CC BY
22УДК 323. 28 Е
О
ПРОБЛЕМА ИЗМЕНЕНИЙ В МАКРО- И МИКРОСИСТЕМАХ И
ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ: ТЕНДЕНЦИИ Я
ПОЛИТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА —
Я
Лукин В.Н. Е
Мусиенко Т.В. Т
Д
В статье раскрываются сущность изменений в макро- и микросистемах политической культуры, факторы, влияющие на этот процесс. Показаны особенности U постановки С. Флэнаганом и А.Р. Ли проблем операционализации концепций измене- Э ния ценностей, технологий и методики измерения и шкалирования как методов ана- О лиза данных, а также проблемы интерпретации полученных результатов. Раскрыто ^ значение соответствующих алгоритмов политического анализа для понимания современного состояния теории политической культуры, в целом, и теории изменения ^ ценностей, в частности. Определена роль теории изменения ценностей в эволюции Д теории стратегической культуры
Л
The article reveals the essence of the changes in the macro- and microsystems of po- ь^ litical culture and the factors influencing this process. Particular qualities of S. Flanagan Т and A.-R. Lee approach to the problem of operationalising the concept of changing values, Д technologies and techniques for measuring and scaling as methods of data collection analysis, as well as problems of analysis and interpretation of the results are demonstrated. The fr] significance of relevant political analysis algorithms for understanding the current state of the theory of political culture in general and the theory of value change, in particular are ^ disclosed. The role of value change theory in the evolution of the theory of strategic culture Q is defined
Ключевые слова: теория изменения ценностей; макросистема; микросистема; 3
политическая система; тенденции политического анализа; ценности; У
авторитарные ценности; либеральные ценности; политическая культура; К «война культур»; стратегическая культура; паттерны политического участия;
новая политика
Keywords: value change theory; macrosystem; microsystem; political system; trends of political analysis; values; authoritarian values; libertarian values; political culture; «war of cultures»; strategic culture; patterns of political participation;
new policy
Я
я
Современное состояние мирового порядка, последние события, связанные с системным кризисом на Украине и возникновением реальных угроз безопасности - как глобальной, так и региональной, прежде всего европейской, национальной безопасности России, актуализировали проблему роли культуры в формировании политических стратегий национальной безопасности и обеспечения международной безопасности в целом. Разработка соответствующей проблематики в мировой политической науке осуществляется в значительной мере в рамках теории стратегической культуры (Strategic
Culture)1, развитие основных идей, концепций и положений которой определяется во многом эволюцией теории политической культуры.
Особое место в теории стратегической культуры и соответствующих исследованиях занимает проблема соотношения структурной целостности, преемственности культуры (концепция континуитета культуры: Continuity) и изменения культуры, прежде всего, ее основных структурных компонентов, в том числе таких, как ценности на макро- и ценностные ориентации на микроуровне (концепция изменения ценностей: Value Change). Анализ и управление рисками политической стабильности и безопасности связаны в значительной мере с изучением динамических аспектов культуры, изменением систем ценностей, символов, ролей и санкций, их влияния на ценностные ориентации, а также взаимосвязи с трансформацией ситуационного контекста условий функционирования компонентов и подсистем культуры.
Начиная с 80-х годов ХХ века в научных кругах развернулась дискуссия по вопросам концептуализации, операционализации, методологии, методики измерения, объяснения и интерпретации изменения ценностных приоритетов на индивидуальном (микро-) и социальном (макро-) уровнях. Разночтения и разногласия здесь возникли преимущественно по вопросам операционали-зации концепции изменения ценностей, технологий и методики измерения и шкалирования как методах сбора данных, а также проблемам анализа и интерпретации полученных результатов.
Свой вклад в дискуссию внесли и отечественные ученые2. Авторы статьи в ряде публикаций последнего десятилетия исследовали тенденции
1 Hilpert C. Strategic Cultural Change and the Challenge for Security Policy: Germany and the Bundeswehr's Deployment to Afghanistan. Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan, 2014. 256 p.; Gray C.S. The Implications of Preemptive and Preventive War Doctrines: a Reconsideration [Carlisle Barracks, PA]: Strategic Studies Institute, U.S. Army War College, 2007. 60 p. URL: http://www.loc.gov/catdir/summary/eng0801/2007406834.html; Edmunds T. Gaskarth J., Porter R. British Foreign Policy and the National Interest: Identity, Strategy and Security. Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan, 2014. 347 p.; Kavalski E. Central Asia and the Rise of Normative Powers: Contextualizing the Security Governance of the European Union, China, and India. New York: Bloomsbury Pub., 2012. 232 p.; Taliaferro J.W., Ripsman N.M., Lobell S.E. The Challenge of Grand Strategy: the Great Powers and the Broken Balance between the World Wars. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. 347 p.
2 Аграшенков А.В., Соломеин А.Ю. Толерантность как демократическая ценность и критерий демократии в транзитных обществах // Межэтнический и межконфессиональный диалог в российском обществе: проблемы толерантности. Материалы межрегиональной научно-практической конференции / под ред. Л.И. Шер-стовой. Томск: Дельтаплан, 2003. С. 231-240.; Гуляихин В.Н. Архетипы политической культуры российских граждан // Социодинамика. 2013. № 1. С. 153-170; Алексеева Т.А. Современные политические теории. М.: РОССПЭН, 2000. 479 с.; Анисимова А.В., Лукин В.Н. Изменение ценностей в условиях глобализации: траектории развития // Молодёжь и модернизация России: материалы научно-практической конференции (Санкт-Петербург, 12-13 апреля 2011 г). СПб., 2011. С. 147-155; Бунаков М.Ю., Лукин В.Н. Европейская интеграция и риски националистического терроризма // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала РТА. 2006. № 1 (25). С. 237-248; Лукин В.Н. Бунаков М.Ю. Традиционные и инновационные подходы концептуализации политической культуры // Вопросы культурологии. 2007. № 11. С. 4-8; № 12. С. 17-21; Верченов Л., Вуйчич В. Понятие политической культуры // Политическая наука на рубеже веков: пробл.-темат. сб. М., 2000. № 4. С. 141-154; Голованова Д.К., Лукин В.Н., Хребтова А.А. Современные концепции политической культуры и исследование проблем глобального развития // Credo-new. 2013. № 1 (73). С. 15-26; Горбачев М.С. и др. Грани глобализации: трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003. 592 с.; Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: учеб. пособие.
