CC BY
138
РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
УДК 271. 22 - 45 (091)
ББК 86. 2
Н. А. Малкова
Семья и святость по материалам житий святых жен Руси до синодального периода1
Основная идея жития Иулиании Лазаревской - спасение в миру, раскрывается через ряд тем: семья как малая церковь, аскетическое
подвижничество в миру, содержание и способы женского образования. Идеал мирской праведности сочетает монашеский идеал с исполнением семейного долга и творением милостыни.
Ключевые слова: житие, святость, спасение в миру, семья как малая церковь, аскетическое подвижничество, мирская праведность.
Мирская праведность представлена в трех видах житий св. жен. Первый вид, самый многочисленный, - жития св. княгинь, чья семейная жизнь и личные подвиги неразрывно связаны с государственнообщественным служением их мужей - правителей и военачальников одновременно. Здесь положение и служение женщины осмысляется в контексте власти: через тему власти конкретизируются особенности личного пути каждой из св. жен (см., например, Житие Анны Кашинской, Повесть о Петре и Февронии).
Второй вид житий - жития праведных дев княжны Иулиании Ольшанской ^Х1!! в.) и Гликерии Новгородской ^ок. 1552). В сведениях о них основной подтекст - таинственная жизнь в Боге «сокровенного сердца человека», и потому на первом плане в житиях выступает факт обретения нетленных тел св. дев и отношение к ним современного церковного общества.
Третий вид включает единственное житие мирянки праведной Иулиании2 Лазаревской ^1604), представительницы боярского [1, с. 338], или дворянского [5, с. 217] рода, проведшей всю жизнь в глуши родовых имений своей тети, затем, после свадьбы, - мужа. Этот агиографический памятник исключительный среди подобных письменных сочинений, так как агиографом выступает сын св. Иулиании Дружина (по крестному имени Каллистрат) Осорьин, губной староста г. Мурома в 1610-1640 гг. [2, с. 3]. Житие написано через десять лет после смерти матери по случаю обретения гроба с ее нетленными мощами «полн мира благовонна». Если для историков литературы «личный характер воспоминаний» - источник «психологизма» и «художественного своеобразия» [2, с. 3-4] памятника, то
1 Для исследования были взяты жития св. жен, чья канонизация подтверждена.
2 Встречаются различные варианты написания имени святой Юлиания, Иулиания, Ульяния, Улиания и др.[2, с. 3].
для исследования религиозно-нравственного содержания жития биографичность выступает необходимым условием для реализации идейной установки автора - оправдания семейной жизни как пути спасения. До сочинения Каллистрата Осорьина в русской агиографии не было дано описания положительного примера семейной жизни. Вспомним Житие прп. Феодосия Печерского с тяжелыми картинами родительской любви его матери, свидетельства Кие во-Печерского патерика о несовместимости христианского идеала в его монашеской форме с обыденными жизненными установками (Слово 35. О преподобном и многострадальном отце Пимене и о желающих облечься в иноческий образ перед смертью; Слово 36. О прп. Исакии пещернике). В «Повести временных лет» есть только указание на благочестиво живущую семейную пару Иоанна и Марию без раскрытия темы. Житие прав. Иулиании Лазаревской - первый пример такого рода.
Необходимо добавить, что литературная дискуссия выявила, по мнению большинства современных исследователей, агиографический характер памятника [2; 5; 6; 7].
Теперь обратимся к самому житию. Особенностью в описании св. Иулиании является динамизм ее образа. Это достигается благодаря раскрытию основной идеи жития - спасения в миру, через ряд тем, конкретное содержание которых меняется в ходе повествования. Эти темы следующие: 1) семья как малая церковь; 2) аскетическое подвижничество в миру; 3) содержание и способы женского образования.
Св. Иулиания была дочерью богатого человека Иустина Недюрева, царского ключника, и Стефаниды Григорьевны. После смерти родителей Иулиания с шести лет до двенадцати воспитывалась бабушкой. По всей видимости, первые уроки в «благоверии и чистоте» Иулиания получила в родительском доме и от бабушки, так как «имяше же блаженная издетска таков обычай, еже по вся вечеры доволно Богу молитися и коленопреклонения творити по сту поклон до земли» [2, с. 125], «смирение и молчание любяше» и «молитве и посту прилежаше» [2, с. 122]. По кончине бабушки Иулианию забирает к себе тетя. Дружина Осорьин свидетельствует о том, что в семье тети обычаи расходились от правил домашнего благочестия, принятыми в доме бабушки: завтракали до окончания обедни, не ревновали о молитве и не стремились к участию в божественной литургии. Правда, как пишет агиограф, «не бе бо в веси той церкви близ, но яко два поприща» [2, с. 123]. В новой семье Иулиания вызывала насмешку у сестер и слуг за «томление» своего молодого тела, отказ от игр и «песен пустошных». Ее ответ на принуждение «рано ясти и пити» был молчаливый уход, без осуждения и объяснения. Любимым занятием Иулиании было рукоделие, плоды которого шли на помощь бедным и сиротам. Нищелюбие и милостыня с детства разделялись ею. В шестнадцать лет Иулианию выдали замуж за «доброродного» и богатого Георгия Осорьина. Наставление священника о супружеской жизни во время таинства венчания было тем, что Иулиания стремилась исполнить делом. В семье мужа продолжились прежние искушения Иулиании, к ним добавились трудности, связанные с управлением дома: родители мужа, видя «сноху
свою возрастом и всякою добротою исполненну» повелели ей вести хозяйство. Описывая свойства матери в девическом возрасте, Каллистрат Осорьин особенно подчеркнул ее «разумность», «цел ум». «И не случися ей в девичестем возрасте в церковь приходити, ни слышати словес Божественных прочитаемых, ни учителя, учаща на спасение, николиже, но смыслом благим наставляема нраву добродетелному, якоже глаголет великий Антоний: «Имеющим цел ум не требовати Писания» [2, с. 123]. Если в семье тети целомудрие спасало Юлианию от необходимости изъясняться перед родственниками в своем поведении, то в положении хозяйки дома ее целомудрие - основа мирного управления. Сын пишет: Иулиания избегала словопрений и «многим искушающим ю в речах и во ответех, она же ко всякому вопросу благочинны и смысленны ответы даяше» [2, с. 124-125], т. е. отвечала по сути дела, не входя в выяснение отношений, и тем самым уничтожала источник ссор. Покрывая провинившихся слуг «от свекра и свекрови и от мужа сварима бе», но не смущалась этим.
Забота о хозяйстве для Иулиании включала непосредственное участие в жизни «рабов»: «вси бо суть в дому ея оболчени и насыщени, и дело комуждо по силе задеваше» [2, с. 126]. В личных отношениях с рабами Иулиания следовала заповедям Христа, для нее рабы - братья и сестры: «гордости и величания отнюд не любляше, и раб простым именем не называше, и не требоваше еже бы кто воды на руце подал ей или от ног ея сапозе отрешал, но все сама собою творяше» [2, с. 126]. В редких случаях Иулиания подчинялась сословным правилам в отношениях со слугами - во время приезда гостей, но и после этих встреч «то себе тяжко вменяше» и укоряла себя. Здесь нет уклончивости или проявления угодливости: «цел ум» подсказывал Иулиании меру проявления своих убеждений; избегая быть соблазном для других, она в конкретных ситуациях вынуждена была скрываться под личиной сословно принятых правил поведения. В новой семье Иулиания не переставала творить тайную милостыню от своих ночных трудов. Гораздо позднее, после смерти родителей мужа и самого супруга, став полноправной хозяйкой, Иулиания в милостыни растратила всю свою часть имущества. А пока она находилась в «послушании» и рачительно хозяйствовала.
