CC BY
185
«РУССКАЯ» ДЕРЕВНЯ НА КАРТЕ ЭТНОТУРИСТИЧЕСКОГО МАРШРУТА В МАНЬЧЖУРИИ*
Река Аргунь, берущая начало в горах Большого Хингана, разделяет Россию и Китай с XVII столетия. Аргунский острог - первое на этой реке русское поселение - сначала был поставлен на правом ее берегу. Произошло это предположительно в 1654 г., а в 1690 г. по требованию Цинской империи его перенесли на левый берег. Со временем по пограничной реке и ее притокам с российской стороны появились десятки казачьих станиц, в которых жили и несли службу сначала так называемые «пограничные казаки на китайской границе», а с 1861 г. - казаки Забайкальского казачьего войска, сформированного высочайшим указом по инициативе генерал-губернатора Восточной Сибири графа Н.Н. Муравьева-Амурского.
Практически пустующие на китайской стороне земли, богатые лесными угодьями, заливными лугами, рыбой и зверем, издавна привлекали внимание казаков Приаргунья. Где-то самовольно, а где-то по разрешению китайских властей, они ставили на правой стороне Аргуни заимки, выводили туда на выпас скот, занимались рыболовством и охотились. А после окончания Гражданской войны, установления советской власти в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке на эти земли со своими семьями побежали те казаки, которые воевали на стороне Белого движения. Так на месте бывших заимок возникли деревни, поселки и новые станицы Забайкальского казачьего войска, локализованные в основном в так называемом Трех-речье - на реках Г ан, Дербул и Хаул, впадающих в Аргунь.
Пока мне удалось побывать в Трехречье два раза - в 2007 и 2009 гг. В первый раз - в составе экспедиционной группы, куда, кроме меня, входили преподаватели Бурятского государственного университета им. Д. Банза-рова. Второй раз - уже самостоятельно, выполняя исследование по гранту РГНФ «Русский дом в языке и культуре». Данная статья основана на моих интервью с трехреченцами - и с теми, кто сейчас живет там, и с теми, кто уехал оттуда в 1950-1990-х гг. Основные выводы сделаны на анализе устных сообщений респондентов, личных впечатлений и наблюдений. Официальные китайские источники, к сожалению, мне не доступны.
Судьба русских Трехречья - лишь небольшая страница истории русской эмиграции в Китае. Здесь, в деревнях и станицах, носящих русские названия -Драгоценка, Щучье, Верх-Кули, Ернишное, Караванная и т.д., - их проживало не так много, если сравнивать с числом русских, живших в поселениях и на станциях КВЖД в Харбине, Даляне, Шанхае, Тяньзине и других городах. Их история, с одной стороны, типична для русской эмиграции в Китае, с другой - совершенно неповторима в силу особых обстоятельств, сложившихся в Приаргунье.
* Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 09-04-00291а.
Одно из обстоятельств состоит в том, что эта эмиграция была не только русской. Еще в дореволюционное время среди жителей российского Приаргунья и на близлежащих территориях довольно часто совершались межэтнические браки - между русскими женщинами и китайскими мужчинами. Я не располагаю точными статистическими данными, но по рассказам многих моих респондентов, с начала XX в. из Китая (называют провинцию Шаньдунь) в Забайкалье на золотые прииски стали приезжать китайские рабочие. Отличаясь трудолюбием, воздержанностью к питию, честностью, они, видимо, охотно принимались на работу золотопромышленниками. Справедливости ради надо сказать, что в Забайкалье была еще одна группа населения, которая характеризовалась теми же положительными качествами и которую хозяева приисков охотно брали на работу -это семейские (старообрядцы). Но основная их масса проживала в Западном Забайкалье, за почти полторы тысячи километров от Аргуни.
Работа на приисках позволяла обзавестись капиталом, и за наиболее успешных китайцев1 выходили замуж русские девушки. Нередко они были из бедноты, а потому имели мало шансов создать семью с русскими парнями из богатых семей. Но, возможно, играли роль и другие факторы -трудолюбие китайцев, воздержанность в питие и т.д. Нередко китайские мужья принимали православие, но если этого даже не происходило, то дети в этих браках обязательно были крещеными. Так начала формироваться этносоциальная группа метисов Приаргунья. Вообще, отношение к смешанным бракам в Забайкалье всегда было очень спокойным. Более того, ранние брачные контакты русских с аборигенным населением края уже в XIX столетии привели к появлению метисной группы, называемой гуранами (от бурятского слова «гуран» - горный козел). Сегодня гураном себя называет почти любой коренной русский Забайкалья.
