Игнатий Дёллингер в его борьбе за церковную правду (с 1861-1900 гг.) Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

А.П. Лопухин

Игнатий Дёллингер в его борьбе за церковную правду (с 1861-1900 гг.)

Опубликовано:

Христианское чтение. 1902. № 10. С. 508-563.

@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

ИГНАТІИ ДЕЛЛИНГЕРЪ

ВЪ ЕГО БОРЬБѢ ЗА ЦЕРКОВНУЮ ПРАВДУ

(съ 1861-1890 ГГ.).

III1).

Печальная рознь въ нѣмецкой богословской наукѣ. — Усаливающаяся натянутость отношеній между нѣмецкими учеными и новосхоластиками или учениками іезуитовъ.—Новое сочиненіе Дѳплцнгера„ Папскія басни средневѣковья“ и различные отзывы о вей. — Желаніе объединить и сплотить римско-католическихъ ученыхъ и водросъ о „собраніи ученыхъ богослововъ“.—Голоса за н противъ этого собранія.—Открытіе собранія. —Рѣчь Деллингера о положеніи богословской науки въ римско-католической церкви. — Что такое научное богословіе и условія, отъ которыхъ зависятъ его успѣхи.—Вызванные этою рѣчью дебаты и благопріятный исходъ собранія.

?ЖЕ Одеонскія лекціи и составленная на основаніи ихъ книга «Церковь и церкви,—панство и церковное государство» явно обнаружили, какая глубокая рознь господ-J ствовала между двумя направленіями въ ринско-католи-I ческой богословской наукѣ—именно нѣмецкими богословами, центромъ которыхъ былъ Мюнхенъ и нѣкоторые другіе университетскіе города (какъ Боннъ) съ ихъ богосл. факультетами, и такъ называемыми новосхоластиками, которые,.выходя изъ содержимыхъ и руководимыхъ іѳгуитами семинарій и коллегій, были непримиримыми врагами всякихъ новыхъ движеній въ богословской *)

*) См. септ. кн. „Христ. Чт.и.

наукѣ и идеаломъ науки считали схоластику, какъ сказавшую-дѳ послѣднее слово въ наукѣ. Эта рознь, по мѣрѣ того, какъ стала сказываться шаткость папскаго престола и обнаруживалось несоотвѣтствіе римско-католической вѣроисповѣдной системы запросами новѣйшаго времени, усиливалась все болѣе и не могла не тревожить лучшихъ представителей науки въ римско-католическомъ мірѣ. Крайне озабочивала она и Деллингера, который, будучи однимъ изъ важнѣйшихъ, даже, можно сказать, самымъ важнымъ представителемъ церковно-исторической науки въ это время, ясно видѣлъ, какой ущербъ эта рознь наноситъ и церкви и наукѣ. Нужно было такъ или иначе устрашить ее. Но это было далеко не легко, такъ какъ рознь зашла уже очень далеко и борьба между двумя направленіями велась настолько ожесточенно, что по выраженію одного журнала, «партіи не могли уже дружелюбно уживаться между собою, но взаимно уничтожали другъ друга» (1860 г.). Борьба при такомъ напряженіи не могла уже вестись только духовнымъ оружіемъ и на литературной почвѣ: ново-схоластики въ то же время взывали къ церковному авторитету въ Римѣ, который охотно и приходилъ къ нимъ на помощь. Вслѣдствіе этого, съ ихъ стороны развилась невѣроятная страсть къ доносамъ, и всякому нѣмецкому богослову или философу постоянно угрожала опасность, что вдругъ ѳго осудятъ въ Римѣ и лишатъ каѳедры. Послѣ того, какъ одинъ за другимъ подверглись осужденію ученики Гювтера *), таже судьба стала угрожать и ученымъ, не принадлежащимъ ни къ какой опредѣленной школѣ. Въ Мюнхенѣ, напр., гдѣ Фрошаммеръ г) уже въ *)

*) Гюнтеръ Антовъ—ученый римско-катол. священникъ изъ Вѣны, за свое свободное ученіе сдѣлавшійся жертвой гонвтельства со стороны іезу-итовъ.Ояъ умеръ въ 1863 г., а его ученіе, такъ называемое сгюнтеріатство» доселѣ слыветъ въ качествѣ одной изъ опасныхъ ересей. Онъ главнымъ образомъ старался разрѣшить великую проблему о „твореніи“ и „воплощеніи“ и напасалъ нѣсколько богословско-философскихъ сочиненій, обнаруживающихъ сильный умъ и самобытность мысли, чего особенно боится Римъ.

2) Фрошаммеръ былъ также одною изъ жертвъ палевой нетерпимости во всякому проявленію свободной мысли. Авторъ многихъ цѣнныхъ произведеній (какъ: „О происхожденіи человѣческой души“, „Введеніе въ философію“, „Свобода науки“, „Возсоединеніе католиковъ и протестантовъ“), онъ съ прискорбіемъ убѣдился, что Римъ не цѣнятъ про

1857 г. понялъ въ «индексъ», не оставалось почти ни одного философа, котораго бы не постигла подобная же участь. Карьеръ, — протестантъ, уже въ 1857 г. чувствовалъ, какіе молніеносные взоры бросались на него изъ Рима. Въ 1859 году та же участь постигла сочиненіе Ойшингера ’): «Умозрительное богословіе Ѳомы Аквината», въ 1860 г.—сочиненіе Губера 2 *): «Философія отцовъ церкви» и въ 1861 г.— сочиненія Ласо съ 1857 года8). Подвергся подозрѣнію также и тюбингенскій профессоръ Кунъ 4 *), который своей борьбой противъ положенія Климента, что философія есть служанка религіи, навлекъ на себя вражду иово-схоластиковъ. Тоже было съ Михелисомъ ö), который осмѣлился высказаться противъ іезуита Клейдгена, а также съ К. Вернеромъ 6 *), о которомъ

изволеніи оригинальнаго ума, такъ какъ всѣ его сочиненія были занесены въ „Индексъ“ запрещенныхъ книгъ. Напрасно онъ протестовалъ противъ этого, напрасно студенты подносили адресъ любимому профессору,—Римъ былъ непреклоненъ. Подъ вліяніемъ огорченія, Фрошам-ыѳръ въ своихъ послѣдующихъ сочиненіяхъ дѣйствительно впалъ въ нѣкоторыя крайности, вполнѣ понятныя при данномъ положеніи.

*) Ойшичг еръ (J. Р, Oischinger)—мюнхенскій профессоръ, авторъ сочиненій: «Система христіанской философіи», «Умозрительное богословіе Ѳомы Аквината» (попало въ Индексъ), «Система христіанскаго вѣроученія» въ двухъ томахъ. По провозглашеніи Ватиканскаго догмата онъ оставилъ свою плодотворную писательскую дѣятельность и умеръ въ 1876 г.

*) Губеръ ((Huber Job.)—проф* мюнхенскаго университета. Его сочиненіе «Philosophie der Kirchenväter» 1859 г. занесено было въ Индексъ, хота еще болѣе отличающееся свободою сочиненіе объ 1. Скоттѣ Эри-генѣ (1861 г.) какямъ-то чудомъ ускользнуло отъ взоровъ папской цензуры. Позже имъ написаны были сочиненія: «Іезуитскій орденъ въ его управленія, ученіи, дѣятельности и исторіи» (перев. на русскій языкъ) и «Старая и новая вѣра Д. Штрауса—въ критический оцѣнкѣ» f въ 1879 г.

*) Проф. Эрнестъ Ласо (Zasaulz)—ученый филологъ) увлекавшійся античнымъ міромъ н считавшій Сократа языческимъ прообразомъ Христа. Позже папское отлученіе постигло и его сестру Амалію зато, что она не хотѣла признавать догмата папской непогрѣшимости.

4) Кунъ (Kuhn) авторъ сочиненій: «Жизнь Іисуса», «Принципъ и Методъ умозр. богословія», «Катол. Догматика» и др. f въ 1887 г.

9) О немъ см. ниже.

®) Вернеръ Карлъ—вѣнскій профессоръ, весьма плодовитый писатель въ области богословской литературы. Ему принадлежатъ: «Ѳома Акви-

натъ» 1859 г. въ 8 т.; «Исторіи апоиог. литературы» въ б тт.; «Францъ

Суарѳцъ и схоластика послѣдняго вѣка» въ 2 т.; «Психологія среднихъ вѣковъ»—«Беда достопочтенный и его современники»; «Гербертъ, церковь

распространялась молва, что въ его монографіи о Ѳомѣ Аквинатѣ находится-де «сильный придатокъ новѣйшихъ реформенныхъ идей». Къ великому сожалѣнію, и среди самихъ нѣмецко-католическихъ профессоровъ философіи господствовали раздоры и споры, съ которыхъ Іоргъ, отъ 25 февраля 1861 года, дѣлаетъ, такъ сказать, моментальный снимокъ: «Для васъ формально есть заповѣдь самосохраненія — по возможности избѣгать философскихъ фанатиковъ. Поэтому, я уже съ годъ назадъ рѣшительно отказался отъ предложенія Фро-шаммера обсудить спорѣ между Куномъ и Клеменсомъ, къ величайшей досадѣ автора. Недавно мы отдали въ печать статью Канценбѳргера «о Шеллингѣ», и я несчастный думалъ, что это нейтральная почва. Но вотъ только что выходитъ въ свѣтъ выпускъ, какъ я получаю отъ Штродля ругательное письмо въ восемь убористо написанныхъ страницъ. А теперь Дейтингеръ хочетъ повѣсить намъ на шею еще Куна вмѣстѣ съ Клеменсомъ, Клейдгена и вмѣстѣ съ компаніей Іисуса tutti qnanti! Дѣло пошло бы еще дальше о моихъ масонахъ»! Деллингеру до крайности была противна эта страсть къ доносамъ, и поэтому онъ при первомъ случаѣ, по поводу письма къ нему г-на Брюггемана въ Берлинѣ, который неоднократно обращался къ нему за совѣтомъ при занятіи богословскихъ и философскихъ профессуръ, онъ не могъ воздержаться отъ выраженія своего неудовольствія. «Вмѣсто того, отвѣчалъ онъ, чтобы по-христіански помогать совѣтомъ и содѣйствовать, немедленно летитъ въ Римъ доносъ, чт5 вы справедливо называете истиннымъ бѣдствіемъ, отъ котораго должна тяжело пострадать и Германія. Мы такъ тор-маанмъ и ослабляемъ собственныя силы, которыя Богъ пробуждаетъ среди насъ, и государственные сановники уже не знаютъ больше, откуда имъ брать не опозоренныхъ нападками людей. Вотъ и профессоръ Трючѳль въ Браунсбергѣ порѣшилъ выдти въ отставку на пенсію, потому что не могъ -учить согласно съ римскимъ рѣшеніемъ по вопросу о гюи-тѳріаявамѣ, и при такомъ конфликтѣ не могъ преподавать философію. Откуда же брать теперь доцентовъ философіи,

а наука его времени»; «Алкуннъ и его 'вѣкъ»; «Исторія ввгод. богословія въ Германіи съ Тридеятскаго собора», «Схоластика позднѣйшаго средневѣковья» въ S тг. 1881 и сл. г.), «Система христ. этвви» въ 3 ®т. я др.

если нѳ хотятъ ограничиться преподаваніемъ студентамъ компендіи Бальмеса»? (26 іюня 1860 г.). Нужно было такъ или иначе исцѣлить это хроническое зло розни и Деллингеръ уже давно помышлялъ о собраніи католическихъ ученыхъ, на ко* торомъ общими силами можно бы обсудить печальное положеніе дѣлъ и поискать исхода изъ него. Съ отдѣльными лицами онъ уже говорилъ о немъ и получилъ ихъ согласіе, но, въ концѣ концовъ, не вышло ничего. Тѣмъ съ большею радостью онъ узналъ, что проф. Михелисъ, успѣвъ благопріятно настроить въ отношеніи къ этой мысли вѣнскаго нунція де-Люка, взялъ на себя задачу пріобрѣтать ей сторонниковъ, и уже въ сентябрѣ 1861 года сообщалъ, что во время путешествія домой, онъ много работалъ въ пользу этого дѣла, хоія и нѳ совѣтовалъ Деллингеру слишкомъ спѣшить съ нимъ. О положеніи дѣла послѣдній писалъ 12 октября къМихелису. «Съ того времени, какъ я повидѣлъ васъ, я говорилъ объ этомъ также и съ Альцогомъ, который совершенно согласенъ со мной и оставилъ раньше сдѣланную имъ попытку только потому, что тюбингенцы нѳ обнаружили никакого желанія принять въ немъ участіе. Въ настоящую осень или зиму, мнѣ кажется, ничего нельзя предпринимать дальше, какъ подготовлять дѣло и пріобрѣтать участниковъ всегда по рецепту, что никто не долженъ быть исключаемъ. Лучше всего было бы назначить собраніе немедленно послѣ Пасхи. Я, между тѣмъ, набросаю программу и пришлю ее вамъ прежде, чѣмъ она будетъ напечатана или изготовлена во многихъ копіяхъ... Вопросъ, котораго я еще не порѣшилъ, заключается въ томъ, должно ли наше собраніе ограничиваться богословами-спеціалистами, или вообще должно простираться на лицъ, причастныхъ къ католической наукѣ. То и другое имѣетъ за себя нѣкоторыя основанія. Вы, повидимому, предпочитаете дальнѣйшее ограниченіе или, скорѣй, расширеніе, такъ какъ вы называете профессора Кончена». Что онъ собственно при этомъ имѣлъ въ виду, это можно видѣть изъ его письма къ Іоргу отъ 11 ноября: «Я долженъ все-таки еще упомянуть, что со времени послѣдняго католическаго собранія много говорилось о съѣздѣ католическихъ ученыхъ богослововъ и др. съ цѣлью болѣе подробныхъ переговоровъ. Отъ меня требовали, чтобы я сталъ во главѣ, и такъ какъ я уже въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ личное сближеніе и устный обмѣнъ мыслей указанныхъ лицъ считалъ въ высшей степени ясела-

тельными, то я весьма склоненъ къ этому. Мнѣ, дѣйствительно, кажется, что между нами наступаетъ все болѣе усиливающійся расколъ и разъединеніе: а всякое царство, раздѣлившееся между собой, погибнетъ». Ревностно схватился за эту мысль Іоргъ, и просилъ «Бога ради, позаботиться объ ея осуществленіи, само собою разумѣется, принимая во вниманіе всѣ направленія». Если бы наши ученые «только порѣшили хотя одинъ разъ лично повидѣть и понять другъ друга, то все опять успокоилось бы» (отъ 4 ноября). Все это укрѣпляло Деллингера въ его предположеніи, и обрадованный тѣмъ, что эту мысль одобрялъ и Іоргъ, онъ писалъ: «Что ни одно направленіе не должно быть исключаемо, это съ самаго начала было моимъ убѣжденіемъ и моимъ рѣшеніемъ, хотя я и предвижу, что романскій элементъ сильно затруднитъ успѣхъ дѣла вгаимоуразумѣнія и единенія. Среди нихъ, если я не ошибаюсь, Гергенрётеръ *) все-таки самый податливый и ученый» (отъ 7 ноября). Но Іоргъ, оказалось не вполнѣ понималъ, что нужно разумѣть подъ «романскимъ элементомъ», хотя и самъ послѣ Одеовскихъ лекцій неоднократно писалъ Деллингеру о «романцахъ» и нѣмецкой богословской партіи. Такъ отъ 3 іюня 1861 г. онъ писалъ ему: «Я только-что получилъ новѣйшее сочиненіе Фрошам-мера (о свободѣ науки). Онъ занимается идолопоклонствомъ самому себѣ. Я, конечно, не принадлежу къ поклонникамъ дѣлопроизводства, которое ведетъ конгрегація Индекса, однако, сердечно принимаю и отъ романцевъ дѣльную лекцію, — но это вонючее высокомѣріе науки»! Въ письмѣ отъ 9 ноября онъ говоритъ еще: «Впрочемъ, я ни теперь, ни раньше, не имѣлъ яснаго понятія о томъ, что собственно нужно разумѣть подъ «романскимъ элементомъ». Благодаря Эбергарду

*) Геріенрётеръ — извѣстныя церковный историкъ, авторъ знаменитаго въ своемъ родѣ сочиненія о дагріахѣ Фотіѣ, надѣлавшаго много шума и движенія и въ нашей церковно-исторической наукѣ и литературѣ; по при всей своей учености это былъ крайній ультрамоптапъ и игралъ видную роль на Ватиканскомъ соборѣ, ратуя въ пользу догмата о папской непогрѣшимости. Ему принадлежитъ и 4 хтомное «Руководство ко всеобщей исторіи церкви», проникнутое тѣмъ же удьтрамоистапекимъ духомъ (4-е изд. 1902 г.). 3» заслуги па,пству и папск ій церкви Левъ ХГІІ. возвелъ его въ санъ кардинала (1879 г.) и назначилъ ватиканскимъ архиваріусомъ. Умеръ въ 1890 г.

и Михелнсу, я опять познакомился съ этимъ печальнымъ дѣломъ; но никакъ не могу взять въ толкъ, почему это католики ведутъ борьбу изъ за той или другой степени позволенныхъ мнѣній. Мнѣ всегда представляется, какъ будто вся эта смута припахиваетъ человѣческою плотью. А ради краснаго словца, ее, съ одной стороны, называютъ «вѣрой», а съ другой—«наукой». Но это несчастье, и притомъ изо-дня въ день возрастающее несчастье»! Дѣло, однако, обстояло не такъ, и Деллингеръ не могъ оставить безъ отвѣта этотъ поверхностный взглядъ: «Вы спрашиваете меня, что я разумѣю подъ романскимъ элементомъ? Отвѣтъ: то направленіе, которое принципіально враждебно нѣмецкой католической наукѣ и старается, по возможности, дискредитировать ее; то настроеніе, которое Майеръ отчасти высказалъ въ извѣстной вамъ книгѣ, а отчасти заставляетъ предполагать. Вы знаете его еще лучше, чѣмъ я. Что не всѣ питомцы CoJlegium’a Ger-manicuni раздѣляютъ его, это, слава Богу, вѣрно. Такимъ образомъ само собой понятно, что этого настроенія нельвя предполагать ни у кого изъ романцевъ. Если же оно выступаетъ, то по плоду мы можемъ заключать и о горькомъ корн&» (отъ 13 ноября). Вопросъ о собраніи богослововъ ваинтѳре совывалъ все большій и большій кругъ ученыхъ профессоровъ и всѣ обращались къ Деллингеру, побуждая его къ дальнѣйшему развитію дѣла. Такъ извѣстный церковный историкъ Альцогь писалъ ему: «Я съ напряженіемъ ожидаю вашего призыва, и повторяю только мое желаніе, чтобы дѣло обстояло такъ, чтобы и вюрцбургскіе господа 1) не только считали себя обязанными, но и должны были считать за честь присутствовать при совѣщаніяхъ. Я буду дѣйствовать по моимъ силамъ» (отъ 13 ноября). Изъ Швейцаріи также слышались голоса [профессоровъ, желавшихъ принять участіе въ собраніи, и многіе торопили Деллингера, чтобы онъ ^ поскорѣе приступалъ къ дѣлу. Особенно побуждалъ его Ми-хѳлисъ, особенно когда узналъ, что Деллингеръ не только *)

*) Разумѣются профессора богословскаго факультета въ Вюрцбургскомъ университетѣ, которые, въ большинствѣ будучи питомцами Іезуитовъ, горой стояли за повосхоластицвзиъ и выступали противниками Дёллингера и ѳго школы. Въ этомъ же направленіи, какъ увидимъ дальше, дѣйствовали (за немногими исключеніями) и профессора фрей-бургскаго ф майнцскаго богословскихъ факультетовъ.

