CC BY
14£
<
К ДОВЕРИЕ КАК ФАКТОР
'S
О ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
£
Лукин В. Н.
F Мусиенко Т. В.
Н S с о
В статье представлен анализ проблемы демократической безопасности и такого важнейшего феномена политической действительности, как политическое доверие. рн Раскрыты особенности концептуальных интерпретаций доверия как ценности современной демократии.
The analysis of the issue of the democratic security and the political trust is presented. The features of conceptual interpretations of trust as a value of the contemporary democracy are revealed.
U-
O с
Ключевые слова: политическое доверие, межличностное доверие, недоверие,
радиус доверия.
Key words: political trust, interpersonal trust, distrust, radius of trust.
О H
и E
В рамках исследования проблемы демократической безопасности современная компаративистика определяет в качестве важнейшей тему политического доверия (Political Trust: P-TR), то есть доверия по отношению к институтам государственной власти (Trust in Political Institutions) и проблему соотно-^ шения институционального доверия (Political of Institutional Trust), и существующего в обществе межличностного доверия (Interpersonal Trust: I-TR).
Концептуальные интерпретации этого важнейшего феномена политической действительности, а также процессов, связанных с утверждением доверия как основополагающей ценности современной демократии, сосредоточены на проблеме происхождения и детерминантах доверия (Origins of Political Trust).
Концептуальные интерпретации доверия классифицируются в зависимости: во-первых, от источника происхождения доверия - на экзогенные, то есть внешние факторы (Exogenous Determinants) и эндогенные, то есть внутренние факторы (Endogenous Determinants);
во-вторых, от анализа уровня факторов доверия - микроуровень (MICRO Level) или макроуровень (MACRO Level).1
1 Almond G., Verba S. The Civic Culture. Princeton, NJ: Princeton University Press. 1963. 421 p.; InglehartR. Modernization and Postmodernization: Cultural, Economic and Political Change in 41 Societies. Princeton, NJ: Princeton University Press. 1997; Putnam R. Turning in, Turning out: The Strange Disappearance of Social Capital in America. PS // Political Science and Polities. 1995. Vol. 28. P. 664-683; Foley M.W., Edwards B. Is it Time to Disinvent in Social Capital? // Journal of Public Policy. 1999. Vol. 19. N 2. P. 141-174; Jackman R., Miller R. A Renaissance of Political Culture? // American Journal of Political Science. 1996. Vol. 40. P. 632-659; Levi M. Social and Unsocial Capital // Politics and Society. 1996. Vol. 24. P. 45-55.
В соответствующих классификациях выделяются две ведущие теоретические традиции объяснения происхождения доверия: культурологическая и институциональная.
С учетом принятых в научной и специальной литературе классификаций составлена условная типология концептуальных интерпретаций политического доверия. Она разработана с применением дополнительных исходных посылок для деления концептуальных трактовок на соответствующие группы.
В качестве таких посылок определен, во-первых, характер синтеза теоретических положений и концептуальных посылок культурологической и институциональной традиций;
во-вторых, специфика соединения в концептуализациях природы доверия макро- и микроуровней анализа.
Культурологическая теоретическая традиция интерпретации доверия представлена теориями политической культуры (Political Culture Theories) Габриэля Алмонда и Сидни Верба, Рональда Инглехарта, Роберта Путнама.
Основные положения соответствующих теорий нашли переосмысление в рамках критического направления, представленного работами Майкла Фоли (M.Foley), Боба Эдвардса (B.Edwards), Роберта Джекмена (RJackman), Росса Миллера (R.Miller), Маргаретт Леви (M.Levi) и других исследователей.
Теории политической культуры исходят из гипотезы об экзогенной - по отношению к политической сфере, природе политического доверия.
В качестве источника формирования доверия к политическим институтам рассматриваются общие ориентации (Beliefs), уходящие глубоко своими корнями в нормы культуры и воспринимаемые индивидом в период ранней социализации.
С культурологической точки зрения, политическое доверие (Political Trust) есть продолжение, своего рода проекция межличностного доверия (Interpersonal Trust), воспринятого в ранний период жизни и оказывающего влияние в последующем на индивидуальные оценки сути политики правительства.