Новые русско-китайские семьи обзаводились хозяйством, воспитывали детей, укореняясь в Забайкалье. Но после окончания Гражданской войны, вхождения Дальневосточной республики, существовавшей в 1920-1922 гг., в состав Советской России отношение к ним, как к зажиточным, а тем более, по всей видимости, имевшим и какие-то запасы золота, со стороны советской власти не могло быть лояльным. По рассказам некоторых респондентов, дело доходило не только до арестов, но и пыток с целью экспроприации золотого капитала.
Возможно, были и другие причины, но, так или иначе, большинство русско-китайских семей покидали Россию, вслед за потоком беженцев из казачьих станиц.
Уже в 1919 г. в Трехречье проживало 3 150 русских - 450 семей, каждая из которых в среднем насчитывала семь человек. Они составляли подавляющее большинство населения. Бурят и тунгусо-маньчжуров было 500 человек, китайцев - 3002. С 1920-х гг., когда начался массовый исход забайкальского казачьего населения в китайское Приаргунье, число русских уве-
дичилось в несколько раз. По мнению А.М. Кайгородова, к 1945 г. здесь их проживало не менее 16 000 человек3. Статистика не дает сведений о том, сколько в Трехречье было межэтнических браков, и не только русских с китайцами, но и с тунгусами, монголами, бурятами. Метисное население Трехречья, скорее всего, увеличилось по отношению к «чисто» русским в сравнении с дореволюционным периодом в России. Стоит добавить, что имели место браки не только русских женщин с китайцами и других, которые, безусловно, преобладали, но и русских мужчин с тунгусками, китаянками и т.д. Особенно со вторыми, так как, по словам практически всех моих респондентов, тунгусы, проживавшие в Трехречье, были православными (что, между прочим, не мешало сохранению у них института шаманства).
Полукровцы Трехречья в 1920-1940-х гг., хотя и были инкорпорированы в русское сообщество (все они были православными, учились в русских школах, в случае болезней обращались к русским врачам и т.д.), все же занимали в нем, как и всякие метисы, периферийное положение. Одним из указаний на это может быть их территориальная локализация. По рассказам респондентов, смешанные семьи жили во многих поселениях Трехречья, по отдельным сведениям, их, к примеру, было много в деревне, которая называлась когда-то Караванная. Кроме того, в рассказах бывших «чисто» русских жителей Трехречья отмечается некоторое пренебрежительное отношение к полукровцам и к другим жившим рядом с ними инородцам.
Мое внимание к проблеме браков русских с китайцами и другими коренными народами Забайкалья и Маньчжурии имеет прямое отношение к теме данной статьи. В 1950-х гг. начался исход русских из Китая. Победа Советского Союза над Японией, которая оккупировала Маньчжурию в начале 1930-х гг., установление нового коммунистического порядка, а затем постепенное ухудшение отношений между СССР и Китайской Народной Республикой способствовали отъезду русских из страны, приютившей их в 1920-е гг.
Освобождение в 1945 г. Маньчжурии советскими войсками оказалось трагичным, прежде всего, для той части русских, которая принадлежала к верхушке Белого движения (к примеру, атаман Семенов), активно занималась политикой и общественной деятельностью, кто в той или иной степени сотрудничал с японскими властями. Среди русского населения (в том числе и в Трехречье) были те, кто служил в военной японской миссии. Вообще, все «ярые противники» советской власти были хорошо известны. Многие из них были арестованы и отправлены в лагеря почти сразу после освобождения Советской Армией территории северного Китая. Основная же масса эмигрантов до конца 1950-х гг. продолжала жить своей «обычной» довоенной жизнью.
Русская эмиграция в Китае была иной, чем в европейских странах и в Америке. Такие факторы, как присутствие большого числа советских специалистов, работавших на КВЖД, юридическое бесправие, выражавшееся
в отсутствии паспортов у подавляющего большинства русских, пропагандистская работа советских представительских органов и других, способствовали развитию среди значительной части эмигрантов в Китае радужных представлений о жизни в СССР, особенно после победы над Германией4 . Именно поэтому предложение уехать в Советский Союз, на историческую родину, приняло большинство русской диаспоры. Меньшая ее часть покинула страну в другом направлении, прежде всего Австралии, а также Новой Зеландии, Америки, Аргентины... Смешанные семьи и полукровцев из КНР практически нигде не принимали. При этом, как следует из рассказов респондентов, «чисто» русские муж или жена могли, расставшись со своей половиной и бросив детей, уехать в СССР или, к примеру, в Австралию. Так, между прочим, и происходило, если русским был муж. Если же русской была жена, то она оставалась со своим супругом и детьми в Китае. Я слышал только одну историю, когда русский мужчина, женатый на тунгуске, эмигрировал с семьей из Китая в Новую Зеландию. Рассказавший мне ее В.И. Патрин, трехреченец, живущий сейчас в Сиднее, пояснил, что в СССР тот ехать не хотел, в Австралию его не пустили из-за «небелой» жены, а вот Новая Зеландия, которая испытывала большую нужду в рабочей силе и где были менее жесткие расистские ограничения по отношению к мигрантам, приняла.
