CC BY
13
Санкт-Петербургская православная духовная академия
Архив журнала «Христианское чтение»
А.А. Бронзов
Размышления об иезуитской морали - древней и новой:
по поводу недавнего "циркуляра виленского католического епископа"
Опубликовано:
Христианское чтение. 1902. № 5. С. 637-656.
@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.
СПбПДА
Санкт-Петербург
2009
Размышленій
ОБЪ ІЕЗУИТСКОЙ МОРАЛИ—ДРЕВНЕЙ И НОВОЙ.
(По поводу недавняго „циркуляра виленскаго католическаго епископа“ г).
fbl ПРИВЫКЛИ думать, что іезуиты и ихъ ученіе, хота и гнусны, но, тѣмъ не менѣе, витаютъ < гдѣ-то далеко-далеко и къ нашему отечеству отношенія не имѣютъ и имѣть не могутъ: съ ними вѣдаются-де гдѣ-либо въ 5 Испаніи, Италіи, Австріи и проч., но не у насъ. На дѣлѣ же выходить, однакожъ, не то. Хотя; іезуиты изъ Россіи оффиціально и удалены и, при томъ, давно, о чемъ можно читать въ любомъ учебникѣ по русскоі исторіи и въ любомъ справочномъ словарѣ, но ихъ ученіе, повидимому, процвѣтаетъ и понынѣ въ мѣстностяхъ нашего отечества, населенныхъ католическимъ элементомъ. Кто-же распространяетъ іезуитскіе принципы? «Въ Россіи могли остаться лишь тѣ ивъ іезуитовъ которые вступали въ другой орденъ или въ ряды духовенства (П. С. 3. № 28198)* *, читаемъ у Брокгауза *). Очевидно, эти перерядившіеся представители «Societatis Iesu» и продолжали, и продолжаютъ «даже и до сего дне» пропаганду среди русскаго католическаго (да и не одного этого только) населенія іезуитской доктрины въ тѣхъ или другихъ видахъ,—именно они по-преимуществу, такъ какъ католическій міръ не—іезуитскаго направленія,—какъ ниже увидимъ,— даже въ лицѣ нѣкоторыхъ римскихъ папъ относился къ іѳзуит-
2) Напѳчат. въ газетѣ <21овое Время* отъ 1? карта 1903 г. (№ 9951; въ отдѣлѣ: іВнутреннія извѣстія*).
*) Энциклоп. Слов. Брокшуза-Ефрона-, подут. 26; Спб. 1894 г., стр. 633,а.
скому міровоззрѣнію далеко не всегда и далеко не во всѣхъ отношеніяхъ симпатично, а иногда и прямо враждебно 1).
Но переходимъ къ предмету своей главной рѣчи,
Виленскій католическій епископъ ЗЬѢровичъ, какъ корреспондируетъ въ газету «Новое Время» нѣкто «В. В.», выступилъ съ грознымъ циркуляромъ противъ православныхъ церковно-приходскихъ школъ, точнѣе—противъ посѣщенія послѣднихъ дѣтьми—католиками, угрожая, въ случаѣ постулата, противнаго духу циркуляра, весьма существенно, именно «повелѣвая не давать на исповѣди разрѣшенія отъ грѣховъ какъ дѣтямъ», посѣщающимъ «эти школы и въ нихъ «обучающимся, такъ равно родителямъ и опекунамъ, посылающимъ ихъ туда».
Вдаваться въ раскрытіе подробностей этого циркуляра не имѣемъ въ виду. Тѣмъ, кого это ближайшимъ и непосредственнымъ образомъ касается, предоставляемъ выяснить, сколь превратно освѣщается католическимъ епископомь все то, что имѣетъ отношеніе къ задачамъ и внутреннему смыслу Православныхъ церковно-приходскихъ школъ и проч. Мы же обра-тимъ свое вниманіе на друпя стороны дѣла,—именно на упоминаніе циркуляра объ «исповѣди», уже отмѣченное нами выше, и на заключительную ссылку циркуляра, такъ сказать, подкрѣпляющую его рѣчь объ «исповѣди» и «школахъ», слѣдующаго въ частности рода: «сравни—Theologia Moralis auctore Augustino Lehmkuhl, ed. septima, Friburgi Brisgoviae. 1893 a., § 658, n, 7 * *)».
1. Корреспондентъ газеты я Новое Время» справедливо замѣчаетъ, что «угроза лишить причастія—могущественное средство въ рукахъ католическаго духовенства». «Ксендзы», го-
4) Кстати ростъ іезуитскаго ордена въ теченіе истекшаго столѣтія тайовъ: «въ 1816 г.» было «674 члена», затѣмъ «въ 1841 г.—3568 члена»; далѣе—«въ 1880 г.—10521 чел., въ 1889 г.—12306 чел.» (см. у Брот.-Ефрл op. cit.; 1. ой., стр. 631,*). V Wetzer'a и Welte (въ «Kirckenlexicon*, 2 Aufl-Baud VL Fr. im. Br. 1889, col. 1421) указываются тѣже цифры: только для 1841 г. называется «3565». Ср. цифров. данныя въ <Real-Encyld->, Ser-zog'a-Haucffa] SAufl. Baud VIII, Leipz. 1900; S. 783 (въ 1894 г. іезуитовъ было уже «18,767». Число яѳ падаетъ, а ростѳтъ!).
*) Здѣсь идетъ рѣчь собственно о «протестантскихъ школахъ» (echo-Іаѳ protestanticae) и отношеніи къ нимъ католиковъ (чит, ibid, и «а. 8») Ср. о «зсіюіае haereticorum» ibid. § 660, о «scholae acatbolicae» ibid., § 787, § 786, Йо всѣхъ случаяхъ имѣется въ виду «volume« I». У иасъ подъ руками не 7-е изд. (на кавоѳ ссылается вйлѳйсяій католическій епвгскоігъ), а уже 8-е, «ab auctore recognitaet emendeftd» (1696 atm.).
воригь онъ нри атомъ, сдадутъ циркуляру толкованіе распространительно« и АИОДйштся провести полную черту между народными uaccaibf a русскою школою» вообще, т. е., «не только уже церковнО-приходскою», но «въ тонъ числѣ и министерскою». И это, конечно, есть правдоподобное опасеніе, такъ какъ, заключаетъ «В. В., «воинствующій католицизмъ всегда былъ фанатиченъ Не менѣе самыхъ фанатичныхъ сектъ магометанства». Дѣйствительно, тотъ, кто знаетъ, что за смыслъ, какое значеніе въ католичествѣ имѣетъ таинство покаянія и все, что съ нимъ связано,—пойметъ, чѣмъ католическій епископъ грозитъ ослушникамъ его воли. ХюбийТОйскій профессоръ Hern. Weiss совершенно справедливо- замѣчаетъ, что «совѣетъ католика» находится «въ полной зависимости отъ церкви и клира, спеціально отъ духовника...* «Какъ поразительна», говорить онъ, «нравственная зависимость, въ вдсую» католикъ «поставленъ своею обязанностью касательно тайной исповѣди^ Говоря это, Weiss цитуетъ католическаго богослова Lehmkuhl'*, о которомъ рѣчь у пасъ будетъ Шже *). Или: «генералъ -викарій епископа нимскаго въ 187] г. писалъ», между прочимъ, * нѣкоторымъ» лицамъ: «судья первой инстанціи надъ вашею совѣстью есть вашъ дуяодяикъ, затѣмъ тоть, кто уполномочилъ священника выслушивать ваше покаяніе и произносить судъ надъ вашей совѣстью, слѣдовательно, епископъ етрхтльный...* а). Лишеніе католика «разрѣшенія (на исповѣди) грѣховъ», словомъ, есть величайшая для него угроза, которая подѣйствуетъ на него весьма сильно. На ото, очевидно, и разсчитывалъ авторъ разсматриваемаго нами циркуляра 8).
II. Мы видѣли, что католическій епископъ опирается въ концѣ концовъ на LehmkuhP*, хотя и подъ формою довольно скромнаго: «сравни». Но на что-либо другое онъ ссылокъ въ своемъ циркулярѣ не дѣлаетъ; по крайней мѣрѣ, иѳ приводитъ никакихъ другихъ католическихъ авторитетовъ. Очевидно, авторитетъ Lehmkuhl’* въ глазахъ католическаго ени-
*) Einleitung in die christliche Ethik» von Hermann Weiss, Dr. und ord. Professor der Theologie in Tübingen. Frelb, im Br. 1889, 8. 167. Anm,
a) Ibid., S, 168, Anm.
3) «Именнымъ Высочайшимъ указомъ, даннымъ Правительствующему Сенату», названный католическій епископъ «1902 г., марта 21 уволенъ отъ должности» (см. «Hob. Время»; № 9861; 27 марта въ отдѣлѣ: <І2ра-вшпсл\ ственпия распорязідетя*), 1'
скопа имѣетъ рѣшающее значеніе, сюитъ высоко и непоколебимо. Что же ею за Lehmkuhl? Характеристика его при наличныхъ обстоятельствахъ, такимъ образомъ, является совсѣмъ неивлишнею, по крайней мѣрѣ, въ нѣкоторыхъ, наиболѣе специфическихъ, отношеніяхъ.
: Lehmkuhl, какъ видно уже изъ обложки цитуемой его книги, одинъ изъ представителей іезуитскаго ордена («Socie-tatis Jesu sacerdos»),o чемъ католическій епископъ въ своемъ циркулярѣ почему-то умолчалъ, быть можетъ не желая смущать слухъ тѣхъ, къ кому циркуляръ направлялся, напоминаніемъ объ этомъ учрежденіи въ лонѣ католической церкви. Какъ бы тамъ ни было, однако, а предъ нами—іезуитъ, къ нравоучительной системѣ котораго вилѳнскій, слѣдовательно, въ предѣлахъ нашего отечества, католическій епископъ апеллируетъ. Отсюда можно предположить, что и въ школахъ католическихъ (виленскихъ) христіанская мораль преподается въ іезуитскомъ же ея освѣщеніи и пониманіи, коль скоро на іезуитскую книгу дѣлаются представителемъ католической церкви публичныя ссылки, хотя въ данномъ случаѣ можно было бы и католику обойтись безъ содѣйствія іезуитскаго богослова. Все даетъ намъ поводъ думать, что іезуитское ученіе проникло и въ предѣлы нашего отечества, именно части его, населенной католиками,—и, такъ сказать, дѣлаетъ свое дѣло. Если это — такъ, то... «caveant consules»!.., такъ какъ уже самое незначительное знакомство съ особенностями іевуитской морали каждому можетъ краснорѣчиво показать, насколько нежелательно проникновеніе послѣдней въ жизнь русскаго,—хотя и католической лишь его части,—народа.
III. Отсюда прежде, чѣмъ перейти спеціально къ Lehm-киШ’ю, припомнимъ кое-что объ отличительныхъ чертахъ іезуитской морали вообще, чтобы на примѣрѣ Lehmkukl’a мы затѣмъ могли увидѣть* какая разница произошла (да и произошла ли существенная?) въ этическихъ воззрѣніяхъ новѣйшихъ іезуитскихъ богослововъ-моралистовъ, сравнительно съ принадлежащими къ прежнему времени, съ одной стороны,— какою моралью пропитываютъ настоящее поколѣніе іезуиты, т. е., прежнею ли, или видоизмѣненною, съ другой,-—замѣчается ли у іезуитовъ въ данномъ случаѣ дѣйствительный прогрессъ, дѣйствительное улучшеніе ихъ морали, съ третьей, и проч.
Проповѣдуемое прежними (до Lehmkuhl^) іезуитскими
моралистами *) нравственное ученіе таково въ его основѣ *).
Взглядъ іезуитовъ на взаимоотношеніе нравственнаго закона и человѣчески свободы поможетъ намъ уяснить себѣ и общій духъ ихъ нравоученія. Этотъ взглядъ и оригиналенъ, и удивителенъ! Нравственный законъ представляется ими—какъ нѣчто враждебное человѣческой свободѣ. Отсюда, съ ихъ точки зрѣнія, всѣ усилія свободы должны быть направлены и дѣйствительно ими направляются къ тому лишь, чтобъ какимъ-нибудь образомъ преодолѣть нравственный гаковъ, обмануть его, принявъ, однако, личину покорности ему. И такъ, между обѣими сторонами—война. Нравственное богословіе у нихъ и направлено къ той главнѣйшей цѣли, чтобы всячески помочь человѣческой свободѣ, какъ будто бы деспотически притѣсняемой нравственнымъ закономъ, какимъ бы то ни было образомъ обойти его. Этимъ, между прочимъ, казуистика іезуитская и отличается отъ казуистики другихъ1 римско-католическихъ богослововъ. Сходство той и другой состоитъ въ томъ, что онѣ дробятъ предписанія нравственнаго ! закона на великое множество частей, пытаются ко всякому въ отдѣльности случаю человѣческой жигни пріурочить какую-либо одну ивъ послѣднихъ..., разсматриваютъ человѣческое нравственное пост у паніе съ юридической точки зрѣнія и проч; А различіе, какъ сейчасъ и намѣчено, состоитъ въ томъ, что тогда какъ остальные казуисты въ борьбѣ между свободой человѣка и нравственнымъ закономъ отдаютъ преимущество требованіямъ послѣдняго, іезуиты, какъ и сказано выше, становятся на сторону свободы и всячески стараются отстоять ѳя права. Происходитъ нѣчто подобное тому, чтб бываетъ у насъ въ судахъ. Одинъ, допустимъ, предъявляетъ свои права на владѣніе извѣстнымъ участкомъ земли, другой предъявляетъ свои
]) Изъ нихъ могутъ быть названы: Азоръ, Санчезъ, ФиліуцШ, Суа-рецъ, Л&йманнъ, Буаенбаумъ Эскобаръ, Тамбурнни, Гури (о немъ см. и особо) и многіе друг. (си. объ этомъ, напр. въ *Kircherilexicony Weiser und Welte’в; 2 Aufl. VI-ter Band, Freib. im Breieg. 1889 J; col. 1390; см. особенно въ tReal-Encyhlopädie für protestantische Theologie und Kirche», основанн. Herzog'омъ, нынѣ издаваемый Hauch'оиъ\ 3-te Aufl., ѴШ-ter Bd., Leipz,, 1900; S. 761—762 и друг.).
г) При раскрытіи его будемъ пользоваться главнымъ образомъ трудомъ Самарина (о немъ си. ниже), а отчасти и другими (см. ниже)* Центръ тяжести нашихъ размышленій Дожитъ, впрочемъ, не въ этой ѳа части, а вт послѣдней, которая будетъ имѣть дѣло съ LebткпЬГемъ спеціально, а отчасти и съ Gary.
права на ірясѳ самое. И вотъ между «шш начинается борьба, гдѣ частепускается въ ходъ рѣшительно все или почти все... Іезуитр ,{Бу8енбаумъ, Санчезъ, Эскобаръ и др.) въ данномъ случаѣ выставляютъ на видъ дна положенія юридическаго характера: «шеііог est conditio possidentis», и—«volenti obliga-tionem ішропѳге, quae libertate privet, iacumbit probation. Смыслъ перваго положенія—тотъ, что владѣтель чего бы тони было находится въ лучшихъ условіяхъ, т. е., его право собственности, пока кто-либо не доказалъ фиктивности послѣдняго, должно быть неприкосновенно. Свобода, въ частности, есть одна изъ принадлежностей человѣка, и никто и ничто (а въ томъ числѣ и нравственный законъ) не иыѣютъ-де правъ посягнуть на яеѳ. Если же кто или что, — таковъ смыслъ второго положенія,—желаютъ наложить обязательство, лишающее человѣка свободы, тотъ или то должны, съ своей стороны, представить соотвѣтствующія дѣлу доказательства. И вотъ въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ и происходитъ своего рода разбирательство дѣла между человѣческою свободою и нравственнымъ закономъ... Таково самое общее положеніе дѣла.
Переходя къ указанію нѣкоторыхъ подробностей, прежде всего отмѣтимъ, какъ смотрятъ іезуитскіе моралисты на первѣйшее требованіе, предъявляемое нравственнымъ закономъ, т. е., требованіе касательно любви, какую человѣкъ долженъ имѣть и проявлять въ отношеніи къ Богу. Вопросъ этотъ, конечно, рѣшается христіанскими богословами ясно и опредѣленно на основаніи яснаго и опредѣленнаго предписанія, содержащагося во св. Евангеліи: любить Господа Бога всѣмъ сердцемъ, всею душею и всѣмъ разумѣніемъ (Матѳ. XXII, 37). Іезуиты, величавшіе и величающіе себя строгими послѣдователями Іисуса Христа, естественно такъ же должны бы смотрѣть на дѣло. Однако, видимъ не то въ дѣйствительности. Ови прежде всего находятъ возможнымъ поднимать вопросъ: «въ какой мѣрѣ, насколько, когда, сколько разъ въ жизни, при какихъ именно обстоятельствахъ, обязанъ я любить Бога?..* Такой вопросъ поднимается, при томъ, не однимъ или двумя... іезуитскими моралистами, а, можно сказать, цѣлой плеядой ихъ, начиная съ такихъ столиовъ, къ числу какихъ принадлежитъ, напр., пресловутый Бузѳнбауиъ и друг. Рѣшается вопросъ чрезвычайно тщательно и кропотливо. По существу своему заповѣдь о любви въ Богу, по мнѣнію іезуитовъ, не
представляетъ собою ничего особеннаго по сравненію съ другими заповѣдями, касающимися, напр., постовъ, милостыни, воровства и проч., нѳ служитъ опорою и фундаментомъ прочихъ; поэтому исполненіе ея не должно быть безограничительнымъ. Это—разъ. Затѣмъ, любовь человѣка къ Богу, съ нашей точки зрѣнія, проникаетъ собою все существо человѣка, есть постоянная настроенность послѣдняго. У іезуитовъ не то, однако. О постоянной настроенности у нихъ нѣтъ и рѣчи. Въ каждомъ необходимомъ случаѣ человѣку предписывается «ѳіісегѳ actum amoris», т. е., «вызывать» или «производить актъ любви» къ Богу, въ другое время, слѣдовательно, мѣста не имѣющей въ человѣкѣ или спящей, являющейся лишь на извѣстное только время, чтобы затѣмъ опять погаснуть. Это—два. Въ третьихъ, далѣе, спрашивается: какая степень или мѣра любви человѣка къ Богу требуется отъ перваго? Отвѣтъ на вопросъ дается такимъ образомъ. Человѣкъ—должникъ Божій за всевозможныя Божіи благодѣянія. Слѣдовательно, онъ обязанъ уплатить Богу долгъ. Вопросъ— въ томъ только: какъ великъ этотъ долгъ? Іезуитскіе моралисты рѣшили, что если человѣкъ будетъ любить Бога силъ-пѣѳ, чѣмъ какую бы то ни было тварь, то такой его любви-де и достаточно окажется для уплаты Богу долга. Но такъ какъ, по мнѣнію іезуитовъ, для человѣка все же трудно даже и въ такой-то степени во все время своей жизни любить Бога, то они считаютъ необходимымъ разсмотрѣть и рѣшить вопросы: «когда, при какихъ обстоятельствахъ, въ какомъ именно возрастѣ и сколько разъ въ жизни» такая любовь къ Богу «обязательна» со стороны человѣка? (ср. выше),., Рѣшенія вопросовъ разнообразны. Одни іезуиты учатъ: «вызывать изъ себя какіе-либо акты вѣры, надежды и любви человѣкъ, силою божественныхъ заповѣдей объ этихъ добродѣтеляхъ, ни въ какую ѳпоху своей жизни не обязывается». До мнѣнію другихъ, подобная раньше отмѣченной любовь человѣка къ Богу требуется отъ перваго съ того времени, когда онъ достаточно разовьется и физически, и умственно и пріобрѣтетъ удовлетворительныя знанія о божественной благости. Впрочемъ, это нѳ означаетъ того, что разъ послѣдній моментъ наступилъ, человѣкъ сейчасъ же и обязанъ проявлять свою любовь къ Богу. Человѣкъ, говорятъ іезуиты, можетъ нѣсколько и повременить, — только, разумѣется, не слишкомъ ужъ долго (не больше, напр,, года!). Дальше, спр&щи&догсв;
чревъ кавЪй промежутокъ времени человѣкъ1 снова долженъ «elicere^ actum amoris» къ Богу?’Если, напр., чревъ пятилѣтній? Это, говорятъ іезуиты, пожалуй, 'даже слишкомъ ужъ много со стороны человѣка. А если—Однажды въ теченіе всей своей жизни? Конечно, любить Бога только однажды въ теченіе всей жизни не смертный грѣхъ, но все-таки Мало... Іевуитани указывается до ста средствъ, при помощи какихъ каждый человѣкъ можетъ спастись, Если же человѣкъ по какой-либо причинѣ не воспользуется этими средствами, тогда, говорятъ іезуиты, ему на смертномъ одрѣ волей-неволей ужъ приходится полюбить Бога. Впрочемъ, указываются лазейки и въ этомъ даже случаѣ: присутствіе духовника, отсутствіе какихъ-либо особыхъ смущающихъ душу искушеній и лр.— все это дѣлаетъ любовь къ Богу необязательною даже и въ разсматриваемомъ случаѣ. Болѣе же ревностные нзъ іезуитскихъ моралистовъ идутъ еще дальше: «человѣкъ», говорятъ оии, «не обязанъ любить Бога ни въ началѣ, ни въ концѣ своей духовной жизни».—Такъ-то учатъ іезуитскіе моралисты о любви человѣка къ Богу; а чтобъ кому-либо ихъ ученіе не показалось бездоказательнымъ, они пытаются оправдывать себя такого рода соображеніями: въ томъ и состоитъ, по ихъ мнѣнію, великое искупительное значеніе Христовой дѣятельности, что ею отмѣнена необходимость «полнаго раскаянія для оправданія», необходимость «возбужденія любви», что вмѣсто всего этого установлены «таинства, восполняющія недостатокъ любви и не требующія отъ насъ этого внутренняго настроенія, котораго такъ трудно достигнуть», потому что «въ противномъ случаѣ христіанамъ, чадамъ Божіимъ, было бы отнюдь не легче пріобрѣсти благоволеніе небеснаго своего Отца, чѣмъ рабамъ Божіимъ, іудеямъ»... И такъ, любви къ Богу теперь уже въ существъ дѣла же нужао, потому что ее у іезуитовъ, замѣняютъ «таинства, индульгенціи, чудотворныя четки»... (Пннтерб, Сирмовдъ, Лайманъ... у Самарина).
Извративъ заповѣдь о любви человѣка къ Богу до возможно-чудовищныхъ размѣровъ, іезуиты такъ же извра- ' тили и весь вообще взглядъ христіанскій на сущность нравственнаго закона.—Въ частности, если мы заглянемъ въ іезуитскія нравственныя богословскія системы, то увидимъ, что здѣсь не указывается существеннаго различія между нравственнымъ закономъ ветхозавѣтнымъ и новозавѣтнымъ: какихъ-либо разсужденій о любви, придающей всему ново-
размышленія о івзуікзкой морали древней а новой. 645
завѣтному нравственному закону совершенно иной, по сравненію съ ветхозавѣтнымъ^ отпечатокъ, вообще нѣтъ у іезуитскихъ моралистовъ (ср. здѣсь особенно систему Бузѳнбаума).— Въ отдѣлѣ о нравственномъ законѣ іезуитами обыкновенно рѣшаются слѣдующіе вопросы: о средствахъ, при помощи которыхъ можно было бы съузить степень обязательности для человѣка этого закона; о способахъ, при посредствѣ которыхъ человѣкъ, нарушившій требованія нравственнаго закона, ногъ бы быть признанъ не подлежащимъ никакимъ взысканіямъ; наконецъ, о мѣрахъ, которыя всячески помогли бы человѣку возможно легче и проще осуществлять требованія даннаго закона.—Законы, которыхъ не исполняютъ ближніе человѣка, не могутъ считаться обязательными и для него, хотя бы самъ онъ лично и былъ не прочь слѣдовать имъ. Здѣсь, такимъ образомъ, обращается вниманіе не на законъ самъ по себѣ, не на сущность его и вытекающую отсюда его обязательность или необязательность, а на то, какъ къ нему относятся другіе люди! Впрочемъ, такого рода разсужденія дѣлаются іезуитами въ приложеніи къ человѣческимъ только (церковнымъ и гражданскимъ) законамъ, а не къ богооткровенному. Что же касается такъ называемыхъ «мѣстныхъ» законовъ, то обязательность ихъ съуживается іезуитами до послѣдней степени. Человѣкъ, намѣревающійся оставить извѣстную мѣстность, уже не обязанъ исполнять дѣйствующихъ въ ней законовъ. Въ данной мѣстности, положимъ, сегодня праздникъ, такъ что мѣстные жители обязательно идутъ къ обѣднѣ. Если же танъ, куда данный человѣкъ имѣетъ въ виду переселиться, нынѣшній день не празднуется, то разсматриваемое лицо можетъ и не ходить къ обѣднѣ.,. И наоборотъ: тамъ, куда человѣкъ намѣревается отправиться, — допустимъ,—въ данное время соблюдается строгій постъ, чего нѣтъ въ той мѣстности, въ которой онъ пока еще находится. Отправляясь отсюда утромъ, онъ можетъ нарушить постъ на томъ основаніи, что вдѣсь никто не постится. Придя въ тотъ же день въ то мѣсто, гдѣ содержится постъ, онъ въ этотъ день можетъ ые поститься и здѣсъ, такъ какъ постъ все равно имъ уже нарушенъ поутру и т. д. Такъ-то сьуживаются требованія, предъявляемыя къ человѣку нравственнымъ закономъ. — Что же касается тѣхъ способовъ, при помощи которыхъ нравственный проступокъ, человѣкомъ допущенный, можно было бы сдѣлать заслуживающимъ полнаго извиненія,
то ихъ указывается іезуитами весьма много. Одннмъиі^т*-
кихъ способовъ является ссылка на страхъ* въ которомѵдѳ собственно и лежатъ вся • разгадка дѣла. Если комутлдбо угрожаетъ или какое-либо вообще великое несчастіѳ, или смерть, то онъ для спасенія своей жизни или вообще для предохраненія себя отъ несчастія можетъ нарушить требованія нравственнаго закона, не подвергаясь за это какому-либо взысканію. «Исключаются», говорятъ Бузенбаумъ, «лишь тѣ случаи, въ которыхъ самопожертвованіе требуется общимъ благомъ или заботою о спасеніи человѣческой души»... Впрочемъ, и въ этихъ исключительныхъ случаяхъ человѣкъ при помощи іезуитской морали можетъ вывернуться безъ особаго труда. Что же касается невѣдѣнія, при условіи котораго совершенъ грѣхъ, то оно считается у іезуитовъ извиняющимъ проступокъ безограничительно, хотя бы это невѣдѣніе въ иномъ случаѣ и было довольно сомнительнаго свойства. Нацр., совершается человѣкомъ убійство; убійца понимаетъ, что это— не хорошее дѣло; но, если онъ не сознаетъ всей величины этого проступка, относя его къ разряду маловажныхъ и малозначительныхъ, то въ этомъ послѣднемъ смыслѣ, но ученію іезуитовъ, и взыскивается съ него. Непосѣщеніе литургіи всецѣло извиняется множествомъ обстоятельствъ: «занятіями но кухнѣ, дальностію церкви, дурнымъ состояніемъ дорогъ, дождливымъ временемъ, неимѣніемъ приличной извѣстному званію одежды»... (Бузенбаумъ). Вмѣсто того, чтобъ слушать одну литургію отъ начала до конца, человѣкъ можетъ прослушать ее по частямъ у разныхъ алтарей, такъ какъ сумма этихъ частей можетъ быть равна цѣлому. Не смотря на неодобреніе этого положенія со стороны папы Иннокентія XI, іезуиты съумѣли иначе выразить то же самое, однако, правило: если не позволительно, говорили они, слагать сумму частей литургій, какія кто-либо выслушалъ единовременно, то никто не запрещаетъ слагать выслушанныхъ разновременно (одну задругою) половинъ литургіи и т. д. Поведеніе въ церкви мо~' жетъ и не быть слишкомъ строго: позволительно бесѣдовать другъ съ другомъ, думать о чемъ угодно и пр., лишь-бы. только сохранялось внѣшнее благоговѣніе... (Бузенб.).—Нравственный законъ, по ученію іезуитовъ, можетъ быть осуществленъ человѣкомъ сравнительно очень легко. Требуется, чтобы внѣшняя сторона поступка стояла въ гармоніи съ требованіями нравственнаго закона. И достаточно!.. Настроеніе,
соотвѣтствующее духу требованій нравственнаго закона, излиш-ня я роскошь. Весьма' характеренъ примѣръ: если бы кто либо приступилъ къ таинству св. евхаристіи «кощунственно», то и тотъ все таки» не ученію іезуитовъ, надлежащимъ образомъ исполнилъ бы законъ, какъ повелѣвающій одно лишь наружное дѣйствіе извѣстнаго рода (Бузенб). Несмотря на осужденіе этихъ рагсуждѳній папою Иннокентіемъ XI, іезуитамъ снова удалось обосновать ихъ... И такъ, отъ человѣка требуется только одинъ внѣшній поступокъ. Внутреннее настроеніе цѣны не имѣетъ, что ясно показывается такого рода примѣромъ: человѣкъ, отдавшій своему слугѣ извѣстную сумму денегъ для того, чтобы онъ передалъ ее куда-либо въ качествѣ милостыни, не совершаетъ ничего нравственно-одобрительнаго, если слуга порученія его не выполнилъ... (Буаѳнбаумъ). Даже больше; если кто-либо совершаетъ извѣстный поступокъ но отношенію, напр., къ ближнему, въ душѣ питая не только не соотвѣтствующее дѣлу настроеніе, но даже діаметрально противоположное требуемому, то, безотносительно ко всему этому, онъ все-таки совершаетъ поступокъ, удовлетворяющій требованіямъ нравственнаго закона и доставляющій виновнику извѣстную награду... Словомъ, дѣло удовлетворенія требованій нравственнаго закона, на взглядъ іезуитовъ, есть нѣчто не трудное, а скорѣе—всецѣло наоборотъ 1).
Таковъ взглядъ іезуитскихъ моралистовъ на нравственный законъ, его требованія и отношеніе къ нимъ человѣка. Здѣсь все сдѣлано, чтобы послѣдній не стѣснялся тѣми требованіями и могъ удовлетворить ихъ съ возможно большимъ удобствомъ и съ возможно меньшимъ для себя трудомъ. Но, тѣмъ не менѣе, человѣкъ не можетъ обойтись безъ грѣха. Что же тушъ дѣлать? Тутъ прежде всего на помощь человѣку выступаетъ такъ называемый пробабилизмъ (ученіе о probabi-lis opinio). Opinio probabilis — правдоподобное мнѣніе, которымъ, но словамъ іезуитовъ, «признается всякое мнѣніе, * 185
*) Касательно отдѣла, слѣдующаго за предыдущей нашей ссылкой, чит. у Самарина: „Іезуиты и ихъ отношеніе къ Россіи*; 1868 г., сгр. 184,
185, 186, 187, 191, 192, 198 и др. Ср. статью А. Л. Павловича (А. Л. Жопу-осина) въ ,,-Хр. ffi»«*: „Іезуиты, ихъ внѣшняя и внутренняя организація и жизнь“ (1894 г., ноябрь—декабрь). Чит. особенно „Geschichte der Mo* ralstreitigkeiten in der römisch-katholischen Kirche seit dem sechzehnten J ahrhundert mit Beiträgen zur Geschichte nnd Charakteristik des Jesuitenordens. Auf Grund ungedruckter Aktenstücke bearb. und herausg. топ Ign. von DöUinger und Kr. Heinrich Beusch. I—II Bd. Nördrlingen. 1889.
основанное на доводахъ сколько-нибудь уважительныхъ »,т. е,, «если мнѣніе имѣетъ за себя авторитетъ нѣсколькихъ мужей благочестивыхъ мудрыхъ и опытныхъ, или даже одного та-кето мужа, то оно правдоподобно и на практикѣ безопасно; иными словами: можно смѣло ему слѣдовать, не рискуя впасть въ грѣхъ»... (Эскобаръ, Бузѳнбаумъ и щр.). Вотъ здѣсь то и открыто іезуитами для человѣка великое множество лазеекъ. Какіе или какой благочестивый и проч. мужъ въ данномъ случаѣ можетъ быть взятъ человѣкомъ въ руководство? Разумѣется, не иной кто-либо, кромѣ самихъ же іезуитскихъ моралистовъ, такъ какъ этимъ только присуща надлежащая доля опытности. Повидимому, здѣсь можетъ возникнуть недоумѣніе: сами іезуитскіе моралисты въ разсужденіяхъ о тѣхъ или иныхъ казуистическихъ случаяхъ, слѣдуетъ-ли то-то и то-то признать правдоподобнымъ, или нѣтъ, сплошь и рядомъ противорѣчатъ другъ другу. Тогда какъ одинъ игъ нихъ называетъ извѣстный поступокъ смертнымъ грѣхомъ, другой смотритъ на него—какъ на самый легкій, самый обыкновенный грѣхъ, а третій удивляется тому, что его вообще относятъ къ области грѣховъ, и считаетъ его самъ по себѣ хорошимъ поступкомъ. Разъ каждое изъ этихъ мнѣній высказано извѣстнымъ іезуитскимъ богословомъ, оно ео ipso уже—opinio probabilis. Отсюда человѣкъ, стоящій на распутій, не знающій, какъ ему въ томъ или иномъ случаѣ поступить, можетъ спокойно избирать игъ противорѣчивыхъ другъ другу правдоподобныхъ (1) мнѣній любое, какое придется ему по душѣ. Вотъ здѣсь то и коренится вся гнусность и мерзость теоріи пробабилизма. Самый элементарный здравый смыслъ говоритъ каждому, что по всякому нравственному вопросу не можетъ быть двухъ— трехъ или вообще нѣсколькихъ истинныхъ рѣшеній, которое должно быть только одно. Между тѣмъ, іезуитская мораль, наравнѣ съ истиннымъ мнѣніемъ (если только таковое окажется среди нѣсколькихъ), ставитъ и всѣ другія, лишь бы только они принадлежали какому-либо болѣе или менѣе извѣстному іезуитскому богослову. Нравственное чувство, конечно, подсказываетъ человѣку, гдѣ — истина, но, съ другой стороны, тотъ же человѣкъ сознаетъ, что слѣдовать истинѣ — трудно, тѣмъ болѣе, что, если онъ пойдетъ и по легкой дорожкѣ, то, по ученію того или иного богослова, всѳ равно спасется,—и вотъ человѣкъ въ большинствѣ случаевъ, конечно, избираетъ послѣднее... Словомъ, пробабилизмъ
открываетъ (на законномъ яко бы основаніи) двери, чрезъ которыя человѣкъ, ни мало не опасаясь за свою будущность, можетъ идти ко всякаго рода проступкамъ. Признанное однажды правдоподобнымъ извѣстное мнѣніе остается таковымъ уже на всегда, хотя бы затѣмъ и была до очевидности доказана его полная нелѣпость и несостоятельность. Одно только папское слово можетъ развѣнчать правдоподобное мнѣніе, но н то лишь повидимому, потому что, какъ показалъ опытъ, іезуитскіе моралисты—не изъ числа такихъ лицъ, которыя были бы неспособны обойти чьи угодно и какія угодно запрещенія и осужденія и т. д.—Вооружившись теоріею пробабилизма, іезуитскіе моралисты съ охотою предлагаютъ различнаго рода совѣты кому угодно. Такъ, судьѣ разрѣшается при разборѣ извѣстнаго дѣла отдавать предпочтеніе не наиболѣе правдоподобному мнѣнію, а наименѣе, лишь бы только это послѣднее само по себѣ все-таки было opinio probabilis. Если же иногда судья бываетъ поставленъ въ затрудненіе тѣмъ обстоятельствомъ, что какъ истецъ, такъ и отвѣтчикъ—каждый съ своей стороны—представляютъ равнозначущія данныя, то ему предоставляется право принять нѣкоторую взятку отъ одного изъ этихъ лицъ, чтобы такимъ образомъ вѣсы правосудія могли склониться въ пользу послѣдняго. Осужденіе подобныхъ взглядовъ папами (Александромъ VII ^ Иннокентіемъ XI*) въ сущности опять ни къ чему не повело. Въ изданіяхъ книги Бу-зенбаума (Medulla Theologie moralis *), появившихся послѣ этого осужденія, повторяются вышеназванныя іезуитскія правила безъ малѣйшаго смущенія. Достойны замѣчанія слова Бузен-баума: «нисколько не грѣша, можно слѣдовать мнѣнію правдоподобному, даже чужому (въ противоположность голосу своей совѣсти) и менѣе безопасному, отвергнувъ правдоподобнѣйшее, безопаснѣйшее и свое собственное...; въ выборѣ мнѣнія изъ нѣсколькихъ правдоподобныхъ всякій можетъ ру-
*) „1665—1667 г.и (см. у Брокг,—Ефр. въ „Энц. Сдов.“; полут. I, Сиб. 1890, стр. 389—390).
а) „1676—1689 гг.“ (см. ibid.; полут. 25; 1894, Спб., стр'. 217).
3) О въ „род. въ 1600 г.“, а „умеръ въ 1668 г.к [по другимъ (см. у Wetz.«Welt.: op. cit. Bd VI, col. 1390) въ „1669 г.ь], Его книга только „до 1776 г. пережила свише 200 изданій!“ См. въ „Realencykl*. Herzog’a (цитов. выше); 8 Auf!., Bd. Ш, 1897; S. 581. Этимъ, между прочимъ, обстоятельствомъ и объясняется, почему и мы особенное вниманіе въ данномъ случаѣ обращаемъ на этого іезуитскаго моралиста (впрочемъ, по этому поводу ср. у насъ еще и ниже).
ководстзеваться своими выгодами и ^ слѣдовать на практикѣ тону, которое наименѣе «го стѣсняетъ и наиболѣе ему благо* пріягвгвуегь *. Отсюда само собою ясно, какіе совѣта даются іезуитами духовникамъ. Духовники, руководствуясь стрвкде-темъ пріобрѣсти какъ можно болѣе почитателей, должны дѣлать всевозможныя уступки исповѣдующимся. Съ этою цѣлію они, вопреки своему личному убѣжденію, указывающему на болѣе правдоподобное и на болѣе соотвѣтствующее истинѣ мнѣніе, могутъ рекомендовать послѣднимъ поступать согласно съ тѣмъ правдоподобнымъ мнѣніемъ, которое? высказано кѣмъ-либо другимъ и которое, при всей своей нелѣпости, льститъ человѣческой лѣности, нравственной разнузданности и нр. (Бузенбауиъ, Эскобаръ и др.). Если бы исповѣдующійся заявилъ своему духовнику о своемъ желаніи поступить въ соотвѣтствіи съ какимъ либо opinio probabilis, то хотя бы ото послѣднее и само по себѣ, я по личному убѣжденію духовника было неистиннымъ, тѣмъ не менѣе послѣдній, по ученію іезуитовъ, долженъ въ виду этого разрѣшить кающемуся его грѣхи (иначе и духовникъ впадетъ въ смертный грѣхъ) и не думать объ отправленіи исповѣдующагося къ какому-либо духовнику, который признаетъ мнѣніе, выставляемое кающимся, за правдоподобное. Если бы какой-либо христіанинъ, желая совершить что-либо, не нашелъ себѣ одобренія ни у одного духовника (или вообще богослова), ни у другого, то ему не воспрещается до тѣхъ поръ ходить отъ одного изъ этихъ къ другому, отъ другого къ третьему и т. д., пока среди нихъ не найдется благопріятно къ нему настроенный. Здѣсь ясно бросается въ глаза желаніе разсматриваемаго человѣка во чтобы то ни стало разыскать требующееся ему лицо, чтобы чрезъ это на законномъ основаніи совершить тотъ или иной прямо (по его внутреннему сознанію) неодобрительный поступокъ. Поэтому за такое непохвальное желаніе слѣдовало бы упрекнуть ѳго; между тѣмъ іезуиты за эту-то настойчивость его (безотносительно къ истинному ея качеству) воздаютъ ему похвалы (Бузенбаумъ и др.)... Отсюда вполнѣ понятно, почему іезуитскіе духовники почти были осаждаемы желавшими у нихъ исповѣдоваться. Причина этого всѣмъ ясна: кающіеся были убѣждены, что здѣсь они купятъ отпущеніе грѣховъ легче и дешевле, чѣмъ гдѣ бы то ди было, и вотъ шли сюда. Поэтому іезуиты напрасно кричатъ о томъ, что кающіеся идутъ къ ихъ духовникамъ просто ивъ уваженія къ духовнымъ ва-
чествамъ послѣднихъ и т. д.—Что можетъ дѣлать духовникъ, то-же можетъ дѣлать и врачъ. Онъ имѣетъ право дать больному лѣкарство, такъ сказать, правдоподобное, которое, быть можетъ, принесетъ его паціенту пользу,—имѣетъ право даже и въ томъ случаѣ, если, по его личному, представляющемуся ему болѣе правдоподобнымъ, мнѣнію, данное лѣкарство скорѣе окажетъ на больного пагубное, нежели какое либо иное, дѣйствіе (Аворъ и др.). Словомъ, съ точки зрѣнія іезуитскаго пробабилизма, врачъ на самомъ законномъ основаніи можетъ отправить ad patres кого ему угодно, что, какъ видимъ изъ исторіи, дѣйствительно и случалось... Нѣтъ уже надобности говорить о такихъ случаяхъ, гдѣ человѣкъ на извѣстный разъ не знаетъ ни одного правдоподобнаго мнѣнія. Здѣсь онъ санъ можетъ сочинить его, останавливаясь на такомъ исходѣ изъ затруднительнаго положенія, который больше всего даетъ простора его свободѣ. Правда, іѳзунты въ данномъ случаѣ дѣлаютъ оговорку, указывающую на необходимость предварительной правильной постановки свободы, но эта оговорка дѣлается ими больше для очищенія совѣсти. Наканунѣ постнаго дня человѣкъ, допустимъ, не знаетъ, сколько часовъ вечера: десять или больше, полночь или нѣтъ... Если этотъ вопросъ имъ не можетъ быть рѣшенъ, то ему предоставляется право ѣсть скоромное. Или: въ квартирѣ—пара часовъ, при чемъ одни показываютъ первый часъ по полуночи, а другіе, напр., двѣнадцатый ночи. Человѣкъ можетъ измѣрять время на основаніи послѣднихъ часовъ, слѣдуя изъ двухъ, своего рода правдоподобныхъ, мнѣній тому, которое ему болѣе нравится...— Сами іезуиты (напр., особенно Эскобаръ...), подводя итогъ всему тому, что сказано ихъ предшественниками и современниками по части разработки теоріи пробабилизма, восхищаются обиліемъ и качествомъ работъ въ этомъ родѣ, видятъ въ этомъ обстоятельствѣ даже «благодатное дѣйствіе Промысла, захотѣвшаго многообразіемъ мнѣній облегчить для насъ ношеніе Господняго бремени. Такъ, провидѣнію угодно», восклицаютъ іевуиты, «чтобъ можно было въ области нравственной дѣятельности идти различными путями и чтобъ въ одномъ и томъ же дѣлѣ слѣдованіе одному мнѣнію, какъ и слѣдованіе другому, противоположному, могло бытъ оправдано и признано за дѣло доброе». За примѣрами ходить недалеко: «напр., подданные обязываются правдоподобнымъ мнѣніемъ уплачивать подати, и въ,, то-же ДОВМЯ
другимъ* правдоподобнымъ мнѣніемъ, освобождаются отъ этой < обязанности»... (Эскобаръ), г- Нельзя думать,. что выше* высшюденые взгляды на вопросу о правдоподобвоиѵмнѣнін— достояніе лишь прежнихъ вѣешь, что ■ въ 19-мъ столѣтія они, конечно, нѳ могли имѣть, мѣста, какъ своего рода анахронизмъ. Нельзя этого думать въ виду данныхъ дѣйствительности, говорящихъ совсѣмъ другое. Въ этомъ случаѣ слѣдуетъ прежде всего укааать на гордость іезуитовъ—іезуита Равиньяна (дисавш. въ ХІХ-го в.) ]). Онъ восхищается предъ талантами пробабнлистовъ— Суарія и Васке за, высказывавшихъ, между тѣмъ, какъ разъ тѣ самые" взгляды, какіе уже нами отмѣчены выше, по вопросамъ относительно слѣдованія менѣе правдоподобному мнѣнію, но sa-то болѣе пріятному,— относительно судейскихъ приговоровъ, которые могутъ основываться также на менѣе правдоподобномъ мнѣніи и даже вполнѣ несогласномъ съ личнымъ убѣжденіемъ судьи,—относительно разрѣшенія духовниками грѣховъ исповѣдывающа-гося у нихъ и послѣдовавшаго въ своей дѣятельности правдоподобному мнѣнію влд намѣревающагося сдѣлать это, при чемъ грѣшнику дается прощеніе бѳзограничительео, независимо и отъ того, какъ духовники смотрятъ на такого рода правдоподобное мнѣніе, и даже отъ того, «нѳ будетъ ли или нѳ былъ ли содѣянный или предположенный кающимся поступокъ сопряженъ съ ущербомъ для третьяго лица» (послѣдняго рода мнѣнія нѳ высказывалъ даже и Бузѳнбаумъ) и т. д. и т. д. Чувствуя, однакожъ, что имъ сказано болѣе, чѣмъ много, Равішышъ перемѣняетъ фронтъ и съ благород-ныиъ негодованіемъ говоритъ, что пробабилизмъ — вовсе нѳ изобрѣтеніе іѳвуитовъ, а — казуистовъ, практиковавшихъ эту систему уже недавня, такъ что іезуиты, лишь только воспользовались уже готовою теоріею, при чемъ нѣкоторые изъ нихъ отнеслись къ этой даже отрицательно, напр., Ѳирсъ Гонзалесъ (генералъ ордена) 2). Туману напустить въ глава читателей, однако, нѳ удается Равиньяну, Сравненіе іезуитскаго ученія о пробабилизмѣ съ предшествовавшей іезуитизму казуистикой уже на самый поверхностный взглядъ говоритъ совсѣмъ не
*) Время его живня „1795—1858 гг.и (см. у Врокх. -Жфр. въ „ Энц. С'лов.и\ полут. 51; Саб. 1899 г., стр 59),
я) Назначенъ на эту должность папою „Иннокентіемъ XI въ 1687 г.“ (си. у Врокг,—Ефр. въ „Энц, Слов.и; полут. 38-S; Саб., 1894 г., стр. 629). См. о Гонзалесѣ особенно въ op. eit. DoHinger’a и fieasch’a: Band I, S. 120 и слѣд.
то, ято «кавалъ Равяяъянъ: послѣдняя — лишь только зародышъ, а первое—уже ^великолѣпнѣйшее дерево« Упомянутые: «нѣкоторые» или точнѣе (по Равиньяну): «многіе», при ближайшемъ ознакомленіи съ дѣломъ, оказываются равными почти «одному», именно Товвалесу. А при болѣе внимательномъ проникновеніи въ исторію съ Гонзалесомъ оказывается, что 1 — 0. Дѣло въ тонъ, что сочиненіе Гонзалеса, гдѣ идетъ рѣчь противъ пробабилизма, появилось въ свѣтъ лишь только при содѣйствія папы Иннокентія XI (новое же ея изданіе при содѣйствія,. кромѣ того, и нѣмецкаго государя). Иначе оно никогда бы не всплыло на поверхность, такъ какъ весь іезуитскій орденъ единогласно былъ возмущенъ книгою Гонзалеса и по поводу ея отказывалъ въ повиновеніи даже своему генералу, что уже само по себѣ—явленіе весьма необычайное... И такъ, іезуитскій орденъ всегда стоялъ за пробабилизмъ. Да я самъ Равиньянъ въ концѣ концовъ переходитъ къ его защитѣ, говоря, что «пробабилизмъ вовсе не заключаетъ въ себѣ глупости, предполагаемой въ немъ многими людьми» и т. д., и представляя тому доказательства. Но оставимъ Ра-виньяяа. Не только онъ, но и современные намъ іезуитскіе богословы—моралисты, какъ увидимъ ниже, высказываютъ взгляды на пробабилизмъ—параллельные взглядамъ іезуитовъ прежняго времени... Словомъ, іезуиты всегда равны себѣ! — Что же касается конечнаго результата ученія ихъ о пробабилизмѣ, то онъ сводится къ уничтоженію всякихъ гравицъ между зломъ и добромъ, которыя, если можно такъ выразиться, приводятся къ одному знаменателю... А разъ добро и зло въ сущности не различаются другъ отъ друга, не трудно уже предвидѣть, какой взглядъ получится на грѣхъ и его значеніе... 1)
И такъ, переходимъ къ ученію іезуитскихъ моралистовъ о грѣхѣ,—Когда человѣкъ преступаетъ требованія нравственнаго закона, онъ совершаетъ грѣхъ. Впрочемъ, дѣйствія, совершаемыя человѣкомъ невольно (какъ бы ни понималась эта невольность— безразлично, съ іезуитской точки зрѣнія), а также и по невѣдѣнію, въ данномъ случаѣ въ виду не имѣются: такія дѣйствія, по ученію іезуитовъ, исключаютъ безусловно всякіе признаки грѣха. Что же касается другихъ дѣйствій и поступковъ, которые
і) См. у Самар.: ор. с. отр. 157, 160, 161, 167, 168,171, 173, 176 (объ „opinio probabills»). См. , въ Хр, 9т. цит. (А. Л. Павловича) . статью: стр. 464 и елѣд. Но особенно чит. въ op. clt. Dolling er'о. и Tleusch'" 'въ различныхъ мѣстахъ) и друг. '
совершены' человѣкомъ но доброй- водѣ» сознательно* цри^вщь: для совершающаго была молвѣ очевидною malitta mortaii&w смертями злостность дѣйствія ы цр„—словомъ» дѣйствій г ш>-стушовъ, признаваемыхъ.за грѣховные самими іезуитами {чит. Бувенбаума и др.), то н въ этихъ случаяхъ грѣшнику робѣть не приходится, такъ какъ іезуитская мораль облегчаетъ его положеніе въ возможно и невозможно великой степени.
Здѣсь прежде всего на сцену выступаетъ ученіе о ресса-tum ѵѳпіаіѳ — простительномъ или извинительномъ грѣхѣ. Подъ этимъ грѣхомъ іезуитская мораль разумѣетъ такія дѣйствія, поступки, намѣренія... человѣка, которыя, въ силу ихъ составныхъ элементовъ и условій ихъ возникновенія, должны быть причислены къ грѣховнымъ, по въ то-жѳ время, въ силу иныхъ, параллельно съ тѣми имѣющихъ мѣсто, обстоятельствъ, не могутъ и даже не должны быть поставлены ихъ автору въ счетъ, въ вину, такъ что послѣдній не обязанъ даже н говорить о нихъ своему духовнику: они сами собою прощаются ему. Если ужъ извѣстный человѣкъ совершитъ слишкомъ много такихъ извинительныхъ грѣховъ, то отъ него требуется, чтобъ онъ поскорбѣлъ объ одномъ изъ числа этихъ, чѣмъ дѣло можетъ и окончиться. Что же касается другихъ его простительныхъ грѣховъ, то скорбѣть и о нихъ еще нѣтъ надобности. Даже больше: нѣтъ надобности давать себѣ обѣщаніе впредь не допускать ихъ. Сколько бы ни имѣлъ человѣкъ этихъ простительныхъ грѣховъ, хотя бы тысячи, онъ имѣетъ право, не исповѣдуясь предварительно предъ своимъ духовникомъ, приступать къ таинству св. причащенія, если только, конечно, за нимъ не числятся другіе проступки, которыхъ уже нельзя отнести къ разряду peccatorum venialium (Бузенбаумъ и друг.). По существу дѣла выходитъ, такимъ образомъ, что. простительный грѣхъ носитъ только одно имя грѣха — не больше. Отсюда задача іезуитской казуистики должна была направиться именно къ тому, чтобъ возможно большее число совершаемыхъ людьми грѣховъ пріурочить къ разряду этихъ простительныхъ. Эта задача выполнена іезуитами блестяще. Прежде всего, цѣлая область грѣховъ, объектомъ которыхъ является только самъ же совершающій ихъ субъектъ, которые никого другого, слѣдовательно, не касаются, іезуитскими моралистами отнесена къ числу такъ называемыхъ peccatorum venialium. А разъ всѣ эти грѣхи пріурочены къ числу послѣднихъ, они (иначе выразиться) вычеркнуты изъ списка грѣховъ, такъ какъ намъ
уже извѣстенъ взгляду іезуитской морали на значеніе извинительныхъ грѣховъ« > Ц. такъ, «суетные помыслы, желанія и вожделѣнія, не переходящія въ дѣла, расточительность, лѣность, невоздержность въ.ѣдѣ и питьѣ, алчность къ деньгамъ»...— все этогрѣхи извинительные, о которыхъ, слѣдовательно, много и говорить не приходится.—Но есть много, весьма много такихъ грѣховъ, которые наносятъ тотъ или иной ущербъ и вредъ не одному только ихъ автору, но и другимъ (окружаю* щимъ послѣдняго) людямъ. Какъ іезуитская мораль поступаетъ съ ними? Очень просто. Прописываетъ разнаго рода рецепты, при помощи которыхъ рѣшительно каждый peccatum mortale— смертный грѣхъ можетъ измѣниться въ peccatum veniale— простительный. Въ данномъ случаѣ іезуитскою моралью прежде всего обращается вниманіе на стоимость объекта, на какой ближайшимъ образомъ былъ направленъ грѣхъ. Если стоимость эта—сравнительно ничтожна, грѣхъ ео ipso уже не смертный и пр., а простительный. Допустимъ, что кто-либо укралъ у своего ближняго извѣстную принадлежность послѣдняго и тѣмъ самымъ нанесъ ему вредъ...; но отсюда, говорятъ іезуитскіе моралисты, еще нельвя заключать о томъ, что такой грѣхъ есть непремѣнно смертный. Если украденная вещь—очень дешевая, то грѣхъ—только извинительный. Слѣдовательно, іезуитами не цѣнится само по себѣ то внутреннѳеѳ настроеніе, какимъ сопровождается человѣческое поступаніе, а только внѣшней сторонѣ послѣдняго усвояется рѣшающее значеніе. Для іезуита - моралиста важно не то, что совершено воровство, а то, на какую сумму кѣмъ-либо что-либо украдено. Количество этой суммы и рѣшаетъ вопросъ: куда слѣдуетъ отнести проступокъ—къ простительнымъ ли грѣхамъ, или нѣтъ. Поистинѣ замѣчательная и неподражаемая мѣрка для опредѣленія качества поступка! И такъ, какъ мы только—что видѣли, іезуитскою моралью открывается еще лазейка для нравственно-порочныхъ лицъ! Но этимъ дѣло не оканчивается. Не всѣ же грѣхи имѣютъ дѣло съ объектами, стоимость которыхъ ничтожна,—не всѣ же грѣхи могутъ по этой причинѣ пріурочиваться къ категоріи простительныхъ... Отсюда іезуитская мораль придумываетъ новыя средства* которыя помогли бы дѣлу. Она находить возможнымъ указать до восьми условій, благодаря которымъ смертные грѣхи, не облегчаемые прежде отмѣченными у насъ моментами, дѣлаются извинительными, при чемъ, конечно, вовсе не требуется,» чтобъ въ каждомъ отдѣлъ-
номъ случаѣ непремѣнно были на лицо всѣ эти восемь условій, такъ какъ присутствіе и одного изъ послѣднихъ сопровож» дается тѣми же результатами. Три игъ числа этихъ условій касаются такого или иного состоянія умственной стороны человѣка, а пять—волевой. Для поясненія сущности такого рода условій обратимся все къ тому-же Бувѳвбауму. «Грѣхъ», читаемъ у него, «по существу своему смертный, превращается въ простительный, если погрѣшившій, какъ бы въ дремотѣ, усматривалъ злостность своего поступка, или если онъ, согрѣшивъ, послѣ того обсудилъ внимательно дѣло и убѣдился, что не впалъ бы въ грѣхъ, если бы поступокъ его, съ самаго начала, представился ему въ настоящемъ его видѣ», т. е., въ какомъ представляется ему, напр., теперь, «или, если погрѣшившій сомнѣвается, дѣйствительно ли онъ внутренно соизволилъ на дурное дѣло (это извиненіе примѣняется въ особенности къ людямъ мнительнымъ); или, если обыкновенное душевное настроеніе погрѣшившаго таково, что онъ охотнѣе согласился бы умереть, чѣмъ преднамѣренно впасть въ смертный грѣхъ»... и проч. При такихъ и подобныхъ имъ условіяхъ рѣшительно всякій нылъ грѣхъ безъ труда можно ивъ смертнаго сдѣлать извинительнымъ. Даже Іуда—предатель въ свое оправданіе могъ бы указать на особенности внутренняго его настроенія, сопровождавшаго фактъ предательства, и съ іезуитской точки зрѣнія его проступокъ можно было-бы безъ особаго труда перенести въ область peccatorum venialium и, слѣдовательно, сдѣлать его такимъ, въ которомъ виновникъ его не обязанъ даже и раскаиваться предъ своимъ духовникомъ и пр. и пр. J) Какъ все это характерно! д Бронзовъ
(Продолженіе будетъ).
і) См. у Самара стр. 204 —206 (но вопросу о «грѣхѣ»). См. у DölL « Jt, въ различи. мѣстахъ. Чит. и у другихъ, напр. Bl, Pascal: «Lettres provinciates» (Paris, 1667), Ullendorf\ «Die Moral und Politik der Jesuiten» (Darmet. 1840); Andrea: «Die verderbliche Moral der Iesuiten in Auszügen aus ihren Schriften» (Ruhrort, 1865); Burggraf: «Die Moral der Iesuiten» (Wittenberg, 1887); чит. также: «Doctrma moralis lesuitarum»... (2 Auf]. 1874, Celle) и весьма мног. друг. Очень поучительна въ данномъ оіуч&ѣ переведенная и на русскій языкъ книга мювхенсваго профессора Ж. Губера: «Іезуиты, ихъ исторія, ученіе, организація и практическая дѣятель; ноетъ въ сферѣ общественной жизни, политики и религіи» (Спб. 1899 г.).. Въ названныхъ сочиненіяхъ читатель найдетъ весьма много интересныхъ подробностей, изъ числа которыхъ нами освѣщена лишь сравнительно малая доля, казавшаяся намъ болѣе характерною въ настоящемъ случаѣ. Ср. также «составленную по книгѣ Деллингера и Рѳйша» (выше указанной) отатью; «Казуистика и судьбы ея въ римско-католической церкви»...— А■ 3—а въ <сТ$*ърѣ и Раз.» (1890 г., № 4) и др.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ
Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.
Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»
Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.
На сайте академии
www.spbda.ru
> события в жизни академии
> сведения о структуре и подразделениях академии
> информация об учебном процессе и научной работе
> библиотека электронных книг для свободной загрузки
