CC BY
247
УДК 343.971:159.943
DOI 10.33463/2072-8336.2019.1 (46).006-017
ПОНЯТИЕ ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ: ПОИСК РАЗЛИЧНЫХ НАПРАВЛЕНИЙ И НЕСКОЛЬКО ОСНОВНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЙ В ОБЛАСТИ ПСИХОЛОГИИ ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Г. В. Щербаков, И. В. Лаврентьева
Для цитирования
Щербаков, Г В. Понятие преступного поведения: поиск различных направлений и несколько основных результатов исследований в области психологии преступного поведения / Г В. Щербаков, И. В. Лаврентьева // Прикладная юридическая психология. - 2019. - № 1(46). - С. 6-17. - DOI : 10.33463/20728336.2019.1 (46).006-017.
I Статья лицензируется в соответствии с лицензией Creative
ч^ VS7 Ч-*у | Commons Attribution-NonCommercial-ShareAlike 4.0
Аннотация. В настоящей статье рассматриваются различные подходы к понятию преступного поведения: с точки зрения юриспруденции, морали, социологии и психологии. Проведен также анализ исследований, в которых изучались переменные, влияющие на преступное поведение. К ним зарубежные ученые относят факторы риска, потребности личности и сильные стороны личности. Исследованы прогнозирующие параметры рецидивной или будущей преступной деятельности. В статье рассматривается вопрос, касающийся эффективности коррекционного воздействия. Приводятся различные точки зрения в отношении коррекционного воздействия и его влияния на рецидив, доказательства эффективности применения отдельных коррекционных программ.
© Щербаков Г. В., Лаврентьева И. В., 2019
Ключевые слова: психология преступного поведения, преступное поведение, преступник, правонарушитель, исследования причин преступного поведения, факторы, влияющие на преступное поведение, фактор риска, прогнозирование преступного поведения.
Вопрос определения преступного поведения очень тесно связан с такими науками, как криминология, психология, уголовное право.
Конкретные понятия преступного поведения могут меняться в зависимости от того, кто применяет этот термин и в каком контексте. В зарубежной науке существует четыре вида определений:
1) юридическое - преступное поведение относится к действиям, которые запрещены государством и преследуются законом;
2)моральное - преступное поведение относится к действиям, нарушающим нормы религии, морали и караемым высшими духовными силами;
3) социальное - преступное поведение относится к действиям, которые нарушают нормы, обычаи, традиции и караются обществом;
4) психологическое - преступное поведение относится к действиям, которые могут приносить внутреннее удовлетворение преступнику, но становятся причиной боли или потери для других. Иными словами, преступное поведение - это антисоциальное поведение.
Преступные деяния, независимо от того, какое из четырех упомянутых определений используется, являются частью более широкого определения поведения, которое в социальной психологии называется «проблемное поведение» или «девиантное поведение». Таким образом, суть девиантных действий заключается в том, что они вызывают вмешательство со стороны представителей власти, правоохранительных и правоприменительных органов, врачей, психиатров, а также родителей, учителей, представителей религиозных конфессий и соседей.
Психологическое определение преступности как антисоциального поведения лучше всего сочетается с определением девиантного поведения. Если бы не такое сочетание, некоторые из профессий, такие как стоматологи, хирурги и учителя, безусловно, были бы признаны преступными. Благодаря ученым Штапп и Kгasneг (1976) часто применяемое определение преступного поведения выглядитследующим образом: преступное поведение относится к антиобщественным деяниям, которые ставят совершившего их субъекта под угрозу быть в центре
внимания специалистов уголовного и ювенального правосудия.
Ни одно определение преступного поведения не является полностью удовлетворяющим все научные направления. Например, в 1960-х годах отмечалось, что все люди «криминальны», потому что все время от времени нарушают какие-то правила. Согласно этой позиции преступность - это не переменная, а постоянная, то есть все являются «преступниками». Такая позиция, конечно, не была научно признана, так как не все люди нарушают одни и те же правила (или законы) с одинаковой частотой или при одинаковых обстоятельствах.
В то же время правовые, моральные и социологические определения подразумевают, что в отсутствие каких-либо норм не было бы никакого преступления. Это в какой-то степени верно. Однако ущерб, причиненный жертвам, не будет устранен в результате отмены уголовных кодексов и социальных норм. Две позитивные функции психологического определения заключаются в том, чтобы не допустить чрезмерной переоценки некоторых из определений девиантно-сти и не позволить нам не учитывать личностные характеристики правонарушителей и ущерб, причиненный жертвам.
Ученые М. Gottfгedson и Т. Н^сЫ (1990) разработали концепцию преступного поведения и высказали мысль о том, что «противоправные деяния, связанные с насилием и мошенничеством, преследуют корыстный интерес», а психологические свойства личности напрямую связаны с криминогенной склонностью личности и эта связь непосредственно вытекает из характера преступных деяний. Напри-
мер, преступные деяния обеспечивают немедленное и легкое удовлетворение потребностей, таким образом, слабый самоконтроль является очевидным личным источником преступной деятельности.
Сущность поведения в различных областях знаний меняется со временем и различается в культурах. Некоторые действия могут быть исключены из незаконных (например, носить шорты в общественных местах), а другие могут быть добавлены (например, вождение автомобиля без ремня безопасности). Точно так же список аморальных и антисоциальных действий может меняться. Например, физическое наказание детей и курение сигарет входят в антисоциальный перечень, в то время как гомосексуальные действия и развод более или менее приемлемы, законы, регулирующие распространение, продажу и употребление наркотиков, таких как алкоголь, табак, марихуана, героин, кокаин и амфетамины, являются частой темой моральных и правовых дебатов в современном западном обществе.
Основная задача философов, историков, социологов, психологов и криминологов - более полно понять проблемы, связанные с определением преступности. Кроме того, многих криминологов различных специальностей интересуют вопросы возникновения, сопровождения, применения и изменения законодательства, системы правосудия и судебной психиатрии.
Таким образом, существует серьезная проблема. Как мы можем утверждать, что учитываем индивидуальные различия при рассмотрении такой категории, как поведение, которое на уровне определений подвержено межкультурной, субкультурной и вре-
менной изменчивости? Как можно объяснить индивидуальные различия в преступности, когда ни одно деяние не является преступным по своей сути?
По мнению зарубежных ученых, существуют переменные, влияющие на преступное поведение. К ним относятся факторы риска, потребности личности и сильные стороны личности.
Факторы риска. Они относятся к таким характеристикам индивида и обстоятельствам, которые связаны с повышением вероятности совершения преступления. Так, позитивное отношение к преступности связано с повышенным риском совершения преступного деяния, по сравнению с нейтральным отношением. Существует множество исследований, посвященных изучению факторов риска. В исправительных учреждениях, тюрьмах, а также в судебных психиатрических учреждениях вопросы о риске совершения повторного преступления имеют важное значение для принятия решений о досрочном освобождении, уровне надзора в системе пробации и виде исправительного учреждения при классификации заключенных. Как правило, осужденные с низким риском рецидива могут быть освобождены досрочно и направлены в исправительное учреждение с более мягким видом режима, в то время как осужденные с высоким риском рецидива направляются в исправительное учреждение строгого режима.
Потребности личности. В исправительных учреждениях проводилось множество исследований относительно изучения потребностей осужденных. Andrews, Bonta and Hoge (1990) предположили, что было бы интересно изучить различия между криминогенными и некриминогенными потребно-
стями. Криминогенные потребности -это динамические факторы риска, которые могут меняться. Они пришли к выводу о том, что если происходят изменения в криминогенных потребностях, то это ведет к увеличению шансов совершить преступное деяние. Изменения в некриминогенных потребностях к подобным результатам не приводят. Другими словами, понятие «динамический фактор риска» (или «криминогенная потребность») предполагает возможные промежуточные изменения, когда, например, с осужденными работают психологи и ставят цель -предотвращение рецидива, а понятие «некриминогенные потребности» не означает, что их удовлетворение повлияет на преступное будущее. Конечно, есть много причин, по которым преступность не поддается контролю, особенно когда мы пытаемся уменьшить проблемные обстоятельства. Так, предоставление жилья бездомным или уменьшение их эмоциональных страданий уже могут дать результаты, даже если учесть при проведении анализа причин преступности, что это незначительный фактор.
Сильные стороны личности. Этот фактор иногда называют защитным, или сильным фактором. Как правило, сильные стороны личности относятся к характеристикам людей и обстоятельствам их жизни, которые уменьшают шансы совершить противоправный проступок. Данные стороны личности также определяются как «устойчивые» факторы, являющиеся своеобразной защитой от воздействия факторов риска.
Таким образом, фактор риска говорит о том, какие государственные службы должны быть задействованы при совершении преступления, оценка потребностей предполагает соответ-
ствующие коррекционные цели, а оценка сильных сторон личности позволяет предотвратить рецидив.
В проведенном зарубежными учеными лонгитюдном исследовании была сформулирована гипотеза о том, что существуют прогнозирующие параметры, которые рассматриваются в отношении рецидивной или будущей преступной деятельности.
С целью иллюстрации некоторых результатов проведенных лонгитюд-ных исследований рассмотрим следующий пример. Sally Rogers (1981) разработала простую шкалу риска, состоящую из шести элементов, которая отражает некоторые хорошо известные факторы риска преступного поведения. Среди этих прогнозирующих параметров (или факторов риска) были: мужской пол, молодой возраст (до 24 лет), наличие судимости, наличие друзей правонарушителей, бесцельное использование свободного времени и наличие семьи, которая живет за счет социальных выплат. S. Rogers проводила исследование в штате Онтарио на репрезентативной выборке из 1104 условно осужденных, за которыми велось наблюдение службой про-бации в течение двух лет и отслеживались их повторные судимости после завершения испытательного срока. На основе проведенного интервью во время испытательного срока каждому респонденту был присвоен 1 балл по каждому их факторов риска. Таким образом, шкала риска могла принимать значения от 0 (нет факторов риска) до 6 (все факторы присутствуют). Исследователем было доказано, что количество рецидивов увеличивалось (те, которые были зарегистрированы официально), если испытуемый имел высокий показатель по шкале (табл. 1).
Таблица 1
Взаимосвязь рецидива с показателями шкалы риска (по Sally Rogers, 1981)
Балл по шкале Уровень рецидива, % Количество испытуемых
6 94,2 17
5 76,9 108
4 62,7 109
3 42,9 220
2 24,2 397
1 9,4 181
0 5,6 36
Всего 35,8 1104
Рассмотрим результаты другого исследования, опубликованного Stouthameг-Loebeг et а1. в 2002 г., которое длилось около 6 лет. В нем принимали участие юноши, которые считались злостными правонарушителями и участвовали в краже, продаже наркотиков, ограблении, физическом нападении и (или)изнасиловании. Потенциальные факторы риска были выделены на основании опросов детей, опекунов и учителей, проводившихся в течение первого года исследования.
К числу изученных прогностических факторов относятся свойства личности (способность чувствовать вину); особенности поведения (жестокость к людям); мировоззрение, способствующее антисоциальному поведению; семейные отношения (отношения с родителями); родительский контроль и социально-демографические факторы (возраст и социальный класс). Данные факторы были разделены на два вида: способствующие совершению преступления - фактор риска и уменьшающие шансы его совершения -фактор силы.
Вот некоторые из выводов, которые были получены в результате проведенного исследования. Способность чувствовать вину была как фактором
риска, так и фактором силы, уменьшающим шансы на преступление и одновременно увеличивающим их, если она была слабой. Отношения с родителями были фактором силы, но не фактором риска. Плохие навыки чтения были фактором риска, но не фактором силы. Корреляционный анализ показал, что факторы риска положительно связаны с преступностью, а факторы силы -отрицательно. По мнению исследователей, факторы риска и силы могут вносить определенный вклад в предупреждение преступности. Процент испытуемых, становящихся постоянными потенциальными правонарушителями, очень незначителен среди юношей с высокими показателями фактора силы, но возрастает среди испытуемых с относительно высокими показателями фактора риска и низкими показателями фактора силы.
Проведенные исследования позволили выделить динамические прогностические параметры (динамические факторы риска) - это параметры, изменения которых связаны с последующим преступным поведением. Некоторые динамические факторы риска относительно стабильны, потому что изменения происходят в течение нескольких недель, месяцев или даже лет.
Примерами таких динамических факторов риска являются улучшение межличностных отношений дома, в школе или на работе, а также уменьшение или увеличение контактов с другими преступниками. Некоторые динамические факторы риска гораздо менее стабильны и могут изменяться почти мгновенно. Эти быстро меняющиеся динамические факторы риска часто называются острыми динамическими факторами риска и, как правило, отражают непосредственную ситуацию или конкретные обстоятельства (например, общение с наркоманом) и (или) негативные эмоциональные состояния, такие как гнев, обида или желание отомстить (Hanson & Harris, 2000 и др.).
В качестве иллюстрации динамических прогностических параметров ученые Andrews и Wormith (1984) обнаружили, что поддержание связи условно осужденных с преступниками является прогностическим параметром рецидива. Условно осужденные, которые поддерживали общение с правонарушителями в умеренной степени и впоследствии сократили ее в течение шести месяцев, имели показатель рецидива всего 10 %. Те, кто поддерживал умеренный уровень общения с правонарушителями (то есть никаких изменений в течение шести месяцев), имели коэффициент рецидива 38 %. У тех, у кого взаимодействие с правонарушителями возросло во время условно-досрочного освобождения, показатель рецидива составил 57 %. Таким образом, в то время как все испытуемые в начале исследования имели одинаковый показатель рецидива, в течение шести месяцев уровни риска снизились для одних, остались прежними для других и увеличились для третьих. Важным
моментом является то, что произошедшие изменения были связаны с преступными последствиями.
Таким образом, обнаружение динамических прогностических показателей подтверждает, что уровни риска могут изменяться и что эти факторы могут служить целям исправления. Цель деятельности многих учреждений, занимающихся вопросами про-бации, заключается в предоставлении услуг по исправлению и надзору за условно осужденными, а динамические прогностические показатели могут служить ориентиром для сотрудников службы пробации по обеспечению необходимых изменений в личности осужденных.
Проведение ежемесячных, еженедельных или даже ежедневных исследований может привести к обнаружению острых динамических факторов риска, которые будут предсказывать криминальные события в течение очень короткого периода. Если условно-досрочно освобожденный начинает проявлять острые негативные эмоции, например, рассказывать, как обстоят дела дома или на работе с большой обидой и злостью, может возникнуть риск рецидива, и тогда его срок нужно немного увеличить.
Психология преступного поведения стремится к знанию, которое может не просто прогнозировать преступные события, а влиять на вероятность совершения преступных деяний путем проведения специальных программ психологического сопровождения (интервенции).
Иллюстрацией вопроса, касающегося интервенции, является эксперимент Michael Chandler (1973), который оценил эффективность применения программы психологического сопро-
вождения, предназначенной для обучения навыкам ролевого поведения несовершеннолетних правонарушителей. По его мнению, неспособность некоторых правонарушителей учитывать точку зрения другого человека (ученый назвал это эгоцентричностью) свидетельствует о дефиците социализации и о том, что это может привести к социальным конфликтам.
В исследовании приняли участие сорок пять мальчиков правонарушителей в возрасте 11-13 лет. Было создано три группы. Эксперимент заключался в использовании специальной программы. К проведению эксперимента привлекались аспиранты, которые обучали первую группу (экспериментальную) испытуемых писать короткие сценки, связанные с реальными социальными ситуациями. Идея состояла в том, чтобы побудить правонарушителей задуматься о различных перспективах всех действующих лиц в сценках. Их сценки записывались на видео и просматривались, а после проводилось обсуждение.
Вторая группа также писала и снимала сюжеты, но они были похожи на документальные фильмы об их районе, в котором они живут. Эта группа была создана для контроля любых возможных изменений от проведенной терапии. Третья группа (контрольная) не получала никакого задания.
Все правонарушители были проверены на умение принятия чужой роли перед участием в эксперименте. Существенных отличий во всех трех группах не наблюдалось.
После повторного тестирования, проведенного 10 недель спустя, средний балл составил 5,5 для экспериментальной группы, 8,6 - для второй группы и 8,0 - для контрольной группы
(чем ниже балл, тем меньше эгоцен-тричность).
Ученые задались вопросом, могут ли они объяснить полученные низкие баллы по шкале эгоцентризма для экспериментальной группы влиянием какого-то опыта или биологических факторов? Вероятно, нет, потому что тогда они ожидали бы, что подобные влияния будут действовать и на другие две группы. В этом исследовании просто повышенное внимание к экспериментальной группе независимо от содержания вмешательства уже являлось фактором. Поскольку эти три группы различались только в плане перспективного обучения навыкам, можно сделать вывод о том, что это обучение непосредственно повлияло на результаты эгоцентризма.
Были также изучены записи и отметки полицейских и судебных органов, которые показали, что среднее число правонарушений для второй группы составило 2,1, для третьей группы - 1,8. Однако экспериментальная группа существенно отличалась: у них было в среднем 1,0 правонарушения. По сравнению со средним числом правонарушений до участия в программе (1,9) это было значительное снижение. Для других групп аналогичных сокращений не выявлено.
Таким образом, М. Chandler продемонстрировал, что обучение определенным навыкам имеет функциональную обоснованность в отношении преступного поведения. Преднамеренное и систематическое вмешательство (то есть обеспечение психологического сопровождения) позволило снизить эгоцентризм, а также улучшить поведение правонарушителей. Таким образом, М. Chandler доказал эффективность коррекционной работы.
Метааналитическое исследование прогностических параметров преступного поведения провели ученые из Университета Нью-Брансуик и Карлтонско-го университета (Gendreau, Andrews, Goggin & Chanteloupe, 1992). Этот проект включал в себя обзор всех исследований, проведенных в отношении факторов, влияющих на преступное поведение, и опубликованных с 1970 г.
Конкретные факторы риска (факторы, побуждающие к совершению преступления) были отнесены к семи категориям: 1)низкое классовое происхождение, согласно оценке образования, профессии родителей и характеристик и места проживания; 2) уровень личностного стресса, в том числе тревожности, депрессии и низкой самооценки, а также уровень социального отчуждения; 3) образование, профессиональные достижения; 4) психологический статус родителей и выполнение ими их родительских функций, а также сплоченность семьи и методы воспитания; 5) асоциальный характер, особенности личности и поведения; 6) антисоциальные отношения и друзья; 7) другие переменные, которые не вошли в первые шесть категорий.
Средние коэффициенты корреляции для каждой из первых шести категорий факторов риска были следующими (с количеством коэффициентов в скобках).
1. Низкое классовое происхождение - 0,06 (97).
2. Личностный стресс, психопатология - 0,08 (226).
3. Образование, профессиональные достижения - 0,12 (129).
4. Родительские, семейные факторы - 0,18 (334).
5. Темперамент, проступки, личность - 0,21 (621).
6. Антисоциальные отношения, антисоциальные друзья - 0,22 (168).
Ранговое распределение шести категорий факторов риска оказалось устойчивым и надежным по различным типам индивидов (различающихся по полу, возрасту и расе) и по методологическим переменным (таким как самоотчет, официальные показатели преступности, лонгитюдные и другие исследования).
Таким образом, результаты исследования показывают, что низкое классовое происхождение и личностный стресс являются незначительными факторами риска для преступности по сравнению с показателями антисоциальной склонности, полученными из оценок семьи, изучения личности и межличностных отношений.
Linda Simourd из Карлтонского университета также провела подобное исследование. Она предположила, что родительские навыки воспитания, ухода, контроля и надзора являются более важными, чем семейная структура (статус одного родителя) и прошлое родителей. Ниже следует отметить, что среднее значение для последних переменных не превышало величину личного стресса, в то время как отношения родитель - ребенок имели высокую корреляционную зависимость от юношеских правонарушений. L. Simourd также подтвердила значение таких факторов, как личность, ее прошлое. В структуру личности вошли такие свойства, как психопатия, слабый самоконтроль, гнев и обида, которые имели высокие коэффициенты корреляции. Для мальчиков и девочек эта картина практически идентична (табл. 2). Корреляция не означает, что мальчики и девочки в равной степени вовлечены в преступную деятельность или что они аналогично
Таблица 2
Средние коэффициенты корреляции для восьми факторов риска (Linda Simourd, 1994)
№ п/п Фактор Девушки Юноши Среднее значение (коэффициент)
1 Низкое классовое происхождение 0,07 0,06 0,05 (38)
2 Личностный стресс, психопатология 0,10 0,09 0,07 (34)
3 Семейная структура, проблемы родителей 0,07 0,09 0,07 (28)
4 Второстепенные свойства личности 0,18 0,22 0,12 (18)
5 Плохие детско-родительские отношения 0,20 0,22 0,20 (82)
6 Образование, профессиональные достижения 0,24 0,23 0,28 (68)
7 Темперамент, слабый самоконтроль, совершение противоправных деяний в прошлом 0,35 0,36 0,38 (90)
8 Антисоциальные отношения, антисоциальные друзья 0,39 0,40 0,48 (106)
оценивают показатели факторов риска. Наоборот, если девушки менее демонстрируют преступное поведение, чем юноши, то мы ожидаем, что девушки покажут более низкий уровень риска, по крайней мере, по некоторым факторам, чем юноши.
Далее представлен результат еще одного метаанализа восьми отдельных исследований. Обратите внимание, что указаны также динамические аспекты каждого фактора риска, что позволяет определить соответствующие промежуточные цели исправления личности, что позволит снизить риск совершения преступления в будущем.
Основные факторы риска, способствующие совершению преступления (авторами они были названы «Центральная восьмерка»)
1. История антисоциального поведения. Раннее вовлечение в разнообразные виды противоправной дея-
тельности в различных условиях: дома и на улице. Основные показатели включают в себя арест в раннем возрасте, большое количество предшествующих правонарушений и нарушения правил при условном освобождении. Не нужно придавать большое значение оценке настоящего правонарушения или последствий данного правонарушения. Все это является отягчающими обстоятельствами при вынесении приговора, но это не является фактором риска. При оценке риска основное внимание уделяется ранним правонарушениям, их количеству и разнообразию.
Профилактика и цели коррекции: анамнез не может быть изменен, но соответствующие промежуточные цели, направленные на изменение включают в себя выработку новых паттернов некриминального поведения в ситуациях высокого риска рецидива и построение формул самовнушения.
2. Антисоциальная модель (структура) личности. К ней относятся: импульсивность, рискованный поискудо-вольствия, генерализованная тревожность (по отношению к людям и окружающей действительности); агрессия, отсутствие эмпатии, слабый контроль эмоций, отсутствие ограничений (отсутствие традиций и несоблюдение моральных норм, низкий уровень избегания ситуаций причинения вреда, избегание волнений и опасности, низкий уровень контроля и рефлексии, неумение планировать), частое переживание негативных эмоций (агрессия или вызов дискомфорта у других), отчуждение (если чувствует плохое обращение), стрессовая реакция (гнев и раздражительность).
Ученые заметили, что следующие характеристики имеют низкую корреляцию с преступностью: позитивная эмоциональность (показатели позитивной эмоциональности включают в себя счастье, позитивную самооценку и общительность); экстраверсия (коммуникабельность); открытость к накоплению опыта и нейротизм (за исключением объектов, которые предполагают чувствительное отношение к ним); избегание причинения вреда, упорство и эготрансцендентность (духовность).
Профилактика и цели коррекции: динамические аспекты личности - это слабые навыки самоконтроля, слабые навыки управления гневом и плохие навыки решения проблем, поэтому коррекция направлена на формирование этих навыков.
3. Антисоциальное мышление. Этот набор переменных включает в себя отношения, ценности, убеждения, рационализацию и личную идентичность, благоприятную для преступности.
Профилактика и цели коррекции: антисоциальные когниции подвержены изменениям посредством формирования новых мыслей и чувств.
4. Антисоциальные товарищи. Этот фактор риска включает в себя как связь с другими криминальными личностями, так и относительную изоляцию от лиц, не связанных с преступной деятельностью. Его иногда называют «социальная поддержка преступности».
Профилактика и цели коррекции: этот фактор динамичен и соответствующие цели направлены на уменьшение общения с криминальными личностями и усиление общения с лицами, не связанными с преступной деятельностью.
5. Семья, семейное положение. Ключевым выражением семейного приложения подростков и молодежи является качество межличностных отношений внутри семей (детско-родительские или супружеские отношения) и поведенческие намерения, а также правила в отношении антиобщественного поведения, включая контроль, наблюдение и дисциплинарную практику. В оценках молодежи двумя ключевыми факторами родительского воспитания являются родительская опека (забота) и контроль со стороны родителей. Со стороны самих молодых людей - это забота о родителе и внимательное отношение к его мнению. Если говорить о браке (гражданском браке), нужно обратить внимание на хорошие отношения (взаимная забота, уважение и интерес) в сочетании с отсутствием криминальных стремлений («Знаете ли Вы, где находится ваш супруг?»). Фактором риска являются плохие отношения в сочетании с нейтральными стремлениями в отношении преступности или предкрими-нальными стремлениями.
Профилактика и цели коррекции: уменьшение конфликтов, построение позитивных отношений, улучшение контроля и надзора.
6. Школа, работа. Большое внимание уделяется качеству межличностных отношений в условиях школы и (или) работы. Как правило, факторами риска являются низкий уровень исполнительности, активности, вовлеченности в процесс, а также оплаты труда и выполнения обязанностей.
Профилактика и цели коррекции: повышение исполнительности, вовлеченности в профессиональную деятельность, а также оплаты труда и уровня выполнения должностных обязанностей.
7. Досуг, отдых. Низкий уровень вовлеченности и удовлетворенности в антикриминальный досуг.
Профилактика и цели коррекции: расширение сфер участия в общественной деятельности, поощрение и удовлетворение необходимых потребностей.
8. Аддикция. Фактором риска является употребление алкоголя и (или) наркотиков. На более высокий риск указывают имеющиеся проблемы с наркотическими веществами в настоящем, а не прошлый опыт.
Профилактика и цели коррекции: сокращение злоупотребления психоактивных веществ, сокращение личной и межличностной поддержки ад-диктивного поведения, альтернатива зависимости.
Были также выделены незначительные факторы риска (и менее перспективные цели коррекции): расстройство личности и эмоциональной сферы, тяжелые психические заболевания, проблемы со здоровьем, страх попасть в тюрьму, социальный уровень,
серьезность нынешнего правонарушения, другие факторы, не связанные или слабо связанные с правонарушением.
Еще один актуальный вопрос - это вопрос, касающийся эффективности коррекционного воздействия. В криминологии многие заняли позицию, согласно которой «ничего не работает». Криминологи априори знают, что психокоррекция неэффективна. Согласно классической криминологии от службы социальной помощи нужно отказаться, поскольку она несовместима с их взглядами о том, что корни преступности находятся глубоко в неравенстве общества, индивидуальные различия и личные переменные тривиальны или просто являются отражением социального класса, исправительное воздействие (реабилитация) не может быть эффективным, потому что психология преступного поведения ошибочна.
Отвергнув службу социальной помощи, многие ученые в классической криминологии и уголовном правосудии активно одобряли уголовное наказание в рамках контроля за преступным поведением отдельных лиц. Кратко остановимся на результатах аналитических исследований, проведенных в отношении эффективности коррекци-онных программ. Во-первых, отметим, что не было найдено какого-либо обзора экспериментальных исследований, который доказывает систематические положительные результаты уголовного наказания в отношении лиц, повторно совершивших преступления (то есть нет доказательств того, что наказание уменьшает рецидив). Однако некоторые виды наказания (условное осуждение, содержание под стражей) повлияли на снижение рецидивной преступности от 40 до 80 % случаев. Обзоры результатов применения психокор-
рекционных программ, используемых службами социальной помощи в исправительных учреждениях, стали появляться в литературе в 1950-х годах. Были проанализированы результаты более 500 исследований эффективности исправительных воздействий, которые показали снижение преступного поведения после проведения психокоррекции.
Таким образом, результаты исследований свидетельствуют о том, что,
по крайней мере, некоторые программы, работают с правонарушителями при определенных обстоятельствах. В последующих статьях мы более подробно остановимся на эффективности исправительного воздействия.
Библиографический список
1. Andrews D. A., Bonta J. The psychology of criminal conduct. 4th ed. Matthew Bender & Company, Inc., a member of the Lexis Group. 2006. 584 p.