ничего не предпринималъ въ этомъ дѣлѣ, но даже колебался стать во главѣ его. «По дѣлу о собраніи богослововъ, писалъ Деллингеръ, я все еще ничего не сдѣлалъ. Меня, главнымъ образомъ, удерживаетъ опасеніе, чтобы моему шагу не приписали какой-нибудь личной тенденціи, напр., цѣли агитаціи. Я имѣю основаніе думать, что теперь для истинныхъ romanenses, которые раздражены были моей книгой о церковномъ государствѣ, я служу предметомъ соблазна. Хорошо бы, если бы взялся за дѣло кто-нибудь другой и назначилъ мѣсто и время для собранія. Я охотно помогъ бы ему своимъ совѣтомъ и дѣломъ. Не найдется ли кого-либо такого, кто еще не испорченъ никакимъ направленіемъ или партіей? Слышно, что и въ мюнстерскихъ газетахъ также появились касательно меня очень ожесточенныя выраженіи. Въ виду этого, я долженъ опасаться, чтобы доброе и чистое дѣло не пострадало уже отъ того, что я именно беру его въ свои руки. Дообсудите съ кѣмъ-нибудь изъ единомысленяиковъ, чтб бы лучше всего было сдѣлать».

Дѣло очевидно колебалось, и Деллингеръ настолько пересталъ интересоваться имъ, что вновь почти исключительно занялся своими «Панскими баснями» и новыми планами для книгоиздательства ) Гердера. Въ это время именно эта извѣстная книгоиздательская фирма предполагала предпринять большое изданіе, подъ названіемъ «Католической Библіотеки», въ которую могли бы войти лучшія произведенія рииско-катол. богословія и цѣлый рядъ біографій знаменитѣйшихъ нѣмецкихъ католиковъ, начиная съ ѴІП вѣка, такъ чтобы изъ этого сочиненія вышелъ своего рода нѣмецкій Плутархъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ Гердеръ желалъ, чтобы Деллингеръ составилъ для него и особую книгу, подъ заглавіемъ: «Изложеніе католическаго ученія'», съ цѣлью дать основу для примиренія нѣмецкихъ ученыхъ съ ново-схоластиками. По поводу этихъ изданій Деллингеръ побывалъ въ разныхъ городахъ, чтобы переговорить съ спеціалистами разныхъ отдѣловъ богословской и церковноисторической пауки, и тутъ опять убѣдился, какъ необходимо нѣмецкимъ ученымъ столковаться между собой, на какомъ-нибудь общемъ собраніи.

Въ ФреЙбургѣ, при участіи Гиршера *) и Альцога, была 1

1) Тиршеръ (НігвсЬѳг)—фрвЙбургсвіё профессоръ (f 1866), сторонникъ примирительнаго направленіи въ рвы. католицизмѣ.

составлена программа собранія, которая была послана на оттуда проф. Гейериху въ Майнцъ и Дирингеру въ Боннъ для подписи; въ Тюбингенъ же свезъ ее самъ Деллингеръ, чтобы передать проф. Куну. Программа вызвала разногласія, и Кунъ писалъ по этому поводу: «Нѣкоторые прямо признавались, что они, при первомъ ознакомленіи съ планомъ, были не прочь отъ его принятія, но, послѣ зрѣлаго обсужденія, перемѣнили свой взглядъ. Всѣ, безъ исключенія, единогласно говорили въ томъ смыслѣ, что если и окажутся предметы, которые позволяютъ ожидать мирнаго разсужденія, однако невозможно будетъ избѣгнуть и того, что выдвинутся и такіе вопросы, которые неизбѣжно поведутъ къ запальчивымъ и рѣзкимъ разсужденіямъ. Выставлялось на видъ и опасеніе, что епископатъ и приматъ могутъ неблагопріятно 'ЙШЗШуть на предполагаемое собраніе. Такъ какъ, въ виду этого, участіе въ проектѣ и ѳго исполненіи со стороны моихъ! коллегъ вообще и безусловно подвергается нареканію, то, помимо моихъ собственныхъ сомнѣній, я колеблюсь подписать пригласительную программу» (отъ 25 октября). Напротивъ, проф. Альцогъ могъ сообщить, что Дирингѳръ 1), не смотря на нікоторыя колебанія, далъ свою подпись (отъ 1 ноября). Подробнѣе всѣхъ высказался майнцкій проф. Гейнрихъ, который писалъ: «Мнѣ думается, что я тѣмъ больше докажу уваженіе и довѣріе, которыя питаю .по отношенію къ вамъ, чѣмъ открытѣе и

прямѣе выскажусь о содержаніи программы противъ васъ.....

Я готовъ не только подписать приглашеніе на собраніе богослововъ, но также по мѣрѣ силъ и сдѣлать все, что смогу, чтобы въ немъ приняло участіе возможно большее число лицъ, если ивъ программы будутъ »вычеркнуты три ѳя главныхъ пункта. Вотъ мои основаніь для этого: і) если въ программѣ высказано, что собраніе имѣетъ своею главною цѣлью, * чтобы выступить противъ извѣстныхъ досадныхъ споровъ, побороть духъ нетерпимости, зашиі^ать^вободу нѣмецкой науки, противъ извѣстныхъ стѣсненій ея, то тѣмъ самымъ уже на~ передъП^ собранія. Всѣ должны

1) Дириніеръ — проф. Боннскаго университета, авторъ сочиненій: „Система бож. дѣлъ христіанства" (.въ 2-хъ томахъ, 2 изданіе 1857 г.), „Учебникъ катол. догматики“ (5-ѳ изд. 1865 г.), послѣ Ват. собора отна-еавгаійся не толі»ко отъ дальнѣйшаго писательства, яо и отъ должности профессора ДЬгматики и соборнаго капитуляріи- + 1876 г.

являться безъ всякой предвзятой мысли, а это невозможно, если уже въ программѣ высказывается порицаніе, которое нѣкоторые могутъ принять на свой счетъ, или другими можетъ быть принято на ихъ счетъ. 2) Дѣло это тѣмъ сомнительнѣе, что въ программѣ не высказано, кто же собственно тѣ, которые погрѣшили противъ духа христіанской терпимости и примирительности, нарушающей научную свободу. Несомнѣнно лишь то, что такіе упреки, не говоря уже о прежнихъ, были высказываемы Ойшингеромъ, Фрошаммеронъ, Губеромъ и др. не только противъ «Католика» *), но и противъ конгрегаціи Иц^сса. Не было ли бы слишкомъ худо, если бы собраніе богослововъ, благодаря этимъ выраженіямъ его программы, подверглось даже хотя бы и отдаленнѣйшему подозрѣнію, что оно примыкаетъ къ жалобамъ »тихъ господъ? Помимо всего другого, достаточно было бы и одного этого подозрѣнія, чтобы удержать значительную часть нашихъ богослововъ отъ посѣщенія собранія, а я счелъ бы это величайшимъ бѣдствіемъ, именно, что собралось бы толькоодно извѣстное направленіе. 3) Особенныя недоразумѣнія долженъ возбуждать и 2-й пунктъ программы.... а) Онъ ставитъ задачей собранія защищать научную свободу, поддона подвергается опасности или уЩер будвердою сплочѳностью и общею дѣятельностью. Здѣсь возникаетъ вопросъ: противъ кого? Неужели противъ церковныхъ властей? Противъ епископовъ? Противъ апостольскаго престола и особенно противъ его конгрегаціи индекса? Что въ слова программы можно вложить этотъ смыслъ, это подлежитъ тѣмъ менѣе сомнѣнію что въ новѣйшее время, особенно со стороны Фрошаммѳра, конгрегація Индекса подвергалась нападенію. Мало того, дѣло можетъ пойти еще дальше, и вообще могутъ подвергнуться порицанію всѣ объявленныя въ новѣйшее время осужденія противъ ложныхъ учителей и направленій, напр. противъ Гюнтера; и если они не вполнѣ считаются неправильными, то все-таки называются нецѣлесообразными. Конечно, собраніе нѣмецкихъ богослововъ не захочетъ согласиться съ такимъ порицаніемъ. Но, быть-можѳтъ, эта общая защита угрожаемой научной свободы направляется

*) Katholik — ультраыонтансній журналъ, который подъ вліяніемъ іезуитовъ немилосердно преслѣдовалъ всѣ проявленія свободной мысли у профессоровъ богословія, причемъ ве стѣснялся всякими доносами на нихъ въ Римъ и ближайшему начальству.

противъ отдѣльныхъ богослововъ или противъ какого-нибудь журнала, вапр. «Католикъ»? Мимоходомъ говоря, я не могу часто не смѣяться, видя, какимъ чудовищемъ по временамъ выставляютъ нашего «Католика». Такъ и кажется, что мы будто всегда лежимъ въ засадѣ, чтобы открывать ереси, любимъ цензуры, склонны къ доносамъ' Однако, если какой-нибудь писатель или какой либо журналъ и дѣйствительно заслужилъ такіе упреки, то во всякомъ случаѣ, конечно, отсюда еще не слѣдуетъ, что непремѣнно нужно заключить общій оборонительный и {наступательный союзъ нѣмецкихъ богослововъ. Пусть презираютъ такой журналъ или борются съ нимъ, какъ онъ заслуживаетъ того».... б) «Въ богословскомъ мірѣ всякій знаетъ или легко можетъ знать, что такое догматъ и что простое мнѣніе школы, или представленія народа, или взгляды отдѣльныхъ ученыхъ, многихъ или немногихъ». Это мѣсто очень сбивчиво, весьма сомнительно. Что каждый богословъ знаетъ и легко можетъ различать, что de fide и что нѣтъ, я вполнѣ отрицаю in concreto. Развѣ богословѣ непогрѣшимы? Раевѣ они обезпечены отъ заблужденій разума, отъ страстей сердца? Развѣ не всѣ впавшіе въ заблужденіе утверждали, что они находятся въ согласіи съ ученіемъ церкви, а противоположныя утвержденія ихъ противниковъ суть простыя мнѣнія школы? Такъ его дѣлали янсенисты, такъ утверждали въ свое время гермесіаиѳ и гюнтеріанѳ.,.. «Всякій знаетъ, что такое догматъ». Но также и въ другомъ отношеніи я долженъ сдѣлать одно замѣчаніе на это. Несомнѣнно ложенъ тотъ взглядъ, если думаютъ, что по ту сторону границъ, которыя проводитъ формально объявленный догматъ, для католическаго богослова существуетъ неограниченная субъективная свобода. Богословъ еще не соотвѣтствуетъ требованію католической науки и, чтд гораздо важнѣе, требованію вѣры и духу церкви тѣмъ, что онъ еще не сдѣлался формальнымъ еретикомъ.... Въ этомъ отношеніи ученіе католическихъ школъ, согласіе богослововъ, самое убѣжденіе или, если угодно, вѣрованіе народа отнюдь не бѳзраличное дѣло. Напротивъ, ученія въ теченіе вѣковъ высокопочитаѳмыхъ въ, церкви богослововъ, среди которыхъ столь высокое мѣсто занимаетъ сдѣлавшійся непостижимымъ образомъ въ новѣйшее время почти камнемъ соблазна, св. Ѳома (Аквинатъ), имѣютъ очень большой авторитетъ. Развѣ важно только согласіе отцовъ первыхъ шести вѣковъ, а согласіе великихъ и святыхъ учителей церквей

въ послѣдующемъ тысячелѣтіи безразлично? Но еще выше, чѣмъ всякій авторитетъ богослововъ, для католической церкви живой авторитетъ учащей церкви, папы и епископовъ. Если, слѣдовательно, апостолическій престолъ, если епископы, на своихъ областныхъ соборахъ, отвергаютъ и не одобряютъ из-вѣстныя ученія и воззрѣнія, то ни одинъ истинный католическій богословъ не усумнится, что эти воззрѣнія дѣйствительно плохо согласуются съ церковной истиной, а, поэтому, также и съ истинной наукой 1). с) Также и замѣчанія, что въ наше время необходима особенная свобода, потому что все прокладываетъ новые пути и стремится къ новымъ научнымъ формамъ,—я не могу принять бевъ поясненія. Я глубоко проникнутъ убѣжденіемъ, что, по крайней мѣрѣ въ богословіи, наша задача прежде всего состоитъ не въ томъ, чтобы прокладывать новые пути, а прежде всего опять возможно лучше знакомиться съ древнимъ, еще и теперь все остающимся новымъ, богословіемъ католической церкви, каковое богословіе, какъ и самый догматъ, признаетъ прогресъ, но не принципіальную перемѣну, чтобы затѣмъ на этомъ, уже заложенной!#основаніи строить дальше. Истинное богословіе, какъ и истинную философію, конечно, нѣтъ надобности впервые изобрѣтать... Программа даетъ также понять,— по крайней мѣрѣ можетъ быть такъ понята, какъ будто стремленіе—вновь оживить изученіе стараго богословія и философіи враждебно интересамъ церкви, особенно въ Германіи,—что старая-де наука совершенно безсильна предъ лицомъ новѣйшей протестантской и раціоналистической науки. Но можно смотрѣть и иначе, и я совершенно проникнутъ убѣжденіемъ, что дѣло обстоитъ иначе. Насколько побѣда церкви зависитъ отъ науки, я держусь того мнѣнія, что эта побѣда зависитъ огь того, что мы на основѣ древнихъ опять нивводимъ ѳе къ великой самостоятельной католической философій. Напротивъ, попытки построитъ такую философію на основныхъ воззрѣніяхъ новѣйшей философіи, какъ это было съ Гермесомъ, Баадеромъ Гюнтеромъ, необходимо не уда- *)

*) При этомъ ооъ ссылается на Lib. I, cap. VI послѣдняго кёльнскаго цровивдіальнаго собора.

Ваадеръ Францъ — профессоръ умозр. богословія въ Мюнхенѣ, своебразоыЙ философъ, авторъ сочиненій: «Лекціи по умозрит. догматикѣ» 5 выпусковъ и Fermente cognitionis — 6 вып. Позже онъ вполнѣ разошелся съ упьтрамонтавами и въ своихъ сочиненіяхъ: «О необхо-

ются и могутъ навлечь на себя лишь неуваженіе со стороны нашихъ противниковъ. Во всякомъ случаѣ вѣрно то, что мы живемъ въ переходный періодъ, и что для этого необходимы терпѣніе и осторожность. Настолько я всецѣло согласенъ и съ тѣмъ, что не слѣдуетъ спѣшить съ цензурнымъ порицаніемъ заблуждающихся воззрѣній, а слѣдуетъ дать время для выясненія ихъ; что еще гораздо болѣе въ научной борьбѣ нужно соблюдать умѣренность и caritas in omnibus, и гдѣ я погрѣшилъ противъ этого, я сожалѣю о томъ. Только я могъ бы замѣтить, ЧТО..І.. тамъ, гдѣ распространяются ложныя направленія, гдѣ они угрожаютъ увлечь за собою преподаваніе, какъ это было съ гѳрмесіанствомъ и гюятѳріанствомъ, по моему мнѣнію, необходимо, чтобы злу было сдѣлано ограниченіе церковнымъ авторитетомъ, d) Программа указываетъ также на состояніе церкви и богословской литературы въ другихъ странахъ, какъ плодъ узкоумной цензуры. Мнѣ думается, что и это мѣсто отчасти должно возбуждать справедливое сомнѣніе, и отчасти не обосновано на истинѣ. Италія и Франція-- (а только эти страны и могутъ подразумѣваться здѣсь) во всѣ времена вообще и въ наше время съ пѳмеиь-шею честью, чѣмъ Германія, работали надъ общей намъ всѣмъ католической наукой, и встрѣчающіеся въ нихъ недостатки имѣютъ свое основаніе не въ особенно узкоумной цензурѣ. 4) Что касается 3-го пункта программы, то я совершенно согласенъ съ тѣмъ, что задача собранія богослововъ должна направляться къ тому, чтобы науку, до возможности, сдѣлать практичной для жизни, и здѣсь, чрезъ возбужденіе ѴобсуадёшГі^ можетъ быть сдѣлано многое*

Только я не хотѣлъ бы выраженія: къ исцѣленію церков-ныхъ^80лъ. Все это настолько есть преимущественная задача епископовъ, душепопеченія, жизни и. прежде всего, добродѣтелей и благочестія, наконецъ дѣло Бога, который можетъ посылать намъ святыхъ, что собраніе богослововъ можетъ при этомъ играть лишь очень ограниченную роль». Лучше поэтому вычеркнуть эти три пункта, и тогда онъ съ радостью готовъ подписать приглашеніе; но онъ желалъ бы также,

ди мости эмансипаціи отъ рим. диктатуры» и «Восточный и зарадаы В католицизмъ» прямо склонялся въ пользу празославио-вост. церкви + 1841 г. См. о номъ аъ II т. нашей «Прав. Богосл. Энциклопедія*.

чтобы дали его подписать и кому-нибудь ивъ членовъ вюрцбургскаго богословскаго факультета» (отъ 6 ноября).

Эти замѣчанія проф.Гейнриха ясно показывали, что придется еще много поработать, прежде чѣмъ станетъ возможнымъ осуществленіе идеи «собранія богослововъ». И противодѣйствіе ей все усиливалось Къ оппозиціи примкнулъ и Гяр-шеръ, виднѣйшій представитель фрейбургскаго университета. Въ письмѣ отъ 2 декабря онъ писалъ: «Въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ ничего я больше не желалъ, какъ того, чтобы состоялось собраніе нѣмецкихъ богослововъ, на которомъ было бы обсуждено наше положеніе, и чтб вообще намъ дѣлать. Тѣмъ болѣе я былъ пораженъ и огорченъ, когда увидѣлъ, что въ программѣ, которая мнѣ казалась столь невинной, я подвергся нападенію. Какая полемика, мнѣ думалось, должна возгорѣться, если общія положенія программы выступятъ въ конкретныхъ тезисахъ и подвергнуты будутъ обсужденію. Во всякомъ случаѣ несомнѣнно, что извѣстное направленіе останется въ меньшинствѣ; а большая пропасть, которая раздѣляетъ богослововъ, обнаружится тѣмъ сильнѣе, и раздѣленіе сдѣлается только еще рѣзче и ожесточеннѣе. Во всякомъ случаѣ, меньшинство не подчинилось бы, не попытавшись сначала отомстить за понесенное пораженіе. Кромѣ того, несомнѣнно, что страхъ воздержалъ бы большинство говорить свободно отъ души или мужественно поддерживать свободно говорящихъ. Мои коллеги придерживаются только что высказанныхъ взглядовъ и высказываютъ убѣжденіе, что изъ общаго собранія не выйдетъ ничего путнаго. Они не примутъ участія въ такомъ собраніи. ІІри такомъ положеніи дѣла я поіЬаю голосъ за то, чтобы отложить исполненіе его. Быть можетъ^ поаже и соберутся немногіе, чтобы придти къ соглашенію, и въ своихъ кружкахъ будутъ дѣйствовать въ пользу твердо установленныхъ цѣлей. Но все-таки, само собой, вамъ предоставляется полная свобода отъ себя продолжать это дѣло».

