CC BY
25
УДК 316.6
DOI 10.33463/2072-8336.2022.2(59).096-108
РОЛЬ КОГНИТИВНОЙ СФЕРЫ, СЕМЬИ И СВЕРСТНИКОВ В РАЗВИТИИ
ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Г. В. Щербаков, И. В. Лаврентьева
Для цитирования
Щербаков, Г В. Роль когнитивной сферы, семьи и сверстников в развитии преступного поведения / Г. В. Щербаков, И. В. Лаврентьева // Прикладная юридическая психология. - 2022. - № 2(59). - С. 96-108. - DOI : 10.33463/ 2072-8336.2022.2(59).096-108.
Статья лицензируется в соответствии с лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-ShareAlike 4.0
Аннотация.! Статья является пятой в цикле, посвященном психологии преступного поведения. В ней проводится анализ зарубежных исследований на предмет взаимосвязи интеллекта и преступности, влияния социальных связей на делинквентное поведение, а также различных программ, направленных на коррекцию преступного поведения и факторов, способствующих его развитию.
Ключевые слова: психология преступного поведения, коррекционные программы, преступные группы, де-линквентное поведение, практический интеллект, социально-эмоциональный интеллект, вербальный интеллект, внутрисемейные отношения.
Когнитивная деятельность - это сложный процесс, который включает
© Щербаков Г. В., Лаврентьева И. В., 2022
в себя внимание, память, мышление, планирование, принятие решений, социальное познание (понимание поведения других людей) и коммуникативные способности. В криминологии вопросам умственного развития уделено не так много внимания, но тема, связанная с познавательными способно-стями,очень актуальна. Как показано в предыдущей статье, низкий интеллект является фактором риска в тех случаях, когда правонарушители совершают преступления на протяжении всей жизни. В целом когнитивная сфера и интеллект отражают общую способность адаптироваться к окружающей среде и придерживаться норм общества (Р. Стенберг и др., 2000).
Со времен Ч. Ломброзо существует идея о том, что у преступников интеллект ниже, чем у законопослушных граждан. Распространено мнение о
том, что большинство преступников либо умственно отсталые, либо их мышление инертнее, чем у большинства людей. Клинически для диагностики умственной отсталости требуется показатель коэффициента интеллекта (далее - Ю) менее 70 баллов (средний показатель Ю составляет 100 баллов по стандартизированным показателям). По результатам исследования, люди с задержкой умственного развития составляют от 2 до 5 % заключенных (Дж. К. Денковски и К. М. Денковски, 1985; А. Холланд, 2004), а те, кто не был осужден, но находились под следствием или были задержаны полицией, - 9-14 % (А. Хол-ланд, 2004). Дж. Кокрам (2005) обнаружил, что правонарушители с умственной отсталостью имеют более высокие показатели повторного ареста, чем правонарушители, не имеющие задержки развития психики. Лон-гитюдное исследование Э. Крокер и Ш. Ходжинс (1997) показало, что умственная отсталость не является фактором, прогнозирующим преступное поведение.
Однако это не означает, что Ю не связан с преступным поведением. Многочисленные лонгитюдные исследования показали, что Ю может служить фактором, прогнозирующим преступность (И. Элкинс, 1997; Д. Фар-рингтон, 1998; Д. Фергюссон, Д. На-гин, 2000). По оценкам метаанали-тических данных, правонарушители набирают примерно на 5-10 баллов меньше по тесту на Ю, чем законопослушные граждане. В обзоре Т. Хирши и М. Хинделанга (1977) было указано, что Ю коррелирует с преступностью в диапазоне от 0,16 до 0,31 в зависимости от того, какая преступность рассматривается. П. Жендро и его коллеги
(1996) обнаружили, что средняя корреляция составляет 0,07. Некоторые самоотчеты о правонарушениях также показывают связь 1Ю с преступлениями (Т. Хирши и М. Хинделанг, 1977; Т. Моф-фит и П. Силва, 1988). Судя по всему, Ю является более сильным коррелятом правонарушений, чем такие известные в криминологии факторы риска, как: социальный класс и раса (средняя корреляция в диапазоне г = 0,05).