Эта же мерность выражена и в аскетических подвигах Иулиании: когда муж был в отъезде по службе, Иулиания сокращала ночной сон, а то и вовсе не спала, больше молилась и постилась. Увеличивается милостыня Иулиании во время голода, чтобы напитать нуждающихся, Иулиания просит у свекрови завтраки и полдники, от которых, по-своему постническому обыкновению, ранее отказывалась. Во время распространения «пострела», заразной болезни, ухаживает за больными, моет их в бане, лечит, кормит, молится о их выздоровлении. В случае смерти обеспечивает всем необходимым для погребения. Юлиания не оставляла ни одного почившего своей молитвой, независимо от того, знала или не знала этого человека.
Праведная Иулиания - мать десятерых сыновей и трех дочерей. Житие не содержит сведений о том, как воспитывала Иулиания своих детей, для
характеристики материнских чувств агиограф останавливается на описании отношения Иулиании к смерти своих детей и семейным распрям между детьми. Целомудрие и здесь себя являет: отношение к событию определяется его духовным значением. Так, об умерших во младенчестве четырех сыновьях и двух дочерях Иулиания не печалится, как о пребывающих во блаженстве. Сын пишет: «благодаряще Бога, по Иову глаголюще: «Господь даде, Господь и взят» [2, с. 130]. Источником ссор «в детях и рабех» видит дъявола, потому и стремится умирить домашних. После убийства старшего сына одним из слуг, Иулиания не подчиняется чувству, а возвышается над ним сострадательной деятельностью -утешением мужа, молитвою и милостыней. Предметом печали ее была не смерть сына сама по себе, а «душа его, еже прият напрасную смерть», т. е. без покаяния. Когда второго сына убили на царской службе, Иулиания «душевне оскорбися мало», но и в этом случае «не кричаше бо без лепоты, ни влас не терзаше, яко же прочия жены творят, но во дни милостынею и кормлею нищих и иерейскою службою поминая» [2, с. 130-131]. Потеря сыновей и потребность молиться о них подвигли Иулианию на просьбу отпустить ее в монастырь. Это во всем Житии единственное выраженное в категорической форме желание Иулиании: «Аще мя не отпустиши, то бегом отиду от дому своего» [2, с. 131]. Так и видится в этом признании переломный момент в жизни Иулиании, когда тяжесть семейного креста, кажется, превысила меру терпения и смирения святой. Муж, как пишет Каллистрат Осорьин, «ея заклинаше Богом» не оставлять его и малых детей, наставил Иулианию из Священного Писания и святых отцов о семейных обязанностях жены, матери и спасении в миру, на что Иулиания со смирением ответила «Воля Господня да будет» [2, с. 131]. Убеждение было настолько сильным, что, овдовев и имея взрослых детей, Иулиания не приняла постриг, а в своем первом посмертном явлении выразила просьбу похоронить ее рядом с любимым мужем. Но с этого времени муж и жена, живя вместе, «плотня совокупления» не имели. Мера аскетических подвигов сразу возрастает: по понедельникам и средам сухоядение, в пятницу Иулиания совсем отказывается от пищи, спит по одному-два часа на печи, ужесточая ложе поленьями и железными ключами, отказалась от мытья тела. Ночью, когда все заснут, вставала на молитву и на свои обычные труды. По субботам и воскресеньям готовила трапезу, на которые собирались вместе с домочадцами священники, вдовы, сироты. На этих встречах принимала немного вина и вареной пищи ради гостей. Сын свидетельствует, что эти трапезы (а что это, если не агапы?!) внушены ей словами св. Евангелия [2, с. 132]. Теперь Иулиания - самостоятельная хозяйка, к прежним добродетелям по ведению дома присоединяется духовное руководство. Слуг, особенно провинившихся, наставляет «от Божественных Писаний» вместо «ран и прещений», утешает детей после смерти отца, во время страшного голода в начале XVII в. удерживает близких от беззакония и укрепляет. Обильная и постоянная милостыня привела к оскудению ее богатства, данные детьми деньги и теплую одежду
раздает бедным. Состарившись, Иулиания продолжает строгую аскетическую жизнь, чем вызывает недоумение у знавших ее.