- Такое отреченіе фрейбургцевъ конечно могло только еще болѣе затормазитъ дальнѣйшее веденіе дѣла и можно бы ожидать, что Дёллингеръ послѣ этого оставить всякую мысль объ ч, ученомъ собраніи. Но за нимъ все еще стояли отдѣльныя лица, которыя настойчиво побуждали его къ тому. Да и самъ онъ продолжалъ держаться мысли, что въ виду все болѣе развивающейся партійности среди ученыхъ богослововъ

надо же сдѣлать что-нибудь для исцѣленія зла, и это тѣмъ болѣе, что и въ самой церкви разногласія изо дня въ день становились все рѣзче. Въ Мюнхенѣ въ это время возгорѣлся споръ, изъ-за Фрошаммера и многіе держались того взгляда, что виной всей этой крайне ожесточенной вражды была конгрегація Индекса съ ея безтактными прещеніяии. Примирительные голоса, какъ голосъ Шмидта въ его книгѣ: «Научное направленіе въ области католицизма» (1862). быстро были устранены тѣмъ, что нхъ клеймили исходящими отъ явныхъ противниковъ ново-схоластической школы, т. е., богословія самого Рима и церкви 1). А Маттесъ, въ своемъ отзывѣ о сочиненіи Шмидта въ «Тюбингенскомъ трѳхъ-мѣсячномъ журналѣ», открыто высказался, что «стоящая подъ руководствомъ «Общества Іисуса» ново-схоластическая школа постоянно имѣетъ яаклонность и охоту заподозрѣвать своихъ противни-ловъ въ неправомысліи и провозглашать ихъ еретиками» 2). Французская семинарская доктрина (собственно о богословіи какъ наукѣ тамъ не могло быть и рѣчи) была совершенно направлена въ фарватеръ ново-схоластнческой школы, и по-видимо не задавалась ничѣмъ болѣе или менѣе достойнымъ н высшимъ, какъ невысокопробной задачей—какъ ниспровергать и умалять Боссюэта, это украшеніе французской церкви, что называлось однако «утвержденіемъ въ доктринахъ св. престола» И когда епископъ Внлькуръ, послѣ того, какъ онъ въ 1849 г. въ опроверженіе Боссюэта издалъ анонимное сочиненіе: «Франція и пана», въ награду за это сдѣланъ былъ кардиналомъ (1853), всѣ искатели почестей увидѣли, какимъ путемъ въ Римѣ, которому «Боссюэть, по выраженію одного журнала, былъ столь же ненавистенъ, какъ и Вольтеръ», можно было лучше всего добиваться своихъ цѣлей. Ёпископы и духовныя лица не уставали наносить пинки старому льву, чтобы, какъ выразился епископъ версальскій, выставить величайшаго учителя галликаиизма въ его дѣйствительности, и этимъ посодѣйствовать торжеству «истиннаго богословія, которое есть римское». Кардиналъ Гуссе утверждалъ, что «нѣтъ никакого другого каноническаго права, кромѣ воли папы»; и какъ Боннешовъ сказалъ во французскомъ сенатѣ о своемъ душедопечитѳльномъ духовенствѣ: «моѳ духовенство есть

») Katholic 1863, 1, 92 и сяѣд.

*} Tüb. .Quart. 1868, стр. 365—375.

полкъ; оно должно маршировать, и оно маршируетъ», такъ Гуссѳ озадачилъ'и ученаго аббата Влад. Геэтѣ, автора «Исторіи церкви Франціи» 1), сказавъ ему: «Вы держитесь антиримскихъ тенденцій. Смотрите, берегитесь! Если вы будете маршировать съ нами, то не раскаетесь; а если не будете съ нами, то мы раздавимъ васъ» 2). Съ такимъ же ожесточеніемъ партія отнеслась и къ лорду Актону и его сотрудникамъ, выступившему представителемъ ненавистной для нея «исторической школы» Деллингера въ Англіи. Положеніе ихъ сдѣлано было столь невыносимымъ, что они должны были прекратить свой, подвергавшійся жестокимъ нападеніямъ органъ «Rambler», и съ іюня 1862 г. на его мѣсто стали издавать «Отечественное и Иностранное Обозрѣніе» 3). Но это не много помогло, такъ какъ именно въ это время кардиналъ ВаЙ8еманъ *) получилъ отъ пропаганды посланіе, въ которомъ приводился рядъ «вредныхъ» положеній изъ «Рамблера», и епископамъ внушалось въ теченіе трехъ мѣсяцевъ издать пастырскія посланія въ опроверженіе ихъ. Буря нѣсколько задерживалась еще лишь тѣмъ, что нѣкоторымъ епископамъ было не по душѣ предпринимать защиту дѣйствій и сочиненій этого кардинала; но въ началѣ августа 1862 г. все-таки разразилась: Вайзеианъ издалъ печатное посланіе къ своему духовенству съ цѣлію предостеречь его отъ «Отечественнаго и Иностраннаго Обозрѣнія»: «симпатіи издателей (говорилось въ посланіи) всегда были на анти-католической сторонѣ; оии подрываютъ уваженіе къ священнымъ предметамъ и лицамъ и т. д. Она вообще не имѣюЛІнрава считаться католиками». Поэтому, онъ предлагаетъ духовенству предостерегать вѣрующихъ отъ этого журнала, какъ исполненнаго яда и опасности, Одинъ епископъ успѣлъ склонить къ подобному

]) Объ этомъ подробнѣе см. у проф. Фридриха въ Коа^.-О-евсЫсІііѳ I и И подъ словами Bossuet; о Bonnechose см. тамъ же I, 135.

2) Home and Foreign Review.

®) О. Влад. Гетте— бывшій аббатъ, впослѣдствіи обратившійся въ православіе и служившій при русской церкви въ Парижѣ. Авторъ многоквслѳавыхъ богословскихъ и церковно-историческихъ сочиненій.

ч) Кардиналъ Иаъзенанъ (Wiseman)—архіепископъ вестминстерскій— очень ученый и энергичный прелатъ, по крайній ультрамовтаыъ, много содѣйствовавшій упроченію рвм.-католицизма въ Англіи, f 1865 г. О немъ см. въ нашей сПрав. Вогосл. Энциклопедіи» т. XII.

же дѣйствію и всѣхъ другихъ англійскихъ епископовъ, за исключеніемъ трехъ, и нѣкоторые изъ нихъ педали посланія къ своему духовенству, читавшіяся за богослуженіемъ. Папи-стическій журналъ «Tablet» обвивалъ издателя «Отечественнаго и Иностраннаго Обозрѣнія» еретикомъ и осужденнымъ Римомъ, и въ противовѣсъ ему уже погасавшеѳѳ и предназначенное къ прекращенію «Дублинское Обозрѣніе» было возобновлено л одъ редакторствомъ Томсона и въ сотрудничествѣ съ Маннингомъ, Уордомъ, Алліесомъ, Люисомъ, Фаберомъ и др. ревностными папистами, чтобы совершенно уничтожить «Отечественное и Иностранное Обозрѣніе» и его издателей. Все зто въ то же время было направлено противъ Деллингера, школа котораго выступала въ «Рамблерѣ», какъ а въ «Отечественномъ и Иностранномъ Обозрѣніи, и, что еще хуже отождествлялась съ Фрошаммеромъ. Положеніе ихъ поэтому изо дня въ день становилось все хуже и тяжелѣе. Въ октябрѣ 1862 г. епископъ Уллаторнъ бир-мингамскій издалъ «Посланіе о Рамблерѣ» и «Отечественномъ И Иностранномъ Обозрѣніи», обращенное къ духовенству бирмингамскаго діоцеза», гдѣ издатели «Отечественнаго и Иностраннаго Обозрѣнія» объявлялись еретиками, и въ послѣднее октяб^Ькое воскресенье духовенству предписано было, кромѣ того, выступить съ проповѣдями противъ этого журнала. Мало того, епископъ Уллаторнъ издалъ и еще особую книгу противъ этого журнала.

Эта ожесточенная борьба раскрыла передъ изумленнымъ англійскимъ міромъ, какая бездна вражды таится въ нѣдрахъ римско-католической церкви, и такъ какъ все это наносило крайній ущербъ и грозило опасностями церкви, то шагъ къ умиротворенію и погашенію страстей становился тѣмъ болѣе настойчивымъ и необходимымъ. Тогда съ новою силою двинутъ былъ вопросъ о собраніи ученыхъ богослововъ, и послѣ того, какъ проф. Михѳлису удалось склонить къ этой мысли вѣнскаго нунція де-Люку, съ которымъ онъ находился въ особенно дружескихъ и близкихъ отношеніяхъ, то законенъ такъ долго тянувшееся дѣло пришло къ желанному завершенію. «Собраніе богослововъ» было формально разрѣшено и 4 августа появилось открытое, подписанное Деллингеромъ и Ганѳбергомъ приглашеніе на «Собраніе католическихъ ученыхъ» въ Мюнхенъ на 28 сентября, которое, послѣ того, какъ оно было подписано и А ль догомъ,

1 2 августа было повторено. Епископамъ оно было разослано особо, и самъ. Дёллингѳръ обращался съ письмами еъ наиболѣе близкимъ къ нему липамъ, какъ Грейтъ Генсалленскій, Динкель аугсбургскій. Никто изъ епископовъ не противорѣ-чилъ, и католическіе ученые теперь съ радостью приняли приглашеніе, такъ какъ большинству изъ нихъ было по душѣ выраженіе: «Нѣмецкая наука, которая дальше всего двинулась въ отрицательномъ направленіи, все-таки сохранила вообще серьезность и достоинство искренняго стремленія къ истинѣ. Поэтому, она имѣетъ не только обязанность, но и призваніе идти впередъ также и въ утвержденіи положительнаго знанія. Извѣстно, что св. отецъ съ похвалою призналъ это призваніе нѣмецкой науки въ своемъ недавнемъ посланіи къ нѣмецкимъ церковнымъ княвьямъ. Въ Германіи нѣтъ также недостатка и въ силахъ, чтобы самостоятельно до конца вести эту борьбу, если только онѣ будутъ дѣйствовать въ надлежащемъ согласіи. Но въ такое время, которое во всѣхъ отношеніяхъ является періодомъ переходнымъ и повсюду вынуждено пролагать новые пути, не могутъ быть вполнѣ избѣгнуты большія и малыя разногласія въ отдѣльныхъ результатахъ различныхъ научныхъ изслѣдованій, и даже нѳдоразумѣнія въ самыхъ общихъ принципахъ, хотя бы при одинаковыхъ цѣляхъ научнаго стремленія. Подобныя недоразумѣнія, при той ревности, съ которою каждый сознательно стремится къ единственно вѣрной истинѣ или убѣжденъ, что уже обладаетъ этой истАЬй, слишкомъ легко даютъ поводъ къ партійнымъ раздѣленіямъ, которыя, изъ-за разногласій въ частностяхъ, скловпы забывать объ общей основѣ. Нерѣдко возникаетъ тогда полемика, которая болѣе способна отпугивать отъ всякой литературной дѣятельности, чѣмъ поощрять къ пей, и которая болѣе служитъ къ тому, чтобы подрывать кредитъ католическаго дѣла у его противниковъ, чѣмъ пробуждать общее уваженіе къ нему. Особенно пагубно такая полемика дѣйствуетъ тогда, если она выступаетъ съ исключительно партійными стремленіями, или съ увкоумнымъ злобнымъ порицаніемъ подрываетъ свободу научнаго „движенія, а вмѣстѣ съ тѣмъ и необходимое условіе успѣшнаго прогресса католической науки. Между тѣмъ, опасности заблужденія въ отдѣльныхъ вопросахъ, такъ какъ ее легче устранить въ ея воздѣйствіи на общее, нужно монѣе бояться, чѣмъ застоя въ отношеніи къ научной жизни. Противники, которыхъ приходится поборатъ католической наукѣ,

по числу и силѣ настолько значительны, что въ высшей степени важно не раздроблять собственныхъ силъ, не изолировать или ослаблять ихъ, но всѣ ихъ объединять и оказаніемъ взаимной поддержки укрѣплять и подбодрять ихъ».

Полагая, что дѣло началось хорошо и что нечего опасаться чего-нибудь худого, Ганебергъ и Дёллингеръ, который отправился па отдыхъ въ Тёльцъ, предоставили дѣло своему теченію, а Дёллингеръ еще 8 сентября съ полною надеждою писалъ Гердеру: «Собраніе естественно будетъ заниматься также и литературно-богословскою дѣятельностью католической Германіи, и тутъ предоставляется желанный случай пообсу-дить важное предпріятіе новой обработки «Католической Богословской Энциклопедіи», и нріобрѣсть новыхъ сотрудниковъ,—а также потолковать и объ извѣстной «Богословской Библіотекѣ». Одновременно, какъ вы знаете, состоится и большой музыкальный праздникъ. Вамъ, поэтому, слѣдовало бы прибыть въ это время въ Мюнхенъ, если васъ не удержатъ какія-нибудь особенно настоятельныя дѣла». Іоргъ, по порученію Деллингера, долженъ былъ склонить къ участію въ собраніи іезуитовъ въ Инсбруккѣ, а Михелисъ взялъ на себя задачу пригласить вліятельныхъ патѳровъ-іезувтовъ Ро и Шрадера.

Все повидимому наладилось хорошо, и Дёллингеръ воскресъ духомъ. Но какъ онъ обманулся! Кардиналъ де-Люка, увидѣвъ, что мюнхенскій проектъ не соотвѣтствуетъ предлагавшемуся имъ собственному проекту «конференціи богослововъ» и, быть можетъ, будучи недоволенъ тѣмъ, что дѣло это ушло изъ его рукъ, прямо уклонился отъ всякаго участія въ немъ. Еще хуже было поведеніе новаго мюнхенскаго нунція Гонеллы, который, подъ вліяніемъ своего секретаря, іезуита Іѳккеля, немедленно испросилъ въ Римѣ инструкціи для своихъ дѣйствій. Инструкціи не заставили долго себя ждать. Уже 11 сентября нунцій писалъ архіепископамъ мюнхенскому и фрей-бургскому, что «св. отецъ не мало удивленъ, что нѣкоторыя духовныя лица отъ своего имени и безъ малѣйшаго признака церковной авторизаціи издали приглашеніе на собраніе католическихъ ученыхъ. Архіепископамъ предоставляется обсудить, можетъ ли цѣль этого собранія послужить ко облагу и пользѣ католической церкви, и поступать сообразно съ своимъ взглядомъ на это. Но св. отецъ съ увѣренностью ожидаетъ, что архіепископы позаботятся, чтобы собраніе не нанесло

ущерба ни чистотѣ католической вѣры и католическаго ученія, ни той почтительности и покорности, которыя подобаютъ, отъ всѣхъ вѣрующихъ всякаго класса, авторитету и учительной должности церкви» 1).

Само собою понятно, что все это не осталось тайной, и недруги Деллингера ликовали. ІІроф. Вальтеръ *) въ Боннѣ злорадно разсказывалъ, что онъ, случайно встрѣтивъ Филлипса, слышалъ отъ него, что дѣло, вслѣдствіе вмѣшательства нунція или архіепископа, разстроилось, чего въ дѣйствительности и ожидали нунціатура и іезуитская ново-схоластическая партія,— фіаско, которое Деллингеръ, естественно, долженъ былъ всячески стараться устранить. Еще 12 сентября онъ, поэтому, написалъ нѣсколько писемъ различнымъ епископамъ — Бейсу шпейерскому, Блюму лимбургскому, прося ихъ о поддержкѣ дѣла, и въ отвѣтъ имѣлъ удовольствіе получить рядъ одобрительныхъ и ободряющихъ писемъ отъ епископовъ. Кромѣ Мартина падѳрнборнскаго, никто еще изъ епископовъ не запрещалъ своимъ богословамъ участія на этомъ собраніи. И, наконецъ, удалось уговорить также и нунція, и склонить архіепископа мюнхенскаго открыть собраніе совершеніемъ мессы. Извѣстіе о вмѣшательствѣ нунція, однако, все болѣе распространялось, и можно было опасаться, что профессора могутъ заколебаться въ рѣшеніи прибыть въ Мюнхенъ. Нужно было устранить и это препятствіе. 23-го сентября Деллингеръ писалъ боннскому проф. Флоссу, который прямо справлялся у него о положеніи дѣлъ: «Посланіе нунція къ архіепископамъ съ наказомъ бдительно слѣдить за нѣкоторыми постановленіями собранія, конечно, издано. Въ Римъ было донесено, будто мы хотимъ собрать своего рода соборъ и, Богъ знаетъ, какія постановить самовольныя рѣшенія. Лило, которое сдѣлало этотъ доносъ (іезуитъ Іѳккель), такъ сказать, указываютъ пальцами. Нунцій, между тѣмъ, уже настолько измѣнилъ свое мнѣніе, что на этихъ дняхъ объявилъ собраніе за causa utilissima. Нашъ здѣшній архіепископъ, не смотря на присланное ему посланіе нунція, все дѣло считаетъ несомнитѳльнымъ, и ничего не хочетъ знать, чтобы

*) Текстъ этого „наказа“ у проф. Фридриха приводится,въ латинскомъ подлинішвѣ. См. т. Ш, стр, 692. прим. 10.

а) Вальтеръ Ферд.—авторъ сочиненія: „Учебникъ дерноваго права“ (14 Б8Д. въ 1871 г.) *f* 1871.

только собрались и разсуждали.—Откладывать дѣло при теперешнихъ обстоятельствахъ, значило бы то же, какъ произнести надъ нимъ смертный приговоръ, по крайней мѣрѣ на нѣсколько лѣтъ. Такимъ образомъ, пріѣзжайте, пріѣзжайте,— иначе какое злорадство и насмѣшки послѣдовали бы со сто роны безчисленныхъ противниковъ extra muros et intra, если бы начатое дѣло закончилось такой полной неудачей. У насъ есть теперь ободряющія, благословляющія письма отъ епископовъ; епископъ сенъ-пельтенскій формально командировалъ одного изъ своихъ богослововъ». Но главная опасность заключалась въ томъ, что если бы посланіе нунція сдѣлалось извѣстнымъ на общемъ собраніи католическихъ союзовъ во Франкфуртѣ, многіе могли бы устрашиться за свою голову, какъ и дѣйствительно это случилось съ нѣкоторыми, и напр., Іосифъ Бахемъ изъ Франкфурта писалъ Рейшу: «посему, многіе не захотятъ поѣхать». Деллингеръ предусматривалъ и эту случайность, когда онъ отъ 26 сентября въ подобномъ же смыслѣ, какъ и въ письмѣ къ Флоссу, писалъ проф. Янсену, который всячески старался распространить содержаніе письма и насколько возможно побольше склонить къ посѣщенію собранія. Подобнымъ же образомъ дѣйствовалъ и Альцогъ, который па день отправился во Франкфуртъ, чтобы ослабить дѣйствіе посланія нунціатуры (отъ 19 сент.). Хотя этимъ собранію и былъ открытъ свободный путь, но недовѣріе, питавшееся ново-схоластиками и ихъ сторонниками по отношенію къ Деллингеру, отнюдь не было разсѣяно. Они все еще не могли простить ему его Одеонскихъ лекцій.