В настоящее время при изучении 1Ю нашел свое широкое применение тест Д. Векслера. Он основан на иерархической модели интеллекта Д. Векслера и диагностирует общий интеллект (FIQ), а также его составляющие - вербальный (УЮ) и невербальный (Р1Ю) интеллект. Правонарушители обычно получают более низкие показатели по FIQ, чем законопослушные граждане, и их показатели по У1Ю хуже, чем по Р1Ю. Например, Д. Лайнам, Т. Моффит и М. Стаут-хамер-Лобер (1993) обнаружили, что 12-13-летние мальчики-правонарушители набрали на 10-11 баллов меньше, чем законопослушные, по шкале FIQ и на 8 баллов ниже по шкале У1Ю.
Корреляция между 1Ю и преступностью имеет большое значение и зависит от того, как ее интерпретировать. Многие исследователи предполагают, что влияние Ю на преступность заключается в его воздействии на успеваемость в школе (Т. Хирши и М. Хинделанг, 1977; Д. Уорд и К. Тайтлд, 1994), то есть низкий 1Ю приводит к неуспеваемости в школе, что, в свою очередь, ведет к событиям, связанным с преступным поведением (например, антисоциальное общение со сверстниками, насилие, безработица). Если эта гипотеза верна, то повышение успеваемости должно снизить качество правонарушений.
В книге «Колоколообразная кривая: интеллект и классовая структура американского общества» («ТЬ|еВе11Си™е», 1994) Р. Херрнштайн и Ч. Мюррей утверждали, что 1Ю является основным фактором, определяющим преступность и что среди рецидивистов преобладают люди с когнитивными нарушениями. Принимая эту точку зрения и применяя ее к социальной политике, Р. Херрнштайн и Ч. Мюррей предложили упростить законы, чтобы сделать их более понятными. Помимо упрощения уголовного кодекса, они рекомендовали наказывать четко и недвусмысленно, предположив, что понятие «смягчающие и отягчающие обстоятельства» может запутать преступников с низким уровнем 1Ю и ослабить сдерживающий эффект наказания. Тема книги, никогда открыто не обсуждаемая, заключалась в том, что различия в интеллекте зависят от расовой принадлежности (К. Альдерфер, 2003).
Книга подверглась резкой критике. Р. Дарлингтон (1996) задался вопросом, действительно ли тест на 1Ю, использованный в исследовании, измерял интеллектуальные способности, а не школьную успеваемость. Ф. Кал-лен и его коллеги (1997) повторно проанализировали данные Р. Херрнштай-на и Ч. Мюррея и обнаружили, что на 1Ю приходится 3,4 % дисперсии преступного поведения. Дальнейшие исследования показали, что максимальная корреляция между 1Ю и преступностью составляет 0,10 для взрослых и 0,17 для несовершеннолетних. По сравнению с другими факторами преступного поведения (криминальное прошлое, антиобщественные установки, сверстники и свойства личности) показатели 1Ю находились в среднем диапазоне. Таким образом, выводы о
взаимосвязи IQ и преступности должны рассматриваться одновременно с другими коррелятами.
Для коррекции девиантного поведения разрабатывались коррекцион-ные программы. Например, программа «Успешный старт малышей» (англ. EarlyHeadStart) Министерства здравоохранения и социальных служб США предоставляет комплексные услуги по дошкольному образованию, здравоохранению, питанию и вовлечению родителей в деятельность малообеспеченных детей и семей. В 2004 г. в США действовало более 700 таких программ. Дж. Лав и его коллеги (2005) оценили эффективность применения программы на трехлетних детях и их семьях. В исследовании участвовало приблизительно 1500 семей (1-я группа), и столько же не участвовало (2-я группа). У детей 1-й группы улучшилось когнитивное и языковое развитие, а родители оценивали их поведение как менее агрессивное. В этой группе родители меньше применяли домашнее насилие, были эмоционально ближе к своим детям и больше проводили с ними время (например, читали им), чем родители во 2-й группе.
Другой проект - программа Чикагского центра поддержки детей и родителей (англ. High/ ScopePerryPreschoolProject) - был направлен на то, чтобы помочь детям из групп риска, имеющим когнитивные нарушения и низкий уровень успеваемости, полностью раскрыть свой потенциал. В ней участвовали четырехлетние дети из малообеспеченных семей. Изучались 2 группы: 1-я группа осваивала ежедневную дошкольную программу, 2-я (контрольная) -не посещала дошкольные учреждения. За развитием детей наблюдали
до 19 лет (Дж. Беруэтта-Клемент и др., 1987) и 27 лет (Л. Швейнхарт и Д. Вейкарт, 1995). При последующем наблюдении в 1-й группе было меньше арестов, только у 7 % было пять или более (35 % во 2-й группе). В возрасте 27 лет 71 % детей из 1 -й группы закончили среднюю школу (54 % из 2-й группы), многие были трудоустроены. Показатели Ю были выше в 1-й группе, но к 6-11(12) годам уровень Ю снижался. Эти результаты показывают, что для некоторых детей из группы риска раннее компенсационное образование может предотвратить правонарушения в будущем. Авторы предполагают, что эти программы эффективны, потому что они повышают школьную успеваемость и способствуют положительным отзывам педагогов. Можно также предположить, что ранняя интервенция в детско-родительские отношения этих семей способствует снижению преступного поведения.
Повышение успеваемости в школе без учета поведения детей и их родителей оказывается недостаточным для изменения антиобщественной направленности. Вероятно, трудное поведение в школе и в семье, а не проблемы с успеваемостью больше связаны с преступностью (Д. Фергюссон и Л. Хорвуд, 1995; П. Тремблай и др., 1992).
Рассмотрим те виды мышления и интеллекта, которые были изучены в зарубежной криминологии относительно их взаимосвязи с преступным поведением.
Практический интеллект. Исследования показали, что тесты Ю актуальны при изучении школьной успеваемости (корреляция г = 0,50) и специальных способностей, необходимых для той или иной деятельности, - г = 0,40
(Н. Кунцель, С. Хезлетт и Д. Оунс, 2004), но когда речь идет о преступности, корреляция низкая - около 0,07 (П. Жен-дро, Т. Литтл и К. Горрин, 1996). Мы будем использовать термин «практический интеллект», потому что он хорошо передает способность справляться с повседневными проблемами, включая взаимодействие с людьми, как на эмоциональном, так и на социальном уровне.
Важность практического интеллекта продемонстрирована в исследовании Дж. Вайланта и Т. Дэвиса (2000). Они наблюдали за 73 мальчиками с Ю от 60 до 86 баллов через равные промежутки времени до 65 лет. Эту группу сравнивали с 38 мальчиками со средней оценкой Ю - 115 (эти группы не являлись правонарушителями). Исследователи разделили испытуемых на 2 группы: с неблагоприятным исходом и благоприятным исходом. Благоприятный исход, оцениваемый в возрасте от 45 до 50 лет, определялся годовым доходом более 15 000 долларов США, участием в социальной деятельности с молодежью (например, спортивный тренер), стабильной карьерой и браком 10 или более лет.
Дж. Вайлант и Т. Дэвис (2000) обнаружили, что количество молодых людей с низким Ю, а также высокими (п = 34) и низкими (п = 39) достижениями в жизни примерно одинаково, то есть люди с низкими показателями 1Ю тоже могут чего-то добиться в жизни. Почему юноши с низким 1Ю стали успешными? Дополнительные исследования показали, что люди с низким 1Ю и с высокими достижениями в будущем демонстрировали хорошую социализацию в детстве (положительная адаптация к школе, участие в мероприятиях, выполнение работы по дому). Таким
образом, определенный тип практического интеллекта способствуетуспеху во взрослой жизни и может служить защитным фактором при низких учебных способностях.
Социально-эмоциональный интеллект. К. Додж и Дж. Петит утверждали, что плохие социально-эмоциональные и когнитивные навыки могут вести к межличностным проблемам. Дети с отсутствием таких навыков не понимают других людей и испытывают трудности с контролем своего темперамента. А непринятие со стороны сверстников и дефицит обработки социальной информации приводит к агрессивному поведению. Исследования М. Фразер (2005), М. Гринберг (2003) и др. показали, что правонарушители испытывают большие трудности в социальных контактах. Им трудно понять других людей, отсутствует чувство эмпатии.
М. Чендлер, Н. Фешбах проводили исследования и последующее обучение правонарушителей идентификации, которое заключалось в выполнении упражнений, направленных на определение эмоциональных состояний и надлежащего реагирования на них. Группа, проходившая обучение, показала снижение уровня эгоцентризма через 10 недель.
Дж. Спивак и М. Шур (1982) разработали программу «Навыки решения межличностных когнитивных проблем» (англ. 1.С.Р£.), которая была направлена на обучение следующим социально-когнитивным навыкам:
1) чувствительность к социальным проблемам;
2) выработка альтернативных решений социальной проблемы;
3) формулировка целей и выбор средств для их достижения;
4) развитие социально-причинного мышления (понимание того, что текущая ситуация является результатом прошлых событий);
6) рассмотрение последствий социальных действий;
7) видение ситуации с точки зрения других.
Большая часть исследований с использованием LC.PS. проводилась с детьми младшего возраста в школьном классе. У детей, принимавших участие в программе, улучшилась успеваемость и самоконтроль.
Другая программа «Интеллектуальная деятельность и реабилитация» (англ. R&R), разработанная Р. Россом и Э. Фабиано (1985) и направленная на обучение эмпатии и самоконтролю, оказала сильное влияние на рецидивизм (18,1 % участников R&R совершали рецидив по сравнению с 69,5 %, не участвовавшими в программе). Таким образом, некоторым навыкам можно научиться, и они оказывают положительное влияние на преступность.
Вербальный интеллект. Исследования Т. Моффлита, Д. Линама и П. Сильвы (1994) иллюстрируют важность вербальных способностей: дети, которые испытывают трудности с выражением и запоминанием информации, имеют определенные проблемы. Дисфункциональное общение между ребенком и его родителями, сверстниками и учителями может быть одним из наиболее важных факторов, который ведет к проблемам поведения в детстве, которые, в свою очередь, перерастают в стойкое антиобщественное поведение в юношеском возрасте.
В выборке из почти 1800 взрослых заключенных и 513 несовершеннолетних правонарушителей Э. Уолш (1992) обнаружил корреляцию вербального
интеллекта и преступной деятельности. Лонгитюдные исследования, проведенные в разных частях мира, также выявили связь вербальных способностей с преступной деятельностью.
Результаты другого исследования подростков показали, что проблемы с общением чаще встречаются у молодых людей, склонных к насилию, чем у правонарушителей, не совершавших насильственных преступлений (Р. Ло-эбер и др., 2005).
Дж. Дионе и др. (2003) изучили словарный запас и агрессивное поведение более чем 350 близнецов и обнаружили, что физическая агрессия обратно коррелирует с активным словарным запасом (г = -0,20). Результаты, подобные этому, предполагают, что одним из многообещающих способов предупреждения агрессии и де-линквентности может быть увеличение активного словарного запаса.
Другой аспект, который не был так подробно изучен, - это то, как вербальные способности влияют на членство в социальной группе. Например, некоторые особенности общения могут как сближать, так и отталкивать людей. Вряд ли Вы получите удовольствие от разговора с тем, кто говорит примерно так: «Эй, чувак, супер, классно», если только Вы не находитесь на таком же уровне. Таким образом, в психологии развития существует немало исследований относительно влияния уровня развития речи на школьную успеваемость или групповое взаимодействие, но в криминологиитаких исследований практически не существует.
Нравственное сознание. Учения о нравственности разрабатывались многими учеными, но в нашей статье обратим внимание на теорию Л. Коль-берга (1958), который, опираясь на
идеи Ж. Пиаже, создал модель развития нравственного мышления. Согласно этой теории у нравственного сознания, составляющего основу этики поведения, есть шесть стадий развития. Л.Кольберг определил, что в процессе развития главную роль играет понятие справедливости и что его формирование происходит на протяжении всей жизни человека. Шесть этапов развития, в свою очередь, подразделяются на три уровня:
1)доконвенциональный:
- ориентация на наказание и послушание;
- наивная гедонистическая ориентация;
2) конвенциональный:
- ориентация на соответствие ближнему окружению (малой группе);
- установка на поддержание установленного порядка социальной справедливости и фиксированных правил;
3) постконвенциональный:
- утилитаризм и представление о морали как о продукте общественного договора;
- универсальные этические принципы.
В целом большинство правонарушителей функционируют на стадиях 1 и 2 (Дж. Арбутнот, Д. Гордон, 1986; Р. Крейг, К. Трюитт, 1996; Дж. Гиббс и др., 1984). Это побудило некоторых исследователей разработать соответствующие коррекционные программы для правонарушителей. Одной из таких программ является «Терапия восстановления нравственности» (М^.Т.; Г. Литтл и К. Робинсон, 1989). Она включает в себя упражнения, направленные на решение нравственных дилемм (например, должен ли г-н X воровать лекарственные средства, содержащие наркотические вещества,
для своей больной жены). Во время групповых обсуждений ведущий программы предлагает правонарушителям выбирать более высокий уровень моральных рассуждений, например, что значит для общественного порядка воровство наркотиков человеком, у которого кто-то из членов семьи болен? Программа также включает в себя элементы обучения самоконтролю и сопротивлению негативному влиянию сверстников.
Д. Кребс и К. Дентон (2005) проанализировали теорию Л. Колберга и отметили некоторые ее недостатки:
1. Нравственное сознание не всегда выражается в нравственном поведении. Человек может Вам сказать, почему он должен что-то делать, но сам он может этого и не совершить. В дополнение к когнитивным навыкам, таким как видение перспективы и абстрактное мышление, на нравственное сознание может влиять такая характеристика темперамента, как импульсивность. Иногда люди действуют, опираясь на эмоции, а потом думают, правильно они поступили или нет.
2. Нравственное сознание можно использовать для оправдания плохого поведения. Даже если правонарушители будут говорить Вам, почему мир станет лучше, если мы все научимся любить друг друга, это не значит, что они будут использовать высоконравственное сознание в благих целях. Например, он говорит, что совершил антиобщественный поступок на благо семьи и друзей, а не из-за корысти. Это может показаться весомым моральным обоснованием, но на самом деле все не так.
3. Моральные правила различаются в зависимости от социального контекста. То, что правильно в одной соци-
альной среде, может быть неправильным в другой. Правонарушители, которые входят в преступную группу или отбывают наказание в тюрьме, адаптируют свое поведение в соответствии с моральными правилами той общности, в которой находятся. Чтобы выжить в тюрьме, требуется соблюдать определенные моральные правила, например , никогда не сотрудничать с охранниками, что отличается от правил улицы. Кроме того, некоторые заведения (бары, ночные клубы и др.) устанавливают моральные нормы более низкого уровня, в то время как другие (например, вузы) - более высокого уровня для одних и тех же людей.
Подводя итог, можно сказать, что интеллект - это фактор, требующий детального теоретического изучения. В целом данные исследований подтверждают, что правонарушители, как правило, имеют более низкие баллы по стандартизированным показателям интеллекта, чем законопослушные граждане. Кроме того, интеллект - это больше, чем академические знания. Он включает в себя комплекс когнитивных навыков, начиная от вербальных способностей, заканчивая решением межличностных проблем и нравственностью. Многие программы нацелены на развитие этих когнитивных навыков, причем некоторые из них эффективнее, чем другие. Несмотря на важность когнитивных навыков, существуют и другие, которые необходимы человеку, речь о них пойдет далее.
Развитие социальных связей. Теория привязанности берет свое начало в работах Дж. Боулби (1971, 1988). Большинство детей примерно с 10 и до 18 месяцев испытывают эмоциональную тревогу, когда их разлучают с родителями. Дж. Боулби рассматривал эту
реакцию («тревогу разлуки») как указание на то, что у ребенка установилась привязанность к родителю. Первоначально Дж. Боулби считал, что решающее значение имеет привязанность к матери, но позже (1988 г.) он изменил свою точку зрения, включив в нее любого постоянного опекуна. По мнению Дж. Боулби, важнейшая функция привязанности заключалась в том, что она обеспечивала младенцу безопасность, необходимую для исследования окружающей среды и развития независимости. Мать(опекун) была убежищем, куда можно было вернуться, когда мир становился опасным. В идеале здоровая привязанность ребенка к взрослому должна быть установлена в течение первых двух лет жизни, чтобы служить положительным образцом для других будущих социальных привязанностей.
Таким образом, работа Дж. Боулби была посвящена вопросу последствий разлуки матери с ребенком, пусть даже ненадолго. Одним из результатов разрыва связи является отстраненность (отсутствие интереса к взрослому). Дж. Боулби утверждал, что длительные и частые разлуки приведут к ситуации, в которой дети «полностью перестанут привязываться к кому-либо» и у них может развиться «поверхностность в общении».
Одним из способов изучения последствий разрыва связи между родителями и детьми является изучение влияния развода на детей. Исследования разрушенных в результате развода семей (не смерти родителей) показывают корреляцию с будущими правонарушениями. Л. Уэлс и Дж. Ранкин (1991) провели метаанализ 44 исследований распавшихся семей и обнаружили корреляцию 0,15 между правонарушением и распавшейся семьей.
Используя более широкое определение проблемного поведения, включающее в себя агрессию, правонарушения и различные проступки, П. Амато (2001) обнаружил корреляцию в 0,22 для 40 исследований,опубликованных в период с 1990 по 1999 год. Девиант-ное поведение было более выражено у мальчиков, чем у девочек, и дети демонстрировали трудности в успеваемости, самооценке, психологической адаптации и социальных отношениях.
Прежде чем перейти к дальнейшему рассмотрению указанной темы, необходимо принять во внимание два других фактора. Во-первых, уточним, есть ли различия в антиобщественном поведении детей, когда оно возникает в результате «тяжелых разводов» или «мирных расставаний». Имеющиеся данные по этому вопросу позволяют предположить, что трудности в большей степени являются результатом эмоциональных конфликтов в расстающихся семьях, чем разлуки с родителем (Х. Хаас и др., 2004; Х. Джуби и Д. Фаррингтон, 2001). Второй фактор -характер отношений с родителями после развода. Обзоры исследований показали, что дети, которые продолжали поддерживать хорошие отношения со своим отцом, меньше демонстрировали симптомы экстернализации. Если отец поддерживал теплые отношения с ребенком и надлежащим образом следил за ним, то ребенок ничем не отличался от детей из полной семьи. Таким образом, позитивные детско-родительские отношения в семье с одним родителем становятся защитным фактором от правонарушений, но они могут быть не такой надежной защитой, как в семье, где два родителя поддерживают здоровые отношения с ребенком. К сожалению, существует
очень мало исследований на эту тему, и сложно делать вывод о достоверной корреляции.
Имеются некоторые данные, подтверждающие, что частота разводов коррелирует с преступным поведением, особенно с серьезными правонарушениями. Опираясь на данные трех лонгитюдных исследований, Т. Торн-берри и его коллеги (1999) обнаружили, что 90 % подростков из семей с пятью и более разводами совершали преступные действия. Дети, у которых было два или более опекуна до 10 лет, почти в два раза чаще совершали насильственные преступления, чем дети, не переходившие из семьи в семью. Интересно, что Дж. Райан и М. Теста (2005) в своем исследовании детей, разлученных с родителями из-за жестокого обращения с ними, обнаружили, что частота разрывов с родителями является фактором риска для мальчиков, но не для девочек. У мальчиков, живших в четырех и более семьях, уровень правонарушений составил 21 % по сравнению с 12 % тех, кто не менял своего места жительства. Показатели для девочек составили 7 и 6 % соответственно. Существуют также исследования, подтверждающие, что успешные отношения со сверстниками связаны с положительной привязанностью к родителю. Таким образом, позитивные отношения между родителями и их детьми важны, но не менее значимы и методы воспитания. Рассмотрим этот фактор.
Семья и преступность. Мало кто станет оспаривать утверждение о том, что влияние родителей на ребенка огромно. Роль родителей состоит не только в аспекте привязанности, который обсуждался ранее, но и в том, чтобы учить и прививать просоциальные
нормы, ценности и убеждения, а также навыки, необходимые для достижения успеха в обществе. Неспособность моделировать просоциальное поведение, плохое воспитание имеют решающее значение в этом отношении.
Лонгитюдные исследования правонарушителей позволили выявить то, что плохие эмоциональные отношения в семье, слабый контроль и недолжное воспитание детей предрасполагают к антиобщественному поведению (Джонсон и др., 2004; Лоэбер и др., 2005).
Коррекционные программы для сопровождения семей, направленные на снижение уровня преступности, показали свою эффективность. Корреляция между участием в программе и рецидивами составила г = 0,21, в других исследованиях - г = 0,15. Эти оценки указывают на значительное снижение рецидивизма после участия в программах.
1. Программа Орегонского центра социального обучения. Коррекция была направлена на обучение родителей поощрять позитивное поведение и игнорировать негативное. Данная программа применялась и для коррекции поведения осужденных правонарушителей (средний возраст 14 лет), которых направляли в Орегонский центр социального обучения (OSLC) (п = 28). По результатам участия в программе наблюдалось снижение делинквент-ной активности.
2. Орегонским центром социального обучения была разработана еще одна программа «Комплексная коррекция в приемных семьях» для подростков, которых выгнали из дома родители из-за правонарушений. Она включала в себя семейную терапию, обучение социальным навыкам приемных и биологических родителей, индивидуаль-
ную терапию для детей и консультации со школьными учителями, офицерами службы пробации и условно-досрочного освобождения. У подростков, участвовавших в ней, снизилось количество привлечений к уголовной ответственности, в отличие от контрольной группы, члены которой были помещены в интернаты и не участвовали в программе.
3. Функциональная семейная терапия. Данная программа была направлена на улучшение семейных отношений, изменение модели семейного общения. При реализации программы использовались клиент-центрированная и психодинамически-ориентированная семейная терапия. Результаты показали снижение уровня рецидивизма и делинквентного поведения, формирование у родителей новых навыков воспитания. Эффективность программы изучалась на примере нескольких штатов, и исследователи пришли к выводу о том, что уровень рецидивизма составляет 11 % в группах правонарушителей, прошедших коррекцию, и 67 % - не участвовавших в программе.
4. Мультисистемная терапия. Первоначально эта программа была разработана для коррекции закоренелых преступников. В ее основе лежит компонент семейной терапии («сохранение семьи»), который учит родителей навыкам, необходимым для решения проблем подростков и уменьшения конфликтов в семье. К участию в программе привлекаются также сверстники, школа и другие социальные институты. Анализ результатов выявил ее влияние на снижение преступности у участников программы, а также улучшение внутрисемейных отношений. Эти положительные результаты были обнаружены у правонару-
шителей, совершивших тяжелые преступления (Непдде1ег, Melton&Smith, 1992; Во^и^а1, 1990). Последующее четырехлетнее наблюдение показало, что уровень рецидивов составляет 26,1 % для бывших участников программы и 71,4 % для тех, кто не участвовал в ней, а проходил просто индивидуальную терапию. Последующее 13-летнее наблюдение показало, что результаты терапии не ухудшились (Schaeffeг&Boгduin, 2005). Уровень рецидивов у участников программы, которым уже было в среднем 28 лет, составлял 50 %, а у участников индивидуальной терапии - 81 %.
Таким образом, когнитивно-поведенческие подходы, ориентированные на формирование соответствующих навыков, входящие в основу кор-рекционных программ, эффективны в отношении изменения делинквент-ного поведения, семейных взаимоотношений и отношений подростков со сверстниками (Hueyetal, 2000; Leve&Chambeгlain, 2005). Причины успеха программ не ограничиваются их содержанием. Их применение тесно связано с привлечением различных социальных институтов. Далее рассмотрим еще один фактор, влияющий на преступное поведение.
Плохие внутрисемейные отношения, недостаточный контроль над детьми являются предвестниками преступного поведения. Неблагополучная семейная среда увеличивает риск совершения правонарушений, потому что, во-первых, дети не социализированы должным образом, агрессивное и другое антиобщественное поведение (например, ложь, воровство) не контролируется, в то время как просоци-альные ценности и поведение (например, уважение к социальным инсти-
тутам, мотивация к школьным достижениям) не поощряются. Во-вторых, по мере того как ребенок становится старше и начинает проводить больше времени вне дома, возможности для общения с друзьями-правонарушителями увеличиваются. Если родители не знают или не интересуются тем, с кем общается ребенок, то становится более вероятным взаимодействие с делинквентыми сверстниками или преступными группами (Б. Лахей и др., 1999; Д. Осгуд, А. Андерсон, 2004; Р. Симонс и др., 1998; П. Толан, Д. Гор-ман-Смит и Д. Генри, 2003; М. Уарр, 2005). Наконец, агрессивное и другое антиобщественное поведение, формируемое в раннем возрасте в семье, будет влиять на круг социального общения, который сформируется позднее. Хорошо социализированные дети (и их родители) не допустят дружбы с асоциальными личностями.
Нарушение родительского контроля и последующее взаимодействие с друзьями-правонарушителями может быть важным фактором в развитии преступного поведения. В обзорах научной литературы антисоциальные сверстники оцениваются как один из самых сильных коррелятов преступного поведения (П. Жендро, Т. Литтл, К. Гоггин, 1996). Корреляция составила г = 0,12 для детей в возрасте от 6 до
11 лет и 0,43 для детей в возрасте от
12 до 14 лет. Были представлены две гипотезы:
1) общение с другими правонарушителями на самом деле не увеличивает вероятность преступного поведения; подростки будут участвовать в преступной деятельности независимо от того, с кем они взаимодействуют;
2) друзья-правонарушители демонстрируют антиобщественное поведе-
ние, препятствуют просоциальному поведению, тем самым увеличивая риск преступного поведения. Получается, что антисоциальные сверстники действуют как своеобразный фактор, провоцирующий совершение преступления.
Последние несколько лет криминологи проводят исследования, касающиеся формирования и существования преступных групп. Один из вопросов, на который ведется поиск ответов: увеличивает ли членство в банде вероятность преступной деятельности? Проведенные исследования показывают, что члены группировок значительно чаще, чем те, кто не являются ими, участвовали в нападениях, стрельбе из автомобилей и торговле наркотиками.
Два лонгитюдных исследования показали, что если подростки состояли в банде, то их преступная активность значительно возрастала(Д. Гордон и др., 2004; Т. Торнберри и др., 2003). В первом исследовании приняли участие 858 мальчиков, за которыми наблюдали в течение 10 лет. В этот период они то присоединялись к группировкам, то покидали их (Д. Гордон и др., 2004). Во втором исследовались 1000 мальчиков и девочек (Т. Торнберри и др., 2003). Хотя члены преступных группировок до вступления в банду уже совершали правонарушения, их преступная активность в группе возрастала больше, чем ожидалось.
Исследование Ф. Эсбенсен и др. (2001) показало, что социальное происхождение членов преступных группировок отличается от тех, кто не входит в банды. В его исследовании приняли участие 940 человек, из которых основные члены преступных группировок хуже контролировались родителя-
ми, чем те, которые то входили, то покидали их. Такие факторы, как жизнь в неблагополучном районе, воспитание в неблагополучной семье повышают риск членства в банде.
При борьбе с преступными группировками были предприняты жесткие методы с привлечением полицейских патрулей. Однако такой подход не привел к успеху (Klein, 1995; Wyrick&Howell, 2004). Другой подход состоял в том, чтобы в первую очередь попытаться предотвратить вступление молодежи в банды. С этой целью был разработан проект «Преступные группы, сопротивление, образование и подготовка» (G.R.E.A.T). Он представлял собой школьную программу профилактики, осуществляемую сотрудниками правоохранительных органов, которые рассказывали семиклассникам о негативных аспектах членства в бандах и употребления наркотиков, а также о методах разрешения конфликтов. Программа ориентирована на то, чтобы научить молодых людей противостоять давлению асоциальных сверстников присоединиться к банде.
Программа показала свою эффективность, что подтверждается самоотчетами школьников. Участники программы сообщали о более низком уровне употребления наркотиков, меньшем количестве друзей-правонарушителей и более негативном отношении к бандам. Исследователи пришли к выводу о том, что G.R.E.A.T. дает некоторые результаты, но следует учитывать, что выводы были основаны на самоотчетах испытуемых. Другое исследование более чем 3000 детей, которое провели Ф. Эсбенсен и его коллеги через два года после завершения программы, показало, что у участников
G.R.EAT., по сравнению с контрольной группой, было сформировано более благоприятное отношение к полиции, негативное отношение к бандам и появились просоциальные друзья.
Таким образом, одним из последствий воспитания в семье с плохими эмоциональными связями, контролем и дисциплиной является то, что ребенок может свободно общаться с другими детьми-правонарушителями. Социальная поддержка преступности теоретически и эмпирически является одним из наиболее важных коррелятов преступного поведения. С превентивной точки зрения эффективное вмешательство не только принесет прямую пользу семьям, но и повлияет на ассоциативные модели, которые развиваются у ребенка.
Выводы
На развитие преступности влияет множество факторов. Однако существует ряд программ, которые могут помочь в предотвращении правонарушений и сокращении рецидива. Рассмотренные в статье программы показали свою эффективность в отношении предделинквентов и правонарушителей.
Тем не менее остается ряд важных проблем. Во-первых, необходимо ранжировать предикторы преступности, связанные с развитием. Наследственность, нейропсихологические нарушения, темперамент и нравственное мышление так же важны, как и опыт семейной социализации. Некоторые семейные переменные важнее, чем интеллект, но поскольку они имеют широкое значение, мы не можем сказать с точностью, является ли, например, отсутствие эмпатии более важным фактором риска, чем эгоцентризм.
Во-вторых, нужно лучше понять, как биологические факторы взаимодействуют с окружающей средой. С возрастом асоциальное поведение становится более сложным и разнообразным. Успех в воздействии на правонарушителей любого возраста зависит от когнитивных способностей и предрасположенности темперамен-
та. Однако это знание несколько размыто и неточно.
Библиографический список
1. Andrews D. A., Bonta J. The psychology of criminal conduct. 4th ed. Matthew Bender & Company, Inc., a member of the Lexis Group. 2006. 584 p.