Критическая линия в рамках культурологической трактовки политического доверия отличается особым акцентом на концепции социального капитала (Social Capital). Политическое доверие рассматривается здесь как составляющая социального капитала.
Культурологические теории доверия различаются в зависимости от уровня проводимого анализа.
Макрокультурологические теории подчеркивают, прежде всего, сходство общих тенденций и характеристик национальных традиций (Traditions), норм и ценностей. Например, невысокий уровень доверия к институтам демократии в гражданских обществах стран демократического транзита макрокультуроло-гические теории связывают с устойчивой диспозицией недоверия (Distrust), отличающей авторитарные политические культуры России, стран Восточной и Центральной Европы.2
2 Keenan E. Muscovites Political Folkways // Russian Review. 1986. Vol. 45. P. 115-181; Jowitt K. New World Order: The Leninist Extinction. Berkeley: University of California Press, 1992.
Микрокультурологические теории доверия представляют иную интерпретацию и фокусируют внимание на различиях индивидуального опыта социализации (Socialization) как основных источниках разнообразия характеристик политического доверия в гражданских обществах различных стран, а источник недоверия видят в механизмах социализации, осуществляющей межпоколен-ческую трансмиссию авторитарных ценностей так, что действие ее механизмов пролонгировано рамками определенного временного периода.3
И тот, и другой вариант культурологической интерпретации политического доверия исключает возможность генезиса доверия в переходных обществах в сколько-нибудь реально краткие сроки.
Тезис о культурных факторах детерминации политического доверия в транзитном обществе, будь то глубинные социально-культурные нормы или паттерны социализации, означает, что процесс формирования уровня культуры доверия к демократическим институтам, необходимого для их эффективного функционирования, а также развития на этой основе стабильной и консолидированной демократии, требует значительного времени, охватывающего либо несколько десятилетий, либо период смены поколений.
Этот тезис отражает сходство всех вариантов культурологических теорий в трактовке природы детерминирующих факторов доверия.
Культурологические концептуальные интерпретации доверия исходят из положения об экзогенности происхождения политического доверия (Exogenous Trust). Данный постулат является исходным основанием для разработки еще одного важного положения - о связи межличностного доверия и политического доверия.
Межличностное доверие рассматривается согласно культурологической традиции в качестве основы формирования политического доверия. Доверие формируется по мере межличностного взаимодействия и сотрудничества в рамках формальных и неформальных институтов гражданского общества, прежде всего, в местных неправительственных ассоциациях. Оно становится основой для создания не только общенациональной сети институтов гражданского общества, но и содействует усилению доверия к действующим политическим институтам, что способствует формированию гражданской культуры и повышению уровня демократической безопасности.
Институционализация взаимодействий наоснове доверия,осуществляемая в рамках формирующейся гражданской культуры, создает условия для развертывания соответствующего процесса межпоколенческой трансмиссии позитивных (или негативных) диспозиций через механизмы диффузной социализации.
Концепция социализации, будучи во многом прерогативой микроуровне-вых культурологических теорий доверия, применяется для обоснования тезиса
3 Eckstein H., Fleron F., Hoffman E.P., Reisinger W.M. Can Democracy Take Root in Post-Soviet Russia? Explorations in State-Society Relations. Lanham, H.D.: Rowman and Littlefield, 1998; Hedland S. Russia's Market Economy: A Bad Case of Predatory Capitalism. London: UCL Press. 1999; Joyce J.M. The Old Russian Legacy // Foreign Policy. 1984. Vol. 55. P. 132-153.
о сложности и многовариантности эффектов воздействия культуры на процесс формирования в личности доверия, что осуществляется через социализацию. Эффекты расхождений в степени доверия на индивидуальном уровне связываются с особенностями социализации личности, обусловленными различиями пола, возраста, образования, дохода семьи и другое, а также индивидуальным жизненным опытом каждого человека.
Одним из первых вариантов интегрирования макро- и микроуровней в политическом анализе проблемы межличностного доверия стала теория политической культуры Р. Инглехарта и обоснованный им тезис о синдроме гражданской культуры (CC-Syndr.).