Как таковое русское Трехречье фактически перестало существовать, хотя русская речь еще звучит здесь в начале XXI в. среди старшего поколения полукровцев, родители которых никуда не смогли или не захотели уезжать.
Русские деревни Трехречья пустовали недолго. Сюда были переселены, как говорят в Трехречье, южане - выходцы из южных районов Китая, а именно - дунгане, исповедовавшие ислам, и имевшие совершенно иные представления о «правильном» укладе жизни. Рассказывают, что они, к примеру, не могли понять, зачем в русских домах деревянный пол. А потому ломали его и использовали в качестве дров, объясняя, что пол должен быть земляным, а деревянный скользкий и на нем можно разбиться. Кроме этого, с окон снимали ставни и значительно расширяли размер оконных проемов. Навыков строительства бревенчатых домов не было. Лишь со временем русский культурно-хозяйственный опыт, веками проверенный в суровых климатических условиях Сибири и Забайкалья, был воспринят и адаптирован новыми жителями Трехречья.
Облик русского Трехречья резко изменился в годы культурной революции. Были разрушены церкви, часовни, уничтожены кресты на могилах русских кладбищ, обетные и поклонные кресты на горах - практически возле каждого русского поселения Трехречья, как и за Аргунью в России, были так называемые крестовые горы, куда совершались крестные ходы с молебнами по большим православным праздникам, обычно на Вознесение. Респонденты рассказывают, что из домов под страхом ареста забирались и тут же сжигались иконы, женщинам запретили сарафаны и юбки -
бЗ
их заменили китайские робы. Преследовалось любое напоминание о русском прошлом, вплоть до использования русского языка, фактически родного для большинства полукровцев Трехречья. Многие из молодых мужчин, метисы в первом поколении, были репрессированы - русская кровь, которая текла в их жилах, была «веским» основанием обвинения в шпионаже в пользу СССР. И, конечно же, все названия русских поселений были заменены на китайские: Драгоценка стала Санхэ, Олочи - Тиралин, Верх-Кули - Шанкули, Щучье - Сучин, Ключева - Сяхулин, Дубова - Шанхулин, Караванная - Энхэ и т.д.
Первый раз о том, что за Аргунью в Китае живут русские, я услышал в 1992 г. во время полевых исследований в Нер-Заводском районе Читинской области. Мне рассказали «страшную» историю о том, что якобы в 1930-е гг. китайцы, приплывшие на лодке к нашему берегу, украли маленькую девочку, которая гуляла со своей старшей сестрой. Там ее насильно выдали замуж за китайца, и только через 50 лет, во времена перестройки, она смогла приехать на родину и повидаться со своими родными.
Много ли в этом рассказе правды, судить не берусь, но образ «злобных» китайцев, живущих за Аргунью, имеет явно фольклорный характер. Тем не менее, о метисах, имеющих русские корни, стали говорить. Одним из первых, кто познакомил российских исследователей с жизнью и культурой полукровцев, живущих в Трехречье, был профессор Лю Куйли. В 1994 г. на международной конференции «Культурные традиции народов Сибири и Америки: преемственность и экология (Горизонты комплексных исследований)», проходившей в Чите, он не просто сделал доклад о них, но и показал видеозапись празднования Пасхи в одной из деревень5.
Сегодня «русских» в Трехречье «вернули». Ими называют полукровцев, которые в первом, втором, а то и третьем поколении имеют русские корни. Они включены в список малочисленных народов КНР. По официальной переписи 1999 г., в Хулунбуирском аймаке, куда территориально входит этот район, «местных русских» насчитывается 4 219 человек6. Большинство проживает в г. Лабдарин, который когда-то был маленькой деревушкой на юго-западной окраине Трехречья, а сегодня - город с тридцатитысячным населением. Остальная часть раскидана по бывшим русским деревням, селам и станицам, о которых я уже упоминал выше. Живут они и в больших городах - в Маньчжурии, Хайларе, Харбине.
Естественно, когда речь идет о «местных русских» Трехречья, нужно иметь в виду, что их антропологический тип уже мало напоминает европейский, хотя в облике отдельных полукровцев и угадываются славянские черты. Я встретил только двух, как говорят, «чистых» русских пожилых женщин, которые вышли замуж за китайцев в 1950-е гг. и никуда не уехали из-за того, что не захотели расставаться с мужьями и детьми. Одна из них -Таисья Николаевна Петухова, - между прочим, побывав несколько лет назад в Пекине, получила в нашем посольстве российский паспорт.