политического анализа изменений в макро- и микросистемах политической культуры и их элементах. Критическое осмысление теории, предполагавшей изучение мира политики через призму этого концепта, с опорой на труды И. Гердера, Г. Файнера Г. Алмонда, С. Вербы, А. Вилдавски, С. Липсета, Ф. Фу-куямы Р. Инглехарта, С. Флэнагана, других зарубежных и отечественных политологов способствовало выявлению ряда проблем и рисков, вызываемых изменениями в макро- и микросистемах политической культуры и их элементах.
Среди них такие, как: факторы, детерминирующие несостоятельность попыток развивающихся и транзитных стран копировать западноевропейские и американские образцы при формировании собственных политических систем; причины кризисных явлений в политической жизни европейских и американских демократий, агрессивные проявления молодежной контркультуры, активизация расовых волнений, усиление фундаментализма, превращение терроризма в мировую проблему, активизация экологического и феминистского движений; достоинства и недостатки представляемых моделей и теорий политической, гражданской и стратегической культур3.
Анализируя концептуальную модель Р. Инглехарта (R. Inglehart), Скотт Флэнаган (S. Flanagan, Университет штата Флорида, США) выступил одним из ее основных оппонентов.
М.: Дело, 2004. 400 с.; Иваненков С.П., Ефанова О.А. Некоторые результаты исследования культурных потребностей молодежи в современной России // Credo-new. 2010. № 3. С. 156-167; Иваненков С.П., Кусжано-ва А.Ж. Молодежь и государство: инновационные подходы (На материалах Оренбургской области). Оренбург: Изд-во «Константа», 2005. 365 с.; Иваненков С.П., Кусжанова А.Ж. Возможности самореализации молодежи в условиях социальных трансформаций (по материалам социологического исследования в Оренбургской области): монография. Оренбург, 2012. 121 с.; Иваненков С.П., Кусжанова А.Ж. Проблемы формирования толерантной среды в современном российском обществе // Ценности и смыслы. 2011. № 3 (12). С. 81-93; Канарский И.В., Ушаков А.М. Поиск критериев в компаративном кросс-цивилизационном анализе политических культур // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер. Политология. М., 2001. № 3. С. 104—110; Кусжанова А.Ж. Социально-философские проблемы теории образования: монография. СПб.: Синтез-Полиграф, 2003. 472 с.; Политико-психологические проблемы исследования массового сознания / под ред. Е.Б. Шестопал. М.: Аспект-пресс, 2002. 201 с.; Правовое гражданское общество России: перспективы / под ред. д.филос.н. В.Г. Марахова; С.-Петерб. гос. ун-т. Филос. фак. СПб.: Изд-во СПБГУ 2003. 235 с.; Сморгунова В.Ю. Гражданское общество и формирование гражданских добродетелей: теоретико-правовые проблемы: монография Рос. гос. пед. ун-т им. А.И.Герцена. СПб.: Изд-во РГПУ 2004. 399 с.; Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. М.: ЭКСМО; Алгоритм, 2002. 510 с.; Шилов В.Н. Политические ценности: специфика и функции // Социально-гуманитарные знания. М., 2003. № 5. С. 116—125 и др.
3 Лукин В.Н. Гражданское общество в глобальном мире: политический анализ проблем и стратегий развития. СПб.: Наука, 2005. 648 с.; Лукин В.Н. Изменение ценностей в условиях глобализации и риски радикального фундаментализма // Актуальные проблемы гуманитарных наук. Томск: Изд-во Томского политехнического ун-та, 2006. С. 239—251; Лукин В.Н. Россия: быть или не быть национальной идентичности // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала РТА. 2013. № 4 (48). С. 3—7; Лукин В.Н., Мусиенко Т.В. Дискурсы культурной идентичности и стиль жизни: проблема общего и особенного // Москва-Петербург: лики культурной идентичности. Опыт сравнительной культурологии: материалы круглого стола (Санкт-Петербург, 2 марта 2007 г). СПб.: Изд-во СПб ГУП. 2007. С. 49—56; Лукин В.Н., Мусиенко Т.В. Изменение культурных ориентаций как тренд глобального развития // Credo-new. № 3 (55). 2008. С. 15—23; Лукин В.Н., Мусиенко Т.В. Современный дискурс Европейской интеграции: институциональный и культурологический аспекты // Credo-new. № 4. 2007. С. 10—19; Лукин В.Н., Мусиенко Т.В., Савчук Н.В. Теория изменения ценностей Р. Инглехарта: социоэкономические и культурологические факторы гражданской культуры // Вопросы культурологии. 2008. № 4. С. 51-54; Мусиенко Т.В. Современные глобальные процессы: микрополитический анализ. СПб.: Наука, 2004. 598 с.; Мусиенко Т.В. Микрополитика в современном мире. СПб.: Наука, 2003. 698 с.
В качестве альтернативы линеарному шкалированию Инглехарта (материалистические - постматериалистические ценностные приоритеты (materialist - post-materalist value priorities) Флэнаган разрабатывает в своих ранних работах двухмерную шкалу ценностных приоритетов, включающую:
1) измерение материалистических - нематериалистических ценностей (materialist - nonmateralist value priority dimention);
2) измерение авторитарных - либеральных ценностей: показатели авторитарно-либеральных приоритетов (authoritarion - libertarian dimention)4.
Шкала «авторитарные - либеральные» ценности не только концептуально дополняла исходную одномерную шкалу Р. Инглехарата, но была призвана усилить каузальный анализ и выявить факторы не только экономического, но идеологического и политического плана, влияющие на характер данного социально-политического феномена.
Сравнительный анализ концептуальных моделей показывает, что основные индикаторы, хотя и обозначены одинаковыми понятиями, идентифицируют различные по типу ценностные ориентации, то есть неидентичные концептуально обозначенные феномены. Идентичные феномены обозначены лишь индикаторами «постматериалистические ценности» у Инглехара и «либеральные» (libertarian) ценности у Флэнагана.
С. Флэнаган вместе с тем расширяет шкалу показателей такого типа ценностных ориентаций, как либеральные или, как он уточняет, «нематериальные» ориентации, включив в нее восемь основных пунктов, отражающих ценностные приоритеты, а именно акценты:
1) на личной и политической свободе;
2) на политическом участии (в государственных местных органах исполнительной власти, а также в управлении делами предприятия);
3) на равенстве;
4) на толерантности в отношении меньшинств и тех, кто имеет иную точку зрения;
5) на открытости новым идеям и новым стилям жизни;
6) на защите окружающей среды и вопросах, связанных с качеством жизни;
7) на личных привилегиях, правах личности;
8) на самоактуализации5.
Понятие «материалистические» (materialist) ценности у Флэнагана идентифицирует более ограниченный по типу круг ценностей и фиксирует только те ценностные приоритеты, которые связаны с экономическими по характеру
4 Flanagan S. Changing Values in Advanced Industrial Societies // Comparative Political Studies. 1982. Vol. 14. P. 403-444; Flanagan S. Measuring Value Change in Advanced Industrial Societies: a Rejoinder to Inglehart // Comparative Political Studies. 1982. Vol. 15. P. 99-128; Flanagan S. Value Change in Industrial Societies // American Political Science Review. 1987. Vol. 81. № 4. P. 1303-1319; Inglehart R. Changing Values in Japan and the West // Comparative Political Studies. 1982. Vol. 14. P. 445-480; Flanagan S. Value Change in Industrial Societies // American Political Science Review. 1987. Vol. 81. № 4. P. 1303-1304.
5 Flanagan S. Value Change in Industrial Societies // American Political Science Review. 1987. Vol. 81. № 4. P. 1304.
потребностями респондентов, в то время как у Инглехарта понятие «материалистические» ценности концептуализирует одновременно и экономический, и социально-политический аспекты ценностных приоритетов.
Набор материалистических ценностей Флэнагана включает шесть позиций. К «материалистам» он относит тех, кто отдает приоритет:
1) стабильной экономике;
2) вопросам экономического роста;
3) противодействию повышению цен;
4) личностно значимой ценности сохранения высокой заработной платы, прежде всего, для самого индивида, а не как абстрактной ценности;
5) достойным условиям проживания;
6) комфортности жизни в целом.
У Инглехарта в набор «материалистических ценностей» входит также часть неэкономических ценностных ориентаций, которая у Флэнагана выделена в отдельный тип ценностных приоритетов, обозначенных термином «авторитарные».
Одновременно Флэнаган расширяет перечень авторитарных ценностей:
1) безопасность;
2) порядок;
3) уважение к власти;
4) дисциплина и ответственность;
5) патриотизм и нетерпимость к меньшинствам;
6) компромисс в отношении традиций;
7) поддержка традиционных религиозных и моральных ценностей6.
Исследователь выявляет смещение ценностных приоритетов не от материальных к постматериальным ценностям, как считал Инглехарт, а от авторитарных к либеральным ценностям, и нарастание противоречий между этими ценностными группами, оказывающее определяющее влияние в рамках смены поколений на социальную и политическую поляризацию.
С. Флэнаган диагностирует изменение характера баланса ценностей в общей системе ценностей прежде всего на макроуровне.
В соответствии с его теорией, асимметричный ценностный баланс на основе доминирования традиционных авторитарных ценностей уступает место более симметричному балансу между авторитарными и либеральными ценностями. На микроуровне нестабильность баланса ценностей может быть более выраженной и не обязательно соответствующей общей тенденции стабилизации. Расхождение ценностных приоритетов в этот период не интерпретируется аналитиком в терминах ценностного конфликта7. Эта позиция вместе с тем пересмотрена им в исследованиях последних лет.
6 1Ш. Р. 1304-1305.
7 1Ш. Р. 1306-1307.
В целом же в своей теории он исходит из того, что изменение в системе ценностей находит отражение в идеологических и прежде всего политических приоритетах, что обуславливает формирование сторонников определенной модели политики, соответствующей политической стратегии и политического курса, поддерживающих определенный тип ценностных ориентаций.
С. Флэнаган учитывает, что постматериалисты представляют сторонников нового политического курса, ориентированного на приоритет неэкономических ценностей — «Новая политика» (New Politics). Новая политика в данном случае противопоставляется в оппозицию политическому курсу на поддержку экономических вопросов, олицетворяющему традиционную, экономически ориентированную политику (Old Politics).
Кроме того, Флэнаган также рассматривает процесс изменения ценностей как долговременный. Изменение ценностей он связывает с межпоколен-ческой сменой ценностных паттернов и ролью образования как фактора, определяющего процесс формирования и изменения ценностных преференций.
В рамках новой политики, воплощающей тенденцию усиления значимости нематериальных ценностей, Флэнаган фиксирует отход от предпочтения политического курса новых правых (№w Right) (авторитарные ориентиры) в сторону курса новых левых (№w Left), ориентированных на поддержку либеральных ценностей.
К детерминирующим факторам изменения ценностных приоритетов ученый относит изменение базовых условий жизни, в рамках которых происходит социализация нового поколения:
1) установление относительного соответствия в уровне дохода и стиля жизни;
2) рост динамики этих изменений;
3) рост и распространение научных знаний;
4) снижение уровня социальных рисков (No-Risk Society).
Изменение ценностных приоритетов определяется как отход от традиционной ориентации на авторитет тех или иных политических лидеров — к личностной самореализации8.
Проблема конфликта культур нашла отражение в более поздних работах С. Флэнагана. Более того, анализируя расхождения мировоззренческих моделей и ценностных приоритетов в политической сфере современных западных демократий, исследователь определяет конфликт культур как «войну культур», под которой подразумевается возникновение культурных разломов, выражающихся в непримиримости идеологического противостояния и политических позиций в вопросах, связанных с ценностными приоритетами (key Culture Wars issue Cleavages).
