CC BY
102
С. М. Коновалов
Роман Д. Коу «Прикосновение любви» как сатирическая разновидность университетской прозы
В статье рассматривается университетский роман как разновидность сатирического романа в английской литературе второй половины ХХ века. Роман «Прикосновение любви» современного английского писателя Джонатана Коу продолжает традиции университетского романа, представителями которого являются К. Эмис, М. Брэдбери, Д. Лодж. Подробный анализ романа позволяет выявить ряд негативных закономерностей в системе высшего образования тэтчеровской Британии, а также на примере главных героев романа показать общую картину состояния молодежи той эпохи.
Ключевые слова: университетский роман, сатира, ирония, отчужденность, расизм.
Проблема высшего образования и молодежная политика являются важнейшими элементами в жизни любого государства, ибо молодое поколение нередко оказывается весьма уязвимым перед лицом вызовов современных реалий. С другой стороны, сегодняшняя молодежь - это люди, которым суждено управлять и нести ответственность за свою страну в будущем, и потому, насколько грамотной и взвешенной будет позиция любого государства к проблемам молодежи, настолько высоки шансы у этого государства на достойную жизнь в перспективе. Цель данной статьи - на примере романа «Прикосновение любви» современного английского писателя Джонатана Коу, продолжающего традицию «университетского романа» в английской литературе, показать, насколько серьезные последствия для всех сфер жизни общества могут иметь непродуманные действия властей по отношению к проблемам учащейся молодежи.
Как пишет А. Саруханян, «университетский роман - своеобразная разновидность сатирического романа в современной английской литературе» [2, с. 263]. Этим термином английская критика определяет произведения в первую очередь таких известных писателей, литературоведов и, что характерно, вузовских преподавателей, как Кингсли Эмис, Малькольм Брэдбери и Дэвид Лодж, пишущих об университетах, о системе высшего образования. Отчасти к этой жанровой форме можно отнести и романы Тома Шарпа «Выбор Уилта» (The Wilt Alternative, 1976) и «Грехи предков» (Ancestral Vices, 1980).
В плане литературной традиции университетский роман имеет много общего с так называемым интеллектуальным романом, или романом идей, восходящим к Томасу Лаву Пикоку, а в ХХ веке - к Олдосу Хаксли, в котором сталкиваются разные, часто совершенно противоположные позиции и концепции, парадоксальные методы и системы мышления. Развенчание ложных представлений, укоренившихся штампов характерно и для университетского романа Брэдбери, Лоджа и Шарпа.
79
Проблемы высшего образования в Англии, процесс девальвации духовных ценностей находятся в центре романа Кингсли Эмиса «Счастливчик Джим» (Lucky Jim, 1954) и всех трех университетских романов Малькольма Брэдбери «Кушать людей нехорошо» (Eating People Is Wrong, 1959), «Шаг на Запад» (Stepping Westwards, 1965), «Человек истории» (The History Man, 1975) [2, с. 263]. В них показано падение в 50-60-е годы университетских нравов, рост индивидуализма, аморализма, нигилизма, во многом определивших лицо молодежного бунта в 70-е годы.
Еще одна знаковая фигура в современной английской литературе -Дэвид Лодж. Как отмечает О. Ю. Масляева, «университетская тема имеет первостепенное значение в творчестве писателя и именно ей он обязан своей литературной славой» [1]. «Проблематика академической среды в основном сосредоточена в трилогии «Академический обмен» (Changing Places, 1975), «Мир тесен» (Small World, 1984) и «Прекрасная работа» (Nice Work, 1988), а также в романе «Думает» (Thinks, 2001)».
Роман Джонатана Коу «Прикосновение любви» (A Touch of Love, 1989) продолжает традицию университетского романа, зародившегося в послевоенной Британии. Такой тип романа стал реакцией на демократические процессы, которые коснулись и сферы высшего образования, когда молодые люди из всех слоев общества получили широкий доступ в университеты, что, впрочем, не привело ни к чему хорошему, ибо романтические иллюзии о сытой жизни, которую якобы гарантировал диплом, быстро развеялись ввиду жесточайшей конкуренции на рынке труда и общей девальвации образования в стране.
Коу пишет «Прикосновение любви» в жанре университетского романа как разновидности романа сатирического по многим причинам. Во-первых, стремясь проанализировать процессы, происходящие в обществе в целом, он выбирает для этого наиболее значимую, перспективную и в то же время наиболее уязвимую часть этого общества - учащуюся молодежь - и соответственно жизнь в университетском городке как некий скетч жизни всей страны. Во-вторых, реформа образования породила и качественно новый тип студента и в будущем гражданина, что особенно остро ощутилось в эпоху тэтчеризма. Прием в вузы практически всех желающих и одновременно отсутствие каких бы-то ни было социальных гарантий в будущем -что очень четко сформулировал в романе «Счастливчик Джим» один из основателей традиции университетского романа Кингсли Эмис, сказав «больше значит хуже» [3] - привело к появлению целого поколения «людей, утративших силу притяжения» [5, с. 83], потерявшихся в жизни, не имеющих абсолютно никаких шансов на достойное существование и обозлившихся на себя и на окружающий мир. Как следствие в литературе появилась целая плеяда писателей и драматургов, известных под общим именем «рассерженные молодые люди» (Angry Young Men), к числу которых, прежде всего, относится Джон Осборн, чья пьеса «Оглянись во гневе»
80
(Look Back in Anger, 1956) стала своего рода программной для «рассерженных», а также Джон Уэйн, Джон Брейн, Колин Уилсон и др. Наконец, и это очень важно, многоклассовость высшего образования привела к значительным изменениям в английском языке и литературе. Никогда доселе не знал литературный язык такого количества диалектизмов, жаргонных высказываний да и просто скабрезных словечек, которые потоком хлынули на страницы современных литературных произведений, став одновременно как частью культуры, массовой по сути, так и причиной девальвации культуры вообще. Все это, а еще и состояние состарившейся научной элиты и целый комплекс социальных проблем стало темами романа Коу «Прикосновение любви».
По структуре роман представляет собой дневниковые записи, сделанные всеведущим рассказчиком в период с апреля по декабрь 1986 г, причем хронологическая последовательность не соблюдается. Эти записи четыре раза прерываются серией рассказов, написанных главным героем романа Робином Грантом, из которых мы и узнаем о его душевных переживаниях, приведших в результате к самоубийству. Эти рассказы не связаны между собой единой сюжетной нитью, однако за разными именами их героев легко угадывается как сам Робин, так и люди, связанные с ним различными обстоятельствами. Таким образом, в определенных частях романа повествование как бы препоручается главному герою, что дает возможность читателю всесторонне вникнуть в суть описываемых проблем и последовавших за ними трагических событий.
Робин Грант пишет диссертацию у профессора Дэвиса уже четыре с половиной года, и конца работы не видно ввиду абсолютной незаинтересованности руководителя. Отдушиной для чуткой творческой души аспиранта в недружественной среде является написание рассказов обо всем, что наболело за годы обучения. Эти рассказы, впрочем, нигде не опубликованы, что еще больше удручает молодого человека. В своем воображаемом интервью, когда он якобы стал известным, Грант с иронией говорит о своем творчестве, как научном, так и художественном: «Что отличает мое творчество, что придает ему тематическое единство - это то, что все оно -без исключения - не опубликовано» [4, с. 135]. Все это усугубляется сложной обстановкой в стране, что мы видим из переписки Ричарда (alter ego Робина) с Карен в его первом рассказе «Встреча разумов» по набору поднимаемых в этой переписке тем: «политика, падение жизненного уровня, сексизм» и т.д. [4, с. 40]. Кроме этого у читателя возникает стойкое ощущение черствости и безразличия, испытываемое британцами, привыкшими к конфликтам, в которые вовлечена их страна, и сопутствующим им жертвам. Так, смотря новости о событиях в Северной Ирландии, Ричард так и не понял, «то ли солдата разорвало на куски, то ли двух мирных жителей хладнокровно расстреляли возле их собственного дома, то ли близнецов убили на глазах матери»... [4, с. 36] (перевод наш. - С.К.). Сарказм автора
81
заставляет прийти к выводу, что даже чуткие люди устают и становятся менее восприимчивыми к трагедиям, когда их слишком много и приходят они слишком часто. А что уж говорить об изначально безразличных? Тонкости ощущений Робина в романе резко противопоставляется деловой подход Тэда (в рассказе - Майлза), бывшего однокурсника Гранта, а ныне торговца компьютерами. Для него отдельная судьба - всего лишь буква в досье [4, с. 7], а его поверхностный оптимизм выступает в качестве антитезы реалистичности Робина в описываемой Коу сцене воспоминаний Робина и Тэда об их совместной поездке в Грантчестер перед экзаменами. Их воспоминания диаметрально противоположны по пафосу, причем, чем более упоен ими Тэд, тем менее они приятны для Робина. Эту эмоциональную разноплановость четко выделяет используемый автором прием градации.
Жизненную концепцию Робина можно описать тремя словами: «Все происходит случайно». Во втором рассказе «Счастливый человек», где его протагонист - уже под именем Лоренс - попадает вместо дома своей сестры в подпольный офис ИРА в Шеффилде, он, приводя данный пример, утверждает: «Человек, который может это понять, - действительно
счастливый человек» [4, с. 99]. Отсюда можно понять, что и сама жизнь не стоит того, чтобы о ней слишком серьезно задумываться. Таким образом, самоубийство как решение многих проблем, видимо, также предопределено. А все люди, по мысли Робина, делятся на тех, кто может совершить самоубийство при любых обстоятельствах, и на тех, кто не совершит его ни при каких обстоятельствах. И деление это, естественно, случайно. Робин, по-видимому, определил себя в первую группу, и оставалось ждать лишь случайных поводов, которые, конечно, не заставили себя ждать.
В рассказах Гранта также четко прослеживается антиамериканская позиция по поводу бомбежек Ливии без санкции Совета Безопасности ООН в 1986 г. Этот факт подчеркивает пессимизм Робина о возможности изменить что-то в этом чуждом мире, показывает бесполезность и бесперспективность всяческих попыток сделать жизнь более гуманной и справедливой. Он говорит о неудачах и в личной жизни. Под разными именами в рассказах Робина (Кейт, Карен, Кэтлин) мы прослеживаем реальную историю его взаимоотношений с аспиранткой из Индии Апарной. Сложные отношения с ней, закончившиеся ссорой, отказ его адвоката, Эммы, защищать его в суде по нелепому делу о приставании к ребенку в парке и вся цепь жизненных неурядиц приводят его к сведению счетов с жизнью, жизнью, которая, по словам Апарны, была сплошной «мрачной иронией» [4, с. 179].
Однако жизнь самой Апарны в этом же университете города Ковентри складывалась отнюдь не легче, чем у Робина. Написание ее диссертации об индийских писателях, содержащей ряд тезисов, противоречащих принятой в Англии точке зрения, также зашло в тупик не без помощи научного ру-
82
ководителя доктора Корбетта, который в течение шести лет заставлял Апарну «начинать заново, переписывать, вновь начинать заново и вновь переписывать» [4, с. 170]. А в результате, назвав ее работу «излишне эмоциональной и агрессивной» [4, с. 171], пригласил ее к себе на ужин и, намекнув, что его жена уехала в Америку к кузине, он предложил решить ее вопрос у себя дома в интимной обстановке.
Здесь Коу обращается вновь и вновь к проблеме расизма в Англии, имеющей давнюю историю и, к сожалению, актуальной и на сегодняшний день. В последнем диалоге с Робином Апарна с яростью констатирует неспособность англичан признать право личности людей из бывших колоний, а уж тем более право на научную карьеру: «Все, что Корбетт хочет от меня, - это чтобы я была колоритной и экзотической, чтобы я ходила по улице в сари и пиликала на наших традиционных инструментах. Он не хочет знать правды о моей стране - никто из вас не хочет! Он не хочет признать, что в вашем городе (Ковентри. - С. К.) проживает многочисленная диаспора из азиатских стран» [4, с. 171]. Подобное отношение к Апарне мы видим и в некоторых других эпизодах романа. Так, первая встреча Апарны с Тэдом с иронией описывается автором: «Женщина вздрогнула, обернулась, и Тэд с ужасом обнаружил, что она индианка» [4, с. 8]. Да и сам Робин, может быть и бессознательно, выразил явное удивление, когда Апарна показала ему книгу индийского писателя, над которой работала. Таким образом, жизнь в Великобритании стала для нее невозможной, ни профессиональная, ни личная.
О развязке в судьбе Апарны мы узнаем из послесловия к роману, написанного от ее имени. Бесперспективность защиты диссертации, гибель Робина и общее враждебное отношение к иммигрантам в тэтчеровской Британии не оставили ей другого выбора, как бросить все и вернуться в Индию. Это решение, как нам кажется, можно в какой-то мере сопоставить с поступком Робина, ибо ее возвращение домой означало фактическое самоубийство, хоть не физическое, но профессиональное: крушение всех надежд, тридцать лет жизни, из которых шесть были посвящены диссертации, - все впустую. И, естественно, нельзя сказать, что она возвращалась на родину с радостью, ибо родина не могла ей дать ровным счетом ничего. И не случайно ее последними словами, последними словами романа были следующие: «Я представляла лица своих отца и матери со смешанным чувством желания их увидеть и страха. Я не забыла, что дом может быть самым странным местом на земле» [4, с. 232].
Если судьбы Робина и Апарны представлены в драматическом ключе, то объектом сатиры Коу становится профессор Дэвис, собирательный образ консервативной вузовской элиты, не способной на динамичный переход от традиционных устоев к требованиям современности. Почтенный возраст Дэвиса, связанная с ним рассеянность и некоторая неадекватность в общении также находятся в центре внимания писателя. По словам колле-
83
ги Дэвиса, доктора Корбетта, «он постоянно забывал то, о чем должен был говорить, и студенты на него всегда жаловались» [4, с. 191].
Появившись в кафе, где обедали Корбетт и Хаг, кандидат наук, ищущий работу уже несколько лет, Дэвис повел себя по-профессорски: «положил сахар в кофе, съел почти половину куска торта, высморкался и, в задумчивости глядя на всех, заметил: «Как сегодня мокро» [4, с. 191]. Затем, «дабы избежать малейшего недоразумения он добавил: «На улице» [4, с. 191]. И чуть позже, чтобы расставить все точки над «и», Дэвис, с «тщательностью выбирая слова», изрекает: «В такую погоду нужен зонтик» [4, с. 191]. Гротескность этого персонажа все нарастает по ходу разговора. Среди важнейших событий 1986 года Дэвис выделяет продажу компании «Вестланд», бомбежку Ливии, аварию на Чернобыльской АЭС и ... протекшую крышу в столовой для преподавателей. О самоубийстве Робина, своего аспиранта, «с которым он встречался не чаще, чем раз в год» [4, с. 190] он даже и не вспомнил. И уж тем более он не вспомнил, о чем была диссертация, которой он руководил: «Ну, она охватывала широкий круг литературоведческих вопросов и рассматривала различные точки зрения по этим вопросам» [4, с. 192]. На вопрос же о том, был ли подход Робина теоретическим или практическим, Дэвис сначала говорит, что он был теоретическим, а потом замечает, что в принципе он был и практическим. И, наконец, Дэвис заключает: «Вообще, его работа так и не оформилась в нечто целое. У Робина были явные трудности с выражением своих мыслей на бумаге» [4, с. 192]. Примечательно, что то же самое сказал о своей аспирантке Апарне и Корбетт, автор, как с иронией отмечает Коу, выдающегося труда «Психология женского творчества» [4, с. 189]. Наконец, Дэвис сделал последний глоток из уже пустой чашки и, глубокомысленно смахнув крошки с пиджака, удалился, не расслышав обращенной к нему фразы.
Ироническим пафосом наполнена и характеристика деятельности Дэвиса как литературного критика в другой сцене романа. По словам Хага, «его новая книга «Крах современной литературы» содержит радикальное и вызывающее переосмысление последних двадцати лет. Критики приветствовали ее как логическое продолжение более раннего труда Дэвиса «Культура в кризисе», содержавшего радикальное и вызывающее переосмысление предыдущих двадцати лет» [4, с. 56]. Впрочем, какие именно кризисные явления в литературе имеет в виду Дэвис, узнать так и не удается, ибо прямой вопрос Хага, означают ли работы Дэвиса фактический крах той традиционной литературы, которая преподается в школах и университетах, перед читателем разворачивается полная комизма сцена, где главным действующим лицом выступает, естественно, профессор Дэвис: «Нет, нет, ни в коем случае! Я думаю - тут воцарилась торжественная пауза, безусловно превосходящая все предыдущие - я думаю...» Вдруг он поднял глаза, и в них сверкнул огонь. В воздухе стояло такое напряжение,
84
что его можно было даже пощупать. «Я думаю, почему бы мне не съесть еще одно миндальное печенье?» [4, с. 58].
Таким образом, из этих примеров мы четко видим пропасть между научной элитой и молодыми людьми, за которых они должны были нести долю ответственности. Вместо этой ответственности мы наблюдаем полнейшую незаинтересованность и преступное равнодушие «выдающихся» людей, от встречи с которыми и у уравновешенных людей может начаться длительная депрессия, не говоря уже о крайне уязвимых характерах главных героев романа. Через гротескный образ Дэвиса Коу вскрывает порочность послевоенной системы массового образования в Британии, наиболее негативные плоды которой резко проявились в эпоху тэтчеризма, когда уровень безработицы и общей неустроенности был наиболее высоким ввиду серьезного недофинансирования этой сферы.
В этой безысходности жизни Коу словами Робина, написанными после его последнего рассказа «Несчастный человек», со ссылкой на труд «Тяжесть и благоволение» Симоны Вайль, выявляет одну робкую возможность очищения - через любовь: «Для людей, чье «я» мертво, мы не можем сделать ничего, абсолютно ничего... Если оно не совсем мертво, любовь может его оживить, как инъекция. Но это должна быть любовь абсолютно чистая, без малейшего намека на снисхождение, ибо едва уловимый оттенок презрения ведет к смерти» [4, с. 223].
Возможность вернуться к полноценной и насыщенной жизни через любовь - отсюда и название романа «Прикосновение любви» - придает общей картине произведения трагикомический оттенок, так как ни одному из героев произведения так и не удалось вернуть себе полноту ощущений. Реальная же обстановка, представленная Коу в романе «Прикосновение любви» полна отчужденности и обезличенности. Эта обезличенность подчеркивается Коу уже в начале романа. Ричард, герой первого рассказа Робина Г ранта, каждый год получает рождественские открытки от соседей по общежитию с одним и тем же текстом: «Всем из сорок восьмой от всех из сорок девятой» [4, с. 42], при этом люди не знали имен друг друга, хотя, наверное, прожили бок о бок немало лет.
Отчужденность и одиночество - очень болезненная проблема романа. Отсутствие возможности хоть с кем-нибудь разделить радость или горе, ощутить сострадание и поддержку друзей и близких приводит к душевному кризису, осознанию невозможности противопоставить что-либо чуждому миру и одновременно необходимости жить и выживать в нем во взаимодействии с другими людьми, какими бы они ни были. Таким образом, в некоторых эпизодах романа отчетливо звучат экзистенциалистские мотивы, подтверждением чему могут служить слова Апарны Робину, задавшему вопрос, смешны ли его рассказы: «Нельзя смеяться в одиночку, Робин. Никто не смеется в одиночку. Я бы тоже смеялась, если бы кто-нибудь смеялся вместе со мной» [4, с. 174]. Эта фраза представляет собой
85
не что иное, как интертекст, ибо еще Альбер Камю устами одного из главных героев романа «Чума» говорил, что стыдно быть счастливым в одиночку, подчеркивая тем самым крайнюю необходимость сплоченности, общности людей перед лицом беды, какие бы формы она не приобретала. Такой общности, к несчастью, нет даже среди людей, объединенных, казалось бы, общими целями и интересами. Жизнь университета Ковентри, представленная на страницах романа «Прикосновение любви» - тому подтверждение.
Подводя некоторые итоги, можно с уверенностью констатировать, что роман Коу «Прикосновение любви» успешно продолжает традицию сатирического романа, а именно его разновидности - университетского романа. Коу умело сочетает использование традиционных приемов сатиры - иронии, сарказма, гротеска - и формальный эксперимент, характерный для литературы постмодернизма, выразившийся в хронологически непоследовательной структуре повествования, интертекстуальности, частой смене рассказчика. Актуальность и острота проблематики в романе выводят его на уровень значительных произведений о трудностях современной молодежи в контексте политики массового высшего образования при одновременной неспособности обеспечения социальных гарантий впоследствии.
Список литературы
1. Масляева О. Ю. Поэтика трилогии Дэвида Лоджа (романы «Академический обмен», «Мир тесен», «Прекрасная работа»): автореф. дис. ... канд. филол. наук. -Н. Новгород, 2002.
2. Саруханян А. Английская литература 1945-1980. - М.: Наука, 1987.
3. Amis K. Lucky Jim. - M.: Tsitadel, 2002.
4. Coe J. A Touch of Love. - London: Penguin Books, 2000.
5. Connor St. The English Novel in History 1950 - 1995. - London: Routledge, 1996.
86
