов, уникальных образцов человеческой деятельности, в том числе в области искусства... А потому и вызывают особое уважение сегодня все, кто пытается несмотря ни на что отстаивать высокие ценности Света, Добра, Любви, Духовного Единства - выстраданные предками, дедами и отцами и оттого являющиеся дорогими для нас и, безусловно, необходимыми.
Недавно своё 45-летие отметила Воронежская государственная академия искусств, из стен которой вышло свыше четырёх тысяч профессионалов - музыкантов, актёров и художников, среди которых более ста воспитанников, удостоенных почётнейших званий народных и заслуженных артистов России, заслуженных деятелей искусств и заслуженных работников культуры. Многие из них работают в лучших театрах и оркестрах мира: в Большом и Мари-инском театрах, Камерном музыкальном театре, Миланском театре «Ла Скала», Центре оперной подготовки Галины Вишневской, в Го -сударственном академическом оркестре имени Осипова, оркестре Юрия Башмета, в московских и петербургских драматических театрах - Российской Армии, имени Маяковского, «Сатириконе», «Современнике», Ленкоме, Театре Сатиры, Большом драматическом театре им. Товстоногова. Продолжая опыт своих педагогов, выпускники академии также преподают и в различных учебных заведениях России, пы-
таясь лучшие традиции отечественной культуры передавать новым поколениям молодых людей, вступающих в жизнь.
С биографиями некоторых основателей академии (первоначально носящей название государственного института искусств) мне, её выпускнику, хочется познакомить читателей.
УРОКИ НИКОЛАЯ ДУБИНСКОГО
Впервые увидев на афишах дипломных спектаклей Воронежского института искусств (в начале 80-х) фамилию народного артиста России, профессора НИКОЛАЯ ВЯЧЕСЛАВОВИЧА ДУБИНСКОГО, я представил его себе человеком солидным, внушительным и недоступным, этаким театральным колоссом, с поставленным актёрским голосом и манерами сценического премьера. На самом деле Дубинский оказался совсем другим: невысокого роста, подвижным и ироничным, с лукавой, мягкой улыбкой и хитроватым прищуром живых и лучистых глаз, простым в общении, тактичным, мудрым и очень приятным. В те времена народных артистов республики и Союза в Воронеже можно было пересчитать по пальцам двух рук. Как правило, ими становились люди редкостной жизненной и творческой судьбы. Таким был и Николай Вячеславович.
73
Начинал он свой театральный путь в Ленинграде в конце 20-х годов (!) у знаменитого мастера и в знаменитом театре. Педагогом его был выпускник режиссёрского класса МХАТ, ученик самого В.И. Немировича-Данченко, Николай Васильевич Петров, будущий профессор ГИТИСа (декан режиссёрского и актёрского факультетов, доктор искусствоведения) и один из основателей (вместе с В. Плучеком) послевоенного московского Театра сатиры. В Ленинграде 20 - 30-х годов Петров уже был авторитетным режиссёром, постановщиком нашумевших спектаклей и руководителем Александринского театра, переименованного позднее в Театр драмы им. А. С. Пушкина. В этом-то театре рядом с Черкасовым и Певцовым, Бабочкиным и Меркурьевым, Симоновым и Юрьевым довелось учиться и работать молодому актёру Николаю Дубинскому. Кроме Петрова постановщиками там были Акимов и Кустодиев, Вивьен и Сушкевич, Кожич и Рад-лов.
Ставил в те времена в Александринке «Смерть Тарелкина» и «Дон Жуана» Всеволод Мейерхольд... Со многими звёздными коллегами подружился тогда Николай Дубинский. Дружба эта (например, с Борисом Бабочкиным - «Чапаевым») продолжалась долгие годы. Приезжал к Дубинскому в Воронеж и другой легендарный актёр - Георгий Жжёнов. Ленинградский период сыграл в формировании начинающего артиста определяющую роль, заложил основы профессии, отшлифовал талант, привил хороший вкус и научил спрашивать с себя всегда по большому счёту, с той мерой требовательности и взыскательности, которая отличает настоящего художника от ремесленника.
Лекции и разговоры об актёрской школе, её нюансах и особенностях в Воронежском институте искусств находили наглядное воплощение в показах и уроках Дубинского. Когда он выходил на сцену учебного театра или в любой другой институтской аудитории, от него нельзя было оторвать глаз. Актёр-педагог был так убедителен и органичен в мельчайших подробностях сценического существования, что вызывал у нас, студентов, неописуемый восторг и воодушевление. Эти его уроки филигранного актёрского мастерства я запомнил на всю жизнь. И благодарен судьбе, что она подарила мне
встречу с этим замечательным человеком и выдающимся актёром. Учась и работая в Москве, я познакомился с людьми, которые помнили Николая Дубинского на сцене. Они неизменно восхищенно отзывались об этом уникальном артисте. Искушенные вахтанговцы (коих трудно чем-либо удивить) и актёры Малого театра, видевшие его во время гастролей, Игорь Косю -ра (режиссёр Камерного театра на Таганке) и многие другие не скупились на похвалы нашему театральному мастеру.
Биография Дубинского, конечно, во многом совпала с биографией страны в XX веке. Революцию, войны, победы и страдания он знал не понаслышке. Довелось ему стать не только очевидцем и участником знаменитых событий эпохи, но и оставить след в отечественной театральной жизни, в людской памяти, в своих учениках. Где только ни приходилось работать актёру в силу разных (в том числе военных) обстоятельств: в Брянске и Свердловске, Ташкенте и Красноярске, на Кольцовской сцене Воронежа. Был он неподражаем в ролях царевича Фёдора (в «Борисе Годунове»), Монахова (в «Варварах»), Карандышева (в «Бесприданнице»), Перчихина (в «Мещанах»). С блеском играл генерала Ватутина (в одноименной пьесе Дмитерко), Ленина (в «Кремлёвских курантах» и «Третьей Патетической» Погодина), Яковлева (в «Фальшивой монете»), Леженина (в «Алых всадниках»), Лукьянова (в «Соловьиной ночи»), Николая Голубя (в «Истории одной любви»), Великоманова (в одноимённой постановке)... Снимаясь в кино (в фильме «Старый дом»), сыграл знаменитого Щепкина. Калейдоскоп сценических персонажей и характеров Дубинского велик и многообразен. Звания народного артиста республики он был удостоен ещё в 1960 году!
Появившись в Воронеже вместе с женой Верой Романцевой, тоже великолепной актрисой, во второй половине 60-х по приглашению тогдашнего режиссёра драмтеатра Петра Монастырского, Дубинский - последователь МХАТовской традиции - не мог не повлиять на общее качество и уровень кольцовской труппы, ибо являл собою образец вдохновенного мастерства. Вскоре он возглавил актерскую кафедру создающегося института искусств. Педагогический опыт Николая Вячеславовича был огромен. Несколько лет он успешно препода-
вал в Красноярске (где его по сей день помнят и любят зрители и ученики). Многие студенты Николая Дубинского с большим успехом сегодня работают в самых разных городах России, Воронеже, Петербурге, Москве.
В Берёзовой Роще, в этом одном из самых уютных и живописных районов нашего города, ещё не так давно можно было увидеть Николая Вячеславовича, прогуливающегося возле своего дома. Мало кто из прохожих, проходя мимо, догадывался, что встретился с удивительным, талантливым артистом и педагогом, человеком щедрой души и благородного сердца, заядлым книгочеем и любителем футбола, свидетелем и активным участником истории российского театра, с одной из её легенд.
СЦЕНА И КАФЕДРА ВЕРЫ РОМАНЦЕВОЙ
Поклонники воронежской «Драмы» имени Алексея Кольцова хорошо помнят, как актриса ВЕРА ЯКОВЛЕВНА РОМАНЦЕВА появилась на сцене театра. Произошло это в 1966 году. Вера Яковлевна была приглашена в Воронеж с мужем - талантливейшим артистом и педагогом Н. В. Дубинским - из Красноярска руководителем кольцовской сцены Петром Львовичем Монастырским. Семейная пара уникальных актёров стала известна в театральном мире по гастролям красноярского коллектива, который с блеском показался в Москве. Столичная критика тогда восторженно писала о первой постановке Достоевского в стране режиссёром Александром Дунаевым. Та пронзительная инсценировка красноярцев, равно как и другие их спектакли, оказались в центре всеобщего внимания. Фотографии Дубинского и Романцевой, рецензии на их работы можно было встретить на страницах самых разных газет. Войдя в репертуар воронежского театра, Вера Яковлевна Романцева в течение нескольких лет радовала зрителей своим дарованием, восхитительным и вдохновенным.
Она родилась в городе Аткарске Саратовской области. Заслуженной артистке России в музее этого города посвящён целый стенд. По афишам и статьям на нём можно увидеть творческий путь актрисы. Начинался он в знаменитом Саратовском училище, после которого одну из лучших выпускниц пригласили в местный
театр, где её карьера начала успешно развиваться. Война вмешалась в судьбу актрисы, как и в судьбу всей страны, неожиданно и безжалостно, заставив переезжать из города в город и кочевать по сценическим площадкам, превозмогая всевозможные трудности бытия. Ей пришлось поработать на подмостках Орла, Свердловска, Ташкента, Красноярска, Днепропетровска...
До войны Веру Романцеву увидел на сцене Сергей Аполлинариевич Герасимов и пригласил на одну из главных ролей в свой будущий фильм. Но из-за войны тем планам не удалось осуществиться. Сыграв несколько небольших киноролей, она осталась в театре, с которым оказалась связана вся её жизнь.
Актриса, словно бы рождённая для того, чтобы выразить национальный характер, наделённая редкостным обаянием и запоминающейся внешностью, в любом театре, где ей приходилось работать, становилась одной из ведущих исполнительниц. Обладая ярким драматическим дарованием, выразительной органикой, талантом тонкого психологического перевоплощения, она была убедительна в ролях классического и современного репертуаров. Героини её, всегда достоверные в своём сценическом существовании и внешнем облике, неизменно запоминались. Вера Яковлевна раскрывала их внутренний мир в подробнейших движениях души с проникновенной лиричностью. Зачастую они были бескомпромиссны, честны и благородны. Им были в полной мере
свойственны изящество и женская притягательность. Исполнительское искусство Веры Романцевой отличалось точностью жеста и интонации, тщательностью отделки рисунка роли.
Наряду с образами героинь впечатляющих и трогательных, с годами появились в её репертуаре роли как характерные и комедийные, так и глубоко трагические, в которых она была столь же неподражаема и органична. В 1949 году Вера Яковлевна была удостоена звания Заслуженной артистки Узбекской ССР (работая в Ташкенте), а в 1957 - звания Заслуженной артистки России.
Среди наиболее ярких ролей Веры Роман-цевой - Лариса («Бесприданница» А. Островского), Бобова («Фальшивая монета» М. Горького), Софья Ивановна («Чти отца своего» В. Лаврентьева), Ковалёва («Другая» С. Алёшина), Великоманова («Великоманов» С. Косто-ва), Анна Павловна («Обыкновенная история» по И. Гончарову), Манефа («На всякого мудреца довольно простоты» А. Островского), Кесария («Пока арба не перевернулась» О. Иоселиани), Елена Федотовна («Мария» А. Салынского), Епанчина («Идиот» Ф. Достоевского), Мадам Ксидиас («Интервенция» Л. Славина), Марфа («Горькие травы» П. Проскурина), Анна Николаевна («Нашествие» Л. Леонова).
С 1973 года Вера Яковлевна Романцева преподавала в Воронежском государственном институте искусств вместе со своим мужем -Народным артистом России Николаем Дубин-ским. Сегодня их ученики успешно работают во многих театрах бывшего Советского Союза, снимаются в кино и на телевидении. Своего замечательного педагога - талантливейшую актрису - они вспоминают с большой теплотой и благодарностью.
Величавую красоту, доброжелательность и женское обаяние Вера Яковлевна сохраняла до самых последних дней. Голос её, спокойный и внимательный, запомнился мне по нашим телефонным разговорам и встречам, которые происходили в их дружелюбном семействе. Они с мужем всегда были рады гостям, коллегам и студентам, навещающим их время от времени. До сих пор помню их лица, прильнувшие к окну, и руки, машущие на прощание.
В СТУДЕНТАХ ВОПЛОЩАЯ ОПЫТ СЦЕНЫ
Человеческая память мудра и избирательна, чаще запоминает она впечатления наиболее светлые и приятные. Частью таких впечатлений являются для меня воспоминания о Воронежском институте искусств начала и середины 80-х годов, времени моей учёбы там. Хорошо помню легендарную мраморную лестницу нашего института, расходящиеся от неё коридоры с загадочными дверями на каждом этаже, упражняющихся повсюду музыкантов, стройных девушек, спешащих в танцевальный или спортивный зал, вечно что-то репетирующих и отрабатывающих приёмы сценического боя молодых актёров с их бесконечными монологами.
Начинался же институт, по-настоящему, с педагогов, которые встречали будущих студентов на вступительных экзаменах и сопровождали, родительски опекая, до получения дипломов. На театральном факультете тогда лидировали Дроздов и Дубинский, Тополага, Бугров и Сисикин, Анчиполовский и Тукузина, Табачников и Пензин, Слепых, Окунев и, разумеется, ИРИНА ВИКТОРОВНА САЧКО.
Она вела у нас одну из основных дисциплин - сценическую речь. Занятия проходили с постоянными тренингами, кувырками и растяжками, бесконечными упражнениями, направленными на то, чтобы настроить организм - инструмент актёра - на необходимое и точное звучание, на умение, впрочем, не только
76
правильно извлекать звуки, слова, но и доискиваться до самой их сути, до глубинного смысла текста и подтекста, посыла и сверхзадачи того или иного автора. Творческая лаборатория сценречи оказалась сложна и интересна, а уроки Сачко были неподражаемы и нередко походили на увлекательные моноспектакли. Бывшая актриса Кольцовского театра - яркая, темпераментная и характерная, - она вела свои занятия вдохновенно и артистично. Работая вместе со студентами самозабвенно, активно и искренне, Ирина Викторовна была образцом профессионализма и искромётного мастерства, живым и отзывчивым человеком, истинным педагогом, всегда сопереживающим своим ученикам. Мы все попадали под её обаяние, и даже тогда, когда в чем-то не соглашались с ней, спорили и капризничали, всё равно относились с явным почтением, уважением, любовью.
Чьи только тексты и монологи не разбирали мы с ней неустанно и дотошно: Шекспира и Гомера, Пушкина и Грибоедова, Гоголя и Тол -стого, Есенина и Маяковского, Чехова, Булгакова, Шукшина. Ей обязаны многие и многие сегодняшние актёры тем, что научились «мыслить» на сцене и говорить сценически верно и точно. А если кто и не научился, видит Бог, её вины в этом нет. Упрекнуть её, думаю, не может никто: всё, что знала и умела Ирина Викторовна, она сполна отдавала своим студентам. Отдавала всё без остатка, честно, откровенно и радостно. И это абсолютная правда.
Признаюсь, я очень жалел, что не застал её на сцене театра, не видел в ролях, о которых свидетельствовали любопытные фотографии, хранящиеся в нашем театральном музее. Жизнь её не была лёгкой. Актёрская судьба начиналась с войны, эвакуаций, изнуряющих выездных спектаклей, тягот и лишений. В военные годы во время скитаний она потеряла маленького сына, он умер от холода и голода. После восстановления разрушенного театра вместе со всей труппой Ирина Викторовна возобновила работу на родной воронежской сцене, продолжая вселять надежду и радость в зрительские сердца.
Среди множества спектаклей тех лет с её участием незабываемыми стали «Горе от ума», «Забавный случай» Гольдони, «Молодая гвардия», где она превосходно сыграла Любу Шевцову, «Вишнёвый сад», «Игрок» (по Досто-
евскому), «Последняя жертва» Островского, «Много шума из ничего» Шекспира. Впрочем, судя по афишам и рецензиям, ролей за три десятка лет работы в одном из старейших российских театров было предостаточно.
Ирина Викторовна о своей актёрской судьбе нам почти ничего не рассказывала, всё своё время она тратила на жизнь учебную, на то, чем занималась с нами в данный момент. Но незаурядная актёрская природа её, как я уже говорил, проступала на каждом уроке, ею проводимом. Её органика, самобытность, азарт и требовательность увлекали и подхлестывали нас на протяжении всех наших совместных занятий.
Несомненную пользу и цену уроков Сачко я осознал в полной мере на практике, работая не только на сцене, но и на телевидении, где всегда нужен был мгновенный результат. Репетируя с признанными мастерами, я ощущал достойный багаж знаний и навыков, полученных с помощью Ирины Викторовны. А сравнивая её с некоторыми московскими педагогами уже на режиссёрском факультете в столице, я подтвердил свои ощущения относительно профессионализма и таланта своего воронежского учителя, проникся ещё большим чувством благодарности и безграничной любви к ней!
ВЫБРАВ СУДЬБУ ПЕДАГОГА
В Воронежской академии искусств ВИОЛЕТТА ВЛАДИМИРОВНА ТОПОЛАГА
воспитала целую плеяду заслуженных и народных артистов России, которые восхищают сегодня зрителей по всей стране и в самых разных театрах республик бывшего Советского Союза. А такие спектакли, как: «Привычное дело» Белова, «В день свадьбы» Розова, «Что тот солдат, что этот» и «Трёхгрошовая опера» Брехта, «Пять вечеров» и «Мать Иисуса» Володина, «Женитьба Бальзаминова» Островского, «Пришёл мужчина к женщине» Злотнико-ва, «Археология» Шипенко, «Прошлым летом в Чулимске» Вампилова, «Слуга двух господ» Гольдони, «Счастье моё» Червинского, «Таня» Арбузова, «Мышеловка» А. Кристи, «Чайка» Чехова и другие, поставленные на её курсах, - являлись значительными событиями культурной жизни Воронежа, надолго оставаясь в нашей памяти. Остались они, конечно же, и в
Профессор Воронежской академии искусств ВИОЛЕТТА ВЛАДИМИРОВНА ТОПОЛАГА
памяти учеников, которым она подарила счастье жизни в искусстве, сделала не просто лицедеями, но творческими, неравнодушными, светлыми людьми.
Своих же учителей Ольгу Ивановну Старостину и Бориса Григорьевича Кульнева Виолетта Владимировна вспоминает всегда с волнением и благодарностью, всякий раз мысленно поверяя свои поступки и сомнения оценками и поступками любимых наставников, открывших ей путь в волшебный мир Театра. Путь этот у неё начинался во Владивостокском институте искусств, куда она поступила в 1962-м, в год создания там театрального факультета известными московскими подвижниками - профессором ГИТИСа Старостиной и доцентом Щукинского училища Кульневым. Именно они были основателями нескольких вузов в Советском Союзе и за рубежом (а в 1971-м году создавали институт искусств в Воронеже). В Воронежский же институт и пригласили Виолетту Владимировну её знаменитые педагоги в 1974-м году. Со временем она стала одним из самых уважаемых преподавателей театрального факультета ВГИИ, художественным руководителем нескольких курсов, на которых личностями становились мальчишки и девчонки, волею судьбы оказавшиеся в творческой орбите чуткого и взыскательного мастера.
Круг практических интересов её мастерской гармонично объединял Станиславского и Михаила Чехова, Немировича-Данченко и Вахтангова, Завадского и Товстоногова, Каарела Ирда и Мильтиниса; Ефремова, Эфроса, Фоменко и, конечно же, Стрелера, Брука, Бергмана. Со всеми этими деятелями сцены Виолетта Владимировна Тополага находила особое созвучие, черпала у них вдохновение и силы, а их мысли и открытия она стремилась передавать своим студентам. С огромным уважением и вниманием Виолетта Владимировна относилась к биографии Малого театра, пронзительным новациям Таганки, поискам Анатолия Васильева, раннего Виктюка, Додина, Гинкаса, Яновской.
В последние годы, когда психологический театр испытывает на себе давление моды, тяготеющей к развлечению, претенциозности, пошлости и эпатажу, Виолетта Владимировна нередко говорит о том, что противостоять этому должны активнее лучшие традиции русской школы переживания, её безусловные достижения, опыт духовных исканий отечественной и зарубежной классики, театр, обращённый к Душе человека, к его высокому, Божественному началу. Говорит о том, что она, со своей стороны, делает всё возможное. Слова эти можно было бы считать девизом творчества Виолетты Владимировны, её педагогического метода. Его она исповедует всю свою жизнь.
Воспитанники Виолетты Владимировны связаны между собой и своим воронежским педагогом неразрывной памятью и сердцами, в ко -торых бьётся любовь к театральному искусству, к жизни, наполненной творчеством и светом.
ЖИЗНЬ ПОСВЯЩАЯ МЕЛЬПОМЕНЕ
Её родители были известными и уважаемыми в Воронеже актёрами, работающими в ТЮЗе и в Кольцовском театре: отец - Борис Николаевич Концедалов и мама - Ольга Павловна Солнцева. Дух театра, любовь к нему, беззаветное служение сцене, а значит, и людям, к искусству стремящимся, ИРИНА БОРИСОВНА СИСИКИНА впитала с детства. Замечательный творческий путь её - педагога и режиссёра - связан с Воронежской академией искусств, где она преподаёт вот уже 40 лет. Сегодня И. Б. Сисикина - профессор, заведующая кафедрой актёрского мастерства.
Авторитетного педагога, любимицу коллег и студентов отличает профессионализм, лёгкость в общении и чувство юмора. Выпускники Ирины Борисовны Сисикиной «штурмовали» в разные годы лучшие театры Москвы и Петербурга и теперь с успехом работают в них, равно как и других театральных коллективах России. Несмотря на время и расстояния они помнят своего учителя и, приезжая в Воронеж, неизменно приходят к ней, делятся своими планами, радостями и проблемами, а она отвечает им взаимностью и пониманием.
Подобное товарищество, общение родственных душ как никогда дороги сейчас, когда немалое количество людей уходит в себя и свои трудности, замыкаются в «малом круге» только личных интересов и забот. Случай с Си-сикиной и ее учениками - счастливое исключение из печальной тенденции. Исключение не неожиданное, а скорее закономерное, исходящее из природы личности Ирины Борисовны. Ее талант, теплота и деликатность находят естественный отклик в молодых сердцах, не приемлющих фальши. А еще их сплачивает профессия, в которой нет места равнодушию и серости. Профессия, которую открывает своим ученикам именно она.
Постижение сценического искусства начиналось для Ирины со спектаклей её талантливых родителей. Потом она сама активно уча-
ствовала в жизни студенческого театра ВГУ во времена учёбы там на филфаке. Окончив университет, связала Ирина Борисовна свою судьбу с Воронежским институтом искусств. Получая второе образование - теперь уже актёрское, - очень хотела она познать секреты театральной профессии, полюбившейся с детских лет. Продолжая традиции семьи, многие годы постигает Ирина Сисикина радости и трудности профессионального мастерства, передавая опыт ученикам.
Сегодня она вместе с Виолеттой Владимировной Тополагой, Евгением Фёдоровичем Слепых и Алексеем Константиновичем Дун-дуковым - авангард театрального факультета, гвардия, помнящая заветы легендарных институтских родоначальников Бориса Григорьевича Кульнева и Ольги Ивановны Старостиной, авторитет коих в академии незыблем по праву. Выдающиеся специалисты, преподаватели, они подготовили себе смену. Одной из их преемниц стала Ирина Сисикина.
Со временем к её актёрскому таланту (проявившемуся ещё на подмостках ВГУ) прибавился талант педагогический, а затем и режиссёрский. Выпускные спектакли Ирины Борисовны последних лет заслуживают серьёзного подробного разговора, бесспорно, самых высоких оценок. Они свидетельствуют о том, что в Воронеже вырос и состоялся тонкий и оригинальный режиссёр. «Стеклянный зверинец» Уильямса, «Дни Турбиных» Булгакова, «Таланты и поклонники», «Волки и овцы» Островского, «Три товарища» Ремарка, «Дракон» Шварца, «Гамлет» Шекспира, «Люди и мыши» Стейнбека - вот далеко не полный перечень её постановок, любопытных, проникновенных, запоминающихся.
Несмотря на то, что сделаны они были в условиях минимума средств, декораций, костюмов, реквизита, спектакли радовали удачными актёрскими работами, подробностями сценического существования, точной проработкой образов, пластическими находками, фейерверками характеров, постановочной культурой и гармонией... А искромётный спектакль Сисикиной «Пеппи Длинный Чулок» произвёл настоящий фурор в Москве на международном смотре театральных школ и молодёжных театров.
Помню, как были потрясены режиссёры питерского Театра сатиры, увидев постановки
Ирины и Владимира Сисикиных. Они, просмотрев накануне выпускников разных театральных вузов, не скупились на восторженные похвалы воронежцам. Чуть ли не весь курс тогда был приглашён в Петербург. А «Пеппи» перекочевала в афишу известного театра на Васильевский остров. Значительная же часть её бывших студентов другого курса с блеском трудится ныне в театре Райкина, увенчанного всевозможными наградами.
Любовью зрителей пользуются спектакли Ирины Сисикиной, поставленные в воронежском ТЮЗе: «Два клёна» Шварца, «Император и фея» Чернышова, «Пеппи Длинный Чулок» Линдгрен. Успешно работала она как постановщик и в Курском театре.
Многие ученики Ирины Борисовны отмечены почётными званиями и премиями, а Фёдор Добронравов (известный своими работами на сцене, в кино и на телевидении) удостоен звания Народного артиста России.
РЫЦАРЬ БЕЗ СТРАХА И УПРЁКА
Он родился в Воронеже в 1935 году. Детство его было опалено войной. Он чудом остался жив после одного из налётов немецкой авиации. Во время известной трагедии - бомбардировки фашистами детского парка в центре города - мама закрыла его своим телом, получив ранение. Потом были эвакуация, возвращение в разрушенный немцами Воронеж, Великая Победа и тяготы послевоенного времени.
Путь ЕВГЕНИЯ ФЁДОРОВИЧА СЛЕПЫХ на сцену оказался непростым и в каком-то смысле нетрадиционным. После окончания техникума сахарной промышленности (в Тамбовской области) он 5 лет работал теплотехником сахарного комбината в Винницкой области на Украине. Продолжив образование в Ленинградской Высшей школе культуры по специальности «режиссёр телевидения» и получив диплом, Евгений Фёдорович оказался в Новосибирске, где, будучи директором Дома культуры, организовал поэтический театр (в 1964 г.). Там, на новосибирской сцене, и началась его биография артиста-чтеца.
Вернувшись в Воронеж, он стал педагогом сценической речи института искусств. Много лет был деканом театрального факультета, ак-
Евгенчй Слепых.
тивно выступал на самых разных подмостках как нашего города и области, так и других городов страны.
Чтецкие программы Евгения Слепых, спектакли и передачи на радио неизменно привлекают ценителей театрального искусства, художественного слова, ибо выступления эти, вдохновенные и пронзительные, надолго остаются в зрительских сердцах. Они волнуют и радуют нас вот уже более полувека. Его искренне любят студенты и преподаватели, для которых он - настоящий товарищ, готовый всегда прийти на помощь, понять и выручить в трудную минуту, подставить плечо и в жизни, и в профессии.
Поклонникам его таланта запомнился целый ряд замечательных литературных спектаклей Евгения Фёдоровича, среди которых особо впечатляли инсценировки по произведениям Андрея Вознесенского, Михаила Светлова, Василия Шукшина, Светланы Алексиевич, Юрия Левитанского. На программы Евгения Фёдоровича по стихам Ахматовой, Пастернака, Есенина, Евтушенко, Солоухина, Рождественского, Жигулина собираются залы неравнодушных и искушённых зрителей. Свыше 20 передач по произведениям Бунина, Набокова, Бабеля, Платонова, Паустовского, Астафьева, Маркеса прозвучало по радио в его исполнении. Ученики Евгения Фёдоровича Слепых постоянно становились лауреатами всероссийского конкурса чтецов имени Владимира Яхонтова в Петербурге, что способствовало знакомству
с воронежскими студентами ленинградских и московских режиссёров. Во многих театрах Петербурга и Москвы работают сегодня выпускники воронежской школы, снимаются в кино и на телевидении, получают почётные звания и престижные призы.
В последние годы мы, к сожалению, не часто слышим художественное слово из уст истинных профессионалов декламации, незаметно привыкая к актёрам-недоучкам, по-ско-морошьи скачущим на телеканалах с нелепыми шутками, дикторам-дилетантам, к разухабистым ведущим многочисленных радиостанций, извергающим в эфир мириады пустых и циничных словес. Их пошловатые пассажи, как ни прискорбно, настырно претендуют быть частью нашей жизни, нашего культурного и языкового пространства. Поэзия, настоящая глубокая литература, театр в каком-то смысле противостоят этой вербальной шелухе, оберегая нас (хотя бы отчасти) от экспансии пошлости и пустословия. «Говорить - значит действовать», - утверждал когда-то Константин Сергеевич Станиславский. Будучи ведущим преподавателем театрального вуза, заслуженный артист России Евгений Фёдорович Слепых хорошо понимает, что имел в виду великий деятель театра, требуя, чтобы актёр видел за каждым произносимым словом не отвлечённые, а конкретные понятия, волновал и убеждал партнёров и зрителей искренними чувствами, переживаниями, образами и соответствующей человеку разумному культурой речи.
Разработанную Станиславским методику воплощали и продолжали педагоги и чтецы-артисты: Саричева и Закушняк, Яхонтов и Журавлёв, Царёв, Юрский, Козаков, В. Никулин. Их творчество хорошо знакомо Евгению Слепых, поскольку изучение подобного опыта, развитие его - часть работы, которую воронежский артист и педагог делает блистательно.
На Воронежском радио (к сожалению, почему-то стремящемся к сокращению художественного вещания (!)) хранятся десятки бесценных записей Евгения Слепых, которые могли бы украсить нашу жизнь и хоть как-то утолить жажду общения с подлинным искусством слова. Его давно уже называют рыцарем Воронежской сцены. Это звание он заслужил по праву самоотверженного труда и таланта.
ТЕАТР ВЛАДИМИРА СИСИКИНА
40 лет назад началась его профессиональная режиссёрская деятельность в воронежском ТЮЗе. Потом была многолетняя работа в институте искусств и основанном им в Воронеже Молодёжном театре. Известен он был также своими вдохновенными книгами стихов и прозы, а также яркими газетными и журнальными публикациями. Воспитанники педагога и режиссёра ВЛАДИМИРА СТЕПАНОВИЧА СИСИКИНА, которые теперь премьерствуют в самых известных театрах страны, снимаются на телевидении и в кино, говорят о нём с неизменным уважением, благодарностью и любовью.
Работы этого талантливейшего режиссёра знает в Воронеже каждый истинный ценитель театрального искусства. Первые же спектакли Владимира Сисикина вызвали огромнейший интерес зрителей. Сначала это были опыты на студенческой сцене ВГУ, а потом после учёбы в знаменитом Щукинском училище талант Владимира Сисикина проявился на подмостках ТЮЗа и, конечно же, учебного театра института искусств, где Сисикиным были осуществлены десятки оригинальных неподражаемых постановок.
Уже в первых спектаклях на сцене ВГУ - «Требуется монарх» Кройчика и Смирнова, «Лонжюмо» Вознесенского, «Двенадцать» Блока, «Казанский университет» Евтушен-
81
ко, «Целый вечер как проклятье» Розовского, «Стеклянный зверинец» Уильямса, «Шинель» Гоголя - проступили особенности почерка режиссёра: острота идейного замысла, интеллектуальность, щедрость фантазии, неожиданность трактовки материала и парадоксальность мышления. Большинство спектаклей строились по принципу сопоставления контрастных эпизодов, сочетающих достоверность действия и психологических нюансов с элементами гротеска, фантасмагории, разнообразия пластического рисунка.
Удивительное сочетание интеллектуального и яркого игрового начала во многом исходило из личного опыта режиссёра, его жизненных «университетов» и учителей. После блестящего окончания филологического факультета ВГУ Сисикин (следуя собственному порыву) какое-то время работал журналистом на Сахалине, преподавателем русского языка и литературы в школе плавсостава, где приобрёл уникальный опыт наблюдений человеческих характеров, проявляющихся в экстремальных ситуациях. Через несколько лет путешествий по морям-океанам Владимир Сисикин поступил в Щукинское училище на курс Бориса Евгеньевича Захавы и начал активно проявлять себя как режиссёр редкостного дарования.
В Вахтанговской школе молодой постановщик развил талант, тяготеющий не только к ярчайшей театральной форме - стихии кар-навальности, импровизационности, праздничности, - но также к социальной заострённости и психологической глубине. Всё это нашло отражение в постановках театра «Парадокс»: «До третьих петухов» Шукшина, «Обнажённые натуры» Горина, «Смерть Тарелкина» Су-хово-Кобылина, «Самоубийца» Эрдмана, - на которые стремился попасть весь театральный Воронеж. Следуя принципам Захавы, умеющего чётко определять сверхзадачу образа и спектакля, характерные черты сценического героя, его природу и индивидуальные краски, режиссёр Сисикин наряду с эффектной формой всегда оставался чутким к внутренней мотивации поведения персонажей, их переживаниям и движениям души. Всё это можно было увидеть и в таких постановках как «Блокадная книга» Адамовича и Гранина (в ВГУ), в ТЮЗовских: «Петля» (по Лему), «Остановите Малахова» Аграновского, «За рекой моя деревня» Роко-
вой, «Волшебник Изумрудного города» Волкова, «Крылья Дюймовочки» Заходера, «Солнечный удар» Яковлева, во многих превосходных спектаклях института искусств.
Молодёжному театру, открытому в конце 80-х Владимиром Степановичем Сисикиным (и его женой Ириной Борисовной), с самого начала были свойственны целостность, острота и оригинальность сценической формы, строгий вкус, глубина философских обобщений, завидная ансамблевость. Всеми этими качествами были сполна наделены: «Ящерица», «Пять вечеров», «Две стрелы» Володина, «Мастер и Маргарита» и «Белая гвардия» Булгакова, «Утиная охота» Вампилова, «Лолита» и «Событие» Набокова, «Лев Гурыч Синичкин» Ленского, «Мышеловка» Кристи, «Три мушкетёра» Дюма, Розовского, «Смерть Тарелкина» Су-хово-Кобылина, «Дракон» Шварца, «Люди и мыши» Стейнбека, «Гамлет» Шекспира, - с аншлагами шедшие несколько лет на воронежской сцене.
Режиссёра и педагога Сисикина всегда занимала идея синтеза в современном театре, гармония формы и содержания спектакля. Владимир Степанович в своих поисках и экспериментах не мог не опираться на достижения выдающихся деятелей театра: Товстоногова и Эфроса, Любимова и Фоменко, Гончарова, Ефремова, Захарова, Васильева... Не в отрицании того или иного опыта, а в творческом осмыслении, соединении и развитии видел он путь театра и прививал свои взгляды ученикам.
Почти все спектакли Владимира Сисики-на становились событиями культурной жизни Воронежа. Столичные и петербургские специалисты, видя его постановки, не раз называли воронежского режиссёра мастером мирового класса... К сожалению, век спектакля недолог, и многое быстро уходит с подмостков. Но что-то всё-таки остаётся на плёнках, в рецензиях критиков, в афишах и фотодокументах, в сердцах благодарных зрителей. Лучшее продолжает жить с нами, радует и восхищает, заставляет размышлять над жизнью и над собой. И это прекрасно. В этом и есть чудо театра и счастье появления людей, театральное чудо создающих. Таких, как Владимир Сисикин.
Далеко не все в Воронеже знали, что в последние годы своей жизни Владимир Степанович работал, лишившись ноги, перенеся
несколько тяжёлых операций, добираясь до Молодёжного театра или института искусств в инвалидной коляске или на костылях. Тем не менее спектакли его, новые литературные произведения были полны юмора, остроумия и жизнеутверждающей энергии.
ПРИСЯГНУВ НА ВЕРНОСТЬ СЦЕНЕ
Воспитанники этого воронежского педагога и режиссёра, профессора Воронежской академии искусств, с успехом работают по всей России, а на его спектакли вот уже много лет с удовольствием ходят поклонники Мельпомены. С 1972 года АЛЕКСЕЙ КОНСТАНТИНОВИЧ ДУНДУКОВ работает на кафедре мастерства актёра, передавая свой опыт будущим артистам, радуя их и нас встречами с высоким искусством театра.
Его путь к театральным открытиям начинался в Саратовском Дворце пионеров, где существовал детский театр, которым руководила Наталья Иосифовна Сухостав. Среди её учеников были знаменитые Борис Андреев и Олег Табаков. Именно в этом коллективе получил Алексей Дундуков первые сценические уроки и первые роли.
После окончания школы поступить на актёрский факультет столичного театрального вуза абитуриенту из Саратова не удалось. Слишком велик был конкурс, да и судьба, судя по всему, готовила ему иную стезю, иную биографию - педагогическую и режиссёрскую. Биография эта прошла сначала через Саратовский педагогический институт, где Алексей Дундуков учился на факультете иностранных языков. Там и поставил он свой первый спектакль «Коварство и любовь» Шиллера. Успех постановки стал для Дундукова пропуском на режиссёрский факультет Театрального училища имени Б. В. Щукина. Приёмную комиссию во главе с ректором - Народным артистом СССР Борисом Евгеньевичем Захавой - изумил сам факт постановки сложной пьесы на языке оригинала.
Получение диплома режиссёра совпало с предложением принять участие в становлении открывающегося в Воронеже Института искусств. Доцент Щукинского училища Борис Григорьевич Кульнев и профессор ГИТИ-Са Ольга Ивановна Старостина, создавая ряд
институтов в провинции, привлекали талантливую молодёжь, которая должна была стать вместе с опытными артистами основой педагогических коллективов зарождающихся вузов.
Первое время Алексей Константинович Дундуков работал на курсе Народного артиста России Николая Вячеславовича Дубинского, а вскоре и сам возглавил свою первую актёрскую мастерскую. Произошло это в 1973 году. Его коллегами в Воронеже оказались известные режиссёры - Глеб Дроздов и Владимир Бугров, Владимир Сисикин и Герман Меньшенин, а позднее Анатолий Иванов и Александр Зыков; талантливые педагоги - Виолетта Тополага, Ирина Сисикина, Евгений Слепых, Ирина Сач-ко... Общение с ними и многолетнее сотрудничество обогатили творческий опыт Алексея Дундукова. Со временем он стал одним из уважаемых преподавателей театрального факультета, профессором, а в Воронеже получил известность ещё и как интересный режиссёр, чьи спектакли уже давно любят многие и многие зрители.
Среди постановок Алексея Дундукова запомнились: «Мертвые души» Н.В. Гоголя, «Ночь после выпуска» В. Тендрякова, «Дом» Ф. Абрамова, «Банкрот» А.Н. Островского, «Белые флаги» Н. Думбадзе, «Женитьба Фигаро» Бомарше, «Зойкина квартира» М. Булгакова, «Дни нашей жизни» Л. Андреева, «Дети Ванюшина» С. Найдёнова, «Мамаша Кураж и её дети» Б. Брехта, «Старший сын» А. Вампи-
лова. В них режиссёр продемонстрировал владение различными жанрами - от комедии до трагедии.
Особенностью педагога стали бережная и вдумчивая работа с текстом, глубина и несуетность прочтения материала. При внешней простоте его спектакли были вдохновенны, «атмосферны» и эстетически выстроены. В них всегда присутствовали размышления о смысле человеческого существования и ответственности человека не только за свою судьбу, но и за нашу сегодняшнюю жизнь, устремлённую в будущее.
Впечатляющими и пронзительными оказались спектакли Алексея Дундукова в Воронежском ТЮЗе: «Мой красный велосипед» А. Яковлева и «Записки сумасшедшего» Н. В. Гоголя. А в Доме актёра - «Варшавская мелодия» Л. Зорина и «Двое на качелях» У. Гибсона.
Живой отклик у зрителей вызвали спектакли: «Звёзды на утреннем небе», «Над пропастью во ржи», «Том Сойер», «Конкурс» и многие другие, поставленные с выпускниками академии искусств последних лет. За свою педагогическую и режиссёрскую деятельность профессор Дундуков награждён престижной театральной премией имени Михаила Царёва.
Сегодня профессора Дундукова не может не беспокоить то, что русский репертуарный (психологический) театр испытывает жесточайшее давление театра «модных форм» - эпатажных, претенциозных, спекулирующих внешними эффектами, изощрённых в саморекламировании. Алексей Константинович уверен, что он вместе со своими учителями присягал театру, опирающемуся на традиции психологической школы - тончайших душевных переживаний, - Школы, которой он верен всю свою жизнь.
ПОДВИЖНИК, В ПАМЯТИ ЖИВУЩИЙ
Как-то на одном из центральных каналов телевидения горячо спорили об интеллигенции, её роли и значении в современной жизни, истории страны, взлётах и падениях этой самой истории. Спорили долго, категорично и неинтеллигентно; запутались в определениях и оценках, перессорились и разбежались, ни о чём не договорившись.
Я же вспоминал некоторых своих учителей (людей разных профессий), бескорыстных и
/
\ 1\ '
совестливых, честных и простодушных, оставивших в душе след - ясный и незабываемый. Одним из таких наставников и товарищей был для меня СТАЛЬ НИКАНОРОВИЧ ПЕНЗИН - воронежский педагог и просветитель, предпочитающий дело разговорам о бесконечных трудностях интеллигентской судьбы и «миссионерства».
Мы познакомились с ним в 1982 или 83 году в институте искусств, когда Сталь Пензин пришёл к нам на курс, где должен был вести марксистско-ленинскую эстетику - так официально назывался его предмет. Но учебные рамки эстетических постулатов для Сталя Ни-каноровича оказались тесны. Его стихией было кино. Он жил в этой стихии страстно и самозабвенно. И находил смысл общения с аудиторией в том, чтобы своей страстью и любовью поделиться откровенно и радостно. Он делился с нами более чем щедро. Приносил взволновавшие его книги, статьи, фотографии и фильмы, которые ухитрялся показывать при каждом удобном случае. На переменах и после занятий студентам, разделяющим с ним интерес к кино, он демонстрировал новые и старые ленты, ставшие шедеврами отечественного и зарубежного кинематографа. Показывал дебюты-миниатюры, полнометражные художественные и документальные картины, мультипликационные фильмы, которые, по его мнению, заслуживали особого внимания, обсуждения и серьёзных оценок.
Он увлёк несколько человек с театрального факультета (и других факультетов тоже) ки-
84 Щ
ноклубными показами, на которые мы стремились несколько лет. Эти вечера в «Пролетарии», Доме актёра и других залах были памятны не только редкостными картинами, но и, конечно же, размышлениями самого Сталя Никаноро-вича - неожиданными и проникновенными, а также встречами с гостями - искусствоведами и создателями некоторых лент, приглашёнными Пензиным в Воронеж.
Сталь Пензин поражал нас своим рыцарским отношением к делу и людям, к просветительскому служению, которому был предан всей душой. Его таланту и неистощимой энергии приходилось только изумляться. Наш учитель всегда был бескорыстен и самоотвержен, чужд какого бы то ни было самодовольства и выпячивания. Никогда не юлил перед начальством, не заигрывал с ним. Не участвовал ни в каких интригах. Он был открыт и благороден. К нему не прилипало никакой пошлости и гнусности. Как человек необыкновенный, он спешил поделиться восторгом от чужого таланта с любым неравнодушным и любопытствующим собеседником, студентом, другом, случайным зрителем. Таким он оставался до последних своих дней.
Надо признать, советское кино (и лучшее мировое) 50 - 80-х годов давало немало поводов для восторгов и подвижничества. Десятки, если не сотни, фильмов российских и республиканских студий в то время удостаивались самых престижных международных призов. Гуманистическое содержание картин было обращено к вечным вопросам поиска и смысла человеческих устремлений, вечной борьбы добра и зла и вечного сопротивления человека, выставленного на «экзистенциальный холод» жизненных трагедий, комедий и драм.
Сталь Никанорович посвятил всю свою жизнь педагогике и кино, веря в то, что искусство может и должно совершенствовать человека. Девизом его более чем сорокалетнего просветительства вполне могла бы стать метафора Рея Брэдбери, определяющая великую задачу искусства: «Возьми меня за руку и переведи через эту ночь». В случае с кино она звучала необычайно точно и актуально.
Феномен кинематографа заключался в том, что он удивительным образом объединял в себе литературу и театр, музыку, живопись, фотографию, творческие достижения целого коллектива авторов, участвующих в создании
фильма, и, конечно же, возможность общения с огромной зрительской аудиторией. Широкое развитие кинопроката, на которое государство выделяло колоссальные средства, сделало возможным смотреть фильмы в самых удалённых уголках страны, в залах, где люди вместе переживали эмоции, воплощённые экраном. Это единение, позитивная энергия которого была уникальна и притягательна, имело какую-то сакральную, магическую силу и смысл. Роль проводника кино, подобного Сталю Пензину, оказалась сродни миссии волшебника, дарящего и испытывающего счастье от радости и восхищения зрителей, ставших соучастниками того или иного явления искусства в годы, когда телевидение только начинало свой путь.
В череде наших с ним встреч мне особенно запомнился один из зимних дней, когда на курсе мы репетировали чеховского «Дядю Ваню». Во время разбора сцены диалога Астрова и Сони в дверях вдруг появился Сталь Никаноро-вич и попросил меня выйти к нему. Он стоял в распахнутой одежде, на которой таяли снежинки, - загадочный и воодушевлённый. «Вы там о докторе Астрове спорите, а я вам чеховскую подсказку принёс, - сказал он, протянув свёрнутый лист бумаги, на котором, как я потом узнал, было напечатано письмо Антона Павловича к своему приятелю, врачу Ивану Орлову. - Здесь - комментарий к вашей постановке, очень существенный и, наверное, выстраданный. Прочтите, мне кажется, это важно». Сталь улыбнулся своей незабываемой улыбкой и исчез, спускаясь по лестнице к выходу. Участие его меня чрезвычайно тронуло и приободрило. Вот так же несколькими месяцами ранее он предложил писать работу о выдающемся режиссёре и педагоге Сергее Герасимове, притащив мне целую кипу книг и каких-то заметок. Тогда впервые я и попробовал написать о том, что зацепило меня в герасимовской биографии, - нечто похожее на сценарий документального фильма. Вместе со Сталем Никаноровичем мы получили за эту работу диплом всесоюзного конкурса. Теперь мой неутомимый наставник помогал приобщиться к многогранному чеховскому миру - сложных переживаний, сомнений, мучительных размышлений о жизни и смерти, парадоксах человеческой природы.
С письмом к доктору Орлову, датированным 22 февраля 1899 года, я стоял у окна, за
которым валил хлопьями снег. Одинокая фигура Сталя Пензина летящей походкой удалялась в наступающих сумерках. Помню, как, развернув бумагу, я прочитал чеховские строки: «Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую; не верю, даже когда она страдает и жалуется, ибо её притеснители выходят из её же недр. Я верую в отдельных людей. Я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям - интеллигенты они или мужики, - в них сила, хотя их мало.». Слова эти Антона Павловича перекликались с монологами героя пьесы - доктора Астрова, очень похожего на самого Чехова. Только теперь произнесены они были не литературным персонажем, а самим автором. Глядя в почерневшее пустое окно, я подумал о том, что Сталь Ни-канорович (вместе с немногими другими «отдельными людьми») и является одним из тех самых Подвижников, о которых с надеждой говорил великий писатель. Говорил с уважением, любовью и благодарностью.
. Через какое-то время мы показывали зрителям «Дядю Ваню». На сцене звучали тихая щемящая гитара и откровения отчаявшихся чеховских героев, измученных неизбывными бедами российской жизни. Особо волнующими были слова Михаила Львовича Астрова: «Мужики однообразны очень, неразвиты, грязно живут, а с интеллигенцией трудно ладить. Она утомляет. Все они, наши добрые знакомые, мелко мыслят, мелко чувствуют и не видят дальше своего носа - просто-напросто глупы. А те, которые поумнее и покрупнее, истеричны, заедены анализом, рефлексом... Эти ноют, ненавистничают, болезненно клевещут, подходят к человеку боком, смотрят на него искоса и решают: «О, это психопат!», или: «Это фразёр!» А когда не знают, какой ярлык прилепить к моему лбу, то говорят: «Это странный человек, странный!» Я люблю лес - это странно; я не ем мясо - это тоже странно. Непосредственного, чистого, свободного отношения к природе и к людям уже нет. Нет и нет!». Там же, в монологе доктора Астрова, слышалось и такое: «Когда идёшь тёмною ночью по лесу и если в это время вдали светит огонёк, то не замечаешь ни утомления, ни потёмок, ни ко -лючих веток, которые бьют тебя по лицу .»
В зале сидел задумчивый и сосредоточенный Сталь Пензин, у которого, к счастью, был
свой, согревающий многих, немеркнущий огонёк. Он знал об этом и шёл к нему настойчиво и вдохновенно, несмотря ни на что.
У каждого из нас есть свои острова памяти - события или люди, повлиявшие на нашу жизнь, сделавшие её разумнее, значительнее, объёмнее. Одним из таких островов для меня и моих друзей остаётся Сталь Никанорович Пен-зин. Остаётся и останется навсегда.
НЕМЕРКНУЩИЙ СВЕТ ДУШИ
ВЕРА МАРКОВНА ТЕПЛИТСКАЯ появилась в нашем городе в 1973-м после окончания Петрозаводского филиала Ленинградской консерватории (класс профессора К. Ф. Зубрав-ского). Тогда же начала преподавать в только что открывшемся Воронежском Государственном институте искусств.
Она сразу заявила о себе на музыкальном и просветительском поприще, стала выступать организатором незабываемых вечеров, концертов, спектаклей, творческих встреч. Её программы с артистами Театра оперы и балета: А. Назаровым, Е. Петриченко, Л. Кондратенко, З. Митрофано-вой, И. Денисовым, И. Монастырной, Г. Куна-ковской, С. Костенко; с солистами филармонии
- В. Штанько и А. Ткачёвым - собирали всегда немалое количество зрителей, вызывали интерес и любовь у поклонников и ценителей подлинного искусства. Среди этих концертов и программ
- «Музыка и поэзия Серебряного века», «Любовь, что движет Солнце и светила.», «Блажен, кто любит в наше время» (Святочный концерт). Идею миссии Художника, его призвания и пути выражали постановки Театра-клуба «При свечах», организованного Верой Марковной в Доме актёра, «На снежном костре», в основе которой были стихи А. Блока и музыка Э. Денисова, и «Судьба и жизнь», рассказывающая о двух русских гениях - Рахманинове и Шаляпине. Запомнился также в клубе «При свечах» музыкальный спектакль «Искания Души» - о жизни и творчестве П. И. Чайковского.
Известные актёры драматических театров охотно участвовали во многих начинаниях Веры Теплитской, откликаясь на её невероятную энергию, талант и обаяние личности. Во-ронежцы помнят вдохновенные вечера Дома актёра, проводимые Верой Марковной с участием артистов А. Гладнева, Е. Малишевско-
го, Е. Гладышевой, К. Афонина (Кольцовский театр), Н. Шевченко и А. Иванникова (Камерный театр), А. Лактионова (ТЮЗ). Памятными стали её творческие встречи под названием «Интеллигенция на рубеже веков», где лучшие педагоги воронежских вузов, художники, искусствоведы делились своими мыслями о настоящем, прошлом и будущем страны.
Отдельного разговора заслуживает деятельность Веры Марковны Теплитской в организации всероссийских виолончельных фестивалей, проводящихся в нашем городе с 2005 года. Ведущие виолончелисты страны всякий раз высказывали восхищение воронежской подвижницей. Поднимаясь на подмостки областной филармонии, они говорили нам, что подобные фестивали - необычайная редкость в наше жестокое и весьма прагматичное время. Инициативу и усилия Веры Марковны они называли подвигом, заслуживающим глубочайшего уважения, преклонения.
Надо сказать, что Вера Марковна Теплит-ская всем сердцем переживала проблемы отечественной культуры. Своей жизнью и своим творчеством доказывала необходимость общения с настоящим высоким искусством несмо-
тря ни на что, вовлекая в орбиту этого искусства самых разных людей, всякий раз радуясь их живому зрительскому отклику, сердечному порыву навстречу.
Бескомпромиссная позиция Веры Марковны, её светлое уникальное дарование находили признание не только в Воронеже, но и в Москве, где она выступала на конкурсе имени Прокофьева, авторском вечере Эдисона Денисова, в Музее Скрябина, других городах России, а также на концертных площадках в Германии. В 2003 году её наградили престижной премией «Русское исполнительское искусство». Две книги Веры Теплитской, вышедшие в Воронеже, посвящённые выдающемуся виолончелисту В. Берлинскому, снискали заслуженный успех в среде воронежских и столичных музыкантов. Эти книги - «Дар бесценный. Диалоги с В. А. Берлинским», «Музыка - моя жизнь», - выпущенные издательством «Центр духовного возрождения», и сегодня можно найти в книжных магазинах Воронежа и Москвы.
Я познакомился с ней в середине 80-х, когда после одного из наших спектаклей в институте искусств она подошла и сказала несколько добрых и признательных слов. Оценка эта была тепла и откровенна. Сразу поразили открытость, благородство и обаяние её личности. Эти качества, наряду с огромным талантом и мудростью, были присущи Вере Марковне Теплитской всегда. Позже, уже в 90-х, мы подружились, часто общались, встречались на концертах и спектаклях. У неё было много друзей, по-настоящему преданных сподвижников, любящих её учеников. Тяжело смириться с её уходом, с тем, что мы больше никогда не увидим этого удивительного, прекрасного и светлого человека. Жить она останется в нашей памяти, в нашей душе, в своих воспитанниках, хранящих заветы Веры Марковны и других замечательных учителей, продолжающих и развивающих традиции национального искусства.
