CC BY
28УДК 930.23
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ РОССИИ С НОГАЙСКОЙ ОРДОЙ В ГОДЫ РЕГЕНТСТВА ЕЛЕНЫ ГЛИНСКОЙ И БОЯРСКОГО ПРАВЛЕНИЯ (1534-1541 гг.)
© 2015 г. М.В. Моисеев
Статья посвящена рассмотрению истории русско-ногайских отношений периода политического кризиса в Русском государстве. Показано как бий Саид-Ахмад попытался добиться от окружения малолетнего великого князя Ивана IV признания своего равенства с крымскими ханами. Однако русская дипломатия этого времени успешно преодолела ряд негативных тенденций в русско-ногайских отношениях. В это время проявилась и зависимость геополитической ориентации ногайских мирз от территорий кочевания. Так, мирзы западного крыла Ногайской Орды изъявили желание на приоритетные отношения с Россией. В обмен на это они были готовы противодействовать антирусским действиям Крымского ханства и своего бия. Однако говорить об ориентации на Русское государство преждевременно. Вместе с тем, интерес мирз западного крыла к развитию дружественных отношений с Россией позволил великокняжеским дипломатам более решительно противостоять притязаниям бия Саид-Ахмада. Главным выводом работы стало то, что дипломатия правительства Елены Глинской и периода боярского правления смогла достичь сохранения итогов русско-ногайских отношений конца XV - 1-ой трети XVI веков. Одновременно сложились условия активизации своей политики в Поволжье, основанные на заинтересованности мирз правого крыла Ногайской Орды в союзных отношениях с Москвой.
Ключевые слова: русско-ногайские отношения, восточная политика России, «поминки», шерть, князь Семен Бельский, шертные грамоты, Касимов, касимовские татары, мещерские казаки, полон.
Смерть Василия III и вступление на престол малолетнего Ивана привели к политическому кризису, обусловленному малолетством великого князя, однако это не привело к парализации органов власти (Кром, 1998, с. 13-15). На внешнеполитическом фронте главной задачей стало урегулирование конфликтов, возникших ранее, и укрепление достигнутых успехов. Особенно отчетливо это видно на материалах русско-ногайских отношений.
25 января 1534 г. в Ногайскую орду был отпущен гонец Саид-Ахмад-бия Батрак (приехал в Россию 4 декабря 1533 г. (ПКСРНО, с. 86)), вместе с ним в Ногайскую Орду отправили гонца Алиша Бахметева (Там же). В грамотах содержалось уведомление о восшествии на престол Ивана Васильевича и предложение ногайским бию и мирзам сохранить союзные отношения как это было при Василии III (ПКСРНО, с. 86-87, 88, 89-90). Одновременно дипломаты Ивана акцентировали внимание на возрождении мирных отношений, нарушенных ранее. Так, в грамоте Саид-Ахмаду-бию излагались претензии русской стороны к ногаям: нападение на Касимов (ПКСРНО, с. 87). Упоминались и «речи ... недобрые меж отца нашего великого князя Василья и тобя (Саид-Ахмад бия - М.М.)». В связи с этим предлагалось «.тем бы делом всем прежним и нынешним дерть (то есть забвение - М.М.)» «учинить на обе стороны» (Там же). Развивалась идея о пресечении взаимных конфликтов и свободной торговли, на условиях договоренностей 1507-1508 гг. (ПКСРНО, с.87, 89, 90).
27 июля 1534 г. из Ногайской Орды вернулся А. Бахметев с товарищами. Он сообщил о движении послов от Саид-Ахмад-бия и мирз. Численность посольства А. Бахметев определял в 500 человек «и с людьми». Кошум, Урак и Келмагмет мирзы послов своих не послали, так как именно их люди напали на «Мещерские места» в 1532 г. С послами ехало 5 000 гостей, гнавших на продажу около 50 000 коней (ПКСРНО, с. 91). На встречу столь многочисленного ногайского посольства направили «в ясельничего место» Д.Д. Загрязского, Р. Тургенева, В. Ларивонова. Для охраны послали И.Д. Шеина, Т. Хлуденева, Ю. Кокошкина. От Рязани до Коломны ногаев провожали князь С.И. Пуньков и Ф. Денисьев (ПКСРНО, с. 91-92). К Москве посольство добралось 5 августа 1534 г. На Всполье ногаев встречал «в ясельничего место» И. Тургенев, на подворье с едой послали сына казначея П. Головина - В.П. Головина (ПКСРНО, с. 92). Через пять дней после прибытия в Москву ногайские послы были на дворе у Ивана Васильевича (Там же).