8 Ibid. P. 1310-1311.
126 Ученые записки СПб филиала РТА № 4 (52) 2014
Анализируя в рамках проекта World Values Survey (WVS) итоги исследования изменения ценностных приоритетов в 12 сложившихся демократиях мира конца ХХ века, которые отнесены С. Флэнаганом к индустриальным обществам (США, Германия, Великобритания, Франция, Италия, Испания, Канада, Нидерланды, Австрия, Бельгия, Швеция, Дания), он обосновывает вывод о множественности конфликтующих типов мировоззрений, сформировавшихся в общественном сознании западных демократий9.
По мнению исследователя, мировоззренческие конфликты связаны с процессом складывания в индустриальных странах западного мира систем ценностей и ценностных ориентаций, в значительной степени противоречащих друг другу. Именно этот тренд в изменении ценностей стал основой формирования новых моделей политики и включения в политическую повестку дня прежде всего вопросов, обусловленных возникновением проблемы «войны культур».
С. Флэнаган и А.Р. Ли исходят из посылки о быстрой смене в современном мире мировоззренческих систем развитых индустриальных стран в направлении перехода от премодернистского теизма - религиозного мировоззрения, основанного на христианской традиции, к модернизму и далее, начиная с 60-х годов ХХ века - к постмодернизму.
Еще одна исходная посылка теории - о множестве, многообразии мировоззренческих платформ и конфликтном по своей сути взаимодействии этих трех основных мировоззренческих моделей в общественном сознании современных западных демократий как следствии процесса быстрого мировоззренческого перехода: теизм - модернизм - постмодернизм.
Еще одно следствие перехода - изменение соответствующих мировоззренческим моделям систем ценностей и конфликтное взаимодействие культур. В качестве измерения, отражающего изменение ценностей, соответствующее линейному движению от теизма к модернизму и постмодернизму, С. Флэнаган и А.Р. Ли вводят разработанную ранее линеарную шкалу изменения ценностей, отражающего переход от авторитарных к либеральным ценностям (Value Change from Authoritarian to Libertarian: A/L). Вместе с тем это уже трехзвенная шкала, включающая измерение авторитарных ценностей как соответствующих теистическому (традиционному) мировоззрению, измерение модернистских ценностей как некоего центрального переходного звена, измерение либеральных ценностей как отражающих постмодернистский тип мировоззрения10.
Разработка С. Флэнаганом и А.Р. Ли многомерной шкалы A/L основана на концептуализации изменения ценностей как перехода от ценностной значимости авторитета к ценности личной автономии, проявлявшегося по мере
9 Flanagan S., Lee A.-R. The New Politics, Culture Wars, and Authoritarian-Libertarian Value Change in Advanced Industrial Democracies // Comparative Political Studies. Vol. 36. № 3. April. 2003. P. 235-270.
10 Ibid. P. 235-236.
мировоззренческих трансформаций как на внешнем, социетальном уровне, так и на внутреннем, личностном уровне, включая прежде всего когнитивные и аффективные ориентации личности. Суть изменений определяется как размывание, эрозия авторитета (Erosion of Authority), означающего снижение авторитета и светской власти и авторитета церкви в рамках каждого из рассматриваемых доменов11.
В связи с этим выделяется три аспекта в самом процессе изменения ценностей на всех трех этапах мировоззренческих и ценностных изменений по линии: теизм /приоритет религиозных авторитарных ценностей/ ^ модернизм /приоритет светских авторитарных ценностей/ ^ постмодернизм / приоритет либеральных ценностей/.
Для каждого из трех этапов изменения мировоззренческой модели и соответствующей системы ценностей вводится три дополнительных измерения эрозии авторитета:
а) внешняя сфера, социетальный уровень измерения (Outer Societal Dimension);
б) личностная сфера и прежде всего когнитивный уровень измерения (Inner Cognitive Dimension);
в) реляционная сфера взаимосвязанных процессов и взаимоотношений, имеющих отношение в первую очередь к эмоциональной сфере личности, и их измерение (Other Relational Dimension).
Для теиста, подчеркивают С. Флэнаган и А.Р. Ли, авторитет экстер-нален и трансцендентен (Бог), истина и мораль базируются на абсолютных нормах и принципах, содержащихся в священных текстах, а роль личности состоит в служении Всевышнему и ближнему.
Для модерниста авторитет также экстернален, но его локус смещен от трансцендентной внешней сферы к социетальной, но по-прежнему внешней для личности сфере светского общества. Истина в данном случае все еще универсальна, но ее познание зависит исключительно от самого человека. Мораль изъята из сферы трансцендентного и включена в сферу общественных отношений, соответственно, восприятие принципов и норм морали зависит от самих оснований конкретной национальной культуры, опыта и стадии индивидуального развития человека. В этой трактовке С. Флэнаган и А.Р. Ли опираются на логику и идеи философии инструментализма Д. Дьюи12. Что касается личности, то с позиций модернизма ее роль становится центральной, ограниченной вместе с тем необходимостью следования принципам взаимной выгоды.
11 Ibid. P. 238.
12 Dewey John. The Influence of Darwinism on Philosophy and other Essays. New York: Prometheus Books, 1997. 309 p.; Shook John R. Dewey's Empirical Theory of Knowledge and Reality. Nashville, TN: Vanderbilt University Press, 2000. 352 p.
Для постмодерниста авторитет интернален и индивидуален, истина относительна, а моральные принципы замещаются приоритетностью личных предпочтений и ощущений13.
Указанные выше аспекты отнесены С. Флэнаганом и А.Р. Ли к внешнему, внутреннему и дополняющему доменам трех основных мировоззрений и конкретизированы в трех соответствующих измерениях шкалы A/L.
Первое измерение, соответствующее социальному или внешнему (экс-тернальному) домену, предполагает определение индивидуальных установок в отношении общественного и политического авторитетов. С. Флэнаган и А.Р. Ли исходят из посылки, что данное измерение фиксирует смещение ценностей от иерархического авторитета к значимости ценности личной автономии.
