CC BY
156
СЕМАНТИКА ДЕКОРА КРЕСТЬЯНСКОГО ЖИЛИЩА МОРДВЫ
М. В. Сульдинский
В статье проанализирован декор крестьянского жилища мордвы с семиотической точки зрения. Охарактеризована знаково-символическая природа средневекового крестьянского жилища, раскрытая посредством символического описания жилого пространства в связи с языческими ритуалами и фольклорными образами. Описаны связь ритуальной практики освоения мордвой жилого пространства и семантика декора. Делаются выводы о месте в мордовском жилище христианских символов, об утрате архаического сакрального смысла и замене его внешним украшательством.
Исходным моментом исследования текстовой природы декора мордовского жилища стала работа «Ceremissen, Mordwinen, Esten und Finnen» (1888) финского этнографа А. О. Гей-келя, до сих пор не переведенная на русский язык [12]. В ней представлены рисунки мордовского жилища конца XIX в. с характерными резными украшениями, зафиксированными в двух селах: Каргашино, населенном мордвой-мокшей, и Дракино, населенном мордвой-эрзей (бывший Спасский уезд Тамбовской губернии, современные Зубово-Полянский и Торбеев-ский районы Мордовии). Судя по указанным рисункам (рис. 1), жилище мордвы во многом повторяло русскую избу. Например, конструкция крыши дома и декоративное оформление фронтона у мордвы были аналогичны русским образцам. Сходными были и некоторые названия, приведенные исследователем: «крылье» — резная доска на фронтоне мордовского дома, которая выполняла прежде всего,утилитарные функции — защищала выступающие торцы слег от дождя и снега (рис. 2) [7, с. 299; 8, с. 20]. «Конек» [11, с. 40] у мокшан — резная доска под коньком на фронтоне крыши (рис. 3).
Проведение нами расшифровки символики резного декора жилища мордвы по рисункам Гейкеля сопряжено с определенными слож-ностями,поскольку исследователь не был профессиональным чертежником и не имел представления о сечениях и разрезах, передающих наиболее точное изображение интересующих нас объектов. Анализ его рисунков позволяет сделать общий вывод: в оформлении жилища мордвы в названных селах преобладали геометрические и городочные украшения — прямоугольные, четырехугольные, прямолинейные, дугообразные. Данный комплекс символов резного узорочья мордовской крестьянской избы представляют следующие элементы, широко распространенные в культуре индоевропейских народов:
1) горизонтальная линия — древнейший знак горизонта,водно-земной поверхности;
2) вертикальная линия — вероятно, луч света, не имеющий ни начала, ни конца, как простейший образ (символ), активно действующий основной элемент сотворения мира [1,с. 32];
3) чаша, дуга. Это и чаша для омовения, и сосуд с жидкостью, и пруд (озеро, море),
Рисунок 1 Мокшанский двор
Рисунок 2 Крылья. Села Каргашино и Дракино Спасского уезда тамбовской губернии
Рисунок 3 Конек.
Тамбовская и Пензенская губернии
огражденный берегами, т. е. всевозможные объекты, которыми, «правит» Луна, влияющая на морские приливы и отливы, а также на приток и отток жидкости в организме, особенно женском [1,с. 257];
4) треугольник, встречающийся в двух разновидностях: вершиной вверх и вершиной вниз. Треугольник,обращенный вершиной вверх, олицетворяет «макрокосм» — все, что выше и дальше человека за пределами Земли [3 , с. 40]. Для европейских алхимиков он означал язык пламени, «мужской огонь» [1, с. 6]. Треугольник, обращенный вершиной вниз, — «микрокосм», т. е. уровень бытия ниже и меньше человека [4, с. 32] , а также знак женского начала, плодородного лона. У европейских алхимиков он символизировал воду, которая льется с облаков вниз, на землю [1,с. 36]. Треугольник как один из элементов узора, по мнению некоторые специалистов в области орнаментации дерева, мог обозначать вульву (женский детородный орган) [9, с. 49; 10, с. 78]. Как знак это универсальная исходная форма для других , более сложных элементов. Так, зигзаг при украшении коника образовывался двумя рядами треугольных выемов, сходящихся вершинами навстречу друг другу. На отдельных наличниках трехгранно-выемча-тая резьба в виде зигзагов покрывает значительную часть поверхности их карнизов — в один, два ряда,иногда оделенных друг от друга параллельными линиями;
В отдельных случаях треугольники вершиной вверх располагаются над горизонтальной линией, означая начало рассвета: солнечные лучи — языки пламени показались над горизонтом, освещая землю.