В грамотах Саид-Ахмад-бия содержалась развернутая картина претензий ногайской стороны к Русскому государству. Бий подчеркивал, что имевшую место «роту» порушил Василий III, когда как ногаи к этому не причастны (ПКСРНО, с. 92). Острие критики русской позиции Саид-Ахмад
направлял на деятельность «мещерских казаков». По его словам, Василий III ежегодно посылал их, а они угоняли у ногаев коней тысячами (Там же). Мещерские казаки парализовали ногайско-казанскую торговлю. Бий описывал три эпизода, самым существенным из которых было ограбление каравана Барак-батыра. Караван состоял из 60 человек и вез товара на 200 000 московских денег, 400 коней и 1000 овец. При нападении четверо торговцев погибло, двое пленено, а все имущество было захвачено. Саид-Ахмад-бий требовал все это вернуть (ПКСРНО, с. 92-93, 94). Центральным местом посланий правителя Ногайской Орды стало требование изменения статуса русско-ногайских отношения и системы отправления и распределения «поминков», связанной с изменением внутренней структуры Ногайской Орды (ПКСРНО, с. 93, 94). При изложении структурных изменений Саид-Ахмад бий использовал крымские аналогии. Это можно объяснить, с одной стороны, тем, что они могли быть поняты в Москве, с другой, видимо, прожив некоторое время в Крымском ханстве, ногайская элита вполне усвоила крымский политический язык, который использовала при описании изменений во внутренней жизни своего государства, еще не выработав собственной терминологии. Претензии на изменение статуса русско-ногайских отношений проявились, прежде всего в именовании Ивана Васильевича «сыном»: «Сыну моему Ивану князю слово наше то», - так начинал одну из грамот Саид-Ахмад-бий (ПКСРНО, с. 94). Структурные изменения, как говорилось выше, излагались крымской политической терминологией. В грамоте Саид-Ахмада, его брат Мамай-мирза называется калгой (Там же) и ему следовало отсылать столько же кун, что и крымскому калге, а Шейх-Мамаю, столько же, что и Али-султану (ПКСРНО, с. 93).
Мамай-мирза, активный участник событий 1515(?)-1523 г., один из инициаторов крымской бойни в Хаджи-Тархане, тесть казанского хана Сафа-Гирея подробно излагал в своем послании причины его вражды с Русским государством. Мамай возлагал вину за конфликт между Русским государством и Ногайской Ордой на Василия III (ПКСРНО, с. 95-96). Исходя из посланий ногайских аристократов ясно, что лидером антирусской группы в Ногайской Орде в то время выступал Мамай-мирза. Он сам откровенно пишет об этом (ПКСРНО, с. 96), противниками же эскалации конфликта оказался Саид-Ахмад-бий и Шейх-Мамай (ПКСРНО, с. 94, 96, 97). Степные политики, а именно Саид-Ахмад, полагали, что малолетний Иван Васильевич окажется более уступчивым, чем его отец. Бий указывал Мамаю на сложное внешнеполитическое положение Русского государства: «...многово деи хрестьянства новой (т.е. Иван IV - М.М.) государь, опричь ему нас брата нет». В подтверждение этого Саид-Ахмад рисовал картину враждебного окружения России, где главенствующая роль отводилась Великому княжеству Литовскому и Крымскому ханству (ПКСРНО, с. 96). Эти доводы охладили воинственный пыл Мамая. Слова же гонца А. Бахметева, что великий князь «. хочет казну свою рушити, а вам поминки посылати по вашему прошенью: пансыри крепкие, да белые горностаи и черные соболи в головах», убедили Мамая, что Иван IV вновь стал «на своей правде» (Там же).
Таким образом, замораживание русско-ногайского конфликта стало следствием осознания сложности внешнеполитического положения Русского государства и ожиданием значительно большей уступчивости, в следствие этого, московских политиков как в вопросах финансовых, так и политических.
Посол Саид-Ахмад-бия карачи Кудояр при аудиенции у великого князя сообщил, что у него есть к нему речи бия. Иван Васильевич велел идти ногайским послам в Набережную палату, где переговоры с ними начали опытные дипломаты Василия III Ф.И. Карпов, дьяки М. Путятин и Ф. Мишурин (ПКСРНО, с. 98). Кудояр вновь подчеркнул роль Саид-Ахмада в замораживании конфликта и потребовал вернуть все «грабежи», бывшие при Василии III. Ф. И. Карпов акцентировал внимание послов на необходимости учинить дерть для нормального функционирования русско-ногайских отношений (ПКСРНО, с. 98).
Переговоры продолжились 19 сентября 1534 г. С русской стороны вновь присутствовали Ф.И. Карпов, дьяки М. Путятин и Ф. Мишурин. Русская сторона подчеркивала необходимость всем бранным делам, имевшим место ранее, «управа учинити». Процесс урегулирования должен быть обоюдным, после чего можно возобновить прежние договоренности (ПКСРНО, с. 99-100). Роль Саид-Ахмад-бия в пресечении агрессивных намерений его родни расценивалась как дружественная служба великому князю. Переговорщики подчеркивали, что делает он то «гораздо» и за это к нему русская сторона «.добро свое и свыше хотим держати» (ПКСРНО, с. 100). Судьба пленных ногаев так же нашла отражение в ответной речи московских дипломатов. Первоначально они размещались в Москве и Касимове. Те, что были пленены ранеными умерли, выжившие же оказались разосланными по разным дальним городам. Правительство Е. Глинской велело их розыскать, и тех,
84
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ТЮРКО-ТАТАРСКИЕ ГОСУДАРСТВА. № 7. 2015
что найдут - велело отдать бию. Главным объектом розыска стал Касимов, где, вероятно, концентрировалось наибольшее количество пленных ногаев (Там же.).
В заключение переговорщики объявили ногайским послам отпуск и сообщили о посылке к Саид-Ахмад-бию «доброго боярина» (Там же). Кудояр, выслушав речи, вновь акцентировал внимание русских дипломатов на необходимость возместить убытки, нанесенные ногаям касимовскими татарами (Там же.). Ф.И. Карпов «с товарищи» обратили внимание посла, что нападения на ногаев отнюдь не односторонни. Сами ногаи совершили опустошительные набеги на «Мещерские украины» перед заболеванием Василия III и летом 1534 г. стояли под Касимовым, жгли посады и села, убивали людей, уводили в полон и грабили имущество. Только предание этих дел забвению (т. е. дерти) позволит нормализовать русско-ногайские отношения. Возместить ущерб, по мнению русских дипломатов, не сможет ни ногайская сторона, ни русская, более того, в конфликте принимали участие не только подданные великого князя, но и казанцы, астраханцы. Те же городецкие казаки, «лихо учинив», к великому князю не едут. Заканчивали же речь риторическим вопросом: «Ино как то сыскати, что у княжих людей взято?» (ПКСРНО, с. 100-101). После прений по этому вопросу переговаривающиеся стороны решили все-таки учинить «всем делом предним дерть» (ПКСРНО, с. 101). Ф. И. Карпов после этого спросил готов ли он, дать Ивану IV «правду» и «посла государя нашего собе в руки взяти» (Там же). Кудояр уклонился от скорого ответа, взяв тайм-аут на размышления над русскими предложениями (Там же).
24 сентября 1534 г. состоялся заключительный раунд русско-ногайских переговоров (Там же). В этот раз Ф. И. Карпов «с товарищи» начали с вопросов торговли. Решение на просьбу ногайских аристократов не брать с их купцов пошлин (ПКСРНО, с. 97), русские дипломаты обещали дать решение позже (ПКСРНО, с. 101). Вместе с тем русская сторона обещала найти пропавших лошадей и вернуть их ногаям. Указывалось, что, и сами ногаи допускают бесчинства около города и по селам. Впредь переговорщики рекомендовали не посылать столь большого посольства и каравана (ПКСРНО, с. 101 - 102). Затем подчеркивалась необходимость «учинения дерти», а после и нового шертования, а так же требовались гарантии безопасности для русского посла отсылаемого в Ногайскую Орду (ПКСРНО, с. 102). Кудояр вновь повторил требование возмещения убытков понесенных ногаями от касимовских татар, особо отметив, что на выполнении именно этого требования дал правду А. Бахметев (Там же). Русские переговорщики отвели этот довод карачи Кудояра. Они отметили, что А. Бахметев не имел подобных полномочий, находившийся здесь же Бахметев подтвердил их слова, указав, что «... князю (бий - М.М.) дал правду на том, что послом их ко государю идти доброволно, а на ином правды не допытывал». После этого Кудояр смерился и на шертной записи дал присягу (Там же.).
Шерть 1534 г. отличается определенным своеобразием от последующих шертей в русско-ногайских отношениях. Во-первых, собственно шерть предваряется «дертью», после чего следует традиционная клаузула о дружбе и военном сотрудничестве (ПКСРНО, с. 103). При чем пункт о военном сотрудничестве претерпел заметные изменения. Так, оговаривалось условие не только по призыву великого князя ходить на недругов России, но и самостоятельно мешать противнику при его наступлении на русские украины (ПКСРНО, с. 103-104). Включен был пункт о безопасном (от ногаев) следовании русских послов и купцов Полем, по Волге и Дону (ПКСРНО, с. 104). На правящую элиту орды возлагалась ответственность за розыск и возмещение убытков, которые могли понести русские послы и купцы от возможных нападений ногаев (Там же). В завершение на ногайских аристократов возлагалась ответственность в сохранении в безопасности русских украин при близкой прикочевке к ним ногайских улусов (ПКСРНО, с. 105). Дополнительно и послы ногайского бия и мирз обязывались хранить русского посла Д. Губина в безопасности (Там же). В первые в шерть был включен пункт о безопаснсти русских купцов в Ногайской Орде (Там же).
Только после присяги (шертования) ногайские послы «били челом о торгу». Просьба их была удовлетворена. Для охраны «на базаре» находились воеводы Ф.М. Нагой, Ф.Г. Овчин-Плещеев и Иван Вороно (ПКСРНО, с. 105-106). Купцы исторговались быстрее, чем бийский посол Кудояр выполнил свои дела (поотделался), поэтому бояре приняли решение отпустить их раньше послов (ПКСРНО, с. 106). 30 сентября 1534 г. ногайские послы с русским послом коломенским (ПСРЛ, т. 13, с. 85) сыном боярским Д.И. Губиным были отпущены. В грамотах отправленных Саид-Ахмад-бию и мирзам Мамаю, Шейх-Мамаю, Юсуфу и Исмаилу содержался настойчивый призыв к нормализации русско-ногайских отношений, посольскому и торговому обмену на принципах сформулированных в ходе отношений 1507-1508 гг. (ПКСРНО, с. 106-109).
Главной задачей Д.И. Губина являлось добиться шертования ногайской знати. Для этого бий, после его приезда, должен был объединиться «с своею братьею и з детми и со всеми мырзами» перед послом принести присягу на шерти (ПКСРНО, с. 109-110). В детально разработанной инструкции («памяти») послу содержались правила проведения миссии и узловые проблемы, решения и выяснения которых добивался посол в ходе пребывания в орде. Так, строго запрещалось Д.И. Гу-бину платить пошлины (ПКСРНО, с. 110, 111). Программа визита Д.И. Губина в Ногайскую Орду выглядела следующим образом: сначала в улус к Саид-Ахмад-бию, а после в улусы к мирзам Шейх-Мамаю, Мамаю, Юсуфу и Исмаилу и их женам, к которым посланы «поминки» (ПКСРНО, с. 111). При этом к другим мирзам ездить запрещалось (ПКСРНО, с. 112).
Д.И. Губин должен был настаивать на забвении прежних конфликтов. При несогласии ногаев с этим пунктом, особо подчеркивалось, что и сами они «много лиха учинили». Убивали и полонили людей великого князя, стояли под городами и жгли посады. Если ногаи «дерти тому» не учинят, то как дружбе быть? Великокняжеские дипломаты сознательно расширяли состав возможных обидчиков ногаев, включая в него крымцев, астраханцев, азовцев и казанцев, тем самым минимизируя долю участия в этих конфликтах своих подданных - касимовцев. Участие касимовцев представлялось как естественное наличие среди людей «лихих» и как следствие русское правительство снимало с себя ответственность за эти происшествия. Вместе с тем обращалось внимание на то, что еще Василий III возместил ногаям убытки из того, что было найдено в ходе розыска. Ныне же этого сделать невозможно ввиду отсутствия самих преступников. Заключая этот пассаж, Д.И. Губин должен был подчеркнуть, что при повторении столкновений необходима «управа . на обе стороны» (ПКСРНО, с. 112-113).
В вопросе шертования Д.И. Губин должен был строго следовать тому варианту шерти, что ему дали и не позволять что-либо прибавлять (ПКСРНО, с. 114-115). Если же ногаи оставят его зимовать у себя, то посол должен наладить сообщение информации в Москву «чтобы князь велики безвестен не был» (ПКСРНО, с. 115). Особо интересовало великокняжескую администрацию наличие ногайско-казанских отношений (Там же). В Москве хотели знать дал ли Юсуф свою дочь за Джан-Али (ПКСРНО, с. 116). В задачи посла входило так же выяснение состояния дел в самой Ногайской Орде, ее отношения с Астраханским, Крымским и Казахским ханствами (Там же).
Д.И. Губину вменили в обязанность и разрешение конфликта возникшего в то время, когда он с ногайскими послами находился в Русском государстве. Ногайские купцы, отпущенные ранее, совершили нападения в начале октября 1534 г. на рязанские деревни, располагавшиеся за рекой Про-ней. Ногаи угнали в полон 200 человек, 300 лошадей, рогатого скота около 500 голов, а так же «рухляди безчисленно много взяли»( ПКСРНО, с. 119-120, 123). Подобная миссия возлагалась и ногайского посла Кудояра (ПКСРНО, с. 122). При этом русская сторона старалась избежать военного столкновения. Отряд И. В. Селиванова должен был лишь контролировать ситуацию на погра-ничье (ПКСРНО, с. 120).
2 мая 1535 г. в Москву от Д. И. Губина прибыл вожа касимовский татарин Джан-Булат, привезший отписку посла. От него стало известно о посылке Саид-Ахмад-бием в Россию гонцом кара-дувана (ПКСРНО, с. 123, 124).
19 ноября 1534 г. послы достигли ногайских улусов (ПКСРНО, с. 124). Послы Мамая-мирзы, Исмаила-мирзы «и всех мелких мырз» стали требовать выдачи им поминков, посланных их господам. Д.И. Губин отказался, ссылаясь на то, что раздача производиться в ставке бия. Русский посланник попробовал найти защиту у Кудояра, однако он бежал. Ногаи набросились на русское посольство: отобрали коней и разрезали «кипы», в которых везли дары для ногайской аристократии. Они хотели сжечь посольские грамоты и растащили поминки. Д. И. Губину удалось сохранить дары, везшиеся в «явь» и «тай» для Саид-Ахмад-бия, Шейх-Мамая, Юсуфа и Мамая. Ногаи объясняли свое поведение возможностью захвата даров бием. Закончив захват имущества, ногаи бросили русское посольство в степи, взяв у него 7 лучших коней. Д. И. Губину с сопровождением пришлось догонять Кудояра. Догнав его, они продолжили свой путь в условиях спешки. Бийский посол разъяснил русскому посланнику ситуацию. По его словам обо всем знает Саид-Ахмад-бий, но он им не поможет. Бежал же Кудояр из-за угрозы для собственной жизни. Вместе с тем он обещал служить великому князю, о чем дал шерть в Москве (Там же).
Д.И. Губин отправил сообщение в Москву о возможных набегах на границы ногайских мирз после того как они установят свои эли на зимовье на Волге у Переволоки (ПКСРНО, с. 124-125). По пути послов преследовали требования выдачи поминков. Получая отказ, ногаи силой забирали дары, причитавшиеся их господам (ПКСРНО, с. 125). Уже прибыв к кочевью бия, посольство оса-
