CC BY
167
МИР РОССИИ. 1998. N3
ПРИВАТИЗАЦИЯ: ДОКТРИНА, РЕАЛЬНОСТЬ,
АЛЬТЕРНАТИВА
О.С. ПЧЕЛИНЦЕВ
«Думается, это слишком огромная глупость, чтобы быть просто глупостью».
М. Гельман
По мнению автора предлагаемой Вашему вниманию статьи, в России 90-х годов не было пи необходимости, ни экономической возможности. для проведе7шя широкомасштаб7юй приватизации. Перед страной стояла совсем другая задача — рыночной реструктуализации предприятий, куда мероприятия по изме.пению прав собственности должны были войти составной частью. Однако эта зада'ча была проигнорирована. В результате приватизация превратилась в бюрократическу ю кампанию принудительного отчуждения титула собственности на предприятия от их реального капитала и трудовых коллективов.
Гипнотизация в России близка к завершению. Уже к концу се ваучерного лат (т.е. к июлю 1994 г.) было приватизировано 104 тыс. из 139 тыс. государственных предприятий, находившихся на самостоятельном балансе (1, с. 151), к концу (996 г. — 130 тыс. предприятий. Т.е. всего за два года в частные руки перешло не менее 70% собственности (без земли) одного из крупнейших государств мира. Для сравнения: в маленькой Венгрии, гораздо раньше вступившей на путь реформ, с 1990 г. по 1994 г. было приватизировано всего 11%. На парламентских слушаниях (в Государственной Думе) “Приватизация: проблемы и перспективы. Анализ итогов приватизации за 1992-1996 годы” отмечалось, что по состоянию на 1 января 1997г. п России было 18 областей, 1 край (Ставропольский) и 3 республики (Мордовия, Адыгея и Калмыкия), в которых уже приватизировано более 98% всех предприятий, “подлежавших акционированию”. Это значит, что мы вот уже несколько лет живем при полном господстве частной собственности, сами нс замечая этого своего
счастья, наподобие того мольсровского персонажа, который лишь по тастой случайности узнал, что говорит прозой.
Парадоксальность этой ситуации заключается в том, что именно в условиях рынка никакая специальная приватизация нс нужна: достаточно запустить рыночный механизм приобретения и продажи любых объектов собственности, и со временем необходимое равновесие между государственной и частной собственное-
)
т
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
тью установится само собой*. Болес того, именно приватизация, как ни одно другое мероприятие последних лет, ударила по рынку. Ведь рынок — это именно “машина” дли производства частной собственности. Но приватизация перехкпмла у пего эту функцию. Всего за два-три года средствами государственной политики было “понаделано” столько частной собственности, что рынок, строго говоря, уже н нс нужен. Вот только с легитимностью у этой «скороспелой» собственное™ нс все в порядке. Ведь придать ее может лишь рыночный механизм с его двумя важнейшими свойствами — объективностью и обсзличенностыо.
И еще одно предварительное замечание. Нс надо удишшться, если в ходе нашего анализа мы встретим аргументы, по большому академическому смогу совершенно несерьезные и тем нс менее оказавшие огромное влияние на процессы принятия решений и массовое сознание. Вот пример: Е.'Г.Гайдар в “Государстве и эволюции” уверяет читателя, что смысл реформы собственности заключался в “обмене ее на власть”, т.с. в процессе приватизации номенклатуре отдастся узурпн -рованная сю собственность, но зато она устраняется от власти.** “Сегодня, иронически замечает' по этому поводу академик АД. Некипелов, — всем ясно, что из этого получилось в плане власти, но... возникает вопрос: кто н по какому праву мог... менять чужую (общественную) собственность на власть, источником кото[юй опять-таки является весь народ. Эго все равно как если бы акционеры, обнаружив обман управляющих, приняли решение легализовать результаты этого обмана и отдать вороватым управляющим свой капитал” (3).
Переходя к истории вопроса, напомним, что накануне реформы 96% всей собственности находилось в руках государства и колхозов. Ясно было, ч то без акт в-ного включения этой собственности в рыночные отношения никакая реформа “не пойдет”. Предлагалось три подхода к решению этой задачи: 1) безвозмездная передача госпредприятий в собственность их работникам; 2) безвозмездная раздача государственного имущества всем гражданам; 3) продажа государственной собственности гражданам и юридическим лицам. С самого начала были очевидны и недостатки всех этих способов. Скажем, бесплатно раздать капитал и землю предприятиям — значит поставить их в заведомо неравное положение (к примеру, в электроэнергетике на каждого работающего приходилось в то время в 55 раз больше производственных основных фондов, чем в швейной промышленности). Продать предприятия по рыночной цене невозможно из-за отсутствия у населения необходимых накоплений (известной щюграммой “500 дней” потенциальный спрос на собственность оценивался в 100-150 млрд, руб., а стоимость ее — в 2 трлн. руб.). А бесплатная раздача госимущсства вообще не имеет ничего общего с рынком, образует простое продолжение “распределительной экономики”. И в любом из этих вариантов игнорируется
’Формально приватизация и была определена как “приобретение гражданами, акционерными обществами (товариществами) у государства и местных Сонетов народных депутатов в частную собственность “различных видов имущества, предусмотренных законом" (статья I Закона РСФСР “О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР"). Однако на деле, разумеется, это была специальная кампания принудительной распродажи государством имущества предприятий по искусственно заниженным пеним, не оставлявшая места никакому “рыночному самотеку".
^Справедливости ради заметим, что единомышленник И.Т.Гайдара Д.В.Чубане с презрением обрывает псе эти "фиговые листки": “Цель приватизации, — пишет он с большевистской прямотой, — построение капитализма в России, причем в несколько ударных лот. выполнив ту норму выработки, на которую у остального мира ушли столетия” (2).
МИР РОССИИ. 1998. N3
при мнил увгоксния чужой (в данном случае общественной) собственности, образующий conditio sine qua пои рыночных отношений. Таким образом, не было ни экономической необходимости приватизации (всю соответствующую работу мог сде-.*|;пь рынок), ни экономических условий для ее проведения.
В этих условиях можно только поражаться, тгго из обсуждения выпал четвертый, наиболее реалистический переформирования государственной собствен -ности — ‘‘модификация управленческой модели государственных предприятий без отчуждения имущественных прав на основе подрада, аренды, контрактов, полного либо частичного изменения юридического или финансового статуса госпредприятия" (!, с. 136). Вес эти способы типичны “для приватизационной техники стран Залилано не принимались “всерьез (какметод приватизации) российскими идеологами" ( I, с. 136). Между тем, именно на этот вариант — создание на базе
крупных и средних государспгвенных предприятий сектора коммерческих предприятии, функционирующих на основе государственной собственности и частного права (т.н. “коммерциализация”) — ориентировали Россию (тогда еще часть СССР) лер-ионачальные (декабрь 1990 г.) предложения МВФ (4). На стороне собственности этому соответствует всестороннее развитие аренды (“лизинг”) * Поэтому американский экономист чешского происхождения, профессор Корнеллского университета Я.Ванек** предложил назвать данный тип экономики “национальной арендной системой”.*** Несостояишийея проект реформы собственности был реанимирован в последнее время академиком Д.СЛьвовым под названием “система национального имущее! на”. В отличие от Я.Ванека он делает акцент на необходимости "сделать всех граждан получателями дохода от палаты коммерческих организаций любой формы соСх: гиен мости за пользование неприватизированными ресурсами” (6).
Всгг некоторые аргументы в пользу этого “четвертого пути” из моей статьи 1991 г.: “Жизненно важное для нашей страны признание равенства частной соб-ствешюеш со всеми другими формами нс имеет ничего общего с навязчивой идеей тотального наступления на государственную собственность... У нас нет другой собственности кроме кэсударствснной, и тс остатки правосознания и уважения ксоб-егвенностщ которые еще встречается у нас, связаны именно с ней... Любая атака на
fc!|>;i.4Hiuk>HfiM0 возражения против аренды, связанные с якобы невозможностью учесть стоимость имушосльи. создаваемого за счет средств арендаторов, полностью снимаются развитием секреченных оценочных технологий. Анализ показывает, в частности, что модернизация ировjjio.ic[ва гораздо выгоднее, чем выкуп старого оборудования, которое уже находится и распоряжении данного предприятия.
,+Я.Капеку принадлежат доказательства пеэ(|.к|>ектмвпости коллективной собственности и модной у нас американской системы владения работников частью акций предприятия — т.н. LSOP. Lni.c в \'W I. ол предупреждал; “Большая часть производственного капитала России создана тяжким |рудом рабочих, болынипстпо из которых находится сейчас на пенсии или уже умерли. Понятно, ■по любая попытка возвращения этой собственности ее прежним владельцам лишена смысла. Также oeeik.uc'iiui была бы и любая попытка продать этот капитал рабочих!. И не тальке полому, что эго крайне сложно технически, по и потому, что стоимость производственного капитала любой ипду г.риапьной страны равна в среднем удвоенному национальному доходу — спрашивается, откуда рабочие возьмут столько денег/ А любая попытка использовать символические или нулевые цены Iили ваучеры — О.Г1.| неизбежно приведет к массе несправедливостей’* (5).
