Серебряный век в провинции: заметки о тамбовском модерне-ii Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК В ПРОВИНЦИИ: ЗАМЕТКИ О ТАМБОВСКОМ МОДЕРНЕ - II

© Н. Ю. Желтова © Э. Н. Дзайкос

ОСОБНЯК В. В. АНОСОВА Тамбов. Советская (Большая), 66

Журнал продолжает серию публикаций об уникальном культурном и архитектурном феномене - тамбовском модерне, который не имеет аналогов в Центральной России. Во второй статье рассматривается своеобразие архитектурной и художественно-философской концепции особняка тамбовского купца В. В. Аносова (1909-1910) -одного из интереснейших творений отца русского модерна Л. Н. Кекушева. Доказывается, что в ее основе лежит обращение архитектора к греческой античности и мифу о Дедале и Икаре.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: культура и архитектура серебряного века, тамбовский модерн, творчество Л. н. Кекушева, миф о Дедале и Икаре.

Тамбовский модерн является уникальным архитектурным и культурным явлением русской провинции [см.: Желтова, Дзайкос 2015: 59-62]. К нему относится и необычный особняк на крутом изгибе улицы Большой, который стал амбициозной попыткой потомственного почетного гражданина Тамбова, купца Василия Васильевича Аносова угнаться за самым богатым и влиятельным человеком губернии — М. В. Асеевым: выстроить похожий дворец, заказанный у того же модного московского архитектора Л. Н. Кекушева1. Однако особняк получился значительно меньшим по размеру и достаточно скромным по внутреннему убранству, хотя весьма цельным по замыслу и исполнению. Это единственная тамбовская городская усадьба, сохранившаяся практически в своем первоначальном виде и демонстрирующая уникальное стилистическое единство всех ее построек. Проект нового дома В. В. Аносова, выстроенного в 1909-1910 годах, был утвержден городским архитектором П. Ф. Федоровским.

Рискнем предположить, что в основе философско-художествен-ной концепции особняка лежит древнегреческий миф об Икаре и Дедале. В образе Икара рука выдающегося мастера московского

О доказательстве авторства Л. Н. Кукушева и сходствах особняка с другими творениями архитектора см.: Нащокина М. В. Лев Кекушев. М.: Издательский дом Руденцовых, 2013. С. 328-329.

ЖЕЛТОВА НАТАЛИЯ ЮРЬЕВНА

доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой русской филологии и журналистики Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина E-mail: nata_zheltova@mail.ru

ДЗАЙКОС ЭЛЕНИ НИКОЛАЕВНА

кандидат филологических наук, старший преподаватель Тамбовского государственного университета имени Г. Р. Державина E-mail: dzaikos@yandex.ru

о

гм

го

го

О! А

(К

го ^

и (V

о о

модерна обессмертила имя тамбовского купца, который хотел дотянуться до солнца. Не случайно солярный мотив буквально пронизывает внешний и внутренний облик усадьбы. А центральный аттик на основном фасаде здания напоминает хрупкие крылья Икара, стремящегося высь.

У Икара-Василия Васильевича был и свой Дедал, отец — купец первой гильдии, общественный деятель Василий Михайлович Аносов (ок. 1830-1905), который сумел не только составить солидное состояние, но и добиться уважения современников. Больших успехов он достиг на поприще организации тамбовской жизни, будучи избранным в 1870 году городским головой. Аносов также одним из первых на Базарной площади поставил каменные торговые ряды со складскими помещениями, рядом в традициях русского купечества практически на собственные деньги вместе М. С. Ашурковым построил Христорождествен-ский собор, который, к сожалению, погиб в годы советской власти.

Аносовы, с одной стороны, торговали тем, чем была богата Тамбовская губерния — мясом и хлебом, а с другой — изящными изделиями из хрусталя, фарфора, меди, скобяными товарами, красками и др., что отражало характерную потребность горожан начала ХХ века в комфортном обустройстве своего жилища и украшении ежедневного быта. После смерти Аносова-старшего в 1905 году дело успешно продолжили сыновья. Особых успехов добился Василий Васильевич, который сумел эффективно распорядиться оказавшимися в его руках семейными ресурсами.

Возможно, используя дружеские отношения своего отца с М. В. Асеевым, младший отпрыск заказал Л. Н. Кекушеву новый дом, который, видимо, по замыслу заказчика, должен был стать для семьи своеобразной крепостью, новым бастионом для дальнейшего роста ее благосостояния. Может быть, и сам В. В. Аносов, как и многие потомки известных купеческих фамилий, получил московское образование, был в курсе новейших тенденций архитектурной моды. Хотя в конце 1910-х годов здания в силе модерн в столицах уже строили мало, но в провинции они еще оставались актуальными вплоть до начала Первой мировой войны.

Однако, несмотря на то, что миф о Дедале и Икаре имеет некоторые основания быть спроецированным на известную купеческую династию, всё же в большей степени этот особняк отражает духовные искания его знаменитого строителя. С одной стороны, особняк В. В. Аносова, безусловно, отражает авторский почерк Л. Н. Кекушева, принадлежит к восхитительным образцам русского модерна, с другой — нарушает некоторые его базовые принципы. Прежде всего, принцип открытости частной жизни,

воплотившейся в известной формуле «изнутри наружу». Вместо легкой ажурной ограды фасад дома продолжает глухая, практически крепостная стена, которая составляет с ним единое целое. Внушительного вида воротам не хватает только подъемного моста. Вход в здание находится с северной стороны, дверь как бы утоплена и защищена глубоким мощным крыльцом. Угол дома венчает высокая глухая башня с узкими оконцами-бойницами. Мотив замкнутого пространства, тюремных застенков пронизывает весь облик особняка.

Интересно заметить, что башенно-замковая тема уже была заявлена Кекушевым в одном из самых известных его произведений — особняке, построенном для себя и своей семьи, но после развода доставшемся бывшей жене — А. И. Кекушевой, под именем которой он и вошел в историю русского модерна. Этот замок вполне пригоден для счастливого семейного бытия, многочисленные окна дают много света, растительный декор — волю к жизни, яркое цветовое решение — радостное настроение. Аносовский же особняк более напоминает оборонительное сооружение или тюрьму с томящимся внутри узником. И это не случайно.

В годы, когда строился аносовский особняк (1909-1910), в обеих российских столицах искусство модерна находилось уже на излете. И вместе с ней заканчивался период расцвета творческой деятельности Л. Н. Кекушева, который, возможно, испытывал большой дискомфорт от того, что не находил себя в новой архитектурной моде, возвращавшейся семимильными шагами к традициям классицизма, что в некоторой степени уже сказалось на строгости внешнего и внутреннего убранства дома.

Представляется, что аносовский особняк — это рассказ великого архитектора о своей судьбе, в некотором смысле подведение жизненных и творческих итогов. Кекушеву была близка тема гениального мастера Дедала, ведь он сам был выдающимся зодчим, изобретателем и экспериментатором. Античная тема так или иначе оригинально обыгрывается во многих его архитектурных произведениях (в Тамбове — особняк М. В. Асеева, дом М. Л. Шоршорова), чего стоит только невообразимое количество вариантов греческого орнамента — меандра, который является его излюбленным декоративным приемом.

Видно, что внешний облик здания и сама его творческая концепция отражают признаки уже начинавшейся некой душевной болезни архитектора, ставшей причиной и его ухода из жизни вместе с концом эпохи модерна. Вполне возможно, что Кекушев ощущал себя всемогущим строителем Дедалом, который смог воплотить в реальность самые смелые и амбициозные замыслы, но потерял самое дорогое — семью. Известно, что после

развода с любимой женой, которая запретила ему общаться с дочерьми и сыном, Кекушев чувствовал себя невероятно одиноким. Он больше не женился, последние работы (1912-1913) не принесли ему творческого удовлетворения, вскоре он и вовсе исчез из поля зрения современников. В некотором смысле отречение Кекушева от мира является отражением концептуальной мысли модерна, которую выразил еще Ф. М. Достоевский: «Всё порвать и уйти к себе. <...> К себе, к одному себе! Вот в чем вся моя идея » [Достоевский 1990: 205]. Можно предположить, что в этом состоял и идеал Кекушева — в свободе от всего земного, материального и плотского. Зодчий имел репутацию человека полностью погруженного в себя, занятого лишь своим творчеством, к миру которого хотел приобщить и любимого сына. Кекушева никогда не интересовали деньги, более того — он часто превышал допустимые бюджеты и за свой собственный счет воплощал тот или иной смелый, но дорогостоящий замысел. Будучи весьма состоятельным человеком, по некоторым сведениям он умер в абсолютной нищете. Неизвестно до сих пор, куда делись его миллионы. Возможно, он их просто раздарил нуждающимся, отринул всё земное и удалился в символическую башню из слоновой кости. В известной степени аносовский особняк отразил тоску зодчего по солнцу, небу, высоте и невозможность осуществления этих грез.

Но, как ни странно, мечты своего отца о небе отчасти воплотил Н. Л. Кекушев, который стал известным советским летчиком, впервые достигшем Северного полюса, но получившем свою долю страданий в сталинских лагерях. По воспоминаниям Николая Львовича, отец, словно предчувствуя трагическую судьбу сына, воспитывал его «в ненависти ко всему военному» [Кекушев 1991: 5], но мать властно решила, что он будет учиться в кадетском корпусе. Лишь спустя много лет сын гениального архитектора «заболел небом», но был несправедливо репрессирован. Представляется, что в стихотворении В. Брюсова «Дедал и Икар» (1908) показаны судьбы отца и сына Кекушевых:

Дедал

Мой сын! мой сын! будь осторожен, Спокойней крылья напрягай, Под ветром путь наш ненадежен, Сырых туманов избегай.

Икар

Отец! ты дал душе свободу,

Ты узы тела разрешил.

Что ж медлим? выше! к небосводу!

До вечной области светил!

[Брюсов: 2011: 258]

М. В. Нащокина приводит слова из письма 1913 года Анны Ионовны Кекушевой одному из коллег бывшего мужа: «Лев Николаевич очень болен, надежды никакой на выздоровление нет.» [ЦГАМЛИ]. Кажется невероятным, но до сих пор неизвестно место захоронения зодчего и даже точная дата его смерти. По свидетельству сына архитектора — Николая, Кекушева уже не было в живых в 1914 году, его дочь Екатерина в автобиографии называет 1917 год. В некоторой степени судьба Кекушева подтверждает известный миф о том, что здания в стиле модерн не приносили счастья ни своим строителям, ни обитателям. Интересно заметить, что и могила В. В. Аносова, скончавшегося в 1914 году, утрачена, поскольку находилась на Успенском кладбище, которое было разрушено в годы советской власти.

Согласно древнегреческому мифу, Дедал был изгнан из родных Афин за совершенное преступление и принят царем Миносом, для которого зодчий построил великолепный Лабиринт. Минос опасался, что, если он отпустит мастера, секрет Лабиринта будет раскрыт. Поэтому Дедал творил в заточении, в башне на высокой скале, постоянно мечтая о свободе.

Антропоморфная и зооморфная тема тесно переплетаются во внешнем облике и интерьере здания. Тема крылатого человека, стремящегося к солнцу, пронизывает внешний облик здания. Центральная часть фасада, образуемая двумя идущими от самого фундамента пилястрами, создает впечатление стремительного движения вверх, они словно пронзают крылообразный аттик, увенчаны декором с многослойной символикой. С одной стороны, в нем ясно читается солнечный диск и идущие от него линии-лучи (прием венского модерна), с другой стороны — вполне узнаваема фигурка человека, который благодаря удлиненным каннелюрам-лучам кажется парящим над землей. Представляется, что стихотворение-эксперимент «Без Р» Д. Д. Бурлюка точно выражает смысл символики здания:

Колонны камень взнес До голубых небес Колонны камень дал Мечтал Мечтал

О высоте Дэдал!

[Бурлюк 2002: 107]

Интересно заметить, что на угловой пилястре присутствует элемент, напоминающий тюремную решетку. В паре с глухой угловой башней она поддерживает тему замкнутого пространства, из которого стремиться выбраться человек. Тему крыльев раскрывают и три окна второго этажа своими заглубленными полукруглыми окнами и многослойными,

I

си

X

а

О!

о X

X

о ^

и со О

иэ X га

О!

X

га

со о а

О!

со

к а

иэ

О!

а

О!

и о

го по =1

□с

гп

го со о

н ^

О!

LD

О

ГМ

го

го

ai a

Г0 ^

ai

о о

будто оперение, наличниками, которые, однако, «запирают» изящные замковые камни, снова отсылающие к античной эстетике.

Образы крыльев и солнечных лучей также используются в декоре изящных балконов, в их чудесной кованой решетке угадывается невесомая фигурка человека, которого эти крылья отрывают от земли. Примечательно, что изящных балкончиков на фасаде всего два, они настолько маленькие и узкие, что на них может расположиться только один человек. Видимо, эти балконные выступы над фасадом отражают интимную близость внутреннего и внешнего пространств. Они не предназначены для того, чтобы выходить на них утром и смотреть на шумную и грязную улицу, но они нужны, чтобы разрушить границу, преступить черту между «изнутри» и «снаружи», подобно Дедалу и Икару.

Единственная круглая башня особняка не только сообщает асимметрию фасаду, но и разрушает его плоскость, выполняя роль эркера. Кроме того, массивный угол дома символизирует ту башню, с которой прыгнули Дедал и Икар, дабы навсегда покинуть свою тюрьму:

Мой сын! мы вырвались из плена, Но пристань наша далека: Под нами — гривистая пена, Над нами реют облака...

[Брюсов 2011: 258]

На фасаде во внутреннем дворике, который кажется защищенным пространством благодаря непроницаемой каменной ограде, одно большое окно распадается на два узких, соединенных архивольтой. Возможно, они олицетворяют распластанные в небе фигурки Дедала и Икара, покинувших свою темницу и устремившихся к солнцу, которое символизирует круглое духовое окошко, соединяясь с похожим крылообразным аттиком, что и на основном фасаде. Нижние окошки своим мелким решетчатым переплетом напоминают тюремные, обозначая характер находящихся за ними пространств. Именно из золотой клетки сбежали Дедал и Икар, не оставив никакого следа. Примечательно, что на особняке нет фирменной подписи архитектора — изображения льва, ведь имя узника никому не интересно.

Понимание мира как тюрьмы, тесной кельи было характерно для русского символизма и всего национального искусства начала ХХ века. Тема душных застенков поддерживается и в вестибюле, стены и опора парадной лестницы отделаны грубым рустом, который образуют ряды прямоугольных панелей, что является стилизацией тесаных камней в античных постройках.

Экспрессивная лестничная ограда, видимо, обозначает борение страстей внутри человека, помимо

плавных линий модерна в решетке уже заметные острые уголки стилизованного меандра, столь любимого Кекушевым. В рисунке лестничной решетки ясно читаются характерные для модерна образы земноводных (ужа/змеи и лягушки/жабы), причем рисунок имеет косой наклон вверх и как бы «поднимается» вместе с человеком, символизируя его восхождение от мира «низшего» к миру «высшему». Сохранилась даже маленькая дверца, закрывающая наверху лестничный пролет, преграждая узнику путь к свободе. Лестничное окно, призванное в модерне разрушить интимность частной жизни обитателей особняка, в аносовском доме выполняет скорее противоположную функцию, ибо имеет вытянутую щелевидную форму, словно слегка приоткрывая несчастному узнику кусочек неба со стороны тюремного двора.

Лестница находится в глубине небольшого вестибюля, примыкает к стене, слово опирается на нее. Отчетливо видно, что в легкой конструкции достаточно узкой лестницы, похожей на башенную, использован столь любимый Кекушевым легкий железобетон. Кроме того, архитектор позаботился о постройке целого флигеля для домашней электростанции, работавшей на керосиновом двигателе.

На втором этаже лестничный проем переходит в небольшой холл, украшенный двумя неожиданно массивными, гладкими колоннами римско-дориче-ского ордера и оригинальным потолком с геометрическим рисунком, образуемом углубленными линиями-желобками. Античный миф о Дедале и Икаре и внутри помещения смело заявляет о себе.

Тема вертикальных линий — солнечных лучей, принизывающих практически каждый элемент фасада, в интерьере помещения плавно перемещается на потолки и сохранившиеся старинные двери ано-совского дома. Последние несут символику пограничного пространства. На одной из них наличники напоминают те же крылья, что и на центральном аттике, их венчает солярный символ. Крылья позволяют человеку находиться между небом и землей, но солнце торжествует над ним и заставляет еще сильнее мечтать о себе.

На первый взгляд, потолочный рисунок выглядит весьма аскетично, мастер работает по сути лишь двумя вариантами линии — выпуклой или вогнутой, но вариантов ее существования он находит великое множество. Эти желобки, называемые каннелюрами и отсылающие нас к античной архитектуре, образуют то имитацию любимого Кекушевым кессонного потолка, то заставляют задуматься над символикой пифагорейских чисел.