Необходимо констатировать, что сохранность русского языка в Трехречье такова, что полевые исследования я мог проводить только среди людей старшего поколения, кому сегодня более б0 лет. К сожалению, чем моложе «русский» трехреченец, тем он меньше понимает по-русски. Речи о том, чтобы ввести преподавание русского языка в школах, насколько мне известно, не идет. Возможно, это все же произойдет в будущем. Иначе -русская речь через 10-15 лет здесь звучать перестанет.
Возвращение полукровцам этничности, без сомнения, сделало более разнообразной этническую карту Северной Маньчжурии. Это стало одной из привлекательных особенностей региона и мощным фактором экономического развития бывших русских поселений Трехречья. Но не всех, а именно тех, где полукровцы составляют значительную часть жителей.
Тема русского дома в Трехречье интересна во многих аспектах. Во-первых, традиционное жилище - одно из немногих материальных свидетельств того времени, когда русские, активно осваивавшие данный район, составляли здесь большинство. Побывав, кроме Лабдарина, в поселках Драгоценка, Караванная, Щучье, Попирай, Ернишное и Верх-Кули, я везде встречал старые русские дома, отличающиеся не только характерным для них типом постройки, но и элементами внутреннего убранства (карнизы, следы от божниц, крюки для подвешивания люлек) и внешнего оформления - ставни на окнах, орнаментика на наличниках и фасадах. Другое дело, почти во всех поселках, которые мы посетили, таковых оставались единицы. Пожалуй, только в Верх-Кулях до сих пор стоит более десятка домов, построенных русскими. До их исхода из Трехречья село было наполовину старообрядческим. В нем даже было две церкви: Покровская принадлежала никонианцам, Успенская - староверам. Верх-кулинские старообрядцы были последней группой, которая организованно покинула Трехречье7. Через Гонконг они уехали в Австралию, где сейчас и проживают. Произошло это в 19б2 г., когда переселенные с юга Китая дунгане уже как-то адаптировались к новым условиям жизни, а потому, видимо, уже не стремились рьяно менять облик стоявших домов, как это было в самом начале.
Во-вторых, русский дом в Трехречье - это не только собственно строение, но и уклад жизни семей, в которых еще звучит русская речь. Именно в этих домах можно увидеть иконы на божницах, рядом с которыми лежат пасхальные яйца и веточки вербы; увидеть предметы русского быта - печи, лавки, столы, стулья, самовары и т.д.; походить по огороду, на котором растут типичные для Забайкалья культуры - картофель, помидоры, капуста, морковь; попариться в бане; поесть русского хлеба, блинов, пирожков, котлет, сметаны и варенья, а также... послушать рассказы о «суседке» (домовом) и «полуднице», которой пугали когда-то детей, чтобы они не воровали горох в огороде. Если при этом не видеть на дверях и стенах красочные изображения китайских божеств, вырезанные из бумаги иероглифы с пожеланием счастья, не обращать внимания на то, что хозяева едят исклю-
б5
чительно палочками и на другие «мелочи», то появляется ощущение, что ты находишься в одном из уголков России.
Определенная сохранность, и, конечно же, восстановление атмосферы «русской жизни» в некоторых поселениях Трехречья стали основой организации здесь этнотуризма. Этническое происхождение полукровцев дало им возможность развивать туристическую инфраструктуру, получая от государства на льготных условиях кредиты для переустройства своих домов под гостиницы и строительства новых домашних гостиниц и бань.
В 2007 г. в п. Энхэ (или в другой транскрипции - Г эньхэ) я насчитал пять подобного рода «семейных предприятий», которые принимали у себя туристов из южных районов страны. Возле двух «русских» дворов находились таблички с надписью по-русски и по-китайски «Путешествие по русской семьей» (так! - В.К.). А на фасаде одного из домов - большими буквами: «Счесливая семья». В последнем случае на мое замечание, что написано с ошибкой и ее надо бы исправить, я услышал от хозяйки, что она не будет этого делать, так как надпись сделана за «казенный счет», то есть за счет администрации Энхэ.
В других бывших русских поселениях Трехречья, а также в Лабдарине подобный бизнес тоже имеет место, но именно в Караванной он приобрел особый размах, что не в последнюю очередь связано с тем, что в этом поселке компактно проживает самое большое число полукровцев. В 2007 г. русский облик Энхэ еще только намечался, да и количество туристов было относительно небольшим. В 2009 г. стало видно, что он окончательно сформировался. Административный план развития Караванной как «русской деревни» реализовался. Один из показателей этого - просто запредельное число туристов (мне даже не нашлось места в той гостинице, где я останавливался в первый приезд, но меня, как старого знакомого, без особых церемоний поселили к родственникам хозяев).
Надо сказать, что от Лабдарина до Караванной проложена великолепная асфальтовая дорога, проезд по которой занимает около трех часов. В десятке километров от села она проходит через березовую рощу, где для проезжающих мимо туристов организована стоянка и положены деревянные дорожки, по которым они могут прогуляться. Я не знаю, о чем рассказывают в этом месте гиды, но уверен: они, безусловно, отмечают, что береза - один из символов русской природы.
Уже совсем рядом с Караванной, по правую сторону от дороги, возвышается Вознесенская гора, на которой виден крест. Туда, по рассказам моих респондентов, полукровцы ходят с молебном на Вознесение (празднуется в сороковой день после Пасхи). Гора, между прочим, это граница двух кладбищ, китайского и русского. Последнее находится на склоне, который ближе к селу. Проезжая мимо, туристы могут видеть огороженные насыпные могилы, на которых стоят православные кресты.
Въезжают в Караванную как бы через большие деревянные ворота, которые состоят, правда, только из столбов, без верхней перекладины.
На одной стороне «ворот» надпись по-русски: «Энэхейский русско-нацио-нальный народ приветствует вас» и табличка с эмблемой двух пляшущих мишек (бурого и панды) с надписью на двух языках «Год Китая в России. 2007», на другой - по-китайски с точно такой же табличкой8.
Издалека, за белым зданием двухэтажной администрации, виден купол с православным крестом. Когда-то в Караванной была часовня, но в годы культурной революции ее разрушили. О том, что в селе будет церковь, стало ясно уже в 2007 г. Еще строящееся здание напоминало храм - в нем угадывалась алтарная часть, был возведен каркас будущего купола. Этого строительства нельзя было не приветствовать, хотя отношение к нему со стороны старшего поколения полукровцев оказалось не очень позитивным. Дело в том, что они не были согласны с выбранным местом - там, где шла стройка, когда-то находился туалет. Тогда на это недовольство я не обратил внимания. Главное, я отметил для себя, - церковь строится. Каково же было мое удивление, когда в 2009 г. я увидел, что построили здание, которое лишь внешне напоминает храм. Во-первых, оно симметрично -посередине стоит башня с куполом, от которой в обе стороны отходят одинаковые по размеру «алтарь» и противоположная ему часть строения. Во-вторых, и это самое примечательное - крест на куполе развернут ровно на 90°. Сделано это, без сомнения, для того, чтобы он лучше обозревался с главной дороги, ведущей к администрации Энхэ.
Здание, похожее на церковь, используется в качестве музея: в нем стоят чучела животных, которые водятся в лесах Трехречья - кабан, лось, олень, кабарга; находится «выставка» предметов русского «искусства» -матрешки, гармонь, туески из бересты, картины (в основном с русским пейзажем, но на одной изображена голая женщина на фоне реки и леса), барельефы со Сталиным и Лениным и прочим. В подкупольной башне, как бы на втором этаже, расположилась церковная экспозиция. Здесь можно увидеть воспроизведенный облик домашней божницы с бумажными иконками. Такого же типа иконки висят на стенах.
Посетители, войдя в «церковь», здесь же могут посмотреть документальный фильм о полукровцах в Караванной и прочитать на русском и китайском языках об «эргунской русской национальности». Приведу данный текст полностью, сохраняя пунктуацию и орфографию (в основном правильную) и разбивая его на слова (в оригинале между многими словами нет пробелов, сделаны не характерные для русского письма переносы):
«С конца 19 века до 30-40 годов начала 20 века, у реки Эргунь велись столкновения между, так называемыми Прорвавшимися на Восток переселенцами, в основном проживающих в провинции Шаньдун и Хэбэй, и мигрантами, проводившими русификацию приграничных районов Сибири и Дальнего Востока. Переселенцы двух разных народностей создавали дружественные связи, затем семьи соединялись браком детей, рожали детей, оседали на данных территориях, тем самым сформировали самое большое
сообщество русских, большая часть из которых проживала на территории Шивэя и Эньхэ.
В настоящее время эти люди сохранили русский фольклор и обычаи в своем первоначальном виде. Проживают в резных деревянных домах, выполненных в русском стиле. Женщины одеваются выразительно, надевают много длинных юбок, в три раза обматывают платок на голове. Предпочитают западную кухню. Большинство исповедают православие. Согласно традиции русских празднуют Пасху. Зимой передвигаются на извозчиках и пользуются плугом и др. Что касается брачных и погребальных обрядов, то они в основном китаезированы, но еще сохранились русские обычаи. Так, например, в брачном обряде рвать брюки старших, в погребальном - сохранилась традиция ставить кресты над могилой умершего -и другие прежние обряды».
Текст кратко сообщает об истории формирования метисов Трехречья, которые в нем названы «русскими». «Переселенцы с Востока» - это китайцы из провинций Шаньдун и Хэбэй. «Мигранты, проводившие русификацию приграничных районов Сибири и Дальнего Востока» - это собственно русские, и скорее всего казаки. О том, что они составляли в 1920-1930-х гг. основную массу населения Трехречья - ни слова. «Столкновение» здесь нужно понимать как «контакты», иначе не ясно, почему обе группы, оказавшиеся на территории Трехречья, «создавали дружественные связи». Если не обращать внимания на формулировки (их появление, возможно, связано с неточностью перевода с китайского), то написано все верно.
Текст примечателен в том смысле, что основным местом, где проживают метисы, названы Энхэ и Шивэй. Это является еще одним подтверждением того, что Караванная, видимо, наряду с Шивэем, была поселением, где концентрировались метисы. Любопытно, что в подробной схеме Трехречья из харбинского журнала «Хлеб насущный», которая сопровождала статью о нападении отрядов Красной Армии на станицы Трехречья в 1929 г., ни Караванная, ни Шивэй не обозначены. Они просто не были интересны для русского автора-составителя схемы9.
Вторая часть данного официального текста рассказывает о внешнем облике Энхэ (домах, людях), который посетители музея-церкви видят своими глазами на улице, и о культурных традициях (правда, из перечисленного туристы фактически могут познакомиться только с кухней, названной здесь «западной»).
Кроме «церкви», в музейный комплекс Караванной входит «Павильон народных обычаев русской национальности». В 2007 г. он уже был построен и принимал гостей.
«Павильон» представляет собой одноэтажное г-образное деревянное здание с небольшим «двориком», имеющим деревянный настил, и верандой под навесом, где стоят сани и двое дрожек - экспонаты, демонстрирующие зимние и летние средства передвижения русских. Внутри «павильо-
на» музейная экспозиция, которая призвана дать представление о внутреннем убранстве русского дома. Здесь можно увидеть божницу, комод, прялки, подвешенную прямо к потолку (!) люльку, плотницкие инструменты, самовары, туески, балалайки, гармонь, зимние шубы, орудия охоты и т.д., а также... муляж камина, в котором «горят» дрова. К 2009 г. из «павильона» в «церковь» были перенесены чучела животных, некоторые картины. Сейчас в нем еще открыта сувенирная лавка, где туристы могут приобрести матрешек, водку, шоколад (в основном Alpen Gold), а также монгольские миниатюрные «сапоги» с задранными носами, кожаные фляги с изображением Чингисхана и других, напоминающие, что мы находимся все же в Автономном районе Внутренняя Монголия.
Наш приезд в Энхэ в 2007 г. администрация села восприняла очень позитивно. Исследовательские цели поездки были ей известны. Неожиданно для нас она устроила в «павильоне» русскую гулянку, пригласив на нее почти два десятка полукровцев из Лабдарина, Ернишного и Караванной. Это был настоящий праздник русской культуры: застолье сопровождалось песнями и танцами под гармошку. По распоряжению администрации все фиксировалось на две видеокамеры. Вероятно, запись планировалось использовать в рекламных целях или для документального фильма. О ее судьбе мне неизвестно.
Я уже отметил, что число китайских туристов, которых увидел в Энхэ в 2009 г., было просто запредельным. Среди них были и организованные группы на автобусах, и кортежи с большими начальниками, и обычные граждане на своих личных автомобилях. Количество домашних гостиниц выросло вдвое-втрое. О масштабах можно судить по следующему факту: одна из моих респонденток показала мне дом, построенный на ее участке, в котором одновременно в двух-, трехместных номерах могут ночевать 30 человек.
Кроме домашних гостиниц появились и большие гостиничные комплексы. Особенно впечатляет «Сельский клуб Ирина». Построенное за рекой двухэтажное деревянное здание представляет собой гостиницу с номерами разной категории и большой ресторан, где одновременно могут поесть «по-русски» до двухсот человек. Посетителям предлагается культурная программа: во время обеда или ужина они имеют возможность послушать выступление песенно-танцевального молодежного ансамбля из г. Красно-каменска Забайкальского края, в репертуар которого входят русские песни и танцы народов мира (он работает здесь уже второй сезон).
Площадка перед «сельским клубом» используется для народных гуляний. Они проходят не каждый день, но на одном из них мне удалось побывать: был разведен огромный костер, исполнялись русские и китайские песни, звучала музыка и все желающие могли танцевать.
Определенную роль «экспоната» приходилось играть, находясь в Караванной, и нам. Присутствие русских из России - с бородами, поющих песни, готовых вести долгие беседы за столом - вызывало большой инте-
рес у китайских туристов. Это, несомненно, повышало привлекательность домашней гостиницы, где мы остановились. Во всяком случае, хозяева не скрывали своего удовольствия, когда в 2009 г. в один из вечеров «на огонек» потянулись постояльцы других гостиниц. Тут же была организована гулянка: разожгли костер во дворе, появилась гармошка - пение и танцы продолжались довольно долго.
В 2009 г. в Энхэ появилось и особое кафе, где прямо на глазах туристов в трех больших печах печется русский хлеб, булочки, ватрушки и т.д. Здесь их можно и попробовать, попив чай с вареньем, и купить с собой в дорогу или домой. Владеет кафе-пекарней «Хлеб» племянница Таисьи Николаевны Петуховой, о которой уже упоминалось выше. Портрет основательницы «семейного дела» висит на стене. Дело в том, что Таисья Николаевна одна из самых известных в Китае мастериц по выпечке русского хлеба. В свое время ее специально приглашали в Хайлар, Харбин и Пекин для проведения мастер-классов, на которых она обучала китайских поваров своему искусству.
Вообще же, развлечений здесь не очень много. Кроме выступления ансамбля из России в ресторане «Сельского клуба Ирина», посещения «церкви» и «павильона», танцев, как общих, так и локальных, возле домашних гостиниц, вечеринок в кафе (с русской и традиционной китайской кухней) туристам предлагаются только конные прогулки. В основном отдыхающие заняты тем, что гуляют по улицам, фотографируя дома, людей, окрестности и себя на их фоне.
Вообще, «русские» дворы в Энхэ выделяются на фоне остальных. И дело не только в табличках, которые указывают, что здесь живут «русские» и что можно остановиться на ночлег. Знаками для туристов являются также высокие ворота, или стоящие во дворе «пасхальные качели», или прикрепленные к забору разукрашенные бумажными ленточками и цветами ветки «вербы», а нередко - все это вместе.
В Энхэ проживают не одни полукровцы, но, очевидно, только им разрешено строить домашние гостиницы, где могут останавливаться туристы. Как нам удалось выяснить, наличие в семье хотя бы одного «русского» является веским основанием для организации домашнего бизнеса, для получения от государства льготного кредита на перестройку своего дома, чтобы сделать его элементом туристической инфраструктуры.
«Русский дом» в Караванной - коммерческое предприятие. Но, как сетуют респонденты, этот бизнес носит сезонный характер и процветает исключительно летом. В остальное время для южан здесь слишком холодно. Другая его особенность - туристы надолго не задерживаются. Они приезжают на один-два дня, а то и просто на обед или ужин в «Сельский клуб Ирина» или кафе-пекарню «Хлеб», а затем едут дальше к российско-китайской границе в Шивэй или возвращаются в Лабдарин.
Менее удачной оказалась попытка организации «русского угла» на одной из центральных улиц Лабдарина, центра Эргуни (китайского При-
аргунья). И это несмотря на то, что полукровцев здесь значительно больше, чем где-либо в Трехречье.
Въезжающих в город со стороны Хайлара (столицы Автономного района Внутренняя Монголия) встречает здание православной церкви. Напротив нее через дорогу выстроены бревенчатые дома, отдаленно напоминающие русские терема. По рассказам лабдаринцев, в них должны были быть гостиницы для туристов, но они до сих пор пустуют.
Долгое время пустовала и церковь, возведенная на рубеже веков. Освятили ее лишь в августе 2009-го, почти через 10 лет. Но священника пока нет. Павел, молодой мужчина из полукровцев, который учился в духовной семинарии в Сергиевом Посаде и проходил что-то вроде практики в Забайкальской епархии, стать им не может, так как по китайским законам он должен быть рукоположен только у себя в стране. А в КНР нет ни одного православного епископа, которому по церковным правилам разрешено это сделать. Но даже если со временем Павлу позволят вступить в сан в России, то, по его же словам, в Лабдарине будет очень тяжело служить. Церковь в Китае реально отделена от государства и может существовать только на пожертвования. Православная же религиозность полукровцев, по его мнению, незначительна, а потому он считает, что, будучи священником, вряд ли сможет обеспечивать свою семью.
Летом 2009 г. в «русском угле» было только одно «семейное предприятие» полукровцев, что-то вроде небольшого кафе и пекарни. Они принимают днем в обед и вечером на ужин группы приезжающих в Трехречье туристов. Возможно, со временем эта часть Лабдарина будет жить более активной «русской» жизнью, чему может способствовать тот факт, что церковь станет действующей.
Следует, конечно, отметить, что городские условия не столь благоприятны для подобного рода проектов. Пространство же сельских поселений, в которых полукровцы не одно поколение живут на земле, как и их русские предки, способствует более органичному возрождению уже почти утраченных культурных и бытовых традиций русской жизни.
Восстановление «русской» деревни в Трехречье лежит в одном ряду с проектами восстановления облика «традиционной» жизни народов севера Китая, примеры которых неоднократно встречаются по дороге между Маньчжурией и Хайларом, двумя самыми крупными городами Автономного района Внутренняя Монголия. В последние годы здесь вновь появились буддистские «монастыри» и «ступы», шаманские «обо», уничтоженные в годы культурной революции. Я ставлю эти слова в кавычки, так как многие из виденных мной сооружений не используются по назначению. К примеру, огромный «монастырь» под Хайларом и не меньший по своим размерам недалеко от Маньчжурии напоминают настоящие лишь снаружи. Такова же «православная церковь», сооруженная в той же Маньчжурии. Их строительство обусловлено необходимостью привлечения сюда большего числа туристов, которые едут с юга страны. К сожалению, по
моим наблюдениям, для жителей соседней России этнотуристические маршруты севера Китая не привлекательны. Наши соотечественники сюда приезжают исключительно для «шопинга».
Полукровцы Трехречья, говоря о себе, часто, как бы извиняясь, употребляют поговорку «ни рыба, ни мясо». В то же время в разговоре со мной они не раз замечали, что чувствуют себя больше русскими, чем китайцами. Восстановление этничности полукровцев оказалось очень значимым для них фактом, особенно для старшего поколения, которое родилось и выросло в русском окружении. Это дало энергию к преобразованию окружающего пространства современного Трехречья, возвращению черт уже исчезнувшей культуры. Именно поэтому проект «русской деревни», разработанный в Хулунбуирском аймаке на административном уровне (в этом я уверен, хотя у меня нет соответствующих официальных документов10), оказался удачно реализованным, несмотря на то, что выглядит «русская часть» села с «церковью», «павильоном», «пасхальными» качелями и «вербами» во дворах полукровцев несколько бутафорски. Но главное - здесь живут люди, которые, несмотря на пережитые трудности, помнят язык, сохраняют песенный фольклор, танцы и обрядовые традиции своих русских предков11, что в конечном итоге явилось главным фактором включения п. Энхэ в современный этнотуристический маршрут в Маньчжурии.
Примечания
1 По рассказу М.Н. Литвинцева, трехреченца, живущего сейчас в Сиднее, его отец был даже десятником в Бале на прииске.
2 Кормазов В.А. Трехречье. Обычаи и суеверия // Очерки стран Дальнего Востока. Вып. 2. Харбин, 1931. С. 193.
3 Каигородов А.М. Трехречье // Казачья доля. Чита, 1995. С. 105.
4 См.: Старосельская Н.Д. Повседневная жизнь «русского Китая». М., 2006.
5 Лю Куили. Китайско-русские потомки на реке Аргунь // Культурные традиции народов Сибири и Америки: преемственность и экология (Горизонты комплексных исследований). Чита, 1995.
6 Тарасов А. Русские в приграничном Китае // http://asiapacific.narod. ru/countries/ china/russians_in_china_1.htm
7 Кляус В.Л. Старообрядцы Трехречья по рассказам «местных русских» Маньчжурии // Актуальные проблемы русской диалектологии и исследования старообрядчества. М., 2009. С. 109-112.
8 Следует заметить, что таблички с русской тематикой, висевшие на столбах при въезде в поселок и возле домов, которые я видел в 2007 г, были выполнены в одном стиле и, вероятнее всего, одним резчиком по дереву. Это мог быть только единый и, скорее всего, официальный заказ администрации Энхэ.
9 См. эту схему-карту в: Кляус В.Л. Русский фольклор в Трехречье (КНР) // Сибирские чтения в РГГУ. Альманах. Вып. 3. М., 2008. С. 5-21.
10 Подтверждением этого может служить деятельность «Общества по исследованию русской национальности в Автономном районе Внутренняя Монголия», организованного в 2007 г. Оно, в частности, издает специальный журнал (на китайском языке). Первый номер этого издания содержит информацию по истории, празднованию Пасхи и песенным традициям полукровцев Трехречья. Существование такого общества в КНР без государственной поддержки невозможно.
11 См.: Кляус В.Л. Указ. соч.