1 ким образом, было два альтернативных варианта реформ: бесплатная раздача государственного имущества (продажа могла служить лишь прикрытием этой фактической бесплатности) либо сдача его в аренду тем, кто реально мог бы использовать эго имущество в коммерческих целях. Предпочтение первой из этих альтернатив означало, по существу, отказ от ответственною пред I! р и н и чател ьства.
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
госсобственность будет в этих условиях разрушением остатков правосознании” (7).
И тем нс менее был избран именно этот путь. Причина — упрошенное понимание разгосударствления только как смены форм собственности и распространенное среди наших экономистов отождествление собственности с предпринимательской активностью (что* по меньшей мере, странно на фоне более чем столетнего процесса их отделения). В действительности предпринимательство нс требует владения собственностью, для него достаточно свободы доступа к ней, отношений ответственного распоряжения.
Были и другие недоразумения. Скажем, в союзном законе о разгосударствлении и приватизации на первое место среди способов приватизации было поставлено акционирование. Носам по себе выпуск акций, если владельцем их остается государство, нс влияет на форму собственности (мы отвлекаемся здесь
от особенностей существующего законодательства, трактующего акционерную собственность как частную).
Приватизация стала важнейшей составной частью стратегии “перехода от социализма к капитализму”. Важную роль в ее развертывании сыграл указ I [резидента РФ от 29 декабря 1991 г. “Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий”. Напомним, что в то время уже шел полным ходом процесс так называемой “спонтанной приватизации”, т.с. прямого растаскивания госсобственности.* Призыв “ускорить приватизацию” означал в этих условиях фактическое подчинение логике данного процесса, готовность и дальше “плыть по течению” (“бежать впереди прог|>ссса”). Т.с. это было признаком нс силы, а, наоборот, слабости руководства.
Главный тезис, который нам хотелось бы обосновать в этой работе — это, что никакой самостоятельной программы приватизации истребовалось, что нужна была комплексная реформа предприятий (программа реструктуризации), в которую мероприятия по совершенствованию их собственности должны войти составной частью. Другими словами на уровне общей концепции правильным решением является комплексное реформирование всех трех структур экономики — производственно-технологической, финансово-ценовой и социапьио-ипстшу-циональной. Такой подход принят правительством лишь в 1997 г. (я имею в виду “Концепцию реформировании предприятий и иных коммерческих организаций”), а должен был бы стать основой реформирования еще лет 10 назад. Вместо этого произошло, как мы знаем, “отделение собственности от предприятий”. С этой целью были разработаны “высокостандартизщхжтнныс процедуры приватизации**, “количественный этап” приватизации был отделен от “качественного”, а решение вопросов реструктуризации производств;! было полностью отнесено на после
приватизационный период.***
Результат, как говорится, налицо. О необходимости реформировать сами предприятия до 1997 г. никто и не вспоминал. Вместо этого раскручивалась “дурная бесконечность” манипуляций с титулами их собственности. И сегодня, кода
М1о оценке Организации экономического сотрудничества и развития, “летом 1992 ь. до h.tklu: осуществления профаммы приватизации. 2000 предприятий уже были приватизированы chi хийно" (8).
^“Особенности акционирования и приватизации должны быть предусмотрены годьки для узкого круга действительно стратегических отраслей — ТЭК, ВПК и некоторых друшх"П, с.67).
*** «Конкретные направления и объем реструктурирования... целесообразно определять новым собственникам после приватизации» (1, с.61).
МИР РОССИИ. 1998. N3
ногфос о “реформе предприятий” накоиец-то поставлен, проводить се оказалось некому. Трудовые коллективы и админ метрация предприятий вот уже много лет (шбочены только выживанием. Возможности повлиять на них со стороны государства после приватизации весьма ограничены. А на новых собственниках тоже “далеко не уедешь”: ведь настоящий собственник — это тот, кто заинтересован в долгосрочном развинти предприятия. А у нас собственность воспринимается как временный источник доходов. Вот мнение о новых собственниках начальника управления Госналогслужбы по принудительному взысканию недоимок по нало-IUM и сборам В.Попова: “Нынешние владельцы предприятий — пишет он — совершенно нс заинтересованы в их инвестировании. У этих временщиков другие вели” (9).
Понятно, какие следствия отсюда вытекают. Получается, что вся стратегия приватизации, в гой мере, в какой она основана на отделении вопросов собственности от реформирования производства, является ошибочной* Ошибкой была и передача практически всех титулов собственности, в отрыве от реального капитала, под контроль специального ведомства — Госкомимущества.
Гели принять, что приватизация должна развиваться как составная часть реформы предприятий, то центральным вопросом становится, сстсспюнно: что есть предприятие?Только ли определенная капитальная стоимость (“титул собственности”) или нечто большее? Я считаю, что предприятие и России — это больше, чем сумма денег: оно является материальной базой и одновременно modus vivendi (способом существования) трудового коллектива. А из трудовых коллектив складывается “социальная ткань” советско-российского общества.** Но если эго действительно так, то приватизация становится весьма ответственным и, я бы даже сказал, опасным занятием. Ведь если предприятия — это прежде шл о трудовые коллективы, то операции по их купле-продаже начинают живо напоминать не вполне еще забытую практику прошлого века, когда в России покупались и продавались целые деревни с населявшими их крестьянами.*** Это особенно очевидно в случае с так называемыми градообразующими предпри-
'Корни этих ошибок лежат, как ни парадоксально, и идейном наследии ленинизма. Все мы помним знаменитый отлет В.И.Ленина тем, кто считал социалистическую революцию и России невозможной из-за ее отсталости: “Так давайте создадим такие замечательные предпосылки движения вперед, как рабоче-крестьянская власть и планирование". Теперь такую же, по сути, гпшеофию предлагают маши приватизаторы: давайте вместо модернизации и повышения конкурентоспособности российской экономики займемся "переходом к рынку" и сменой форм собственности, т.е. “голыми'’ производственными отношениями.
лом очень хорошо написал А.Зиновьев в своей книге “Коммунизм как реальность'* (М.: "иеитрполмграф". I994), которая является, на мой взгляд, первой настоящей социологической юорией советского общества. С самосознанием трудовою коллектива как особой социальной сшшоеги связано, видимо, стремление большинства предприятий (особенно на первом этапе фивлтизацил) закрыть свой капитал для внешних инвесторов, проявившееся в выборе ими первого или второго вариантов льгот. В сочетании с не менее оригинальной психологией российских торговцев и банкиров это создаю практически непреодолимые препятствия для перелива кллппла между регионами и отраслями.
***Лна-ю1ия здесь па самом деле даже более серьезная, чем кажется. Ведь землей и крепостными наделялн в свое время именно за верную службу. Т.е., по меркам XVIИ-XIX веков это была амии настоящая “номенклатурная приватизация". Но с тех пор над Россией пронеслись индустриализация и урбанизация, и “мужик" ушел в город. Л без мужика земля потеряла былую чешкиль. Зато в городе сложились готовые “промышленные общины” — заводы и фабрики, логопые очередному начальству показались вполне подходящей наградой за верную службу.
Приватизация: доктрина, реальность, тьтерпатива
ятиями, когда имеете с заводом покупается по существу и город. Именно -а. случилось, к примеру, с ОНЭКСИМбанком, которому имеете с '‘лакомым кусочком” — “Норильским никелем” достался и “балласт” — огромным заполярный город Норильск.
Как это было? (Очерк приватизационной политики)
Приватизация — единственный по-настоящему устойчивый, "сквозной элемент экономической политики. Вера в частную собственность, ее собственность. нс оставляла российскую элиту все эти годы. И действительно, чист количественные результаты приватизации впечатляют, особенно иностранцев. Ни если мы начнем отыскивать следы этой “революции" в производстве, *го ним придется нелегко: нет никаких признаков того, что приватизированные предприятия работают лучше, чем государственные. Вообще об “успехах" приватизации хочется говорить словами Наполеона (сказанными, по преданию, при отступлении из Москвы): “Это прямо какая-то напасть: я всегда побеждаю русских, но это ни к чему не приводит”.
Мы нс будем разбирать здесь основные процедуры приватизации — скрытую подписку, чековые аукционы и инвестиционные конкурсы. Это уже история и к тому же не слишком интересная. Отметим лишь жестко-принудительным характер всех этих процедур (принцип принудительного акционирования феде ральных предприятий был введен указом Президен та РФ №721 от ! июля 1997 и. Регионам из центра спускались задания по приватизации, от выполнения которых зависели размеры предоставляемой им финансовой помощи. Жестко регламентировались сроки приватизации. Как следует из государственных программ прпип-тизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации на 1992 г. и 1994 г., решения о ней “для объектов, приватизация которых может проводиться Госкомимуществом (ГКИ)”, должны были подготавливать территориальными агентствами этого ведомства всего за 3 дня. Отраслевым министерствам давалось на размышление “целых” две недели (после этого решение о приватизации обязан был принять местный руководитель ГКИ). Ily. ;i если “забуксует” само агентство или, нс дай Бог, общую лень и нсразворотли-вость станут оправдывать ссылками на якобы имеющиеся разногласия, то тога Госкомимущество России вправе было само рассмотреть возможность прива тизации такого предприятия “с учетом мнения отраслевых министерств и ведомств"
Предусмотрена была даже возможность недостаточной распорядительности со стороны Правительства: если оно за 10дней (для предприятий ВПК за месяц) нс рассмотрит внесенный ГКИ проект распоряжения, то “решение о возможности приватизации и порядке сс проведения” примет в месячный срок сам ГКИ. Так что трудно спорить с П.Вощановым, когда он пишет, вспоминая о том времени: “Единственной реальной политической силой в России становится структура, контролирующая дележ собственности, — Госкомимущес тво”.
Хорошей иллюстрацией на тему “добровольности” приватизации может сложить записанный в программах 1992 г. и 1994 г. запрет предоставлять государствен ным неприватизированным предприятиям финансовую помощь, иностранную техническую помощь и кредиты. То есть вес юридические лица, в капитале которых доля государственной (муниципальной) собственности превышала 25%, о&ьяпля-
МИР РОССИИ. 1998. N3
ляс!), с точки зрения приватизационного законодательства, неполноценными.
В приватизационном угаре захватывались даже такие объекты государствен -ней собс твенности (втом числе оборонные), которые, по закону, приватизации не подлежали. Многочисленные примеры таких сделок приводятся в письме Генеральной прокуратуры РФ Председателю Комитета по собственности, приватизации и хозяйствен ной деятельности Государственной Думы С. В.Буркову от 8 апреля 1994 г. н н “Отчете Счетной палаты Российской Федерации о проверке центральных аппаратов Госуда|5ствснното комитета РФ по управлению государственным имуществом, Российского Фонда федерального имущества, Федерального управления по делам о несостоятельности (банкротстве) при Госкомимуществе России” (10).
Но, безусловно, наиболее вопиющим фактом было катастрофическое занижение цены приватизируемых объектов. Так, “Уралмаш” был продан всего за 3.7 млн. долл, (по данным “Новой ежедневной газеты” от 24 октября 1993 г. — за 1803 тыс. руб.), Ковровский механический завод (снабжавший стрелковым оружием всю армию, МВД и спецслужбы) — за 2,7 млн. долл., Челябинский тракторный завод — за 2,2 млн. долл. (Для сравнения — средняя хлебопекарня в liispoi 1с-стоит около 2 млн. долл., средний колбасный завод в Швейцарии — 3,5 тан. долл., цех по разделке леса и выпуску вагонки там же — 4,5 млн. долл.) (11). В Красноярском крас 23% акций АО “Красноярская ГЭС”, стоимость которого оценивается в 7-9 млрд, долл., были проданы местной финансово-промышленной группе ТАНАКО всего за 17 млрд. руб. (12). Цены продажи некоторых других важнейших объектов российской экономики приводятся в таблице 1.
Таблица 1
Цены продажи некоторых приватизированных предприятий
Название предприятия Цена продажи* тыс. долл.
РАО “Газпром” 228 256
“Березка" в Лужниках 61 179
“Лукойл" 56 188
“Ява-тлбак” 54 377
“АвтоВАЗ" 44 815
Новороссийский морской порт 22 484
Кондитерская фабрика “Красный Октябрь” 21 055
Брагский алюминиевый завод 18 327
Редакция “Известий” 15 396
Московский вертолетный завод 11 009
Красноярский алюминиевый завод 9 113
“Внуковские авиалинии” 5 346
Шоколадная фабрика в Самаре 4 380
“Тулачермет” 4 071
Северное морское пароходство 3 283
Тульский оружейный завод 3 216
Отель “Звездный” 1 496
Бдадивостокская база тралового и рефрижераторного флота 1 312
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
В своем стремлении “приватизировать все” наши радикалы “замахивались” даже на Сбербанк РФ (J3). Более серьезной была неудавшаяся пока» к счастью, попытка приватизировать “Росгосстрах”. Он был “приговорен” к приватизации в ноябре 1996 г., когда “в верхах доминировал политический подход — развалить госсобственность любой ценой” (14). Огромное предприятие, аккумулировавшее в 1996 г. страховые взносы на сумму 3 трлн, руб., было оценено Госкомимуществом всего в 2 млрд. руб. (15). Из трудового коллектива компании (80 дочерних страховых обществ, 2550 филиалов, 88 тыс. чел. занятых) планом приватизации были охвачены лишь 232 (из 284) работников основного предприятия. Они должны были получить 20% акций со скидкой в 30% от их стоимости. Еще 30% намечалось продать 9 руководящим работникам общества — инициаторам приватизации “Росгостраха” по так называемому “третьему варианту льгот”.*
А вот и нечто совсем необычное — первый в российской истории случай деприватизации бывшей государственной собственности. Мы имеем в виду Череповецкое производственное объединение “Азот”, 41% акций которого возвращен государству решением Арбитражного суда Москвы (16) за “нецелевое использование инвестиций, предоставленных предприятию по условиям конкурса”. Из 100 млн. долл., которые должен был получить “Азот” по условиям договора с ОНЭКСИМбанком, перечислены были (да и то лишь на короткое время) только 50 млн долл. Вторая половина этой суммы была направлена на другой расчетный счет и в тот же день переведена в векселя ОНЭКСИМбанка и принята им на ответственное хранение.
Особая тема — залоговые аукционы. Эту эпопею открыл 31 аш’уста 1995 г. Президент Б.Н.Ельцин, подписав указ № 889 “О порядке передачи в 1995 г. в залог акций, находящихся в федеральной собственности”. В соответствии с этим указом правительству предоставлялось право проведения конкурсов с целью получения банковских кредитов под залог пакетов акций наиболее привлекательных предприятий, находящихся в федеральной собственности.
В реальности, однако, залог служил лишь прикрытием фактической продажи акций (17). Это существенно, так как любое увеличение внутреннего долга страны требует оформления законом, а не указом президента. Так, указом нс оговаривался конкретный срок возврата кредита. Игнорировалось требование Гражданского кодекса РФ о возможности реализации предмета залога только по решению суда. Договор заключался с Госкомимуществом, хотя формальным владельцем приватизируемой собственности являлся Российский федеральный фонд имущества. Организаторами аукционов назначались нередко их потенциальные участники (скажем, ОНЭКСИМбанк, претендовавший на самые крупные пакеты акций, выступал одновременно «представителем» Госкомимущества России и банком, принимавшим задатки в размере 3% от цены лота). И т.д. и т.п. Все это даст основания рассматривать заключенные сделки как притворные.
*Примечатольно, что главным противником приватизации "Росгосстраха” выступила общественная организация — Межрегиональное общественное движение вкладчиков Сбербанка, “Росгосстраха” и владельцев ценных бумаг.
МИР РОССИИ. 1998. N3
Итоги приватизации
Сподвижник А.Б.Чубайса и Е.Т.Гайдара А.Д.Радыгин признает, что реальной целью приватизации было “временное массовое закрепление прав частной собственности... в расчете на последующие трансакции в пользу действительно эффективных и ответственных собственников” (1, с.79). Конечно, за такую фразу поставят пятерку на экзамене в любом западном университете, но в реальной жизни это означает, что из-за непродуманных действий “молодых реформаторов” российская экономика на долгие годы обречена быть, по преимуществу, перераспределительной. Да и вообще, вся затея с ускоренной приватизацией выглядит достаточно бессмысленной, если учесть, что основой эффективности современной экономики является вовсе не инстинкт' собственника (“чувство хозяина”), а профессиональный менеджмент.
В оценке российской приватизации спшкиваклся сегодня две непримиримые точки зрения. Одни говорят, что все хорошо, ни о каких значимых нарушениях закона в процессе приватизации нс может быть и речи, а мелкие нарушения легко поддаются исправлению. Другие, напротив, клеймят ее как “преступную”. Наиболее энергичным выразителем этой точки зрения стал в последние годы мэр Москвы Ю.М Лужков: “Эта политика нс устранила чиновников от управления собственностью, а сняла с них ответственность за ее сколько-нибудь эффективна; функционирование. Она... лишила государство средств для оплаты социальной и коммунальной сферы, но нс дала населению адекватного источника доходов, чтобы оно могло само оплачивать эти услуги... Возник порочный круг: государство нс может бросить граждан на произвол судьбы, но для того, чтобы иметь достаточно средств, вынуждено установить такие налоги, которые губят производство, подрывая основы благосостояния тех же граждан, ради которых это делается”.* В результате, возникшая хозяйственная система вошла в противоречие с важнейшим принципом российской деловой этики: чужого не возьму, но и евоего не отдам. А у нас все получилось наоборот: сначала предпринимателям навязали чужое — заставили их приватизировать за бесценок казенное имущество, а теперь у них же начинают отбирать в виде налогов то, что они считают своим, - значительную часть произведенного дохода.
