CC BY
647. Opredelenie Sudebnoj kollegii po ugolovnym delam Verhovnogo Suda Rossijskoj Federacii «Ne vsyakaya ohranyaemaya territoriya mozhet byt' priznana «inym hranilishchem» ot 16 aprelya 1998 g. // Byulleten' Verhovnogo Suda Rossijskoj Federacii. 1998. № 15.
8. Obzor sudebnoj praktiki «Nekotorye voprosy praktiki primeneniya sudami zakonodatel'stva po delam ob otvetstvennosti za krazhi lichnogo imushchestva grazhdan» // Byulleten' Verhovnogo Suda RSFSR. 1986. N° 2.
9. Malahova V.Yu. Ugolovno-pravovaya ohrana neprikosnovennosti zhilishcha v Rossijskoj Federacii. Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk. M., 2001.
10. Postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda SSSR «O nekotoryh voprosah, voznikayushchih v sudebnoj praktike pri primenenii Ukazov Prezidiuma Verhovnogo Soveta SSSR ot 26 iyulya 1982 g. «O dal'nejshem sovershenstvovanii ugolovnogo i ispravitel'no-trudovogo zakonodatel'stva» ot 26 aprelya 1984 g. // Sbornik postanovlenij plenumov Verhovnyh sudov SSSR i RSFSR (Rossijskoj Federacii) po ugolovnym delam. M., 1999.
11. Byulleten' Verhovnogo Suda RSFSR. 1986. № 2.
12. Lopashenko H.A. Prestupleniya protiv sobstvennosti: teoretiko-prikladnoe issledovanie. M., 2005.
13. Fomin V.V. Preduprezhdenie hishchenij chuzhogo imushchestva, sovershaemyh na zheleznodorozhnom transporte. Dis. ... kand. yurid. nauk. Ryazan', 2008.
ЭФРИКЯН РУБЕН АЛЬБЕРТОВИЧ - кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и административного права Краснодарского университета МВД России.
БЕСКОРОВАЙНАЯ ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА - старший преподаватель кафедры конституционного и административного права Краснодарского университета МВД России.
EFRIKYAN, RUBEN A. - Ph.D. in Law, Associate Professor of the Department of Constitutional and Administrative Law of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (kiap_krdu@mvd.ru).
BESKOROVAYNAYA, ELENA S. - Senior Lecturer of the Department of Constitutional and Administrative Law of the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (kiap_krdu@mvd.ru).
УДК 343.54 DOI: 10.24412/2411-2275-2022-3-125-130
КРЮК В.С.
СЕМЕЙНО-БЫТОВОЕ НАСИЛИЕ: ПОНЯТИЕ, СТАТИСТИЧЕСКИЕ И КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ ГРАНИЦЫ, ПУТИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ
Ключевые слова: семейно-бытовое насилие, статистические и криминологические границы, масштабы семейно-бытовых насильственных преступлений.
Анализируя судебно-следственную практику и основные криминологические показатели, характеризующие семейно-бытовую насильственную преступность, автор выделяет статистические и криминологические границы семейно-бытового насилия, в том числе в отношении несовершеннолетних членов семьи. При этом констатируется, что криминологические границы семейно-бытового насилия (в отличие от статистических) значительно и оправданно шире определяют круг объектов, подлежащих профилактическому воздействию, нацеленному на предупреждение внутрисемейных насильственных преступлений. В связи с этим поддерживается предложение некоторых ученых о расширении социальной базы помощи в разрешении семейных конфликтов. Наряду с этим в статье отмечаются отдельные недостатки существующих форм статистического наблюдения, не позволяющие более реально оценивать масштабы и последствия семейно-бытовых насильственных преступлений.
KRUK, V.S.
DOMESTIC VIOLENCE: THE CONCEPT, STATISTICAL AND CRIMINOLOGICAL BOUNDARIES, WAYS OF
COUNTERACTION
Key words: domestic violence, statistical and criminological boundaries, the scale of domestic violent crimes.
Analyzing the judicial and investigative practice and the main criminological indicators characterizing domestic violent crime, the author identifies the statistical and criminological boundaries of domestic violence, including against minor family members. At the same time, it is stated that the criminological boundaries of family and domestic violence (in contrast to statistical ones) significantly and justifiably define the range of objects subject to preventive action aimed at preventing intra-family violent crimes. In this regard, the proposal of some scientists to expand the social base of assistance in resolving family conflicts is supported. Along with this, the article notes some shortcomings of the existing forms of statistical observation, which do not allow a more realistic assessment of the scale and consequences of domestic violent crimes.
Представляя собой древнейший институт общества, семья является одной из величайших ценностей, созданных человечеством за всю историю своего существования. Ни одна нация, ни одна культурная общность не обходится без семьи, поскольку именно в рамках семьи осуществляется основная часть повседневной жизни людей [1, с. 137]. Как писал Ш. Монтескье: «Всюду, где только есть место для спокойного существования двух человеческих существ, заключается брак. Людей располагает к тому сама природа...» [2]. Однако, как показывает жизнь, насилие настигает людей, казалось бы, в самом безопасном месте - в семье. Появившись, по всей вероятности, с момента зарождения семьи, семейно-бытовое насилие всегда различалось своими проявлениями, последствиями, масштабами и реакцией на него со стороны общества и государства в зависимости от исторических периодов развития России, обусловливающих не только состояние этого явления, но и формы и методы противодействия.
На протяжении многих веков женщина (жена) в России - это прежде всего мать, способная рожать детей, и хозяйка, обеспечивающая жизнь мужчины, при этом обязанная хранить супружескую верность. На мужа это правило не распространялось. Бесправное положение
женщины было особенно заметно в крестьянских семьях. Избить жену не считалось чем-то предосудительным. Невозможность развестись вела к печальным последствиям [3, с. 26]. Лишь к началу XX века каноническое учение о святости и нерасторжимости брака стало утрачивать свое влияние в обществе. Правовая практика выявляла расхождение реальных и декларируемых признаков брака, указывала на необходимость развития процедур заключения и расторжения брака, формирования новой правовой идеологии брака [4, с. 25]. Все это стало предтечей кардинальных изменений: после октября 1917 г. стало развиваться новое семейное, гражданское, уголовное и иное законодательство, регулирующее семейно-бытовые отношения; формировались новые семейные ценности, традиции, образ жизни. Между тем, несмотря на позитивные изменения в политике советского государства по предупреждению семейно-бытового насилия, оно по- прежнему оставалось острой проблемой, более того, усугубляющейся.
Семейное насилие сегодня продолжает оставаться болезненной проблемой, хотя и периодически «уходящей в тень», но вновь возвращающейся и приковывающей внимание всего общества после нового резонансного преступления (дело трех сестер Хачатурян, М. Грачевой и др.) или обсуждения очередного законопроекта «Об основах профилактики семейно-бытового насилия в Российской Федерации», других новаций законодательного характера (например, частичной декриминализации побоев).
Рассуждая о терминах, определяющих насилие в сфере семейно-бытовых отношений (внутрисемейное, домашнее, в сфере семьи и т.д.), заметим, что мы их используем как тождественные и взаимозаменяемые, подразумевая под ними насилие, совершенное одними членами семьи в отношении других. Хотя сама широта категориального аппарата, характеризующего семейное насилие, с одной стороны, вполне оправдана и разнообразие терминов подчеркивает не только актуальность этой проблемы, но и сложность и многообразие насильственных проявлений в семье. С другой стороны - сужает сферу насилия, а соответственно - круг изучения общественных отношений (противоречий) и их взаимодействий, «участвующих в производстве семейного насилия», ограничиваясь, например, проявлениями насилия только на «домашней территории», если речь идет о «домашнем насилии». В связи с этим наиболее приемлемым нам представляется использование термина «насилие в сфере семейно-бытовых отношений».
Включение бытовых отношений в данное словосочетание представляется, на наш взгляд, вполне оправданным, т.к. основной формой общности в быту является именно семья [5, с. 31]. Как отмечается в литературе, между бытом и семьей сложно провести четкую границу, нет и конкретных критериев отграничения одних отношений от других, хотя есть и некоторые нюансы. Между тем, вполне допустимо вести речь о типичных формах семейно-бытовых отношений, когда основой их возникновения служит семья [6, с. 28]. По мнению Н.И. Бельцова, «быт окружает семью и проникает в нее, а потому это (семья и быт) есть единое целое. Соответственно следует рассматривать и совершаемые в этой сфере преступления» [7, с. 15]. При этом надо также подчеркнуть, что объединение сфер семьи и быта позволяет отнести к изучаемым нами насильственным посягательствам и деяния тех лиц, которые членами одной семьи уже (или еще) не являются. Например, супруги, находящиеся в разводе, но вынужденные проживать совместно, или сожители, т.е. лица, официально не зарегистрировавшие брачные отношения.
Это вполне оправдано, поскольку следует признать, что проблемы насилия, например, в таких социально-бытовых ячейках общества, как «сожительство», сами по себе не исчезают, а потому требуют криминологического внимания.
В сфере семейно-бытовых отношений традиционно выделяют: физическое, психическое, сексуальное и экономическое насилие. Не вдаваясь в дискуссию об этих видах насилия, их различиях и связанных с ними уголовно-правовых нюансах, отметим, что в данной статье речь ведется о семейно-бытовых криминальных проявлениях, ядро которых составляют: убийства, причинения вреда здоровью разной степени тяжести, изнасилования, побои, истязания. При этом перечисленные насильственные деяния так или иначе, в различных комбинациях, вплетены и в другие преступления (часто корыстные), связанные с семейно-бытовыми отношениями.
Криминологический анализ показателей, характеризующих состояние семейно-бытовой насильственной преступности, показывает, что ежегодно возрастающее с 2012 г. (зарегистрировано 34026 преступлений) по 2016 г. (655543 деяния) абсолютное количество
насильственных преступлений, в 2017 - 2020 гг. стало существенно снижаться (В 2020 г. было зарегистрировано 33821 преступление, сопряженное с насильственными действиями в отношении члена семьи). Во многом это стало результатом законодательных изменений, связанных с частичной декриминализацией таких деяний, как побои, занимающие ранее в структуре семейно-бытового насилия от 35% до 40%. Между тем, криминальный «дрейф» в сторону возрастания числа тяжких и особо тяжких насильственных посягательств в сфере семейно-бытовых отношений по-прежнему продолжается, что во многом связано с ситуацией, обусловленной пандемией коронавируса, способствующей активизации действия всех традиционных причин и условий внутрисемейного насилия.
В условиях карантина и самоизоляции в повышенной зоне риска в первую очередь оказались ячейки общества, где есть лица, злоупотребляющие алкоголем или осуществляющие немедицинское употребление наркотиков. Наряду с этим также обострились многие проблемы, связанные с профилактикой семейно-бытового насилия: временное закрытие кризисных центров; особый режим обращения потерпевших от внутрисемейных преступлений в правоохранительные органы и ограничение последних в осуществлении традиционных профилактических мер; задействование значительных сил полиции в обеспечении соблюдения гражданами карантинного режима.
Все это коснулось разных членов семьи, но особенно несовершеннолетних, которые неоправданно часто становятся жертвами насилия [8]. Как отметил в своем выступлении на заседании коллегии Генеральной прокуратуры РФ Президент Российской Федерации В.В. Путин, в 2020 году больше половины преступлений против несовершеннолетних были совершены членами их семей [9].
Насилие в отношении несовершеннолетних - сложное, многоликое явление, поражающее самую уязвимую в социально-криминологическом смысле часть семьи. Причем во всех таких случаях без исключения, несовершеннолетним членам семьи наносится психологический урон, представляющий широкий спектр негативных последствий: от различных трансформаций в психологических характеристиках (тревожность, заниженная самооценка и т.д.) до возникновения и прогрессирования серьезных психических расстройств (блокировка психического развития, умственная отсталость и т.д.) [10, с. 180].
Анализируя статистические показатели, характеризующие число потерпевших от внутрисемейного насилия детей, следует отметить, что если в 2012 году 7345 детей пострадали от криминальных насильственных действий своих родителей (или иных законных лиц, их замещающих), то в 2016 году это число возросло до 12314 чел., т.е. увеличилось на 68%. В 2017 -2018 гг. было зафиксировано некоторое снижение числа потерпевших, относящихся к категории «сын, дочь»: 8020 чел. и 7142 чел. соответственно, что, по нашим оценкам, связано (как уже отмечалось) с частичной декриминализацией побоев. В 2019 и 2020 гг. были признаны потерпевшими от насильственных преступлений 8586 и 7673 чел. вышеуказанной категории членов семьи, подавляющее большинство которых составляют несовершеннолетние.
Вместе с тем, формы статистической отчетности, предусматривающие количество пострадавших от семейно-бытового насилия такой категории, как «сын-дочь», включают не всех несовершеннолетних, ставших жертвами насильственных действий в семье, поскольку учитывают в указанном разделе лишь тех, кто стал потерпевшим от насилия со стороны своих родителей. Между тем, как свидетельствует судебно-следственная практика, несовершеннолетние (в своем большинстве, малолетние дети) часто становятся жертвами насилия со стороны дедушек (бабушек), братьев (сестер) и других членов семьи. В таких случаях несовершеннолетние становятся потерпевшими: внуками, братьями (сестрами), племянниками и т.д., а соответственно не учитываются в разделе «дети» (сын, дочь), входя лишь в общее число лиц, пострадавших от семейно-бытового насилия.
Так, например, 16 февраля 2021 г. Краснодарским краевым судом был вынесен приговор в отношении жительницы Мостовского района, обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство малолетнего). В процессе судебного разбирательства было установлено, что в мае 2019 г. в домовладении, находящемся в ст. Баговской, подсудимая в ходе ссоры задушила 9-летнего племянника. С целью сокрытия следов
преступления, она расчленила тело и сожгла его фрагменты в печи, а останки поместила в металлический бидон, засыпала хлоркой и спрятала в хозпостройке [11].
В связи с этим, подчеркнем еще раз, что подобные преступления, безусловно, учитываются в целом как в разделах «Преступления против личности» в числе совершенных убийств, так и в иных формах отчетности, отражающих, например, количество несовершеннолетних, ставших жертвами криминальных посягательств. В результате, с учетом вышеуказанных статистических нюансов масштабы и последствия криминального внутрисемейного насилия в отношении несовершеннолетних, сужаясь «на бумаге» (причем, по нашим оценкам, весьма существенно), не соответствуют криминологическим реальностям. Как нам представляется, данный статистический пробел нуждается в восполнении: включении в соответствующие формы статистического наблюдения графы, предусматривающей общее количество несовершеннолетних, ставших жертвами семейно-бытового насилия. Ведь важно оперировать реальными сведениями: от этого зависит, куда должны быть направлены силы и средства правоохранительных органов и других субъектов профилактики семейно-бытового насилия.
Однако это только один из аспектов, искажающих структуру и масштабы семейно-бытового насилия. Автор уже неоднократно обращала внимание на такие социально-бытовые ячейки общества, как «сожительство», где насильственные преступления в силу существующих статистических индикаторов к сфере семейно-бытового насилия не относятся [12, с. 100-105; 13, с. 230-233].
Так, в форме №5 «Статистическая карточка о потерпевшем» [14] п. 10 «Характеристика потерпевшего (физического лица)» предусмотрен подпункт: «отношение потерпевшего к лицу, обвиняемому в совершении преступления»: знакомый (000010), сожитель (000020), член семьи (000030), в том числе супруг (000040), мать (000050), отец (000060), сын (000070), дочь (000080), родственник (000090). Из данного фрагмента следует, что «сожитель» не входит в категорию «член семьи».
Хотя следует обратить внимание на то, что Верховный суд РФ 14 сентября 2021 г. признал домашним насилием криминальный случай, произошедший в семье сожителей, отменив обвинительный приговор и оправдав женщину (ФИО-1), ранившую ножом напавшего на нее сожителя (ФИО-2), который, являясь зачинщиком конфликта, стал наносить удары, надавливать на горло ФИО-1 в тот момент, когда она резала хлеб. Обвиняемая в ответ, как указано в приговоре, оттолкнула от себя потерпевшего и нанесла ему удар ножом в область грудной клетки [15].
Между тем, сегодня значительная часть семей формируется именно на основе фактического, а не юридического брака, и в таких ячейках общества, как свидетельствует судебно-следственная практика, возникает повышенная опасность стать жертвой насилия со стороны сожителя матери или сожительницы отца особенно для малолетних. Принимая решение о совместном проживании с учетом своих личных интересов и потребностей, взрослые часто не принимают во внимание мнение детей. При этом такие «союзы» во многих случаях образуются с ранее судимыми лицами, незаконными мигрантами, людьми с алкогольной и наркотической зависимостью [8].
В связи с этим можно сказать, что в силу существующих статистических подходов отсутствует полноценная, максимально отражающая масштабы семейно-бытового насилия информация, сужающая представления государства и общества об этом явлении. Иными словами, криминологические границы семейно-бытового насилия (в отличие от статистических) значительно и оправданно шире определяют круг объектов, подлежащих профилактическому воздействию, нацеленному на предупреждение внутрисемейных насильственных преступлений.
Таким образом, учитывая криминологические масштабы семейно-бытового насилия, в целях локализации последнего, следует согласиться с предложением Д.А. Шестакова о расширении социальной базы помощи семьям в разрешении их конфликтов, имея в виду строительство (укрупнение имеющихся) центров помощи, стационаров для конфликтующих сторон и др. [16, с.17-24]. Именно такие стационарные центры помощи особенно необходимы в тех случаях, когда жертвы насилия, по сути, враждебно преследуются семейными тиранами (особо злостными типами личности), и, чтобы предупредить насилие, а другими словами, сохранить здоровье или даже жизнь человека, жертвам насилия (хотя бы на первоначальном этапе) надо где-то попросту спрятаться.
Как показывает практика, в последнее время даже появился такой термин, как «сталкинг» (от англ. stalking - преследование), мотивами которого являются, как правило, ревность, завись, месть. Действия «сталкеров» - это угрозы, запугивание, физическое насилие, приводящее во многих случаях к причинению тяжкого вреда здоровью или к даже убийству. Жертвами таких преступлений становятся ранее близкие люди: бывшие жена или муж, сожители, а также дети, родители [17, с. 53]. Все это еще более и более актуализирует необходимость развитие сети таких центров-убежищ.
В заключение следует отметить, что подобные кризисные центры уже существуют во многих регионах России, где ежегодно, как свидетельствует статистика, получают помощь около 60 тыс. женщин и более 10 тыс. девочек, подвергшихся насилию [18]. Тем не менее, практика показывает, что таких центров помощи сегодня явно не хватает, а также - профессиональных сотрудников: консультантов, семейных психологов и т.п.
Литература и источники
1. Социология. Учебник для юридических вузов. / коллек. авт.; под ред. В.П. Сальникова, Г.Д. Ковалева, С.В. Степашина. СПб.: Изд. Лань, 2000.
2. Монтескье Ш.Л. «О духе законов». Избранные произведения. [Электронный ресурс]. URL: https://e-libra.ru/read/314288-izbrannye-proizvedeniya-o-duhe-zakonov.html. (дата обращения 24.09.2021).
3. Млечин Л. Кулачная скрепа // Огонек. 2017. №6.
4. Левшин Э.М. Становление и развитие брачно-семейного законодательства в дореволюционной России: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2003.
5. Галюкова М.И. Криминологические аспекты семейно-бытового насилия // Вестник ЮУрГУ. №9. 2007.
6. Филиппов Н.А. Особо тяжкие преступления против жизни и здоровья, совершаемые в сфере семейно-бытовых отношений // Вестник Московского университета МВД России. 2004. № 1.
7. Бельцов Н.И. Криминологический анализ и предупреждение преступлений, совершаемых в сфере быта и досуга: автореф. дисс. .канд. юрид. наук. М., 1996.
8. Валяев Ю. Родственные отношения - дело государственной важности // Полиция России // Журнал МВД. URL: http://ormvd.ru/pubs/101/relationships-a-matter-of-nationalimportance/ (дата обращения: 18.09.2021).
9. Официальный сайт Президента России. [Электронный ресурс]. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/65165 (дата обращения: 15.09. 2021).
10. Вишневецкий К.В., Таганова А.А. Криминолого-психологическая типология внутрисемейного насилия в современном обществе. В сборнике материалов V Международной научно-практической конференции «Современные проблемы уголовной политики». Краснодар, 2015.
11. Официальный сайт Краснодарского краевого суда Электронный ресурс]. URL: http://kraevoi.krd. sudrf.ru/modules.php?name =press_dep&op=1&did=271 (дата обращения: 15.09. 2021).
12. Крюк В.С. Супружеское насилие: криминологические оценки // Право и практика. 2018. №1. С. 100-105.
13. Крюк В.С. Криминологические и статистические параллели семейно-бытового насилия // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2019. №12. С.230-233.
14. Приказ Генеральной прокуратуры РФ, МВД РФ, МЧС России и др. от 29 декабря 2005 г. №39/1070/1021. «О едином учете преступлений».
15. ВС защитил право женщин на самооборону при домашнем насилии. Официальный сайт Верховного Суда РФ // [Электронный ресурс]. URL: http://верховный-суд.рф/press_center/mass_media/30355/. (дата обращения 23.09.2021).
16. Шестаков Д.А. Теоретические основы семейной криминологии в применении к противодействию внутрисемейным насильственным преступлениям Материалы международной научно-практической конференции. Баку: Академия полиции Азербайджана, 2016. С. 17-24. [Электронный ресурс]. URL: http: http://www.criminologyclub.ru/news-club/221--l-r-29-2016-.html. (дата обращения: 20.09. 2021).
17. Мясникова А.М., Цуканова Е.Г. Криминализация сталкинга // Виктимология. 2016. №3(9).
18. Национальная стратегия действий в интересах женщин на 2017-2022 гг., утверждена Распоряжением Правительства Российской Федерации от 8 марта 2017 г №410-Р.
References and Sources
1. Sociologiya. Uchebnik dlya yuridicheskih vuzov. / kollek. avt.; pod red. V.P. Sal'nikova, G.D. Kovaleva, S.V. Stepashina. SPb.: Izd. Lan', 2000.
2. Montesk'e Sh.L. «O duhe zakonov». Izbrannye proizvedeniya. [Elektronnyj resurs]. URL: https://e-libra.ru/read/314288-izbrannye-proizvedeniya-o-duhe-zakonov.html. (data obrashcheniya 24.09.2021).
3. Mlechin L. Kulachnaya skrepa // Ogonek. 2017. №6.
4. Levshin E.M. Stanovlenie i razvitie brachno-semejnogo zakonodatel'stva v dorevolyucionnoj Rossii: avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. Nizhnij Novgorod, 2003.
5. Galyukova M.I. Kriminologicheskie aspekty semejno-bytovogo nasiliya // Vestnik YUUrGU. №9. 2007.
6. Filippov N.A. Osobo tyazhkie prestupleniya protiv zhizni i zdorov'ya, sovershaemye v sfere semejno-bytovyh otnoshenij // Vestnik Moskovskogo universiteta MVD Rossii. 2004. № 1.
7. Bel'cov N.I. Kriminologicheskij analiz i preduprezhdenie prestuplenij, sovershaemyh v sfere byta i dosuga: avtoref. diss. .kand. yurid. nauk. M., 1996.
8. Valyaev Yu. Rodstvennye otnosheniya - delo gosudarstvennoj vazhnosti // Policiya Rossii // Zhurnal MVD. URL: http://ormvd.ru/pubs/101/ relationships-a-matter-of-nationalimportance/ (data obrashcheniya: 18.09.2021).
9. Oficial'nyj sajt Prezidenta Rossii. [Elektronnyj resurs]. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/65165 (data obrashcheniya: 15.09. 2021).
10. Vishneveckij K.V., Taganova A.A. Kriminologo-psihologicheskaya tipologiya vnutrisemejnogo nasiliya v sovremennom obshchestve. V sbornike materialov V Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii «Sovremennye problemy ugolovnoj politiki». Krasnodar, 2015.
11. Oficial'nyj sajt Krasnodarskogo kraevogo suda Elektronnyj resurs]. URL: http://kraevoi.krd.sudrf.ru/modules.php? name=press_dep&op=1&did=271 (data obrashcheniya: 15.09. 2021).
12. Kryuk V.S. Supruzheskoe nasilie: kriminologicheskie ocenki // Pravo i praktika. 2018. №1. S. 100-105.
13. Kryuk V.S. Kriminologicheskie i statisticheskie paralleli semejno-bytovogo nasiliya // Gumanitarnye, social'no-ekonomicheskie i obshchestvennye nauki. 2019. №12. S.230-233.
14. Prikaz General'noj prokuratury RF, MVD RF, MCHS Rossii i dr. ot 29 dekabrya 2005 g. №39/1070/1021... «O edinom uchete prestuplenij».
15. VS zashchitil pravo zhenshchin na samooboronu pri domashnem nasilii. Oficial'nyj sajt Verhovnogo Suda RF // [Elektronnyj resurs]. URL: http://verhovnyj-sud.rf/press_center/mass_media/30355/. (data obrashcheniya 23.09.2021).
16. Shestakov D.A. Teoreticheskie osnovy semejnoj kriminologii v primenenii k protivodejstviyu vnutrisemejnym nasil'stvennym prestupleniyam Materialy mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii. Baku: Akademiya policii Azerbajdzhana, 2016. S. 17-24. [Elektronnyj resurs]. URL: http: http://www.criminologyclub.ru/news-club/221--l-r-29-2016-.html. (data obrashcheniya: 20.09. 2021).
17. Myasnikova A.M., Cukanova E.G. Kriminalizaciya stalkinga // Viktimologiya. 2016. №3(9).
18. Nacional'naya strategiya dejstvij v interesah zhenshchin na 2017-2022 gg., utverzhdena Rasporyazheniem Pravitel'stva Rossijskoj Federacii ot 8 marta 2017 g №410-R.
КРЮК ВИКТОРИЯ СЕРГЕЕВНА - преподаватель кафедры уголовного права Северо-Кавказского филиала Российского государственного университета правосудия (Kafedra.yp.ygolovnoepravo@mail.ru).
KRUK, VIKTORIYA S. - Lecturer at the Department of Criminal Law of the North Caucasus branch of the Russian state University of justice (Kafedra.yp.ygolovnoepravo@mail.ru).
УДК 343.915:343.97 DOI: 10.24412/2411-2275-2022-3-130-134
РОМАНОВА Н.В.
ПОНЯТИЕ ПРЕСТУПНОСТИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ В КРИМИНОЛОГИЧЕСКОМ
КОНТЕКСТЕ РАННЕЙ ПРОФИЛАКТИКИ
Ключевые слова: преступность несовершеннолетних, подростковые правонарушения, ранняя профилактика, причины преступления.
В статье обосновано понятие преступности несовершеннолетних в криминологическом контексте ранней профилактики, как категории преступлений, которые: совершаются специальными субъектами с базовым возрастным признаком и с дополнительным психологическим признаком; регулируются на основе принципов сферы уголовно-правовых, уголовно-процессуальных отношений приоритетным применением альтернативных мер и обязательным установлением, устранением причин, способствующих совершению подростком преступления; характеризуются методологией познания подростковой преступности в традиционном («offline») и виртуальном («online») мирах с целью формирования устойчивости подростка к деструктивному воздействию; отличаются отсутствием в общей системе противодействия подростковой преступности четкой подсистемы междисциплинарных мер ранней профилактики.
ROMANOVA, N.V.
THE CONCEPT OF JUVENILE DELINQUENCY IN THE CRIMINOLOGICAL CONTEXT OF EARLY PREVENTION Key words: juvenile delinquency, juvenile delinquency, early prevention, causes of crime
The article substantiates the concept of juvenile delinquency in the criminological context of early prevention as a category of crimes that: are committed by special subjects with a basic age characteristic and with an additional psychological characteristic; are regulated on the basis of the principles of the sphere of criminal law, criminal procedural relations by the priority application of alternative measures and the mandatory establishment, elimination of the causes contributing to the commission of a crime by a teenager; They are characterized by the methodology of cognition of juvenile delinquency in the traditional ("offline") and virtual ("online") worlds in order to form a teenager's resistance to destructive influence; they differ in the absence of a clear subsystem of interdisciplinary early prevention measures in the general system of countering juvenile delinquency.
Проблема предупреждения преступности во все времена сопровождается живым интересом мыслителей. С начала своего развития человечество ищет ответы на злободневные вопросы об аспектах подготовки преступления и уголовно-правовой ответственности за его совершение. Современная политика государства строится на базе относительной терпимости к явлению преступности с признанием необходимости сосуществования общества с объективным криминальным элементом [1, c. 688].
Вопросы ранней профилактики преступности несовершеннолетних как первичной стадии борьбы с этим видом преступности относятся к числу основных задач правовой науки. Объем и содержание преступности несовершеннолетних отражают состояние социального развития общества и формируют соответствующие уголовно-правовую и криминологическую характеристики любого государства.
Специфические особенности рассматриваемого специального субъекта определяются в России правовым содержанием понятий «ребенка» («детей»), «малолетнего лица», «подростка», «несовершеннолетнего лица», «молодежи», которые регулируются нормами различного законодательства. В криминологическом контексте используются положения ст. 20 и др. норм УК РФ, ст. 425 и пр. норм УПК РФ, определяющие: главный критерий возраста несовершеннолетних лиц, которыми выступают: малолетние субъекты правоотношений, не достигшие 14-летнего возраста, не подлежащие уголовной ответственности в силу ч. 2 ст. 20 УК РФ;