Концептуализация авторитарных ценностей как одной из сторон шкалы A/L представлена у С. Флэнагана и А.Р. Ли следующим кластером ценностей, отражающих:
а) высокий уровень уважения авторитета власти;
б) лояльность и сознательность;
в) повиновение и признание своего жизненного статуса;
г) значимость порядка и социального контроля;
д) патриотизм;
е) понимание безопасности как обеспечиваемой силой национальной армии.
Либеральные ценности как противоположная сторона шкалы С. Флэна-гана включает ценности, которые определяют установки на:
а) независимость и самоопределение;
б) равенство и свободу;
в) личностно мотивированное участие в оппозиционной активности и деятельности, бросающей вызов элите;
г) право на несоблюдение социальных норм и норм права.
Составляющие соответствующих кластеров определены с учетом типологии ценностей Адорно - Френкель-Брунсвика - Левинсона - Сэнфорда (T.W. Adorno, E. Frenkel-Brunswik, D.J. Levinson, R.N. Sanford)14.
Второе измерение, определяющее внутреннюю когнитивную сферу (интеллект) личности, разработано С. Флэнаганом и А.Р. Ли исходя из посылки об авторитарной личности как склонной к конформизму, с узким кругозором, но с внутренне гармонизированной системой ориентаций и убеждений. В то же время либерально ориентированную личность отличают прямо
13 Flanagan S., Lee A.-R. The New Politics, Culture Wars, and Authoritarian-Libertarian Value Change in Advanced Industrial Democracies // Comparative Political Studies. Vol. 36. № 3. April. 2003. P. 237-238.
14 Adorno Th.W., Frenkel-Brunswik E., Levinson D.J., Sanford R.N. The Authoritarian Personality. New York: Harper, 1950. 228 p.
противоположные качества, а именно нонконформизм, широкий кругозор, но дезинтегрированная система ориентаций и убеждений.
Группа ценностей крайнего авторитаризма находит отражение в таких аттитьюдах, как:
а) конформизм, склонность соглашаться и приспосабливаться к позициям, сформировавшихся и преобладающих в социальной группе, к установившимся традициям, привычкам и верованиям;
б) недоверие к новым идеям и нетолерантность в отношении к меньшинствам, различным этническим и религиозным группам;
в) религиозность, вера в абсолютность истины.
Кластер ценностей крайнего либерализма в рамках данного измерения отражает следующие качественные характеристики:
а) направленность на преодоление предрассудков и нонконформизм;
б) открытость и толерантность к многообразным социальным группам, различным идеям и стилям жизни;
в) концентрированность на личности;
г) убежденность в том, что истина относительна;
д) гибкие, изменчивые представления о себе и окружающей реальности15.
Третье, реляционное измерение отражает сферу взаимоотношений,
в первую очередь эмоциональный аспект взаимодействия на микроуровне -на уровне разнообразных социальных групп.
К авторитарным ценностям этой шкалы отнесены:
а) самоотречение;
б) сильная привязанность к группе;
в) служение другим людям;
г) приоритет интересов группы по отношению к своим собственным,
д) понимание своего предназначения в причастности общему делу и следовании общим правилам;
е) приверженность строгим нормам морали.
Либеральный блок представлен такими ценностями и качествами, как:
а) потворство своим желаниям;
б) поиск развлечений и удовольствий;
в) максимизация личностного роста и самореализации;
г) ценность труда как средства достижения других целей;
д) минимальная зависимость от группы;
е) приоритет личных интересов над общественными16.
Все три измерения многомерной концептуальной шкалы авторитарных/ либеральных ценностей конкретизированы С. Флэнаганом и А.Р. Ли в рамках
15 Rokeach M. The Open and Closed Mind: Investigations into the Nature of Belief Systems and Personality Systems. New York: Basic Books, 1960. 447 p.
16 Flanagan S., Lee A.-R. The New Politics, Culture Wars, and Authoritarian-Libertarian Value Change in Advanced Industrial Democracies. P. 238.
соответствующей операционализации на основе двадцати дополнительных измерений, разработанных ими с учетом показателей WVS.
Первому измерению соответствуют четыре дополнительных параметра экстернальных авторитарных ценностей и, соответственно, четыре параметра экстернальных либеральных ценностей, которые позволяют определить в системах ориентаций степень расхождения и смещения ценностей по линии «приоритет авторитета власти - приоритет личной автономности» («Authority - versus - Autonomy»).
Экстернальные индикаторы авторитарных ценностей показывают, что для авторитарной личности характерно предпочтение такого общества, в котором:
1) акцентирована установка на уважение авторитета власти (More emphasis on respect for authority);
2) поддерживается порядок и ведется борьба с преступностью (Maintaining order and fighting crime);
3) в воспитании детей уделяется внимание формированию таких качеств, как подчинение и следование правилам поведения (Teaching children obedience and good manners);
4) распространено убеждение в том, что предпочтительно следовать велениям внешних инстанций, имеющим приоритет по отношению к личному мнению (Must follow superior's instructions).
Экстернальные индикаторы либеральных ценностных ориентаций у С. Флэнагана и А.Р. Ли определяют сторонников либерализма как предпочитающих жить в обществе, в котором:
1) подчеркивается значимость свободы слова (Freedom of speech);
2) гражданам предоставлены право и возможность обсуждения проблем государственного и местного управления, сферы трудовой деятельности (Giving people more say in government, on the job, and in their communities);
3) дети воспитываются на ценностях свободы и независимости (Teaching children independence);
4) человеку предоставлены возможности для проявления личной инициативы (Prefer job where can use initiative)17.
Операционализация второго измерения проведена с использованием шести дополнительных индикаторов интернальных авторитарных ценностей и либеральных ценностей интернального типа, определяющих когнитивные политические ориентации личности. Соответствующие параметры позволяют определить степень выраженности расхождений качеств, характеризующих системы авторитарных ценностных ориентаций «закрытого, целостного, консолидированного, устойчивого типа и противоположные ей
17 Ibid. P. 239, 241
системы либеральных ценностных ориентаций открытого и не интегрированного типа» («Closed, consistent belief systems - versus - open unintegrated belief systems»).
Авторитарная ментальность, в соответствии с этим подходом, характеризуется ориентацией на религиозные ценности и убеждением в том, что:
1) существование Бога реально, личностно значимо (God is real, important, and personal);
2) грех, ад и дьявол также существуют (Believe in sin, hell, and devil);
3) следует с осторожностью относиться к переменам и изменениям (Cautious about change);
4) необходимо отдавать предпочтение идеям, прошедшим проверку временем (Prefer old ideas);
5) в процессе воспитания нет необходимости уделять особое внимание развитию воображения (Imagination is delusional);
6) существует четкая граница между добром и злом (Good and evil clear).
В своем исследовании С. Флэнаган и А.Р. Ли исходят из посылки, что
когнитивные ценностные ориентации респондентов с преимущественно либеральной ментальностью по этим показателям прямо противоположны.
Ментальность личности либерального типа отличается следующими характеристиками:
1) не склонны иметь религиозные взгляды и убеждения (are not likely to be theists);
2) склонны делать выбор в пользу существенных изменений в своей жизни (Choice to make major changes in their lives);
3) сложившимся взглядам и идеям предпочитают новые, инновационные, убеждены в том, что новое всегда предпочтительнее старого (New ideas best);
4) в воспитании детей отдают предпочтение развитию воображения как средству обретения новых возможностей (Teach child imagination);
5) поощряют в них стремление к погружению в богатый мир фантазий (Encouraging a rich fantasy life);
6) убеждены в отсутствии абсолютных стандартов, определяющих грани добра и зла, а также в том, что все относительно и определяется конкретными обстоятельствами (Good and evil not clear)18.
Третье, реляционное измерение также содержит шесть дополнительных индикаторов, определяющих характер взаимодействия и отражающих качественные характеристики авторитарных и либеральных типов систем ценностных ориентаций, и прежде всего процесс дивергенции и смещения ценностей от «приоритета самоотречения и самопожертвования к снисходительному отношению к собственным желаниям и слабостям» (Self-denial versus self-indulgence).
18 Ibid. P. 239, 241-242.
132 Ученые записки СПб филиала РТА № 4 (52) 2014
Измерение характера социальных отношений и взаимодействия соответствующей шкалы С. Флэнагана и А.Р. Ли основано на посылке, согласно которой авторитарно ориентированная личность:
1) склонна придавать особое значение ценности супружеской верности в семейных отношениях (Marital faithfulness very important);
2) характеризуется убеждением в значимости ценности уважения и любви к родителям (Must love parents);
3) отличается убеждением в приоритетности ценности общего блага по отношению к личным интересам (Common good over self-interest).
В системе ценностей либерально ориентированной личности более выражены:
1) ориентация на полную сексуальную свободу (Complete sexual freedom);
2) убежденность в том, что у родителей должна быть своя собственная жизнь, и они не должны предавать себя в жертву и посвящать свою жизнь исключительно детям (Parents should have own life);
3) склонность позволять себе удовольствия за счет других (Indulging self at others' expense)19.
Третий параметр реляционного измерения, отражающий расхождение между ценностями альтруистического ряда, свойственными преимущественно авторитарным типам систем ценностных ориентаций, с одной стороны, и ценностями эгоцентрического ряда, характерными для индивидуалистических либеральных типов систем, с другой стороны, детализирован С. Флэна-ганом и А.Р. Ли введением двух дополнительных параметров.
Аффективные ориентации и соответствующее отношение к потенциальным действиям индивида, выявляемые через оценку респондентом степени их соответствия нравственным нормам, измеряются и интерпретируются по десятибалльной шкале с соответствующим распределением вопросов и ответов с ключевыми кодами: «никогда» («Never») - «всегда» («Always»). В данном случае индикаторами шкалы определяется отношение респондентов к проблеме выбора либо в пользу ограничения индивидом своих личных предпочтений, либо снисхождения к себе и потворства собственным желаниям за счет интересов общества в целом или других людей.
Результатами исследования С. Флэнагана и А.Р. Ли подтверждена гипотеза о предпочтениях сторонников либеральных ценностей, согласно которой именно они в той или иной степени склонны полагать значимым предоставление индивидам всей полноты автономии и оправдывать совершение ими любых действий, даже если они неправомерны, незаконны или несправедливы, губительны по отношению к другим.
19 Ibid. P. 239, 242.
Один из индикаторов, зафиксированный как «Общее благо превыше личных интересов» («Common good over self-interest»), предполагает, что наиболее частым для либертарианца будет ответ «никогда». Соответственно, определяются степень и границы допущения личностью такого типа самой возможности примирения с собственными действиями, наносящими ущерб интересам относительно абстрактного государства или общества в целом, исключая конкретную личность.
Второй индикатор, выраженный кодом «Потворство своим желаниям за счет других» («Self-indulgence at others' expense»), составлен таким образом, что предполагает для либертарианца в качестве наиболее частого ответ «всегда». Это означает, что личность с данным типом ценностных ориента-ций склонна мириться, например, с ложью в собственных интересах. Тем самым такой человек не допускает для себя самопожертвования как ситуацию, когда речь идет о личных переживаниях по поводу собственных потерь от каких-либо действий. Он ориентирован на поиск любой возможности, чтобы избежать оказаться жертвой такого эмоционального дискомфорта20.
Многомерная шкала изменения ценностей Флэнагана — Ли позволяет проводить необходимые измерения, исследовать и оценивать причины и последствия процесса изменения ценностей, смещения приоритетов от авторитарных к либеральным ценностям.
Получил свое дальнейшее развитие и соответствующий подход С. Флэнагана21.
Так, Гарри Маркс (G. Marks, Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл, штат Северная Каролина, США), Лизбет Хогс (L. Hooghe, Свободный университет Амстердама, Нидерланды), Мойра Нелсон и Эрика Эдвардс (M. Nelson, E. Edvards, Университет Северной Каролины в Чапел-Хилл, штат Северная Каролина, США) поставили своей задачей изучить идеологический профиль 171 политической партии 23 стран современной Европы и его влияние на политический курс этих партий в вопросе поддержки или оппозиции европейской интеграции.
Рассматривая процесс консолидации стран постсоциалистического транзита с Европейским сообществом на основе таких идеалов западной цивилизации, как гражданские права, рынок и демократия, авторы рассматривают этот процесс как геополитический процесс расширения и распространения западных норм и ценностей и уделяют особое внимание последствиям распространения европейской политики в странах с различным уровнем
20 Ibid. P. 239, 242—243.
21 Arzheimer K. Working Class Parties 2.0? Competition between Centre Left and Extreme Right Parties. URL: http://www.kai-arzheimer.com/working-class-parties-extreme-right.pdf (дата обращения: 05.09.2014); Walczak A., van der Brug W., de Vries C. Values, Ideology and Party Choice in Europe. URL: http://www.elecdem. eu/media/universityofexeter/elecdem/pdfs/paperspubs/Walczak_vdBrug_dVries_ECPR_paper.pdf (дата обращения: 05.09.2014).
развития демократии, прежде всего для вступивших на путь интеграции в ЕС (Чехия, Венгрия, Литва, Латвия, Польша, Словения, Словакия, Болгария, Румыния).
В качестве исходного положения приняты два измерения, определяющие расхождение политических партий и их принадлежность к правому или левому спектру.
Первое измерение - экономическое, отражающее в качестве приоритетов принципы справедливости экономического перераспределения (Economic Redistribution), благосостояния (Welfare), государственного регулирования экономики (Government Regulation), когда левые, например, отдают предпочтение принципу равенства распределения материальных и иных благ, а правые - индивидуальной экономической свободе. Данное экономическое измерение выявляет параметры ценностных приоритетов, сложившихся в сфере традиционной политики (Old Politics).
Неэкономическое или культурное измерение связывается с новой политикой (New Politics) и предполагается, что оно включает в себя в качестве ценностных приоритетов неэкономические аспекты: экологические вопросы (Ecological Issues), стиль жизни (Lifestyle), общественные вопросы (Communal).
В целях определения полюсов расхождения политических курсов различных партий, авторами научного проекта введены композитные индексы: GAL и TAN.
GAL как сложносоставной индекс включает индикаторы, закодированные терминами:
- зеленые (Green);
- альтернативность (Alternative);
- либертарианство (Libertarianism).
TAN - сложносоставной индекс, определенный терминами:
- традиционализм (Traditionalism);
- авторитаризм (Authority);
- национализм (Nationalism).
Результаты сравнительного анализа показали, что партии левого профиля (Left) склонны придерживаться ценностей GAL, а правого крыла (Right) -ценностей TAN.22
По мнению исследователей, главными источниками оппозиции европейской интеграции как в сложившихся, так и в консолидирующихся демократиях, становятся крайние правые и крайние левые партии.
Опыт применения и многообразие разрабатываемых технологий измерения ценностных приоритетов и их взаимосвязи с реальной политикой,
22 Marks G., Hooghe L., Nelson M., Edvards E. Party Competition and European Integration in the East and West: Different Structure, Same Causality // Comparative Political Studies. Vol. 39. № 2. March. 2006. P. 155-175.
на наш взгляд, представляют несомненный интерес с точки зрения их адаптации и возможного применения для оптимизации научно-исследовательских программ по изучению изменения ценностей в странах Европейского союза, на американском континенте, в странах ближнего зарубежья, в процессе интеграции в рамках Евразийского экономического союза.
Библиографический список
1. Аграшенков А.В., Соломеин А.Ю. Толерантность как демократическая ценность и критерий демократии в транзитных обществах // Межэтнический и межконфессиональный диалог в российском обществе: проблемы толерантности. Материалы межрегиональной научно-практической конференции / под ред. Л.И. Шерстовой. Томск: Дельтаплан, 2003. С. 231—240.
2. Алексеева Т.А. Современные политические теории. М.: РОССПЭН, 2000. 479 с.
3. Анисимова А.В., Лукин В.Н. Изменение ценностей в условиях глобализации: траектории развития // Молодёжь и модернизация России: Материалы научно-практической конференции (Санкт-Петербург, 12—13 апреля 2011 г.). СПб., 2011. С. 147—155.
4. Бунаков М.Ю., Лукин В.Н. Европейская интеграция и риски националистического терроризма // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала РТА. 2006. № 1 (25). С. 237—248.
5. Верченов Л., Вуйчич В. Понятие политической культуры // Политическая наука на рубеже веков: пробл.-темат. сб. М., 2000. № 4. С. 141—154.
6. Голованова Д.К., Лукин В.Н., Хребтова А.А. Современные концепции политической культуры и исследование проблем глобального развития // Credo-new. 2013. № 1 (73). С. 15—26.
7. Горбачев М.С. и др. Грани глобализации: трудные вопросы современного развития. М.: Аль-пина Паблишер, 2003. 592 с.
8. Гуляихин В.Н. Архетипы политической культуры российских граждан // Социодинамика. 2013. № 1. С. 153—170.
9. Заславская Т.И. Современное российское общество: Социальный механизм трансформации: учеб. пособие. М.: Дело, 2004. 400 с.
10. Иваненков С.П., Ефанова О.А. Некоторые результаты исследования культурных потребностей молодежи в современной России // Credo-new. 2010. № 3. С. 156—167.
11. Иваненков С.П., Кусжанова А.Ж. Возможности самореализации молодежи в условиях социальных трансформаций (по материалам социологического исследования в Оренбургской области): монография. Оренбург, 2012. 121 с.
12. Иваненков С.П., Кусжанова А.Ж. Молодежь и государство: инновационные подходы (На материалах Оренбургской области). Оренбург: Изд-во «Константа», 2005. 365 с.
13. Иваненков С.П., Кусжанова А.Ж. Проблемы формирования толерантной среды в современном российском обществе // Ценности и смыслы. 2011. № 3 (12). С. 81—93.
14. Канарский И.В., Ушаков А.М. Поиск критериев в компаративном кросс-цивилизационном анализе политических культур // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер. Политология. М., 2001. № 3. С. 104—110.
15. Кусжанова А.Ж. Социально-философские проблемы теории образования: монография. СПб.: Синтез-Полиграф, 2003. 472 с.
16. Лукин В.Н. Бунаков М.Ю. Традиционные и инновационные подходы концептуализации политической культуры // Вопросы культурологии. 2007. № 11. С. 4—8; № 12. С. 17—21.
17. Лукин В.Н. Гражданское общество в глобальном мире: политический анализ проблем и стратегий развития. СПб.: Наука, 2005. 648 с.
18. Лукин В.Н. Изменение ценностей в условиях глобализации и риски радикального фундаментализма // Актуальные проблемы гуманитарных наук. Томск: Изд-во Томского политехнического ун-та, 2006. С. 239—251.
19. Лукин В.Н. Россия: быть или не быть национальной идентичности // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала РТА. 2013. № 4 (48). С. 3-7.
20. Лукин В.Н., Мусиенко Т.В. Дискурсы культурной идентичности и стиль жизни: проблема общего и особенного // Москва-Петербург: лики культурной идентичности. Опыт сравнительной культурологии: материалы круглого стола (Санкт-Петербург, 2 марта 2007 г.). СПб.: Изд-во СПб ГУП, 2007. С. 49-56.
21. Лукин В.Н., Мусиенко Т.В. Изменение культурных ориентаций как тренд глобального развития // Credo-new. 2008. № 3 (55). С. 15-23.
22. Лукин В.Н., Мусиенко Т.В. Современный дискурс Европейской интеграции: институциональный и культурологический аспекты // Credo-new. 2007. № 4. С. 10-19.
23. Лукин В.Н., Мусиенко Т.В., Савчук Н.В. Теория изменения ценностей Р. Инглехарта: социоэ-кономические и культурологические факторы гражданской культуры // Вопросы культурологии. 2008. № 4. С. 51-54.
24. Мусиенко Т.В. Микрополитика в современном мире. СПб.: Наука, 2003. 698 с.
25. Мусиенко Т.В. Современные глобальные процессы: микрополитический анализ. СПб.: Наука, 2004. 598 с.
26. Политико-психологические проблемы исследования массового сознания / под ред. Е.Б. Шес-топал. М.: Аспект-пресс, 2002. 201 с.
27. Правовое гражданское общество России: перспективы / под ред. д.филос.н. В.Г. Марахова; С.-Петерб. гос. ун-т. Филос. фак. СПб.: Изд-во СПБГУ, 2003. 235 с.
28. Сморгунова В.Ю. Гражданское общество и формирование гражданских добродетелей: теоретико-правовые проблемы: монография Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена. СПб.: Изд-во РГПУ, 2004. 399 с.
29. Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. М.: ЭКСМО; Алгоритм, 2002. 510 с.
30. Шилов В.Н. Политические ценности: специфика и функции // Социально-гуманитарные знания. М., 2003. № 5. С. 116-125.
31. Adorno Th.W., Frenkel-Brunswik E., Levinson D.J., Sanford R.N. The Authoritarian Personality. New York: Harper, 1950. 228 p.
32. Arzheimer K. Working Class Parties 2.0? Competition between Centre Left and Extreme Right Parties. URL: http://www.kai-arzheimer.com/working-class-parties-extreme-right.pdf (дата обращения: 05.09.2014).
33. Dewey John. The Influence of Darwinism on Philosophy and other Essays. New York: Prometheus Books, 1997. 309 p.
34. Edmunds T. Gaskarth J., Porter R. British Foreign Policy and the National Interest: Identity, Strategy and Security. Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan, 2014. 347 p.
35. Flanagan S. Changing Values in Advanced Industrial Societies // Comparative Political Studies. 1982. Vol. 14. P. 403-444.
36. Flanagan S. Measuring Value Change in Advanced Industrial Societies: a Rejoinder to Inglehart // Comparative Political Studies. 1982. Vol. 15. P. 99-128.
37. Flanagan S. Value Change in Industrial Societies // American Political Science Review. 1987. Vol. 81. № 4. P. 1303-1319.
38. Flanagan S., Lee A.-R. The New Politics, Culture Wars, and Authoritarian-Libertarian Value Change in Advanced Industrial Democracies // Comparative Political Studies. Vol. 36. № 3. April. 2003. P. 235-270.
39. Gray C.S. The Implications of Preemptive and Preventive War Doctrines: a Reconsideration [Carlisle Barracks, PA]: Strategic Studies Institute, U.S. Army War College, 2007. 60 p. URL: http:// www.loc.gov/catdir/summary/eng0801/2007406834.html.
40. Hilpert C. Strategic Cultural Change and the Challenge for Security Policy: Germany and the Bundeswehr's Deployment to Afghanistan. Houndmills, Basingstoke, Hampshire: Palgrave Macmillan, 2014. 256 p.
41. Inglehart R. Changing Values in Japan and the West // Comparative Political Studies. 1982. Vol. 14. P. 445-480.
42. Kavalski E. Central Asia and the Rise of Normative Powers: Contextualizing the Security Governance of the European Union, China, and India. New York: Bloomsbury Pub., 2012. 232 p.
43. Marks G., Hooghe L., Nelson M., Edvards E. Party Competition and European Integration in the East and West: Different Structure, Same Causality // Comparative Political Studies. Vol. 39. № 2. March. 2006. P. 155-175.
44. Rokeach M. The Open and Closed Mind: Investigations into the Nature of Belief Systems and Personality Systems. New York: Basic Books, 1960. 447 p.
45. Shook John R. Dewey's Empirical Theory of Knowledge and Reality. Nashville, TN: Vanderbilt University Press, 2000. 352 p.
46. Taliaferro J.W., Ripsman N.M., Lobell S.E. The Challenge of Grand Strategy: the Great Powers and the Broken Balance between the World Wars. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. 347 p.
47. Walczak A., van der Brug W., de Vries C. Values, Ideology and Party Choice in Europe. URL: http:// www.elecdem.eu/media/universityofexeter/elecdem/pdfs/paperspubs/Walczak_vdBrug_dVries_ ECPR_paper.pdf (дата обращения: 05.09.2014).
