CC BY
632
Проблемы реформирования образования в современной России
И.Н. Гаврилова
Как известно, система образования является ведущим направлением социальной политики любого государства, тем более объявившего себя социальным. А в социальном государстве образование не только играет особую роль в социализации, но и содействует равенству и обеспечению социальной мобильности людей, особенно подрастающего поколения, для соблюдения прав которого требуются специальные меры со стороны государства1, в том числе в сфере образования. Эти принципы уже давно закреплены во многих документах, прежде всего международных. В 2011 году, в частности, исполнилось 25 лет Декларации ООН о праве на развитие, в которой прямо говорится, что государства должны принимать на национальном уровне все необходимые меры для осуществления права на развитие и обеспечивать равенство возможностей для всех, в том числе в отношении доступа к образованию (ст. 8)2. Расширение доступа к образованию способствует развитию и личности, и общества в целом3, причем речь идет об образовании на протяжении всей жизни человека, поскольку это дает ему возможность наиболее полно раскрыть свои способности и не потеряться в конкурентной среде, а значит принести максимальную пользу своей стране. Именно на этом базируются современные европейские (а ныне и общеевропейская) образовательные политики.
И все же жизнь не стоит на месте, демократия предполагает борьбу идей и подходов. Так, в последнее время во многих странах продолжается пересмотр прежних представлений о ведущей роли государства в социальной политике, в том числе образовательной. Отход от государственного патернализма в сторону разгосударствления образования (прежде всего высшего) в конце прошлого века инициировали консервативные правительства.
Однако новые правые, внедряя рыночные механизмы, добились не всего, на что рассчитывали, во многом из-за массовых протестов, активного сопротивления коммерциализации образования со стороны гражданского общества. Более того, в настоящее время в теоретических разработках западных исследо-
1 Положение детей в мире, 2006 год. Социально изолированные и невидимые. Нью-Йорк: ЮНИСЕФ, 2006. С. 32.
2 Декларация Организации Объединенных наций о праве на развитие. Geneva, June 2011, HRC/ NONE/2011/35. P. 23.
3 См.: Сен А. Развитие как свобода / пер. с англ. М.: Новое изд-во, 2004.
вателей все больше доводов приводится в пользу иного подхода, соединяющего прежний и новый взгляд на образовательную систему, в котором значительная роль государства сочетается с экономической эффективностью; доказывается, что привнесение рыночных отношений в образование не ведет к гарантированному росту эффективности образовательной системы; предлагается рассматривать политику государственных инвестиций в человеческий капитал в качестве стратегического инвестирования в рыночную экономику4.
Как показывают специальные исследования, дополнительные инвестиции в образование детей из малообеспеченных семей позволяют преодолеть стагнирующую бедность, повысить стартовые возможности таких детей5, тем самым способствуя социальной стабильности и прогрессу. Это не ново и во многом перекликается, например, с идеями жившего на рубеже XVШ-XIX вв. швейцарского педагога И. Песталоцци, одного из основоположников развивающего обучения, теории начального образования. Однако только сейчас получили широкое распространение идеи, согласно которым затраты на образование перестают рассматриваться в качестве расходов, а считаются высокоэффективными вложениями. При этом понятие образования, как отмечает Комитет ООН по правам ребенка в Замечании общего порядка № 1 за 2001 г., «выходит далеко за рамки формального школьного образования и охватывает широкий круг жизненных ситуаций и процессов познания, которые позволяют детям как индивидуально, так и в коллективе развивать свою личность, таланты и способности и жить полноценной и приносящей удовлетворение жизнью в обществе»6.
Тем не менее школа продолжает занимать особое место в системе общего образования любой страны. Недаром сейчас швейцарцы озаботились вопросом охвата школьным образованием детей мигрантов, чтобы потом, когда они подрастут, не создавать себе и им трудностей. С этой целью в Женеве открылись специальные курсы для мигрантов, на которых родителям разъясняют, насколько важно для их семей обучение детей: успешная интеграция в новую культурную среду обеспечивает им будущее.
Стоит отметить, что в той же Швейцарии, по праву гордящейся своей системой образования, в последние годы также задумались над ее реформированием, в частности решили постепенно ввести единые для всех кантонов образовательные стандарты, не отменяющие различий в программах и методах школьного обучения, но позволяющие поддерживать высокий уровень передачи знаний, улучшить обучение иностранным языкам и т.д.
Вместе с тем и в Швейцарии не все нововведения можно признать безоговорочно верными. Так, там традиционно было широко распространено ученичество после завершения обязательной начальной школы и первой ступени среднего образования (или система «дюаль»: одновременное обучение в профессиональных школах и на предприятиях) на второй ступени среднего обра-
4 Подробнее см.: ШпаковскаяЛ.Л. Политика высшего образования в Европе в ХХ веке: от государства к рынку // Журнал исследований социальной политики. Т. 8, № 4, 2010. С. 514.
5 Morlay S., Coady D. From Social Assistance to Social Development: targeted education subsidies in developing countries. Washington: Center for global development, 2003. P. IX.
6 Подборка замечаний общего порядка и общих рекомендаций, принятых договорными органами по правам человека. HRI/GEN/1/Rev. 6, 2003.12 May. Р. 378.
зования, тогда как гимназий было заметно меньше, чем в других европейских странах. Теперь же пытаются переориентировать подростков на продолжение обучения в гимназиях, тем самым, по сути, в чем-то отказываясь от индивидуального подхода в образовательном процессе, от связи с практикой, от своих проверенных веками традиций, которые многие швейцарцы не считают устаревшими или недостаточно эффективными, как показывают опросы.
И все же новые подходы, например, в высшем образовании, получившие развитие в европейских странах, в Швейцарии вводятся очень осторожно, постепенно, без спешки. С 2001 г. магистратура и бакалавриат были введены только в одном крупном университете (в Санкт-Галлене), чтобы посмотреть, насколько это им подходит. Значительная часть ежегодных вливаний Конфедерации по общенациональной линии в научно-технический прогресс, а это около 2 млрд франков, поступает именно в высшие училища и университеты, что отражает понимание важности образования для развития страны.
В современном мире значение образования, причем непрерывного, позволяющего легче адаптироваться к стремительно меняющимся требованиям экономики, существенно повысилось. Новый век требует новых знаний, умений, технологий, следовательно, совершенствования образования, его содержания и подходов. Однако совершенствование, или реформирование образования предполагает сохранение и приумножение всего того, что хорошо зарекомендовало себя на практике и прошло проверку временем. Иными словами, новации должны опираться на лучшие наработки предшествующего периода и предлагать новые подходы, оптимальные и новаторские, отвечающие вызовам времени. Если же образовательная система оказалась негодной, ее следует не реформировать, улучшать и пр., а отказаться от нее и строить новую систему, на совершенно иной основе. Заметим: именно систему, что означает взаимосвязанность составляющих ее элементов, скоординированность действий, последовательность и комплексность.
Безусловно, сохраняет свою актуальность вопрос о соотношении рынка и государства, как и вопрос о мере того же патернализма. Что касается молодежной политики, особенно в отношении детей, их обучения и воспитания, вряд ли уместно говорить о том, что патернализм излишен. Напротив, вот где он жизненно необходим, вопрос лишь, какой патернализм. Да и в целом, если вспомнить всю ту критику, что звучала по поводу якобы не оправдавшей себя патерналистской социальной политики советского государства, то это вопрос выбора социальной модели. И ненадлежащее наполнение той или иной политики не дает однозначного ответа, плоха ли она в принципе. Как в случае с правом: плохое правоприменение еще не означает, что закон сам по себе плох.
Государственный патернализм в образовании заключается и в создании условий для полного охвата подрастающего поколения системой образования (включая материальные), и в контроле за качеством образования, и в обеспечении воспитательной работы в общеобразовательных учреждениях. Вспомним, вопросам патриотического и интернационального воспитания уделялось в советской школе большое внимание. Это дало свои плоды: были и межнациональное согласие, и дружба народов, и солидарность — то, что теперь разрушено, во многом вследствие того, что школа перестала заниматься этими вопросами.
В последние два десятилетия российская система образования существенно изменилась: появились дошкольное обучение, обучение в семье, экстернат, негосударственные школы и вузы7. При этом социологи постоянно фиксируют у россиян достаточно высокую значимость образования как социальной ценности8. Однако «реформирование» российского образования происходило и происходит в основном методом нескончаемого экспериментирования, зачастую недостаточно продуманного и последовательного, что вызывает массу вопросов и нареканий. В итоге на данный момент мы сумели сломать прежнюю систему классического политехнического всеобщего образования, которое высоко ценилось во всем мире, и не построили качественно более совершенную систему, хотя именно это заявлялось как цель. Неудивительно, что ситуацию в сфере образовательной политики россияне оценили как катастрофическую и кризисную — 56,2%, как терпимую — лишь 22,9%9. В последующем, можно предположить, доля нейтральных оценок может сократиться. Данные исследования Института социологии РАН «20 лет реформ глазами россиян» подтверждают эту тенденцию, отмечая рост агрессии на фоне утраты надежд. А ведь опыт других стран, в частности европейских, свидетельствует о том, что разочарование молодежи, «не видящей для себя будущего», даже несмотря на хорошее образование, делает аполитичную молодежь «практически в одночасье политической силой»10.
Стоит сразу же отметить, что реформирование образования, безусловно, необходимо, поскольку научно-технический прогресс, вновь повторим, требует и соответствующих новых подходов к обучению и просвещению населения. Заметим попутно, что последние заключаются не в замене обычной школьной доски с мелом на электронную или в компьютеризации школ, а в гораздо более важных задачах. Вместе с тем это не означает, что надо постоянно ломать то, что было хорошо, что сделало нашу страну передовой, во многом первой в мире. Вообще, прежнюю систему образования, сложившуюся в советский период, во многом впитавшую лучшие традиции дореволюционной педагогики, как представляется, нельзя назвать негодной и подлежащей уничтожению. Это значит, в свою очередь, что новации должны были совершенствовать прежнюю систему, постепенно и осторожно меняя те или иные подходы и технологии, причем с учетом мнения населения, тем более экспертного сообщества. В случае же, если те или иные изменения не оправдали ожиданий на практике и активно не были приняты обществом, от них необходимо отказаться. Но в любом случае нововведения должны быть нацелены на повышение уровня образования. Собственно, во всем мире пытаются найти к этому свой путь. К примеру, в США (а многое мы у них позаимствовали в ходе реформирования отечественного образования) президент Б. Обама начал проводить программу по подготовке 100 тыс. учителей нового поколения, создал специальное агент-
7 Трушин А. Новая школа // Прямые инвестиции. 2011. № 5. С. 22.
8 См.: Горшков М.К., Ключарев Г.А. Непрерывное образование в контексте модернизации. М.: ИС РАН, ФГНУ ЦСИ, 2011. С. 22.
9 См.: Непрерывное образование и потребность в нем / Отв. ред. Г.А. Ключарев. М.: Наука, 2005. С. 44.
10 Профиль. 2011. № 22. С. 25.
ство, внедряющее инновационные технологии в сфере образования, среди которых имеются различные методики и формы обучения, в том числе игровые, профессиональной предподготовки, бизнес-инкубаторы и пр.
Возникает закономерный вопрос: те новации, что внедрялись в российском образовании ускоренными темпами на рубеже веков, принесли или принесут в обозримом будущем нашему обществу пользу? К сожалению, у многих пока напрашивается отрицательный ответ. И связано это не только с неприятием новаций в этой сфере (хотя это весьма важный показатель), но и с вполне объективными негативными результатами, а также ожидаемыми, не менее плачевными, последствиями того, что внедряется нынешними реформаторами. Уже сейчас статистика показывает ухудшение общих показателей грамотности, что нельзя отнести исключительно к тому, что население еще не приспособилось к новым подходам в переходный период. И времени прошло немало, и прогнозы многих специалистов из числа противников нововведений подтвердились, да и логика подсказывает, что вряд ли мы получим систему образования лучшую по сравнению с прежней. Так, исследования показали, что образовательный уровень среди 50-60-летних россиян в 2,5 раза выше, чем среди 22-24-летних. СССР был страной всеобщей грамотности, в те годы все дети были охвачены школьным образованием. Но уже в середине 1990-х гг. от 300 тыс. до 3,5 млн детей оказались вообще вне системы образования11, а в 2007 г. вне школы оставались уже 4 млн детей. Это означает, что разрыв в показателях образовательного уровня нынешнего молодого поколения и поколения, получившего образование в советской школе, будет только расти, что, несомненно, станет тормозом для модернизации страны.
Можно сравнить нынешние и прежние достижения наших школьников на олимпиадах, да много что можно сравнить. Приведем лишь некоторые данные. На изучение физики в нашей школе отводится все меньше времени: в советские годы 9 и 10-е классы изучали ее по 4 часа в неделю, сейчас по 2, причем чрезмерно усложнилась программа, хотя стоило бы давать основы, важные и для гуманитариев. По итогам опроса ВЦИОМ в 2010 г., треть респондентов показала чудовищную безграмотность, заявив, например, что Солнце вращается вокруг Земли. С переходом от советской классической системы образования к западным стандартам образования, от которых везде уже начинают постепенно отходить, мы многое утрачиваем. Так, по чтению россияне находятся на 43-м месте, по математике — на 40-м. Еще не так давно мы удивлялись американским подросткам, не знающим, где Северный полюс. Сейчас, по заверениям многих педагогов, страшно задавать такие вопросы нашим детям.
Нынешний регресс в образовании, впрочем, только начался; мы все же долго держались на прежних достижениях, которые не всеми признаются, но которые объективно существовали. Как заметил российский губернатор В. Шпорт, «многие руководители предприятий считают замечательным то образование, которое у нас давали в советский период»12. Да и многие известные ученые, ныне работающие в других странах, признают, что своим успехом обязаны той системе образования, что была в СССР.
11 Парламентская газета. 2006. 20 янв. С. 3.
12 Прямые инвестиции. 2011. № 5. С. 29.
Раньше школа должна была в обязательном порядке давать детям знания, довольно широкие знания, заметим, которыми они во взрослом возрасте могли распорядиться как угодно, а теперь «реформы» школьного образования заключаются лишь в том, чтобы давать возможность получить знания (а ведь для реализации такой возможности нужно еще научить учиться), к тому же в меньшем объеме. Кто не сможет в силу каких-то причин воспользоваться такой возможностью (например, вследствие того, что учителя не воспитали тяги к учебе или не привили умения получать знания, а ведь теперь, в отличие от прежних времен, они и не обязаны этого делать, и консультирования учащихся недостаточно), тот знаний не получит. Как видим, совсем иная цель, во многом очень спорная, но которая могла бы иметь под собой хоть какое-то основание, если бы в России была другая ситуация с уровнем жизни, с социальным расслоением населения и т.п. Кроме того, в нашей школе уже давно отсутствует профориентация, хотя она неплохо зарекомендовала себя в прежнее время, тогда как новация с интегрированными предметами не только вряд ли решит задачу диверсификации обучения (во всяком случае, для малообеспеченных слоев), но и может затруднить впоследствии выбор профессии. Совершенно очевидно, что эти изменения приведут к ограничению доступности образования, к дальнейшей и без того опасной поляризации в обществе, к социальным и иным конфликтам, к невежеству в конечном счете.
С чем же связаны эти реформы? Приходится признать, что с переходом к капитализму государство в России стало стремительно уходить из образования, впрочем, как и из всей социальной сферы. И хотя социологические опросы показали стабильно высокую долю (74-76%) тех, кто выступает за управление структурами, связанными с высшим и средним образованием, исключительно государством13, российское руководство по-прежнему считает, что частный предприниматель — наиболее эффективный собственник, и потому продолжается приватизация даже там, где это не вполне оправданно. Во многом благодаря этому мы успешно разрушили, например, систему профобразования. Так, сегодня каждое 10-е помещение бывших ПТУ (ныне колледжей) после передачи в 2005 г. из федеральной в региональную собственность стало предметом спора различных хозяйствующих субъектов14, и мы можем остаться и уже остаемся без квалифицированных работников. В настоящее время 60% обучения в вузах осуществляется на платной основе, что означает в условиях обнищания большинства населения создание финансовых преград для получения высшего образования для малоимущих слоев, для раскрытия возможностей талантливой молодежи. А это приведет в конечном итоге к тому, что мы не досчитаемся новых открытий, в научно-техническом плане застрянем на обочине мирового развития, лишимся многих перспектив, и кроме того, это чревато дальнейшим расслоением населения. Трудно спорить с утверждением, что существующий порядок вещей способствует сохранению дифференциации в образовании и неравенства в обществе15.
13 Двадцать лет реформ глазами россиян: опыт многолетних социологических замеров / под ред. М.К. Горшкова, Р. Крумма, В.В. Петухова. М.: Весь Мир, 2011. С. 177.
14 Аргументы и факты. 2009. № 6. С. 18.
15 Модернизация российского образования: проблемы и перспективы / под ред. М.К. Горшкова, Ф.Э. Шереги. М.: ЦСПиМ, 2010. С. 191.
Вообще нынешнее реформирование сферы образования, в частности введение обязательного единого государственного экзамена (ЕГЭ), двухуровневой системы высшего образования и пр., до сих пор вызывает неоднозначную реакцию как в педагогическом сообществе, так и в российском обществе в целом16. Да и новые стандарты образования крайне негативно восприняты населением, к тому же вряд ли способны дать достаточное специализированное образование подростку, не всегда осознающему свои потребности. Немало вопросов возникает и по поводу подушевого финансирования, следствием которого может стать закрытие многих сельских школ и школ для одаренных детей.
Стоит заметить, что россияне чутко уловили угрозы, в том числе связанные с введением ЕГЭ. Недаром от ЕГЭ хотят избавляться во многих экономически развитых странах, например в США17, поскольку он уже не соответствует запросам времени. Казалось бы, это только форма тестирования знаний. Но не все так просто: из-за нацеленности учащихся не на получение знаний, а на прохождение тестов происходит девальвация образования как такового. И потому наличие диплома все в меньшей степени становится в этих странах преимуществом при получении высокооплачиваемой работы. Нельзя не согласиться с выводом, что «академические квалификации теперь говорят меньше о потенциальных работниках, так как свидетельствуют о способности индивида пройти тесты и экзамены, а не об умении работать в командах или о социальных и личных навыках»18. Рассуждая о реформировании системы образования в России, вполне однозначно в интервью Радио России высказался депутат Госдумы В.В. Жириновский: «Нам нужны тупые, но здоровые, а не умные, но больные дети». Если мы хотим этого, то мы на верном пути, вот только неплохо бы, чтобы дети еще получали полноценное питание и квалифицированную медицинскую помощь. С этим у нас тоже проблемы.
Видимо, проводя в жизнь подобные новации, наши реформаторы сочли, что образование нужно отнести к сфере услуг, в которой педагоги практически вынуждены выполнять роль обслуживающего персонала. Как сообщали СМИ, голландец Микки Р., проработавший 15 лет в элитной московской школе (обучение в ней стоит 1,5 тыс. евро в месяц), буквально сбежал после окончания контракта, поскольку дети там относятся к учителям как к прислуге и берут пример с отцов («папа не учился и миллионы сделал»). В своем интервью иностранец рассказывал, что у всех детей отличные оценки, все поступают в престижные вузы, никого и ничего не боятся, никогда не общаются со сверстниками из других социальных слоев; а в заключение добавил: «они еще будут управлять вашей страной»19. Такому положению дел способствует и то, что работники образования входят в пятерку самых низкооплачиваемых специалистов, и это тоже политика государства в социальной сфере. И дело не только в зарплатах и допла-
16 Подробнее см.: Социальная политика в контексте межсекторного взаимодействия / отв. ред. А.С. Автономов, И.Н. Гаврилова. М.: Изд-во Главного архивного управления г. Москвы, 2009. С. 198-201.
17 Любопытный факт: в тех же США 40% всех патентов на изобретения получают иностранцы, обучавшиеся отнюдь не в США, с которых мы берем пример в этой сфере.
18 Шпаковская Л.Л. Политика высшего образования в Европе в ХХ веке: от государства к рынку // Журнал исследований социальной политики. Т. 8. № 4. 2010. С. 509.
19 Аргументы и факты. 2010. № 4. С. 8.
тах за обучение. Ни обучающие, ни обучаемые не мотивированы результатами своей работы. Ведь ни уровень зарплаты, ни уровень ответственности зачастую не связаны с тем, насколько хорошо выполняется работа. К примеру, плохой врач, получивший плохое образование, не будет привлечен к ответственности за плохую работу: у нас отсутствуют законы о защите прав пациента, о качестве медицинской помощи; за ошибки и халатность врачей не привлекают к ответственности. Так надо ли получать хорошее образование, постоянно повышать его, если это не ценится, тем более что хорошее образование теперь не гарантирует молодым людям стабильной высокооплачиваемой работы и успешной карьеры. И это крайне важный аспект.
Но еще труднее будет тем, кто не сможет оплатить свое полноценное обучение — а именно к платному образованию мы идем, несмотря на уверения в обратном; достаточно вспомнить Федеральный закон № 83 от 8 мая 2010 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в связи с совершенствованием правового положения государственных (муниципальных) учреждений», в котором речь шла о том, что образовательные учреждения могут осуществлять «деятельность, приносящую доход». И вероятно, поэтому социологические опросы в российских вузах говорят, что 45% выпускников не исключают возможности уехать, а от 18 до 24% твердо намерены добиваться отъезда из страны.
Понимая сложность ситуации с доступностью качественного школьного образования для всех слоев населения, московские власти еще в прошлом году начали масштабный эксперимент (125 учебных заведений), имеющий своей целью создание единых стандартов — как по финансированию учебных учреждений, так и по форме работы учителей20. В случае успеха опыт должен распространиться, по словам С. Собянина, на другие школы. Прежде всего решили преодолеть огромную разницу в финансировании школ разного типа и подтянуть те из них, которые имеют уровень финансирования ниже среднего по городу. Как подчеркнула заместитель мэра столицы О. Голодец, финансирование привязывается к успехам учащихся и качеству процесса обучения, что опять-таки во многом определяется, заметим, уровнем того же финансирования, кадрового и ресурсного обеспечения, что в конечном итоге в дальнейшем может привести к воспроизводству того разрыва в качестве обучения, который и собирались преодолеть. Ведь ясно, что ученики, которые обучаются у лучших учителей, покажут лучшие успехи. И все же эта попытка вырваться из замкнутого круга заслуживает внимания. Тем более что в России в целом «проблемой следует считать и более чем скромное качество образовательных услуг», что не в последнюю очередь связано с обособлением двух подсистем элитного и массового образования21.
Как отметил на заседании Совета при Президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию 15 октября 2008 г. Д.А. Медведев, нацпроект по образованию оказался успешным начинанием, удалось «создать новую систему контроля и использования средств», хотя признал, что школы до сих пор находятся в бедственном состоянии: 18 тыс. из почти 60 тыс. российских
20 Тверская, 13. 2011. 30 марта. С. 4.
21 Горшков М.К., Ключарев Г.А. Указ. соч. С. 44.
школ, из них две трети сельские, нуждаются в капитальном ремонте, 1 тыс. школ находится в аварийном состоянии22. Президент дал тогда поручение решить проблему аварийных школ (незадолго до этой встречи в Оренбургской области обрушилось школьное здание и погибли школьники), однако и по сей день эта проблема не была решена окончательно, да и оценка осуществления нацпроекта уже не столь высока.
Проведенная еще в 2Q1Q г. Генпрокуратурой масштабная проверка образовательных учреждений выявила около 7 тыс. нарушений закона, среди которых — широко распространенная система «поборов» с родителей под видом благотворительной помощи. В рейтинге коррумпированных отраслей хозяйства, составленном в 2Q1Q г. public.ru по упомянутым в СМИ фактам мздоимства, образование заняло третье место после госслужбы и милиции, хотя и с большим отставанием от них. Тем не менее по количеству случаев коррупции, ставших достоянием общественности, лидерство удерживают школы: 43% общего числа фактов передачи взяток на начало 2Q11 г. (37% приходилось на вузы, 11% — на профучилища, 9% — на дошкольные учреждения).
С введением ЕГЭ коррупция в школах выросла в 2Q-25 раз, частично переместившись из приемных комиссий вузов. Стоимость средней взятки за успешную сдачу ЕГЭ, как свидетельствуют данные исследования, проведенного интернет-библиотекой СМИ public.ru, увеличилась в столице в 3Q раз, в регионах в 1Q раз23. По данным всероссийского опроса студентов в 2Q11 г., в каждом четвертом вузе процветает взяточничество, лишь в 23% вузов его нет (данные приводит портал www. career.ru), хотя взятками коррупция, конечно, не ограничивается. При этом многие сторонники ЕГЭ в свое время обосновывали его введение как раз снижением коррупции в сфере образования.
И здесь стоит обратить внимание на такой аспект, как воспроизводство, трансляция поведенческих правил, прививаемых с молодого возраста. Это тот самый вопрос социализации молодежи, который не может не волновать общество и государство. Этим озабочена и мировая общественность: недаром коррупцию в образовании назвали «основной помехой на пути претворения Целей развития тысячелетия — охватить всех детей мира к 2Q15 г. начальной школой»24. Если молодые люди с ученической скамьи начинают воспринимать взятки как норму жизни, они и в зрелом возрасте будут так же относиться к ним, а затем обучать тому же своих детей. Вообще, на проблему социализации, воспитания в широком смысле слова обращают внимание явно недостаточно. Ведь несмотря на то что основным каналом социализации молодежи по-прежнему остается семья, в условиях кризиса роль школы, учителя заметно возрастает, точнее сказать, должна возрастать, потому что в нынешних непростых условиях семья не справляется со своей воспитательной функцией.
Обращает на себя внимание и то отношение к учителю, которое демонстрирует ныне российская власть. В частности, как видно из писем педагогов в СМИ, им самим приходится порой изыскивать средства на оплату доступа в Интернет
22 Коммерсантъ. 2008,.16 окт. С. 3.
23 Metro. 2011. 27 апр. С. 9; http://old. fedpress.ru/federal/moscow/socium/id_228109.html.
24 World Education Forum: Dakar Framework of Action (2000); http://www.transparency.org/global_ priorities/other_thematic_issues/education/corruption_education.
в учебных заведениях, на наглядные пособия, необходимую в учебном процессе аппаратуру и пр. Не находятся средства на достойные зарплаты, ремонт и оснащение учебных заведений, пытаются экономить на школьных обедах, закрытии уже упоминавшихся малокомплектных школ25, число которых уже сократилось на четверть (особенно пострадало село), тысячи учителей остались без работы. Заметим, что по данным ВЦИОМ, большинство россиян считают, что в первую очередь нужно повысить зарплаты школьным учителям и работникам дошкольных учреждений (66% против 39% высказавшихся за медработников).
В то же время в подготовленном Минэкономразвития проекте стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 г., в частности, предусматривается направление российских чиновников в ведущие международные университеты на обучение основным навыкам госуправле-ния, включая технологии «электронного правительства». Безусловно, повышать квалификацию необходимо, но возникают вопросы: во-первых, почему за рубежом, разве у нас нет специалистов, в том числе международного уровня, во-вторых, почему столь обременительно для государственного бюджета? Например, в Вестминстере готовы под такой заказ специально разработать программы обучения: учебный визит группы из 20 чиновников Великобританию на 14 дней будет стоить порядка 58 тыс. фунтов стерлингов26. Видимо, на себе экономить у чиновников нужды нет.
Или прозвучавшее предложение привлечь иностранных специалистов для контроля за проведением ЕГЭ, озвученное весной 2011 г. на самом верху: это ли не отражение отношения государства к отечественным специалистам? И не это ли причина того, что в обществе сейчас столь заметно снизился престиж учительской профессии и авторитет учителя, которого, как уже говорилось, начинают зачастую воспринимать как лицо, оказывающее населению образовательные услуги, что можно рассматривать в качестве элемента образовательной политики государства: насколько ценен труд педагога и в материальном, и в моральном плане, насколько высока роль просвещения и образования граждан с точки зрения государства.
Обостряются из года в год и проблемы межэтнических отношений. Все это свидетельствует о нестабильности в стране, чему не в малой степени способствует и политика государства в образовательной сфере. В частности, стоило бы обратить внимание на такую проблему, как светский характер образования, ведь, согласно Конституции, Российская Федерация — светское государство. Кроме того не стоит забывать, что Россия — страна многонациональная и поли-конфессиональная, и такие нововведения, как обучение по выбору основам разных религий (даже если это называть знакомством с религиозной культурой) не в воскресных, а обычных школах, вряд ли будут способствовать консолидации российского общества, межнациональному и межрелигиозному миру.
25 В.В. Путин предложил превращать малокомплектные школы в филиалы образовательных центров, но вопрос не в названии или форме управления, а в том, сохранятся ли они вообще (Парламентская газета. 2011. 3 июня. С. 3). Тогда как в США, на которые мы часто смотрим в ходе своего реформирования, напротив, малокомплектные, или так называемые однокомнатные школы, открывают, качество обучения там даже выше.
26 Российская газета. 2011. 18 янв. С. 3.
Не менее сложной остается проблема образования детей-инвалидов. Сохраняет свою актуальность вывод о том, что современная система образования в Российской Федерации в отношении лиц с ограниченными возможностями не соответствует принципам профильной Конвенции ООН; требуется создание условий для инклюзивного образования, системной основы для обеспечения равных прав, в которой образование выступает ключевой предпосылкой для более широкого процесса социальной включенности инвалидов27.
Решением всех этих сложных проблем может стать последовательная политика государства, основанная на выверенных и сбалансированных решениях, учитывающих мнение большинства граждан, опирающаяся на принципы, заложенные в Конституции и международных конвенциях, что не отменяет индивидуальной меры ответственности за свое образование и саморазвитие. Государство должно быть на практике социально ответственным и гарантировать выполнение своих социальных обязательств, в ходе выработки и проведения социальной политики, в том числе образовательной, активно взаимодействовать с гражданским обществом. В сфере образования требуется централизованный и системный подход, обеспечиваемый государством и обязательно учитывающий общественные запросы.
27 Russia: On the Path to Equal Opportunities / Chief author E. Gontmakher. M.: Office of the UN Resident Coordinator in the Russian Federation, 2009. P. 47.