Зодчий при помощи использования каннелюр располагает на потолке классические геометри-

ческие фигуры — прямоугольник, круг, особенно частотно использование прямоугольного треугольника, который образует пифагорейскую тройку чисел — 3, 4, 5. Она до сих пор обладает притягательной силой не только для архитекторов, но и художников, музыкантов, писателей. Именно таким количеством элементов чаще всего оперирует Кекушев в потолочном и дверном декоре, но в одном из залов встречается семерка линий.

Согласно пифагорейской символике чисел семерка означает удачу, откровение свыше, а также неординарные явления: цвета радуги, ноты гаммы, количество известных грекам планет. Неординарность, стремящаяся к свободе первобытного хаоса, была основным принципом модерна. Именно в числовых знаках Кекушев подчеркивает природу своего творчества, устремляясь в сложные трансцендентные глубины смыслов. И здесь Кекушев остался верным жизненной философии не Дедала, но безумца Икара:

О юноша! презрев земное, К орбите солнца взнесся ты, Но крылья растопились в зное, И в море, вечно голубое, Безумец рухнул с высоты.

[Брюсов 2011: 258-259]

ЛИТЕРАТУРА

Брюсов В.Я. Дедал и Икар // Мечта о космосе. М., 2011.

Бурлюк Д., Бурлюк Н. Стихотворения. СПб., 2002.

Достоевский Ф.М. Собр. соч.: в 15. Т. 8. Л., 1990.

Желтова Н. Ю., Дзайкос Э. Н. Серебряный век в провинции: заметки о тамбовском модерне - I // Филологическая регионалистика. 2015. № 3-4 (15-16).

Кекушев Н.Л. Звериада. М., 1991.

Центральный государственный архив-музей литературы и искусства Украины (ЦГАМЛИ). Ф. 8. Оп. 1. Д. 592. Л. 1.

REFERENCES

Brjusov V Ja. Dedal i Ikar. Mechta o kosmose. M., 2011. P. 258-259.

Burljuk D, Burljuk N. Stihotvorenija. SPb., 2002. P. 107. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv-muzej literatury i iskusstva

Ukrainy (CGAMLI). F. 8. Op. 1.D. 592. P. 1. Dostoevskij F.M. Sobr. soch.: v 15. Vol. 8. Leningrad, 1990. P. 205.

Kekushev N. L. Zveriada. M., 1991. 107 p. Zheltova N. Ju., Dzajkos Je.N. Serebrjanyj vek v provincii: zametki o tambovskom moderne - I. Philological Regional Science. 2015. № 3-4 (15-16). P. 59-62.

ФГБОУ ВПО «Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина».

Поступила в редакцию 22.01.2016 г.

Received 22.01.2016 г.

I

си

X

(LI О

X

X

о ^

1_| со О

иэ X га

QJ

X

га

со о

(LI СО

UD C 80; 72 "SILVER CENTURY" IN PROVINCE: notes about Tambov modern — II

N. Yu. Zheltova, E. N. Dzajkos

The magazine is continued to publish number of publications concerning unique cultural and architectural phenomenon — Tambov modern, which has no analogy in Central Russia. The second article shows the origin of architectural and art an philosophic conception of mansion of Tambov merchant V. V. Anosov (1909-1910) — one of the most interesting creations of Russian modern's father L. N. Kekushev. It is proved that the basis of architecture's treatment to Greek antique and myth of Dedal and Ikar is made. Facades and interiors, which is saved almost in origin view of mansion, are made in one style, it have solar motives, Pythagorean triples of numbers, which reflect desires of L. N. Kekushev to understand art's ideal. Many parallels of architectural myth of mansion with literature of the beginning of the 20th century are made, it is also connected with builder's biography, there is also an attention to reflection of final research of L. N. Kekushev in the field of Russian modern and it is the result of architecture's works. KEY WORD S: culture and architecture of "silver century", Tambov modern, creation by L. N. Keku-shev, myth about Dedal and Ikar.

(K

иэ

(LI (LI

О ^

IS

ra no d

□C

rn

ro

CO

0

I—

^

01

ZHELTOVA NATALIYA Yu.

Doctor of Philology, Professor, Head of Department of Russian Philology and Journalistics of Tambov State University named after G. R. Derzhavin E-mail: nata_zheltova@mail.ru

DZAIKOS ELENI N.

Candidate of Philology, Senior Lecturer of Tambov State University named after G. R. Derzhavin E-mail: dzaikos@yandex.ru