5) квадрат — сокращенная запись понятия «мандала», знак материального мира, составленного из четырех стихий , которым в свою очередь, соответствуют четыре стороны света;
6) ромб. Он встречается не только у мордвы, но и у русских, украинцев, белорусов , эстонцев, коми, карел, хантов и манси. По происхождению этот знак уходит в глубины тысячелетий. У названных народов ромбический орнамент вышивался , например, на свадебном платье невесты.
В целом функционирование ромбического орнамента в декоративно-прикладном искусстве мордвы, особенно в вышивке одежды
женщин детородного возраста, связывается с плодородием, плодоношением. Интересную трактовку ромбу дает художник А. С. Алешкин, считающий, что, вышиваемый на одежде девушки, он символизирует пройденный ею обряд инициации и служит указателем достижения возраста, когда она может, как и все живое в природе, плодоносить, рожать [9, с. 50; 10, с. 78]. В. И. Рогачев пришел к выводу о тесной взаимосвязи семантики ромба как знака со свадебной обрядностью и высказал предположение, что «ромбический орнамент на паре невесты является отражением свадебных мотивов, символизирует плодородие, достаток, счастье в молодой семье и является своего рода пиктографическим письмом — благопожеланием» [9, с. 50; 10, с. 79].
В некоторых источниках имеется более сложная интерпретация ромба как графического символа матки, вульвы, плодородия и, в некоторых контекстах, невинности. В христианском искусстве этот «...символ богинь плодородия — стал символом непорочности Девы Марии...» [9, с. 50; 10, с. 79]. Встречаются и другие трактовки ромба. У родственных мордве хантов отдельно взятый ромб несет еще одну семантическую нагрузку: они называют его сам пот — «сердца углубление». Понимание квадрата, поставленного на угол, указывает на его отождествление с ромбическим углублением на конце, так называемой линии жизни у деревянных антропоморфных изображений. Финно-угры ромб, находящийся внутри стилизованного изображения, отождествляли с понятием «внутренняя душа» в замкнутом пространстве. Выступающий как полисемантический символ, в зависимости от местонахождения он изображает жизненно важные органы — «голову» и «сердце»; кроме того, мыслится как «вместилище души» [9, с. 50].
К сказанному добавим, что ромб как символ развития — излюбленный мотив в украшениях мордовской крестьянской одежды, одежды народа-земледельца. Квадрат и ромб означали также поле [11,с. 481];
7) зигзаг. Знак в виде опоясывающего зигзага имеет большое распространение на карнизах наличников и на некоторых «крыльях» (рис. 5). Это простейший и древнейший орнамент, характерный для многих народов, один из первых опытов постижения людьми
ритмически упорядоченных процессов и явлений природы. В. И. Рогачев отмечает популярность подобного орнамента не только у мордвы, но и других уральских народов. С зигзагом связана идея живого, одушевленного, за ним закреплены функции оживления неживого, охрана жизни. Например, у селькупов «каждый отрезок , каждый зигзаг... означает отрезок жизни, а значит, чем больше зигзагов, чем длиннее ломаная линия, тем дольше жизнь» [9, с. 51; 10, с. 79]. Таким образом, зигзагообразный орнамент означает пожелание длительной счастливой жизни. Зигзаг наиболее прочно отождествляется с деревом; чем он ветвистее, тем больше в нем жизни. Зигзаг-дерево — символ огораживания живого от неживого: согласно православной традиции, во время проводов покойного по пути следования разбрасывают ветки хвойных деревьев.
Зигзаг наносился у мордвы на пари, чулки, наколенники, во время шитья бисером и т. д. Интересным является то , что у финно-угров квадрат (ромб), поставленный на угол зигзага, символизирует «голову» [9, с. 51—52]. Существует еще один вариант его трактовки: «Зигзагообразный орнамент на пари — не что иное, как изображение змеи, которая охраняет содержание эрямо паря, или ужа — слуги Ведь-авы, обеспечивающей плодородие. В этом случае зигзаг, выполненный по краю изделия. обеспечивал плодородие, играл охранительную функцию. У многих финно-угров зигзаг — изображение живого существа— рыбы: . На эту
мысль наталкивает линейный зигзаг, чередующийся с изображением рыбы. В каменном веке в тех случаях, когда такие фигуры изображали отдельно от животных, они могли приобретать и значение орнамента, вполне се-мантизированного,тесно связанного с тем или иным конкретным образом» [9, с. 52—53; 10, с. 79—80].