В соответствие суровой аскезе праведной Иулиании Ф.И. Буслаев ставит её «тяжелые и темные видения», а распри и драки ее домашней челяди - «враждующих и борющихся духов» [2, с. 348-349]. Однако автор в самом житии указывает на прямо противоположную генетическую связь событий. Взгляд на демонологическую часть жития прав. Иулиании у Ф.И. Буслаева и у В.О. Ключевского [3, с. 12] светский и литературоведческий: демонологический элемент есть требование
агиографического жанра, своеобразный художественный прием. В Житии демонология присутствует в необходимой для духовной характеристики Иулиании мере. Агиограф приводит всего два случая из жизни прав. Иулиании. Один из них относится к первым годам семейной жизни. Будучи неопытной в духовной брани, Иулиания от бесовского страхования во время ночной молитвы «убояся велми, и возляже на постели своей и, одеянием покрывшися, усну крепко» [2, с. 127]. Во сне нападения бесов продолжились с требованием прекращения молитвы и милостыни, Иулиания обратилась с молитвой к Пресвятой Богородице и Николаю Угоднику. Явившийся Николай Угодник разогнал врагов и обещал Иулиании свою защиту «от бесов и злых человек». О втором случае бесовского нападения говорится в Житие после удостоверения Пресвятой Богородицей богоугодной жизни праведной Иулиании. В холодную зиму из-за отсутствия теплой одежды Иулиания перестала посещать церковную службу. Священник храма услышал от иконы голос, возвещавший, что «домовная молитва» Иулиании «Богу приятна, но не яко церковная», и получил наказ «почитать ю, уже бо она не менее шестидесяти лет, и Дух Святой на ней почивает» [2, с. 135]. Автор жития не уточняет, почему потребовалась защита Иулиании со стороны Пресвятой Богородицы перед людьми, но далее пишет, что священник «пад пред ногу ея, прося прощения, и поведа ведение» [2, с. 135]. И если о первом случае нападения бесов Иулиания рассказала родным сама много лет спустя, то теперь вынуждена просить всех свидетелей публичного признания иерея скрыть узнанное, «не хотя славы от человек». Второе нападение бесов - явное в отличие от первого. Праведная Иулиания, как пишет агиограф, не убоялась, а со слезами продолжила молитву, надеясь на помощь св. Николая Угодника. Св. Николай палицей разогнал врагов, а одного беса «много мучи», и тот признался, что пытался творить трудности Иулиании через «брань в детех и в рабе ея», так как к ней самой не мог приблизиться ради милостыни, смирения и молитвы. Уходя от нее, бес обещал на старость голодом изморить. Нападение было столь сильным, что Иулиания вышла из молельной комнаты «велми ужасна и лицем пременися» [2, с. 137], и это было замечено детьми. Но на вопросы близких она не ответила сразу, а позднее «втайне» поведала о происшедшем и просила никому не говорить об этом.
Наступили тяжелые голодные годы (1601-1602). Семья Иулиании переезжает из Муромского имения в нижегородское село Вочнево, но и
здесь «скудость умножися» до той степени, что Иулиания предлагает рабам «идти на свободу», так как уже кормить их было нечем. Оставшиеся рабы по повелению хозяйки собирали лебеду и древесную кору, из чего и пекли хлеб. «...И молитвою ея бысть хлеб сладок, и никто в дому ея не изнеможе от глада» [2, с. 138]. Тем хлебом прав. Иулиания кормила и нищих. Г.П. Федотов пишет: «так через пять веков Юлиания Осорьина повторяет подвиг печерского инока Прохора Лебедника» [2, с. 219].
