ПРИВАТИЗАЦИЯ И МАНИПУЛИРОВАНИЕ В РОССИИ
Приватизация в России носила беспрецедентный характер не только по своим масштабам, но и по технологии, где в полной мере были задействованы механизмы манипуляции. Манипуляции осуществлялись на нескольких уровнях: на уровне бытового сознания, экономическом, внутриполитическом и международном.
На бытовом уровне использовалась ложь о целях приватизации1. Летом 1992 г. президент Б.Н. Ельцин познакомил страну с идеей ваучерной приватизации: «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В этой новой экономике у каждого будут равные возможности, остальное зависит от нас... Каждый гражданин России, каждая семья получит свободу выбора. Приватизационный ваучер — это для каждого из нас билет в мир свободной экономики»2. На самом деле никто не объяснил населению роль ваучера в механизме приватизации, это было известно только непосредственным ее организаторам и лицам из их окружения, которые и воспользовались этими знаниями в своих корыстных интересах.
Население было введено в заблуждение относительно реальной стоимости приватизационного чека. Если А. Чубайс (возглавлявший в то время Госкомимущества России) обещал, что стоимость каждого ваучера будет эквивалентна цене двух новых автомобилей «Волга», то еще до начала масштабной приватизации (к концу 1992 г.) за 10 тыс. рублей (номинальную стоимость ваучера) можно было купить только две бутылки дешевой водки. Стоимость ваучеров была обесценена введением свободных цен и галопирующей инфляцией. При том, что каждый ваучер можно было купить на улице за 7 долл., выходило, что гигантские промышленные и природные ресурсы страны оценивались примерно в 5 млрд долл.3
На экономическом уровне распространялась дезинформация относительно доходов от приватизации, которые должны были пополнить государственный бюджет и создать финансовую базу для эффективного проведения реформ. В служебной записке В.В. Полева-нова на имя В.С. Черномырдина указывалось, что 500 крупных предприятий, стоимостью не менее 200 млрд проданы на чековых аукционах за 7,2 млрд долл.4 В.В. Полеванов, в момент направления документа возглавлявший Госкомимущества России, пытался привлечь внимание Председателя Правительства Российской Федерации к тому, что предприятия необходимо приватизировать с учетом инфляции, по реальной стоимости, а не по ценам 1991 г. Его попытка осталась без внимания, если не считать того, что он был отстранен от должности. Интересы приватизаторов расходились с интересами государства и населения.
Стоимость 324 заводов составила в среднем менее 4 млн долл. ЗИЛ (стоимость основных фондов не менее
А.Ю. ФЕДОРОВ, кандидат юридических наук
1 млрд долл.) был продан за 4 млн долл., «Уралмаш» — за 3,72 млн, Челябинский металлургический завод — за 3,7 млн, Челябинский тракторный завод — за 2,2 млн долл. Для сравнения: средняя хлебопекарня в Европе стоит 2 млн долларов, средний колбасный завод в Швейцарии — 3,3 млн, цех по разделке леса и выпуску вагонки в этой же стране — 4,5 млн долл.5
За бесценок продавались высокорентабельные стратегически важные предприятия, что, конечно, не отвечало общественным интересам. Это объяснялось необходимостью срочного пополнения бюджета даже в ущерб долгосрочным интересам государства. Между тем затраты на осуществление первого (ваучерного) этапа приватизации: создание и финансирование деятельности специальных учебных центров, формирование инфраструктуры фондового рынка, изготовление приватизационных чеков и т.д. были значительно выше, чем доходы от распродажи государственного имущества6.
На политическом уровне манипуляции имели отношение к тезису, что приватизация направлена на повышение эффективности деятельности предприятий. В действительности производство целенаправленно разрушалось, предприятия умышленно подводились к банкротству. Этому способствовали исключительно жесткие критерии банкротства, разработанные в ведомствах А. Чубайса и П. Мостового. По мнению американских специалистов, применение этих критериев в США позволило бы признать 80% предприятий банкротами. Банкротами в России признавались даже успешно работавшие предприятия, выполнявшие государственный заказ, с которыми государство не рассчиталось за произведенную продукцию. На основе этих критериев банкротами становились наиболее развитые, наукоемкие и технологичные современные производства. Комиссия, проверявшая деятельность Госкомимущества в 1996 г., в своем заключении откровенно записала: «Анализ показывает, что целенаправленно разрушаются отрасли оборонной промышленности. Подведение под банкротство серьезно поощрялось. За распродажу имущества обанкротившихся предприятий Госкомимущества А. Чубайса получало 4%, а Федеральное управление по делам о несостоятельности П. Мостового — 20% выручки»7. Остается добавить, что приватизацию в Росии А. Чубайсу помогали осуществлять два кадровых разведчика ЦРУ — А. Шлейфер и Д. Хэй8.
Слой новых собственников формировался, главным образом, из вчерашних воротил теневой экономики, крупных государственных чиновников и хозяйственников, использовавших власть и положение для обретения собственности, удачливых спекулянтов, уголовно-мафиозных элементов, представителей иностранных компаний. По оценкам экспертов,
около 30% общего стартового капитала в частном секторе экономики имеет криминальную природу, пропуская вперед только капитал, нажитый в торго-во-посреднических операциях (51%). Около 20% капитала составляет доля, полученная от приватизации с использованием должностного положения9.
Приватизация по-российски служила легальным прикрытием для крупных мошеннических операций с государственной собственностью. Так, многие суда рыболовного флота России приватизировались за символическую плату — за 1 долл. США. Мотивировалось это тем, что необходимо обновлять флот, строить новые суда, для чего нужны кредиты в зарубежных банках. Эти кредиты можно получить под залог эксплуатирующихся судов, но только в том случае, если они оформлены как частная собственность (под залог государственной собственности, по утверждению организаторов аферы, кредиты не дают). Поэтому, предлагали они, следует провести символическую приватизацию рыболовецких судов, под залог которых получить кредиты и развивать отечественный рыболовный флот. В действительности символическими оказались благие обещания. Приватизированные за 1 долл. США суда стали ходить под либерийским флагом.
Наиболее громкая афера связана с крупнейшими рефрижераторными компаниями — «Востоктранс-флот», «Югтрансфлот», «Калининградрефтранс-флот», «Севрыбхолодфлот», которые в период 1991— 1995 гг. передали большинство своих судов в пул, управляемый американской фирмой «Транс Оушен Экспресс». Фирма была учреждена двумя эмигрантами из России (один из которых проходил по уголовному делу В. Иванькова («Япончика»)). 79 судов «Рыбкомфлота», построенных под гарантии государства, затем перешли с помощью мошеннических манипуляций в собственность коммерческих структур практически безвозмездно. В результате Россия утратила значительную часть рыболовного флота10.
Наряду с легальными формами присвоения собственности — получением руководителями акционерных обществ (АО) крупных пакетов акций своих предприятий — были широко распространены нелегальные: безвозмездная передача государственного имущества на баланс негосударственных структур; скупка приватизационных чеков на средства, выделявшиеся государством на развитие производства; покупка за бесценок принадлежащей государству недвижимости; открытие на государственных предприятиях нескольких расчетных счетов, позволяющих скрывать прибыль, и др.11 Итогом этого стало формирование нового типа собственника — криминализированного. Произошла трансформация добросовестного управленца в недобросовестного собственника, который, приобретя опыт незаконных операций, стал внедрять его в последующую профессиональную деятельность. Предполагается, что реальный собственник должен заботиться о своем предприятии, чтобы выдержать конкуренцию. Но это при «нормальном» капитализме. В российских же условиях большая
часть собственности, прежде всего крупной, получена не за счет производительной деятельности предпринимателя, а в результате раздачи или покупки по заниженным ценам прежней государственной собс-твенности12. Полукриминальный или криминальный характер приобретения собственности осознается ее владельцами, которые не верят, что эта собственность не будет истребована обратно. Отсюда и нерыночное поведение собственников, которые нередко предпочитали обескровливать свои предприятия. Поэтому большая часть приватизированных крупных предприятий — основа советской и пока еще российской индустрии — работала менее эффективно.
Характерно, что само осуществление реформ носило манипулятивный характер — в том смысле, что политическое руководство России управлялось извне. Это признают члены правительства 1990-х годов Так, Е.Г. Ясин (занимавший должность министра экономики) пишет: «В российских реформах МВФ и МБРР сыграли определенную положительную роль — они передали ценный профессиональный опыт, они поддержали и обеспечили движение страны по либеральному вектору. Не будь их давления на слабое российское правительство, их поддержки, их кнута и пряника, либералов очень скоро бы выбросили за борт»13. При этом Западом, разумеется, было дано много обещаний, например исключить продвижение НАТО на Восток, которые потом не выполнялись.
На международном уровне манипулирование внедряло в сознание мировой общественности тезис о том, что Россия идет по пути цивилизованной приватизации, соответствующей общепринятым международным стандартам. В действительности, как показано в аналитическом отчете Счетной палаты Российской Федерации об итогах приватизации в России за период 1993—2003 гг., эти стандарты нарушались как в законодательстве, так и в практике приватизации. В результате государство понесло не только колоссальные экономические потери, но и допустило иностранных собственников в ту сферу, которая имеет отношение к обороноспособности страны.
По мнению Счетной палаты России, необходимым элементом развития отношений собственности может стать Федеральный закон «О процедурах национализации и мунипализации», т.е. закон о правовых основах, принципах возмездного отчуждения государством имущества частных собственников. При этом целесообразно установить, что национализация (мунипализация) может осуществляться в целях обеспечения обороноспособности и экономической безопасности государства14.
1 См.: Клейменов М.П., Федоров А.Ю. Криминальное манипулирование в сфере экономической деятельности: криминологическая характеристика и предупреждение: Монография. — Омск: ГП Омская областная типография, 2008. - С. 4, 47.
2 Цит. по Хлебников П. Крестный отец Кремля Борис Бе-
резовский или История разграбления России. — М.: Детектив-Пресс, 2001. - С. 126.
3 См.: Хлебников П. Указ. соч. — С. 127.
4 См.: Служебная записка В.В. Полеванова В.С. Черномырдину.
5 См.: Исправников В. О. Приватизация в России // Россия и мир (информационный бюллетень). — 1997. — № 1. — С.17.
6 См.: Улюкаев А. Российские реформы и предпосылки экономического роста // Вопросы экономики — 1996. — № 2. — С. 53.
7 Плахов В. Приватизация по Чубайсу // Российская газета. — 1996. — 22 февр.
8 См.: Американские миллиарды Чубайса // http:// rusref. nm/ru.harvard.htm — 14.05.2008.
9 См.: Рогов В. Портрет приватизации // Социально-политический журнал — 1995. — № 1. — С. 12.
10 См.: Константинов С. Рыбпром спускает пиратский флаг // Эксперт. — 2000. — 27 марта.
11 См.: Никитин А.М. Криминологические проблемы развития отношений собственности при переходе к рынку: Ав-тореф. дис... докт. юрид. наук. — М.: Академия управления МВД России, 2000. — С. 30.
12 См.: Максимов А. Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию. — М.: ЭКСМИ—Пресс, 1999.
13 См.: Ясин Е.Г. Российская экономика. — М.: ГУ ВШЭ, 2002. — С. 405.
14 См.: Национализация (мунипализация): новый взгляд // Ы1://гшге£пт.га/ргМ4.Ыт. — 14.05.2008.
К ВОПРОСУ О ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ ДОГОВОРА УЧАСТИЯ В ДОЛЕВОМ СТРОИТЕЛЬСТВЕ И ЕГО МЕСТЕ В СИСТЕМЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ ДОГОВОРОВ
И.И. ХАРИТОШИН
Гражданско-правовая природа договора участия в долевом строительстве1 является фактом едва ли не общепризнанным2 и определяется исходя из его легального содержания, закрепленного в п. 1 ст. 2 Федерального закона от 30 декабря 2004 года № 214-ФЗ «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации»3. Однако этим еще не предрешается ответ на вопрос о гражданско-правовой сущности этого договора, позволяющий однозначно отнести его к тому или иному договорному типу4.
В литературе по этому поводу нет единого мнения5. Одни авторы считают данный договор разновидностью простого товарищества (договора о совместной деятельности), другие — договором, квалифицируемым то как договор простого товарищества, то как обычный синаллагматический договор, в зависимости от содержания и целей (Ю.В. Романец), третьи — договором sui generis (Козлова Е.Б., Маковская А.А.), четвертые — комплексным договором (К.И. Склов-ский), пятые — смешанным договором подрядного типа либо даже разновидностью договора подряда. Встречаются также утверждения о том, что такие договоры могут квалифицироваться как договоры купли-продажи (О.Г. Ломидзе), договоры на возмездное оказание услуг (Ю.А. Свирин6), в том числе комиссии (В.В. Мельник7), агентирования (А.Б. Савельев8).
Квалификация договора участия в долевом строительстве в качестве разновидности договора о совместной деятельности не выдерживает критики. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно, внимательно ознакомиться с содержанием ст. 2 Закона и сравнить ее со ст. 1041 ГК. По договору простого товари-
щества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели. Сторонами этого договора могут быть только индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации. Закон же под договором об участии в долевом строительстве подразумевает договор, в силу которого «одна сторона (застройщик) обязуется в предусмотренный договором срок своими силами и (или) с привлечением других лиц построить (создать) многоквартирный дом и (или) иной объект недвижимости и после получения разрешения на ввод в эксплуатацию этих объектов передать соответствующий объект долевого строительства участнику долевого строительства, а другая сторона (участник долевого строительства) обязуется уплатить обусловленную договором цену и принять объект долевого строительства при наличии разрешения на ввод в эксплуатацию многоквартирного дома и (или) иного объекта недвижимости». Можно только догадываться, почему такая позиция вообще получила распространение. Отсутствие закона, специально регулировавшего этот вид отношений, позволяло на практике применять к обязательственным отношениям, складывающимся здесь с участием «бизнес структур», модель простого товарищества в том числе и к отношениям, на это не рассчитанным, и вызывала искушение у застройщиков распространить ее систему распределения рисков на отношения с участием не-предпринимателей. Не случайно Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ приводит ряд дополнительных признаков, отсутствие которых не позволяет квали-