В этой теории межличностное доверие рассматривается не только неотъемлемой составляющей соответствующей системы аттитюдов, но и детерминирующим фактором стабильности демократии и демократической безопасности.
Разрабатывая в конце 80-х годов XX века положение о CC-Syndr., Р. Ин-глехарт опирался на идеи Г. Алмонда и С. Верба4 о том, что для эволюции демократии необходимо возникновение в гражданском обществе определенных стандартов и аттитюдов, поддерживающих демократию, среди которых базовыми являются аттитюды межличностного доверия.
Именно этот тезис основоположников теории гражданской культуры оказался в фокусе внимания в его разработках периода 80-90-х годов XX века.5
Важным моментом тезиса о межличностном доверии стала идея Г. Ал-монда и С. Верба о том, что межличностное доверие выступает предпосылкой создания гражданских ассоциаций. Это, в свою очередь, является существенной основой обеспечения эффективного политического участия граждан в управлении демократией. Данный аспект культурологического тезиса о межличностном доверии, отчасти разделяемый ученым, стал в дальнейшем объектом специальных исследований политического участия Р. Путнама.6
Р. Инглехарт же акцентировал внимание не столько на проблеме влияния доверия на характер гражданской активности (Trust ^ Participation), сколько на факторах межличностного доверия, его динамике, взаимосвязях доверия с другими аттитюдами как структурными компонентами гражданской культуры, и также связи доверия с системами традиционных (материалистических, прежде всего религиозных) ценностей, их динамикой в условиях глобализации.
Особое внимание он уделяет различиям в уровне межличностного доверия в обществах, входящих в различные зоны культур, формируемые на современной карте мира.
4 Almond G., Verba S. The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations. Princeton, NJ.: Princeton University Press, 1963. 562 p.
5 InglehartR. The Renaissance of Political Culture // American Political Science Review. 1988. Vol. 82. N 4. P. 1203-1230; Inglehart R. Modernization and Postmodernization: Cultural, Economic and Political Change in 43 Societies. Princeton: Princeton University Press, 1997. 453 p.
6 Putnam R., LeonardiR., NanettiR. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy. Princeton, NJ: Princeton University Press. 1993. 258 p.
Проблема различий в уровне межличностного доверия в современных демократиях обозначена еще Г. Алмондом и С. Верба, обнаружившими сравнительно более низкий уровень доверия в гражданских обществах Германии и Италии.
В этой связи Р. Инглехарт ставит вопрос о проблеме связи культуры недоверия, с одной стороны, и наличием (или отсутствием) в гражданском обществе современных социальных структур, с другой.
Уже в 80-е годы XX века он актуализирует проблему недоверия в современных демократиях, а также указывает на сложность вопроса о каузальности отношения недоверия - современные социальные структуры: «Является ли низкий уровень доверия в гражданских обществах Южной Европы следствием неразвитости современных организационных структур? Или же (в соответствии с версией Вебера о протестантской этике) в Восточной Европе развитие современных организационных структур в ходе индустриализации проходило позднее, чем в Северной Европе именно потому, что традиционные культуры Европы отличаются низким уровнем межличностного доверия?».7
При всей своей значимости, считает теоретик, межличностное доверие само по себе не является достаточным для обеспечения стабильности демократии и демократической безопасности. Действие этого фактора выражается в рамках совокупного эффекта других аттитюдов (удовлетворенность жизнью, поддержка сложившегося порядка или демократических преобразований), являющихся такими же неотъемлемыми компонентами синдрома гражданской культуры, как и доверие.
В свою очередь, система аттитюдов определяется влиянием многообразных экономических, политических и макрокультурных факторов, что, в конечном счете, и вызывает дифференциацию и межкультурные различия.
Оценивая динамику развития межличностного доверия в гражданских обществах стран Европы в 70-80-е годы XX века и опираясь в своих исследованиях на данные Евробарометра за соответствующий период, Р. Инглехарт устанавливает, во-первых, сохранение относительной стабильности в уровне межличностного доверия в отдельно взятых странах;
во-вторых, столь же стабильную устойчивость межрегиональных различий в уровне доверия как в рамках Европы в целом (Северная Европа - Южная Европа), так и в рамках отдельных стран (Север Италии - Юг Италии) в частности.
Следует еще раз отметить, что Р. Инглехарт и в своих ранних работах был далек от оценки полученных научных результатов с позиций культурного детерминизма. В этом смысле достаточно типичным для понимания его позиции является следующее замечание ученого: «Несмотря на очевидную значимость тенденции к сохранению стабильной диспозиции доверия в отношении других граждан, аттитюды доверия не являются генетически фиксированными характеристиками: они культурологичны и формируются под влиянием исторического опыта, переживаемого конкретным обществом, в связи с чем, подвержены изменениям.
7 InglehartR. The Renaissance of Political Culture ... Ibid., P. 1204.
...Высокий уровень межличностного доверия сопряжен со сравнительно высоким уровнем экономического развития. ... В то же время, совершенно очевидно, что экономические факторы не являются единственно определяющими».8
Исследуя тенденции развития межличностного доверия в современных демократиях в 90-е годы XX века - начале XXI века, теоретик обращается к анализу данных World Values Survey (WVS) за соответствующий период.
Являясь председателем Комитета исследований мировых ценностей и создания соответствующих баз данных (Chairman of Executive Committee of the World Values Surveys), Р. Инглехарт и его школа, по сути, создали глобальную сеть научно-исследовательских программ по изучению социокультурных и политических изменений в современных обществах.9
В рамках теории изменения ценностей Р. Инглехарта (Value Change Theory) межличностное доверие рассматривается как один из компонентов материальных и постматериальных ценностей.
Его система материальных ценностей представлена в последних работах измерением, обозначенным такой ключевой материальной ценностной ориентацией, как выживание (Survival).
Система постматериальных ценностей - измерением, обозначенным такой ключевой постматериальной ценностью, как самовыражение (Self-Expression).
Таким образом, межличностное доверие рассматривается школой Р. Инглехарта как неотъемлемая составляющая изменяющихся систем ценностей, имеющих в обществах различных стран мира определенные кросс-культурные различия, которые обусловлены особенностями проявления реального соотношения традиционных (в первую очередь, религиозных) и гражданско-рациональных ценностей (Traditional/ Secular-Rational Values).
Отмечая многообразие кросс-культурных вариаций, характеризующих формирующиеся в политических системах глобального мира системы ценностей, а именно, преобладание в них либо ценностных ориентаций на выживание (материальные ценности), либо на самовыражение (постматериальные ценности), Р. Инглехарт выявляет во всем многообразии видимых различий черты сходства.
Сходные по типу системы ценностей, отличающие гражданские общества с преобладанием традиционных ценностных ориентаций, а также общества с доминирующими гражданскими, преимущественно рациональными ориентациями, сгруппированы исследователем в культурные зоны.
8 Ibid., Р. 1214.
9 WVS проводит репрезентативные общенациональные социологические исследования базовых ценностей и ориентаций обществ в 65 странах мира, что составляет 80 % мирового населения. Репрезентативная выборка по каждой стране составляет не менее 1000 респондентов. Материалы исследования широко используются в современных компаративных исследованиях проблем развития гражданского общества. Координацию работы по формированию баз данных осуществляет Институт социальных исследований Мичиганского университета (Institute for Social Research of the University of Michigan), действующий под руководством Р. Инглехарта. Проведено четыре этапа исследований: первый (1981 г.), второй (1990-1991 гг.), третий (1995-1996 гг.), четвертый (1999-2001 гг.).
Гражданские общества стран, историческое прошлое которых связано общим опытом причастности к той или иной традиционной (религиозной) системе ценностей, отнесены к исторически протестантской (Historically Protestant), исторически католической (Historically Catholic) культурным зонам (Cultural Zones).
Выделены также исторически коммунистическая (Historically Communist), конфуцианская (Confucian) культурные зоны, а также зоны Африки и Южной Азии.
Типология культурных зон определена Р. Инглехартом с учетом соотнесения вертикальной шкалы, измеряющей параметры традиционных/гражданско-рациональных ценностных ориентаций (Traditional/Secular-Rational Dimen-tion), с горизонтальной шкалой материальных/постматериальных ценностей, условно обозначенной выделенными приоритетными ценностями выживания/ самовыражения (Survival/Self-Expression Dimention)
Рассматривая межличностное доверие как один из компонентов индекса материальных/постматериальных ценностей, Р. Инглехарт проводит сравнительный анализ выявленных корреляций между установленными параметрами межличностного доверия, традиционных ценностей и уровнем экономического развития с целью определения детерминирующего фактора доверия в обществах различных культурных зон мира.
Воздействие уровня экономического развития на межличностное доверие оценивается здесь с помощью индекса валового национального продукта на душу населения (General National Product per Capita: GNP per Capita).
Корреляционный анализ соотношения доверия и GNP дает, как правило, статистически значимые показатели, свидетельствующие об определенном влиянии GNP на уровень межличностного доверия.
Тем не менее, влияние культурных и, прежде всего, религиозных традиций, превышает действие экономических факторов.
Ученый показывает, что в обществах, являющихся традиционно протестантскими, уровень межличностного доверия выше, чем в обществах, входящих в католическую культурную зону. Подчеркивая значение культурно-религиозных традиций, Р. Инглехарт, вместе с тем, не отрицает роль институциональных факторов доверия. Он придерживается точки зрения, согласно которой решающее значение имеют особенности иерархической структуры организаций гражданского общества, сформированной как результат влияния структурных особенностей религиозных организаций.
Организации гражданского общества, основанные на горизонтальных связях, свойственных устройству протестантской церкви (относительно децентрализованной и открытой контролю местной общественности), в большей мере содействуют, считают сторонники культурологической версии доверия, распространению межличностного доверия в обществе.
Централизованные структуры с иерархическим типом связей, который отличает католическую церковь, ведут, как подчеркивает ученый, к «коррозии межличностного доверия».10
10 Ibid., P. 35.
92 Ученые записки СПб филиала РТА №1 (35) 2010
Однако, к детерминирующим факторам доверия Р. Инглехарт относит не институциональные и макрокультурологические факторы, а именно влияние религиозных традиций, ставших основой формирования национальной культуры конкретных обществ.
Что касается механизма передачи соответствующих традиций и сохранения их в системе культурных ориентаций современных гражданских обществ, то из двух возможных институциональных способов (религиозные институты или общенациональные институты) к реально действующим механизмам трансмиссии культурно религиозных ценностей относятся последние.
Особенности взаимодействия культурных и институциональных факторов межличностного доверия определены исследователем следующим образом: «Полученные данные позволяют предположить, что будучи когда-то сформированными, кросс-культурные различия, связанные с определенной религией, становятся частью национальной культуры, трансмиссия ценностей которой осуществляется через институты системы образования и средств массовой информации конкретного общества, обеспечивающих передачу этих ценностей гражданскому сообществу.
Несмотря на глобализацию нация продолжает оставаться ключевым узлом общего опыта, а ее образовательные и культурные институты формируют ценностные системы каждого гражданина.
Устойчивость определенных ценностных систем заставляет предполагать, что культура зависима от пути, определенного историческим опытом и традициями.
Религиозные протестантские институты способствовали возникновению протестантской этики, сравнительно высокого уровня социального плюрализма - всего того, что могло сыграть роль в раннем более быстром экономическом росте протестантских обществ по сравнению с остальным миром. Соответственно, сам факт, что протестантские общества были, и по-прежнему остаются, относительно более процветающими, возможно способствует особому пути их развития.
Даже претерпев значительные социальные и культурные трансформации, католические (а также конфуцианские, исламские, ортодоксальные и иные) общества в значительной степени отличаются от протестантских».11
Таким образом, в исследовании проблемы межличностного доверия в политических системах глобального мира на рубеже XX - XXI веков Р. Ингле-харт склоняется к макроуровневому институциональному и культурологическому синтезу, проводимому в рамках дальнейшей разработки теории изменения ценностей в условиях модернизации.
Проблемы, тенденции и риски доверия осмысливаются с позиций культурологического анализа как основы проводимого синтеза.
Современная критика как макро-, так и микроуровневых вариантов культурологических теорий доверия сосредоточена, главным образом, вокруг положения о переходе межличностного доверия на уровень политического доверия.
11 Ibid., Р. 37-38.
Обозначилась тенденция к нарастанию скептицизма по отношению к тезису о связи межличностного и политического доверия.
В одной из своих последних работ «Модернизация и постмодернизация»12 Р. Инглехарт подтверждает обоснованный ранее тезис о том, что «уровень межличностного доверия в обществе тесно связан с таким показателем, как продолжительность функционирования демократичных институтов в указанных обществах так, что статистически значимый показатель этой корреляции в глобальном отношении составляет 0,72.13
Его тезис о доверии как факторе демократии включает утверждение о стабильности аттитюдов доверия. Данные за период 1980-1990-х годов, на которые в своем исследовании опирается теоретик, остаются в развитых демократиях теми же, что были на протяжении всего века.
Утверждение Р. Инглехарта о стабильности аттитюдов гражданской культуры в целом, и межличностного доверия, в частности, является одним из объектов критики.
М. Селигсон обращает внимание на нестабильность аттитюдов как установок, представляющих более изменчивый слой гражданской культуры, подверженный влиянию внешних факторов, в том числе социоэкономического плана.
Так, например, из совокупности социоэкономических факторов он выделяет те из них, которые связаны с уровнем макроэкономических показателей, в частности, с индикаторами валового национального продукта (General National Product: GNP).
Влиянием данного фактора критик объясняет снижение (за последние чуть более, чем 30 лет) уровня межличностного доверия в США с 58 % (соответствующего уровню доверия в современной Дании) до 35 %, который соответствует уровню доверия в Уругвае, Индии, Северной Корее, Польше.14
Оценивая полученные данные, ученый приходит к выводу о неточности тезиса о том, что культура определяет уровень демократии.
Критик считает актуальным рассмотрение обратного вектора в каузальном соотношении культуры и демократии, в соответствии с которым демократия предстает фактором изменения культуры.
Обосновывая данное утверждение, аналитик оценивает гипотезу, согласно которой для новых демократий необходимо определенное время для развития того уровня доверия, которого смогли достичь развитые демократии.
Одновременно он сопоставляет указанную гипотезу еще с одним допущением, а именно, предположением, что переменные, представленные в совокупности характеристик гражданской культуры Р. Инглехарта, являются ложной основой для прогнозов относительно уровня демократии.
Следует также отметить, что в рамках критики конвенционального куль-турализма наметилась тенденция к теоретическому синтезу институциональной
12 Inglehart R. Modernization and Postmodemization: Cultural, Economic, and Political Change in 43 Societies. Princeton: Princeton University Press. 1997. 453 p.
13 Ibid., P. 173; InglehartR. The Renaissance of Political Culture... Ibid., P. 1205.
14 Seligson M. Ibid., P. 277.
и культурологической традиций. Такой синтез может осуществляться на основе интегрированного макро- и микрокультурологического подходов к пониманию доверия.
Интегрированный культурологический вариант синтеза представлен исследованиями Тяншин Ши (Tianjian Shi).15
Разработанная Т. Ши каузальная модель политического доверия применена исследователем для тестирования основных положений культурологических теорий доверия. Модель предполагает исследование культуры как фактора политического доверия.
Изучая культурологические эффекты (Cultural Effects) и влияние культуры на аттитюды граждан по отношению к правительству в КНР и Тайване, Т.Ши опирается на несколько иное, отличное от конвенционального, определение политической культуры.
Классическое определение политической культуры основано на рассмотрении ценностей, норм, аттитюдов и ориентаций / или верований как целостной системы, в которой политическое доверие выступает одним из аттитюд-ных ее компонентов.
Поскольку политическое доверие принято трактовать как один из видов политических ориентаций, либо как один из видов аттитюдов, то есть как аспект культуры, постольку такое определение культуры, считает Т. Ши, не может служить основанием для выявления характера влияния политической культуры на политическое доверие.
Поэтому, для изучения эффекта культуры как фактора политического доверия исследователем выдвинуто допущение о необходимости разграничения структурных компонентов в концептуализации политической культуры.
Различение в структуре культуры компонентов, представленных ценностями и нормами, с одной стороны, и компонентов, представленных аттитю-дами и ориентациями, с другой стороны, выступает основанием каузальной концептуальной модели доверия Т. Ши: «Они, во-первых, представляют собой различные психологические диспозиции, выполняющие различные функции. В то время как ценности и нормы относятся к интернальным стандартам (Internal Standards), которые определяют специфику поведения конкретного актора, аттитюды и ориентации соотносятся с эвалюациями или убеждениями (Evaluations or Convictions), связанными с определенным объектом данных оценок или позиций.
Во-вторых, различны как источники, так и процесс формирования данных ориентаций. В то время как ценности и нормы интериоризируются в период ранней социализации, аттитюды и ориентации складываются в процессе взаимодействия обретенных в ранние годы жизни норм и ценностей в рамках сопоставления с ними реального поведения политических и/или социальных акторов.
... И что особенно важно, различным является также и воздействие на данные ориентации структуры возможностей (Opportunity Structure).
15 Shi T. Cultural Values and Political Trust: A Comparison of the People's Republic of China and Taiwan // Comparative Politics. 2001. Vol. 33. N 4. P. 401-419.
Поскольку аттитюды и ориентации частично формируются и под влиянием внешних стимулов, постольку и изменения в структуре возможностей, вызванные институциональными изменениями, способны трансформировать данные ориентации. В то время как ценности и нормы, изначально сформировавшиеся в период ранней социализации, в той же ситуации могут оставаться стабильными».16
Результаты сравнительного политико-культурологического исследования политического доверия в авторитарных и демократизирующихся обществах, проведенного Т. Ши, указывают на несходство в этих обществах источников политического доверия.
В странах демократического транзита политическая культура более зависима от эффективности деятельности правительства (институциональные факторы).
В авторитарных обществах - от традиционных ценностей (культурологические факторы).
Данное наблюдение существенно для разработки стратегий управления рисками процесса консолидации и демократической стабильности в транзитных обществах. Исследователь в этой связи указывает: «С одной стороны, отставание процесса изменения ценностей в гражданском обществе в условиях перехода политического режима от авторитаризма к демократии может снизить требования, предъявляемые к новому режиму, и тем самым делает возможным маневрирование, необходимое ему для выполнения первоочередных задач.
Таким образом, теоретическое осмысление природы факторов доверия (прежде всего идея о синдроме гражданской культуры в теории политической культуры) помогло обосновать положение об экзогенности происхождения политического доверия; рассматривать межличностное доверие в качестве основы формирования политического доверия; доказать тезис о необходимости возникновения в гражданском обществе определенных паттернов и атти-тюдов, поддерживающих демократию; сделать вывод о сложности и многовариантности эффектов воздействия культуры на процесс формирования у личности чувства доверия.
В рамках теории изменения ценностей Р. Инглехарта (Value Change Theory) исследовано межличностное доверие как один из компонентов материальных и постматериальных ценностей, что позволило гражданские общества различных стран сгруппировать в культурные зоны и раскрыть их взаимосвязь с двумя основными индексами межкультурных различий и уровнями экономического развития.
Концепция «радиуса доверия» подвергла критическому анализу возможность перерастания межличностного доверия в политическое.
Тезис об «обществе песочных часов» обосновывает потерю доверия к политическим институтам в случае перемещения вектора общественного доверия в направлении гражданских сетевых структур.
16 Ibid., Р. 402.
Исследователи также вышли на проблему нарастания тенденции обезличивания межличностных связей ввиду трансформации их в современном обществе.
Концептуализация связи межличностного доверия и демократии показала, что лишь в развитых демократиях уровень доверия влияет на продолжительность функционирования демократических институтов.
Индексы многомерной каузальной модели доверия помогли определить характерные особенности и общие черты авторитарных и демократизирующихся политических культур, и прежде всего несходство источников политического доверия (культурологические - институциональные факторы). Это существенно для разработки стратегий управления рисками демократической консолидации в транзитных обществах.