На наиболее древних мордовских парях имеется зигзагообразный орнамент, обрамленный двумя параллельными рядами крупных отверстий-проколов, примерно на треть толщины стенок, что в первобытном искусстве могло обозначать изображение рыбы. В мифологических представлениях мордвы рыба занимает важное место, так как считалось, что на трех рыбах покоится Земля. Рыба так-
же символизировала плодородие. Лучшим подарком при жертвоприношениях Ведь-аве считалась рыбья голова. В представлении уральцев довольно много ассоциаций с водной стихией. Так, по мифологии финно-угров, дикая водная птица — демиург — создала Вселенную и дала жизнь. Вполне возможно функционирование подобного символа в приведенном выше значении и в мордовском декоративном искусстве [9, с. 53].
Менее распространенными мотивами являются орнамент «елочка» (горизонтальная) «««««« и косые штрихи ////////, встречающиеся на очелье одного из наличников (рис. 4). Значение этих узоров в первобытном искусстве расшифровывается как изображение лошади , где каждые две черточки знака символизируют животное. «Косой штрих, — полагал В. И. Рогачев, — вполне может изображать «небесную влагу», струи благодатного дождя, орошающего посевы» [9, с. 53, 10, с. 80]. Учитывая важную роль лошади в натуральном хозяйстве крестьянина, нетрудно понять, почему этот символ, легко преодолев временные барьеры, сохранил первоначальный смысл;
8) конь. Данные археологии показывают, что изображение коня было широко распространено в искусстве лесной полосы в I и начале II тыс. н. э. Конь, бывший неотъемлемой частью жизни земледельцев, всегда служил символом добра, благоденствия, плодородия. Его образ олицетворял солнечную силу. Один из «коньков» на рисунке в книге Гейке-ля (рис. 6) украшает резная накладная дощечка, изображающая двух коней с обращенными в противоположные стороны мордами. Кроме того, на ней имеются огненные знаки в виде молнии и шестилучевой звезды.
В. И. Рогачев, опираясь на данные марийской исследовательницы А. В. Павловой, высказал мысль , что в удвоении образа коня в художественном оформлении крестьянского жилища нашла отражение идея космического дуализма. Павлова утверждала, что двухголовые коньки являлись своего рода носителями комплекса представлений о трех мирах вселенной, воплощая одновременно и ее противоположные начала (день — ночь, право — лево и др.). Исследователь сделала предположение о взаимосвязи симметричных, зеркальных композиций и представлений о «мировом де-
реве» и группировке относительно него всех явлений мира. Даже отсутствие изображения дерева не исключает его образа как некоего центра , делящего мир не только по горизонтали, но и по вертикали. Идея центра в горизонтально ориентированной композиции, утверждает она, передается путем изображения пары животных — символа противоположных, но неразрывных начал [10, с. 62—63];
9) колесо с четырьмя спицами (крест в круге). У славян крест в круге символизировал солнце в четырех годовых периодах: весеннем, летнем, осеннем и зимнем. Он выполнял защитную функцию [3,с. 33]. Но чаще всего солнце, особенно на очельях и нижних частях наличников, изображено в виде эф-фектной,броской и в то же время лаконичной геометрической розетки.
По мнению В. И. Рогачева, «возникновение этого знака объясняется результатом древних контактов с ираноязычными племенами, относящимися к индоевропейской семье» [9, с. 43—44]. Заслуживает внимания и другая версия его происхождения. В орнаменте жилища коми, карел, русских Онежского Севера шести- и восьмиконечная розетки читаются как «полисемантичный „громовой знак“, знак неба, выражающий идею солнца, света, всего мироздания, макрокосма, и поэтому они становятся рядом. В народном искусстве эта идея чаще всего выражается с помощью круга с радиально расходящимися от центра лучами, шести- и восьмилепестковой розеткой, взятой в круг». Это прямо соприкасается с использованием подобного знака в украшении жилища мордвы «для защиты от удара молний,от грома,по аналогии с тем, как это делалось у русских. знак, изначально являясь астральным символом, нес в себе и обереговую функцию» [9, с. 44]. Однако В. И. Рогачев не отрицал и возможности, «что идею шестилепестковой розетки древний человек,близкий к природе. увидел в простой снежинке (а не заимствовал с юга) и посчитал небесным провидением. и потому стал изображать его на жилище, предметах быта, одежде, используя как универсальный знак в качестве оберега и от природных стихий, и как символ покровительства небесных сил» [9,с. 44].
Помимо вышеперечисленных символов, на очелье одного из наличников (рис. 4) присутствуют два знака, каждый из которых напоминает буквы S, скрещенные в виде свастики.
В украшении фронтона крыши мордовской избы солнце предстает в динамике движения, в разных суточных фазах: утро — полдень — вечер. Тщательнейшим образом изображались и «хляби небесные» верхнего неба, и солнце , восходящее над землей, и архаичные знаки земного плодородия. Нередко «крылья» мокшанских изб украшались в два-три ряда. Верхний был занят узором в виде пропиленных небольших зубчатых (ступенчатых) городков, который на расстоянии воспринимался как волны, либо прямоугольников, или зигзаговой линией, являющейся архаичной и устойчивой идеограммой, в данном случае — «хлябей небесных», недосягаемых дождевых запасов. Часто этот мотив дублировался округлыми выступами на нижней кромке крыльев (идущими непрерывно). Такая специфика орнамента объясняется, несомненно , тесными историко-культурными связями мокшанского населения с соседями — русскими , в узорах которых подобные мотивы играли большую роль.
Утро. Солнце,помещенное на нижнем конце правого «крылья» под стилизованным изображением горизонта, т. е. ниже знаков земли, символизирует начало дня, рассвет, утро.
Полдень. Солнце в зените изображено на «коньках» над водно-земной символикой в виде круга с расходящимися лучами-стрелами. Подобная символика восходит к сельскохозяйственным пожеланиям — благоприятной погоды и богатого урожая.
Земледельческие народы обожествляли солнце и наделяли его сверхъестественными силами. Божеством солнца у мордвы считался Чи-паз, или Ши-бавас (э. чи, м. ши — солнце, э. паз, м. бавас — бог). Как пишет К. С. Милькович, Чи-пазу (Ши-бавасу) даже приносили жертвы [6, с. 72].
Один из «коньков», представленных на рисунке в книге Гейкеля, вызывает особый исследовательский интерес (рис. 3). Его венчает накладное изображение в виде стилизованной фигурки человека. Возможно, это мордовский аналог славянской Макоши — богиня Норов-ава (Пакся-ава), держательница, покровительница и хозяйка поля, с которой связывались надежды крестьян-земледельцев на урожай [6, с. 51—52]. Снизу к «коньку» прикреплены два луча-«ножки», образующие круг. Вероятно, это стилизованное изображение Чи-паза
(Ши-баваса). Как и Норов-ава (Пакся-ава), он, по представлениям мордвы, был причастен к сельскохозяйственным работам: в период уборки урожая крестьяне просили его благословить на труд и благодарили за свое хорошее здоровье во время полевых работ [6, с. 72]. Подобная трактовка на наш взгляд в наибольшей мере соответствует смыслу изображения. Ей отвечает и цепочка ромбов на «коньке», обозначающая поле.
Что касается мордовских наличников, то они остались за пределами внимания этнографов. Отсутствие сводного исследования, а также полной картотеки, отражающей этот ценный источник народного искусства и его семантику, крайне затрудняет обобщение столь важного материала.
Орнаментальные композиции наличников, представленные Гейкелем, с известной долей условности можно разбить на три группы (рис. 4). В первую входят наличники с преобладанием солнечных и сопутствующих им огненно-световых знаков, выполняющих функцию защитного оберега, который применялся для дома в целом. Солярный знак (полусол-нце) мог занимать срединное положение над окном, как и троичная солнечная композиция. Иногда помещением знаков сверху и снизу окна обозначался суточный ход солнца. Над солнцем изображались запасы воды на небе, так называемые «хляби небесные» в виде волнистых линий и зигзагов. «Хляби» идут по всему карнизу, отделяя небесную сферу.
Другую группу составляют наличники, отличающиеся от предыдущих отсутствием «хлябей небесных» (карниз ровный, горизонтальный). Особенностью их композиции следует считать наличие вертикальных линий и знаков,напоминающих букву S и скрещенных в виде свастики, а также солярных знаков, помещенных снизу окна.
Третья группа наличников отличается от предыдущих большей сложностью композиции, представленной треугольниками, сходящимися вершинами навстречу друг другу и образующими зигзаг; ромбами (на карнизе), орнаментом «елочка» (горизонтальная) и косыми штрихами, а также некоторыми знаками (так называемыми сьормат) , зафиксированными еще В. Н. Майновым, дающими объяснение их значения (в частности, прямоугольниками, представляющими дом; выгнутыми и вогнуты-
Рисунок 4 Наличники.
Село Каргашино Спасского уезда Тамбовской губернии
ми кривыми линиями, означающими соответственно лодку и дугу, и т. д.). Это затрудняет расшифровку. Идея композиции существенно отличается от характерной для первой группы, где выражено стремление передать земледельческую картину мира с ее водными небесами и движущимся солнцем. Подобные мотивы
практически не встречаются в декоре русских крестьянских изб.
Отметим такую особенность: на «крыльях», а иногда и на очельях наличников резные украшения располагаются в строго определенном порядке: верхнюю часть занимают знаки воды и земли, а нижнюю —
солнце с присущей ему огненной символикой.
Одним из главных украшений внутри дома была печь. Верхнюю и среднюю части ее фундамента покрывают волнистые зигзагообразные линии. Данное обстоятельство позволяет высказать предположение о том, что орнамент может быть связан с загадками и свадебными обрядами, где процесс поддержания огня и приготовления хлеба, в частности действия с кочергой и хлебной лопатой осмысляются как супружеские отношения. Кроме того, существующая интерпретация зигзагообразного орнамента как символа воды также может обусловливать символическое значение печи, актуализированное в свадебном и родильном обрядах, где она олицетворяет рождающее женское лоно. На средней части печи виден также зигзагообразный орнамент (рис. 5).
Необходимым элементом убранства жилья, служащим как для повседневной, так и для праздничной трапезы, был стол (как правило, один). Он постоянно находился в красном углу. Обеденные столы в мокшанских деревнях в конце XIX в. по форме весьма напоминали столы соседних русских селений и вырабатывались упрощенно — на брусчатых ножках, соединенных по низу перекладинами с нешироким подстольем, с плоским выдвижным ящиком, предназначенным для хранения столовых приборов и принадлежностей, и длинной, выходящей для удобства сидения за пределы боковых сторон стола, столешницей. Однако в деталях мокшанских столов отразилась местная техника украшений: обработка трехгранно-выемчатой резьбой. На наш взгляд, ее сюжет отражает особую роль стола, как и всего застольного пространства, в свадебном ритуале. Он является центром наиболее ценной в ритуальном значении частью дома.
Особым семиотическим статусом обладала лавка у двери, называемая русским термином «коник». Название она получила от традиционной художественной отделки: верхняя часть (так называемая боранка) значительно возвышалась над сиденьем и завершалась резным изображением конской головы — стандартной детали декоративного оформления жилища (рис. 7). На конике спал хозяин. В ящике под сиденьем хранились необходимые ему инструменты и материалы. Здесь он в зимнее время работал: чинил сбрую,
1 ІЗІІНД і г../
Рисунок 5
Украшения печного столба и фундамента печи. Село Каргашино Спасского уезда Тамбовской губернии
Рисунок 6
Стол. Село Каргашино Спасского уезда Тамбовской губернии
плел лапти и т. п. [2, с. 173; 5, с. 69; 7, с. 298; 12, с. 36, 55]. Коник актуален для номинации элементов как восточнославянского, так и мордовского жилища («коньки» на крыше, резная доска на фронтоне и т. п.). Первоначально боранка представляла собой примитивную круглую завитушку с отверстием
Рисунок 7 Боранка.
Села Каргашино, Дракино Спасского уезда Тамбовской губернии и Сучкино Саратовской губернии
в центре. Иногда коник выполнялся в виде высокой толстой широкой доски,закрепленной вертикально возле двери, отгораживавшей короткую, или «мужскую», лавку от входных дверей, и заканчивавшейся сверху плавным завитком, довольно отдаленно напоминавшим конскую голову (что было уже некоторым усовершенствованием первоначальных примитивных форм боранки). В дальнейшем развилась более сложная форма боранки, богато украшенная резьбой. Наконец, на заключительной стадии эволюции коник фактически превратился в кровать, получившую широкое распространение в крестьянском быту (см. рис. 7). Боранка по-прежнему оставалась простой в исполнении вырезанной из дерева конской головой, но фактически являлась лишь элементом спинки подобной кровати с брусчатыми столбиками (подражанием городским никелированным кроватям).
В результате анализа изображений на таких важнейших элементах экстерьера и интерьера жилища, как печь и отчасти наличник, мы пришли к выводу о том, что их орнаментация имела сакральный, магический характер. Вся орнаментально-знаковая система этих предметов связана с пожеланиями плодородия, богатства, счастья и благополучия в семейной жизни, в воспитании детей, в земледельческом труде; со свадебными мотивами.
Резюмируя сказанное, мы приходим к заключению о том, что орнаментика жилища мокшан и эрзян представляла собой синтез элементов финно-угорской и древнеславян-
ской языческой культуры, в которой отражен комплекс космогонических представлений.
На основании приведенного анализа можно сделать следующие выводы:
— если на архитектурном облике мокшанской крестьянской избы, в частности, в распространении архитектурных деталей двускатной кровли, имеющих определенное ути-ли-тарное значение и в то же время играющих декоративную роль (досок, набитых поверх торцов бревен и различных зазоров), прослеживается преемственность традиций русской домостроительной культуры, то на характер архитектурных украшений влияли наиболее ранние художественные традиции различных видов декоративно-прикладного искусства;
— несмотря на принятие христианства, среди мордвы юго-западных районов мордовского края сохранялись языческие представления, что находило отражение в символике резного декора; на это указывает также отсутствие каких бы то ни было христианских символов, исключая изображение креста в круге. Но символика креста уходит корнями в дохристианское время;
— древние солярные и земледельческие символы,использовавшиеся в мордовском жилище , выполняли магическую, заклинательную функцию, которая ослабевала по мере усложнения и развития хозяйственной деятельности. Со временем на первый план стало выступать эстетическое отношение к знакам как к декоративным элементам и смысловое значение орнаментальных знаков-символов заменялось
принципами декоративного формообразования, расшифровки символики,поскольку не всегда закреплялось в формально-композиционных ясна мотивация народных мастеров, создавав-связях; отсюда сложность истолкования и ших орнаментику.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бауэр В. Энциклопедия символов / В. Бауэр, И. Дюмотц, С. Головин ; пер. с нем. Г. Гаева. — М. : КРОН-ПРЕСС, 1998. — 512 с.
2. Белицер В. Н. Жилые и хозяйственные постройки мордвы-мокши на территории Мордовской АССР в конце XIX — первой половине XX в. / В. Н. Белицер // Исследования по материальной культуре мордовского народа. — М.,1963. — С. 161 —191.
3. Ермилов Л. Резные узоры / Л. Ермилов // Сел. стр-во. — 1993. — № 3. — С. 33—34.
4. Ермилов Л. Тайны древних отцов / Л. Ермилов // Сел. стр-во. — 1993. — № 3. — С. 32.
5. Лузгин А. С. Жизнь промыслов : промысловая деятельность крестьян Мордовии во второй половине XIX — начале XX в. (этнокультурные аспекты) / А. С. Лузгин. — Саранск : Мор-дов. кн. изд-во, 2001. — 216 с.
6. Мокшин Н. Ф. Религиозные верования мордвы. — 2-е изд., доп. и перераб. / Н. Ф. Мокшин. — Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1998. — 248 с.
7. Мордва : очерки по истории, этнографии и культуре мордовского народа / редкол. : Н. П. Макаркин (гл. ред.), А. С. Лузгин, Н. Ф. Мокшин (зам. гл. ред.) [и др.]. ; сост. С. С. Маркова. — Саранск : Мордов. кн. изд-во, 2004. — С. 299.
8. Мордовия : народное искусство : [альбом] / фот. Н. Е. Ревизов ; сост. Ю. Ф. Юшкин ; авт. вступ. ст.
И. М. Петербургский. — Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1985. — 143 с.
9. Рогачев В. И. Семантика знаков декортивно-прикладного искусства (на примере орнамента эрзи и мокши) : учеб. пособие по спецкурсу / В. И. Рогачев / Мордов. гос. пед. ин-т. — Саранск, 2005. — 147 с.
10. Рогачев В. И. Семейные знаки народов Поволжья (на примере знаков собственности эрзи и мокши) / В. И. Рогачев. — Саранск : Мордов. кн. изд-во, 2003. — 159 с.
11. Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси / Б. А. Рыбаков / АН СССР, Отд-ние истории, Ин-т археологии. — М. : Наука, 1988. — 782 с.
12. Heikel A. O. Ceremissen, Mordwinen, Esten und Finnen. — Helsingfors, 1888. — 352 с.
Поступила 16.09.08.
