CC BY
146
' Вестник Самарской гуманитарной акалемии. Серия «Психология». 2018. № 1(23)
ВОЗРАСТНАЯ ПСИХОАОГИЯ
AGE PSYCHOLOGY
УАК 159.922
ПСИХОАОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПОДРОСТКОВ, ПЕРЕЖИВШИХ УТРАТУ СВЕРСТНИКА
© И. В. Кольцова
Кольцова
Ирина Владимировна кандидат
психологических наук старший преподаватель кафедры психологии Ставропольский государственный педагогический институт e-mail: kycher-1979@mail.ru
В статье приволятся результаты исслелования психологических особенностей полростков, переживших утрату сверстника. С помощью Ь-критерия Стьюлента лля независимых выборок были локазаны значимые различия срелних значений структурных компонентов переживания утраты у полростков, обучавшихся в олном классе и состоящих в лружеских отношениях с утраченным ровесником, и учащихся из параллельных классов.
Ключевые слова: горе, утрата сверстника, тревожность, одиночество, агрессия, подростковый возраст.
Настоящее время можно рассматривать как время глобальных и множественных утрат. Это обусловлено событиями в мире в целом, а также в масштабе России: террористические акты, криминальная обстановка, войны, катастрофы. Мирная жизнь тоже наполнена утратами: это и расставания с любимыми людьми, и гибель домашнего животного, и потеря работы, и смерть близких, являющаяся самой тяжелой утратой. Несмотря на это проблема переживания утраты в малой степени обсуждается исследователями разных направлений в современном российском обществе. В информационном пространстве средств массовых коммуникаций заострено внимание на катастрофах и потерях, при этом данная проблематика абсолютно не проработана на уровне общественного сознания. Также отсутствуют навыки осмысления того, как люди справляются с переживанием утраты и как могут им в этом помочь окружающие.
The Bulletin of the Samara Humanitarian Academy. A series Psychology. 2018. No 1 (23)
Очень ярко это проявляется в неэффективном поведении по отношению к людям, которые пережили утрату близкого человека: неумение найти верные слова, речевые штампы «утешений», страх общения с такими людьми приводят к тому, что человек замыкается в своем горестном состоянии. Не налажена система оказания психологической помощи людям, которые потеряли близких: отсутствует специальная литература, которая помогла бы понять человеку, что с ним происходит; отсутствуют специализированные центры; недостаточно представлена информация об услугах психолога и о том, какого рода помощь он может оказать. Выше изложенное указывает на острую необходимость усиления внимания практических психологов к этой сфере человеческого опыта.
Синдром утраты — это сильные эмоции, которые переживают люди в результате утраты близкого, любимого человека. Утрата может быть постоянной (смерть) или временной (разлука), воображаемой или реальной, психологической или физической. Горе — это также процесс работы человека с болью утраты, в результате чего он обретает чувство равновесия и полноты жизни. Преобладающей эмоцией при утрате является печаль, а также присутствуют эмоции гнева, страха, стыда и вины.
В данном состоянии формируется определённый симптомокомплекс сильных эмоций (агрессия, тревожность), который оказывает влияние на настроение человека, и физических страданий (плохое самочувствие, снижение активности) вследствие потери особо близкого и значимого лица. Происходит переоценка отношения к самому себе, к прошлому, настоящему и предстоящему будущему.
Научная сторона и значимость данной проблематики определена слабым освещением на страницах отечественных научных исследований. В своем исследовании мы опирались на научные материалы и статьи: признаки и симптомы горя (Е. А. Бурина [2]; В. В. Отраднинская [12]), детское горе (Н. Жанцан
[7]; Н. В. Нозикова, Е. С. Колесник [11]), супружеское горе (М. И. Заворотняя
[8]), родительское горе (И. В. Добряков, К. В. Дегтярева [6]; В. В. Отрадинская [12]), психологические аспекты реакции утраты (В. Волкан [4]; Ю. В. Заманае-ва [9]; Т. И. Сердюк, Е. И. Карнакова [13]; О. В. Серебровская [14]), психологические особенности патологического горя (М. В. Аветисян [1]; О. В. Серебровская [14]), классификация стадий, переживания горя и утраты (А. В. Гнездилов [5]; Т. И. Сердюк, Е. И. Карнакова [13]; О. В. Серебровская [14]), психологическая помощь при утрате (И. М. Никольская [10]).
Большинство современных зарубежных исследователей рассматривают в отдельности каждый вид утраты: утрата ребенка (A. Lang, L. Gottlieb, R. Amsel [17]; J. H. Lord [18]), партнера (мужа/жены), родителя, друга (D. G. Myers [19]; S. Roos [20]), сестры/брата (Н. Freudenberger, К. Gallagher [16]; H. I. Smith [22]), психологические аспекты реакции утраты (B. Deits [15]; M. K. Shear, E. Mulhare [21]; J. Worden [23]).
Таким образом, остро чувствуется недостаток трудов в области исследований психологических особенностей подростков, переживших утрату сверстника.
На наш взгляд, в этой проблеме сходятся необходимость исследовательской работы, теоретического осмысления переживания утраты и необходимость изучения индивидуальных особенностей переживания утраты подростками.
Цель исследования заключалась в изучении психологических особенностей подростков, переживших утрату сверстника.
В исследовании мы предположили, что фактор внезапности утраты влияет на степень выраженности психологических особенностей подростков, испытывающих утрату сверстника (тревожность, агрессивность, чувство одиночества, самочувствие, активность, настроение, отношения к себе, своему прошлому, настоящему и планируемому будущему).
Для верификации данной гипотезы были сформулированы следующие задачи:
— изучить психологические особенности подростков, испытывающих утрату сверстника;
— сравнить показатели в выборках подростков, обучавшихся и состоявших в дружеских отношениях с утраченным сверстником, и подростков из параллельных классов;
— выделить половые различия переживания утраты подростками.
Рассмотрим особенности переживания утраты подростками. В диссертационном исследовании Ю. В. Заманаевой [9] при определении сути жизненных событий, которые обозначены как «потеря», выделены несколько основных смысловых моментов: во-первых, безвозвратность («такого больше никогда не случится»), во-вторых, значимость («самое лучшее, что у меня было», «самое дорогое»); в-третьих, независимость от воли человека («тебя просто ставят перед фактом», «то, что происходит без твоего согласия»); в-четвертых, актуальность потери, с которой человек связывает важные и кардинальные перемены в личной жизни. В психологическом смысле не каждая потеря является утратой. В течение жизни каждый человек сталкивается с различными видами потери, однако лишь переживание безвозвратности потери делает ее утратой [9].
Утрата представляет собой естественный способ, с помощью которого человек устанавливает связь с жизнью. По мнению Ф. Е. Василюк, утрата — это всеобъемлющее переживание человека, реакция на потерю значимого объекта, части идентичности или ожидаемого будущего. Автор отмечает, суть этого процесса универсальна, неизменна и не зависит от вида потери [3].
Для подростка внезапная утрата сверстника вызывает целую бурю эмоций. Психологи (А. В. Гнездилов; Е. И. Карнакова; Е. В. Лопухина; Е. Л. Михайлова; Т. И. Сердюк; О. В. Серебровская), процесс переживаний разделяют на несколько стадий. Родителям и учителям необходимо учитывать, что стадии не обязательно у всех подростков идут в строгой последовательности. Состояние подростка может колебаться в хаотичном порядке. Процесс излечения от боли утраты у детей занимает более длительный период времени, чем у взрослых.
Стадии переживания подростками утраты сверстника (Ф. Е. Василюк)
Первая стадия — шоковое состояние и неприятие утраты сверстника. В этот период многие подростки постоянно плачут или замыкаются в себе.
Вторая стадия — переживание острого горя. В большинстве случаев данная стадия у подростков проходит быстрее, чему у взрослых. Она включает в себя такие переживания как злость, тревога, страх, агрессивность, депрессия, а также могут проявляться и физические недомогания.
Третья стадия — отрицание смерти. Подростки не хотят верить, что сверстник умер, даже если они присутствовали на похоронах.
Четвертая стадия — отчаяние. Подросток начинает испытывать страх, как только понимает, что сверстник больше никогда не вернется. Данная стадия сопровождается слезами, агрессией и замкнутостью.
Пятая стадия — зарождение гнева. В этот временной отрезок подросток может немотивированно обидеть членов семьи или друзей, устроить истерику, проявлять различные формы агрессивного поведения или полностью замкнуться в себе.
Шестая стадия — примирение со смертью и светлая грусть. Временной период вступления подростков в данную стадию может находиться в диапазоне от 10-15 дней до несколько лет. Это зависит от поведения взрослых во время переживания подростка. Но родители и учителя должны помнить о том, что, даже находясь на завершающей стадии переживания утраты, подросток может вернуться обратно в любую из выше перечисленных стадий [3].
Причем, каждая стадия этой внутренней работы имеет определенный набор психологических задач, решение которых сопровождается соответствующими изменениями во внутреннем мире личности [9]. Поэтому универсальность переживания горя задает своеобразные «рамки», внутри которых может проявиться индивидуальность конкретного человека, выраженная в том, как долго и с какими чувствами, мыслями, решениями, смыслами и поступками он проживает данную ситуацию.
В зависимости от возраста и эмоциональной зрелости дети подросткового возраста по-разному выражают свою скорбь. Данный возрастной период делится 3 этапа развития и в каждой группе есть свои особенности:
• Ранний подростковый возраст (12-14 лет). В этот период подростки ищут ответ на вопрос «Все ли со мной все в порядке?». Дети стремятся вписаться в коллектив, и, находясь в тревожном состоянии, часто ведут себя так, как будто за ними наблюдают воображаемые зрители. Таким подросткам сложно выразить скорбь, так как они не обращают внимание на то, что думают другие люди, им может быть тяжело понять реакцию другого человека на потерю, если она отличается от их реакции.
• Средний подростковый возраст (14-16 лет). Подростки уверенны в своей неуязвимости и считают, что с ними не случится ничего плохого. Они убеждены в своей бессмертности. Дети выражают свою скорбь через рискованное поведение (употребление алкоголя или быстрое вождение).
• Старший подростковый возраст (16-18 лет). Данный возрастной этап характеризуется поиском серьезных отношений. В этом возрасте ребята начинают интересоваться точкой зрения другого человека, им легче понять сложные отношения. Они лучше понимают чужие мысли и чувства. Старшие подростки переживают скорбь в равной мере со взрослыми.
Потеря сверстника сказывается как на непосредственных переживаниях подростков, так и на развитии личности в последующем:
• отказ от посещения образовательного учреждения; резкое снижение школьной успеваемости;
• агрессия или упорное непослушание (более полугода), нарушение прав других людей, оппозиция авторитетным фигурам;
• деструктивные способы выражения гнева, снижение настроения;
• фобии или стойкая тревога, частые приступы паники; продолжительный страх оставаться одному;
• многочисленные жалобы на физическое недомогание;
• избегание разговоров и даже упоминаний об утраченном или о смерти;
• затянувшаяся депрессия, во время которой подросток теряет интерес к окружающему, не способен справляться с проблемами и повседневными делами [5, с. 95].
Искаженное развитие личности, возникшее вследствие потери ровесника, способствует в последующем появлению депрессивных состояний [15].
На основе анализа ряда исследования (В. Волкан, А. В. Гнездилов, Ю. В. За-воротняя, В. В. Отраднинская, Н. В. Тарабрина) нами выделены структурные компоненты переживания чувства утраты подростками: когнитивный (восприятие себя, своего прошлого, настоящего и будущего), эмоциональный (агрессия, тревожность, одиночество), поведенческий (самочувствие, активность).
Методика исследования
В опытно-экспериментальном исследовании приняли участие 63 подростка (14-15 лет), из них 33 человека обучались в одном классе с утраченной сверстницей или имели близкие дружеские отношения (I группа — 19 девочек и 14 мальчиков). Оставшиеся 30 подростков — учащиеся из параллельных классов (II группа —— 14 девочек, 16 мальчиков).
Степень «близости дружеских отношений» подростков с утраченной сверстницей оценивались с помощью авторского опросника «Диагностика стадий межличностных отношений» (частота и регулярность общения по телефону, совместных прогулок, посещений развлекательных центров и учреждений дополнительного образования, обращений за помощью; общность интересов; взаимодействие в процессе учебной деятельности; симпатия/антипатия к сверстнику; готовность помочь в беде; сходство жизненных взглядов; чувство уважения; доверие; взаимная привязанность; обязательства; совместная деятельность), анализ беседы с классным руководителем и педагогами-предметниками.
Для решения поставленных задач исследования был применен следующий диагностический инструментарий:
— Методика «Диагностика состояния агрессии» (А. Басс и А. Дарки) для диагностики агрессивных и враждебных реакций;
— Шкала личностной тревожности (А. М. Прихожан) форма Б на определение уровня личностной тревожности;
— Методика «Диагностика уровня субъективного ощущения одиночества» (Д. Рассел, Л. Пепло и М. Фергюсон) для исследования уровня субъективного ощущения человеком своего одиночества;
— Тест-карта «Линия жизни» (А.А. Кроник, Е.И. Головаха) для анализа субъективного отношения личности к себе, своему прошлому, настоящему и планируемому будущему.
— Опросник «Самочувствие, активность, настроение» (САН) (В. А. Дос-кин) для оценки самочувствия, активности и настроения.
Статистическая оценка различий средних значений компонентов переживания утраты подростками осуществлялась с помощью ^критерия Стьюдента, направленного на оценку различий средних величин двух выборок, которые распределены по нормальному закону. Проверка распределения на нормальность осуществлялась с помощью критерия Колмогорова-Смирнова.
Результаты исследования
В ходе диагностики агрессивных и враждебных реакций испытуемых были получены следующие результаты.
Физическая агрессия выявлена у 21% подростков I группы, среди испытуемых все мальчики; во II группе данный вид агрессии характерен как для мальчиков, так и девочек (23%). Косвенная агрессия преобладает в I группе (27%), в то время как во II группе — 13%. Присутствие социальных и моральных барьеров позволяет мальчикам прибегать к косвенной агрессии. Для 52% испытуемых I группы и 36% респондентов II группы характерна вербальная агрессия, которая в большей степени выражена у девочек. Девочки-подростки очень остро реагируют на несправедливость, высказанную в их адрес или их близких. При сравнении исследуемых признаков поведения мальчиков и девочек подросткового возраста были выявлены значимые различия (^ = 2,9, = 2,65, р £ 0.01). Для всех испытуемых I группы характерна раздражительность, в то время как во II группе выявлена у менее половины испытуемых (46%).
Более половины испытуемых I группы проявляют негативизм (70%) не только по отношению к образовательному учреждению, но и к социуму в целом. Ребята не могли найти причину утраты сверстника (одноклассницы), пытаясь найти ответственных за случившееся. Во II группе активную борьбу против установленных правил в школе ведут 13% подростков (пользование телефоном, запрет курения, форма одежды и т. п.). Подозрительность в I группе выше и составляет 18%. Испытуемые этой выборки более недоверчивы и осторожны в общении с окружающими.
88% респондентов I группы выражают обиду, а иногда и ненависть к окружающим за вымышленные действия в адрес утраченной одноклассницы. Это свойственно как мальчикам, так и девочкам. Ребята стараются сохранить память об усопшей. Во II группе обидчивость обнаружена у 40% испытуемых, в число которых входят только девочки, что обусловлено эмоциональной нестабильностью и ранимостью в этом возрасте.
Повышенное чувство вины у 70% опрошенных I группы, которое характерно как для девочек, так и мальчиков. Девочки отмечают, что должны были больше общаться и уделять внимание усопшей, как в урочное время, так и за пределами школы. Некоторые мальчики сожалеют, что высказывали нецензурные слова в адрес одноклассницы, раньше не принимали в командную игру-онлайн. Данный показатель во II группе обнаружен у 6% опрошенных, который может быть обусловлен личностным качествами опрошенных.
Таким образом, по показателю агрессивность значимых различий в сравниваемых выборках не обнаружено: (^мп = 1,9, = 1,99, р £ 0,05): в I группе 58% опрошенных подростков, во II группе - 55% школьников. В I группе доля
подростков (53%) с выраженной враждебностью преобладает в сравнении со второй (23%) выборкой (^мп = 2,9, = 2,65, р } 0,01).
Представим количественный и качественный анализ исследования уровня тревожности подростков.
Школьная тревожность выявлена у 100% подростков I группы. Ребята отмечали, что испытывают дискомфортное состояние на территории школы, что раньше не характерно было для большей части опрошенных. Многие стали испытывать трудности при ответах у доски, когда на них смотрят все одноклассники, 60% подростков стали пассивными участниками на уроках.
Во II группе данный вид тревожности выявлен у успевающих, так и слабоуспевающих школьников (27%), который связан с ответами у доски перед большой аудиторией. 46,6% подростков получили баллы в диапазоне 18-27, что соответствует нормальному уровню межличностной тревожности.
Таким образом, школьная тревожность значительно выше в I группе (Ц = 11,3, ;Кр = 2,65, р < 0,01), чем во II группе подростков. Сравнительный анализ исследуемого показателя по гендерному аспекту позволил прийти к выводу, что школьная тревожность девочек-подростков выше, чем у мальчиков (;э = 3,3, ;Кр = 2,65, р < 0,01).
Как отмечают классный руководитель и учителя-предметники ребята I группы не проявляют на переменах былой активности в общении между собой и учащимися других классов, что подтверждает высокий уровень межличностной тревожности (70%). 21% опрошенных II группы испытывают высокую тревогу при общении с учителями и одноклассниками-лидерами, что свидетельствует о межличностной тревожности.
Таким образом, полученные результаты позволяют утверждать, что межличностная тревожность выше среди подростков I группы (;эмп = 3,3, ^ = 2,65, р < 0,01). Анализ результатов с учетом гендерного аспекта показал, что у девочек подросткового возраста межличностная тревожность выше, чем мальчиков-ровесников (;эмп = 3,6, ^ = 2,65, р < 0,01).
Для I группы характерен нормальный уровень самооценочной тревожности — 81,8% от общей выборки (78,9% девочки и 85,7% мальчики) и повышенный 18,2%, в группе девочек преобладает в два раза и составил 12,1%. На данном этапе жизни подростков значимость внешности ушла на задний план.
Девочки II группы имеют высокий и очень высокий уровень — 14,2% и 85,7% соответственно, который вызван оценкой своей внешности и своих возможностей по сравнению со сверстниками. По 40% подростков II группы показали высокий уровень и очень высокий уровень, в последний включены только девочки-подростки. Оставшиеся 20% (мальчики) имеют средний уровень самооценочной тревожности.
Сравнительные результаты обеих выборок позволяют сделать вывод: самооценочный уровень тревожности во II группе выше, чем в I группе испытуемых (;эмп = 11,3, ; = 2,65, р < 0,01). Существенных отличий в самооценочной тревожности у девочек-подростков по сравнению с мальчиками-ровесниками нет (;эмп = 0,2, ;Кр = 1,99, р < 0,05).
Самые низкие баллы (0-14 балла) в обеих выборках получены по шкале «магическая тревожность», что соответствует нормальному уровню тревожно-
сти (tgMn = 1,3, t = 1,99, p < 0,05). Более высокие баллы зафиксированы у девочек, по сравнению с мальчиками (t3m = 32,8, tKp = 2,65, p < 0,01).
Таким образом, обобщая полученные результаты по всем шкалам, мы можем сделать выводы об общей тревожности подростков обеих выборок: во II группе преобладает доля школьников с нормальным уровнем — 63,3%, в I группе высокий и очень высокий уровень выявлен у 60,6% и 15% соответственно (^мп = 4,6, tKi> = 2,65, р < 0,01).
В ходе изучения уровня субъективного ощущения одиночества у подростков мы пришли к следующим выводам.
Большинство испытуемых I группы (67%) на момент обследования набрали баллы в диапазоне 41-60, что свидетельствует о высоком уровне субъективного ощущения одиночества (t3m = 6,5, t^ = 2,65, р < 0,01). Все ребята из благополучных полных семей, для них характерна хорошая успеваемость, поэтому выявленный показатель мы связываем с сильными эмоциональными переживаниями утраты одноклассницы. Оставшиеся 33% школьников показали средний уровень одиночества — мальчики, которые набрали от 21 до 40 баллов по методике. Девочки более эмоциональны и открыто переживают свои чувства, что не характерно для лиц мужского полая (t3m = 4,8, t^ = 2,65, р < 0,01).
Во II группе выявлен низкий уровень субъективного одиночества (до 20 баллов) у 23% респондентов, средний уровень характерен для 56% подростков, высокий уровень (21%) характерен для детей из неполных семей. Следовательно, можно сделать вывод о том, что подростки, которые не имели регулярного непосредственного общения с утраченной сверстницей, вполне комфортно себя чувствуют в стенах образовательного учреждения и дома.
В таблице 1 представлены обобщенные результаты исследования показателей эмоционального компонента переживания утраты подростками.
Таблица 1
Значимые различия эмоционального компонента переживания утраты подростками (N=63)
Агр. Вр. Сам. тр. Шк. тр. Меж. тр. Од.
1 группа 21,64 6,55 16,55 29,3 27,06 45,29
2 группа 20,1 5,27 25,2 17,43 21,9 37,06
Эффект иссл. 0,97 0,74 0,55 0,69 0,96 0,61
T эмпир. 1,9 2,9 11,3 11,3 4,6 6,5
P уровень < 0,05 < 0,01 < 0,01 < 0,01 < 0,01 < 0,01
Примечание: Агр — агрессия, Вр — враждебность, Сам. тр. — самооценочная тревожность, Шк. тр. — школьная тревожность, Меж. тр. — межличностная тревожность, Од. — одиночество
Результаты теста «Линия жизни» показали актуальность тревожных эмоциональных расстройств, признаки депрессивных аффективных состояний у респондентов I группы. Распространенность проблем детства и детско-родительских отношений оказались более характерны для II группы. При оценке структуры субъективно важных событий, отражающих структуру личности, была выявлена поливекторность этих событий (про себя, про детство, про школу, про друзей, про семью) преимущественно во II группе. В I группе у большинства респондентов выявлен низкий уровень психологического комфорта, также отчетливо преобладает моновекторность субъективных событий. Психотравмы, связанные с утратой сверстницы, более половины испытуемых II группы не указывали в числе актуальных воспоминаний, что было расценено нами как вытеснение. Данный факт более распространен в I группе подростков.
Смещение точки (СД) в конец линии жизни — «вся жизнь в прошлом, будущего нет» у обследуемых не выявлена. Преобладающим вектором жизни в обеих выборках являются микросоциальные взаимоотношения.
Переживание утраты сверстницы было отмечено в самоотчетах значительно чаще респондентами I группы.
У подростков I группы утрата одноклассницы была отражена в важных событиях жизни также достаточно часто, а также были отмечены: приобретение дорогостоящей вещи (планшет, ноутбук, телефон), серьезная болезнь членов семьи, определение с выбором профессии, разочарование в людях, поездка в летний лагерь, влюбленность, смерть бабушки/дедушки, смерть родителя, победа на соревнованиях и конкурсах, путешествие за границу, переезд в новую квартиру, самостоятельно заработанные карманные деньги, появление вторичных половых признаков, как ощущение перехода во взрослую жизнь. Упоминание об утраченной сверстнице в проблемах и целях жизни присутствовало у подростков I группы.
Подготовка и сдача выпускных экзаменов является единственной актуальной проблемой среди респондентов II группы, значимыми событиями также выступают: личные интересы, личная жизнь, переживание за кумира, значительные личные достижения во внешкольной деятельности (спорте, музыке, хобби), путешествия, поездки на отдых, экскурсии, повторное замужество мамы, родился брат/сестра, переход в другую школу.
Анализ оценки ассоциативных образов «Я» испытуемыми позволил нам выявить признаки внутриличностного конфликта, отраженные в неконгруент-ности выбранных образов и сложности их конструктивного взаимодействия в едином сюжете. Отражение психологического дискомфорта, в выбранных ассоциативных образах «Я» («разбитая ваза», «раскачивающийся мост», «тонущий корабль», «ночная пустыня», «испорченное яблоко»), выявлялось отчетливо чаще в I группе, при минимальной распространенности этого показателя во II группе (;эмп = 7,58, ;Кр = 2,65, р < 0,01).
При сравнении тревожных эмоциональных расстройств мальчиков и девочек подросткового возраста были выявлены значимые различия (;э = 5,9, ;Кр = 2,65, р < 0,01). Признаки депрессивных аффективных состояний чаще встречались у девочек-подростков, что обусловлено психотравмой, связанной с утратой одноклассницы.
На завершающем этапе нашего исследования мы изучили самочувствие, активность и настроение испытуемых подростков.
В I группе испытуемых средний балл категории самочувствие составил менее 4 баллов, что свидетельствует о плохом самочувствии школьников (51,5%), о недостаточной уверенности в себе (57,5%), чувстве разбитости (78,7%) и обессиленности (60,6%), состояние напряженности (66,6%) и болезненном состоянии (78,7%), усталости (60,6%) и изнуренности (42,4%), чувство утомления и вялости испытывают 63,6%.
Средний балл по категории самочувствие во II группе подростков (70%) составил почти 5 баллов. Большинство испытуемых отметили хорошее самочувствие, высокую работоспособность, средний уровень выносливости и бодрости, хорошее здоровье, треть опрошенных отметили свою слабость и усталость, связанные с подготовкой к экзаменам.
Обобщая полученные результаты можно сказать, что самочувствие подростков I группы хуже по сравнению с испытуемыми II группы ^Эмп = 6,5, = 2,65, р < 0,01).
Далее проанализируем результаты по категории активность в сравниваемых группах. Средний балл в I группе испытуемых лежит в диапазоне 3-3,5 баллов. Такие характеристики состояний как пассивность и отказ от участия во всех видах деятельности (кружки по интересам, факультативы, конкурсы), малоподвижность, медлительность и разочарование отмечены девочками-подростками (84,2%) высокими баллами. На наш взгляд, это обусловлено высокой эмоциональностью девочек и более глубокими переживаниями утраты сверстницы, чем их одноклассниками. У большинства ребят I группы (78,7%) вызывает волнение тема предстоящих выпускных экзаменов и взаимоотношения с утраченной одноклассницей. Последняя тематика у подростков II группы больше вызывает равнодушие, чем какие-либо эмоции.
Испытуемые I группы считают себя сонливыми (51,2%) и возбужденными (48,8%), но острую потребность в отдыхе отметили все подростки группы, свою рассеянность оценили высокими баллами 45,4% опрошенных, т.к. этот недостаток оказывает воздействие на интеллектуальные способности ребят (30,3%).
Для испытуемых II группы подростков характерно активное участие во многих мероприятиях, достаточно легко принимают участие в творческих мероприятиях, быстро переключаются с одного вида деятельности на другой, для большинства подростков характерна работоспособность. 63,3% опрошенных отметили свое возбужденное состояние, что, на наш взгляд, обусловлено психологическими особенностями подросткового возраста. Треть испытуемых указали на проблемы с вниманием и сообразительностью, что может быть связано с психологической и физической перестройкой организма подростка. Средний балл по категории активность лежит в диапазоне 4,5-5 баллов, что свидетельствует о благоприятном состоянии испытуемых (^мп = 10,6, = 2,65, р < 0,01).
Средний балл в категории настроение подростки I группы набрали в диапазоне 3-3,5 балла, во II группе — 3,5-4 балла.
Большинство подростков I группы поставили высокие баллы шкалам: чувство грусти, плохое настроение, мрачность, унылость и печаль. Во II группе
доминируют — жизнерадостность, хорошее настроение, веселый. Доля испытуемых, которые себя считают несчастными, преобладает в I группе, хотя и во II группе таких ребят достаточно большое количество, что является возрастной особенностью подростков. В обеих выборках отмечается как пессимистичный, так и оптимистичный настрой подростков, при этом последний значительно преобладает во II группе испытуемых.
Респонденты I группы озабочены психологическим климатом в классе, своим эмоциональным состоянием и лишь на третьем месте — выпускные экзамены. 70% подростков II группы чувствуют себя спокойными, довольными собой, лишь треть из этой группы думают о подготовке к экзаменам. Разочарованные событиями текущего учебного года испытуемые I группы (63,6%) не чувствуют себя спокойно, недовольны собой и окружающими.
Подростки II группы полны надежд успешно сдать выпускные экзамены, в целом свое будущее видят «светлым» ^Эмп = 2,9, = 2,65, р < 0,01).
Обобщенные данные по показателям поведенческого компонента переживания утраты подростками представлены в таблице 2.
Таблица2
Значимые различия поведенческого компонента переживания утраты подростками (N=63)
Самочувствие Активность Настроение
I группа 3,39 3,33 3,48
II группа 4,63 4,63 3,97
Эффект иссл. 0,95 0,79 0,57
Т эмпир. 7,7 10,6 2,9
Р уровень < 0,01 < 001 < 0,01
Таким образом, обобщая результаты по трем шкалам в обеих выборках испытуемых, мы приходим к следующим выводам: в I группе преобладает низкий уровень психоэмоционального состояния — 57,4%, во II группе — 10%; 40% подростков I группе и 23,3% школьников II группы набрали 31-50 баллов, что соответствует среднему уровню; в I группе высокий уровень отмечен у 6,6% подростков, а во II группе 66,7% испытуемых. Следовательно самочувствие, активность и настроение испытуемых II группы находится на более высоком уровне ^Эмп = 8,2, = 2,65, р < 0,01). При сравнении исследуемых показателей поведенческого компонента у мальчиков и девочек подросткового возраста были выявлены значимые различия: самочувствие ^Эмп = 3,2, = 2,65, р < 0,01), активность ^Эмп = 3,9, = 2,65, р < 0,01) и настроение ^Эмп = 4,9, = 2,65, р < 0,01).
Девочки находятся в большей степени в подавленном настроении, они менее активны, чем их сверстники, часто испытывают физическое недомогание. В то время как мальчики более спокойные, в большей степени их тревожат предстоящие выпускные экзамены.
Выводы
Утрата сверстника — сугубо индивидуальный процесс, все подростки переживают его по-разному:
а) не существует универсальных стадий горевания, каждый воспринимает потерю по-своему и испытывает по ее поводу особенные чувства;
б) каждому требуется свое по продолжительности время для переживания утраты.
Тема утраты является актуальной и значимой для подростков. В описанном исследовании были выявлены различия по всем структурным компонентам переживания утраты подростками, которые характеризуют их отношение к категории «утрата сверстника».
Эмоциональный компонент: для подростков, состоявших в близких отношениях с утраченной ровесницей, характерны косвенная и вербальная агрессия, повышенный уровень школьной и межличностной тревожности, а также высокий уровень одиночества. У ребят, обучавшихся в параллельных классах с утраченной сверстницей, преобладает очень высокий уровень самооценочной тревожности и средний уровень одиночества. Физическая агрессия характерна для испытуемых обеих выборок.
Когнитивный компонент: подготовка и сдача выпускных экзаменов является единственной актуальной проблемой среди респондентов, обучавшихся в параллельных классах с утраченной сверстницей. У подростков I группы выявлен низкий уровень психологического комфорта, отчетливо преобладает моновекторность субъективных событий, психотравмы, связанные с утратой сверстницы, в числе актуальных воспоминаний и важных событий жизни.
Поведенческий компонент: опрошенные II группы отмечают свою слабость и усталость, связанную с подготовкой к экзаменам, при этом для них характерны активное участие во многих мероприятиях, быстрая переключаемость с одного вида деятельности на другой, работоспособность; они полны надежд успешно сдать выпускные экзамены, в целом свое будущее видят «светлым». Плохое самочувствие отмечено подростками, обучавшимися и состоявшими в дружеских отношениях с утраченной сверстницей. Разочарованные событиями текущего учебного года испытуемые находятся в подавленном настроении, испытывают сонливость, возбужденность, рассеянность, что оказывает воздействие на интеллектуальные способности ребят.
Исследование психологических особенностей подростков, подростков, обучавшихся в одном классе и состоявших в дружеских отношениях с утраченной сверстницей, позволило выявить особенности указанной группы с учетом гендерного подхода. У девочек проявляются невротические и психосоматические симптомы: печаль, слезы, чувство вины, склонность к депрес-сионному состоянию. Мальчики-подростки пытаются не показывать никаких сильных эмоций, их реакция на случившееся выражается протестом и озлобленностью. Мальчикам сложнее, чем их сверстницам, так как в отношении них социальные ожидания гораздо более строги («мужчины не плачут»). Для обоих полов характерно задвигать свои чувства, потому что подростки не знают, как их правильно выражать.
Знания об этих различиях помогут выстраивать психологическую работу с такими подростками в период формирования их самосознания, самоотношения и построения внутренней картины мира. Результаты выполненного исследования могут быть использованы, в частности, в профилактике саморазрушающего и депрессионного состояния, деструктивных форм поведения.
Центрам и организациям, занимающимся психологической помощью людям, переживших утрату близкого человека, рекомендуется использовать основные выводы исследования для повышения уровня практических знаний о психологических особенностях подростков, переживших утрату сверстника, и возможных путях психологического сопровождения.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ источников
1. Аветисян М. В. Психологические особенности патологического горя // Человек в мире. Мир в человеке: актуальные проблемы философии, социологии, политологии и психологии : матер. XVI Междунар. науч.-практ. конф. студентов, аспирантов и молодых ученых. Пермь, 2013. С. 461—467.
2. Бурина Е. А. Основные подходы к изучению утраты // Интерактивная наука. 2016. № 6. С. 54—59.
3. Василюк Ф. Е. Переживание горя и утраты // Психологи о мигрантах и миграции в России: Информационно-аналитический бюллетень № 3. Москва : Смысл, 2001. С. 19—32.
4. Волкан В. Жизнь после утраты: психология горевания : пер. с англ. Москва : Когито-Центр, 2007. 160 с.
5. Гнездилов А. В. Психология и психотерапия потерь. Санкт-Петербург : Изд-во «Речь», 2007. 162 с.
6. Добряков И. В., Дегтярева К. В. Организация и формы психологической помощи при перинатальных утратах // XVI Съезд психиатров России. Всерос. науч.-практ. конф. с международным участием «Психиатрия на этапах реформ: проблемы и перспективы» : тезисы / отв. ред. Н. Г. Незнанов. Казань, 2015. С. 287—288.
7. Жанцан Н. Особенности постравматического стресса у детей, переживших горе и утрату близкого человека // Формы и методы социальной работы в различных сферах жизнедеятельности : Матер. V междунар. науч.-практ. конф., посвященной 25-летию социальной работы в России. Улан-Удэ, 2016. С. 343—344.
8. Заворотняя М. И. Переживание возможной и реальной гибели мужа женами и вдовами летчиков-испытателей : дис... канд. психол. наук. Москва, 2012. 159 с.
9. Заманаева Ю. В. Переживание утраты близкого как процесс изменений во внутреннем мире личности : дис... канд. психол. наук. Санкт-Петербург, 2004. 320 с.
10. Никольская И. М. Психология веры как основа кризисной психологической помощи в совладании с переживанием утраты // Вестник психотерапии. 2014. № 49 (54). С. 39-58.
11. Нозикова Н. В., Колесник Е. С. Проблема психологических особенностей детей, переживших утрату одного из родителей // Психология образования в поликультурном пространстве. 2015. № 30 (2). С. 77-84. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=23379500 (дата обращение: 01.12.2017).
12. Отрадинская В. В. Социально-психологические особенности переживания и совладания с ситуацией потери ребенка в террористическом акте (на примере матерей Беслана) : дис. канд. психол. наук. Москва, 2011. 275 с.
13. Сердюк Т. И., Карнакова Е. И. Горе и утраты: особенности переживания смерти близких // Личность в экстремальных условиях и кризисных ситуациях жизнедеятельности. 2012. № 2. С. 57—60.
14. Cepe6poecKaM O. B. ncnxoaorH^ecKHe acneKTH peaK^HH yTpaTbi // BonpocH ncHxoaorHH 9KCTpeMaabHHx cнтyaцнн. 2011. № 4. C. 2—7.
15. Deits B. Life after Loss: A Personal Guide Dealing with Death, Divorce, Job Change, and Relocation, 3d ed. Tucson, Ariz.: Fisher Books, 2000. 232 p.
16. Freudenberger H., Gallagher K. Emotional consequences of loss for our adolescents. Special Issue: Adolescent treatment: New frontiers and new dimensions // Psychotherapy, Spr. 1995. V. 32 (1). Pp. 150-153.
17. Lang A., Gottlieb L., Amsel R. Predictors of husbands' and wives' grief reactions following infant death: The role of marital intimacy // Death Studies, Jan-Feb. 1996. V. 20 (1). Pp. 33-57.
18. Lord J.H. No time for Goodbyes. Coping with sorrow, anger and injustice after a tragic death. CA, Oxnard: Pathfinder Publishing of California, 2002. 237 p.
19. Myers D.G. A quiet world: living with hearing loss. New Haven and London: Yale University Press, 2000. 224 p.
20. Roos S. Chronic sorrow: a living loss. The series in death, dying and bereavement. New York, London: Brunner-Routledge, 2002. 294 p.
21. Shear M.K., Mulhare E. Complicated grief // Psychiatric Annals. 2008. Vol. 38. No. 10. Pp. 662-670.
22. Smith H.I. ABC's of healthy grieving. A companion for everyday coping. Indiana: Notre Dame, Ave Maria Press, 2007. 176 p.
23. Worden J. Grief Counseling and Grief Therapy // A Handbook for the Mental Health Practitioner, Fourth Edition Publisher: Springer Publishing Company, Incorporated, 2008. 248 p.
REFERENCES
1. Avetisjan M.V. Chelovek v mire. Mir v cheloveke: aktual'nyeproblemy filosofii, sociobgii, politologii ipsihologii: Materialy XVI Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii studentov, aspirantov i molodyh uchenyh [The Person in the world. The world in the person: actual problems of philosophy, sociology, political science and psychology: Materials of XVI International scientifically-practical conference of students, post-graduate students and young scientists]. Perm', 2013. Pp. 461-467 (in Russian).
2. Burina E.A. Interaktivnaja nauka [Interactive science]. 2016. No. 6. Pp. 54-59 (in Russian).
3. Vasiljuk F.E. Psihologi o migrantah i migracii v Rossii: Informacionno-analiticheskij bjulleten' No. 3 [Psychologists about migrants and migrations in Russia: the Newsletter-analytical 3]. Moskva: Smysl, 2001. Pp. 19-32 (in Russian).
4. Volkan V. Zhizn'posle utraty:psihologija gorevanija [Life after the loss: the psychology of grief]. Moskva: Kogito-Centr, 2007. 160 p. (in Russian).
5. Gnezdilov A.V. Psihologija i psihoterapija poter' [Psychology and psychotherapy of losses]. Sankt-Peterburg: Izd-vo «Rech'», 2007. 162 p. (in Russian).
6. Dobrjakov I.V., Degtjareva K.V. XVI S#ezdpsihiatrov Rossii. Vserossijskaja nauchno-prakticheskaja konferencija s mezhdunarodnym uchastiem «Psihiatrija na jetapah reform: problemy i perspektivy»:Tezisy / Otv. red. N.G. Neznanov [XVI Congress of psychiatrists in Russia. All-Russian scientific-practical conference with international participation «Psychiatry at the Reforms: Problems and Prospects»: Abstracts / Ans. Ed. N.G. Neznanov]. Kazan', 2015. Pp. 287-288 (in Russian).
7. Zhancan N. Formy i metody social'noj raboty v razlichnyh sferah zhiznedejatel'nosti: Materialy V mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii, posvjashhennoj 25-letiju social'noj raboty v Rossii [Forms and methods of social work in various spheres of life: Proceedings of the V international scientific and practical conference on the 25th anniversary of social work in Russia]. Ulan-Udje, 2016. Pp. 343-344 (in Russian).
8. Zavorotnjaja M.I. Perezhivanie vozmozhnoj i real'noj gibeli muzha zhenami i vdovami letchikov-ispytatelej: diss... kand. psihol. Nauk [Experience of possible and real death of the husband by wives and widows of test pilots: diss ... Cand. psychol. sciences]. Moskva, 2012. 159 p. (in Russian).
9. Zamanaeva Ju.V. Perezhivanie utraty blizkogo kak process izmenenij vo vnutrennem mire lichnosti: dis... kand. psihol. Nauk [The experience of the loss of a loved one as a process of change in the inner world of the person: dis ... kand. psychol. sciences]. Sankt-Peterburg, 2004. 320 p. (in Russian).
10. Nikol'skaja I.M. Vestnikpsihoterapii [Bulletin of Psychological Therapy]. 2014. No. 49 (54). Pp. 39-58 (in Russian).
11. Nozikova N.V., Kolesnik E.S. Psihologija obrazovanija v polikul'turnom prostranstve [Psychology of education in multicultural space]. 2015. No 30 (2). Pp. 77-84. Available at: https://elibrary.ru/item.asp?id=23379500 (accessed: 01.12.2017) (in Russian).
12. Otradinskaja V.V. Social'no-psihologicheskie osobennostiperezhivanija i sovladanija s situaciejpoteri rebenka v terroristicheskom akte (naprimere materejBeslana): diss... kand.psihol.nauk [Socio-psychological characteristics of experiencing and coping with the situation of the loss of a child in a terrorist act (for example, the mothers of Beslan): dis ... Candidate of Sciences]. Moskva, 2011. 275 p. (in Russian).
13. Serdjuk T.I., Karnakova E.I. Lichnost' v jekstremal'nyh uslovijah i krizisnyh situacijah zhiznedejatel'nosti [Personality in Extreme Conditions and Crisis Life Situations]. 2012. No. 2. Pp. 57-60 (in Russian).
14. Serebrovskaja O.V. Voprosy psihologii jekstremal'nyh situacij [Questions of psychology of extreme situations]. 2011. No. 4. Pp. 2-7 (in Russian).
PSYCHOLOGICAL FEATURES OF ADOLESCENTS EXPECTING LOSS OF LOSS
I. Koltsova
The article presents the results of the study of the psychological characteristics of adolescents who survived the loss of their peers. Using the Student's t-test for independent samples, significant differences in the mean values of the structural components of the loss experience in adolescents who were trained in the same class and who are friendly with the lost peer, and students from parallel classes were proved.
Key words: grief, loss of a peer, anxiety, loneliness, aggression, adolescence.