Еще болѣе причинило смущенія и затормазило движеніе дѣла незадолго до приглашенія на собраніе ученыхъ появившееся сочиненіе Деллингера: «Папскія басни средневѣковья». Повидимому, сочиненіе это было безобидно, и предметомъ его были: па-писса Іоанна, папа Киріакъ (въ легендѣ Урсулы), папа Мар-целлинъ, Константинъ и Сильвестръ, даръ Константина, Ла-берій Феликсъ, Анастасій II, Гонорій I, Григорій II и императоръ Левъ Исаврянинъ, Сильверстръ II. За ними, по плану Деллингера, должны были послѣдовать и другія «басни». Блестящее остроуміе, превосходное умѣнье обращаться съ источниками литературы, тонкость критики и мастерское, общедоступное изложеніе были отличительными чертами сочиненія. Произведеніе это вообще было признано со стороны историковъ,- даже и протестантскихъ, безъ сомнѣнія класси-

ческимъ, и, какъ такое, всегда будетъ признаваться въ нѣмецкой исторической литературѣ. Но ново-схоластическая партія уже потону была недовольна этимъ сочиненіемъ, что въ йенъ положеніе папъ Либерія и Гонорія въ дѣлахъ вѣры излагалось столь неопровержимо, что, какъ думали тогда, защищать папскую непогрѣшимость становилось болѣе невозможнымъ. Въ Вѣнѣ появилось не менѣе двадцати рецензій, въ которыхъ почти во всѣхъ чувствовалось смущеніе по вопросу о Гоноріѣ. Болѣе всѣхъ свирѣпствовалъ Филлипсъ, который, будучи у проф. Шульте, «страшно ругался на «Папскія Басни», порицая ихъ не благовременность, и оспаривалъ у Деллингера правоспособность историка, потому что [онъ роступаетъ-дѳ не по-исторически» (отъ 4 дек.). Наконецъ, обратили на себя вниманіе также и его «собесѣдованія» («кояверсаторіи»), которыя онъ, уже неоднократно выступавшій съ ними, завелъ и въ этомъ году, причемъ посѣтители, воспользовавшись этой удобной формой собесѣдованія, предлагали ему всякіе вопросы и выслушивали его отвѣты на нихъ. Такъ одинъ изъ посѣтителей поставилъ вопросъ объ «Индексѣ», и Деллингеръ, который долженъ былъ знать всю щекотливость этого вопроса въ данный моментъ, не избѣгъ искушенія высказываться откровенно, и даже прочелъ своеобразный историческій трактатъ по этому вопросу. Такъ какъ о римскомъ «Индексѣ» нечего было сказать особенно назидательнаго, то слушатели вынесли впечатлѣніе, какъ будто Деллингеръ вступался за Фрошамнера, и разговорамъ по этому поводу не было конца. Фрошаммеръ, съ своей стороны, думая опять укрѣпить этимъ свое собственное положеніе, склонилъ одного изъ своихъ приверженцевъ къ опубликованію заключительной части его трактата, какъ равъ передъ созваніемъ собранія ученыхъ1), и этимъ только усилилъ уже существовавшій разладъ.

Наконецъ, послѣ столькихъ треволненій, хлопотъ и затрудненій, 28 сентября архіепископъ Шерръ открылъ «собраніе ученыхъ» понтификадьной мессой въ базиликѣ. Аббатъ Ганебергъ обратился къ участникамъ, собравшимся въ капи-тульномъ помѣщеніи монастыря св. Бонифація, съ рѣчью и, по сообщеніи полученнаго отъ епископа посланія, прочелъ такъ называемое «исповѣданіе тридеатской вѣры», что счи-

Cahier-Mx ore. Die Römische Indexeongregation und ihr. Wirken. Historisch-kritischen Betrachtungen iur Aufklärung des gebildeten Publicum. 1863. У проф. Фрвдря» стр. 693, прии. 13-е.

талось необходимымъ для успокоенія церковныхъ властей. Списокъ присутствующихъ, къ общему удивленію, показалъ, что на собраніе прибыло 84 лица изъ Германіи, Австріи и Швейцаріи, по большей части бывшихъ учениковъ Деллингера, и обнаружилъ полное отсутствіе іезуитовъ, чему, впрочемъ, нельзя было удивляться. ‘Вѣдь они, считая себя обладателями не просто единственно вѣрнаго научнаго метода, но и единственной философіи и богословія, не считали нужнымъ входить въ разсужденія касательно ихъ, или даже въ обсужденіе другихъ методовъ или философскихъ и богословскихъ системъ. Они добились себѣ доступа на другія болѣе важныя собранія, на провинціальные соборы, и чрезъ нихъ могли повсюду придавать вѣсъ голосу своего ордена и распространять духъ его. Поэтому и для приглашеннаго $4ихелисомъ іезуита Шрадера было важнѣе принять участіе въ имѣвшемъ состояться въ сентябрѣ 1863 провинціальномъ соборѣ въ Колочѣ, въ Венгріи/ чѣмъ на мюнхенскомъ собраніи ученыхъ (Шрадеръ къ Михелису отъ 3 7-го сентября). Но не явился также и нунцій, котораго равнымъ образомъ приглашали на собраніе. Этимъ онъ и его единомышленники хотѣли демонстративно показать свое неодобреніе «собранію», измышленному ненавистной партіей Деллингера.

Само собою понятно, что Деллингеръ единогласно былъ избранъ предсѣдателемъ собранія. Занявъ предсѣдательское мѣсто, онъ замѣтилъ, что, опасаясь, какъ бы для перваго собранія не оказалось недостатка въ предметахъ обсужденія, онъ приготовилъ для занятія времени докладъ. Этотъ докладъ, безспорно великолѣпный по содержанію и формѣ, представляетъ собою въ высокой степени интересный обзоръ раз-витія римско-католическаго богословія отъ его зачатковъ до настоящаго времени, и по высказываемымъ въ немъ мыслямъ особенно объ отношеніи богословія къ церкви и частныхъ богословскихъ мнѣній къ догматамъ не лишенъ глубокаго интереса и смысла даже и для нашей русской богословской науки, въ которой также нерѣдко проскальзываютъ мнѣнія, не несродныя съ римско-католической ново-схоластикой 1).

Свой обзоръ состоянія богословской науки въ римско-католическомъ мірѣ онъ началъ съ романскихъ странъ и при

ѵ

1) Это отчасти сказалось въ полемикѣ нѣкоторыхъ вашихъбогослоэов» по старо-катодвческому вопросу. Си. «Цѳрк. Вѣсти.» «NU6 31—33, аа 1902 г.

этомъ но могъ не высказать нѣсколькихъ горькихъ истинъ. Такъ, касаясь Испаши, онъ говорилъ, что послѣ Баннеца, Суарѳца, Васкеда, за послѣдней вспышкой уже погасающаго свѣтильника «наступили ночь и мракъ, потому что въ Испаши наука погибла отъ инквизиціи, чтобы уже не оживать вновь». Поэтому «объ Испаніи нечего болѣе говорить. Въ этой области даже и теперь тамъ обт’ Ь Kö-уш о6т’ ev <4ptdjt(p: богословская и философская историческая наука уже цѣлое столѣтіе не существуетъ тамъ больше. Позже еще появился, какъ единичный, быстро опять исчезнувшій метеоръ, Баль-месъ, сочиненія котораго именно и показываютъ, насколько на его родинѣ великъ недостатокъ въ историческомъ и богословскомъ образованіи. Объ итальянскомъ богословіи въ новѣйшее время, съ Пія ѴП, говорить трудно, трудно даже и для туземцевъ. Историкъ Канту, говоря въ послѣднемъ томѣ своей «Исторіи Италіи» (1856) о новѣйшихъ произведеніяхъ тамъ въ области богословія, заявляетъ, что вотъ уже пятьдесятъ лѣтъ, какъ тамъ безплодно спорятъ о пробабилизмѣ и тутѳоризмѣ, что его соотечественники мало вообще занимаются библейскими изслѣдованіями, и въ видѣ исключенія изъ этого правила упоминаетъ о четырехъ туринскихъ профессорахъ, имена которыхъ, однако, такъ какъ они «не ищутъ литературной славы», т. е. ничего не пишутъ, внѣ Турина совершенно неизвѣстны міру. Недавно и одинъ нѣмецкій ‘ученый (Гергѳнрбтеръ), дѣлая обзоръ итальянскихъ произведеній въ области исторической и богословской спеціальности, былъ пораженъ жалкою скудостью большинства этихъ произведеній и вынесъ самое тяжелое впечатлѣніе. Правда, какъ бы желая затѣмъ смягчить этотъ жесткій приговоръ, авторъ доклада замѣтилъ, что «серьезная научная жизнедѣятельность въ Италіи, однако, еще не вполнѣ умерла». Недавно умерли трое даровитѣйшихъ представителей итальянскаго духовенства: Джіоберти, Росмини и Вентура, причемъ однако двое послѣднихъ должны были умереть на чужбинѣ. Эти три лица подверглись римской цензурѣ. • А почему ІІассалья отказался отъ богословія, для котораго онъ раньше считался первымъ итальянскимъ украшеніемъ (и іезуитскими учениками былъ восхваляемъ даже въ Германіи), это всѣмъ извѣстно *). «Гораздо лучше, къ счастью,'

Пассалъя (Paesaglia), ученый Іезуитъ, состоявшій профессоромъ богословія въ Collegium Bomanum, пользовался такимъ довѣріемъ В а-

дѣло обстоитъ во Франціи... Но если мы спросимъ теперь: Гдѣ во Франціи настоящіе богословы, истинные родственнико по духу Пето, Боссюэта и Арнольда? люди основательной и обширной учености?—то на это не послѣдуетъ нивакаго отвѣта. Франція уже потому не имѣетъ богослововъ, что у нея нѣтъ богословской высшей школы, и вообще она не обладаетъ ни единой церковно-научной школой... Поэтому мы, нѣмцы, въ виду такихъ обстоятельствъ, имѣемъ всѣ основанія благодарить Бога, что у насъ еще существуютъ университеты, и въ нихъ преподается богословіе».

«Такимъ образомъ, продолжалъ Деллингеръ, въ наше время свѣтильникъ богословской науки сдвинутъ съ своихъ прежнихъ мѣстъ, и очередь сдѣлаться передовой носительницей и воспитательницей богословскихъ дисциплинъ наконецъ перешла къ нѣмецкой націи»; однако «не полдень вполнѣ выработаннаго и согрѣвшаго богословія приписываю я Германіи, во, при взглядѣ на прошедшее, лишь свѣтлый вечеръ, а вообще на устремляя взоры вперёдъ въ будущее—многообѣщающую утреннюю зарю подвигающагося къ величественному развитію богословія... И иы можемъ и должны признать эту нашу задачу, нисколько не допуская мысли объ эгоистическомъ превозношеніи надъ другими народами; по-, тому что здѣсь, дѣло идетъ о высокомъ, священномъ призваніи и о научномъ исполненіи тяжелыхъ обязанностей. Ыамъ, нѣмцамъ, данъ также даръ научной проницательности и основательности непрестаннаго, въ глубину проникающаго изслѣдованія и настойчивой духовной работы. Не разработывать этого вклада,— значило бы дѣлать преступное упущеніе... Намъ только, среди всѣхъ народовъ, выпало на долю, что острое желѣзо раздѣленія церкви прошло имѳвно чрезъ насъ и раздѣлило насъ на двѣ почти равныя половины..., которыя въ глубинѣ сердца, стремятся къ возсоединенію, потому что бѣдствіе этого раз-

тякапа, что былъ назначенъ предсѣдателемъ коммиссіи по разработкѣ вопроса о догматѣ непорочнаго зачатія; но вскорѣ своемъ сочиненіемъ въ пользу итальянскаго единства онъ совершенно скомпрометировалъ себя предъ куріей: орденъ ивгналъ его изъ своей среды, книга его занесена была въ Индексъ. Итальянское правительство однако назначило его профессоромъ нран. богословія въ Туринѣ, откуда онъ не переставалъ мужественно бороться противъ папизма, хотя наконецъ, утомившись борьбой, смиренно раскаялся и отрексн отъ всего, изъ-за чего столь долго боролся и страдалъ...

дѣленія онѣ чувствуютъ при всякомъ шагѣ, при всякомъ ударѣ пульса національной жизни; любятъ и ненавидятъ другъ друга, враждуютъ и подаютъ другъ другъ братскую руку... Какъ народъ, мы истекаемъ кровью, подобно пора-женному отравленной стрѣлой Филоктету, отъ все болѣе и болѣе расширящейся раны... Пока не послѣдуетъ исцѣленія, напрасны будутъ наши усилія дѣлать попытки къ лучшему политическому устройству... Только четыре дня тому назадъ, одна изъ нашихъ наиболѣе распространенныхъ газетъ *) писала: «Нѣмецкое единство есть соединеніе вѣроисповѣданій въ Германіи»... А если такъ, то не должно ли нѣмецкое богословіе оказаться копьемъ Телефа, которое сначала наноситъ рану и затѣмъ исцѣляетъ»? Этотъ разладъ начали и раздували нѣмецкіе богословы. «Такимъ образомъ нѣмецкое богословіе имѣетъ также призваніе—опять примирить въ высшемъ единствѣ раздѣленныя вѣроисповѣданія. Оно въ состояніи будетъ это сдѣлать лишь при трехъ условіяхъ. Первое условіе состоитъ въ тонъ, чтобы наша наука, теперь болѣе, чѣмъ когда-либо располагая средствами, искоренила въ себѣ разлагающее и не-католическое начало, т. е., все, что проти-ворѣчитъ общему сознанію всѣхъ временъ и разрушаетъ непрерывность преданія въ ученіи, для чего еще и теперь остается сдѣлать многое. Второе условіе состоитъ въ томъ, что оно должно выяснить католическое ученіе въ его цѣлости и связи съ церковною жизнью, въ его органическомъ сочетаніи и внутренней послѣдовательности, причемъ должно строго отдѣлять существенное, и устойчивое отъ случайнаго, преходящаго и отъ чуждыхъ ему наростовъ. Этого, во всякомъ случаѣ, еще не сдѣлано... Наконецъ третьимъ условіемъ было бы то, чтобы богословіе... приняло во вниманіе все то истинное и доброе, что и отдѣлившіяся общества открыли или произвели въ ученіи и исторіи жизни, и, тщательно выдѣливъ его отъ примѣшавшагося заблужденія, зазѣмъ усвоило бы его свободно и открыто какъ достойное наслѣдіе единой, истинной церкви, которая сама нѣкогда обладала всѣмъ этимъ, по крайней мѣрѣ въ зародышѣ и въ предположеніи». Два года тому назадъ (въ предисловіи къ своей книгѣ: «Церковь и церкви») онъ говорилъ: «Возсоединеніе и теперь и въ ближайшемъ будущемъ еще невозможно, потому что болыпин-

ство протестантовъ не хочетъ его». «Къ этому слѣдовало бы присоединить, что тѣмъ искреннѣе хотимъ его и тѣмъ ревностнѣе стремимся къ нему мы—съ своей католической стороны. Но правдивость и справедливость запретили мнѣ тогда, да и теперь запрещаютъ сказать это. Вѣдь только тотъ хочетъ достиженія цѣли, кто хочетъ также и средствъ, безъ примѣненія которыхъ цѣль недостижима, и это свое хотѣніе проявляетъ на дѣлѣ. А средства эти называются: смиреніе, братская любовь, саиоотреченіѳ, искреннее признаніе всего истиннаго и добраго, гдѣ бы оно ни находилось, тщательное разсмотрѣніе недочетовъ и золъ въ нашемъ собственномъ состояніи, и искреннее желаніе приняться за ихъ устраненіе. Этимъ отчасти указывается уже и на то великое примирительное дѣло, которое предстоитъ совершить нѣмецкому католическому богословію. Богословіе именно даетъ бытіе и силу вѣрному, здоровому общественному мнѣнію въ религіозно-церковныхъ дѣлахъ,—мнѣнію, вредъ которымъ наконецъ всѣ преклоняются, не исключая и главы церкви и носителей власти». «Подобно пророческому служенію въ библейскія времена, существовавшему рядомъ съ регулярнымъ священствомъ, и въ церкви, рядомъ съ обычными властями, существуетъ чрезвычайная власть, именно общественное мнѣніе. Съ помощью его, богословская наука располагаетъ подобающей ей силой, которой ничто не въ состояніи противиться долго. Богословъ именно обсуждаетъ и оцѣниваетъ' явленія въ церкви по идеямъ, между тѣмъ, какъ неразумная толпа поступаетъ наоборотъ; и всякая истинно преобразовательная дѣятельность состоитъ наконецъ въ томъ, чтобы всякое учрежденіе или дѣйствіе въ церкви совершалось въ соотвѣтствіи съ ея идеей.

«Въ Германіи, слѣдовательно, мы должны искать въ будущемъ очагъ католическаго богословія. Ни одинъ еще народъ не разрабатывалъ съ такою тщательностью, любовью и основательностью — исторіи и философіи, этихъ двухъ глазъ богословія, какъ именно нѣмецкій народъ, который въ обѣихъ этихъ областяхъ сдѣлался учителемъ народовъ. При теперешнемъ положеніи дѣлъ, богословіе, чтобы стоять въ ряду наукъ, должно по объему изслѣдованія, по методу и критикѣ быть равнымъ другимъ наукамъ; оно не можетъ довольствоваться, меньшею степенью критической точности и научнаго изысканія, чѣмъ другія науки, и не должно пренебрегать никакимъ источникомъ познанія,

никакими научными, предоставляемыми новымъ временемъ средствами. Какъ бы ни были велики злоупотребленія, которыя дѣлаются съ остро наточенными оружіями и орудіями прогрессивнаго періода знанія, какъ бы эти орудія отчасти ни обращались въ разрушительныя средства, тѣмъ не менѣе, богословы не должны отказываться въ своихъ операціяхъ отъ пользованія этими усовершенствованными средствами изслѣдованія. Богословъ непремѣнно долженъ обнимать все теченіе церкви въ свѣтѣ великаго процесса развитія, постояннаго возрастанія изнутри,—возрастанія не въ смыслѣ какого-нибудь книжнаго червя, но въ смыслѣ возрастанія дерева, въ которое выросло горчичное зерно апостольскаго времени. Онъ не можетъ, поэтому, произвольно брать одинъ отрывокъ, одинъ отдѣлъ времени, и довольствоваться его изученіемъ; но онъ долженъ (для чего требуется не менѣе человѣческой жизни) изслѣдовать церковь въ цѣльности ея жизненныхъ обнаруженій и въ ѳя исторической нѳпрѳрываѳмостя отъ начала до настоящаго времени, и приводить какъ себя, такъ и другихъ, къ возможно болѣе полному міросозерцанію' «Прекраснѣйшимъ преимуществомъ истиннаго богословія является то, что оно все, къ нему относящееся, превращаетъ въ золото или, подобно пчелѣ, даже изъ ядовитыхъ растеній умѣетъ извлекать чистый, освѣжающій медъ. Всякое заблу-жденіе. всякое ложное ученіе принимаетъ для него характеръ возраженія, на которое оно должно отвѣтить,—диссонанса, который оно должно привести, въ гармонію. Только тогда, когда богословіе не даетъ разрѣшенія или даетъ его неправильно, заблужденіе становится богословски опаснымъ. А само по себѣ оно есть благодѣтельный элементъ въ процессѣ церковной жизни, который, настойчиво требуя рѣшенія, въ, то же время существенно содѣйствуетъ усовершенствованію и расширенію науки. Вѣдь и всякая истина, исповѣдуемая церковью, должна была когда-либо и гдѣ-либо-пройти чрезъ испытующій и очищающій огонь враждебнаго нападенія, чтобы изъ борьбы съ лжеученіемъ выступить въ большей чистотѣ и опредѣленности. Слѣдовательно, глубже рыть, усерднѣе, неустаннѣе испытывать и не отступать боязливо даже и тамъ, гдѣ изслѣдованіе могло бы повесть къ нежелательнымъ, .съ предвзятыми сужденіями и излюбленными мнѣніями непримиримымъ результатамъ, — таково свойство истиннаго богослова. Онъ не долженъ боязливо отскакивать, какъ будто на-

ступивъ на ядовитую змѣю, и продаваться бѣгству, хотя бы считавшееся имъ доселѣ непререкаемое положеніе въ діалектическомъ процессѣ его изслѣдованія, по видимому, поколебалось или мнимая истина угрожаетъ превратиться въ заблужденіе. .. Какъ вѣрующіе богословы, мы знаемъ, что и самое строгое испытаніе всегда будетъ приводить только къ подтвержденію правильно понятаго церковнаго ученія... При своемъ богословскомъ процессѣ мы пользуемся, хотя и научнымъ, но во всякомъ случаѣ очень недостаточнымъ методомъ, сколько бы отдѣльныя лица ни обладали личными дарованіями и духовною самобытностью. Вслѣдствіе этого, возникаютъ богословскія представленія и системы, которыя носятъ въ себѣ признаки и недостатки своего двойственнаго происхожденія. Образуются различныя школы; умы сталкиваются я воспламеняются одинъ отъ другого, господствующій въ церкви духъ истины поддерживаетъ этотъ огонь и очищаетъ его, и въ его пламени, хотя часто и очень медленно, все-таки сжигаются сѣно и солома человѣческаго заблуждающагося разумѣнія... Позднѣйшіе потомки должны, съ своей стороны, улучшать и, насколько возможно, сглаживать и возстановлять то, что ихъ богословскіе предки разрушали и портили слишкомъ самоувѣренною близорукостью. Такъ, западная схоластика, съ ея нротивоисторическимъ смысломъ и свойственнымъ ей самодовольнымъ незнаніемъ всего восточнаго преданія н церкви, много ^дѣйствовала роковому разрыву съ этою церковью и затруднила исцѣленіе его. Одинъ изъ благочестивѣйшихъ и ученѣйшихъ мужей, какими тольксь можетъ гордиться римская церковь, именно, кардиналъ Бона ничтожѳ сумняся, это схоластическое, извращающее самую сущность, ученіе о таинствахъ и литургическую доктрину относитъ въ ухищреніямъ сатаны, вслѣдствіе которыхъ Восточная церковь отчуждена была отъ церкви Запада, и обѣ половины церкви оторваны были одна огь другой *). Здѣсь мы имѣемъ горькій опытъ, и въ

') Эта цитата Дёядингѳра есть драгоцѣнный перлъ для правосяав- . наго полемическаго богословіе въ. его борьбѣ съ папизмомъ. Если такой высокоучѳкый кардиналъ, какъ Бона, съ такою рѣзкостью нею вину въ раздѣленіи церквей сваливаетъ на схоластику, то въ правѣ ли была конгрегація „Индѳкоа“ осуждать и запрещать, такія сочиненія, какъ напр. Дихяерова „Исторія раздѣленія церквей“, не осудивъ сначала кардинала Боны? Но очевидно у нея не хватило на это мужества и она предпочла Впасть въ противорѣчіе сама съ собою...

то же время въ немъ содержится серьезное предостереженіе, что богословію нужно предоставить бить наукой и ея, еще на нетвердомъ основаніи локоющимся, выводамъ не придавать поспѣшно характера и значенія церковныхъ постановленій.

«Такимъ образомъ, богословъ, достойный своего имени и призванія, стоитъ между свободой и закономъ, свободно участвуя въ обоихъ, только или, лучше, именно потому, что онъ сознаетъ себя связаннымъ закономъ... Мужъ, который связалъ себя съ женой своей любви и своего избранія неразрывнымъ бракомъ, только посмѣялся бы надъ упрекомъ, что онъ потерялъ теперь свою свободу и поставилъ себя въ рабскую зависимость отъ другого существа. Вѣдь именно эту зависимость онъ и сознаетъ, какъ осчастливливающую* его свободу, которая для него совпадаетъ съ необходимостью слѣдовать собственному влеченію, хотѣть и дѣлать то, въ чемъ онъ находитъ свое счастье и свое удовлетвореніе... Мы находимся теперь въ переходной стадіи. Цѣпь, которою связаны были и руководились цѣлыя столѣтія богословской дѣятельности, порвалась, или, чтобы привѳсть болѣе ясный образъ: старый, построенный схоластикой домъ, пришелъ въ упадокъ, и его нельзя уже возстановить болѣе ремонтомъ, а требуется новое зданіе, такъ какъ онъ не въ одвой изъ своихъ частей уже не соотвѣтствуетъ болѣе запросамъ жизни. Это новое зданіе, однако, еще не готово, хотя уже и много навезено строительнаго камня, и много рукъ уже трудолюбиво трудятся .надъ нимъ... То, въ чемъ мы прежде всего нуждаемся въ области вѣроученія, это то, чтобы догматическій матеріалъ связать съ истинно критически очищенной исторіей и философскимъ умовоззрѣніѳнъ, и освѣтить ѳго обоими, чтобы затѣмъ пользоваться синтетическимъ методомъ, который лучше, чѣмъ старый аналитическій, всесторонне выясняетъ все содержаніе богооткровѳннаго ученія и добросовѣстно пользуется всѣмъ, что содержится въ изреченіяхъ Св. Писанія. Отказаться отъ признанія и послѣдовательнаго проведенія этого закона историческаго рагвитія въ ученіи не можетъ болѣе ни одинъ научный богословъ... Теперь оно возможно и въ то же время неизбѣжно. Поэтому, нужно стараться, чтобы новое зданіе было достаточно широко и просторно, такъ, чтобы могло воспринять въ себя всю сумму прошлаго и оставить также мѣсто и для будущаго, которое не менѣе проявитъ догматически образующей силы и дѣятель-

ности, чѣмъ это сдѣлали Прошедшіе вѣка. Истинное богословіе должно быть вселенскимъ, какъ и церковь, и, подобно ей, обнимать три періода,—прошлое, настоящее и будущее. Оно заботится о будущемъ не тѣмъ, что (какъ это случалось часто) утаиваетъ и искусственно прикрываетъ оказывающіяся въ системѣ, прорѣхи но прямо указываетъ на ихъ существованіе и въ то же время устраняетъ всякую поспѣшную и самовольную попытку прикрывать мнѣнія одной школы авторитетомъ церковнаго ученія, и при богословскомъ построеніи пользоваться одностороннимъ матеріаломъ, приравнивая его къ ученію всеобщей церкви. Этимъ оно охранить права настоящаго, которому не должны быть навязываемы мнѣнія и гипо* Т88Ы въ качествѣ догматовъ, и соблюдетъ нрава будущей церкви, если она когда-либо въ отношеніи отдѣльныхъ вопросовъ, которые въ ея теперешней стадіи должны еще оставаться вопросами, достигнетъ той твердости и увѣренности сознанія, которая сдѣлаетъ рѣшеніе ихъ столь же правильнымъ, какъ и благовременнымъ.

«Если въ настоящее время въ Германіи имѣются два богословскихъ направленія, то это само но себѣ не есть зло, а скорѣе въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ нужно считать его пріобрѣтеніемъ, подъ тѣмъ конечно условіемъ, что оба истинно научны и взаимно допускаютъ свободу движенія. Для науки, эта свобода столь же необходима, какъ для тѣла свобода дыханія; и если есть богословы, которые хотѣли бы у своихъ коллегъ отнять этотъ воздухъ жизни, подъ предлогомъ опасности для догмата, то это лишь близорукое и самоубійственное *дѣло. Если совершается догматическое заблужденіе, возстаніе противъ яснаго вселенскаго ученія церкви, то, конечно, нельзя оставлять его бевъ опроверженія, и оно должно быть устранено; но если это просто богословское заблужденіе, слѣдовательно, принадлежащее къ области научнаго изысканія, тогда нужно и бороться съ нимъ чисто-научнымъ оружіемъ, и только именно такимъ. Могутъ сказать, что всякое богословское заблужденіе стоитъ въ болѣе или мѳяѣе близкомъ или отдаленномъ отношеніи къ догмату, слѣдовательно, опасно или можетъ сдѣлаться опаснымъ. Это вполнѣ вѣрно, и было бы не трудно даже изъ знаменитѣйшихъ, считаемыхъ классическими, догматическихъ произведеній, напр. изъ Summa Ѳомы (Аквината), извлечь рядъ положеній, которыя, строгой логикой доведенныя и развитыя до своихъ послѣднихъ заключеній, привели

бы къ пагубнымъ заблужденіямъ. Вѣрно также и то, что всякая погрѣшность противъ діэты, совершаемая человѣкомъ, стоитъ въ болѣе или менѣе близкомъ или отдаленномъ отношеніи къ его здоровью. Но въ тоже время нужно считать глупцомъ того, который, послѣ всякой подобной погрѣшности, вмѣсто того, чтобы просто устранить еѳ болѣе строгой діетой, немедленно призываетъ на' помощь врача и прибѣгаетъ къ лѣкарству, потому что этимъ именно онъ вѣрнѣе всего и подрываетъ свое здоровье. Similia similibus curantur. Противъ научныхъ погрѣшностей и заблужденій нужно пользоваться только однородными же средствами. Кто поступаетъ иначе, тотъ вредитъ богословію и церкви, которая не можетъ теперь обходиться безъ жизненнаго и прогрессирующаго богословія. А что въ немъ только чрезъ заблужденіе путь идетъ къ истинѣ, это законъ, который и въ будущемъ будетъ такъ же сохранять свое значеніе, какъ онъ сохранялъ его въ прошедшемъ. Поэтому, пусть каждый изъ насъ, если кѣмъ будетъ овладѣвать искушеніе произносить суровый приговоръ надъ дѣйствительными иди мнимыми заблужденіями сотоварища, или даже заподозрѣвать православіе той или другой книги и ея автора, вспомнитъ объ изреченіи великаго христіанскаго поэта: «Но кто ты такой, который хочешь врзсѣсть на судилище, на тысячу миль произносить приговоры, при твоемъ-то кругозорѣ, который не шире ладони?» 1).

Съ возрастающимъ изумленіемъ все собраніе слѣдило за доводами оратора, и, повидимому, не предвидѣлось никакого возраженія. Но въ этомъ ошиблись. Рѣчь, прямо направленная противъ вышѳсообщеннаго письма Гейнриха, должна была жестоко задѣть какъ его, такъ и приверженцевъ его направленія. И въ дѣйствительности они взглянули на эту рѣчь, какъ на своего рода вызовъ; и послѣ того, какъ по предложенію Гергенрбтѳра, безъ дебатовъ, единогласно составили протоколъ и порѣшили отправить его къ папѣ съ извлеченіемъ нѣкоторыхъ положеній, проф. Муфангъ, въ третьемъ засѣданіи, прочелъ объемистое объясненіе, въ которомъ требовалъ, чтобы рѣчь эту отнюдь не считать входящей въ программу собранія,—требованіе совершенно излишнее уже потому, что Деллингеръ смотрѣлъ на свою рѣчь только какъ на свою частную работу, которую онъ, когда уже на первомъ засѣданіи

послышались возраженія, не хотѣлъ даже и читать. Затѣмъ слѣдовало возраженіе противъ внѣшнихъ выраженій самой рѣчи и, особенно, противъ положенія: «чрезъ заблужденіе путь идетъ въ истинѣ». Это положеніе, говорилось въ объясненіи, «можетъ имѣть только тотъ смыслъ, что если ученый совершаетъ богословскія заблужденія, то нужно предоставить ему свободу заблуждаться, т. е., самому исправлять свои -заблужденія. Подъ этимъ, кажется намъ, нужно разумѣть лишь то, что церковный авторитетъ не долженъ выступать противъ такого заблуждающагося ученаго, и что такое вмѣшательство вредно. Вѣдь само собою разумѣется, что другіе имѣютъ право и свободу называть заблужденія ученаго ихъ собственнымъ именемъ и защищать противъ него истину; я если они заявляютъ, что эти заблужденія стоятъ, или непосредственно или въ своихъ послѣдствіяхъ, въ противорѣчіи съ ученіемъ католической церкви и исповѣдуемыми ею истинами вѣры, то «это отнюдь (какъ въ послѣднее время приходилось слышать неоднократно) не есть обвиненіе въ ереси и цензурное насиліе, а научное право, и въ богословскихъ предметахъ прямо необходимое». Возражали также и противъ проводимаго въ рѣчи различенія между догматическимъ и богословскимъ заблужденіемъ. «Если этимъ ораторъ хотѣлъ лишь сказать, что порицаніе и исправленіе чисто-формальныхъ заблужденій, напр. въ систематизаціи, методѣ и проч., должно быть предоставлено наукѣ», то церковная власть никогда еще не мѣшала ничему подобному, но во всякомъ случаѣ она можетъ съ полнымъ правомъ, даже въ отношеніи метода ученія, предпочитать одну школу другой, потому что считаетъ ее болѣе правильной и надежной; однако, это не уничтожаетъ свободы пользоваться и другими методами. Но если рѣчь идетъ о матеріальныхъ заблужденіяхъ, т. ѳ., о положеніи, которое церковная власть признаетъ противорѣчащимъ католическому ученію, то, конечно, никто не будетъ оспаривать у нея права отвергать такое заблужденіе,—-будетъ ли оно выступать въ философской или богословской, или какой-либо другой формѣ». Будетъ ли власть выступать in concreto или нѣтъ, это должно быть предоставлено ея усмотрѣнію. «Мы не можемъ согласиться также (говорилось дальше въ «объясненіи») и съ черезчуръ рѣзкой критикой итальянской науки. Что прежде всего касается науки въ столицѣ христіанства, то главными представителями итальянской науки были па-

званы четыре лица, которыя всѣ, однако, оказались въ столкновеніи съ церковною властью и отчасти умерли въ ивгнаніи. Джіобѳрти и Пассалья пали глубоко и сильно заблудились,— послѣдній, правда, далеко не въ своихъ научныхъ стремленіяхъ,—а другіе два, особенно Росмини, хотя и впали въ нѣкоторыя заблужденія въ философіи, но постоянно пользовались благоволеніемъ церкви. Было бы несправедливо (помимо даже такихъ явленій прошлаго вѣка, какъ Бенедиктъ XIV, Цаккарій, Джердиль, Болджѳни) не признавать, что въ настоящее время Италія для богословской и философской науки, и особенно для послѣдней, сдѣлала столь же много, если не больше, какъ и всѣ другія страны (особенно заслуживаютъ быть упомянутыми іезуиты Либератори, С.-Сѳверино, Хапарѳлли, а также и Тонъ Джіорджіо). Не вѣрно-де мнѣніе Деллингера и въ томъ мѣстѣ, гдѣ онъ говоритъ, что не только протестанты, но я католики въ общемъ, будто бы, не хотятъ возсоединенія. Напротивъ, какъ самъ Муфангъ, такъ и остальные протестующіе ничего такъ больше не желаютъ, какъ возсоединенія раздѣленныхъ; но оно «болѣе всего обусловливается тѣмъ, чтобы мы все болѣе исполнялись духа церкви, который есть Духъ Христовъ, и дѣйствовали въ ея духѣ», къ чему нужно еще присоединить, что «въ этомъ дѣлѣ наука, хотя и составляетъ одинъ факторъ; но молитва и христіанская добродѣтель важнѣе, а благодать Божія есть самое первое и необходимое* '). Подъ объясненіемъ этимъ, кромѣ Муфанга, подписались майнцскш^новосхоластики Гейнрйхъ~іГгіі1аффнвръ, ученики іезуитовъ Хергенротеръ и Геттингѳръ (изъ Вюрцбурга), ІПеебенъ (изъ Кельна), хотя послѣдній совсѣмъ не присутствовалъ на первомъ засѣданіи и, слѣдовательно, не слышалъ также и рѣчи. Къ нимъ присоединялся обращенецъ игъ про-тѳстанства Шетцлеръ, хотя онъ еще недавно предъ тѣмъ, именно 1 декабря 1862 г. писалъ Дирингѳру: «Къ научнымъ занятіямъ, въ собственномъ смыслѣ, господа Шеебенъ и его собратья не имѣютъ никакого смысла. Первый изъ вихъ посѣтилъ меня вдѣсь и фигурировалъ въ качествѣ doctor ecclesia. Да и продукты патера Шрадера должны въ благоразумныхъ людяхъ возбуждать сомнѣніе въ серьезности стремленій и

научнаго воспитанія у іезуитовъ. Что такія лица, какъ Шеѳбѳаъ и ПІрадѳръ, выдвигаются впередъ и имъ во что бы то ни стало хотятъ придать печать богословской знаменитости, это уже само по себѣ съ достаточностью показываетъ, что научная строгость, какою славилось общество въ старину, у теперешнихъ іезуитовъ давно подверглась забвенію. Поэтому крайне печально, если приходится видѣть, какъ объ іезуитахъ почти всюду думаютъ, что они глубже всего постигаютъ духъ католицизма, и въ своихъ сочиненіяхъ, какъ и въ образѣ дѣйствія, вѣрнѣе всего отображаютъ его. Проф. Гаве *) съ тонкой тактикой воспользовался этимъ всеобще распространеннымъ заблужденіемъ для своей цѣли. Истиннымъ представителемъ римской церкви въ наше время для него является Перроне *); поэтому, онъ думаетъ унизить католицизмъ, когда онъ улавливаетъ у Перроне тѣ или другіе промахи. Но для этого не требуется большой учености». Наконецъ, и проф. Филлипсъ, слѣдуя влеченію своего сердца, далъ свою подпись, на что Деллингеръ впослѣдствіи болѣе всего жаловался *). «Съ тридцатыхъ годовъ, говорилъ онъ, были самыми близкими друзьями и онъ могъ бы съ увѣренностью ожидать, что Филлипсъ дружески обратитъ его вниманіе, если найдетъ въ его рѣчи что-либо сомнительное, и

*) Fase (Карлъ) — знаменитый нѣмецкій протестантскій историкъ авторъ многихъ церковно-историческихъ изслѣдованій и цѣлыхъ курсовъ, а также и „Полемики противъ p.-католической церкви“ (б изд. 1896 г.) которая я имѣется здѣсь въ виду. Умеръ въ 1890 г.

s) Перроне—ученый іезуитъ, прѳирославленный своими собратами-іезуитами профессоръ догматики въ Kollegium Romanum въ Римѣ. В то былъ самый популярный римскій полемистъ и его болѣе всего читали и читаютъ въ рвмско-ват. мірѣ, хотя, по выраженію одного историка, онъ недостоинъ былъ и ремня развязать у ногъ своихъ знаменитыхъ предшественниковъ, какъ Беллярмнпъ, Боссюэтъ и М оперъ. Въ своихъ Praedelectiones theol. (Romae 1835—42, въ девяти томахъ), опровергая протестантское ученіе и полемизируя противъ сочиненій протестантскихъ нѣмецкихъ ученыхъ, хотя ни слова не понималъ по-вѣмѳцки, онъ обнаружилъ столько же грубой заносчивости, сколько и вопіющаго невѣжества. Умеръ въ 1876 г., 82 лѣтъ отъ роду.

а) ІГроф. Филипсъ, нерѣдко игравшій печальную роль въ исторіи жизнедѣятельности Дёлингѳра, былъ обращенецъ изъ протестантизма и съ свойственною подобнымъ обращеніемъ щепетильностью относился ко всѣмъ движеніямъ, казавшимся ему возвратомъ къ протестантизму Ему принадлежитъ 7-митомный курсъ „Церковнаго права“ и „Учебникъ церковнаго права“ г*}* въ 1872 г.).

веля онъ принялъ участіе въ оппозиціи противъ него, то это болѣе всего огорчило его. Все это онъ можетъ объяснить себѣ не иначе, какъ тѣмъ, что Филлипсъ билъ недоволенъ «Папскими баснями» (собственно постановкой вопроса о Гоноріѣ), которыя онъ «написалъ не ради шшиссы Іоанны» и «дара Константина», а для того, чтобы судили не о фактахъ по системѣ, а о Системѣ по фактамъ» (1863 г., октября 25), или, чтобы, какъ однажды Деллингеръ говорилъ проф. Фридриху, показать истинный методъ церковно - историческаго изслѣдованія.

Какъ только Муфангъ закончилъ чтеніе «заявленія» восьми демонстрантовъ, Деллингеръ не преминулъ выступить съ отвѣтомъ на него. Слегка опираясь на стѣнку алтаря, онъ отвѣчалъ обстоятельно, очень спокойно я съ мастерской стройностью и стилистикой, положительно уничтожающимъ образомъ. Съ желѣзнымъ спокойствіемъ г0ворилъ~онъ между прочимъ: «Сочиненія Тона Джіорджіо и др. мнѣ не безъизвѣстяы; возможно даже, что они столь значительны, что я долженъ бы былъ упомянуть о нихъ въ моемъ обзорѣ. Но если они и дѣйствительно имѣютъ такое научное значеніе, то я долженъ считать себя неспособнымъ судить о научной цѣнности книгъ». Демонстранты, чувствуя, что за ними стоятъ іезуиты и сама курія, не удовлетворились этимъ и предприняли, продолжавшійся еще нѣсколько часовъ, штурмъ на Деллингера, который, однако, онъ отбивалъ съ одинаковымъ спокойствіемъ и обдуманностью. Онъ былъ доволенъ и тѣмъ, что собраніе въ общемъ стояло на его сторонѣ, хотя и не ‘подозрѣвалъ, что съ этого особенно времени и началась іезуитская травля на него.

На собраніи долго еще происходили оживленные дебаты, особенно по вопросу «объ отношеніи свободы науки къ учительному авторитету церкви», и Деллингеръ облегченно вздохнулъ, когда многіе видные представители науки и среди нихъ даже такіе, какъ Гѳттингеръ, Шеѳбекъ, Гаффяѳръ, Гейнрихъ, Шетцаеръ съ Еноодтомъ, ДеЙтингеръ, Шнейдеръ, Бахъ, Штродль, Михелисъ и Рѳйнкѳнсъ *) предложили слѣдующіе

J) Изъ пахъ Губертъ Рейнкенеъ — впослѣдствіи первый староватоли-чесвШ епископъ, въ Германія. Онъ получилъ посвященіе отъ девентерскаго архіепископа ГеЙвваша въ 1873 году, ивбраяъ своей резиденціей Воинъ и скончался въ 1896 году, /'еттындоръ — авторъ язвѣ-

два тезиса: 1) Искренняя преданность богооткровенной истинѣ, преподаваемой въ католической церкви, есть важно® и непремѣнное условіе для прогрессивнаго развитія истиннаго и всеобъемлющаго умозрѣнія и для препобѣжденія господствующихъ особенно въ наше время заблужденій; 2) для всякаго, кто стоитъ на почвѣ католической вѣры, есть долгъ совѣсти во всѣхъ своихъ научныхъ изслѣдованіяхъ подчиняться догматическимъ изреченіямъ непогрѣшимаго авторитета церкви. Это подчиненіе авторитету не стоитъ ни въ какомъ противорѣчіи со свойственной наукѣ и необходимой для нея свободой». Хотя не было недостатка въ возраженіяхъ и противъ этихъ весьма скромныхъ тезисовъ, тѣмъ не менѣе они были приняты собраніемъ, и Деллингеръ былъ весьма доволенъ этимъ, надѣясь, что на этой основѣ впослѣдствіи, на слѣдующемъ собраніи ученыхъ, будетъ дано болѣе обстоятельное рѣшеніе этого гяубѳвоважнаго вопроса. Пріятно было для Деллингера и то, что не безъ сочувствія было принято и его предложеніе приступить къ новому изданію извѣстной большой римско-католической Энциклопедіи Ветдера и Вельте 1),

стной апологетики христіанства, переведенной и на русскій языкъ (хота и съ устарѣдаго изданія). Уы. въ 1ѲѲ0 г. Неоднократно упоминавшійся уже Михелись, даровитый и высокообразованный, знатокъ языковъ и философіи, будучи послѣдовательно профессоромъ въ Падерборнѣ, Мюнстерѣ и Браунсбергѣ, держался строго церковнаго направленія; но ватиканскій соборъ сдѣлалъ его однимъ изъ первыхъ и ревностнѣйшихъ сторонниковъ старокатодичсваго движенія. Самое важное его сочиненіе есть «Католическая догматика» (1881 г.), въ которой старокатоли-ческое пониманіе христіанства выставляется какъ высшее, съ обѣихъ сторонъ очищенное объединеніе протестантской и римской догматики. Дейтингеръ—ученикъ Шеллинга и Баадера, хотя и будучи благочестивымъ и вполнѣ правовѣрнымъ католикомъ, неоднократно подвергался враждебнымъ выходкамъ со стороны новосходастиковъ, почему и вышелъ въ отставку въ 1852 г. f въ 1864 г. Ему принадлежатъ сочиненія/ «Основныя черты позит. философіи» въ 7 томахъ (противъ схоластиковъ) «Нравственная философія» (съ постоянной полемикой противъ іезуитской морали); «Духъ христіанскаго преданія» въ двухъ томахъ и др.—2>ах»— мюнхенскій профессоръ, авторъ сочиненій объ «Ѳккгартѣ» 1864 и особенно «Исторіи догматовъ въ средніе вѣка» въ двухъ томахъ 1873 и 1875 гг. Епоодтъ—проф. боннскаго университета, впослѣдствіи одинъ изъ первыхъ родоначальниковъ старокатопицизма.

а) Извѣстный Hirehenlexicon von Weiser und Welte, въ 12 томахъ. Этотъ весьма почтенный трудъ, по богатству своего содержаніе, соперничающій, съ энциклопедіей Герцога, законченъ только въ 1902 году* когда вышелъ

которая значительно устарѣла и отстала отъ движенія науки, и это тѣмъ болѣе, что со стороны протестантовъ въ это время приступлѳно было къ своей знаменитой «Реальной Энциклопедіи для протестантскаго Богословія» подъ редакціей Герцога, теперь уже выходящей въ третьемъ вполнѣ переработанномъ изданіи. Когда и это предположеніе было принято, то Деллингеръ былъ въ самомъ благодушномъ настроеніи, и на состоявшемся прощальномъ обѣдѣ «ученыхъ» былъ неистощимъ въ своихъ тостахъ, причемъ прежде всего въ своихъ тостахъ воздалъ дань чести папѣ Пію IX и королю Максимиліану II, да и самъ былъ восторженно чествуемъ со стороны членовъ собранія га то, что «далъ иниціативу, созвалъ и руководилъ этимъ поистинѣ хорошимъ и въ высшей степени плодотворнымъ дѣломъ».

Такимъ образомъ послѣ многихъ огорченій и разочарованій Деллингеру выпала пріятная доля видѣть осуществленіе своей давней мечты, а онъ надѣялся, что въ Германіи занималась уже варя новаго лучшаго времени, когда пагубный разладъ между ея богословскими школами прекратится ко благу церкви и народа, наукѣ будетъ предоставлена принадлежащая ѳй свобода въ служеніи истинѣ и всѣ ея представители будутъ имѣть возможность сплоченными силами стать на защиту христіанства противъ вздымающейся противъ него вражды со стороны вновь поднявшаго голову раціонализма и полнаго невѣрія. Однако, этимъ его розовымъ мечтамъ не суждено было осуществиться, и вскорѣ онъ долженъ былъ съ печалью убѣдиться, какъ велика еще сила тьмы и злобы и съ какою яростью она способна обрушиваться на лучшихъ и даровитѣйшихъ поборниковъ свѣта и истины.

послѣдній его 12-й томъ. Хота дѣло по его изданію нѣсколько затор-мазалось и оно начато было только въ 1882 году, но въ него вошло не мало статей Деллингера, которыя, конечно, служатъ однимъ изъ украшеній этой энциклопедіи.

ІУ.

Преждевременная радость Деллингера.—Телеграмма въ папѣ и отвѣтъ на нее.—Доносъ нунція и неожиданный переворотъ во мнѣніи непогрѣшимаго.—Изслѣдованіе о Лжѳ-Исидорѣ и результаты его.—Бездна папскихъ фальсификацій.—Лжѳ-Кирилпъ.—Выходъ въ свѣтъ „Протоколовъ“ собранія ученыхъ и новые споры по поводу его.—Выходки іезуита Курни.—Папское посланіе по поводу собранія ученыхъ.—Ограниченіе ихъ въ будущемъ стѣснительными условіями.—Напрасныя старанія Деллингера устроить 2-е собраніе ученыхъ богослововъ.—Жалкое подобіе подобнаго собранія въ Вюрцбургѣ,

Какъ ни былъ невидимому благопріятенъ исходъ задуманнаго и проведеннаго Деллингеромъ «собранія ученыхъ богослововъ», однако вызванному имъ благодушному настроенію не суждено было продолжаться долго. Вскорѣ Деллингеръ убѣдился, какъ все непрочно въ томъ мірѣ, во главѣ котораго стоитъ безграничная, мнящая себя непогрѣшимой власть и какъ, благодаря окружающей ее сворѣ самолюбцевъ и интригановъ, самая непогрѣшимость превращается въ жал-. кую слѣпоту и погрѣшительность. Во всякомъ случаѣ уже на другой день послѣ окончанія собранія къ Деллингеру зашелъ проф. Ганебѳргъ и съ безпокойствомъ сообщилъ ему, что нунцій вновь чѣмъ-то раздраженъ, и кажется тѣмъ, что его аудиторамъ не было послано пригласительныхъ билетовъ на собраніе. Такъ какъ онъ изготовлялъ докладъ папѣ объ этомъ собраніи и подъ вліяніемъ раздраженія и недовольства могъ дать неблагопріятный- отчетъ, то нужно во что бы-то ни стало предупредить эту возможность, могущую повлечь эа собою много непріятностей для участниковъ собранія и особенно его предсѣдателя. Нужно именно было послать телеграмму самому папѣ, чтобы его непогрѣшимость настроить въ благопріятномъ смыслѣ. Послѣ нѣкотораго колебанія Деллингеръ дѣйствительно нашелъ эту мѣру необходимой, и 2 окт. отправлена была архіепископу князю Гогѳнлоэ въ Римъ слѣдующая телеграмма: «Пробстъ Деллингеръ и аббатъ Ганебергъ просятъ васъ извѣстить св. отца, что засѣданія католическихъ ученыхъ открыты были святой мессой и исповѣданіемъ вѣры, и закончены въ духѣ церкви. Великій вопросъ объ отношеніи философіи къ церковному авторитету былъ разрѣшенъ въ смыслѣ совершеннаго подчиненія авторитету. Ходъ дѣлъ въ подробностяхъ будетъ изложенъ

его святѣйшеству вмѣстѣ съ адресомъ». Гогѳнлоэ поспѣшилъ съ этой телеграммой къ папѣ, который въ высокой степени былъ обрадованъ ею, и уже вечеромъ, въ 10 часовъ, въ тотъ же день отправилъ телеграмму съ слѣдующимъ отвѣтомъ: «Св. отецъ посылаетъ всѣмъ вамъ свое благословеніе. Для него было великамъ утѣшеніемъ угнать о составленныхъ па собраніи прекрасныхъ опредѣленіяхъ, и онъ ободряетъ собраніе продолжать свое истинно-католическое дѣло». Подписалъ архіепископъ Гогенлоэ. Телеграмма эта немедленно была напечатана въ газетахъ. Поводимому, все шло хорошо. Но этого не могъ болѣе выносить нунцій Гонелла и стоявшая за нимъ фаланга повосхоластиковъ. Нужно было такъ или иначе повернуть дѣло въ другую сторону, и вотъ немедленно же онъ сдѣлалъ въ Римѣ совершенно противоположное донесеніе, и даже, какъ сообщали изъ Рима проф. Рейшу, угрожалъ подать въ отставку, если ему не дано будетъ удовлетворенія. Папа заколебался, вызвалъ на совѣщаніе изъ Тиволи кардинала Антоиелли, и между ними дѣло дошло до такихъ непріятныхъ сценъ, что Гогенлоэ былъ глубоко возмущенъ, и свое сообщевіѳ объ этомъ событіи въ 1870 году началъ словами: >Г. профессоръ! Я не нуждаюсь ни въ какомъ другомъ доказательствѣ, что папа не можетъ быть непогрѣшимымъ, кромѣ того единственнаго доказательства, что во всей своей жизни я не встрѣчалъ человѣка, который бы менѣе былъ вѣренъ истинѣ, чѣмъ именно Пій IX». Такъ какъ, слѣдовательно, ничего нельзя было добиться, н прямодушнаго Гогѳнлоэ невозможно было склонить къ подобнымъ интригамъ, то Антонѳлли воспользовался обычнымъ куріали-ствческинъ правиломъ, что яеоффиціальиыя заявленія не считаются автевтичнымв, и посовѣтовалъ нунцію дѣйствовать сообразно съ этимъ правиломъ. И вотъ начались обычные іезуитскіе пріемы съ цѣлью изгладить благопріятное впечатлѣніе, вызванное телеграммой Гогенлоэ отъ имени папы, и дѣлу, наконецъ, приданъ былъ такой характеръ, что на голову Деллингера и соучастниковъ «собранія», вмѣсто благословенія, обрушилось чуть не проклятіе св. отца. Во всякомъ случаѣ, нунцій съ этого времени, все болѣе и болѣе вмѣшиваясь въ это дѣло, положилъ начало тѣмъ продолжавшимся въ теченіе многихъ лѣтъ мѣропріятіяхъ и коварнымъ выходкамъ, цѣлью которыхъ было не что иное» какъ совершенно уничтожить Деллингера.

Что такоѳ положеніе дѣлъ должно было еще болѣе усилить уже давно начавшееся угнетенное состояніе Деллингера и вносить раздраженіе въ среду членовъ мюнхенскаго богословскаго факультета, это психологически понятно. Другія лица въ такомъ положеніи, быть можетъ, пришли бы даже къ рѣшенію совершенно удалиться отъ всякой дѣятельности 1), но вся природа и весь складъ жизни Деллингера были противъ этого. Онъ отказался только отъ составленія обѣщаннаго книгоиздателю Гердеру «Изложенія католическаго вѣроученія», и посвятилъ себя другимъ научнымъ изслѣдованіямъ. Какъ видно игъ его записныхъ книжекъ отъ этого времени, онъ уже сдѣлалъ обширныя изысканія въ области «Исторіи папства». На основаніи источниковъ и литературы по исторіи какъ папства вообще, такъ и отдѣльныхъ папствованій, онъ напалъ на безчисленныя фальсификаціи, такъ что «Исторія папства», которую онъ предполагалъ написать, должна была представлять не только совершенно новую картину, но и произвести въ неб полный переворотъ. Особенно онъ занялся изслѣдованіемъ книги Лжѳ-И сидора, которую только что издалъ въ то время Геншіусъ. Нѣкогда въ своей «Церковной Исторіи», подобно канонистамъ Вальтеру, Филлипсу, Шульте и Пахману, онъ училъ, что «авторъ ѳя своими измышленіями, какъ бы хотѣлъ только кодифицировать уже существовавшіе тогда порядки въ области управленія и придать имъ писанную основу, и что и безъ его обмана развитіе церковнаго управленія приняло бы этотъ же самый ходъ». Теперь, когда онъ во второй разъ и съ новымъ изданіемъ въ рукахъ, усерднѣе занялся изученіемъ этого про* наведенія, онъ убѣдился, что такъ онъ говорилъ лишь вслѣдствіе «совершенно недостаточнаго знакомства съ декреталіями» и что, напротивъ, именно благодаря Лжѳ-Исидору, «хотя и медленно, постепенно совершенъ былъ полный переворотъ въ церковномъ порядкѣ и управленіи». Но, по своему обычному способу изслѣдованія, онъ не остановился на простомъ конст&нтироваяіи этого

*) Какъ это и было послѣ Ватиканскаго декрета со многими выдающимися учеными богословами и профессорами, которые не вынося нравственной тягости, оставляли свои должности и удалялись на покой. Напр. такъ поступили проф. Дѳйтингѳръ въ Диппингенѣ» Ойшингеръ въ Мюнхенѣ, Дирингеръ въ Боннѣ и др.

факта, а счелъ нужнымъ прослѣдить, какъ пользовались Лжѳ-Исидоромъ и какое вліяніе онъ оказывалъ на протяженіи всего средневѣковья до новѣйшаго времени. Но тогда, вмѣстѣ съ тѣмъ, обнаружился и тотъ еще неблагопріятный результатъ, что Лже-Исидоръ былъ не только главнымъ источникомъ Граціановыхъ декретовъ, Григоріева и каноническаго права вообще, но и перешелъ въ богословское ученіе, на флорентійскомъ соборѣ былъ выдвигаемъ противъ грековъ и, наконецъ, благодаря Белдярнину, проникъ я въ богословіе новѣйшаго времени. Мало того, этотъ соборъ и БароніЙ пошли еще дальше и ввели его даже въ римскій бревіарій, хотя уже и въ ихъ время обнаружена была его нѳподлинвость. Другимъ слѣдствіемъ этихъ изысканій былъ тотъ взглядъ, что Лже-Исидоръ послѣдовательно ведетъ къ папской непогрѣшимости . Но такъ какъ послѣднюю іезуиты, очевидно, стремились возможно скорѣе возвести въ членъ вѣры, то одъ и въ этомъ направленіи хотѣлъ возможно полнѣе уяснить для себя, какъ средневѣковые богословы учили объ учительной должности папы. Результатъ этихъ изысканій былъ отрицательный до Ѳомы Аквината, съ котораго начинается новый поворотъ въ этомъ ученіи. Но затѣмъ возникалъ вопросъ, что же послужило для Ѳомы поводомъ начать новое, отъ прежнихъ схоластиковъ отступающее ученіе, и ввести ученіе о панѣ и его непогрѣшимости въ догматику. Правда, что Ѳома пользовался нѳподлинными мѣстами. Объ этомъ давно было извѣстно, и не было недостатка въ попыткахъ оправдать его. Но все-таки оставалось неяснымъ, какъ онъ пришелъ къ тому, чтобы внести эти мѣста въ свои сочиненія. Эту загадку пытался разрѣшить Эхардъ въ своихъ Scriptores ordinis ргаѳ-(Hcatorum описаніемъ неизданнаго Thesaurus veritatis fidei доминиканца Бонакурсія по двумъ парижскимъ рукописямъ. Этотъ трактатъ, повидимому, былъ подъ руками у Деллингера, и когда онъ сдѣлалъ списки съ него по обѣимъ рукописямъ, то оказалось, что къ Лже-Исидору, во времена Ѳомы, присоединился еще нѣкій Лжѳ-Кириллъ, — «эта, по его выраженію измышленная цѣпь преданій, надерганныхъ изъ греческихъ соборовъ и отцовъ церкви, Златоуста, обоихъ Кирилловъ — іерусалимскаго и александрійскаго, и нѣкоего мнимаго Максима». Этотъ Л же-Кириллъ, измышленный доминиканцами, былъ преподнесенъ папѣ Урбану IV (1261 — 64), и имъ переданъ Ѳомѣ Аквинату. ,

И вотъ «на основаніи измышленій этого монаха, среди которыхъ оказался еще и канонъ халкидонскаго собора, пре-доставлявшій всѣмъ епископамъ неограниченное право апелляціи къ папѣ, а также изъ фальсификацій у Граціана, Ѳома и построилъ свою папскую систему съ двумя главными положеніями, что папа есть первый непогрѣшимый учитель міра, и что онъ есть безусловный властелинъ церкви»1). Это открытіе потрясающимъ образомъ подѣйствовало на Деллингера. Въ эти годы онъ то и дѣло везвращался къ Лже-Кириллу, творенія котораго предполагалъ напечатать. Отсюда же понятно, почему онъ, когда однажды рѣчь зашла о необходимости новаго изданія и окончанія его «Церковной Исторіи», сказалъ проф, Фридриху: «Это уже не можетъ служить для меня задачей. Отъ моей прежней «Исторіи Церкви» не можетъ остаться болѣе ни строки». Все его церковно-историческое міросозерцаніе къ этому времени измѣнилось. Передъ его душой уже тогда предносился «Янгусъ» 1869 г.

Между тѣмъ, возбужденіе, причиненное собраніемъ ученыхъ, все еще не прекращалось. Во «Всеобщей Газетѣ» .отъ 12 октября, появилось сообщеніе, что Римъ выразилъ крайнее неблаговоленіе занимавшемуся созывомъ собранія коми» тету, чтб очевидно было измышленіемъ или извращеніемъ слуховъ о телеграммѣ Гогенлоэ. Тюбингенцы злорадно потирали руки и въ мѣстномъ «Католическомъ Церковн. Листкѣ» 2) [въ двойномъ 45 и 46 номерѣ], заявили, какъ умно они поступили, не принявъ участія въ этомъ собраніи, «ожидая, какъ дѣла сложатся въ дѣйствительности», тѣмъ болѣе, что желаемаго единогласія не было возстановлено, и католическая наука принятыми положеніями нисколько не обогатилась. Досадовали они также и на то, что въ немъ возникло дѣло о новомъ изданіи «Церковнаго Лексикона», который они считали своимъ дѣломъ, и не очень долго спустя послѣ собранія писали его издателю: «Дѣло о «Церковномъ Лексиконѣ» въ Мюнхенѣ велось такъ, что объ участіи въ

і) Въ дѣйствительности,—поправляетъ проф. Фридрихъ,—дѣло обстояло такъ, что Бонакурсіи воспользовался другимъ сочиненіемъ я Ѳомой Авкя-патомъ, а этотъ послѣдній списалъ съ Libellus, поданной Урбану IV. Объ этомъ см. у Ре&ша въ его „Фальсификаціяхъ въ трактатѣ Ѳомы Аквината противъ грековъ".

*) „Katholiehes Kirchenblatt far die BiÖzese Kottenbnrg“.

йенъ Тюбингена не можетъ быть болѣе рѣчи. Послѣ того, какъ дитя на Мюнхенскомъ собраніи получило столь знатную мать, въ Тюбингенѣ оно можетъ искать себѣ лишь мамку; но здѣсь нѣтъ такихъ, кто захотѣлъ бы служить въ мамкахъ» (отъ 26 мая 1864). Въ дѣйствительности же, какъ это было извѣстно въ Мюнхенѣ, основаніемъ такого ихъ отношенія къ дѣлу было то, что они не хотѣли работать совмѣстно съ майнцскими профессорами и учениками іезуитовъ. Гораздо болѣзненнѣе затронуло Деллигера то обстоятельство, что, послѣ того, какъ уже проф. Филлипсъ на самомъ собраніи сталъ на сторону противниковъ его рѣчи, къ нимъ присоединился также и проф. Іоргъ, на котораго онъ доселѣ полагался, какъ па каменную гору.

Въ концѣ ноября и въ началѣ декабря вышли въ свѣтѣ печатные «протоколы» ученаго собранія, въ которыхъ была помѣщена сполна и рѣчь Деллингера. Съ выходомъ ихъ въ свѣтъ, вновь оживилась полемика по поводу самаго собранія, и дѣло дошло до по-истинѣ мучительной переписки между проф. Моемъ и Деллингеромъ, изъ которой, впрочемъ, имѣются подъ руками только письма перваго. Однако, и по нимъ можно судить о самозащитѣ Деллингера. Проф. Мой, который не понималъ «радостной надежды», съ которою Деллингеръ, по-видимому, смотрѣлъ на свое время, вообще на свой «вѣкъ», писалъ (отъ 4 апрѣля): «Не могу ли я осмѣлиться сдѣлать тебѣ одно замѣчаніе? Я нахожу [яо не сердись на это], что ты все болѣе и болѣе впадаешь въ поразительную односторонность, — въ односторонность, которая вредитъ твоему призванію, какъ историка. Ты стремишься къ тому, чтобы отъ романскихъ народовъ и особенно итальянцевъ передать скипетръ богословія въ новѣйшее время нѣмцамъ. Если послушать тебя [а ты ссылаешься на историка Канту], то итальянцы, за исключеніемъ Джіоберти, Росмияи, Вентуры и Пассальи, уже цѣлое столѣтіе не выставили ни одного именитаго богослова. А ІІер-ронѳ, Лигуори, Скавини,—развѣ это не богослова первостепеннаго значенія»? (отъ 8 дек. 1863). Привыкши рѣшительнѣе говорить съ проф. Моемъ, Деллингеръ возражалъ; «О Перроне и Лигуори нельзя напоминать въ присутствіи богослововъ, не подвергаясь риску быть осмѣяннымъ; а о Росмини, Джіоберти и Вентурѣ опъ не считаетъ нужнымъ спорить, и, во всякомъ случаѣ, Джіоберти могъ бы сдѣлаться выдающимся богословомъ; «въ Италіи оаъ скучалъ, чувство-

валъ одиночество, и не нашелъ ни одного богослова, который ногъ бы выдержать съ никъ объясненіе» (отъ 15 дек.), хотя онъ «какъ бы съ фонаремъ Діогена искалъ дѣйствительнаго богослова въ Италіи, не найдя пи одного».

Между тѣмъ, іезуитская печать хранила упорное молчаніе касательно вышедшихъ въ свѣтъ протоколовъ собранія. Не было также никакихъ извѣстій изъ Рима, гдѣ само собраніе продолжало кипятить многимъ кровь, и гдѣ рѣчью Деллингера были возмущены всѣ итальянскіе ученые, доминиканцы, іезуиты и др. И это молчаніе тѣмъ болѣе было страннымъ, что, какъ всѣмъ было извѣстно, нунцій и мюнхенскій архіепископъ отправили туда подробные отчеты о собраніи. Но это затишье было передъ бурей. Первымъ признакомъ ея вастушіенія была статья впослѣдствіи разошедшагося съ своимъ орденомъ главнаго редактора «Cirilta Cat-tolica» патера Бурчи 1). подъ заглавіемъ: «Собраніе католическихъ ученыхъ въ Мюнхенѣ и католическая наука» (въ фѳвр. выпускѣ журнала), которую Альцогъ въ своей «Цар-ковной Исторіи» назвалъ «омерзительнымъ искаженіемъ». Бурчи, правда, глубоко преклоняется передъ «выдающимися заслугами» и «безупречностью правовѣрія» Деллингера, но въ исторіи богословскихъ наукъ Деллингеръ, говоритъ онъ далѣе, не понимаетъ ничего, и едва ли произноситъ хотя бы одно сужденіе о лицахъ и дѣлахъ, которое можно бы на-

*) Іезуитъ-патеръ Курчи (Спгеі)—одивъ изъ основателей итальянскаго журнала Civilta Cattolica въ Неаполѣ I860 и съ того временя ставшій, какъ сторонникъ папской непогрѣшимости, довѣреннымъ Другомъ и совѣтникомъ Пія IX. Но впослѣдствіи за выраженное имъ сочувствіе идеѣ итальянскаго единства онъ навлекъ на себя гнѣвъ папы, который повелѣлъ исключить его изъ ордена, что я было сдѣлано въ 1877 г. Левъ XIII старался вновь приблизить его въ Ватикану, во напрасно: Курчи изъ яраго инфаляибилиста теперь перешелъ въ лагерь красныхъ и въ сочиненіи «Новая Италія» громилъ и папу н ѳго сторонниковъ. Книга была занесена въ Индексъ, но тѣмъ болѣе читали ѳѳ въ Италіи. Наконецъ въ 1883 г. въ своей книгѣ «Ватиканское царство какъ червоточина» (II Vaticano Regio tario) Курчи сталъ метать перуны противъ самого папскаго престола, считая его источникомъ всѣхъ бѣдствій Италіи. Однако въ слѣдующемъ же году клерикальныя газеты съ радостью сообщали, что будто бы Курчи отрекся отъ всего» что онъ аисалъ противъ св. отца, и смиренно раскаялся... Вотъ нѣкоторыя черты той личности, которая въ свое время своимъ борзописаніѳмъ причинила столько непріятностей и огорченій Деллингеру.

звать правильнымъ». Euy-дѳ ни разу не удается «точно опредѣлить, что такое богословіе, а отсюда и того, что такое богословы въ церкви», «вслѣдствіе чего нельзя больше удивляться, если онъ смотритъ на богословіе, какъ на одинъ изъ трехъ столповъ, на которыхъ покоится церковь». Истинное богословіе церкви есть только схоластическое. «Предоставляя теперь мудрости Деллингера заявлять міру о научномъ приматствѣ нѣмцевъ, мы только замѣтимъ, что ихъ наклонность усваивать себѣ языки чужихъ народовъ, въ нашихъ глазахъ, не особенно подтверждаетъ это призваніе; несомнѣнно, было бы гораздо важнѣе, если бы, наоборотъ, у другихъ народовъ можно было видѣть особенное расположеніе и наклонность изучать нѣмецкій явыкъ. Но тогда было бы внѣ всякаго сомнѣнія, что это первенство оказалось бы на сторонѣ не нѣмцевъ, а французовъ. Впрочемъ можно бы еще пожелать, чтобы наши будущіе учителя, съ цѣлію сдѣлать себя понятнѣе другимъ народамъ, своимъ ученикамъ, немножко позаботились о томъ, чтобы на своемъ языкѣ мыслить и говорить по-нашему. Если же они продолжаютъ мыслить такъ, что и для нихъ самихъ ихъ небо не всегда бываетъ яснымъ, и къ природной трудности своего языка, въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ очень цѣнной, присоединяютъ такую массу пустыхъ словъ и произвольныхъ сопоставленій, какъ бы намѣренно стараясь повергнуть въ таинственную тьму сами по себѣ очень простыя мысли (манера новѣйшаго происхожденія, не встрѣчающаяся въ ихъ классическихъ образцахъ); если они, говорю я, будутъ продолжать такъ, то могутъ быть вполнѣ увѣрены, что этимъ никогда не достигнутъ главенства въ наукѣ». Но для полной характеристики этой статьи нужно привести еще и слѣдующее мѣсто: «Мы охотно готовы признать за нѣмцами это высокое отличіе въ исторіи и, если угодно, также въ лингвистикѣ, патристикѣ, библейской экзегетикѣ и т. д., и въ то же время спрашиваемъ: имѣются ли здѣсь элементы, необходимые для умозрительнаго богословія, которое могло бы достойно стать на мѣсто схоластики? Не думаемъ. Всѣ эти познанія, которыя справедливо называютъ вспомогательными науками богословія, правда, очень благородное украшеніе и часто необходимое вспомогательное средство для богословія. Но съ богословіемъ въ его собственномъ значеніи, какъ умозрительной науки, они не имѣютъ ничего общаго. Мало того, въ то время,

какъ богословіе безъ опасности можно преподавать въ школахъ и изучать частнымъ образомъ, тѣ знанія, напротивъ, если они не освѣщаются и не находятся подъ руководствомъ этой умозрительной науки, помимо большой опасности заблужденія, которой подвергаютъ себя учащіеся, не въ состояніи сами по себѣ сдѣлать кого-либо богословомъ въ собственномъ смыслѣ. При помощи ихъ можно быть ученымъ, образованнымъ, филологомъ, даже выдающимся историкомъ, но не богословомъ въ собственномъ смыслѣ этого слова». Для этого необходима «солидная и обстоятельная философія». Если бы она была у нѣмцевъ, то они могли бы занять указываемое Деллингеромъ положеніе; но у нихъ нѣіъ ея, сколько бы Деллингеръ ни утверждалъ это.

Эта статья патера Курчи, однако, была лишь предвѣстіемъ еще худшаго. Нѣсколько дней спустя въ Мюнхенъ прибыло, помѣченное 21 дек. 1863,' папское посланіе, въ нѣсколькихъ напечатанныхъ экземплярахъ, въ которомъ подробно говорилось о собраніи ученыхъ. Въ этомъ посланіи папа уже прямо высказываетъ свое полное неблаговоленіе но поводу этого собранія. Онъ находитъ очень соблазнительнымъ, что нѣкоторые нѣмецкіе профессора, «просто отъ своего частнаго имени», осмѣлились пригласить своихъ коллегъ въ Германію на собесѣдованіе, не получивъ на вто «внушенія, авторитета и миссіи со стороны церковной власти». Это, лакъ онъ не хочетъ скрыть, повергло его въ немалое смущеніе, такъ какъ онъ опасается, что подобныя ученыя собранія мало-по-малу могутъ позволить себѣ дѣлать нападки на церковное правительство и на высшую, принадлежащую папѣ и епископамъ учительную должность; онъ далѣе опасается, что на собраніяхъ могутъ быть предлагаемы и принимаемы мнѣнія, противорѣчащія чистотѣ католической вѣры, слѣдовательно, ереси, тѣмъ болѣе, что еще недавно передъ тѣмъ приходилось запрещать сочиненія нѣкоторыхъ нѣмецкихъ писателей. Въ Германіи и безъ того возникло ложное мнѣніе о старой школѣ и ученіи нѣкоторыхъ учителей, почитаемыхъ церковью мудрыми а святыми. «Этимъ ложнымъ мнѣніемъ наносится ущербъ авторитету церкви, насколько сама церковь не только допускаетъ, чтобы богословская наука вырабатывалась по методу и принципамъ этихъ учителей, санкціонированнымъ согласіемъ всѣхъ католическихъ школъ, но даже ихъ богословское ученіе очень часто

надѣляло высшими похвалами и въ то же время настойчиво рекомендовало, какъ сильнѣйшую твердыню вѣры и страшное оружіе противъ своихъ враговъ». На основаніи донесенія, что архіепископъ мюнхенскій уважилъ просьбу устроителей собранія, далъ на него разрѣшеніе и торжественно открылъ его, и предполагая, что разсужденія на немъ будутъ вестись согласно съ ученіемъ католической церкви,—^па безъ замедленія преподалъ сочленамъ собранія, на *хъ смиренную просьбу, свое благословеніе. Послѣ сего, ощі, «съ величайшею озабоченностью», ожидалъ болѣе подшікаго донесенія отъ высокопрѳподобнаго господина архіепш^Нй. Получить это доношеніе, онъ выражаетъ надежду, что Яораніе дослужитъ къ пользѣ католической церкви въ Германіи, такъ какъ его члены признаютъ и исповѣдуютъ истину, которую истинно католическіе мужи постоянно содержали при разработкѣ и развитіи науки. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ надѣется также, что они отвергнутъ ту ложную философію, которая, принимая божественное откровѳаіе, какъ историческій фактъ, его истины подвергаетъ изслѣдованію человѣческаго разума (намекъ на Фрошаимера). Посему, онъ хвалитъ этихъ лицъ, потому что они, какъ онъ думаетъ, отвергли это ложное pas-личіе между философами и философіей, и признаютъ и исповѣдуютъ, что въ своихъучѳныхъ работахъ они должны подчиняться догматическимъ постановленіямъ непогрѣшимой католической церкви. Но онъ хочетъ также быть убѣжденнымъ, что они эту подчиненность не ограничатъ только опредѣленными догматами, такъ какъ такое положеніе не только шло бы противъ опредѣленій всеобщихъ соборовъ или римскихъ папъ и апостольскаго престола, до также и противъ всего того, что преподается распространенной по всему кругу веыному ма-гистеріей всей церкви, какъ богооткровенная истина. Эти мужи, посему, должны также признать, что они обязаны подчиняться также и опредѣленіямъ, которыя даются въ отношеніи ученія папскими конгрегаціями, равно какъ и тѣмъ главамъ ученія, которыя содержатся всеобщимъ и постояннымъ согласіемъ католиковъ, какъ настолько твердымъ богословскимъ истинамъ и заключеніямъ, что противоположныя имъ ученія, — хотя они и не могутъ называться еретическими, ~ все-таки заслуживаютъ нѣкотораго. богословскаго порицанія (цензуры). Посему, онъ не думаетъ, чтобы собраніе хотѣло противодѣйствовать недавно изложенной имъ доктринѣ

(противъ Фрошаммера). Въ атомъ упованіи онъ утверждается полученнымъ отъ архіепископа мюнхенскаго доношеніемъ, изъ котораго явствуетъ, что устроители собранія никогда не имѣли и въ мысли хотя бы малѣйшимъ образомъ подрывать церковный авторитетъ, но что они передъ закрытіемъ собранія выразятъ глубочайшую покорность ему, папѣ, и апостольскому прѳстолу.'Ліосему, онъ выражаетъ и дальнѣйшую на* дежду, что они*въ' то же время признаютъ, что не только должно постоявшій’ слѣдовать содержимымъ церковью правиламъ, но и почковаться всѣмъ декретамъ, которые исходятъ отъ его ътощШк, по вопросамъ ученія. Рѣшеніе касательно благовременно™ дальнѣйшихъ подобнаго рода собраній онъ, па основаніи мнѣнія нѣмецкихъ епископовъ, оставляетъ за собою. Но въ то же время онъ поручаетъ послѣднимъ величайшую бдительность за чистотой ученія, чтобы не распространялось ученіе тѣхъ лицъ, «которыя безстыднымъ образомъ ложную свободу науки и не истинный только прогрессъ, но и заблужденіе, выдаютъ за прогрессъ». Пусть и архіепископъ съ одинаковою ревностью наблюдаетъ за тѣмъ, чтобы люди науки содержали въ высочайшей чести истинные и твердые успѣхи науки, какъ они дѣлаются въ католическихъ школахъ, и богословскія дисциплины разрабатывали по принципамъ и устойчивымъ доктринамъ, на которыхъ опирались мудрѣйшіе учители, и этимъ заслужили безсмертіе своему имени, а церкви и наукѣ доставили величайшую пользу и блескъ».

Это папское посланіе, которое, очевидно, составлено было на основаніи двухъ источниковъ,—изъ донесеній нунція и архіепископа мюнхенскаго, — и не прикровенно высказывало большое недовѣріе къ нѣмецкимъ богословамъ, глубоко огорчило Деллингера. Однако, какъ онъ писалъ проф. Мою, онъ далекъ былъ отъ того, чтобы что-либо предпринять противъ него. Мало того, надѣясь, что оно можетъ даже повернуться ко благу нѣмецкой католической школы, къ статьѣ, которую проф. Фридрихъ написалъ по поводу этого посланія для газетъ, онъ присоединилъ слова: «Впрочемъ недовѣріе къ нѣмецкому богословію, надъ возбужденіемъ подозрѣнія къ которому, очевидно, сильно работаютъ въ Римѣ, къ концу папскаго посланія все-таки смягчается и даже переходитъ въ нѣчто противоположное. Папа увѣщаваетъ, чтобы нѣмецкіе ученые съ высочайшимъ почтеніемъ относились къ тѣмъ истия-

нымъ и основательнымъ прогрессивнымъ успѣхамъ, которые дѣлаются въ католическихъ школахъ. Такъ какъ къ католическимъ школамъ, безъ всякаго сомнѣнія, принадлежатъ и школы, существующія въ Германіи, и такъ какъ далѣе всякому извѣстно, гдѣ находятся жизнь и прогрессъ, и гдѣ застой и омертвѣніѳ, то въ этихъ словахъ содержится и примирительное заключеніе. Кстати, по этому вопросу только что появились замѣчательныя письма проф. Флира. Въ этихъ письмахъ, дышащихъ строжайшимъ ^католическимъ настроеніемъ п безусловнымъ почтеніемъ и преданностью папѣ, превосходный знатокъ положенія римскихъ дѣлъ (на стр. 15) говоритъ: «О томъ, что въ Германіи называютъ наукой, въ Римѣ не имѣютъ никакого понятія. — Римъ долженъ освѣжить себя Германіей», и т. д. Деллингеръ, впрочемъ, не имѣлъ времени обстоятельнѣе заняться этимъ дѣломъ, такъ какъ смерть баварскаго короля Максимиліана II дала ему массу другой работы. %

Въ лицѣ Максимиліана II баварскаго сошелъ со сцены замѣчательный покровитель наукъ и искусствъ. Покойный король высоко цѣнилъ Деллингера, который обязанъ былъ его благоволенію и своимъ возвращеніемъ на профессорскую каѳедру. Поэтому, какъ по требованію своего сердца, такъ и въ качествѣ виднѣйшаго профессора и члена академіи наукъ, ему выпало на долю произнести рѣчи въ память почившаго короля, чтб онъ и сдѣлалъ сначала въ придворной церкви св. Каэтана (15 марта), а затѣмъ и въ торжественномъ засѣданіи академіи наукъ. Въ этихъ рѣчахъ, воздавъ должное заслугамъ короля, какъ искренне вѣрующаго христіанина и покровителя паукъ, онъ не примкнулъ коснуться и жгучихъ вопросовъ времени. Такъ, косвенно отвѣчая на ребяческіе нападки Курчи, онъ, между прочимъ, говорилъ: «Германія, есть сердце Европы и даже болѣе того- Можно даже сказать: весь міръ нуждается въ Германіи, равно какъ Германія нуждается во всемъ остальномъ мірѣ, потому что' она есть духовный центръ, который или производитъ всѣ міродвижу-щія идеи, или по крайней иѣрѣ стягиваетъ къ себѣ, перерабатываетъ и опять испускаетъ ихъ; это — боевое поле, на которомъ происходятъ всѣ великія духовпыя битвы. Нѣтъ еще на землѣ народа, который равнялся бы нѣмецкому во всесторонности, въ дарѣ преобразовывать чужое въ. свое собственное, причемъ у него съ этою легкостью усвоенія сочетаются еще

упорная настойчивость въ спокойномъ многолѣтнемъ изслѣдованія и творческая сила самобытнаго воспроизведенія. Конечно, н мы нѣмцы, какъ и всякій отдѣльный человѣкъ, имѣемъ также недостатки и пробѣлы въ добродѣтеляхъ, и игъ часто легче вамѣтить, чѣмъ послѣднія, но не нужно также упускать изъ вида, что въ большей степени, чѣмъ всякій другой народъ, нѣмцы въ новѣйшемъ мірѣ, подобно грекамъ въ древнемъ мірѣ, призваны къ служенію наукѣ, и они доселѣ не опорочили этого призванія». Оказавъ затѣмъ о значеніи собственно Баваріи среди народовъ san. Европы и указавъ на особенную склонность ея королей къ покровительству наукамъ и искусствамъ, онъ затѣмъ поставилъ вопросъ: что' же такое научный духъ, который Максимиліанъ II стремился пробуждать въ своемъ народѣ? «Научный духъ есть изящно выработанный, въ одно и то же время на чистотѣ воли и остротѣ ума покоющійся смыслъ къ постиженію истины; овъ есть техническая, долгимъ и тщательнымъ упражненіемъ пріобрѣтенная способность примѣнять надлежащія орудія, вѣрныя средства изслѣдованія и методы, чтобы въ природѣ или исторіи открывать сокрытую истину, приводить і въ связь съ другими, уже извѣстными истинами, отрѣшать ихъ отъ всякаго прикосновенія съ заблужденіемъ; онъ есть трудное искусство—по возможности адекватно объяснять и излагать явленія или факты съ полнѣйшимъ безпристрастіемъ, даже съ самоотреченіѳмъ, съ устраненіемъ предзанятыхъ мнѣній, системъ или желаній. Онъ есть, слѣдовательно, нѣчто божественное, чего мы никогда не можемъ вполнѣ достигнуть, въ чемъ мы никогда не найдемъ полнаго удовлетворенія, ни въ себѣ, ни въ другихъ, къ. чему мы можемъ лишь постепенно приближаться издалека». Тотъ, кого истинный духъ науки избралъ своимъ, органомъ, въ которомъ онъ воплотился, будетъ «наконецъ открыто и безстрашно высказывать погнанную истину, даже и не особенно пріятную истину, тамъ, гдѣ его убѣжденіе сложилось вполнѣ и не омрачается больше никакой тѣнью сомнѣнія,—будетъ устраняться всякаго послабленія, всякаго сокрытія,—что все легко для математика, физика, но трудно, часто очень трудно во всѣхъ нравственныхъ областяхъ».

Обѣ эти рѣчи нашли себѣ повсюду самое сердечное одобреніе, даже возбудили восторгъ. Но, какъ видно изъ одного письма Деллингера, и онѣ также обезпокоили нунціатуру:

«Какой духъ господствуетъ въ нашей нунціатурѣ, — писалъ онъ къ проф. Шульте1),—можете понять ивъ того, что даже я то, что я въ похоронной рѣчи о королѣ высказалъ касательно равенства, а во второй рѣчи о надеждахъ и желаніяхъ короля касательно будущаго церковнаго возсоединенія ГермавІи, вызвало большое неблаговоленіѳ».

Между тѣмъ во враждебныхъ Деллингеру кружкахъ дѣлались все новые шаги къ причиненію ему непріятностей и къ сокрушенію его сученой гордыни». А это было тѣмъ печальнѣе, что Деллингеръ подумывалъ созвать второе собраніе ученыхъ богослововъ. Каково было наступленіе враждебной ему партіи, можно видѣть изъ того, что редакторъ «Аугсбургской Почтовой Газеты» Гуттлеръ сообщилъ (7 марта) Деллингеру, а также и проф. Фридриху, что нунцій, въ особомъ посланіи къ аугсбургскому епископу, требовалъ, чтобы эта газета перемѣнила свое благопріятное для нѣмецкихъ ученыхъ направленіе, если не хочетъ, чтобы оффиціально дано было вѣрующимъ предостереженіе не читать и не выписывать ее. Что это значило, это было ясно: нѣмецкихъ ученыхъ хотѣли поставить въ невозможность публично защищать свое дѣло. Тутъ ничего не могли сдѣлать даже такіе благомыслящіе епископы, какъ напр. Грѳйгь, который отъ 22 нарта писалъ: «Какъ сильно возбуждаетъ во мнѣ сожалѣніе манифестація св. престола о собраніи богослововъ; кардиналъ Апгонелли сообщилъ мнѣ это посланіе съ приглашеніемъ сообщить мое мнѣніе по этому вопросу св. престолу. Я сдѣлаю это самымъ непринужденнымъ способомъ. Ыаши радикалы и протестанты радостно потираютъ себѣ руки по этому поводу. Старыя обвиненія найдутъ себѣ здѣсь подтвержденіе, собственныя силы (какъ я опасаюсь) будутъ надломлены, подѣлятся между собою и все это въ такое время, когда такъ необходимо единеніе силъ. Если Сорбонна въ теченіе

*) Шульте, профессоръ пражскаго, а затѣмъ боннскаго университета, ученый канонистъ, до Батиканскаго декрета былъ однимъ-изъ самыхъ видныхъ представителей строго католическаго направленія, а затѣмъ открыто перешелъ на сторону оппозиціи и сдѣлался однимъ изъ главныхъ вождей старо католицизма, каковымъ состоитъ и доселѣ. Ецу принадлежать сочиаѳаія: „Рукодство къ катол. брачному праву“t „Система катол. каноническаго права"; „Источники катол. ванов. права"; „Брачный процессъ"; „Учебникъ катол. канон. права"; „Старокатояи-цивмъ“ и многія статьи въ 8 над. ѲйцшсшедіЕ ‘ТіфЦом.

цѣлыхъ вѣковъ не обсуждала внутреннихъ и внѣшнихъ вопросовъ въ интересахъ католической церкви противъ ея противниковъ, потому что уже тогда областные соборы не были болѣе достаточнымъ и надлежащимъ средствомъ для этой дѣли, то почему бы союзъ католическихъ богослововъ въ Германіи не могъ занять подобнаго же положенія съ соблюденіемъ формъ предосторожности въ совѣщаніяхъ и признаніемъ, въ качествѣ окончательнаго приговора, авторитета церкви во всѣхъ постановленіяхъ? Эту форму, о чемъ я уже говорилъ вамъ и раньше, можно бы въ видѣ правила принять прежде всего, чтобы отнять жало у доноса и успокоить св. престолъ». Съ своей стороны, епископъ Динкель аугсбургскій полагалъ, что «было бы дѣломъ чести для нѣмецкихъ епископовъ, если бы они въ своихъ отчетахъ папѣ указали ему на значеніе подобнаго рода собраній для нѣмецкой церкви» (отъ 7 марта).

Деллингеръ ди на минуту не упускалъ изъ виду серьезности положенія и предостерегалъ другихъ, напр. проф. Михелиса, отъ иллюзій въ этомъ отношеніи. «Что мы не должны оставлять своего дѣла, въ пользѣ и благовременности котораго мы убѣждены, это настолько же мое мнѣніе, какъ и ваше. Но все дѣло заключается въ томъ, чтобы мы не поддавались никакимъ иллюзіямъ и прямо смотрѣли на положеніе вещей. Простите мнѣ, если я безъ увертокъ скажу вамъ, что вы, во всякомъ случаѣ, въ отношеніи Рима, по-видимому, находитесь еще въ оптимистическомъ самообманѣ. Это доказывается вашею мыслью—предпринять путешествіе въ Римъ. Чего вы можете доствгнуть тамъ? Въ самомъ благопріятномъ случаѣ лишь того, что тамъ лично о васъ составили бы хорошее мнѣніе, приняли бы во вниманіе ваши увѣренія о прѳданпости, самопонятномъ послушаніи, и т. д, Напротивъ, все то, что вы стали бы говорить въ пользу насъ другихъ, вы говорили бы какъ бы на вѣтеръ. Тамъ не въ обычаѣ принимать во вниманіе никакихъ завѣреній въ подобныхъ вопросахъ. Повѣрятъ лишь въ томъ случаѣ, если вы докажете, что безусловно подчиняетесь: 1) всякому заявленію или рѣшенію римской конірегаціи (индекса и инквизиціи); 2) consensus theologorum (конечно, схоластиковъ); 3) схоластикѣ, какъ единственно правоспособной формѣ науки. Если вы согласитесь со всѣмъ этимъ, то, конечно, этимъ самымъ принесете повинную и можете безпрепятственно возвратиться

дамой». «Еслибы нѣмецкіе епископы настойчиво высказались за наше доброе право и настаивали на томъ, чтобы никакого препятствія не полагалось для нашихъ собраній, то это отчасти принесло бы пользу, но глубокое недовѣріе къ намъ и въ нашей научной дѣятельности этимъ не будетъ уничтожено. Подумайте только, что вѣдь нѣмецкое мышленіе, изслѣдованіе и т. д. для тамошнихъ лицъ есть несоизмѣримая величина, слѣдовательно, нѣчто само по себѣ ужь очень сомнительное (это нѣсколько похоже на то, какъ было эа 350 лѣтъ тому назадъ, когда во многихъ странахъ уже заподозрѣвали въ ереси тѣхъ, кто мало-мальски понималъ по-гречески или по-еврейски). Подумайте далѣе, что іезуитская школа въ Германіи постоянно разжигаетъ это недовѣріе. Кратко: мнѣ кажется, намъ остается, если будетъ запрещено публичное собраніе въ Вюрцбургѣ, устранивъ майнцевъ, вюрцбуржцевъ и питомцевъ іезуитовъ, устроить собраніе изъ нашихъ единомышленниковъ. Недѣли двѣ тому назадъ побывавъ у епископа вюрцбургскаго, я спросилъ его, допуститъ ли онъ наше собраніе въ Вюрцбургѣ. Онъ отвѣтилъ положительно, но само собою разумѣется, что, въ случаѣ отрицательнаго намека со стороны Рима, онъ тотчасъ же откажется отъ своего слова. А если даже теперь намъ милостиво разрѣшатъ собраться, то что будетъ дальше? Можемъ ли мы дѣйствительно вступать въ разсужденія по вопросу о научной свободѣ и ея границахъ теперь, послѣ того, какъ намъ объявленъ funicnlus triplex богословскаго consensus’a и схоластики, какъ отселѣ возложенное на насъ иго? Разсужденія, въ которыхъ приняли бы дѣятельное участіе майнцы и др.? Вы видите, я только спрашиваю, но, я думаю, это такіе вопросы, на которые мы должны дать себѣ ясно опредѣленный отвѣть, и я прежде всего жажду услышать вашъ отвѣтъ» (отъ 10 апр.). Онъ опасался между тѣмъ еще худшаго, что именно «первымъ или однимъ изъ первыхъ дѣлъ будетъ, порученіе составить адресъ папѣ, и этотъ адресъ будетъ тогда естественно формальнымъ выраженіемъ подчиненія поставленнымъ въ папскомъ посланіи требованіямъ — безусловно принимать всякія опредѣленія римской конгрегаціи и т. д. Этимъ самымъ въ то же время прежде всего обнаружится Шо in partis, и едва ли можно будетъ избѣжать полнаго разрыва и разложенія» (къ Шульте отъ 1 мая).

Изъ всего этого было видно, что въ Римѣ порѣшили во что. бы

то ни стало не допускать въ будущемъ никакихъ подобныхъ собраній ученыхъ въ родѣ того, которое состоялось йодъ предсѣдательствомъ Деллингера въ Мюнхенѣ. Однако, чтобы прикрыть эту дѣлъ, нунціатурѣ предписано было обставить подобныя собранія, если уже вельзя было совсѣмъ не допускать ихъ, не вызывая протеста со стороны профессоровъ, такими стѣснительными условіями, которыя сдѣлали бы ихъ невозможными или заставили бы профессоровъ добровольно отказаться отъ подобныхъ собраній. И дѣйствительно, посланіемъ мюнхенскаго нунція отъ 5 іюля къ нѣмецкимъ я австрійскимъ епископамъ было объявлено епископамъ, что собранія ученыхъ могутъ составляться только подъ тѣмъ условіемъ, чтобы всѣ участники ихъ въ основу своихъ сужденій приняли содержащіяся въ папскомъ посланіи отъ 21 дек. 1763 г. правила, которыми требуется, чтобы опредѣлены были качества приглашаемыхъ, получено было согласіе епископа, въ діоцезѣ котораго предполагается собраніе, и сообщены ему имена всѣхъ приглашенныхъ, равно какъ и подлежащіе обсужденію предметы, изъ которыхъ онъ въ правѣ вычеркнуть всѣ, по ѳго мнѣнію, нѳ-благоврѳненные, и наконецъ, чтобы протоколы собранія не опубликовывались раньше одобренія епископа. Въ заключеніе, все это должно быть послано въ Римъ для рѣшенія, съ надлежащимъ ли благопочтеніемъ принята и исполнены представителями науки всѣ велѣнія св. престола. Когда Деллингеръ услышалъ объ этомъ, а еп. Динкѳль сообщилъ ему и нѣкоторыя подробности, то онъ сразу увидѣлъ, что «эти кляузы и ограниченія совершенно измѣняютъ характеръ подобныхъ собраній и налагаютъ на нихъ отпечатокъ про-цензурованяаго и туго зашнурованнаго учрежденія». Подвергнувъ содержаніе этого посланія надлежащей критикѣ въ газетахъ, онъ затѣмъ писалъ Рейту; «Этимъ во всякомъ случаѣ наше дѣло убито, потому что я едва ли могу предстаютъ себѣ, чтобы истый нѣмецкій ученый могъ издать приглашеніе ва собраніе при такихъ условіяхъ, или чтобы изданное приглашеніе могло имѣть какой-нибудь успѣхъ. Такимъ образомъ, ничего не остается, какъ отказаться отъ этого дѣда. Но это, во всякомъ случаѣ худо; потому что дѣло это теперь подверглось низложенію, и если насъ съ внѣцерковной стороны будутъ упрекать въ безобразномъ раболѣпствѣ, то я не въ состояніи буду съ своей стороны ничего отвѣчать на это... Со стороны нунціатуры, однако, очень желаютъ и даже

стараются о тонъ, чтобы все-таки этою весною въ Вюрцбургѣ состоялось simulacrum собранія ученыхъ, — конечно, при поставленныхъ теперь условіяхъ и съ наложенными теперь на нѣмецкихъ ученыхъ кандалами на рукахъ и на ногахъ. Майнны и вюрцбургцы, конечно, согласятся на это, и такимъ образомъ очень вѣроятно, что тамъ, съ помощью питомцевъ іезуитовъ, состоится комедія собранія, хотя бы и съ малымъ персоналомъ» (отъ 7 авг.).

Такъ дѣйствительно и случилось. Мюнхенскіе члены назначеннаго въ предшествующемъ году комитета, Деллингеръ и Ганебергъ, заявили, что на такомъ ученомъ собраніи они не могутъ участвовать, чтб майнцы немедленно объявили «прямо упорнымъ противодѣйствіемъ св. престолу». Они вмѣстѣ съ вюрцбуржцами, поэтому, тѣмъ ревностнѣе стали стараться о томъ, чтобы во что бы то ни стало устроить, одновременно съ имѣвшимъ состояться въ Вюрцбургѣ „общимъ собраніемъ католическихъ союзовъ, нѣкое simulacrum собранія ученыхъ и немедленно составили адресъ папѣ, въ которомъ, какъ предвидѣлъ Деллингеръ, не только благодарили Пія IX за его попеченіе о преуспѣяніи богословія, но обѣщали и впредь съ сыновнею почтительностью слѣдовать всѣмъ его указаніямъ и велѣніямъ, за что въ отвѣтъ получили щедрое благословеніе отъ св. отца.

Все это показало, что великая идея Деллингера о періодическихъ собраніяхъ ученыхъ богослововъ для обсужденія важнѣйшихъ вопросовъ богословской науки потерпѣла полное крушеніе или извращена была въ жалкое подобіе ей. Но что было дѣлать противъ непреодолимой силы? Съ тяжелымъ духомъ великій ученый богословъ вновь погрузился въ свои кабинетныя, далекія отъ мірской борьбы учено-литературныя занятія, ожидая наступленія болѣе благопріятнаго времени, чтобы вновь вступиться за права попираемой іезуитами науки.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки