Игнатий Дёллингер в его борьбе за церковную правду (с 1861-1900 гг.) Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

А.П. Лопухин

Игнатий Дёллингер в его борьбе за церковную правду (с 1861-1900 гг.)

Опубликовано:

Христианское чтение. 1902. № 12. С. 846-882.

@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

ИГНАТІЙ ДЕЛЛИНГЕРЪ

ВЪ ЕГО БОРЬБѢ ЗА ЦЕРКОВНУЮ ПРАВДУ

(съ 1861 -Ів80 гг.)

VI >).

Ожесточенность партійной враждебности. Новая непріятность Дёл аиягеруБрошюра «Въ поученіе государямъ»,—Болѣань Деллингера и злорадство враговъ.—Коварная продѣлка іезуитовъ, поведшая къ разрыву съ Іоргомъ.—Новый трудъ Деллингера: «Историческій обзоръ Тридентскаго собора». Ректорская рѣчі: «Увввѳрсвты прежде

и теперь».— Разборъ брошюры: «Въ поученіе государямъ» —Статья: «Римъ и Инквизиція-?.—Объявленіе о созывѣ Ватиканскаго собора.— Запрещеніе собранія въ Оренбургѣ.—Собраніе епископовъ въ Фульдѣ. — Партійный подборъ богослововъ для собора.—Дёляингѳръ о предстоящемъ

соборѣ.

ПАРТІЙНАЯ враждебность имѣетъ ту пагубную особенность, что она съ непреклонною настойчивостью пре-* слѣдуетъ жертвы своей ненависти (которыми обыкновенно 7 бываюіъ наиболѣе даровитые и достойные лица) пользуясь при этомъ всѣмъ, за что только можно ухватиться какъ за поводъ. Если преслѣдуемый мужественно и отважно борется, защищая свои попираемыя партій права, то его огласятъ на весь свѣтъ, какъ человѣка неуживчиваго, «не-коллегіалыіаго» и потому подлежащаго исключенію изъ общества или корпораціи, а если онъ, утомленный борьбой, смиренно

1) См. ноабр. ки. «Христ. Чтенія».

отступаетъ и устраняется отъ борьбы, тр враги, злорадно торжествуя побѣду, всячески стараются добить ѳго. То и другое пришлось испытать на себѣ Деллингеру. Когда онъ, еще полный силъ, находилъ возможнымъ «расправиться съ этой Gesindel» (какъ онъ однажды, выразился со всей энергіей своего раздраженнаго духа—см. въ ноябр. кн. «Христ. Чтенія* стр. 670) и дѣйствительно билъ своихъ враговъ могучими размахами своего остраго пера, то враждебная ему партія— всѣ эти іезуиты и ихъ ученики, часто носившіе уже епископскія митры,—кричали «караулъ* и взывали къ властямъ, прося укротить «неукротимаго», обезумѣвшаго-де отъ ученой гордыни Деллингера; а когда онъ, утомленный этой непосильной борьбой съ легіонами своихъ врагомъ и, думая найти себѣ утѣшеніе, удалялся съ боевого поприща и старался всячески держаться въ сторонѣ отъ текущихъ дѣлъ и связанныхъ съ ними треволненій, то ободрившіеся враги, оправившись отъ N иобоевъ, не только не давали ему покоя, а напротивъ злорадствовали «пораженію» предмета своей ненависти и готовили ему все новыя и новыя пакости. Такъ случилось и теперь. Когда Деллингеръ, думая, что утомившая ѳго враждебность быть можетъ стихпетъ и дастъ ему возможность свободнѣе отдаваться своимъ любимымъ научнымъ занятіямъ, дѣйствительно на время удалился отъ текущихъ- дѣлъ, то онъ крайне ошибся въ этомъ; враги подготовили ему новую, еще ббльшую непріятность.

На богословскомъ факультетѣ въ Вюрцбургѣ, который почти съ 1752 года занимаемъ былъ учениками іезуитовъ, въ 1865, за не особенно похвальныя дѣянія уволенъ былъ въ отставку профессоръ Нравственности. Понятно, что іезуиты не преминули воспользоваться этимъ обстоятельствомъ, чтобы восполнить убыль въ своихъ рядахъ другимъ своимъ ученикомъ или, по меньшей мѣрѣ, нѣмецкимъ ученомъ, который бы сочувствовалъ ихъ направленію; и они ожидали тѣмъ менѣе' встрѣтить сопротивленія въ этомъ отношеніи у правительства, что и само оно было не прочь вытѣснить не особенно удобныхъ для него проф. Шваба и Де-пиша, съ цѣлью замѣнить ихъ извѣстными приверженцами ультрамонтанства --- ГергерОтеромъ и Денцигоромъ *). Новый 1

1) Іоз. Дом. Денишеръ былъ одинъ изъ воспитанниковъ такъ иаз. Collegium Romanшп, находившагося подъ вѣдѣніемъ іезуитовъ. Ярый

министръ исповѣданія Кохъ, во всякомъ случаѣ не особенный сторонникъ іезуитовъ и не вполнѣ незнакомый съ тамошними обстоятельствами, держался другого мнѣнія и не хотѣлъ, чтобы на богословскій факультетъ опять проникъ кто-либо изъ учениковъ іезуитовъ. Понятно, въ какую ярость пришли отцы іезуиты. Они немедленно повсюду начали трубить, что имъ опять вредитъ Деллингеръ, такъ какъ-де только онъ и его приспѣшники могли такъ настраивать министерство противъ нихъ. Немедленно же повсюду раскинута была сѣть шпіонства и даже въ библіотекахъ старались узнать, какіе онъ тамъ читалъ книги и не бралъ ли особенно непріятной для іезуитской партіи книги Келера: «Воспоминанія бывшаго ученика іезуитовъ». Хотя Деллингеръ прямо доказывалъ, что онъ никакого вліянія на министерство не имѣлъ, тѣмъ не менѣе, въ глазахъ іезуитовъ онъ отселѣ во всѣхъ дѣяніяхъ министра сдѣлался козломъ отпущенія, и противъ него теперь яростно возставали и ученики іезуитовъ, и сами іезуиты. Іезуитъ Фельдгаузъ, которому Деллингеръ еще недавно «дѣйствительно казался старымъ Деллингеромъ», не преминулъ написать ему нѣсколько писемъ, въ которыхъ, намекая на анонимнаго автора «Воспоминаній ученика іезуитовъ», указывалъ ему, на какой плохой авторитетъ опирается онъ. Еще болѣе грубую выходку сдѣлали противъ него ученики іезуитовъ. Изъ ихъ лагеря появилась брошюра подъ громкимъ заглавіемъ: «Въ поученіе государямъ. Предисловіе и послѣсловіе къ докладу министра исповѣданій Николая фонъ-Коха Его величеству королю Баварскому объ ультрамонтанствѣ, романизмѣ, схоластикѣ, нѣмецкой наукѣ, «Германской коллегіи* въ Римѣ и богословскомъ факультетѣ въ Вюрцбургѣ. Въ то же время дополненіе къ характеристикѣ умершаго и къ чести будущаго министра исповѣданій въ Баваріи. Лейпцигъ. 1866» 1). Это былъ по-истинѣ іезуитскій трудъ! Анонимный сочинитель

упьтрамонтанъ въ жизни и наукѣ, онъ въ своемъ главномъ сочиненіи «Четыре наблюденія въ области релаг. познанія» (въ 2-хъ тонахъ 1856 г.), а также въ Enchiridion symbolornm et definitiomim. старался «возвратить догматику съ ложныхъ путей новѣйшаго философ. умозрѣнія опять па путь старыхъ школъ». Онъ былъ однимъ изъ главныхъ противниковъ гюншеріанства, окончательному осужденію котораго много и содѣйствовалъ.

*) Zur Belehrung der Könige etc. Leipzig 1866.

утверждаетъ о себѣ, что «авторъ этой книги не есть ни іезуитъ (что было бы хуже всего!), ни ученикъ іезуитовъ; онъ не учился ни въ Римѣ, ни въ Италіи, не былъ также въ «Германской коллегіи», но близко знаетъ многихъ изъ тѣхъ, которые тймъ получили образованіе,—и все-таки сказался никѣмъ инымъ, какъ Виллибальдомъ Аполлинаріемъ Майеромъ, секретаремъ ученика іезуитовъ епископа Се-нѳстрея, который восемь лѣтъ былъ питомцемъ «Германской коллегіи» въ Римѣ 1). Въ сочиненіи разсматриваются слѣдующіе предметы: 1) романизмъ, схоластицизмъ и нѣмецкая наука; 2) новая мюнхенская школа и государственная власть въ Баваріи; 3) богословскій факультетъ въ высшей школѣ въ Вюрцбургѣ и докладъ г-на Коха; 4) поясненія къ докладу г. Коха и его мнѣнію объ ультрамонтанствѣ. Ііо цѣлью сочиненія было показать, что ученики іезуитовъ, всѣ окончившіе нѣмецкую гимназію и по большей части передъ своимъ пребываніемъ въ Римѣ или послѣ пего посѣщавшіе нѣмецкія высшія школы, не чужды нѣмецкаго духа, и не только равны нѣмецкимъ ученымъ, но и превосходятъ ихъ. Опи-дѳ получили образованіе по единственно правильному учебному плану, по которому догматика есть главный предметъ, а остальныя науки занимаютъ второстепенное положеніе, и поэтому одни только способны преподавать экзегетику и церковную исторію не односторонне, но съ правильнымъ пониманіемъ дѣла. Напротивъ, нѣмецкіе ученые, которымъ навязанъ правительствомъ заимствованный у протестантизма учебный планъ, преподаютъ экзегетику, церковную исторію в проч. науки безъ всякаго вниманія къ догматикѣ и, поэтому, односторонне,—не усвоивъ себѣ вполнѣ положительной науки и подпавъ ложнымъ умозрительнымъ догматическимъ системамъ. Единственно правильная положительная догматика состоитъ въ томъ, чтобы «внать догматы, въ точности изучить библейскія въ ихъ пользу доказательства, опредѣленное ученіе отцовъ и средневѣковья, его *)

*) „Collegium Germanicum“—-„Германская коллегія“ (квкь уже замѣнено было ранѣе) извѣстное . высшее учебное заведеніе въ Ринѣ, предназначенное собственно для нѣмцевъ, съ цѣлію воспитанія ихъ въ немъ въ духѣ ново-схоластичѳскоЙ или іезуитской школы. Выходившіе изъ нея питомцы, такъ называемые „ Германики“ были крайними ультра-монтанами, болѣе папистами, чѣмъ самъ пана, и не мало причинили вреда и богословской наукѣ и церковно-религіозной жизни въ Германіи, внося въ нее чуждый ей духъ ультрамонтанства.

исторію и развитіе, а для этого нужно ясно представлять себѣ ихъ церковное значеніе». Какъ будто нѣмецкіе, ученые или Деллингеръ, котораго Майеръ выставляетъ главой новой мюнхенской школы, иначе понимали задачу положительной догматики! Различіе между ними состояло лишь въ томъ, что нѣмецкіе ученые подвергали изслѣдованію внесенный въ догматику іезуитами шаблонный доказательный матеріалъ въ его доказательной, силѣ, и подобно Деллингеру ставили вопросъ, насколько онъ дѣйствительно подлиненъ, и не нужно ли въ противномъ случаѣ устранить его. Понятпо, что при такомъ методѣ неизбѣжно рушился бы цѣлый рядъ авторитетовъ и излюбленныхъ мнѣній іезуитовъ и др., особенно папская непогрѣшимость, непризнаиавіе которой, по' Майеру, было главнымъ преступленіемъ нѣмецкихъ ученыхъ. Между тѣмъ, они охотнѢё готовы были уничтожить нѣмецкихъ ученыхъ, чѣмъ допустить устраненіе излюбленныхъ ими неподлинныхъ авторитетовъ и основанныхъ па нихъ любимыхъ мнѣній, такъ какъ иначе съ нѣкоторыми изъ нихъ могло случиться то же самое, что случилось съ философомъ Францемъ Брентано, любимцевъ вюрцбургскихъ учениковъ іезуитовъ, о которомъ Деллингеръ разсказывалъ: «онъ много полагался на Ѳому Аквината, но когда я сказалъ ему, что Ѳома свое ученіе о непогрѣшимости основывалъ всецѣло на вымышленныхъ актахъ, то онъ былъ точно пораженъ молніей». Сочиненіе это съ его открытыми ц скрытыми злобными выходками противъ Деллингера, съ его кляузами и извращеніями, однако, произвело повсюду большое возбужденіе и пробудило у этой партіи и у другихъ, неблагопріятно расположенныхъ къ Деллингеру лицъ необузданное злорадство. Въ другихъ кружкахъ настолько носились съ этимъ сочиненіемъ, что, когда Деллингеръ въ началѣ іюня схватилъ воспаленіе легкихъ, нѣкоторые члены богословскаго факультета прямо и нестѣсненно высказывались, что они были бы рады, если бы онъ умеръ. ІІо когда желаніе не осуществилось и Деллингеръ сталъ поправляться, то еще до полнаго его выздоровленія ненавистники ухватились за одно изъ самыхъ возмутительныхъ средствъ, чтобы произвести полный разрывъ между Деллингеромъ и Іоргомь. 30 іюня Деллингеръ, взойдя на каѳедру, «нашелъ записку (и это была не первая), въ которой его упрекали, что онъ проповѣдуетъ еретическія воззрѣнія ». Такъ какъ Іоргъ именно въ этотъ день зашелъ къ Деллингеру, чтобы поблагодарить его за присылку некро-

логовъ де^Рама, Лаопѳнберга и Гуртера, то тутъ-то и разразилась буря: «Какъ членъ католическаго казино, я долженъ знать объ этомъ; я оболгалъ великаго Герреса *), я сталъ другимъ, а не онъ» (упрекалъ его Іоргъ). Кратко опровергнувъ эту клевету, Деллингеръ, 7 іюля, въ болѣе длинномъ письмѣ упрекалъ его, что онъ «ни единымъ словомъ не опровергъ пущепвой на .богословскіе факультеты Германіи чудовищной клеветы, которая, какъ ему хорошо извѣстно, прежде всего направлена была противъ Мюнхена», и перешелъ къ «ново-ультрамоптантской» партіи, равно какъ старался выставить правленіе Максимиліана II въ неблагопріятномъ свѣтѣ. Эту раздраженность Деллингера, даже по отношенію къ своему бывшему другу, іезуиты и ихъ ученики не преминули истолковать въ томъ смыслѣ, что Деллингеръ, выздоравливая тѣломъ, заболѣлъ размягченіемъ мозга, и приписывали ему idee fixe. Къ счастью его, другіе видѣли всю злостность этой клеветы, м король Людвигъ II наградилъ Деллингера (9 іюня) крестомъ ордена Заслугъ Св. Михаила, а университетъ избралъ его (въ іюлѣ) па должность rector magnificus на академическій 1866—1867 годъ, какъ бы въ доказательство того, что нападки на него со стороны враждебной партіи отнюдь не умалили общественнаго уваженія къ нему.

Осеннія каникулы Деллингеръ провелъ у Актона, въ его имѣніи Герсгеймъ, близъ Вормса, гдѣ онъ, съ помощью наличной имѣвшейся тамъ литературы, составилъ, изданный Рейшемъ въ его «Мелкихъ сочиненіяхъ», «Историческій обзоръ Тридентскаго собора», «пе научную собственно работу, а только предназначенное для болѣе широкаго круга читателей популярное оріентированіе» о соборѣ. Съ помощью этихъ источниковъ онъ, однако, взглянулъ на соборъ апаче, чѣмъ обыкновенно смотрѣли на него: для него этотъ соборъ снизошелъ на степень одного изъ заурядныхъ итальянскихъ со-бориковъ, и на немъ дѣйствовали всецѣло находящіеся во власти Рима и папскихъ легатовъ епископы, такъ что, поэтому, онъ несправедливо носитъ названіе всеобщаго ила вселенскаго. Деллингеру хотѣлось возможно яснѣе представить

’) Геррееь (Görrea) — извѣстный въ сное время нѣмецкій ученый крайній ультраыонтвнъ, пе ностѣсиившій;я назвать извѣстиаго кёльнскаго епископа Дросте-Вишеринга за его упорное противленіе правительству, клерикала ивъ клерикаловъ, „Аѳанасіемъ ІЗеликимъ XIX вѣка“.

это дѣло, в объ началъ, поэтому, собирать ненапечатанный матеріалъ въ Мюнхенѣ и въ другихъ мѣстахъ, гдѣ ему особенно помогалъ Актонъ. Въ этой работѣ принималъ участіе и проф. Фридрихъ, и списывалъ мюнхенскія, а въ 1860 году и тридевтскія рукописи, каковую работу въ 1868 и 1869 гг. продолжали, въ качествѣ его секретарей, Радпингеръ, а въ началѣ 1870 Вокеръ. Въ то же время и съ одинаковымъ усердіемъ онъ. работалъ надъ окончаніемъ сбора источниковъ къ исторіи «Общества Іисуса» и къ исторіи папства.

Едва смолкъ шумъ войны, какъ Майеръ, во второмъ изданіи своей брошюры: «Въ поученіе царямъ», повторилъ свой бурный публичный навѣтъ, усиливъ его еще особымъ приложеніемъ. Отвѣтъ на эту клевету, повидимому, былъ неизбѣженъ, и тѣмъ не менѣе, Деллингеръ, по своемъ возвращеніи изъ Рима, предпочелъ лучше заняться составленіемъ предстоявшей ему ректорской рѣчи. Тема ея подсказывалась сама собою. При всеобщемъ враждебномъ настроеніи къ нѣмецкимъ университетамъ и ихъ богословскимъ факультетамъ, онъ, поставленный во главѣ одного изъ величайшихъ университетовъ, долженъ былъ по необходимости коснуться этого животрепещущаго вопроса, котораго, къ неудовольствію враждебной партіи, онъ впрочемъ касался уже и въ своемъ некрологѣ ректора католическаго университета Левена де-Рама. Это онъ и сдѣлалъ 22 декабря въ своей вступительной рѣчи: «Университеты раньше и теперь» которая вылилась у него въ восторженный панегирикъ нѣмецкимъ университетамъ и нѣмецкому народу.

Сдѣлавъ обзоръ исторіи университетовъ, онъ затѣмъ говорилъ: «Представимъ же себѣ теперешнее почетное положеніе нѣмецкихъ университетовъ, подумаемъ, что это мѣста, въ которыхъ часто возникаютъ, всегда поддерживаются и находятъ себѣ руководство всѣ лучшія и высшія направленія нѣмецкой духовной жизни, и примемъ при этомъ во вниманіе краткость того періода (какихъ-нибудь 50 лѣтъ), въ теченіе котораго совершился этотъ переворотъ, обнаружилась эта изумительная производительность во • всѣхъ областяхъ знанія, и тогда мы должны будемъ признать, что едва ли можно указать въ міровой исторіи нѣчто параллельное,—Всѣ великія и прочныя завоеванія въ научной области сдѣланы, благодаря сочетанію различныхъ спеціальностей и наукъ въ отдѣльныхъ лицахъ. Въ наше время богословіе, какъ и юриспруденція, въ свнви

съ филологіей, очищено, углублено и расшарено въ свази съ философіей ^и исторіей. А медицина, чрезъ привлеченіе всѣхъ вѣтвей физическаго знанія, расширилась въ знаніе, обнимающее всего человѣка и окружающее его—органическую и неорганическую природу. Всѣ эти пауки выиграли, какъ въ богатствѣ матеріала, такъ и въ надежности метода, слѣдовательно, въ истинѣ, онѣ сдѣлались факелами, которые свѣтятъ все болѣе усиливающимся, какъ и очищающимся пламенемъ. Теперь сдѣлалось гораздо легче выдѣлять болѣзненную матерію, открывать и устранять заблужденія.. Здѣсь передъ нами открывается истинное значеніе нѣмецкихъ университетовъ и ихъ ни чѣмъ другимъ незамѣнимая своеобразность. Въ нихъ всякое познаніе или ученіе возводится на степень научности и сообщается только въ такомъ видѣ; а это происходитъ именно благодаря тому, что всякое безпринципное разрозненное знаніе, бѳзъидейная номенкдатуриость устраняются, и выставляются на видъ внутренняя необходимость, причинная связь отдѣльныхъ фактовъ или ученій, ихъ члено-сообразное положеніе въ организмѣ цѣлаго. Затѣмъ въ университетѣ факультеты и науки должны наблюдать другъ ва другомъ и взаимно пополнять себя. Это совершается само собою, поскольку преподаватели постоянно сознаютъ солидарность всякаго познанія. Преподаватель долженъ выяснить это и своимъ ученикамъ, и «онъ достигнетъ этого, если приступитъ къ дѣлу не просто систематически, но въ то же время и исторически, если онъ наглядно изложитъ передъ своими слушателями весь генетическій процессъ, пережитый его спеціальностью, чтобы достигнуть своей теперешней стадіи, — слѣдовательно, изложить всѣ эпохи въ развитіи этой науки»... Университеты «ставятъ или отводятъ каждому свое мѣсто и въ тоже время требуютъ отъ него, чтобы онъ, будучи членомъ великаго организма, всегда улавливалъ бы хотя частицу истины и въ состояніи былъ сдѣлать хотя бы небольшой вкладъ въ дѣло рѣшенія великой научной задачи. Тутъ, вѣроятно, кроется и причина того, почему Германія позже всѣхъ культурныхъ народовъ, и долго безъ особеннаго успѣха, усвоила себѣ учрежденіе университетовъ, а въ настоящее время именно сдѣлалась классической страной университетовъ и довела ихъ до такого объема, до такой научной полноты и обстоятельности, что безспорно не только превосходитъ въ этомъ отношеніи всѣ другіе народы, но,

можно сказать, ,одна только и обладаетъ настоящими университетами». Этр становится яснымъ изъ обзора состоянія университетовъ въ отдѣльныхъ странахъ, причемъ' однако, не нужно упускать изъ вида того замѣтнаго у нѣкоторыхъ преимущества, какъ нар. въ College de France, что она обладаетъ и каѳедрой для славянскихъ языковъ и литературы, «что обыкновенно упускается въ Германіи, но чего не слѣдовало бы упускать въ высшей школѣ перваго ранга»; не нужно упускать ивъ вида и того преимущества англійскихъ университетовъ, что въ нихъ существуютъ коллегіи ила бурсы, нѣчто подобное которымъ нелишне было бы устроить и для нѣмецкаго учащагося юношества. Только 21 университетъ Италіи «съ внѣшней стороны похожи на нѣмецкіе, хотя они по большей части не имѣютъ богословскихъ факультетовъ, потому что въ Италіи духовенство получаетъ образованіе исключительно въ епископскихъ семинаріяхъ и, поэтому, широкою пропастью отдѣлено отъ образованныхъ классовъ и чуждо ихъ міросозерцанія.., Въ этой старой родинѣ цивилизаціи и высшихъ школъ, въ странѣ, которая нѣкогда была учительницей культурныхъ народовъ, научное богословіе находится въ такомъ пренебреженіи, что оно въ большинствѣ университетовъ не имѣетъ даже номинальнаго представительства, и духовенство, самое многочисленное, какимъ только въ пропорціи къ своему населенію обладаетъ какой-либо европейскій народъ, вполнѣ довольное получаемымъ имъ въ 217 семинаріяхъ элементарнымъ образованіемъ, за немногими исключеніями, не знаетъ потребности въ высшемъ научномъ образованіи. И такъ тамъ обстоитъ дѣло не въ теченіе десятилѣтій только, а' уже очень давно. Кто не зиаетъ этого положенія дѣлъ, тому должны оставаться непонятыми, конечно, недавнія событія въ Италіи и ихъ главная причина, именно всеобщее, съ неуваженіемъ сочетающееся, отвращеніе мірянъ изъ среднихъ и высшихъ классовъ къ духовенству». Такимъ образомъ, на основаніи знакомства съ не-нѣмецкими университетами, мы приходимъ къ положенію, что университеты со всѣми ихъ преимуществами и отчасти исцѣлимыми, отчасти неисцѣлимыми недостатками, составляютъ самую адекватную форму, въ которой нѣмецкая индивидуальность получаетъ свое выраженіе, а его духовная потребность — свое удовлетвореніе. Эта смѣсь свободы и подчиненности, корпоративнаго ограниченія и саѵ оопредѣлѳнія у учителей и учениковъ, а

особенно взаимообщеніе, въ которомъ учитель безъ стѣсненія сообщаетъ все то лучшее, чѣмъ обладаетъ самъ, а ученикъ принимаетъ съ благодарностью и признательностью, равно какъ и исходящее отъ учителя поощреніе къ самостоятельному мышленію и изслѣдованію, и исходящее отъ слушателей столь же благодѣтельное и незамѣнимое для учителя возбужденіе, благодаря которому его производительность находится въ постоянномъ возрастаніи. — все это такія вещи, въ которыхъ заключается прелесть и преимущество университетской жизни, и въ нихъ лекатъ также и причины того, что университеты сдѣлались специфачески-нѣмецкимъ учрежденіемъ. Въ этой формѣ воплотился нѣмецкій, направленный къ ученію и наукѣ духъ и повсюду, гдѣ только проявляется нѣмецкая жизнь, тамъ непремѣнно возникаетъ и нѣчто похожее на наши высшія • школы.

«Нѣмцы, безспорно, есть самый универсальный среди народовъ; въ его нѣдрахъ покоится истинно человѣческое, міровое въ большей полнотѣ, чѣмъ у кого-либо изъ другихъ культурныхъ народовъ. Поэтому, нѣмецъ чувствуетъ себя внутренно сроднымъ всякому изъ великихъ народовъ по ихъ лучшимъ качествамъ, и менѣе ощущаетъ отталкивающую силу чуждаго народнаго быта... Нѣмецъ оказывается всегда мягче, уступчивѣе другихъ, и даже его языкъ обыкновенно отступаетъ передъ вторженіемъ чужого языка. Если вслѣдствіе этого нѣмецъ подлежитъ упреку въ извѣстной космополитической расплывчатости; если онъ, какъ показываетъ опытъ въ нашихъ пограничныхъ странахъ и въ нашихъ переселенцахъ, легко поддается поглощенію со стороны чуждой, болѣе устойчивой народности, то все-таки именно то богатство, та многосторонняя подвижность нѣмецкаго существа, его способность съ признательностью и даже любовью относиться ко всѣмъ чужимъ преимуществамъ, усвоять ихъ себѣ и немедленно усовершенствовать—это-то именно и дѣлаетъ нашъ народъ центральнымъ народомъ человѣчества... Нѣмцу присущъ даръ понимать настроеніе и стремленія другихъ народовъ, и проникать въ самые его корни». Это можно бы «назвать высшимъ смысломъ справедливости. Но насколько онъ проявляется въ наукѣ и литературѣ, я могу назвать его также историческимъ смысломъ нѣмцевъ, и могу также утверждать, что они обладаютъ этимъ смысломъ въ болѣе высокой степени, чѣмъ всякій другой народъ... Я могъ бы, пользуясь изреченіемъ Гете, сказать, что

нѣмецкій духовный глазъ ярче всѣхъ другихъ. Это доказываетъ рядъ нѣмецкихъ ученыхъ, который были упомянуты выше и труды которыхъ обсуждались. И однако, еще лучше, чѣмъ въ отдѣльныхъ личностяхъ творческая сила нѣмецкаго историческаго смысла, могучее стремленіе все усвоятъ себѣ и преобразовывать сообразно съ лежащими въ его существѣ, законами открывается передъ нами въ теперешнемъ состояніи отдѣльныхъ наукъ, какъ онѣ преподаются въ нашихъ высшихъ школахъ и разрабатываются въ литературѣ.

Прежде всего, нѣмецкій историческій смыслъ находитъ богатую пищу въ богословіи, которое именно потому, что христіанство есть фактъ, исторія по преимуществу, носитъ историческій характеръ и, сообразно съ нимъ, должно быть изслѣдуемо и построяемо. Поэтому, Германія сдѣлалась также классической страной богословія, изъ запасовъ которой богословскіе писатели и другихъ народовъ—Англіи, Америки и др. — извлекаютъ силу и питаніе». Тоже самое бываетъ и съ науками другихъ факультетовъ. Имъ не достаетъ только одного, — «истинной философіи исторіи». «И однако, на такихъ основахъ, какъ онѣ изложены были выше, въ будущемъ и она созрѣетъ, какъ одинъ изъ благороднѣйшихъ плодовъ на древѣ познанія, въ нашихъ высшихъ школахъ. Конечно, теперь уже миновало и устранено то начатое Фихте и продолженное Гегелемъ заблужденіе, которое все богатое содержаніе исторіи втискиваетъ въ узкую и неподвижную схему, своимъ механизмомъ логической конструкціи, на мѣсто повсюду проявляющейся въ исторіи личной свободы, ставитъ мертвую необходимость, и жизненное содержаніе' исторіи низводитъ къ простымъ умственнымъ опредѣленіямъ. Въ будущемъ философія исторіи будетъ считаться труднѣйшимъ, но быть можетъ, и драгоцѣннѣйшимъ результатомъ академической учености, способнымъ показать, что есть духовныя силы, идеи, которыя господствуютъ во всемірной исторіи и образуютъ ее; она будетъ изслѣдовать эти идеи, ихъ воплощеніе и дѣйствіе чрезъ всѣ періоды и измѣненія и приводить къ признанію проникающаго ее плана божественнаго міроправленія, который одинъ только и можетъ сдѣлать исторію понятной... «Университеты вообще еще пользуются довѣріемъ народа». И громкимъ и выразительнымъ свидѣтельствомъ этого довѣрія было то, что 118 профессоровъ отправлены были на франкфуртскій парламентъ. «Правда: довѣріе это не было вознаграждено; но

«ни корпораціи, ни ихъ члены, не призваны и не способны вторгаться въ сумятицу и интриги политическихъ партій, а гдѣ это еще бываетъ, или гдѣ они противъ своеіі воли оказываются втянутыми въ нихъ, тамъ она постоянно терпятъ пораженіе. А такъ какъ, наконецъ, міромъ движутъ, и въ исторіи человѣчества имѣютъ рѣшающее значеніе все-таки великія мысли, а не матеріальные интересы и страсти, то, какъ раньте, такъ и теперь, высшія школы будутъ исполнятъ свою задачу и оправдывать довѣріе, что имъ подсильна эта задача. Какъ раньше, такъ и теперь, онѣ, въ виду того, что нѣмецкій народъ постоянно растетъ, постоянно находится въ живомъ развитіи, будутъ служить для этого народа посредниками между его прошедшимъ и настоящимъ, онѣ будутъ оріентировать его касательно его настоящаго и показывать ему истинное примиреніе необходимыхъ, во всякое время вновь выступающихъ противополояшостей; онѣ будутъ, наконецъ, помотать ему подготовлять свое будущее.

Въ заключеніе, послѣ обращенія ко всему студенчеству, Деллингеръ чувствовалъ потребность обратиться съ особымъ пловомъ къ студентамъ богословія: «Вы избрали себѣ науку, которая заявляетъ и должна заявлять притязаніе па то, чтобы сводить къ ней всѣ остальныя; чтобы онѣ нуждались въ ней, какъ въ основоположеніи и краеугольномъ камнѣ. Но само богословіе можетъ лишь тогда доказать, что ему дѣйствительно принадлежитъ такое царственное достоинство среди другихъ наукъ, если оно съумѣетъ пользоваться помощью своихъ сестеръ, если оно будетъ имѣть въ себѣ достаточно широты и достаточно всеобъемлемости, а также будетъ обладать достаточною самоувѣренностью для того, чтобы усвоить себѣ подлинный, благородный, изъ духа мастерскихъ нашихъ факультетовъ добываемый металлъ, лучшіе плоды всѣхъ вѣтвей великаго древа повнанія, и, по возможности, пріумножать этотъ залогъ. Горе богословію и горе его ученикамъ, если оно, какъ слабонервная женщина, стало бы отстраняться отъ всякаго свѣжаго воздуха изслѣдованія; если бы оно отстраняло отъ себя (или даже не отъ себя, а только отъ богослововъ) всякое неудобное событіе исторіи, какъ слишкомъ жесткую, не подходящую къ его слабой конструкціи пищу. Именно въ томъ заключается для пего жизнь или смерть, что разработываю щіе ѳго ученые въ н&ивысшѳй чистотѣ охраняютъ тотъ историческій смыслъ, который заключается въ

признаніи всѣхъ чужихъ преимуществъ и благъ, въ полной оцѣнкѣ всѣхъ, находимыхъ въ другихъ областяхъ, истинъ. Пѵва&е тратаС?таі Söxifjioc,— «будьте добрыми мѣнялами*, сказалъ Христосъ, по древнему преданію, своимъ ученикамъ. Будемъ же пользоваться искусствомъ, — надлежащимъ образомъ различать подлинныя и неподлинныя монеты въ царствѣ духовъ, полную и половинную истину, полное и половинное заблужденіе, во всякомъ увеличеніи, во всякомъ одностороннемъ или ложномъ утвержденіи опытнымъ глазомъ находить и выдѣлять примѣшавшееся зерно истины, а не осуждать, не разсмотрѣвъ хорошенько, или только но одному поверхностному сужденію и звуку, не отрицать предубѣжденно цѣлыя области чужой науки, какъ будто бы она находилась подъ властью бѣсовскихъ силъ. Я не предвижу отъ такого расширенія вашего кругозора никакихъ опасностей для васъ». Абстракціи пантеизма, который хотѣлъ бы низвергнуть съ престола живаго личнаго Бога, совѣсти и религіи, вы отстраните отъ себя уже вслѣдствіе ихъ внутреннихъ противорѣчій. Равнымъ образомъ устранитесь вы и отъ системы, которая открыто отрицаетъ свободу человѣческой воли или въ своихъ выводахъ приводитъ къ тому, «потому что эта свобода слишкомъ глубоко и твердо коренится въ вашемъ внутрѳннѣйшѳмъ самосознаніи, такъ что, если бы внезапно была потрясена прирожденная намъ увѣренность въ нашей свободѣ воли, она все-таки скоро опять побѣдоносно воспрянула бы внутри насъ, хотя бы уже вслѣдствіе невольнаго чувства противорѣчія между разумомъ и волей. Но менѣе всего вы позволите проникнуть въ вашу среду матеріализму и поддаться убѣжденію, «что человѣкъ только есть болѣе тонко организованная обезьяна, мысли суть только выдѣленіе мозга*. Theologus sum, nihil divini a me alienum puto —ничто божественное, слѣдовательно, ничто истинное, — потому что всякая истина первоначально происходитъ отъ Бога, — не должно быть чуждо намъ; нужно только обладать тѣмъ истиннымъ магнитомъ, который повсюду вытягиваетъ изъ окружающей и часто скрывающей его оболочки и привлекаетъ къ себѣ все истинное. Такъ нѣкогда великіе мужи александрійской школы понимаш свою задачу предъ лицѳмъ греческой философіи и естествознанія... Тутъ все равно, какъ въ Магометовомъ раю, гдѣ, какъ только первое дерево кричитъ блаженному: «сорви себѣ мой плодъ, онъ

сладокъ», немедленно и другое дерево кричитъ ему: «сюда, ко мнѣ, мои плоды еще лучше*. Отдѣльный человѣкъ, при всей жаждѣ знаніи, былъ бы подавленъ тяжестью этой исполинской задачи. ІІо, что невозможно ему, то по крайней мѣрѣ приблизительно, можетъ удасться соединеннымъ стремленіямъ и трудамъ единомышленниковъ».

Все собраніе съ напряженнѣйшимъ вниманіемъ и восторгомъ слѣдило за этою замѣчательною рѣчью оратора. Друзья, какъ ІІІвабъ* называли эту рѣчь «превосходнымъ вооруженнымъ походомъ», и предсказывали, что она не можетъ остаться безъ успѣха; а Гефлеръ изъ Праги выражалъ желаніе, чтобы эту «въ высшей степени благовременную рѣчь оффиціально заставили выучить наизусть всѣхъ тѣхъ, которые, прямо или косвенно, занимаются университетскими дѣлами». Но, конечно, не приминули въ то же время немѳдлеипо напасть на него тѣ вожаки партіи, которые, все сиасопіѳ видѣли въ проникновеніи римскимъ духомъ и въ устраненіи всякаго свѣжаго дыханія въ области изслѣдованій, и именно то, что Деллингеръ восхвалялъ въ нѣмецкомъ народѣ, считали его тягчайшимъ заблужденіемъ. Несомнѣнно, дополненіемъ этой рѣчи служитъ статья: «О брошюрѣ Въ назиданіе царямъ», которая первоначально появилась въ «Аугсбургской Всеобщей Газетѣ». Сама по себѣ статья эта не вызывалась необходимостью, потому что, беэъ сомнѣнія, РеЙшъ былъ правъ, что «памфлеты, въ родѣ этого, принадлежатъ къ самому плохому оружію, которымъ вообще можно бороться», и чтобы такою статьею можно было повліять на бюрократію или оказать другое воздѣйствіе, этого Деллингеръ также не могъ ожидать, такъ какъ епископомъ эйхштетскимъ именно опять быль назначенъ ученикъ іезуитовъ, 'Но дѣло было въ высшей степени важно, и начавшаяся борьба должна была такъ или иначе закончиться—побѣдой или пораженіемъ. Въ этой статьѣ, имѣющей необычайное значеніе для исторіи богословія въ Германіи, онъ жалуется, что Какъ въ министерствѣ исповѣданій, такъ и среди выставляющихъ себя передовыми богословами, господствуетъ самое смутное понятіе о смыслѣ и задачахъ богословія. Такъ, даже такой ученый представитель богословія, какъ іезуи$ь Курчи, какъ видно изъ его статей, «не имѣетъ даже ни малѣйшаго понятія о научныхъ задачахъ богословія и притомъ, быть-можетъ, еще чувствуетъ непреодолимый страхъ передъ историческими изслѣдованіями, потому

что опасается, что они могутъ разрушить нѣкоторыя излюбленныя имъ мнѣнія, какъ мнѣнія о подлинности Константинова дара или о непогрѣшимости папы. Но христіанство во всемъ своемъ существѣ исторично, и, поэтому, отрѣшенное отъ исторіи, оно будетъ безпочвеннымъ со всей системой своего ученія. Не понимая этого, сторонники ново-схоластической школы всячески заподозрѣваютъ научныя работы и все направленіе богослововъ нѣмецкаго образованія, считая его анти-церковнымъ, причемъ доходятъ до того*, что не останавливаются передъ распространеніемъ клеветъ на частную жизнь ненавистныхъ ииъ ученыхъ. «Цѣль для нихъ освящаетъ средство». «Самый этотъ памфлетъ отнюдь не есть изолированное произведеніе, но находится въ связи съ цѣлымъ рядомъ мѣропріятій, когирыя всѣ направляются къ той же цѣли, имѳешо, къ подавленію научнаго духа въ католицизмѣ, къ возвышенію мертваго авторитета, который стремится поборать идеи вѣка дисциплинарнымъ принужденіемъ и мѣрами насилія». Затѣмъ слѣдуетъ краткая исторія католическаго богословія въ Германіи съ уничтоженія ордена іезуитовъ, который почти исключительно владѣлъ монополіей въ богословіи, но, «при его отвращеніи ко всѣмъ историческимъ и экзегетическимъ изслѣдованіямъ, въ Германіи придалъ богословію отпечатокъ полнѣйшаго схоластизма, вслѣдствіе чего тамъ неизбѣжно должна была наступать полнѣйшая безплодность въ католической богословской литературѣ». «Дѣло могло улучшиться только въ томъ случаѣ, если бы оставили этотъ старый схоластическій методъ и ввели новый, покоющійся на основательныхъ библейскихъ историческихъ и патристическихъ изысканіяхъ. Такъ именно и случилось, когда въ 1817 году открытъ былъ богословско-католическій факультетъ въ Тюбингенѣ, а по его образцу начались труды въ Фрейбургѣ, Гиссенѣ, Мюнстерѣ, Боннѣ, Бреславлѣ, Вюрцбургѣ и Мюнхенѣ. Въ Римѣ, который въ это время ванятъ былъ другими дѣлами, смотрѣли на это движеніе спокойно. Противодѣйствіе ему началось лишь съ того времени, какъ іезуиты (съ 1849 г.; пріобрѣли вліяніе на Пія IX, стали заботиться о болѣе строгомъ проведеніи тридентскаго постановленія о семинаріяхъ, добиваться возстановленія схоластики Ѳомы Аквината, какъ нормальной богословской и философской системы, стремились къ утвержденію непогрѣшимости папы въ качествѣ догмата и къ

низверженію всякаго противодѣйствія ихъ намѣреніямъ въ дѣлѣ возстановленія устарѣлаго учрежденія конгрегаціи Индекса, гдѣ имъ принадлежитъ рѣшаюшій голосъ. Въ своемъ, въ 1849 г. основанномъ журналѣ Civilta Caitoiica, редактированіе котораго, папскимъ бреве отъ 12 февраля 1866 г., возведено даже на степень своего рода конгрегаціи, они начали ожесточенную войну со всей цивилизаціей настоящаго времени во всѣхъ ея областяхъ,—каковую они «обыкновенно ведутъ грубымъ и невѣжественнымъ образомъ». «Они, напр., защищаютъ рабство и лоттерои; обвиняютъ тѣхъ, которые подаютъ голосъ за отмѣну смертной казни, въ самыхъ дурныхъ намѣреніяхъ и развращенности; восхваляютъ инквизицію, какъ «величественное • зрѣлище общественнаго преуспѣянія»; утверждаютъ, что свобода совѣсти прямо противо-рѣчитъ христіанству и ведетъ къ атеизму; отвергаютъ свободу изслѣдованія и объявляютъ схоластическую философію ва философію церкви; мало того, онц не стыдятся даже открыто высказывать, что уже самый языкъ въ не-итальян-скихъ религіяхъ и философіяхъ для итальянскаго уха звучитъ чѣмъ-то варварскимъ и отзывается заблужденіемъ для итальянскаго духа». Папская непогрѣшимость по ихъ мнѣнію, должна распространяться на политическія и соціальныя проблемы, и послѣдовавшія съ 1859 года папскія заявленія о необходимости церковнаго государства «непогрѣшимы», а римскій народъ, подобно іудейскому, есть народъ Божій, потому что онъ находится подъ властью папы. Вѣрный отголосокъ Cmlta съ 1850 г. нашла себѣ въ Германіи въ майнцскомъ «Католикѣ», который, подобно своему прототипу, не переставалъ на всю Германію трубить сочиняемыя и проповѣдуемыя іезуитами въ ультрамонтанскомъ духѣ измышленія. Не ограничиваясь этою проповѣдью, «Католикъ» немилосердно преслѣдовалъ своими инсинуаціями и доносами всѣхъ болѣе или менѣе выдающихся профессоровъ Германіи, съ цѣлью добиться ихъ увольненія и назначенія на ихъ мѣсто представителей и поборниковъ вово-схоластипизма. Этимъ вареканіямъ и клѳветамъ подверглись профессора Гейнрихъ. Муфангь, Гиршеръ и др. А проф. Гугъ *), быть

можетъ, величайшій католическій богословъ новаго времена въ области новозавѣтной науки, не оставленъ былъ въ покоѣ даже послѣ своей смерти, и былъ обвиненъ въ приверженности къ гермесіанству. Штаудѳнмайеръ избѣгъ гонительства, только благодаря смерти *). Въ Вюрцбургѣ проф. ІПвабъ и Деппишъ были вытѣснены съ цѣлью очистить мѣстр для іезуитскихъ учениковъ Гѳргенротера и Денцингера. Въ 1857 г* «Философія Гюнтера подверглась осужденію со стороны конгрегаціи Индекса, и, по увольненіи его изъ вѣнскаго университета, на его мѣсто былъ приглашенъ одинъ іезуитъ и одинъ доминиканецъ, чтобы преподавать тамъ систему Ѳомы Аквината, и въ томъ же году переданъ былъ іезуитамъ и богословскій университетъ въ Иннсбрукѣ. По мнѣнію «Католика», теперь только въ Австріи богословская наука приняла величественные размѣры,—хотя доселѣ мы напрасно ожидаемъ результатовъ ея: въ австрійскомъ духовенствѣ, съ научной кулътурой дѣло идетъ еще хуже, и изъ этого научнаго рая не вышла еще ни одна болѣе или менѣе замѣчательная книга. Въ Бреславлѣ, первой его научной силѣ, проф. Баль-церу 3),—хотя онъ и присоединился къ мнѣнію конгрегаціи Индекса о Гюнтерѣ,— запрещено было княземъ-епископомъ вновь приступить къ его учебной дѣятельности, а взамѣнъ его приглашенъ былъ Леммеръ, получившій свое послѣднее' образованіе въ Римѣ у іезуитовъ. Самые выдающіеся преподаватели въ Тюбингенѣ, Кунъ и Гефеле, подвергались постояннымъ нападкамъ, и особенно первый былъ причиною

'-) II(тауденмаиеръ (I.Ant. Ötaudeumaier) извѣстный авторъ сочиненіи «Іоаннъ Скоттъ Эрш еііа и паука его времена»; «Энциклопедія богословской пауки»; «Духъ божественнаго откровенія или наука историч. принциповъ христіанства»; «Философія христіанства или метафизика Св. Писанія»; «Протестантизмъ въ его сущности и развитіи» въ трехъ томахъ; «Христіанская догматика» въ 4-хъ тт. и пр. Его памяти посвященъ рядъ статей въ «Междунар. Богосл. Обозрѣніи»; умеръ въ Фрайбургѣ въ 1856 г.

2) Б<иъиеръ (Baltzer J.B.) сначала ученикъ Гюптера, позже подчи-пился Риму, но не смотря па это остался въ подозрѣніи и ему предложено было добровольно оставить свою профессуру въ Врѳславлѣ. Когда онъ отклонилъ это предложеніе, то князь епископъ Ферстеръ лишилъ его miesa canonica и трети его копонич. доходовъ, а когда опъ высказался противъ догмата папской непогрѣшимости, то у него отняты были и остальныя 3/з Доходовъ. 9а нимъ осталось только правительственное жалованье, которымъ онъ нользовался до смерти (у 1871).

благочестиваго негодованія папистовъ. А въ Мюнхенѣ появился призракъ новой мюнхенской школы, хотя уже въ теченіе десятилѣтій тамъ преподаютъ одни и тѣ же старые профессора, и преданность церкви и ревность ихъ къ наукѣ стояла внѣ всякаго сомнѣнія и у профессоровъ, въ послѣдніе годы вступившихъ въ факультетъ. И противъ Деллингера нельзя было выступать съ честнымъ оружіемъ. Но какъ іезуиты, за неимѣніемъ средствъ дискредитировать Тейнера изъ-за его сочиненія о Климентѣ IV, не постѣснились наконецъ объявить его душевно-больнымъ, такъ они же не преминули распространять подозрѣніе и касательно католическаго направленія Деллингера, «потому что онъ не раздѣлялъ крайнихъ мнѣній о необходимости свѣтской власти папы, что' способно-де подвергнуть сомнѣнію весь авторитетъ церкви, и потому, что его историческое изслѣдованіе не позволяетъ ему держаться іезуитскаго ученія о папствѣ. Подобно тому, какъ іезуиты омрачили вечеръ жизни маститаго Гюнтера, такъ тѣмъ же самымъ они хотѣли отблагодарить и Деллингера. «Интригами противъ мюнхенскаго богословскаго факультета, равно какъ и вслѣдствіе все болѣе и болѣе усиливающагося водворенія студентовъ богословія въ епископскихъ заведеніяхъ, удалось уже достигнуть того, что посѣщеніе ими лекцій Деллингера въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ все болѣе уменьшалось, и факультетъ долженъ бы былъ закрыть свои чтенія, если бы здѣсь не находилось Collegium Georgianuiii. Мало того: дѣло дошло до того, что стали запрещать (какъ это сдѣлалъ ученикъ іезуитовъ епископъ Сенестрей) посѣщеніе университета кандидатамъ священства даже подъ страхомъ наказанія... Покойный король Максимиліанъ, узнавши объ этомъ, потребовалъ отъ богословскаго факультета въ Мюнхенѣ особаго отчета; онъ былъ изготовлепъ, но не дошелъ до рукъ короля. Изъ всего этого ясно, какая цѣль имѣлась въ виду при учрежденіи богословскаго факультета въ Шпейерѣ... Семинаріи для мальчиковъ, предложенныя соборомъ тридептскимъ въ то время, когда только-что стали возникать наши гимназіи, не только возбуждаютъ сомнѣніе въ отношеніи научнаго, односторонне направленнаго образованія, но и прямо возникаетъ вопросъ, согласимо ли оно съ нравственными требованіями нашего времени и нашей страны. Если бѣдные родители, обѣщаніемъ дарового воспитанія, склоняются къ отдачѣ своихъ дѣтей въ

званіе, связанное съ обязанностями, исполнить которыя не всякому подъ силу, или даже прямо принуждаются къ этому искусственно сдѣланнымъ складомъ ихъ житейскаго положенія, го «чтЬ благотворнаго можетъ отсюда произойти для духовнаго сословія, и какъ это духовное рабство мирится съ христіанствомъ и идеями гуманности нашего времени? Не заинтересовано ли государство въ томъ, чтобы надъ его сочленами не производилось подобнаго насилія, или послѣдніе не имѣютъ ли право разсчитывать на помощь государства въ дѣлѣ обезпеченія ихъ личной свободы? По ученію журнала «Civilta», духовенство, образованное по принципамъ проповѣдуемымъ имъ должно относиться ко всей культурѣ нашего вѣка безучастно и даже враждебно, и поэтому только и способно вы-звать вредныя столкновенія между церковью и государствомъ.

«А что же далѣе означаетъ то, что теперь хотятъ систему Ооны Аквината отождествить съ ученіемъ церкви? Средневѣковая церковь стояла выше партій и держалась противоположнаго номизму направленія. Мало того: епископъ парижскій Тампье уже въ 1270 и 1276 гг. осуждалъ его принципы. Недавно и проф. Ойшингѳръ указалъ въ системѣ Ѳомы Аквината элементы, непримиримые съ догматомъ1). Но въ Римѣ не сдѣлали даже и попытки къ опроверженію его книги, а занесли ее въ индексъ. Не есть ли это признакъ грубаго-невѣжества, когда требуютъ, что Платона и Аристотеля нужно понимать на основаніи ученія Ѳомы? И какъ могутъ іезуиты теперь стараться о томъ, чтобы привозгласить ученіе Ѳомы своего рода символической книгой, когда они раньше, даже въ основныхъ положеніяхъ, были его горячими противниками, и весь доминиканскій орденъ единогласно объявилъ ихъ злѣйшими исказителями его?

«Что собственно означаетъ новосхоластическая школа, это послѣ всего сказаннаго не нуждается болѣе ни въ какихъ дальнѣйшихъ объясненіяхъ». Со всѣмъ этимъ движеніемъ связывается ученіе о папской непогрѣшимости, особенно тогда, когда іезуиты становятся совѣтниками папы, и когда папская энциклика 1864 г., съ присоединеннымъ къ ней с штабу с омъ, извлеченіемъ изъ ученій «Civilta», объявляются за произнесенные ex cathedra и потому непогрѣшимыми. Тогда въ *)

*) Именно въ своемъ сочиненіи «Умозрительное богословіе Ѳомы Дявигдее», занесенномъ въ Индексъ запрещенныхъ книгъ.

католической церкви должны бы быть и политическіе, и соціальные догматы. Но «нужно быть пораженнымъ слѣпотою чрезмѣрнаго фанатизма, чтобы не видѣть крайней опасности, которая неизбѣжно возникаетъ отсюда для авторитета католической церкви».

Но, не смотря на эту рѣзкую полемику противъ новосхоластической школы, Деллингеръ все-таки признавалъ ее, когда она дѣйствительно давала крупныя произведенія. Такъ, онъ писалъ къ министру исповѣданій Грессеру, затребовавшему отъ него мнѣнія о сочиненіи ГергенрОтера «Фотій» (Т. I): «Трудъ... на сколько онъ вышелъ доселѣ, есть солидная, на основательномъ изученіи источниковъ покоющаяся работа, и автору нельзя отказать въ прилежаніи, выдержанности и осмотрительности... Вслѣдствіе того, что онъ всѣ подтвердительныя мѣста счелъ нужнымъ напечатать въ примѣчаніяхъ, книга разрослась до необычайнаго объема; но этотъ пріемъ имѣетъ ту выгоду, что ссылки и сужденія автора всегда можно провѣрить и. контролировать въ самомъ источникѣ. Тонъ и настроеніе автора вообще спокойны, умѣренны, и если замѣтна нѣкоторая партійность, то все-таки она, насколько я могу замѣтить, не слишкомъ вредитъ дѣлу. Авторъ не высказываетъ всей истины, но онъ избѣгаетъ и всякаго положительнаго искаженія ея. Въ общемъ нельзя не признать, что этотъ трудъ принадлежитъ къ лучшимъ, въ новѣйшее время съ католической стороны появившимся, историческимъ произведеніямъ» (отъ 12 дек. 1866) ').

До какой степени въ это время доходило мракобѣсіе іезуитской партіи показываетъ та наглость, съ которою іезуитскіе органы прославляли на весь міръ самыя постыдныя дѣянія темныхъ вѣковъ папизма. Такъ пресловутая «Oivilta» не по-стѣснилась написать, что «инквизиція есть возвышенное зрѣлище общественнаго совершенства». Это наглое выраженіе, до *)

*) Эго мнѣніе Деллингера объ извѣстномъ сочиненіи Гергѳпрбтѳра обнаруживать въ немъ не только замѣчательную проницательность, по поранитедзд&е безпристрастіе. Извѣстно, что книга Гергѳнротѳра своею ученость*» подавляла даже нѣкоторыхъ изъ нашихъ церковныхъ историковъ; и если Деллингеръ въ своѳыъ отзывѣ имѣлъ мужество прямо сказать, что авторъ ея не высказываетъ всей истины, то въ этомъ отношеніи онъ прѳдвосхвтилт лишь мнѣніе нашихъ наиболѣе выдающихся историковъ, каковы покойный профессоръ И, Н. Чедьцовъ въ лицѣ своего ученика, нынѣ покойнаго митрополита Герасима Я ре да, а также московскихъ профессоровъ Иванцова-Платонова н А. П. Лебедева.

глубины души возмутившее Деллингера, было не только выраженіемъ историческаго взгляда іезуитовъ, но и всей.римской куріи; и, по случаю 800-лѣтняго юбилея памяти мученичества апп. Петра и Павла, его даже предполагалось торжественно провозгласить, какъ единственно истинное, чрезъ канонизацію испанскаго инквизитора Педро Арбуеса, предъ всѣмъ римско-католическимъ міромъ. Тогда Деллингеръ уже не могъ и не хотѣлъ молчать. Въ «Аугсбургской Всеобщей Газетѣ» отъ 6 мая появилась статья подъ заглавіемъ: «Изъ франковъ», гдѣ прямо говорилось объ Арбуесѣ, какъ объ одномъ изъ безчеловѣчнѣйшихъ инквизиторовъ, фанатическомъ сумасбродѣ, и послѣ замѣчанія, что при Павлѣ III канонизація его была оставлена, ставился вопросъ: «какъ же это такъ, что теперь опять возвращаются къ тому же и на алтаряхъ католическихъ христіанъ хотятъ выставить Б8гпоклоненіе человѣка, который принадлежалъ къ кровожаднѣйшимъ инквизиторамъ? Доселѣ въ церкви господствовалъ принципъ: martyrem non facit poena sed causa (т. e. мученикомъ дѣлаетъ не наказаніе, а причина). Но для смерти Арбуеса не было никакой возвышенной причины. Эта канонизація, очевидно, имѣетъ болѣе глубоко захватывающій смыслъ и легко можетъ быть истолкована въ смыслѣ прославленія самой инквизиціи. Неужели среди многихъ епископовъ, имѣющихъ отправиться въ ближайшемъ мѣсяцѣ въ Римъ на торжество новыхъ канонизацій, не найдется пи одного, который бы возвысилъ голосъ противъ прославленія Арбуеса, а съ пимъ и инквизиціи?

Эта статья произвела необычайное впечатлѣніе, и повсюду спрашивали, кто бы могъ быть этимъ непрошеннымъ advocatus diaboli, который'въ самый послѣдній моментъ пытался разстраивать намѣренія Рима. Но никто не подумалъ о Деллингерѣ. Когда, однако, въ римско-католическихъ газетахъ, особенно въ «Аугсбургской Почтовой Газетѣ» и штут-гардтскомъ «Нѣмецкомъ Народномъ Листкѣ» появились рѣзкіе отзывы о статьѣ, то они только дали Деллингеру благопріятный поводъ пролить свѣтъ на все ученіе инквизиціи и на личность Арбуеса обстоятельно по источникамъ, что онъ и сдѣлалъ въ цѣломъ ряду статей, появившихся во «Всеобщей Газетѣ» (съ начала іюня) подъ заглавіемъ: «Римъ и инкви* зиція». Первая статья была направлена противъ «не малаго возбуждевія въ ультрамонтанскихъ газетахъ»; по «вмѣсто того, чтобы противодѣйствовать намъ и нашему соратнику

Играно, ученые этого рода просто схватились за книгу Ге-фелѳ о Хименесѣ, причемъ имъ удалось открыть тамъ очень благопріятно звучащее замѣчаніе испанскаго историка Іеронима Бланки о характерѣ каноника Арбуеса. А гдѣ имъ недоставало въ доказательности, они просто прибѣгали къ голому отрицанію и обильно пользовались рѣзкими и сильными выраженіями». Во второй статьѣ въ общихъ чертахъ начато было изложеніе исторіи самой инквизиціи. Но чѣмъ далѣе подвигались статьи, тѣмъ рѣзче затрогивали онѣ инквизицію и тѣмъ . сильнѣй и невыносимѣй становилось раздраженіе. Противъ нихъ, правда, появились различныя статьи, среди которыхъ были и статьи Гефеле *), и даже «Всеобщая Газета» (№ 173), вставляла съ своей стороны рѣзкія замѣчанія, но они даже у менѣе знакомыхъ съ дѣломъ считались недостаточными. Отсюда все болѣе и болѣе чувствовалась нужда въ ихъ опроверженіи, вслѣдствіе чего архіепископъ Шерръ, который подобно другимъ считалъ ихъ авторомъ Фрошам-мера, даже счелъ нужнымъ самъ обратиться къ Деллингеру, чтобы онъ опровергъ эти статьи во «Всеобщей Газетѣ». Но конечно, это было напрасно; потому что для Деллингера не только уже прошло то время, когда онъ «о притязаніяхъ папъ и принципахъ куріи говорилъ слишкомъ много, какъ повѣренный, и слишкомъ мало, какъ историкъ, но ему пришлось бы опровергать самого себя и тѣ источники, ивъ которыхъ онъ почерпалъ все свои свѣдѣнія. Нашли, поэтому, другое средство, чтобы по крайней мѣрѣ привести къ молчанію неугомоннаго автора. Когда еще печатались статьи подъ заглавіемъ: «Арбуесъ». собственники журнала въ Штутгардтѣ, подъ ультрамонтанскимъ давленіемъ, заставили редакцію отклонить дальнѣйшее продолженіе ихъ. Онѣ появились только уже въ 1868 г. въ вѣнской «Новой Свободной Прессѣ» подъ

х) Статьи Гефеле полнились въ „Deutsch. Volksblatt..“ 1867 г. въ 121, 184, 173 и 185. Профессоръ Гиккель еще отъ 11 ноября 1870 г. писалъ о нихъ Рейшу: „Еще три года тому назадъ я былъ очень огорчавъ, что по поводу мастерски написанныхъ статей во „Всеобщей Газетѣ“ о тогда только что канонизованномъ фанатикѣ Арбуэсѣ и испанской инквизиціи самъ Гефеле еще выступалъ апологетомъ за Римъ“. Нечего говорить, что Civilta ае приыанула еще въ 1867 г. (№Jfi 6, 11, 273 и 383) разразиться громами и молніями противъ оѳчв-стивцейъ, дерзнувшихъ возстать противъ столь священнаго учрежденія и его веливаго поборника.

заглавіемъ: «Испанская и римская инквизиція», причемъ въ то же время знаменитый художникъ Вильгельмъ Каульбахъ, подъ вліяніемъ статей Деллингера, написалъ свою картину «Инквизиторъ донъ-Педро Арбуесъ де-Эпила», въ которой начерталъ художественный, но возбуждающій ужасъ портретъ, и тѣмъ еще болѣе усилилъ досаду іезуитской партіи, повергнувъ ее въ крайнее смущеніе. Эти статьи Деллингера обратили на себя вниманіе и въ Римѣ, хотя, конечно, и не остановили осуществленія предположеннаго тамъ намѣренія. И среди пятисотъ прибывшихъ въ Римъ епископовъ не оказалось ни одного такого, «который возвысилъ бы голосъ противъ прославленія Арбуеса. а съ нимъ и инквигиціи». «Несимпатичная» фигура инквизитора «выставлена была на алтарь, какъ свѣтлый прообразъ христіанскаго настроенія и дѣла, чтобы «прославлять его рядомъ съ Стефаномъ, Петромъ, Павломъ и др., кровію запечатлѣвшихъ свое исповѣданіе евангелія». А іезуиты издѣвались въ «Civilta!>: «Торжество Арбуеса есть пораженіе жидамъ и ихъ единомышленникамъ... Статья «Всеобщей Газеты» служитъ ихъ протестомъ, послѣднимъ отголоскомъ яростнаго вопля, который въ 1485 г. мараны подняли противъ Арбуеса». Но и для нихъ не лишено было значенія то, что Деллингеръ возражалъ своему противнику въ JVs 173 приложенія къ «Всеобщей Газетѣ»: «Если этотъ адвокатъ Арбуеса можетъ теперь вообразить себѣ, что инквизиторъ вышеописаннаго свойства исполненъ чистѣйшаго евангельскаго благочестія, и въ своихъ дѣйствіяхъ руководится побужденіями любви къ Богу и къ ближнему, то, очевидно, свои религіозныя и нравственныя понятія онъ извлекаетъ изъ Корана, и во всякомъ случаѣ—не изъ ученія Христа и апостоловъ».

Неудивительно, что послѣ всего этого Римъ и іезуиты лишь стремительнѣе напирали впередъ. 26 іюня папа передъ пятьюстами епископовъ произнесъ аллокуцію и возвѣстилъ о предстоящемъ вселенскомъ соборѣ. Нѣкоторые дѣльцы, какъ сообщаетъ Тилль въ своемъ симпатичномъ «Объясненіи съ Янусовыми христіанами» (1872), уже тогда агитировали въ пользу предложенія—объявить папскую непогрѣшимость per acclamationem, (простымъ общимъ выкликомъ), но, встрѣтивъ отпоръ, ограничились адресомъ къ папѣ, гдѣ говорится: «Пять лѣтъ тому назадъ... мы словомъ и писаніемъ изложили испо-вѣдавіе, что вамъ ни что не кажется болѣе, истиннымъ и

пріятнымъ, какъ вѣровать и учить тому, чему вѣруешь и учишь ты,— отвергать тѣ заблужденія, которыя отвергаешь ты. Все, что мы заявляли тогда, вновь повторяемъ и подтверждаемъ теперь... Такъ какъ мы вѣруемъ, что Петръ говорилъ устами Пія, то посему объявляемъ, что все то, что ты всегда говорилъ, утверждалъ и объяснялъ съ цѣлью надежнаго сохраненія залога вѣры, равнымъ образомъ говоримъ, подтверждаемъ и объявляемъ и мы... Ибо въ нашемъ сознаніи глубоко лежитъ то, что объявили отцы на флорентійскомъ соборѣ въ декретѣ объ уніи, именно, что римскій епископъ есть намѣстникъ Іисуса Христа, глава всей церкви, отецъ и учитель всѣхъ христіанъ, и что ему, въ лицѣ св. Петра, предоставлена Господомъ нашимъ Іисусомъ Христомъ полная власть пасти всю церковь, управлять и руководить ею». Въ своемъ отвѣтѣ на этотъ адресъ (отъ 1 іюля) папа Пій IX назначилъ открытіе собора на 8 декабря, какъ день, ознаменованный имъ опредѣленіемъ догмата непорочнаго зачатія и объявленіемъ силлабуса, и кардиналъ Катерини роздалъ присутствующимъ епископамъ 17 тезисовъ, на которые они должны были подать свои мнѣнія въ теченіе трехъ, самое позднее, четырехъ мѣсяцевъ. А іезуиты съ своей стороны въ «Civilta Cattolica» (уже отъ 15 іюня), поспѣшили навязать имѣющемуся быть созваннымъ собору и предстоящую ему задачу, предложивъ въ статьѣ подъ заглавіемъ: «Новая дань св. Петру» особую молитву съ обѣтовй» «при всѣхъ обстоятельствахъ, даже если бы пришлось пролить кровь, твердо держаться уже всеобще Среди католиковъ распространеннаго ученія, сообразно съ которымъ папа, если онъ своею властью, какъ вселенскій учитель и, какъ обыкновенно говорятъ, ex cathedra объявляетъ, что нужно содержать въ дѣлахъ вѣры и нравственности, есть непогрѣшимъ, .... даже прежде, чѣмъ послѣдуетъ согласіе церкви». Кромѣ того, іезуиты предлагали присутствующимъ принять на себя обязательство дѣлать для распространенія этого ученія все, что позволяютъ и .дѣлаютъ возможнымъ «авторитетъ и наклонность», какъ распространеніе книгъ, въ которыхъ содержится это ученіе, поддержка ѳго защитниковъ всѣми средствами и побораніемъ его противниковъ. А чтобы новую молитву распространять въ возможно болѣе широкихъ кругахъ, соотвѣтствующая статья была напечатана на отдѣльныхъ листахъ, которые впрочемъ обнаружили явные признаки, о папской печатни...

Ультрамотантская партія, очевидно, работала на всѣхъ парахъ, стала развивать, какъ она сана заявляла въ 1868 г., «повсюду большую отзывчивость и энергію, и, по указанію іезуитовъ, еще болѣе обрушилась на богослововъ нѣмецкаго образованія, какъ на противниковъ папской непогрѣшимости. Въ виду такого положенія дѣлъ, тѣмъ озабоченнѣе смотрѣлъ Деллингеръ въ будущее. «Запутанность внутри церкви, кажется, становится все больше, odium theo-logicum все напряженнѣе,—Арбуесъ и канонизація инкви-8иціи,—папская непогрѣшимость рядомъ съ соборомъ,—плоды силлабуса и проч., и къ тому очевидно всевозрастающее п олитическое могущество протестантизма,—навстрѣчу какимъ состояніямъ и событіямъ идемъ мы? У ме^нѣтъ Аріадниной нити въ этомъ лабиринтѣ», писалъ онъ отъ 29 Гюля^ТіроІр? Рейту, к0торыйг толькъ^что порѣшилъ уже въ 1865 г. постановленное, но вслѣдствіе войны 1866 г. не состоявшееся собраніе сотрудниковъ «Богословскаго Литературнаго Листка» созвать въ Фрейбургѣ« въ Бриксенѣ. Но еще до собранія іезуитская партія уже безпокоилась и распространяла, какъ сообщалъ Альцогъ Рѳйшу, «всевозможные недостойные слухи о немъ. Даже такія лица, какъ Шецлеръ, смотрѣли па предполагаемое собраніе, какъ на агитацію противъ св. отца»; и «въ разговорѣ,. невидимому, былъ непріятно удивленъ, что онъ и майнцскіе профессора еще не были приглашены» (отъ 23 іюля). Поэтому, приняты были всѣ мѣры, чтобы затормазить дѣло собранія ненавистныхъ ученыхъ, и, конечно, не было недостатка въ доносахъ нунцію Мельи. «Я слышу», немедленно писалъ онъ архіепископу фрейбургскому, «что въ этомъ городѣ 21 августа предполагалось такъ называемое собраніе католическихъ ученыхъ»: архіепископу-де извѣстію, что св. отецъ позволилъ такія собранія только подъ извѣстными условіями, и пусть онъ сообщитъ ему, на сколько они исполнены. Между тѣмъ, уже 9 августа проф. Дирин-геръ въ Боннѣ получилъ копію этого посланія вмѣстѣ съ замѣчаніемъ архіепископскаго секретаря ІЦтреле: «Его эксцел-ленціи было бы пріятнѣе всего, если бы собраніе совсѣмъ не состоялось». Естественно, подъ вліяніемъ этихъ новыхъ доказательствъ неблаговоленія со стороны высшей власти, Рейшъ и Дирингеръ немедленно разослали всѣмъ отказъ въ собраніи,—къ .досадѣ большинства уже приготовившихся къ .отъѣзду ученыхъ и къ вящшей радости іеауитовъ.

Между тѣмъ, даже нѣкоторые епископы были озадачены всѣмъ этимъ, и даже со стороны мюнхенскаго епископа Шврра Тальгоферъ могъ сообщить проф. Рейшу, что «разстройствомъ фрейбургскаго собранія г-нъ архіепископъ мюнхенскій былъ очень недоволенъ; сказалъ мнѣ, что намѣренъ •поговорить объ этомъ дѣлѣ въ Фульдѣ, и сдѣлалъ мюнхенскому нунцію представленіе по этому вопросу» (отъ 25 сент.) Но этимъ онъ лишь доказалъ, что недостаточно ясно представлялъ себѣ положеніе дѣлъ. Вѣдь когда нѣмецкіе епископы собрались 16 октября въ Фульдѣ, они всѣ стояли на сторонѣ іезуитской партіи и соглашались съ принципами брошюры: «Въ поученіе государямъ». Не только они одобрили и обѣщали поддерживать «великолѣпный планъ» учрежденія католическаго университета, .какъ «оплотаистинной науки», но въ седьмомъ засѣданіи «высокое собраніе» также единогласно высказало свое одобреніе и признательность издающемуся въ Майнцѣ журналу «Католикъ». Затѣмъ оно приняло слѣдующія положенія: «Епископы должны особенно заботиться о томъ, чтобы главныя каѳедры,—догматики,

морали и каноническаго права были замѣщаемы хорошими преподавателями, и чтобы имъ предоставлялось надлежащее выдающееся положеніе по сравненію съ другими дисциплинами»; «никогда не допускать, чтобы государственныя высшія школы присвоивали себѣ монополію богословской и философской науки и научнаго образованія клира; онѣ должны признавать, рядомъ съ собою, чисто-церковныя учрежденія и дѣйствовать въ томъ согласіи съ ними, котораго требуетъ духъ Христа и церкви». Еще въ одномъ пунктѣ, повидимому исходящемъ изъ-подъ пера особенно именитой личности, прямо указывается на то, что въ Римѣ подъ богословіемъ разумѣются только догматика и мораль, а богословскіе факультеты «въ ихъ теперешнемъ направленіи и положеніи» объявляются «негодными для продолженія, какъ и для основоположенія богословской науки». А архіепископъ Мельхерсъ кельнскій и епископъ мюнстерскій при этомъ высказались и противъ тюбингенскаго факультета, вслѣдствіе чего было то, что уже въ 1867- 1868 г. въ Тюбингенъ прибылъ

только одинъ прусскій богословъ, и «все препровождено было къ іезуитамъ въ Инсбрукъ». Наконецъ епископы: приняли также и уставъ дляі организаціи католической прессы, чтобы еще сильнѣе дѣйствовать въ смыслѣ ультрамонтанской партіи,

и хотѣли въ то же время, выражаясь словами Гефеле, «убить цва вліятельнѣйшихъ католическихъ органа въ Германіи, именно, «Кельнскіе Листки» и «Богословскій Литературный Листокъ».

Засѣданія^ предполагалось держать въ тайнѣ. Однако, быстро кое-что выходило изъ нихъ на свѣтъ Божій, и вскорѣ по рукамъ ходила и копія тайнаго протокола Этимъ Особенно возмущался Гефеле: «Густафъ Адольфъ, будто бы, часто

говорилъ: Heu parva sapientia mundus regitur; мы не можемъ присоединить: nefi raajore ecdesia, и развѣ не правъ Боккачіо, полагая, что однимъ изъ доказательствъ божественнаго ученія церкви служитъ то, что духовенство не въ состояніи было погубить ее». «По истинѣ, вопіющее дѣло, что гг. епископы составили изъ Рейнердинга, капитуляріевъ Рампфа, Конпфа и нѣкоего господина Зигеля коммиссію» (чтобы представить, мнѣніе о католической наукѣ и проч.). «Епископы хотятъ содержать дѣло въ тайнѣ, и знаютъ, почему: тьма боится свѣта. Но страшно видѣть, что ѳиископы Германіи дѣлаютъ такія заключенія. Только такой журналъ, какъ «Католикъ», они единственно и одобряютъ и рекомендуютъ. И немедленно многіе епископы объявляютъ объ этомъ своему духовенству, съ выраженіемъ неблаговоленія противъ «Кельнскихъ Листковъ» и «Литературнаго Листка». Куда это приведетъ насъ»? Тюбингенцы, доселѣ столь сдержанные, хотѣли даже, въ случаѣ, если «Литературый Листокъ» не можетъ болѣе держаться въ Боннѣ при неблаговоленіи къ нему архіепископа Мальхерса, сами взять его на себя, и до болѣе благопріятнаго времени продолжать его изданіе подъ руководствомъ Гимпельса.

Подобнымъ же образомъ, какъ и Гефеле, но нѣсколько спокойнѣе, высказывался и Деллингеръ, который, повидимому, еще не зналъ объ этихъ постановленіяхъ, по поводу того, что доходило до него изъ Фульды. «Д-ръ ПІтенглейнъ только-что принесъ мнѣ письмо», писалъ онъ Рейшу, «съ которымъ вы отправили ему свою статью о книгѣ Штиглоэра. Вы замѣчаете въ немъ, что «Литературный Листокъ» находится въ неблагопріятномъ положеніи, причемъ неблаговолепіе многихъ епископовъ по отношенію къ нему достигло высокой степени. Если это дѣйствительно такъ, то виды для католическаго богословія въ Германіи, конечно, становятся все мрачнѣе. Самъ я теперь,> ио крайней мѣрѣ, радъ, что не далъ повода своими статьями къ упреку, что послужилъ одною изъ при-

чинъ этого неудовольствія. Что, помимо самого содержанія, уже самое появленіе моего имени въ «Листкѣ» повредило бы дѣлу,—въ этомъ я тѣмъ менѣе могу сомнѣваться, что на собраніи въ Фульдѣ епискоцъ падернборнскій не преминулъ воспользоваться случаемъ излить на меня чашу негодованія. Быть можетъ, то же самое было бы и со стороны другихъ.— Епископъ сенъ-галленскій прислалъ мнѣ свою книгу о древне-ир-ландской церкви1 2), съ выраженіемъ желанія, чтобы я сдѣлалъ о ней отзывъ въ какомъ-либо журналѣ, но, пожалуй, будетъ іагоразумнѣе, чтобы мое имя не появлялось въ «Литературномъ Листкѣ», по крайней мѣрѣ теперь. Жаль, что собраніе въ Фрейбургѣ не состоялось. Тогда я порѣшилъ, что самое лучшее было бы совершенно не обращать вниманія на письмо архіепископскаго секретаря, такъ какъ грубое, основанное на нѳ8наніи нѣмецкаго языка заблужденіе нунція, въ сущности, не касалось насъ; и, однако,—такъ какъ мы имѣемъ столько враговъ и недоброжелателей,—быть можетъ было лучше немедленно же уступить.—Когда уже написаны были эти строки, я узналъ, что вамъ изъ Кельна сдѣлано формальное свыше предостереженіе касательно якобы нѳблагонамѣреннаго направленія «Богословскаго Литературнаго Листка», и именно отъ имени собравшихся въ Фульдѣ епископовъ. Объ этомъ сообщилъ мнѣ Корнеліусъ, присоединивъ, что при этомъ додразумѣваля и меня, какъ одно изъ особенно непріятныхъ и неблагонамѣрен-лицъ. Теперь вы заявили, что въ направленіи «Листка» не намѣрены ничего измѣнять,—единственный достойный васъ и самого дѣла отвѣтъ, который только и можно было дать. Какъ я слышу здѣсь, въ Фульдѣ собственно было только два — три епископа, которые выражали свое неблаговоленіе къ «Литературному Листку», и среди нихъ особенно надери-боряецъ. «Листокъ» превзошелъ всѣ ожиданія, которыя можно было вначалѣ имѣть по отношенію къ нему, и фульдскимъ прелатамъ было бы пристойнѣе, sua si bona normt, послать редактору благодарственный адресъ» (отъ 3 дек.) Съ своей стороны продолжалъ негодовать и Гефеле: «Новая постыдная книга ІІІецлера3) появилась здѣсь на этихъ дняхъ. Насколько

г) Книга эта была написана имъ подъ вліяніемъ самого Деллингера.

2) Sehäsler, 2чѳиѳ Untersuchungen. Касательно догмата о благодата и сущности христіанской вѣры. Съ особеннымъ указаніемъ на тепе-

решнее преподаваніе католической догматика въ университетахъ тюбня-

я прочиталъ ее, она опять обнаруживаетъ низменную манеру этого высокопоставленнаго и благочестиваго человѣка. Какъ легко извращаетъ онъ глаза, столь же легко и столь же часто извращаетъ онъ и слова своихъ противниковъ. Его полемика безчестна въ высшей степени. Но какъ онъ недавно назначенъ былъ архіепископомъ фрейбургскимъ (или его секретаремъ) на должность духовнаго совѣтника (вѣрнѣе бы сказать—духовнаго безсовѣстника), такъ вскорѣ затѣмъ онъ подвинется и на должность великаго инквизитора Германіи и начнетъ прогонять одного за другимъ і (въ письмѣ къ РеЙшу отъ 11 ноября). По крайней мѣрѣ послѣднее оказалось вѣрнымъ. Едва появилась его книга, Шец л еръ зимой 1867 — 1868 г. отправился въ Римъ, чтобы тамъ, какъ писала его сестра Деллингеру, «изъ любви къ истинѣ и ревности о дѣлѣ церкви», лично выступить противъ нѣкоторыхъ нѣмецкихъ богослововъ. Еще зимою 1868 г. епископу Грейту «поручено было отъ св. престола представить богословское мнѣніе объ ученіи Куна касательно благодати», но онъ отказался, такъ какъ «послѣ личныхъ переговоровъ съ Куномъ» написалъ свое вступительно разсужденіе и «этимъ самымъ сказалъ существенную услугу этому заслуженнѣй-тему учителю противъ нападокъ на него горячихъ головъ» (въ письмѣ къ Деллингеру отъ 30 августа 1869).

Однако, эта защита Куна со стороны Грѳйта и его неодобреніе прежняго образа дѣйствій противъ Деллингера мало вообще измѣнили общее положеніе дѣлъ, которое именно въ это время получило еще болѣе яркое освѣщеніе. Соборъ еще не былъ созванъ, но въ Римѣ уже ревностно заняты были приготовленіями къ нему, и вопросъ шелъ даже о томъ, чтобы кромѣ римскихъ ученыхъ совѣтяиковъ-богослововъ на соборъ нужно привлечь еще и иностранныхъ богослововъ. Но это предположеніе послужило лишь новымъ поводомъ для куріи проявить ту глубокую ненависть, которую она питала къ)\ нѣмецкимъ богословамъ. Не имѣя возможности отмѣнить прШИбженія, она сдѣлала "самЙУ* возмуійтельный по своей односторонности подборъ профессоровъ, — именно пригласивъ самыхъ заядлыхъ ультрамонтановъ. 28 ноября 1867 г. ояа пригласила прежде всего соборнаго- капиту-

генскомъ, мюнхенскомъ а фрейбургскомъ 1867, См. о ней «Theol. Litt. Blatt» 1867, Jfc 26.

лярія Майера изъ Регенсбурга—автора Пресловутой брошюры: «Въ поученіе государямъ»; профессоровъ Гергенрбтера и Геттингера изъ Вюрцбурга, — трехъ учениковъ іезуитовъ, а 20 декабря 1867 г. — соборнаго капитулярія Молитора изъ ІПиейра, который былъ самымъ тѣснымъ образомъ связанъ съ вюрцбуржцами и майнцами. Неудивительно, если этотъ подборъ, съ его показною враждебностью по отношенію къ богословамъ нѣмецкаго образованія, обратилъ на себя всеобщее вниманіе и занималъ даже общественное мнѣніе, какъ это видно напр. изъ1 статей «Швабскаго Меркурія». Только нѣмецкіе епископы не видѣли въ этомъ ничего страннаго и предоставили одному австрійскому кардиналу, князю ІНвар-ценбергу въ ІІрагѢ, Тю0бЩить^карДйналу АнтЬнелли о томъ впечатлѣніи, которое производилъ' этотѣ образъ дѣйствія“ куріи: что приглашенные изъ Германіи богословы принадлежать къ одной и той же школѣ; а между тѣмъ было бы желательно, чтобы были приглашены и другіе, которые, будучи людьми непреложной вѣры, преданы католическому ученію, обладаютъ болѣе богатымъ и широкимъ образованіемъ и извѣстны своею болѣе глубокою ученостью, съ которою они изслѣдовали вѣру, исторію, жизнь церкви, а также и появлявшіяся въ ней заблужденія. И тѣмъ болѣе нужно удивляться, что ивъ одного вюрцбургскаго университета приглашено двое учениковъ «Германской коллегіи», у™-

верситетовъ мюнхенскаго, боннскаго, тюбингенскаго, фрейг. Ібургскаго, ореславскаго, въ которыхъ, по общему мнѣнію, дѣйствуютъ богослова перваго ранга, не было приглашено ни одного'. Въ' виду этого, естественно, не могло не возникнуть подозрѣніе въ партійности, и подрывалось самое довѣріе къ приготовленіямъ собора. Онъ не хочетъ никого предлагать, но указываетъ на столь знаменитаго историка, какъ Гефеле Къ Тюбингенѣ, и его коллегу, догматика* Куна, причемъ не преминулъ также назвать и Деллингера въ Мюнхенѣ, въ правовѣріи которего, равно какъ и въ выдающейся, хотя быть можетъ и мало цѣнимой въ Римѣ, учености, всѣ были глубоко убѣждены въ Германіи (отъ 25 мая 1868). Эта прямота привела многихъ въ Римѣ въ нѣкоторое смущеніе, и уже 15 іюля Антоннелли увѣрялъ кардинала, что онъ правъ, и апостолическій престолъ ужо раньше самого Швар-денбѳрга обратилъ вниманіе на это, .равно какъ имѣлъ въ виду и приглашеніе Деллингера, но именно о послѣднемъ

папѣ-де сообщили, что оиъ но приметъ приглашенія дослужитъ дѣлу вмѣстѣ съ другими. Признаніе это было не очень предусмотрительно. Вѣдь такъ какъ Деллингеру, какъ онъ прямо увѣрялъ, не было дано даже случая высказаться о принятіи или непринятіи приглашенія, то тутъ явно обнаружилась интрига, посредствомъ которой, по настоянію РеЙ-заха, его исключали изъ числа приглашенныхъ къ предвари-тельнымъ работамъ. Даже Маннингъ въ своей, «Истинной исторіи» и Чеккони въ «Оффиціальной исторіи собора» колеблются говорить объ этихъ дѣлахъ. Но, въ концѣ концовъ, какъ сообщаетъ іезуитъ. .ІІфюльфъ, даже~~у^рам0нтантская партія устыдилась партійности, обнаружШШШІсд въ^пригла-теШяхъ^ «консульторовъ», и просила кардинала Кеттлера представить на благоусмотрѣніе нунція, «не было ли бы вполнѣ цѣлесообразпо пригласить въ Римъ и кое-кого изъ профессоровъ нѣмецкихъ университетовъ, если бы цаж<Г ихъ личность и не во всѣхъ отношеніяхъ была желательна. Я позволяю себѣ назвать напр, Гефеле изъ Тюбингена, Аль-цога изъ Фрейбурга и Дирингера изъ Бонна. Всѣ они трое не принесутъ для совѣщаній никакой существенной пользы, но, при всѣхъ своихъ недостаткахъ, они и не повредятъ дѣлу, а между тѣмъ заткнутъ ротъ всѣмъ приверженцамъ такъ называемой нѣмецкой науки; иначе ж§, безъ сомнѣнія, подымутся жалобы на извѣстную односторонность яри избраніи приглашенныхъ священниковъ». Этотъ тактическій маневръ, предложенный ультраыоятаеской партіей, поправился въ Римѣ. 2 октября три названныхъ профессора и Ранне-бергъ получили приглашеніе, но въ тоже время консулыо-рами были назначены и такія представители ультрамонган-ской партіи, какъ Муфангъ, Гизе изъ Мюнстера и Гейзеръ изъ Кельна, Впрочемъ, какъ предполагали нѣкоторые изъ его друзей, напр. Геффлеръ, самъ Деллингеръ не придавала большого значенія приглашенію въ Римъ, такъ какъ голоса профессоровъ, какъ показывало ему его знакомство съ положеніемъ дѣлъ тамъ, не могли играть никакой роли. Еще 2 августа 18j7 онъ писалъ Оксенгэму: «Вы, конечно, читаете «Chronicle» и навѣрно замѣтили статью о будущемъ соборѣ въ Л? отъ 13 іюля. Если дѣйствительно Рцмъ намѣревается провозгласитъ на этомъ соборѣ папскую непогрѣшимость, то, конечно, объ этомъ не будетъ заявлено раньше, но епископы (т. е., непосвященное большинство) будутъ

сразу озадачены, и, какъ бы штурмомъ, посредствомъ якобы вдохновенія свыше, будутъ принуждена внести этотъ декретъ и подавать голосъ за него. Что іезуиты уже работаютъ въ этомъ направленіи въ своей «Givilta», вы увидите это, и Маннингъ навѣрно будетъ ревностно помогать имъ. У насъ въ Германіи сильно озабочены тѣмъ, что всѣ итальянскіе, испанскіе и большинство французскихъ епископовъ будутъ голосовать за него, а открыто противодѣйствующихъ ему епископовъ будетъ лишь немного». Этому, уже преднамѣченному въ Римѣ ходу вещей онъ не могъ бы оказать противодѣйствія своимъ поданнымъ тамъ голосомъ; напротивъ, -если бы понадобилось, онъ, быть можетъ съ бблыпею пользою, могъ бы возвысить свой голосъ въ Мюнхенѣ. Въ этомъ направленіи дѣйствовалъ и Мзретъ, который, лично посѣтивъ ѳго въ концѣ іюля 1868, преподнесъ ему только что вышедшій первый томъ своей книги: «Всеобщій соборъ и религіозный миръ», и просилъ у него совѣта касательно двухъ слѣдующихъ томовъ. Но, чтобы усилить впечатлѣніе, предполо-! жѳно было эту книгу, съ помощью Деллингера, перевести на нѣмецкій, а съ помощью Ньюмана — на англійскій языкъ (отъ 11 іюля и 14 ноября) *). Не могъ ли бы онъ самъ попробовать сдѣлать этотъ переводъ? И, дѣйствительно, уже тогда онъ имѣлъ въ виду произвесть своего рода голосованіе, о которомъ одно свѣдущее лицо замѣтило: «Столь глубокаго, всецѣлаго переворота въ церковныхъ воззрѣніяхъ еще никогда не пытался сдѣлать ни одинъ человѣкъ съ вашимъ авторитетомъ и съ такими богатыми средствами. Всякій посвященный будетъ или сильно увлеченъ и подавленъ, или рѣшительно оттолкнутъ» (отъ 15 іюля 1868). Но это не устрашило его, потому что еще 21 января 1869 объ этомъ въ одномъ письмѣ къ Оксенгэму онъ писалъ слѣдующее: «Теперь объ извѣстномъ сочиненіи. Съ того времени, какъ вы оставили меня, мнѣ становилось все яснѣе, что анонимности, во всякомъ случаѣ, нельзя сохранить, такъ какъ въ Германіи, несомнѣнно, узнаютъ мое перо. Вотъ почему, по этой и другимъ причинамъ, я порѣшилъ назвать себя и вмѣстѣ съ тѣмъ

1) Деллингеръ самъ позаботился найти переводчицу, и внига вышла въ свѣтъ на нѣмецкомъ языкѣ. О Ньюманѣ же Маретъ сообщалъ: «Ньюманъ писалъ мнѣ съ своей стороны, что переводъ былъ бы очень труденъ и крайне дорогъ въ Англіи» (отъ 14 ноября 1668 г.).

принять па себя и всю отвѣтственность. Но при этомъ устраняется и ограничивающее и мимолетное отношеніе этого сочиненія къ собору. Это будетъ серьезное, спокойное и съ достоинствомъ написанное историческое произведеніе «Исторія понтификата», какъ церковнаго учрежденія, подобной которой еще не было написано; затѣмъ къ ней, въ качествѣ второй и третьей части, присоединятся «Исторія попытокъ къ возсоединенію» и «Исторія церковной цензуры книгъ». Такимъ образомъ, въ ней найдетъ себѣ мѣсто все лучшее, что только я знаю ивъ церковной исторіи. Конечно, она не можетъ быть готова къ 8 декабря 1869. Но касаться собора, отъ котораго я ничего не жду (для церкви вообще), мнѣ кажется теперь совершенно напраснымъ и излишнимъ. Уроками исторіи, какъ бы они ни были поразительны и убѣдительны, нельзя надѣяться произвести непосредственное, моментальное дѣйствіе. На соборъ она произвела бы только, если бы въ Римѣ считали это дѣло достаточно важнымъ, то дѣйствіе, что курія не преминула бы воспользоваться этимъ случаемъ для дѣйствительно торжественнаго осужденія ненавистной для нея книги. Подумайте же, достаточно ли вы склонны, при этомъ нѣсколько измѣнившемся планѣ и характерѣ труда, заняться ея переводомъ. Я не умолчу въ ней ни о чемъ важномъ; въ ней будетъ сказано все, что исторически важно, но часто буду предоставлять говорить за себя другимъ, — современникамъ». Но и этотъ планъ былъ опять измѣненъ, пока наконецъ не возникъ «Янусъ»; какъ это случилось, объ этомъ будетъ сказано ниже.

Каково было вообще душевное стояніе Деллингера въ это время и какъ онъ смотрѣлъ на положеніе дѣлъ, объ этомъ лучше всего свидѣтельствуетъ его письмо отъ 7 февраля 1868 къ мюнхенскому городскому пастору Бестермайеру, о которомъ онъ самъ говоритъ: «Я предоставляю вамъ возможность глубже взглянуть въ мою внутренность, въ мои воззрѣнія и мотивы, чѣмъ обыкновенно позволяю это но отношенію къ другимъ». Между прочимъ онъ писалъ ему: «Ваши строки обязываютъ меня къ самой горячей благодарности, такъ какъ вы все еще, вопреки всего прочаго, обнаруживаете по отношенію ко мнѣ столь дружественное благорасположеніе, что было бы грѣхомъ отнестись хотя бы съ малѣйшимь сомнѣніемъ къ ихъ чистотѣ и откровенности. Какъ охотно, поэтому, я исполнилъ бы вашу просьбу послѣдовать вашему совѣту,

если бы я йогъ сдѣлать это безъ оскорбленія моего убѣжденія. Я долженъ, желаете вы, открыто высказаться противъ злоупотребленія, которое дѣлаетъ г-нъ Шолль (свободо-религіозный проповѣдникъ) моимъ именемъ. Онъ ставитъ меня рядомъ съ Галилеемъ, Феяелономъ, Гиршеромъи проч., проч., — однимъ словомъ, съ тѣми, которые подверглись несправедливости со стороны куріи или осужденію отъ нея. Со мною еще не случилось ни того, ди другого; мои сочиненія доселѣ еще не занесены въ Индексъ; слѣдовательно, я не принадлежу къ этому обществу. Объ этомъ я могъ бы, конечно, напечатать въ двухъ словахъ. Но такое объясненіе, вѣроятно, не удовлетворило бы васъ самихъ и еще менѣе другихъ. Послѣдніе, напр. писатели и читатели «Народнаго Вѣстника», «Дунайской Газеты» и другихъ «благонамѣренныхъ» газетъ, сказали бы: если Деллингеръ еще не осужденъ, то это только недосмотръ Рима, такъ какъ оиъ давно уже заслуживалъ того. Вы, конечно, знаете нашихъ «ультрамонтановъ чистѣйшей воды», какъ они теперь сами называютъ себя въ «Пастырскомъ Листкѣ», и что они думаютъ о моихъ сочиненіяхъ и ихъ авторѣ. Но вообще сказали бы: зачѣмъ выступать передъ публикой съ объясненіемъ того, что и безъ того извѣстно всякому?—конечно, всякому изъ тѣхъ, которые интересуются этими дѣлами. А къ этому присоединяется еще и то, что я въ теченіе уже многихъ лѣтъ чувствую постоянно возрастающее нерасположеніе ко всякимъ, касающимся моей личности сообщеніямъ въ газетахъ. Я и вообще дѣлалъ это лишь изрѣдка, но всякій разъ потомъ раскаявался. Я вполнѣ зваю что если бы теперь удовлетворилъ вашему желанію, то уже чрезъ нѣсколько дней сталъ бы раскаяваться въ этомъ.—Я долженъ, какъ вы желаете, выйти изъ того надутаго настроенія, въ которое я поставилъ себя. Этимъ самымъ вы представляете себѣ меня, какъ человѣка, который въ дутомъ, бездѣятельномъ своемъ мнѣніи переживаетъ дѣйствительно или мнимое перенесенное огорченіе. Но мое душевное состояніе совершенно не таково. Я дѣлаю лишь то, что постоянно дѣлалъ, Я спокойно и внимательно слѣжу за ходомъ дѣлъ, стараюсь ежедневно поцолнять, исправлять мои знанія. Что многое изъ того, что теперь дѣлается во имя католической религіи, наполняетъ меня огорченіемъ, иногда негодованіемъ; что’ часто мнѣ кажется, будто съ церковью ея мнимые друзья и покровители поступаютъ хуже, чѣмъ ея открытые драги,—

это- вѣрно. Но можете ли вы называть это «надутостью?» Тогда, конечно, св. Бернардъ, Фѳнѳлонъ — и еще сколько другихъ?—въ свое время также сидѣли въ надутомъ углу.—

Я долженъ затѣмъ, но вашему взгляду и вашему желанно, открыто заявить о моей покорности панскому престолу. Но, мнѣ думается, вы знаете поговорку и уже часто испытали ея истину: qui s’excuse, s’accuse. Habemus confitentem reum, ex ore tuo te judico, serve neuqam,—закричало бы все то общество, выразителями и вождями котораго выступаютъ «Народный Вѣстникъ» и «Дунайская Газета»,—эти «ультра-монтаны чистѣйшей воды», какъ они съ справедливымъ самосознаніемъ теперь называютъ себя. Думаете ли вы, что эти люди когда-нибудь простятъ мнѣ, что я смѣлъ по временамъ имѣть свое собственное, именно не вполнѣ тождественное съ господствующимъ теперь римскимъ мнѣніемъ, убѣжденіе и высказывалъ его? Никогда! Я знаю своихъ паппенгеймцевъ. Для меня въ этихъ кругахъ безвозвратно положеніе: Ыс niger est, hunc tu Romane, caveto! Да вы и сами, мнѣ думается, удивились бы, если бы узнали, кто и по какимъ причинамъ дѣлалъ на меня доносы въ Римъ. Тутъ я могъ бы разсказать вамъ цѣлыя исторіи!—О судьбѣ католическаго собранія ученыхъ (въ Мюнхенѣ), которое теперь должно остаться единственнымъ въ своемъ родѣ, вы, конечно, и сами знаете кое-что. То, что мы тогда предпринимали, происходило съ полнѣйшаго одобренія и даже при участіи трехъ епископовъ, и въ томъ числѣ нашего г-на архіепископа. Мы всѣ, по-истинѣ, думали возможно лучше послужить церкви, и какъ же Римъ вознаградилъ насъ за это, особенно меня! Чего только мнѣ ни приходилось слышать о моей дерзости и заносчивости, съ какими я-де приглашалъ нѣмецкихъ ученыхъ на совѣщаніе! И все это излилось на меня (замѣтьте это!) вслѣдствіе нѣмецкихъ доносовъ и озлобленій!—Что сказали бы мои друзья и соработники — Мёлеръ, Гёрресъ, если бы они пережили пЪ-добныя вещи? Я знаю, что они сказали бы; я знаю что оба они—одинъ рѣзче, другой мягче—сказали бы тѣмъ, которые теперь называютъ себя истыми ультрамонтанами: «Долой!

Quid nobis et vobis! Вы порода людей, съ которой у насъ не можетъ быть ничего общаго. — Если бы они, подобно мнѣ, свыше 50 лѣтъ позанималась изученіемъ исторіи и углубились бы въ прошлое, то, въ концѣ концовъ, немножко позна-комилиф бы съ исторической Немезидой, со связью между

причиной и дѣйствіемъ. Я изучилъ исторію Испаніи, какъ ' вѣроятно немногіе изъ моихъ современниковъ, почему и тамошнія событія новѣйшаго времени нисколько не удивили меня. Я легко могъ бы написать поучительную и многообъясняющую книгу, чего, однако, не сдѣлаю. Римъ въ послѣднее время много и усередпо занимался Испаніей, ~ но какъ? Во-первыхъ, папа послалъ (королевѣ Изабеллѣ), въ знакъ особеннаго благоволенія и признанія ея заэслугъ, золотую розу. Во-вторыхъ, онъ недавно, въ открытомъ засѣданіи консисторіи, произнесъ похвальную рѣчь инквизиціи, и объявилъ ее превосходнымъ, благодѣтельнымъ, истинно-церковнымъ учрежденіемъ. Вы прочтете объ этомъ въ «Пастырскомъ Листкѣ». Въ третьихъ, онъ объявилъ святымъ инквизитора и повелѣлъ всѣмъ испанцамъ почитать сего мужа въ будущемъ, какъ достоподражаѳмый примѣръ христіанскихъ добродѣтелей. Испанія не замедлила дать свой отвѣтъ на эту троякую аллокуцію. Да, Немезида существуетъ!—Что думаете вы, почтеннѣйшій господинъ и благодѣтель? Если бы мнѣ пришлось теперь открыто заявить о своей, разумѣется совершенно безусловной и безграничной преданности и покорности римскому престолу, то не пришлось ли бы мнѣ также, чтобы не оставить болѣе мѣста никакому сомнѣнію, выразить и свое всепокорнѣйшее согласіе съ похвальной рѣчью инквизиціи и канонизаціи донъ-Педро де-Арбуэса! Не пришлось ли бы мнѣ сказать: правда, доселѣ со всѣми знатоками испанской исторіи я былъ того мнѣнія, уто инквизиція причинила Испаніи невыразимо много бѣдъ, но послѣ этой аллокуціи я совершенно отказался отъ моего воззрѣнія, и отнынѣ буду твердить всякому: Roma locuta est, инквизиція превосходна, и Испаніи ничего не остается лучшаго, какъ вновь ввести ее»!

При такихъ убѣжденіяхъ Деллингеру ничего нс оставалось больше, какъ искать себѣ опоры въ правительствѣ, которое въ лицѣ своихъ просвѣщенныхъ государей умѣло цѣнить д&роватыхъ и преданныхъ слугъ. Но на его долю вскорѣ опять выпала печальная задача—говорить надгробную рѣчь надъ скончавшимЪя (24 февр.) въ Ниццѣ баварскимъ королемъ Людвигомъ I, каковую задачу онъ по обычаю исполнилъ съ свойственнымъ ему блескомъ, причемъ прекрасно охарактеризовалъ значеніе просвѣщеннаго государя въ столь смутное и тяжелое время, какое переживала тогда Баварія,

какъ и вся Германія вообще. Послѣ этого правительство еще болѣе приблизило Деллингера къ себѣ, возвело его въ санъ пожизненнаго государственнаго совѣтника, и пользовалось его обширными знаніями и опытомъ въ борьбѣ съ ультрамонтанствомъ въ такихъ жгучихъ общественныхъ вопросахъ какъ вопросы о призрѣніи бѣдныхъ и о школахъ. Особенно важную услугу онъ оказалъ правительству въ послѣднемъ вопросѣ, выяснивъ основную тенденцію ультрамонтанства— захватить школьное дѣло въ свои руки и посовѣтовавъ правительству дать рѣшительный отпоръ этой партіи парода.

Но всѣ эти вопросы имѣли для него второстепенный интересъ. Главнѣе жо всего его вниманіе занималъ все тотъ же роковой вопросъ, который былъ предметомъ обсужденія во всемъ христіанскомъ мірѣ, именно вопросъ о предстоящемъ «вселенскомъ соборѣ» въ Римѣ. Такъ какъ всѣмъ уже хорошо было извѣстно, съ какой собственпо цѣлію созывался этотъ мнимо вселенскій соборъ, и такъ какъ іезуитская партія уже заранѣе торжествовала побѣду своихъ идей, то всѣ благомыслящіе люди съ содроганіемъ ожидали этого событія, которое угрожало всему христіанскому міру величайшимъ бѣдствіемъ, провозглашеніемъ богохульственнаго догмата папской непогрѣшимости. Вотъ уже появилась и широковѣщательная булла отъ 29 іюня 1868 г., которая созывала соборъ въ Ватиканъ на 8 декабря 1869 года. Значитъ—Roma locuta est. Іезуиты и ихъ приспѣшники ликовали, но тѣмъ болѣе скорбѣли всѣ тѣ, кому дороги были интересы церкви, кто боролись и скорбѣли за церковную правду. И понятно, что болѣе всѣхъ скорбѣлъ тотъ, кто всю свою жизнь положилъ па борьбу за эту церковную правду и кто столько перенесъ --всякихъ огорченій, поношеній и невзгодъ ради этого святого дѣла. При видѣ надвигающихъ тучъ «власти тьмы» Деллингеръ собралъ всѣ силы своего могучаго духа для разсѣянія этой тьмы: въ его жизни наступилъ самый жгучій и роковой моментъ, и его дѣятельность во время и послѣ Ватиканскаго собора составляетъ одну изъ самыхъ интересныхъ страницъ въ исторіи христіанской церкви XIX вѣка. Но она можетъ быть изложена только уже въ будущемъ.

А. Л—нъ.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки