CC BY
24
УДК 81-25
Б0110.25513/2413-6182.2018.2.65-78
ПЯТЫЙ И ДЕСЯТЫЙ: НА ПУТИ К ПРАГМАТЕМЕ
А.И. Кудлаева
Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург, Россия)
Аннотация: На примере порядковых числительных пятый и десятый (во всех их грамматических формах) исследуется такое свойство устной повседневной речи, как изменение или полная утрата значений единиц разных частей речи, появление новых, которые бывает сложно атрибутировать и причислить к какому-либо традиционному лексико-грамматическому разряду. На основании наблюдения над корпусным материалом показано, как анализируемые единицы трансформируются в устной речи, утрачивают саму идею счета, основную для класса, к которому они принадлежат, и становятся особыми условно-речевыми единицами, которые можно назвать прагматемами: при ослаблении своего основного лексического значения они способны приобретать функцию маркера-аппроксиматора и выступать наравне (вступать в синонимические отношения) с такими единицами-заместителями, как и так далее, и тому подобное, и всё такое прочее, то-сё и под. Предлагается достаточно подробное описание особенностей употребления единиц пятый и десятый в русской устной повседневной речи - как в роли полноценных порядковых числительных (в полном соответствии со словарными данными: пятый день, десятое сентября), так и в качестве прагматем с аппроксимативной функцией и выраженной тенденцией к редупликации (на иждивении мужа нахожусь / пятое / десятое; списать на политику / на пятое / на десятое), словарями пока зафиксированных явно недостаточно. Результаты исследования могут быть полезны как при описании грамматики речи, так и при создании Словаря прагматем русской речи, а также в интересах лингводидактики и практики перевода.
Ключевые слова: устная речь, маркер-аппроксиматор, прагматикализация, праг-матема, редупликация, языковой / речевой корпус.
Для цитирования:
Кудлаева А.И. Пятый и десятый: на пути к прагматеме // Коммуникативные исследования. 2018. № 2 (16). С. 65-78. DOI: 10.25513/2413-6182.2018.2.65-78.
Сведения об авторе:
Кудлаева Алена Игоревна, студентка
© А.И. Кудлаева, 2018
Контактная информация:
Почтовый адрес: 199034, Россия, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11
E-mail: [email protected] Дата поступления статьи: 07.10.2017
Современный русский литературный язык достаточно хорошо изучен и описан в самых разных аспектах. Однако данные многочисленных грамматик и словарей приложимы в основном к языку в его литературно-письменном проявлении. Живая же, устная, речь изучена гораздо меньше, хотя она имеет большое количество своих особенностей на всех уровнях: в фонетике, морфологии, лексике, синтаксисе. Именно поэтому в настоящее время столь активно развиваются исследования устной, в первую очередь разговорной, речи (коллоквиалистика]. Ученые говорят даже о лингвистике речи, отличающейся от поуровневой лингвистики языка [Николаева 2015] и также нуждающейся в подробном описании.
В процессе устной коммуникации часто происходит изменение или утрата лексических значений единиц, порой появляются новые (и значения, и единицы]. Такие процессы затрагивают все части речи, включая и порядковые числительные. Именно этому классу слов, а конкретно единицам пятый и десятый, и посвящена настоящая статья.
Материал для исследования был получен из двух источников:
• устный подкорпус Национального корпуса русского языка (УП НКРЯ] -2 536 вхождений;
• блок «Один речевой день» (ОРД] Звукового корпуса русского языка1 - 240 вхождений.
Словарь современного русского языка под редакцией В.И. Чернышева определяет единицы пятый и десятый следующим образом: «Пятый - числительное порядковое к пять» [Словарь... 1961: 1840]; «Десятый - числительное порядковое к десять» [Словарь. 1954: 743].
В материале исследования примеры на употребление данных единиц в этих значениях весьма многочисленны:
(1] ну вот скажи / ты когда вставляешь диск/ он как начинает / в твоём центре ? # в моём с первой начинает / # ну и в моём тоже с первой /# а здесь почему / он не с первой ? # потому что здесь написано / первый десятое/вот что/я тебе скажу (ОРД]2;
(2] Мне кажется / если себе это представить и понять / то это перестанет казаться удивительным // Пятое изображение / если можно //
1 Подробнее об ОРД см.: [Богданова-Бегларян и др. 2015, 2017; Русский язык повседневного общения... 2016].
2 Все примеры в статье атрибутированы в соответствии с их источником. Подробнее о специальных обозначениях в расшифровках ОРД см.: [Русский язык повседневного общения. 2016: 242-243]. В частности, знак #, использованный в данном контексте, означает мену говорящих.
Здесь мы видим корову с определённым головным убором [Беседа о Древнем Египте, НТВ, «Гордон» // Из коллекции НКРЯ, 2003-2004];
(3] [Н. Попов, муж, 1954] Ещё одна наша пара /Яна Хохлова / Сергей Новицкий / перед произвольным танцем занимают десятое место [Н. Попов, А. Горелик. Спортивный репортаж: фигурное катание. Чемпионат Европы. Женщины. Произвольная программа (19.01.2006] // Т/к «Спорт», прямой эфир, 2006].
В приведенных примерах пятый и десятый, бесспорно, являются числительными, использованными при перечислении объектов. Причем оказалось, что в максимально естественной устной повседневной речи (материал ОРД] данные единицы употребляются почти исключительно в этом значении (98 % от общего количества их употреблений].
Однако в ходе исследования были обнаружены контексты, в которых анализируемые единицы использованы в другой роли:
(4] Я раньше знала / первый/ второй/ третий/ пятый/ десятый полетел [Беседа с социологом на общественно-политические темы (Воронеж] // Фонд «Общественное мнение», 2003];
(5] Дальше всё известно / технология известна / в зависимости от средств вы сделаете то / другое / третье или пятое [Мастер-класс В. Глазычева «Проектное воображение и проектная готовность» // Из коллекции НКРЯ, 2001].
В примере (4] речь идет о космонавтах. Помимо исследуемых единиц, в данном фрагменте имеются и другие, однозначно атрибутирумые как числительные: первый, второй, третий. Дальше идет пропуск четвёртого и сразу, друг за другом, - пятый и десятый: появляется аппроксимация, т. е. частичная или полная замена ряда перечисления. Единицы-аппроксиматоры являются маркерами нечеткой, или приблизительной, номинации, которые употребляются говорящим, когда прямое называние предмета, явления или положения дел является излишним, неуместным или невозможным. По мнению В.И. Подлесской, при использовании такого маркера говорящий может следовать одной из двух стратегий: замещения (маркер используется вместо какого-то слова или выражения] или совмещения (маркер используется совместно с другим способом его наименования] [Подлесская 2013: 632].
В примере (5] первое и второе только подразумеваются: то - это первое, другое - второе. Поэтому становится понятным, откуда появляется третье. А дальше снова пропуск четвёртого и идет пятое. То есть здесь еще видна связь со счетом, но уже не так отчетливо, как в примере (4]. Наблюдается явная прагматикализация формы числительного при ослаблении основного ее лексического значения.
Был обнаружен также ряд контекстов, в которых у форм пятое и десятое наблюдается полное или почти полное исчезновение основного лексического значения:
(6] Я сказала: «Ни то / ни другое / ни пятое меня не трогает [На краю... (Владивосток]. Д/ф из цикла «Письма из провинции» (ТК «Культура»] 2009];
(7] И зачем мне вот это всё нужно / это всё оформлять / себе / мужу / всё это прочее / десятое [Беседа с социологом на общественно-политические темы (Москва] // Фонд «Общественное мнение», 2003].
Здесь исследуемые единицы уже нельзя назвать числительными. В примере (6] идея счета себя практически не обнаруживает (иначе вслед за то, другое следовало бы третье, а не пятое]; в примере же (7] она отсутствует полностью. Числительные в этих контекстах переходят из своего лексико-грамматического разряда в класс прагматем, а конкретно -в разряд маркеров-аппроксиматоров, так как обе единицы являют собой частичную замену компонентов ряда перечисления (подробнее о праг-матемах см.: [Богданова-Бегларян 2014]].
Таким образом, материал исследования можно разделить на две группы: 1] пятый и десятый - имена числительные; 2] пятый и десятый -прагматемы. Последняя группа, в свою очередь, делится на две подгруппы: в первой анализируемые единицы еще сохраняют идею счета, во второй это уже только прагматемы-аппроксиматоры, чисто функциональные единицы.
Наиболее многочисленную группу в УП НКРЯ1 составляют, определенно, полноценные числительные. Анализ материала показал, что пятый и десятый перешли в разряд прагматем только в 53 из 2 536 своих употреблений (2 %]. Идея счета сохраняется в 17 из них, в 36 случаях можно говорить о «чистой» аппроксимации (32 и 68 % соответственно].
Часто исследуемые единицы в русском языке употребляются вместе. Думается, что это происходит «по инерции», срабатывает так называемый речевой автоматизм (см. о нем: [Верхолетова 2010]], ср.:
(8] [А., муж, 55] Я сейчас скажу / «вот /я зимой/мороз/ а я без шапки / дэ-дэ-дэ / пятое-десятое» [Домашний разговор // М.В. Китайгородская, Н.Н. Розанова. Речь москвичей: Коммуникативно-культурологический аспект. М., 1999, 1992-1999];
(9] [Брат Горбушкиной, В. Невинный, муж, 41, 1934] Какое / скажут /родство? Пятое / десятое / ай! Слушайте / а может вам / сестра /замуж выйти/а? [Л. Гайдай и др. Не может быть!, к/ф (1975]];
(10] [Брат Горбушкиной, В. Невинный, муж, 41, 1934] Ой / тогда б у вас очень великолепно всё получилось / вещей нет / сама / дескать / на иждивении мужа нахожусь / пятое/ десятое... [Л. Гайдай и др. Не может быть!, к/ф (1975]].
В 27 случаях из 53 (43,4 %] пятое и десятое в материале УП НКРЯ употребляются вместе, образуя, возможно, единую прагматему пятое-де-
1 Все дальнейшие количественные подсчеты проводятся именно на этом, самом представительном в пользовательском подкорпусе, материале, хотя примеры приводятся и из корпуса ОРД.
сятое, что составляет половину от общего числа интересующих нас единиц. Результаты опроса, в котором участвовало 76 человек (7 мужчин и 69 женщин] от 17 до 50 лет (большая часть - от 18 до 23 лет], показывают, что именно такая тенденция и прослеживается - воспринимать пятое-десятое без какого-либо разделения, как единую прагматему.
Однако и при раздельном употреблении каждая из этих двух единиц является вполне самостоятельной прагматемой, выполняющей ту же аппроксимативную функцию, что и при совместном употреблении. Изолированные формы пятое и десятое могут использоваться как поодиночке -см. примеры (5]-(7], - так и встречаться в одном предложении. В последнем случае они могут быть разделены двойными союзами типа то ... то, не то ... не то, и ... и или предлогами, ср.:
(11] [№ 3, муж, 31] В большинстве случаев это мы пытаемся списать на политику / на пятое / на десятое [Беседа с социологом на общественно-политические темы (Воронеж] // Фонд «Общественное мнение», 2003];
(12] и так и сяк и так подкатывал и пятое и десятое (ОРД];
(13] [Матвеев, В. Ванин, муж, 41, 1898] То караул поставь / то одно / то другое. То пятое/ то десятое. Так время и проходит [М. Ромм и др. Ленин в 1918 году, к/ф (1939]].
На первый взгляд может показаться, что пятое-десятое - это застывшая форма ср. р., ед. ч. Им. п., но это не так. Действительно, данная форма по употребительности доминирует над другими. Однако есть примеры, где можно найти пятое-десятое в Род. п. или Тв. п., ср.:
(14] [№ 5, муж, 45] Ну / мне понравился Явлинский / но когда началась эта делёжка портфелей министров / того-сего / пятого-десятого / ты же говорил красиво / я тебе верил [Беседа с социологом на общественно-политические темы (Москва] // Фонд «Общественное мнение», 2001];
(15] [№ 1, муж] То есть / если брать какой-то очень техничный жанр / электронную музыку или металл / где требуется супервладение тем-сем-пятым-десятым / это не фолк / с точки зрения американца [Беседа с фолк-группой «Мельница» // Из коллекции НКРЯ, 2005].
Кроме того, среди рассматриваемых прагматем, употребляемых раздельно, обнаружились и формы ж. р. и м. р.:
(16] [Василий, муж] Вы придёте, другой, третий; рюмка водки, другая, пятая, десятая, а всё расчёт [А.Н. Островский. Бешеные деньги (в постановке Малого театра] // Звуковой архив Малого театра / 1948];
(17] [В. Тихомиров, муж] Так вот / шо самое удивительное / вот действительно / выходит человек/ да / пятый / десятый / что я говорил... [С. Садальский, В. Тихомиров. Беседа В. Тихомирова со С. Садальским в студии радиостанции «Маяк» // Радиостанция «Маяк», 2008].
Такие прагматемы тоже можно найти в разных падежных формах:
(18] [№ 2, жен] Не беда / что не сдал сразу /мы тут с пятого-деся-того раза некоторые предметы сдаём / хоть учим / хоть не учим [Телефонный разговор // Из коллекции НКРЯ, 2006];
(19] [№ 5, муж, 45] Все / и значит из-за этого я не буду третьим / пятым/ десятым замом [Беседа с социологом на общественно-политические темы (Москва] // Фонд «Общественное мнение», 2001];
(20] [Кожухаров, М. Бернес, муж, 28, 1911] Ага [Мельников, В. Дашен-ко, муж, 23, 1916] Я тоже. Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Меня приняли в шестую / а ты подавай в первую / четвёртую / пятую / в какую хочешь [Э. Пенцлин, Ф. Кнорре. Истребители, к/ф (1939]].
Анализ собранного материала показывает, таким образом, что прагматемы пятое, десятое и пятое-десятое могут встречаться в устной речи в различных своих формах. Так, пятое-десятое может изменяться по падежам, а в случае раздельного употребления данные единицы используются в формах и ж. р., и м. р. Были обнаружены случаи, где, кроме Им. п., имеются пятый и десятый в Дат. п., Тв. п., Пр. п., а пятая и десятая - в форме Вин. п.
Почему именно пятое-десятое? Почему к пятому в этой аппроксимативной функции не прибавляется шестое, седьмое или, например, двадцать третье? Дело в том, что именно в комбинации пятое-десятое наблюдается явная редупликация, которая понимается лингвистами как фономорфологическое явление, представляющее собой удвоение начального звука [Янко-Триницкая 1968; Минлос 2004; Крючкова 2004; Цуй 2006; Ягинцева 2009; Рожанский 2010], какого-нибудь слога (частичная редупликация], целого корня (полная редупликация] или всего слова, т. е. повтор - предельный случай редупликации (еле-еле, белый-белый] [Виноградов 1990].
Таким образом, в форме пятое-десятое наблюдается явное созвучие, и в этом видится желание человека как-то ритмизировать свою речь. В пользу этого предположения говорят примеры, где происходит расширение редупликации за счет других созвучных числительных:
(21] [В. Мильдон, муж, 64, 1939] Поэтому так полярно противоположны оценки романов Достоевского / ибо там и то есть / и это / и пятое / и десятое/ и двадцатое [Художественная антропология. Программа «Гордон» (НТВ] (2003]];
(22] [Барон Мюнхгаузен, О. Янковский, муж, 35, 1944] Плевать! Позовём пятого / шестого / десятого/ двадцатого... [М. Захаров, Г. Горин. Тот самый Мюнхгаузен, к/ф (1979]].
Обращает на себя внимание и совместное употребление рассматриваемой прагматемы с другими редупликатами (то-сё, туда-сюда, так-сяк]:
(23] [Ирина, жен] Паспорта одели в корки / в паспорта вложили книжечку / положили такую памятку / сякую / нашли информацию по стране / посмотрели / чё интересного / а какая погода / проверили ещё
раз все билеты / написали полную программу проживания / там / чего / где / как встретили / куда отвезли / соответственно / какие телефоны партнёров / туда-сюда / пятое-десятое [Тренинг туристической фирмы // Из коллекции НКРЯ, 2007];
(24] [Алина, жен, 21] Это организация / которая выдаёт всякие стипендии на изучение немецкого языка там / то сё / пятое-десятое [Разговор трех женщин // Из коллекции НКРЯ, 2005];
(25] там был такой Никита%... вот такой друг который за мной ухлёстывал / и он (к т...) не то что типа Страхов% был но у него там длинная история короче / мне лень рассказывать / и он тоже там за мной ухлёстывал и появлялся... и так и сяк и так подкатывал и пятое и десятое... (ОРД].
Местоименный компонент редупликатов то-сё, туда-сюда, так-сяк способствует постепенной утрате их семантики, которая изначально несет в себе черты некоторой размытости и неопределенности, что и ведет к прагматикализации. Приведенные примеры отражают характерную для маркеров-аппроксиматоров особенность употребляться вместе с синонимичными конструкциями [Попова 2016, 2017].
Исходя из количественных подсчетов, проведенных на материале УП НКРЯ, можно сделать вывод, что больше, чем в половине случаев употребления, пятое-десятое выступает вместе с другими прагматемами (18 из 30; 60 %]. И чаще всего это - единица то-сё (8 из 18; 44,4 %]. Кроме редупликатов, встречаются также единичные случаи использования в таком «соседстве» маркеров типа и всё такое; всё; одно, другое; то.
Для количественной характеристики материала был использован показатель частоты встречаемости на миллион словоформ - ipm (сокр. от instances per million words]. Выборки текстов, на которых измеряется частотность, могут значительно разниться по объему, и ipm упрощает сравнение частоты слова [Ляшевская, Шаров 2009: 5]. Это общепринятая в мировом научном сообществе единица, рассчитываемая по формуле:
количество вхождений х 1000 000
ipm =-.
количество контекстов
Под количеством вхождений имеется в виду общее количество употреблений данной единицы, которое обнаруживается при поиске в заданном подкорпусе.
Под количеством контекстов понимается общий объем слов в заданном подкорпусе.
Поскольку степень публичности высказывания влияет на степень подготовленности устного текста, то создатели УП НКРЯ выделили следующие сферы его функционирования:
1] публичная речь - предполагает наличие слушателей и запись на носителях либо допускает их как естественные;
2] непубличная речь - не предполагает наличия посторонних слушателей и фиксации на носителях (речь, конечно, не идет о методике сбора материала ОРД] [Гришина 2005: 103].
Кроме того, настоящее исследование выделяет еще киноречь, так как УП НКРЯ имеет в своем составе довольно большое количество транс-криптов художественных фильмов.
В рамках каждой из сфер употребления был проведен анализ, направленный на определение зависимости употреблений исследуемых единиц от пола и возраста говорящего.
Больше всего употреблений (в ipm) пятого и десятого наблюдается в публичной речи - 4,678, в непубличной речи - 4,586, в киноречи - 3,956. Однако разница в цифрах незначительна, поэтому говорить здесь о какой-либо зависимости не представляется возможным.
Как показывают результаты анализа (см. рис. 1], и в публичной речи, и в киноречи ipm исследуемых единиц у мужчин выше, чем у женщин: в публичной речи мужчин - 2,183, женщин - 0,779; в киноречи мужчин -2,826, женщин - 0,848. Это понятно, так как киноречь ориентируется на устную разговорную речь, а наблюдать за публичными выступлениями гораздо легче, чем следить за собой и окружающими в повседневной жизни.
Публичная речь Непубличная Киноречь речь
Рис. 1. Гендерные различия в употреблении пятого и десятого в разных типах речи (УП НКРЯ)
По мнению Е.И. Горошко, «умственный склад женщины предпочитает всяческого рода "прыжки" и пропуски, перескоки с одной мысли на другую» [Горошко 1996: 12]. Это подтверждает и тот факт, что в непубличной речи ipm исследуемых единиц у женщин почти в 4 раза выше, чем в публичной (3,058 vs. 0,779]. Мужчины стараются доминировать в беседе, прямо выражать свои намерения, чаще дискутировать, использовать
нецентральные разделы словаря. Они хорошо чувствуют себя в ситуации говорения на публику. Видимо, поэтому использование мужчинами пятого и десятого в публичной речи выше, чем у женщин в непубличной (2,183 те. 3,058].
При анализе, учитывающем возраст говорящего, была использована классификация социально-активного возраста человека, принятая на симпозиуме АПН СССР в 1967 г.: 1] от 22 (21 у женщин] до 35 лет; 2] от 35 до 60 (55 у женщин] лет1.
Исследование показало, что до 35 лет молодежь активно употребляет прагматемы пятый и десятый в непубличной речи. В этот период навыки и умения, связанные с использованием речевых единиц, еще только формируются. Молодые люди более подвержены влиянию различных тенденций и веяний моды. Они социально активны, и их речевые навыки в большой степени проявляются именно в непубличной речи (рис. 2].
I До 35 После 35
Публичная речь Непубличная Киноречь
речь
Рис. 2. Возрастные различия в употреблении пятого и десятого в разных типах речи
В целом проведенное исследование позволило сделать следующие выводы:
1. Пятое и десятое могут принадлежать к разным функциональным речевым классам и употребляться в устной речи в разных значениях /
1 «Первый период - молодость (здесь и далее в цитате курсив авторов. - А. К.] -характеризуется изменением социального статуса человека: это время создания семьи, освоения выбранной профессии, определения отношения к общественной жизни и своей роли в ней. Данный период заканчивается так называемым "кризисом среднего возраста", продолжающимся примерно до 33-35 лет. Второй период, самый длительный отрезок жизни человека, - зрелость - характеризуется полным расцветом личности, когда человек может реализовать весь свой потенциал, добиться наибольших успехов во всех сферах жизни» [Звуковой корпус. 2013: 81].
функциях. В одних случаях это порядковые числительные (большинство примеров], в других - прагматемы, выполняющие роль маркера-аппрокси-матора, либо сохраняющие, либо полностью утрачивающие идею счета.
2. Пятое, десятое и пятое-десятое - это три самостоятельные единицы (прагматемы], выполняющие в устном дискурсе одну и ту же аппроксимативную функцию. Об этом говорят и результаты проведенного опроса носителей языка.
3. Пятое-десятое - не застывшая форма. Это иллюстрируют примеры, где данная единица употреблена в косвенных падежах. Кроме того, были обнаружены случаи, в которых прагматемы пятый и десятый использовались в формах и ж. р., и м. р.
4. Пятое-десятое - это явный редупликат. Отсюда его «тяготение» к другим подобным единицам (то-сё, туда-сюда, так-сяк].
5. Частота встречаемости исследуемых прагматем практически не зависит от сферы употребления устной речи.
6. Киноречь ориентируется на публичную речь - близка к ней по количественным показателям.
7. Женщины активнее используют подобные прагматемы в непубличной речи.
8. Употребление мужчинами форм пятого и десятого в публичной речи выше, чем в непубличной.
9. В молодости человек гораздо чаще использует исследуемые праг-матемы в непубличной речи.
Список литературы
Богданова-Бегларян Н.В. Прагматемы в устной речи: определение понятия и общая типология // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2014. Вып. 3 (27). С. 7-20. Богданова-Бегларян Н.В., Асиновский А.С., Блинова О.В., Маркасова Е.В., Ры-ко А.И., Шерстинова Т.Ю. Звуковой корпус русского языка: новая методология анализа устной речи // Язык и метод: Русский язык в лингвистических исследованиях XXI века. Вып. 2 / ред. Д. Шумска, К. Озга. Krak6w: Wydawnictwo Uniwersytetu JagieИonskiego, 2015. С. 357-372. Богданова-Бегларян Н.В., Шерстинова Т.Ю., Блинова О.В., Мартыненко Г.Я. Корпус «Один речевой день» в исследованиях социолингвистической вариативности русской разговорной речи // Анализ разговорной русской речи (АР3-2017): Труды седьмого междисциплинарного семинара / науч. ред. Д.А. Кочаров, П.А. Скрелин. СПб.: Политехника-принт, 2017. С. 14-20. Верхолетова Е.Ю. Структурно-динамический подход к социальной стратификации устной речи: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Пермь, 2010. 19 с. Виноградов В.А. Редупликация // Лингвистический энциклопедический словарь /
гл. ред. В.Н. Ярцева. М.: Советская энциклопедия, 1990. С. 408. Горошко Е.И. Особенности мужского и женского вербального поведения (психолингвистический анализ): дис. ... д-ра филол. наук. М., 1996. 179 с.
Гришина Е.А. Устная речь в Национальном корпусе русского языка // Национальный корпус русского языка: 2003-2005. М.: Индрик, 2005. С. 94-110.
Звуковой корпус как материал для анализа русской речи: коллективная монография: в 2 ч. / отв. ред. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: Филол. фак. СПбГУ, 2013-2015. Ч. 1: Чтение. Пересказ. Описание. 2013. 532 с.
Крючкова О.Ю. Вопросы лингвистической трактовки лексической редупликации в русском языке // Русский язык в научном освещении. 2004. № 8. С. 63-83.
Ляшевская О.Н., Шаров С.А. Частотный словарь современного русского языка (на материалах Национального корпуса русского языка). М.: Азбуковник, 2009. 1112 с.
Минлос Ф.Р. Редупликация и парные слова в восточнославянских языках: авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2004. 20 с.
Николаева Т.М. О «лингвистике речи» (в частности, о междометии) // Вопросы языкознания. 2015. № 4. С. 7-20.
Подлесская В.И. Нечеткая номинация в русской разговорной речи: опыт корпусного исследования // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: По материалам ежегодной Международной конференции «Диалог» (2013) (Бекасово, 29 мая - 2 июня 2013 г.). Вып. 12 (19): в 2 т. / гл. ред. В.П. Селегей. М.: РГГУ, 2013. Т. 1: Основная программа конференции. С. 619-632.
Попова Т.И. Опыт дискурсивного анализа составных редуплицированных прагма-тем // Русская филология. 28: сборник научных работ молодых филологов. Тарту, 2017. С. 308-313.
Попова Т.И. Сложные прагматемы-редупликаты в русской устной речи: проблемы описания и варианты решения // Коммуникативные исследования. 2016. № 3 (9). С. 36-47.
Рожанский Ф.И. Редупликация как объект типологии // Acta Lingüistica Petropoli-tana = Труды Института лингвистических исследований. 2010. Т. VI. Ч. 3. С. 192-210.
Русский язык повседневного общения: особенности функционирования в разных социальных группах: коллективная монография / отв. ред. Н.В. Богданова-Бегларян. СПб.: ЛАЙКА, 2016. 244 с.
Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. / под ред. В.И. Чернышева. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965. Т. 3: Г-Е. 1954. 1340 с.
Словарь современного русского литературного языка: в 17 т. / под ред. В.И. Чернышева. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950-1965. Т. 11: Пра-пятью. 1961. 1844 с.
Цуй Ю. О двух типах разговорного словообразования (на материале языка газет) // Русский язык сегодня. Вып. 4. Проблемы языковой нормы / отв. ред. Л.П. Крысин. М.: ИРЯ РАН, 2006. С. 644-650.
Ягинцева О.Г. Редупликация и повтор в образовании бытовых терминов // Humaniora: Lingua Russica. Активные процессы в русском языке диаспоры и метрополии / отв. ред. И.П. Кюльмоя. Тарту: Тартус. ун-т, 2009. С. 354-365. (Труды по русской и славянской филологии. Лингвистика XII).
Янко-Триницкая Н.А. «Штучки-дрючки» устной речи (повтор-отзвучие) // Русская речь. 1968. № 4. С. 48-52.
References
Bogdanova-Beglaryan, N.V. (Ed.) (2016), Russkii yazyk povsednevnogo obshcheniya: osobennosti funktsionirovaniya v raznykh sotsial'nykh gruppakh [Everyday Russian Language: Features of Functioning in Different Social Groups], Collective Monograph, St. Petersburg, LAIKA Publ., 244 p. (in Russian) Bogdanova-Beglaryan, N.V. (2014), Pragmatic Items in Everyday Speech: Definition of the Concept and General Typology. Perm University Herald. Russian and Foreign Philology, Iss. 3 (27), pp. 7-20. (in Russian) Bogdanova-Beglaryan, N.V. (Ed.) (2013), Zvukovoi korpus kak material dlya analiza russkoi rechi [Speech Corpus as a Base for Analysis of Russian Speech], Collective Monograph, in 2 parts, Pt. 1. Reading. Retelling. Description, St. Petersburg, SPbGU Faculty of Philology Publ., 532 p. (in Russian) Bogdanova-Beglaryan, N.V., Sherstinova, T.Yu., Blinova, O.V., Martynenko, G.Ya. (2017), Korpus "Odin rechevoi den'" v issledovaniyakh sotsiolingvisticheskoi variativnosti russkoi razgovornoi rechi [Corpus "One Speaker's Day" in Studies of Sociolinguistic Variability of Russian Colloquial Speech]. Kocharov, D.A., Skrelin, P.A. (Eds.) Analiz razgovornoi rechi (AR3-2017) [Analysis of Spoken Russian Speech (AR3-2017)], Proceedings of the 7th Interdisciplinary Seminar, St. Petersburg, Politekhnika-print Publ., pp. 14-20. (in Russian) Bogdanova-Beglaryan, N.V., Asinovskii, A.S., Blinova, O.V., Markasova, E.V., Ry-ko, A.I., Sherstinova, T.Yu. (2015), Zvukovoi korpus russkogo yazyka: novaya metodologiya analiza ustnoi rechi [Speech Corpus of Russian Language: a New Methodology for Analyzing of Oral Speech]. Shumska, D., Ozga, K. (Eds.) Yazyk i metod: Russkii yazyk v lingvisticheskikh issledovaniyakh 21 veka [Language and Method: The Russian Language in the Linguistic Studies of the 21st Century], Iss. 2, Krakow, Jagiellonian University Publ., pp. 357-372. (in Russian) Chernyshev, V.I. (Ed.), (1961), The Dictionary of the Modern Russian Literary Language, Vol. 11, Moscow, Leningrad, Academy of Sciences of the USSR Publ., 1844 p. (in Russian)
Chernyshev, V.I. (Ed.), (1954), The Dictionary of the Modern Russian Literary Language, Vol. 3, Moscow, Leningrad, Academy of Sciences of the USSR Publ., 1340 p. (in Russian)
Goroshko, E.I. (1996), Osobennosti muzhskogo i zhenskogo verbal'nogo povedeniya (psikholingvisticheskii analiz) [Features of Male and Female Verbal Behavior (Psycholinguistic Analysis)], Dissertation, Moscow, 179 p. (in Russian) Grishina, E.A. (2005), Ustnaya rech' v Natsional'nom korpuse russkogo yazyka [Oral Speech in the Russian National Corpus]. Natsional'nyi korpus russkogo yazyka: 2003-2005 [The Russian National Corpus: 2003-2005], Moscow, pp. 94-110. (in Russian)
Kryuchkova, O.Yu. (2004), Voprosy lingvisticheskoi traktovki leksicheskoi reduplika-tsii v russkom yazyke [Questions of the Linguistic Interpretation of Lexical Reduplication in the Russian Language]. Russkij yazyk v nauchnom osveshchenii [Russian Language and Linguistic Theory], No. 8, pp. 63-83. (in Russian) Lyashevskaya, O.N., Sharov, S.A. (2009), Chastotnyi slovar' sovremennogo russkogo yazyka (na materialakh Natsional'nogo korpusa russkogo yazyka) [Word list by Frequency of the Modern Russian Language (based on the Russian National Corpus)], Moscow, 1112 p. (in Russian)
A.H. KygnaeBa
77
Minlos, F.R. (2004), Reduplikatsiya i parnye slova v vostochnoslavyanskikh yazykakh [Reduplication and Pair Words in East Slavic Languages], Author's abstract, Moscow, 20 p. (in Russian) Nikolaeva, T.M. (2015), On the "linguistics of speech". Voprosy Jazykoznanija [Topics
in the study of language], No. 4, pp. 7-20. (in Russian) Podlesskaya, V.I. (2013), Vague reference in Russian: evidence from spoken corpora. Computational Linguistics and Intellectual Technologies, Papers from the Annual International Conference "Dialogue" (2013), Iss. 12, in 2 volumes, Moscow, RGGU Publ., Vol. 1. Main conference program, pp. 619-632. (in Russian) Popova, T.I. (2017), Opyt diskursivnogo analiza sostavnykh reduplitsirovannykh prag-matem [Experience of Discursive Analysis of Compound Reduplicated Prag-matemes]. Russkaya filologiya. 28 [Russian Philology. 28], Collection of Scientific Works of Young Philologists, Tartu, pp. 308-313. (in Russian) Popova, T.I. (2016), Complex pragmateme-reduplikates in spoken Russian: problems of description and options of solution. Communication Studies, No. 3 (9), pp. 3647. (in Russian)
Rozhansky, F.I. (2010), Reduplication sub specie linguistic typology. Acta Linguistica
Petropolitana, Vol. VI, pt. 3, pp. 192-210. (in Russian) Tsui, Yu. (2006), O dvukh tipakh razgovornogo slovoobrazovaniya (na materiale yazyka gazet) [About Two Types of Colloquial Word-Formation (Based on the Newspapers Language)]. Krysin, L.P. (Ed.) Russkii yazyk segodnya [Russian Language Today], Iss. 4, Moscow, Institute of Russian Language of Russian Academy of Science Publ., pp. 644-650. (in Russian) Verkholetova, E.Yu. (2010), Strukturno-dinamicheskii podkhod k sotsial'noi stratifi-katsii ustnoi rechi [Dynamic Structure Approach to the Social Stratification of Speech], Author's abstract, Perm, 19 p. (in Russian) Vinogradov, V.A. (1990), Reduplication. Yartseva, V.N. (Ed.) Linguistic Encyclopedic
Dictionary, Moscow, Sovetskaya entsiklopediya Publ., p. 408. (in Russian) Yagintseva, O.V. (2009), Reduplikatsiya i povtor v obrazovanii bytovykh terminov [Reduplication and Repetition in the Formation of Common Everyday Terms]. Humaniora: Lingua Russica, Works on Russian and Slavic philology. Linguistics 12, Tartu, Tartu Ulikooli Kiijastus Publ., pp. 354-365. (in Russian) Yanko-Trinitskaya, N.A. (1968), "Shtuchki-dryuchki" ustnoi rechi (povtor-otzvuchie) ["Tricks-Shmicks" of Colloquial Speech (shm-added repeat)]. Russkaya rech', No. 4, pp. 48-52. (in Russian)
PYATYI (THE FIFTH) AND DESYATYI (THE TENTH): ON THE WAY TO PRAGMATEMES
A.I. Kudlaeva
St. Petersburg State University (St. Petersburg, Russia)
Abstract: On the example of ordinal numerals pyatyi (the fifth) and desyatyi (the tenth) (in all their grammatical forms) the article examines the property of oral everyday speech, such as the the change or complete loss of the meanings of the words of different parts of speech, the appearance of new units, and sometimes it is
even difficult to rank and attribute them to some traditional lexico-grammatical category. Based on the observation of the corpus material, it is shown how analyzed units are transformed in oral speech, they lose the very idea of counting, which is basic for this class of words, and become special conditional speech units, which can be called pragmatemes: when their basic lexical meaning is weakened, they are able to acquire the function of an approximation marker and act equally (act as synonymous) with such substitute units as i tak dalee, i vsyo takoe prochee, i tomu podobnoe (so on and so forth), etc. The article offers a rather detailed description of the peculiarities of the use of pyatyi and desyatyi units in Russian oral everyday speech both in the role of ordinal numbers (in complete accordance with the dictionary data: pyatyi den', desyatoe sentyabrya), and as pragmatemes with an approximate function and expressed tendency to reduplication (na izhdivenii muzha nakhozhus' /pyatoe / desyatoe; spisat' na politiku / na pya-toe / na desyatoe), which is poorly reflected in dictionaries nowadays. The results of the research can be useful both in describing the grammar of speech and in creating the Dictionary of pragmatemes of Russian speech, as well as used in the interests of linguodidactics and the practice of translation.
Key words: oral speech, approximation marker, pragmaticalization, pragmateme, reduplication, language / speech corpus.
For citation:
Kudlaeva, A.I. (2018), Pyatyi (the fifth) and desyatyi (the tenth): on the way to pragmatemes. Communication Studies, No. 2 (16), pp. 65-78. DOI: 10.25513/2413-6182.2018.2.65-78. (in Russian)
About the author:
Kudlaeva Alena Igorevna, student
Corresponding author:
Postal address: 11, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russia E-mail: [email protected]
Received: October 7, 2017
