CC BY
34
вероятная перспектива. И это не только вопрос веры или неверия человеческого. Это вопрос очевидной, объективной - всемирной, а, может быть, и надмирной, - неизбежности.
«Диалог культур в условиях глобализации. XIIМеждународные Лихачёвские научные чтения»,
СПб., 2012 г., с. 237-241.
Ринат Мухаметов,
кандидат политических наук
РОССИЙСКИЕ МУСУЛЬМАНЕ
И ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
(Может ли исламский фактор стать
существенным)
Для российских мусульман внешняя политика - продолжение внутренней. Будучи частью глобального полуторамиллиард-ного сообщества, они, по определению, соотносят себя и свои интересы с тем, что происходит за рубежом с их единоверцами. Правда, в силу отечественных особенностей активность на внешнеполитическом направлении в основном проявляет мусульманская элита, для масс же эти проблемы важны в основном в силу религиозных принципов, а не выверенного политического интереса.
Когда в 2003 г. Владимир Путин привел Россию в Организацию исламского сотрудничества (тогда - Организацию Исламская конференция), он встретил жесткое сопротивление своего ближайшего окружения. Причем, со стороны как силовиков-сырьевиков, так и либерал-экономистов. Но и у мусульман он не нашел особой поддержки и опоры. С того времени был сделан целый ряд масштабных заявлений о сближении с исламским миром и об уважении к мусульманам внутри страны. Случилось несколько знаковых событий - вступление России в качестве наблюдателя в ИСЕСКО (аналог ЮНЕСКО при ОИС), визит лидеров ХАМАС в Москву, отправка чеченского батальона в Ливан после войны 2006 г., историческая поездка российского президента в Саудовскую Аравию и ряд других.
За всю историю отечественной государственности Путин стал первым, кто официально признал на высшем уровне, что Россия - «и мусульманская страна». До него этого не делали ни цари, ни императоры, ни генсеки. Президент добавил, что российские мусульмане имеют полное право чувствовать себя частью гло-
15
бальной уммы, а сама Россия всегда была и остается геополитическим союзником ислама.
Минувшей зимой в ходе телевизионного общения с согражданами он вновь подчеркнул, что «ислам всегда был одной из основ российской государственности. И государственная власть в России, конечно, всегда будет поддерживать наш традиционный ислам». Так, Путин обозначил второй исторический шаг в адаптации ислама к политическим и общественным условиям нашего государства. Первый - был сделан 250 лет назад, еще в екатерининские времена. Тогда исламу присвоили статус «терпимой религии» (окончательно дискриминация была ликвидирована только в ходе революций 1905 и 1917 гг., чтобы в советские годы вернуться вновь). До этого государство стремилось ассимилировать мусульман.
В бытность главой государства Владимиру Путину вторил Дмитрий Медведев: «Российская Федерация в качестве наблюдателя в Организации Исламская конференция твердо настроена на дальнейшее расширение конструктивного диалога с исламским миром. Уверен, такое активное взаимодействие будет способствовать созданию более справедливой системы международных отношений, урегулированию конфликтных ситуаций на глобальном и региональном уровнях». В ходе встречи несколько лет назад с генеральным секретарем ОИС Экмеледдином Ихсаноглу он говорил: «Россию и ОИК связывают особые отношения. Мы не только являемся наблюдателями в организации, но и хотим иметь полноценные, полномерные отношения с ней в различных форматах и на различных площадках». Со своей стороны Ихсаноглу подчеркивал, что «весь исламский мир приветствует членство России (в качестве наблюдателя. - Авт.) в ОИК и выступает за развитие этих отношений».
Медведев вообще стал единственным из мировых лидеров такого уровня, кто лично встретился с главой политбюро ХАМАС Халедом Машаалем, что вызвало удивление даже в мусульманских столицах. Несмотря на личные симпатии к России президента ПНА Махмуда Аббаса, у Москвы нет «своих» людей внутри палестинского ФАТХ. Из всех великих держав только Россия имеет отношения с ХАМАС. А поскольку без ХАМАС никакого реального ближневосточного урегулирования не будет, Кремль посчитал политически выгодным существенно повысить уровень своих отношений с Движением исламского сопротивления. Для Халеда Машааля переговоры с президентом Российской Федерации озна-
16
чали не только подтверждение особого статуса ХАМАС на палестинской арене, но и признание его особой роли в исламском мире.
Примечательно, что руководство России, как и наши граждане-мусульмане, увязывает внутренний исламский фактор с внешним. Центрами интеграции с исламским миром, начиная от республик Средней Азии вплоть до арабских стран и Малайзии, Путин исходно видел регионы, в которых сосредоточена основная масса мусульманского населения. Видимо, он считает, что это для них естественно и оправдано. Не всей же России смотреть на Запад, кто-то должен и на Восток. Прежде всего это касается экономики.
Президент прекрасно понимает, что Москва, будучи одним из крупнейших мегаполисов мира, переориентироваться на исламский мир не захочет. Да это и не нужно. Значит, должен быть другой центр - Казань, Грозный, Уфа, Махачкала. То есть идея сближения с исламским миром изначально имела серьезный региональный подтекст, он должен был стать дополнительным локомотивом развития для части субъектов Российской Федерации.
Кстати, роль мусульман как проводников экономических интересов своей страны в исламском мире исторически оправдана. В выступлении на торжественном собрании, посвященном тысячелетию Казани в августе 2005 г., Путин так и сказал: «Строя прочные и долговременные отношения с Казанским ханством, русские правители начали вполне осознанно формировать Россию как интегрированную евразийскую державу... здесь, в Поволжье, больше чем где-либо видна роль России как моста, связующего две великие цивилизации - европейскую и азиатскую... Исторически Казань сыграла огромную роль и в развитии деловой жизни России, в расширении ее экономического и политического влияния. Достаточно сказать, что казанские купцы, прежде всего этнические татары, были своеобразным авангардом продвижения отечественного капитала и политического влияния Российской империи сначала в Сибирь, затем - в Среднюю Азию и Закавказье».
Вся проблема в том, что знаковые заявления Путина и попытки запустить «стратегический диалог Москвы с исламским миром» не получили наполнения со стороны тех, кто призван был это сделать. Да, мусульмане очень заинтересованы в том, чтобы подобные инициативы продвигались, но сил, умения и ресурсов для этого у них как не было, так и нет. По сей день участие Москвы в ОИС носит декларативный характер, оставаясь стратегическим, но мало понятым нашим экспертным сообществом, чиновниками и
17
общественностью, заделом на перспективу. Как и в далеком прошлом, «восточная партия» в России куда слабее «западной».
Характерной иллюстрацией расхождения между мейнстри-мом российской внешней политики и общественных настроений, с одной стороны, и отношением российских мусульман - с другой, была их реакция на события в Югославии в 1998-1999 гг. Мусульманское сообщество не скрывало обиды в связи с тем, что Москва целиком и полностью встала на сторону официального Белграда, не обращая внимания на дискриминацию косоваров и преступления, которые против них совершались.
На Большом Ближнем Востоке информации о России недостаточно, у людей на самых разных уровнях масса предрассудков по поводу нашей страны. То же самое характерно для Москвы. В высоких кабинетах, там, где занимаются внешней политикой, в том числе в отношении исламского мира, пока нет достаточного понимания того, что такое современные мусульманские страны, ОИС и глобальное исламское сообщество, и как они могут быть для нас полезны.
Российские мусульмане любят в этой связи сетовать на активность определенных политических и корпоративных страт и групп, которые выступают против развития отношений с исламским миром. Да, есть система лоббистских структур, связанных с частью российской бюрократии, которые препятствуют данной инициативе. Это факт. У них нет единой платформы, и подобную линию они проводят по разным причинам. Но негативная установка и соответствующие политические процедуры существуют.
Однако ключевая проблема не в них, а в том, что такой лоббистской структуры нет у российских мусульман. И это отрицательно сказывается на ситуации. В качестве партнера Москвы исламский мир занимает объективно третье место после Запада и Китая. Для большинства мусульманских стран - то же самое. Если не брать в расчет красивые слова, Россию они рассматривают, прежде всего, как противовес курсу США. Причем, даже не Вашингтона в целом, а, как часто говорят в приватных беседах, глупой непродуманной политике Дяди Сэма. Но есть, конечно, и государства, которые хотели бы, чтобы Россия выступила в качестве системного оппонента Америки, предоставив им свой ядерный зонтик.
Россия отстает от других великих держав в том, что касается системной работы с исламским сообществом. У тех же американцев, например, работает широкая сеть лоббирования, влияния и согласования интересов в арабском, мусульманском мире. Они
18
имеют дело с самыми широкими слоями общества и сторонами конфликта. Даже с Ираном у Соединенных Штатов не только жесткое противостояние, но и длительная история договоренностей. «Иран-контрас» (некоторые специалисты утверждают, что Тегеран получал тогда поддержку не только от США, но и от Израиля), серьезное сотрудничество по Ираку, точки соприкосновения по Афганистану.
В России весь комплекс обсуждаемых проблем распределен по разным департаментам МИДа, есть соответствующие органы в Министерстве обороны, в разведслужбах. Они занимаются этой темой, мягко скажем, не на самом профессиональном уровне, в отличие, например, от отношений России с Европой. Существует, правда, полубюрократическая Группа стратегического видения, которая уже несколько лет даже не собиралась. В основном это направление обслуживают ветераны дипломатической и разведывательной службы, что говорит об остаточном принципе формирования и наполнения этого сегмента внешней политики.
Российская внешняя политика в основном носит бюрократический характер. Мы работаем - и это особенно фатально на Ближнем Востоке - только с властью, но не с контрэлитами, не с обществом. Поэтому Москва и поддерживает до последнего даже обреченные режимы, так как они остаются (точнее, мы сами делаем их таковыми) для России единственным входом для работы в регионе. И даже если ситуация меняется вопреки воле России, Москва очень долго приспосабливается и все время сетует и ищет врагов, вместо того чтобы реагировать. К слову, «Братья-мусульмане», пришедшие к власти в Египте и в некоторых других арабских странах, по недоразумению до сих пор числятся у нас в террористах, с которыми запрещено иметь дело.
Нет в России и соответствующей деловой структуры, которая ориентировалась бы на развитие отношений с исламским миром. Усилия Евгения Примакова и созданного им Российско-арабского делового совета ничем пока не увенчались. Экономические проекты есть, но в основном все до сих пор крутится вокруг военно-технического сотрудничества.
«Нет субъекта развития партнерских отношений Москвы с исламским миром. Это ключевой момент. Ведь Кремль нуждается в такой стратегической проработке. Путин не раз обращался: есть у нас мусульманское сообщество, давайте работайте. Никакого отклика на слова президента. Потом он сказал: давайте идеи, предложения. Опять же - ноль внимания», - с тревогой отмечает Ша-
19
миль Султанов, президент Центра стратегических исследований «Россия - Исламский мир».
«Светлым пятном» стала международная конференция «Исламская доктрина против радикализма», состоявшаяся 25-26 мая 2012 г. в Москве и ставшая хоть каким-то наполнением стратегического диалога России с мусульманами. Исламский мир в лице своих наиболее видных теологов впервые пришел в Россию. Уле-мы, приглашенные в Москву российским и кувейтским центрами «Аль-Васатыйя» и Фондом поддержки исламской науки, культуры и образования, одобрили усилия России в противодействии экстремизму. Исламские богословы мирового уровня приняли Московскую богословскую декларацию по вопросам джихада, такфира и халифата. Документ стал в один ряд с аналогичными Амманской и Мекканской декларациями. Внешней политики ученые напрямую не касались, но визит таких видных и влиятельных лиц (а богослов в исламском мире - больше чем богослов) все равно был расценен арабскими СМИ как шаг в сторону Москвы, несмотря на ее позицию по Сирии, которая в основном не находит понимания в арабо-мусульманском мире.
Тем самым, несмотря на все сложности и политическую нестабильность в арабских странах, а также отношение к ним России, влиятельные теологи показали свою готовность работать с нашей страной, видя в ней стратегического партнера обновляющегося исламского мира. Российские же мусульмане, сами организовав этот диалог, чуть ли не впервые выступили в роли моста между Россией и исламом.
Кстати, «Аль-Васатыйя» - сегодня единственная арабская структура, деятельность которой имеет в России официальное одобрение. С начала 2000-х годов все арабские фонды и центры были закрыты из-за подозрений в финансировании чеченских сепаратистов. Крохотный, но нефтеносный Кувейт, продвигающий концепцию исламской умеренности, стал российским окном в арабские страны, прежде всего Персидского залива, с которыми отношения у России исторически не очень складываются, и в мусульманский мир вообще. В 2010 г. Дмитрий Медведев наградил орденом Дружбы главу министерства по делам ислама и вакуфов Кувейта Аделя аль-Фалях за особый вклад в развитие российско-арабских отношений. Впервые в нашей истории такой награды удостоился арабский религиозный деятель.
Нельзя сказать, что официальные мусульманские религиозные структуры России совсем уж инертны на внешнем направле-
20
нии. Совет муфтиев, как может, прикладывает усилия для укрепления избранного Владимиром Путиным евразийского вектора (инициатива ЕврАзЭС, ОДКБ, Таможенный союз и др.). Руководители совета первыми из представителей России совершили турне по странам арабской весны в Северной Африке, где встретились с новыми лидерами. Но эта деятельность пока касается небольшой группы элиты, а в народе (прежде всего среди коренных мусульманских народов) встречаются и противники евразийской интеграции, которая естественным образом ведет к усилению на Россию миграционного давления из Средней Азии.
Кому-то это кажется странным, но российские мусульмане отнюдь не всегда выступают поборниками миграции по той лишь причине, что из-за нее число единоверцев в России растет количественно, но совсем не качественно. Не так давно Совет ингушского народа открыто потребовал закрыть въезд в республику гастарбай-терам. «Несмотря на такое критическое положение с занятостью населения, мы все видим очень значительный наплыв в республику гастарбайтеров из среднеазиатских государств, - заявили там. -Мы понимаем, что есть сферы, в которых они востребованы и необходимы, но то, что мы видим на наших улицах, в городах и селах, вышло за рамки разумного. Власть при этом все свои ресурсы мобилизует на противодействие нам и считает не столь значимой проблему с мигрантами, которым недостатки властей предержащих безразличны».
Предлагаемые концепции
Российские мусульманские идеологи выдвигают разные внешнеполитические идеи.
1. Россия в союзе с Ираном должна возглавить «мировую бедноту» в альтерглобалистском протесте, уверен глава Исламского комитета Гейдар Джемаль. Правда, форма реализации этого тезиса предлагается весьма странная. Джемаль прямо заявляет, что падение режима Башара Асада в Сирии приведет к объединению государств, в которых победила арабская революция. И что этот единый суннитский блок вступит в войну с Ираном, а впоследствии непременно станет угрозой для целостности России. Поэтому Москве надо бросить все силы на спасение сирийского президента и позиций Тегерана в Средиземноморье, а потом уже развить успех в борьбе с Западом, подняв против него всех, кто живет менее чем на 1-2 долл. в день.
21
2. России в союзе со всем исламским сообществом следует выступить против Запада в «начавшейся войне цивилизаций», утверждает Шамиль Султанов. По мнению аналитика, сама логика геостратегии заставляет Москву и исламский мир, которые находятся под ударом Запада, искать дружбы друг друга. С ним согласен эксперт Российского института стратегических исследований, главный редактор журнала «Проблемы национальной стратегии» Аждар Куртов. «Когда Россия была великой державой, она могла в качестве весомого союзника оказать исламскому миру помощь в его противостоянии с геополитическими соперниками, каковыми являются, по общему признанию мусульман, страны Запада. Если Россия, - полагает эксперт, - обретет силу в результате правильных действий во время очередного шестилетнего срока Путина на посту президента, тогда это благоприятно отразится на положении исламского мира».
3. России нужно сближаться с мусульманскими странами СНГ, предлагают Дамир Мухетдинов и Дамир Хайретдинов. «Насилие и призрак цветных революций бродят близ границ СНГ», -считают они. Поэтому России и Центральной Азии вместе «необходимо развиваться во имя обеспечения потребностей своих сограждан, сохранения гражданского мира и стабильности». Роль же мусульманских лидеров в процессах интеграции Мухетдинов, первый заместитель главы муфтията Европейской части России, видит прежде всего в выполнении указания Дмитрия Медведева, данного религиозным мусульманским деятелям на встрече в июле 2011 г. в Нальчике: руководители крупнейших общин должны «заниматься такими сложными вопросами, как социальная адаптация мигрантов».
4. России необходимо уделить больше внимания странам арабской весны и Турции, полагает Руслан Курбанов. Арабы готовы вкладывать огромные средства в России, им крайне необходимо диверсифицировать свои вложения, «чтобы не быть на крючке у Запада, чтобы однажды по каким-то надуманным причинам все их счета не оказались арестованными и замороженными американцами». Научный сотрудник Института востоковедения РАН напоминает, что Россия никогда в своей истории не воевала ни с одной арабской страной. «Мы не загоняли бомбами Ирак в каменный век, всегда так или иначе поддерживали палестинцев, даже принимали ХАМАС на самом высоком уровне. Вообще, сделали очень много хорошего в арабских странах в XX в. У нас еще есть шанс стать привилегированным партнером нового арабского мира.
22
Но Россия рискует сегодня остаться вообще без союзников на Ближнем Востоке, в арабском и исламском мире. Такие неприятные перспективы возникают из-за неадекватной реакции на арабскую весну. Нельзя давать козыри и основания тем, кто говорит, что Москва стала союзником шиитского иранского империализма и противником суннитского пробуждения. Арабская весна имеет четкий суннитский характер», - отмечает Курбанов. По мнению тех, кто разделяет его позицию, сегодня наблюдается попытка сформировать военно-политический блок Анкара-Каир-Эр-Рияд-Доха. Это новая перспективная сила в регионе. Противопоставлять себя ей и вообще арабским народам, суннитскому миру, поднявшимся во имя лучшей доли, - недальновидно. Россия как мировая держава, арбитр должна поддерживать отношения со всеми сторонами процесса. Яйца следует складывать в разные корзины, и не делать, по крайней мере, однозначных ставок на тех, у кого перспектив все меньше.
Во всех этих концепциях российским мусульманам отводится роль связующего звена между Москвой и исламским миром. Проблема только в том, что сами мусульмане мало что делают для политического, не говоря уже об экономическом наполнении стратегического партнерства, о котором много говорили и Путин, и Медведев, и Лавров. Отдельно следует заметить, что особой разницы во внешнеполитических приоритетах двух основных групп российских мусульман (татаро-башкир и северокавказцев), как ни странно, нет. Хотя, конечно, первым ментально ближе Турция, а вторым - арабские страны. Водораздел, скорее, проходит по линии личных идеологических и культурных предпочтений.
По большому счету российские мусульмане не питают особых надежд на какие-то блага, которые можно извлечь благодаря внешнеполитической активности. Возможно, они исходят из прежнего опыта, когда прекрасные отношения Москвы со странами исламского мира отнюдь не гарантировали для них каких-либо преференций. Так, арабские и другие мусульманские государства активно дружили с СССР, «не замечая» гонений на ислам. И сегодня мусульманские страны не спешат делать нашему руководству внушений, например, по поводу запретов книг об исламе, который напрямую затрагивает ту же Саудовскую Аравию и Турцию. Даже союзный Иран фактически промолчал, когда суд в Пензенской области запретил «Завещание» Имама Хомейни, в отличие от Индии, возмутившейся попыткой отнести к экстремистским материалам «Бхагават-Гиту». Иногда наличие внутреннего мусульманского фактора даже осложняет развитие связей России с исламским ми-
23
ром, заставляя стороны обращать внимание на «путающиеся под ногами» проблемы и жалобы «вечно недовольного меньшинства».
В целом внешняя политика - тема для российских мусульман если и не периферийная, то второстепенная. Да, исламские русскоязычные сайты пестрят информацией о бедах (больше) и успехах (меньше) зарубежных единоверцев (от Мьянмы до США), а в комментариях часто встречаются антиизраильские и антизападные высказывания. При этом те же комментаторы и авторы порой отмечают уровень религиозных свобод на Западе и количество мечетей в «исламофобском» Лондоне или Нью-Йорке, не идущее ни в какое сравнение с «исламофильской» Москвой. Но все это несопоставимо с реакцией на внутренние российские дела, касающиеся религиозных, национальных и гражданских запросов мусульман.
Мусульмане, конечно, хотели бы, чтобы Москва активнее сближалась с исламскими государствами, помогала им. Они живо откликаются на тяжелые события в Ираке, Афганистане, Сирии и особенно в Палестине. Россияне исламского вероисповедания даже готовы понести какие-то жертвы ради зарубежных братьев, что-то потерпеть и на что-то закрыть глаза внутри страны во имя общих интересов мирового ислама. Все-таки все мусульмане - это одна умма, и переживать за беды единоверцев - религиозный долг. Палестинский вопрос, пожалуй, самый важный для российских мусульман во внешней политике. Они активно приветствовали и поддерживают приглашение лидеров ПНА и ХАМАС в Москву. Но в то же время на «Кавказ-Центре» - рупоре «имаратчиков» -еще не так давно на полном серьезе писали, что «самый главный джихад сегодня идет в Чечне». Вообще для северокавказских радикалов палестинская тема, очень важная для мусульман всего остального мира, - далеко не самая острая. Более того, они даже критикуют ХАМАС за умеренность и дружбу с Москвой.
Но это все конъюнктурные вспышки. Даже при беглом анализе понятно, что своя «внутриполитическая» рубашка российским мусульманам ближе к телу. Причем взгляды на события за рубежом, как сейчас в Сирии и ранее в Ливии, и на то, как Москва должна на них реагировать, могут быть прямо противоположными. Мусульмане, как и все россияне, больше всего хотят, чтобы наша внешняя политика была разумной и адекватной. И сказывалась на благополучии (как материальном, так и духовном) каждого конкретного человека.
«Россия в глобальной политике»,
М., 2012 г., т. 10, № 3, май-июнь.
24