Духовная жизнь Иулиании была открыта детям. Явное - дела милосердия, терпение скорбей, бодрость в перенесении несчастий, непрестанная молитва («многажды видехом ю спящу, а рука ея чотки отдвигаше» [2, с. 137]) вплоть до чуда с хлебом, и тайное - через признания самой Юлиании детям о невидимой духовной брани - все это наряду с ее наставлениями составляло содержание внутренней жизни семьи. Сознание силы молитвы матери выражено в словах сына: «могла бы умолити Бога, дабы не оскудел дом ея, но не противися смотрению Божию, терпя благодарне, ведый, яко терпением обрести Царство Небесное» [2, с. 139].
Иулиания Лазаревская не знала грамоты, ее образование формировалось на протяжении всей жизни в ходе усвоения услышанного: это и проповеди иереев, слова Божественного Писания и св. отцов, которые читали ей домашние, а так же участие в Божественной литургии. Особенностью образования Иулиании является его действенность: услышанное она стремилась исполнить. Агиограф неоднократно указывает в Житии на соответствие между заповедями Иисуса Христа или словами св. отцов и поступками Иулиании [2, с. 125, 127, 129, 132], характеризует ее отношение к заповеди выражениями «слова бояся», «разумно разсуждаше и смиреваше в себе» [2, с. 130], «размышляше в себе» [2, с. 125]. Усвоение услышанного было сердечно разумным и в соединении с практикой, позволило Иулиании возрости до толкования «вся неразумная словеса, аки премудр философ или книжник» [2, с. 133]. Так под конец жизни Иулиания выходит на поприще духовного наставничества, о чем свидетельствует ее предсмертная речь детям, слугам и всем живущим в селе.
По всей видимости, любили книгу и знание в семье Иулиании: в житии говорится о домашнем обычае читать Библию и сочинения св. отцов. Идеал мирской праведности в житии Юлиании Лазаревской оказывается привязанным к монашескому идеалу - пост, молитва, послушание, нестяжание. Отличительной чертой его является сочетание с исполнением семейного долга и милостыней в разнообразных ее видах.
Развитие мирской праведности совершается опять-таки в пределах монашеских - с усилением степени личной аскезы и увеличением размера милостыни вплоть до обнищания. Семейное дело женщины заключается в создании малой церкви, в которой для жены и возможно спасение. Порядок земного служения муж - дети - ближние есть в совокупности служение Богу. Духовное образование в сочетании со смирением и послушанием возводит женщину до степени учительства в семье. Семья и Церковь заполняют собой жизненное пространство женщины, расширяя ее «тесный круг деятельности» [1, с. 338] и через семью-церковь придавая ее служению общественное значение.
Список литературы
1. Буслаев Ф.И. Идеальные женские характеры Древней Руси / Древнерусская литература и православное искусство. - СПб.: Лига Плюс, 2001. -С. 329-350.
2. Житие Юлиании Лазаревской (Повесть об Ульянии Осорьиной) / Исследование и подготовка текстов Т.Р. Руди. - СПб.: Наука, 1996.
3. Ключевский В.О. Добрые люди Древней Руси. - М., 1915.
4. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. - М.: Моск. рабочий. 1990.
5. Allissandratos J. A Reassessment of the Life Julijana Lazarevskaja in the History of Russian Literature.// Studia Slavica Mediaevalia et Humanistica / Riccardo Picchio Dicata. I Estratto. Roma, 1986. P. 1-17.
6. Allissandratos J. New Approaches to the Problem of Identifying the Genre of the Life of Julijana Lazarevskaja // Cyrillomethodianum VII. - Thessaloniki. 1983. P. 235244.
7. Greenan T.A. Julianiya Lazarevskaya // Oxford Slavonic Papers (New Series). 1982. - Vol. 15. - P. 28-45.