Особенно неприятными стали изменения в распределении и использовании дохода от собственности, на который приходится сегодня до 50% общей суммы доходов населения. Показательно, что никому даже нс пришло в голову потребовать с тех, кто обогащался в ходе приватизации, уплаты подоходного налога с приращения стоимости их имущества. А ведь существовал еще и налог на сделки дарения.
гоп Ю.М.Дужкову звучит и большинство других оценок. “Приватизация, — отмечает чл.-корр.
ВАН Р.И.Хасбулатов, — стала осуществляться и формах полуприкрытой адресной раздачи предприятий тем. кто присвоил сбережении людей в результате “ценовой реформы"’ (19). "Орнш’нческис национальные интересы. — пишет С.Ю.Глазьев. — захлестнула волна наживы и:1, перераспределении собственности” (20). Но мнению заведушего Центром ИМЭМИ РАН Г ! ршгберп», “нигде кроме России не было такой шоковой приватизации (21). В проекте резолюции Фракции КПРФ по итогам парламентских слушаний «Приватизация: проблемы и перспективы. Анализ итогов приватизации за 1992-1996 гг.» записано: «Приватизация привела к резкому илуолелню экономического и социального неравенства между узким слоем обогащающихся Чговых русских” и беднеющим большинством населения».
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
Понятно, что такая “приватизация” никак не могла придать институту частной собственности в России необходимой легитимности. Российские предприниматели еще долго будут поминать недобрым словом г-иа Чубайса, по милости которого все, действительно заработанное ими за эти годы, оказалось безнадежно пс]юмешано с бесплатно полученной госсобственностью. А это может “аукнуться” в любое время. Достаточно вспомнить пример Латвии и Эстонии, которые нс побоялись вычеркнуть из своей истории целых 50 лег, в том числе и в вопросах реституции.
Нс случайно, из всех бывших соцстран, вставших на путь реформ, в наихудшем положении оказались лидеры приватизации — Россия и ГДР. В середине списка — другие европейские страны, где догадались хоть как-то совместить се с рыночной реструктуризацией предприятий. А процветает только Китаи, в котором приватизация оставалась до недавнего времени лишь предметом теоретических споров.
Ничтожен и фискальный эффект приватизации: продажа 70% национального производственного капитала принесла российской казне лишь 5 млрд, долл, (для сравнения: в Великобритании от приватизации лишь 3% предприятий во времена М.Тэтчер было получено 100 млрд.долл.). Масштаб этой недооценки становится ясным, если вспомнить эмпирическое правило, согласно которому стоимость основных производственных фондов любой индустриальной страны превышает ее валовый внутренний продукт примерно в 2 раза. А в России ВВП равен даже сегодня — в условиях кризиса и серьезной недооценки ряда продуктов и услуг — примерно 400 млрд. долл. Т.е. приватизационный “товар” был продан в 160 раз дешевле своей настоящей стоимости.
Стоит задуматься и над стремлением захватить в процессе приватизации нс какой-нибудь, а именно контрольный пакет акций (1, с.107-110). Нс значит ли это, что подлинным се мотивом является нс прибыль, ъ. власть — восстановление монопольно-командных отношений.
После всего сказанного не приходится удивляться, что формальная приватизация собственности не привела в России к приватизации экономической ответственности. Если в советские годы входу была фраза: “Начальников много — хозяина нет”, то теперь, с не меньшим основанием, можно сказать: “Собственников много — хозяина нет”.
А главное, вопреки ожиданиям, приватизация не простимулировала, а, наоборот, намертво заблокировала инвестиции. Речь идет нс только о том, что в условиях практической бесплатности гос имущества инвестиции как способ приобретения собственности лишаются смысла. Не менее важна и консервация преимуществ, полученных на старте приватизации. Представим, к примеру, ситуацию на “Уралмаше”. Контрольный пакет акций этого гиганта российского тяжелого машиностроения был продан в ходе приватизации всего за 1 млн. долл. Но любая сколько-нибудь масштабная его реконструкция требует средств в сотни раз больших. Так стоит ли тому, кто их имеет, выкладывать сотни миллионов долларов только ради того, чтобы ходить в подручных у того, кто вложил всего один миллион? Нс может теперь проинвсстировать “Уралмаш” и государство: ведь это был бы просто подарок частному лицу из кармана налогоплательщиков (хотя как раз этим в нашем Зазеркалье никого не удивишь). Таким образом, приватизация создала “внутренний механизм” блокирования модернизации производства
МИР РОССИИ. 1998. N3
в дополнение к тому'‘внешнему” механизму, который уже был создан либерализацией и жесткой финансовой политикой.
Вот еще пример недомыслия. Считалось, что в условиях такой небогатой страны, как Россия, заменить государственные капитальные вложения частными можно только при условии концентрации капитала в руках немногих (иначе возьмет верх “склонность к потреблению”). Поэтому ставка и реформе была сделана не на средний класс, а на создание узкого слоя крупных инвесторов (“стратегических собственников”). И вот две трети собственности и доходов от нес благополучно отданы верхним 1,5-2% российского населения. Но результат прямо противоположен ожидаемому: гигантская концентрация вчера еще общего достояния в руках немногих породила такую социальную ползфизацию, при которой элита, не доверяя остальным 98% населения, думает не об инвестициях п российскую экономику, а о том, как переправить свой капитал на Запад. Похоже, реформаторы просто не знали, что в современном обществе сбережение — это прежде всего специфическая функция определенной стадии семейного цикла (обзаведения жильем), а не форма экономического поведения узкой группы богатых.
В социальном плане приватизация отнюдь нс означала прекращения государственного патернализма. Наоборот, поток официальной благотворительности даже усилился: просто он поменял “начинку” (вместо пенсий и пособий — кали-ты) и направление — теперь этот поток направлен от бедных к богатым. Т.с. девизом государственного патернализма стало: в России “все должно быть платным — кроме собственности”. И ис случайно поистине “вторым я” российской приватизации стала деприватизация— процессы массового обеднения. Как писал Ь.Кагарлицкий: “В 1991-1993 годах “новые русские” экспроприировали государство и сбережения рядовых граждан. Экономический рост не возобновится до тех пор, пока не экспроприируют самих “новых русских” (22).
Одним из порождений приватизации стали чековые инвестиционные фонды (Ч ИФ). Сейчас их около 500 (в июне 1994 г. — 630), и в них отдали 45 млн. ваучеров 25 млн., пожалуй, наиболее законопослушных и доверчивых россиян (1. с.91). Балансовая стоимость активов ЧИФов составляет 2 трлн. руб. (23), а рыночная их оценка в пять раз выше. Сейчас о ЧИФах просто забыли. О них нс вспомнили даже тогда, когда, прослышав об очередной “заграничной штучке”, бросились создавать ПИФы — паевые инвестиционные фонды — структуру, точно гак же предназначенную, по идее, привлекать частных инвесторов. Все это лишний раз доказывает, насколько несерьезным, наделе, было отношение к “народной приватизации”.
Итак, результатом российской приватизации стала “беспомощная частная собственность”, распыленная на одном полюсе и криминальная на другом, неспособная эффективно контролировать производство и нуждающаяся для этого в государственных подпорках.
Сейчас разрушительные процессы в сфере собственности, запущенные Шлет назад Законом “О предприятии” и подстегнутые ваучерной приватизацией, набрали инерцию, приобрели свою, если угодно, безумную логику: полученную бесплатно собственность торопятся заложить: правительство, предприятия и регионы, расталкивая друг друга локтями, залезают в немереные долги, в том числе перед иностранцами, совершенно нс задумываясь о том, что их придется
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
возвращать.* В этих условиях структуру собственности формирует уже нс столько приватизация, сколько кризис неплатежей. Т.е. предприятия наминают, все в большей степени, принадлежать своим кредиторам, а не акционерам. Отражением этого стало известное постановление Правительства РФ от 5 март 1997 г. N 254 “Об условиях и порядке реструктуризации задолженности организаций по платежам в федеральный бюджет”, по которому масть имущества пред-
приятий, имеющих задо.тжснность по налогам, должна временно передаваться под контроль государства. Таким должникам предлагается провссги эмиссию контрольного пакета акций и передать его Мингосимущества. И если согласованный график погашения задолженности будет нарушен, то правительство получает право этот пакет продать. Для ускорения этой процедуры Комитет Государственной
Думы по собственности рекомендовал принять закон, предоставляющий право органам исполнительной власти (федеральным, региональным и местного самоуправления), перед которыми предприятие имеет долг, переоформить его как кредит, выданный должнику под залог контрольного пакета акций. И если кредитный договор нс исполняется, то акции должны “отчуждаться во внесудебном порядке”. Условия бюджетного комитета еще жестче; по проекту “Закона о принудительной эмиссии акций открытых акционерных обществ” все компании, имеющие задолженность перед бюджетом на сумму, равную 1-5% стоимости основных средств АО сроком более 6 месяцев, обязаны сдавать государству свои пакеты акций (25).
Нельзя считать сданной в архив и проблему права граждан на их долю в бывшей общенародной собственности. Раздача в 1992 г. ваучеров отнюдь нс закрыла ее. В умах большинства российских граждан эта проблема только сше вызревает* **
Сейчас основной мотив приватизации — пополнение бюджета. Она превратилась, по существу, в “довесок” к налоговой системе, а доходы от приватизации — в своего рода наркотик. Использование их для “затыкания бюджетных дыр” нарушает первую заповедь бюджетного процесса: никогда не финансировать постоянные расходы из единовременных доходов —■ ведь на будущий год понадобится финансировать их вновь, а источника для этого уже не будет. Растут и потери от плохого управления предприятиями после приватизации.
♦Как замечает экономист А.Макушкии: ‘'Умение но крупному перехватить в долг считается сегодня среди политикон-экономистоп самым высоким классом”. Причем заемщики рассуждают “не в категориях источников доходов", а н категориях “гарантий". Причина проста: заимствования н России — это гоже часть стратегии приватизации. Lie смысл — “безденежное погашение долгов" путем “безденежного перераспределения собственности ". «Вырисовывается, — продолжает А.Макушкии, — своего рода “трехходовка": ваучерная приватизация, перекупка титулов собственности и, наконец, административное принуждение предприятий к банкротству (с обесценением активов) под обещание привлечь инвестиции» (24). Общее дли всех этих трех этапов — игнорирование действительной рыночной цены приватизируемых обтижтон. Цель этой “стратегии" — низвести государство до роли хроническою банкрота, схем чтобы оно вообще не смогло поднять голову.
**Это признает даже один из “крестных отцов” российской приватизации Г.X.Попов; “Не была определена реальная стоимость ваучера. Не была гарантирована его минимальная цепа. 13 результате произошел нс дележ собственности, а захват ее бюрократией при участии “новых русских” (26). А В.Белоцерковский прямо пишет: “Государство нс имело права рассматривать управляемые им средства производства как свою частную собственность, так как они создавались на доны и общества" (27).
МИР РОССИИ. 1998. N3
Чем хороша российская приватизация, так это успешным разоблачением всякого рода мифов. Речь идет не только о частной собственности "вообще”. За шумом и треском вокруг сс якобы спасительных (или, наоборот, губительных) свойств осталось почти нс замеченным, что российская приватизация положила коней и мифу о чудодейственных свойствах “собственности работников". В самом деле, 75% трудовых коллективов предприятий, подлежавших чековой приватизации, избрали так называемый "'второй вариант льгот”, при котором контрольный пакет акций (51%) получает трудовой коллектив. Это “сделало Россию страной, в которой собственность работников получила наибольшее распрос-] ранение. Но экспертным оценкам, около 50% акционерного капитала приватизированных предприятий принадлежит рядовым работникам и 17% — руководству” (28). То есть приватизация у нас отвечает решительно любым политическим вкусам от крайне правых до левых: наряду с неслыханным приращением крупных состояний она привела и к невероятному расцвету коллективной собственности, массового владения акциями и тому подобных прелестей, о которых всегда мечтали теоретики “народною капитализма”. В этих условиях никуда не уйти от «опроса: нс является ли нынешнее крайне тягостное положение дел в экономике России лучшим доказательством того, что “собственность работников” в наших условиях "не сработала”?
Начнем с того, что термин “собственность работников” страдает значительной неопределенностью. Речь идет, очевидно, либо о частной, либо о коллективной собственности. Государственной '"собственность работников” быть нс может — ведь в этом случае субъектом сс автоматически стала бы также и нетрудоспособная половина населения, работниками нс являющаяся. Далее, если эта собственность частная, то у нее должны быть четкие границы, в том числе и временные: она может принадлежать данному лицу лишь до тех пор, пока оно работает на предприятии. Иначе неизбежно размывается характер данной собственности как собственности работников — вес большая се доля начинает принадлежать пенсионерам, лицам, ушедшим на другую работу, и т.д., и, наобо-|юг, молодые и самые активные работники фактически лишаются доступа к этой собственности.
Л главное, собственность в современной экономике — это лишь другое имя капитала. И “собственность работников” — это всего лишь эвфемизм, за которым скрывается, наделе, прямо противоположный принцип: участие в управлении производством только но праву владения капиталом. Другими словами, работники получают доступ к управлению только в качестве “тоже-капиталистов” и лишь в меру владения капиталом.
Остается фактически без ответа и другой важный вопрос: должна ли собственность работников распространяться только на результаты их труда или также и на средства производства? Если на средства производства, то как быть с естественными различиями капиталоемкости? Почему, к примеру, работникам Братской ГЭС должны принадлежать гигантские турбины, которые с трудом “вытянула” в свое время вся страна, а работникам приватизированной парикмахерской—только ножницы? Или, в обратной постановке, почему работники ГЭС должны, когда придет время менять оборудование, покупать новые турбины, а работники парикмахерской — лишь бритвы с расческами? Если же речь идет только о собственности на произведенный продукт, то, спрашивается, как зак-
Приватизация: доктрина, решьпостъ, альтернатива
рспить право “первичной собственности” на него трудового коллектива (а нс инвестора) законодательно и конструктивно-практически? Ведь это требует перехода к коллективу роли реального предпринимателя * Иначе получается, что, к примеру, не стройорганизация как предприятие, а непонятно как организованные рабочие-строители получают право собственности на построенный жилой дом и расплачиваются с правительством Москвы частью квартир.
И, наконец, нельзя нс сказать о малоприятной реальности жестокого раскола рабочего класса. Ведь есть отрасли, где за один и тот же труд платят сегодня в 5-7 раз больше, чем в других. Т. с., в стране сложился обширный сектор естественных и искусственных монопозшй. В этих условиях “собственность работников” только закрепит создавшееся положение, придав отраслям-монополистам добавочную политическую силу.
Почему приватизация в России не привела к успеху?
Причины неудачи российской приватизации заложены в самой ее модели. Напомним, что это была принудительная, вожатые сроки, продажа (без рыночной реструктуризации) многих десятков тысяч предприятий за особые квазиденьги — “ваучеры” с оценкой их основного капитала по остаточной стоимости без учета инфляции, т.е. в десятки и сотни раз меньше рыночной цены. По существу, это были сделки дарения. Но оформлялись они как сделки купли-продажи, что создает юридическое основание для пересмотра их как притворных сделок. Да и по сути своей они противоречат статье 8 (п.2) Конституции Российской Федерации, согласно которой в Российской Федерации признаются и защищаются равным образом | курсив наш — О.П.] частная, государственная, муниципальная и иные формы собственности.
Сказалась недооценка легитимности государственной собственности, пренебрежительное отношение к ней как к “ничьей”, неумение и нежелание нормально управлять государственными капиталом и землей. Серьезной ошибкой стало и уничтожение сбережений населения, являвшихся главной формой частной собственности, унаследованной нами от советского периода.
А ведь предупреждений хватало. Еще в 1994 г., буквально в день завершения ваучерной приватизации, Б.Кагарлицкий писал: “Приватизация промышленности в России невозможна. Наша промышленная структура изначально создавалась как государственная и только в качестве таковой могла работать” (30). Прошедшие четыре года, к сожалению, лишь подтвердили этот диагноз.
Ссылаются на Запад. Но ведь зам приватизация — это нс разрушение, а, наоборот, укрепление основной формы собственности. Печальная истина состоит
•Сказанное не следует воспринимать как критику самой идеи собственности работников на результаты их труда. Мы полностью разделяем позицию Папы римского Иоанна Паша II о том, что “человек труда в ходе всего производственного процесса должен иметь приоритет перед вложенным вдело капиталом" и что “самим актом своего труда человек становится ... хозяином продуктов своего труда и их распределения1' (из энциклики “Занимаясь трудом") (29). Так что речь идет только о технических и организационных трудностях реализации этого принципа. Великолепную иллюстрацию этих трудностей дают сами поборники принципа собственности работников на произведенный продукт, когда они начинают гребоиать безвозмездной передачи н их собственность также и средств производства. Хотя требовать надо совсем другого -предпринимательской самоорганизации трудовых коллективов.
МИР РОССИИ. 1998. N3
в том, что у российской программы приватизации (вопреки всем уверениям в противоположном) никогда не было серьезной научной основы. “Прямой обсчет возможных результатов приватизации по конкретным объектам Госкомимуществом нс проводился, финансовые критерии для се оценки не сформированы” (3I). Не было ни одной книги или статьи, в которой бы анализировались возможные последствия этого невиданного по своим масштабам трансферта государственной собственности. Место исследований заняли трескучие декларации о •‘возвращении собственности народу”, “закреплении права человека на его долю в национальном богатстве” и т.п* Они оттеснили десятилетиями прорабатывавшиеся в ССС Р идеи платы за государственные ресурсы и “полного хозрасчета”, которым на стороне отношений собственности соответствовала (“имплицитно”)
аренда.
Крайне неудачным был и выбор момента для развертывания массовой приватизации. “Было безумием, — отмечает группа экономистов, проверявших в 1993 г. деятельность Госкомимущества, — включать эту программу летом 1992 г., когда все сбережения населения были обесценены, а пик взаимных неплатежей достиг максимума. Или, наоборот, это был спланированный акт на отмывание "теневых” капиталов” (32).
Результатом стал дефицит доверия, который подтачивает сегодня изнутри здание российской реформы. Решающую роль в его возникновении сыграло, папаш взгляд, пренебрежение моральными ценностями в процессе экономического реформирования. Экономическая и моральная основа рыночной экономики - эквивалентный обмен. Россия же начала переход к ней с вопиющего нарушения этого принципа. Не требовалось ни труда, ни риска, ни бережливости — вообще ничего кроме номенклатурных связей, чтобы получить от государства практически задаром немалый капитал.
К этому добавилась общая идеологизация задач реформирования.** Од-
ним из ос проявлений стало отождествление интересов предприятий с интересами акционеров. В действительности, оптимальная стратегия долгосрочного развития предприятия не совпадает со стратегией скорейшего возрастания личного богатства акционеров. И носителями ее яазяются отнюдь нс акционеры, а администрация предприятий и квалифицированные кадры (“техноструктура” по Дж.Гэлбрейту). Нс случайно в западной практике права собственности на реальный кадили (т.н. “вещные’’ права собственности) четко отделены от “обязательственных" (прав собственности на ценные бумаги), не позволяющих непосредственно распоряжаться реальным капиталом. Это значит, что реальные активы предприятий должны оставаться только колгективной собственностью (г.е. нс под-
♦Неправильная ориентация в вопросах собственности была заложена еще в известную программу “500 дней”. Уже на первой ее странице читаем: “Пршрамма ставит задачу: все, что возможно.. взять у тсударства и отдать людям”. Как iyr не вспомнить старый анекдот об участнике съезда КПСС, который, рассказывая домочадцам о лозунге: “Все для человека, все во имя человека!'1, с важным видом добавлял: “И я даже видел этого человека”.
♦♦Классическим примером такой идеодотзации стало интервью бывшего первого вице-премьера российского правительства Л.Б.Чубайса “Независимой газете”: “Мы исправляем страну со 150-мнлииоиным населением, которое в течение семи десятилетий существовало в изуродованном мире” (33). “Мы” — это, конечно, марсиане, явившиеся из другого, более совершенного мира, где не знают, что такое мания величия или простая человеческая глупость.
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
лежащей дележу собственностью корпорации в целом)?"
В общем, “приватизация в России провалилась нс потому, что частная собственность менее эффективна, чем государственная, а потому, что формировалась она нс путем ответственной инвестиционной деятельности и капитализации чистого дохода, а в результате массового захвата и передела” (34).
О нормативно-законодательной базе приватизации
Даже с формальной стороны законодательная база нашей приватизации очень бедна. Достаточно сказать, что, начиная с 1993 г., программы приватизации ни разу нс утверждались законодательными (представительными) органами.* ** Как пишет А.Д.Радыгин: “В силу относительной неопределенности, противоречивости законодательства, а также периодического его изменения и создания различных прецедентов высшими органами власти России любая из противоборствующих сторон может с равным успехом доказать свои права и полномочия ” [курсив наш — О.П.| (1, с.64). Еще интереснее наблюдения заместителя председателя Счетной палаты Российской Федерации 10.10.Болдырева. Он отмечает что, хотя “большинство проверявшихся Счетной палатой крупных приватизационных сделок совершено... с явными нарушениями закона”, никаких действий по этим нарушениям не предпринимается (36).*** Причина проста: “компромат” по итогам приватизации стал сегодня одним из самых надежных инструментов контроля федерального центра за местными руководителями, своего рода суррогатом партийной дисциплины. Всем ясно, продолжает 10.10.Болдырев, что при любой смене власти значительная часть нынешних приватизационных сделок будет расторгнута. И речь идет не о какой-то экстремистской власти, а о любой власти, которая просто начнет следовать закону.
Классическим примером крупной приватизационной аферы может служить история приватизации крупнейшего в мире азотного завода в Тольятти (38).
*Мы разделяем точку зрения Я.Ванека, считающего, что права инвестора в современной экономике должны ограничиваться сохранением собственности на вложенный капитал и получением дохода на этот капитал в размере, несколько превышающем (с учетом риска) норму процента на банковские депозиты. Практически ото означает, что обыкновенные акции должны быть превращены в привилегированные.
**Вообще. о роли закона в этой истории можно говорить только cum grano salis (“с щепоткой соли”). Ведь как замечает Н.Вощанов, лидеры “демократов" еще в 1991 г. сошлись во мнении, что “у новой власти должна возникнуть своя социальная база — класс собственников" (35). И уже тогда им было ясно, что главным препятствием на этом пути неизбежно с-таиет закон. Л значит, закон надо было дезавуировать. Для этого экономическая свобода трактовалась как вседозволенность, что привело к криминализации массового сознания. Вся работа велась на основе указов президента, постановлений правительства и ведомственных документов Госкомимущества. В результате возник самый настоящий правовой тупик.
***Отметим, что к такому же выводу пришли и ангоры проекта резолюции “от демократов" на парламентских слушаниях по итогам приватизации; “Эффективный контроль за соблюдением законности в ходе приватизации фактически не осуществлялся”. Вот маленькая иллюстрация ив эту тему из газеты “Аргументы и факты”: “По данным МВД только за 5 месяцев 1993 г. было выявлено 2590 преступлений в сфере приватизации. Причем сами работники министерства признаки, что “данная цифра едва ли составляет 10% от тою, что происходит в решсыюй жизни” (37).
МИР РОССИИ. 1998. N3
Завод этот, отгружающий и год только экспортной продукции на 600-700 мл и долл., был приватизирован по третьсхгу варианту. Результат— долги, сокращение рабочих мест, оборудование изношено до предела, акционерам нс платят дивидендов, государство нс получает налогов. Причина проста: сотни миллионов долларов в год, которые раньше шли государству, теперь (через дочерние фирмы та рубежом) расхищаются горсточкой частных лиц.
Однако наиболее вопиющим нарушением законности мы считаем подмену Госкомимуществом заложенного в российском законодательстве принципа оценки приватизируемого имущества. На этом вопросе стоит остановиться подробнее. В соответствии со статьей 17 Закона РФ “О приватизации государственных к муниципальных предприятий в РСФСР”, принятого Верховным Советом РСФСР 3 июля 1991г., “определение начальной цены для продажи предприятия по конкурсу (на аукционе) или величины уставного капитала акционерного общества” должно было производиться “на основании оценки предприятия по его предполагаемой доходности (в случае его сохранения) или на основе оценки возможной выручки от распродажи его активов”. И лишь затем добавлено: “методические указания по оценке стоимости объектов приватизации разрабатываются и утверждаются Госкомимуществом РСФСР”.
Спустя год картина меняется. Из новой редакции Закона «с изменениями и дополнениями, принятыми 5 июня 1992 г.», все конкретные принципы оценки исчезли, зато сказано: “Определение начальной цены для продажи предприятии по конкурсу (на аукционе) или величины уставного капитала акционерного общества может производиться только в соответствии с методическими указаниями по оценке стоимости объектов приватизации, утверждаемыми Госкомимуществом России”. Дескать, “товарищи поработали, можно им довериться”.
Что же случилось на самом деле? А то, что за этот год содержание заложенных в Закон принципов оценки усилиями Госкомимущества изменилось на диаметрально противоположное, и место “предполагаемой доходности” заняла остаточная стоимость, т.е. величина в условиях инфляции в десятки и сотни раз меньшая.* Результатом стало катастрофическое занижение цены приватизируемого имущества. Но ведь ясно, что Госкомимущество,, в свете первоначальной редакции Закона, просто не имело права разрабатывать методику оценки при-(штптруемого имущества, основанную на принципе остаточной стоимости.**
Общий вывод из сказанного очевиден: перед страной объективно стоит зала1 ia декриминализации собственности.
’Мы имеем в виду пункт 3.1 раздела 3 “Временных Методических Указаний по оценке стоимости обдокток приватизации'* (Приложение 1*8 к Указу Президента Российской Федерации от 29 январи 1992 I. N Об), согласно которому: “Определение стоимости основных средств осушестнля-сю! но остаточной стоимости, рассчитанной путем уменьшения величины их первоначальной (иадлисопой) стоимости на величину износа, исчисленного по данным бухгалтерского учета на момент оценки, исходя из норм амортизации основных средств".
1!* Напомним, что гак же “круто”, как и с оценкой госимущества. А. Чубайс обошелся с именными приватизационными счетами, заменив их безымянными ваучерами. А ведь именные нрнваипациошгме счета фигурировали не только и законе, но И п программе приватизации.
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
Приватизация сегодня
Посмотрим теперь, насколько учитываются все эти проблемы в работе экономических ведомств. Несомненно, приватизация и сейчас остается важнейшей составной частью экономической политики правительства. Доказательства — Среднесрочная программа на 1997-2000 гг. и доклад премьера В.С.Черномырдина о приоритетных задачах Правительства на 1998 г. (39). Речь идет не только о приватизации в узком смысле, хотя и ей уделено достаточно места. Гораздо важнее общий дух правительственной программы, проявляющийся в вынесении на первый план таких проблем, как урезание бюджетных расходов (“структурные реформы в бюджетоемких отраслях”), “секвестирование” социальной сферы (“реформы” пенсионного обеспечения, образования и медицинского страхования), упорное нежелание замечать растущую неэффективность огромного приватизированного сектора (“этого не может быть, потому что этого не может быть никогда”).
Правда, теперь приватизация должна проводиться на основе нового закона — “О приватизации государственного имущества и общих принципах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации”, который, в отличие от прежнего, предусматривает индивидуальный подход к предприятиям, проведение их предварительной реструктуризации, направление получаемых от приватизации средств преимущественно надели инвестирования, открытость процесса, обеспечение экономической безопасности, оценку приватизируемого имущества “гю методике рыночной стоимости”*, обеспечение единства имущественного комплекса предприятия и многое другое. То есть, практически востребования критиков приватизации, в том числе и наши, оказались учтенными. Однако теперь в дополнение к этому “базовому” закону ежегодно должен приниматься “надстроечный закон” — “Государственная программа приватизации”.
Первая такая программа (на 1998 г.) была утверждена на заседании правительства в начале марта (40). Ее главная идея — переход от массового акционирования государственной собственности к “точечной” приватизации, предполагающей тщательную предпродажную подготовку каждого предприятия. Основы такого подхода были заложены постановлением правительства № 363 от 1 апреля 1997 г. “О порядке реализации индивидуальных проектов приватизации федерального имущества”.
Перечень из 32 объектов, подлежащих “точечной” приватизации, был определен решением Мингосимущества в ноябре 1997 г. В дальнейшем он менялся, и окончательное решение по этому вопросу скорее всего будет принято только на стадии утверждения федеральной программы Госдумой. Определяющим фактором останется, однако, годовое бюджетное задание Мингосимуществу. Оно определяет доходы от приватизации в размере 8,1 млрд, деноминированных руб., доходы в виде дивидендов по федеральным пакетам акций — 1 млрд.руб. и от аренды федеральной недвижимости — 300 млн.руб. Премьер В. С.Чсрномыр-
*Мы бы только добавили к лому соизмерение выручки от продажи предприятия с дисконтированной суммой будущих бюджетных потерн в результате непоступления доходов от государственной собственности.
МИР РОССИИ. 1998. N3
fU
т
дин имел все основания назвать этот доход “унизительным для Мингосимущества”. В самом деле, одна Москва планировала получить в том же году от управления городской собственностью более 8 млрд, деноминированных руб. Другое ограничение “снизу” — необходимость проведения в 1998 г. “образцовой” приватизации четырех объектов (“Домодедовских авиалиний”, “Аэроссрвие Домодедово”, “Русского дизеля” и Камского целлюлозно-бумажного комбината”) с участием международных экспертов. Она входит в условия предоставления России очередных займов МВФ и Всемирным банком *
В программе выделены 5 главных приватизационных проектов года. Это продажа пакетов акций открытых акционерных обществ “Роснефть”, “Связьинвест” п авиакомпании “Домодедовские авиалинии”, а также разгосударствление Камского целлюлозно-бумажного комбината и завода “Русский дизель”.
Пожалуй, главное новшество программы-98 — повышение роли субъектов Федерации. Отныне “приоритеты в осуществлении приватизации государственного имущества, находящегося в собственности субъектов Российской Федерации, будут устанавливаться законом субъекта РФ о программе приватизации субъекта Российской Федерации” (42). То есть, субъекты Федерации станут разрабатывать свои собственные программы приватизации и как приложение к ним прогнозные перечни приватизируемых предприятий в качестве законодательных актов. Значение данного решения особенно возрастает, если учесть, что в собственность субъектов Федерации еще до I января 1998 г. намечалось передать вес объекты, не отнесенные законодательными и иными правовыми актами к исключительному ведению федеральных властей.
В поисках альтернативы
Встает вопрос; что делать с итогами “приватизации по Чубайсу”? Напомним. что это была практически бесплатная раздача государственного имущества mособые квазидсньги — “ваучеры”. Конечно, сточки зрения Запала, бесплатность приватизации — нс проблема; любой “их” консультант, услышав об этом, бодро отвечает: “Вот и прекрасно — значит, больше денег останется для инвсс-пщий в производство!” Увы, и инвестиции за эти годы упали — и нс как-нибудь, а в 4 раза. Все дело в том, что западный экономист, рассуждая о российской приватизации, всегда имеет в виду западный контекст этого процесса — развитый рынок капитала, правовое общество, интенсивную мотива-
цию сбережений и инвестирования, высокий уровень частной ответственности. Но ничего этого в России нс было и нет. А сеть извечная война между партиями "государевой казны” и “своего кармана”, в огонь которой лозунги и практика “обвальной приватизации” только подлили масла.
В этой сложной ситуации необходим дифференцированный подход к итогам приватизации. Следует поддержать тс се направления, которые соответствуют интересам большинства населения и выдержали проверку рынком. Я имею в виду
Ч1о этому вопросу до сих пор сохраняются определенные разногласия. Гак. оба домодедовских предприятия вообще отказываются приватизироваться по какой-либо схеме кроме собственной, а “Русский дизель" предетшияет фактически два предприятия, расположенные на разных пло-пгддках ЙI).
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
“малуюприватизацию” и приватизацию жклъя, дач и садово-огородных участков. Здесь вполне подходит принцип: мелкая собственность должна быть частной, средняя — коллективной, а крупная — государственной. Однако то всех остальных случаях потребуется полный или частичный* пересмотр результатов приватизации.** Ключевым здесь должен стать вопрос: повысилась ли в результате приватизации эффективность и конкурентоспособное] ь Л]Юизводства? Если нет, то значит, задача поиска эффективного собственника нс решена, и предприятие должно вновь перейти — временно или постоянно (если речь идет о естественной монополии или предприятии-получателе горной ренты) под контроль государства.
Для этою, однако, необходимо создать систему управления государственной и муницшшльной собственностью*** Сейчас при решении этого вопроса исходят из ограниченных возможностей Мингосимущества.**** Но в ведении этого министерства находятся две взаимоисключающие функции: одна — обеспечение функционирования государственного имуществе!, другая —- его фактическая ликвидация посредством приватизации. Поэтому Мингосимущества органически нс способно эффективно управлять государственной собственностью. Как писал еще в 1994 г. АД.Радыгин, пакетами, закрепленными в федеральной собственности, “реально нс управляет сегодня никто” (1, с.114).
Реальным потенциалом власти и политической волей, необходимыми для такого управления, обладают сегодня только регионы — субъекты Федерации и органы местного самоуправления (в структуре правительства Москвы создан даже спсциадьный орган управления собственностью — «Комплекс по экономической политике и имущественно-земельным отношениям»). На них и следует
•Пол частичным пересмотром результатов приватизации мы имеем в виду оформление разницы между рыночной стоимостью приватизированной собственности и уплаченной за нес ценой в качестве стоимости имущества, переданного предприятию в доверительное управление или в аренду. При гаком подходе своих денег никто нс потеряет, а вот с бесплатно полученным казенным имуществом действительно придется расстаться.
••Сейчас на рассмотрении Государственной Думы находится несколько проектов Закона о национализации. Однако нам кажутся более точными термины реституция (возвращение незаконно приватизированной собственности государству как законному владельцу) и деприватизация (приостановка процесса приватизации с аннулированием его промежуточных результатов). Право на национализацию надо еще заслужить/ Мы уже не говорим о том, что предлагаемая некоторыми депутатами процедура выкупа предприятий “но полной рыночной цене“ является на деле лишь очередным подарком приватизаторам, которые, получив государственные предприятия за бесценок и ничего в них не вложив, хотят теперь с выгодой избавиться от этого “балласта”, •••большую психологическую роль здесь могла бы сьнрать даже простая замена основной) показателя, но которому оценивается сегодня деятельность Мингосимущества: вместо доходов от приватизации им должны стать доходы от использования государственной и муниципальной собственности. Определенный опыт здесь накоплен: я имею в виду задание правительством Москвы общей суммы доходов от использования городской собственности на 1998 г. (около 8 млрд, деноминированных руб.).
****Т1о оценкам М и н гос ко м и м у щества, федеральные органы власти в состоянии управлять сейчас нс более чем 1 тыс. пакетов акций (из примерно 3 тыс. предприятий, которые должны сейчас контролироваться государством через госпакеты или через “золотую акцию”)- Л значит, бесстрашно заключают теоретики приватизации, государственный портфель акций должен быть уменьшен в три раза.
МИР РОССИИ. 1998. N3
1 S*
• , г*»_*г. . г .
I
. С П» оГ.
53
стайку и решении данного вопроса *
Для этого однако целесообразно преобразовать территориальные комитеты и фонды имущества в региональные и местные инвестиционно-холдинговые компании. Стоит подумать и над использованием в интересах регионов известного постановления Правительства от 5 марта 1997 г. № 254 “Об условиях и порядке реструктуризации задолженности организации по платежам в федеральный бюджет”, восстанавливающего государственный контроль над приватизированными предприятиями, имеющими задолженность по налоговым пла-
тежам в федеральный бюджет. Фактически некоторые действия в этом направлении уже предпринимаются. Так, по сообщению газеты “Деловой мир”, весь выпуск дополнительных акций А МО ЗИЛ для реструктуризации задолженности перед государством (если он состоится) будет передан нс федеральным органам, а правительству Москвы (43). В Свердловской области налоговая полиция пустовала имущество 9 предприятий-должников бюджета. В их числе такие крупные, как АО аВИЗ”, “Севуралбокситруда”, “Качканарский ГОК”, “Кировградский медь-комбинат”, ГП “Завод точной механики”. Причем, если средств от продажи этого имущества нс хватит для погашения задолженности, то правительство области
предложит предприятиям провести эмиссию акций с передачей их в областную собственность (44).
Сейчас препятствия для государственного управления собственностью носят, по преимуществу, идеологический характер. Говорят, например: нельзя доверять управление собственностью чиновникам исполнительной власти. Но государственное управление собственностью нс имеет никакого отношения к чиновничьей самодеятельности: это создание самостоятельного сектора предприятий. работающих на основе государственной собственности и частного права. Они получают от государства бюджетное задание, в остальном же практика управления такими предприятиями ничем не отличается от обычного профессио-
нального менеджмента.
Итак, центр тяжести экономической политики должен переместиться с экстенсивного продолжения приватизации на улучшение использования уже приватизированного имущества. Практически это означает установление государственного контроля над функционированием и развитием всех ее форм** Теоретической опорой такого подхода может стать современная концепция разделения прав собственности, и соответствии с которой разные ее правомочия (владение, распоряжение, пользование и еще ряд других, выделяемых западными учеными), могут и должны закрепляться за разными субъектами хозяйствования — акционерами, менеджера ми, профсоюзами, трудовыми коллективами, федеральными, региональными и местными органами власти п др. Очевидно, что с позиций теории
*0 наличии реальной альтернативы нынешнему положению в этой области свидетельствует опыт Москвы, где на протяжении вот уже нескольких лет реализуются принципы “точечной" приватизации, контрам за исполнением новыми собственниками пришлых на себя обязательств (л том число инвестиционных), повышения эффективности управления имуществом, остающимся в государственной и муниципальной собственности.
мНа необходимости такого контроля сходятся сейчас самые разные политические силы и отдельные специалисты. К примеру, либерал-демократы выдвинули в качестве программных требования переоценки приватизированной собственности по ее реальной стоимости и заключения специальных “приватизационных договоров", определяющих обязательства собственника перед государством.
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
• " ’ * * - г •
прав собственности усиление государственного контроля над предприятиями всех форм собственности можно трактовать как формирование специального “плас-
та” ее контрольных правомочий.
Хорошим примером исправления ошибок, допущенных в ходе приватизации, ст;ши действия правительства Москвы в отношении АМОЗИЛ. Контрольный пакет акций этого огромного завода был продан в свое время торговой фирме “Микродин” всего за 4 млн.долл, (напомним поразившую всех когда-то деталь:
уставный капитал ЗИЛа был оценен ниже, чем уставный каптал гостиницы vl Космос”, хотя одна только стоимость импортного оборудования на ЗИЛе была намного выше). Разумеется, фирма просто нс знала, что ей делать с этой “подвернувшейся” покупкой. “Полет” мысли “Микродина” не простирался дальше
возможности перепродать отдельные здания или участки заводской территории. Ни о каких новых моделях автомобилей или новых технологиях и речи не шло. Да у фирмы и денег таких никогда нс было.
В этих условиях правительство Москвы, столкнувшись с угрозой появления на улицах города десятков тысяч “без вины безработных”, предприняло решительные действия по спасению предприятия. Контрольный пакет акций ЗИЛа был выкуплен обратно за 6 млн. долл., заводу были предоставлены необходимые кредиты, и производство стало понемногу восспшапливаться. В 1997 г. было произведено (после полной еще недавно остановки) более 18 тыс. грузовиков и 41,5 тыс. холодильников (45). Утвержден бизнес-план, определяющий перспективу развития завода на ближайшие годы. Создастся коллектив разработчиков, которые занимаются новыми технологиями и увеличением об^мов производства. Практически восстановлена социальная сфера ЗИЛа.
Важным шагом на пути исправления допущенных ошибок должно стать введение полноценного налога на собственность. Как известно, общее движение в этом направлении заложено и в проекте Налогового кодекса, предусматривающего “повышение удельного веса ресурсных платежей и налогов на имущество при снижении налогообложения прибыли”. Проводится и соответствующий эксперимент в части налогообложения недвижимости (и Твери и Новгороде). Однако большого энтузиазма в этом деле не заметно. В этих условиях, нс дожидаясь результатов эксперимента, целесообразно изменить саму концепцию налога на собственность. По нашему мнению, им должна облагаться только крупная собственность. Мелкую частную собственность в пределах социальной нормы* — целесообразно от этого налога освободить — жилье, садово-огородные участки, рабочий инвентарь, домашние компьютеры.
Назрела и необходимость идентификации существующих прав собственности, обеспечения их информационной прозрачности (как шаг в этом направле-
нии может рассматриваться создаваемая сейчас единая система государствен ной регистрации прав собственности и сделок с недвижимостью). Заложенная в нашем законодательстве идеология защиты прав собственности посредством окутывания их коммерческой тайной способствует наделе лишь криминализации экономики. В любом случае эта идеология должна быть пересмотрена при введении полноценного налоги на имущество физических лиц (и на приращение его
*Эти слова — вс оговорка: собственность. как и
человеческому масштабу.
• +
нее в обществе, должна соответствовать
МИР РОССИИ. 1998. N3
стоимости), когда собственность, с которой не платится налог, юридически перестанет существовать.
Что касается приватизации земли, то, не развивая здесь эту тему подробно, ограничимся лишь замечанием, что, по нашему мнению, правильным решением данного вопроса является сохранение земли (как и других природных ресурсов) в государственной (муниципальной) собственности со сдачей в аренду по ценам, диктуемым рынком. Не случайно, к примеру, в США с начала XX века федеральные земли не продаются, а только сдаются в аренду.
И, наконец, одной из наиболее привлекательных идей в области приватизации следует признать предложение С.Ю.Глазьева осуществлять разгосударствление наиболее прибыльных компаний посредством передачи части государственных пакетов акций! в собственность Пенсионного фонда РФ.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. А.Д.Радыгин. Реформа собственности в России: на пути из прошлого в будущее. М., 1994.
2. НГ-Сцснарии. 1997. 11 сентября.
3. НГ-Сценарии. 1997. 13 февраля.
4. Экономика СССР. Исследование состояния экономики СССР по запросу участников Совещания в Хьюстоне. Международный фонд “‘Культурная
инициатива”. 1991. С. 54.
5. J. Vanek. Crisis and Reform. East and West. Essays in Social Economy. fthaca;N.Y., 1989. P. 58
6. Независима)] газета. 1997. 1 июля.
7 Собственность по талонам //Диалог. 1991. N9. С.59. С61.
8. Экономические обзоры. Российская Федерация. 1995. С.54.
9. Независимая газета. 1997. 22 мая.
10. Экономическая газета. 1996. N 9-20 (85), май.
11. Деловой мир. 1997. 2 апреля. №49.
12. Деловой мир. 1997. 12-15 сентября.
13. Деловой мир. 1995.1 июня.
14. Независима)] газета. 1998. 26 февраля.
15. Независимая газета. 1997.5 июня.
16. Независимая газета. 1997. 7 сентября.
17. Независима)! газета. 1997. 27 января.
18. Московский комсомолец. 1996. 5 января.
19. Независимая газета. 1998. 30 января.
20. Деловой мир. 1997. 17 июня.
21. НГ-Сцснарии. 1997.13 февраля.
22. Независима)! газета. 1994. 30 июня.
23. Деловой мир. 1997. 13 августа.
24. НГ-Сцснарии. 1997. 10 апреля.
25. Русский телеграф. 1997. 19 ноября.
26. Независима)! газета. 1998.29 января.
27. Независимая газета. 1994. 21 июля.
Приватизация: доктрина, реальность, альтернатива
28. Э.Рудык Мировая тенденция — демократизация собственности // Независимая газета. 1996. 14 марта.
29. Независимая газете. 1994. 21 июля.
30. Независимая газете. 1994. 30 июня.
31. Новая ежедневная газета. 1993. 24 ноября.
32. Новая ежедневная газета. 1993. 24 ноября.
33. Независимая газете. 1998. 7 марта.
34. НГ-Сценарии. 1997. 13<]>евраля.
35. Новая газета. 1998. 30 марта - 5 апреля. № 12 (484).
36. Комсомольская правда. 1998.6 марта.
37. Аргументы и факты. 1993. N27, июль.
38. Российская газета. 1998. 26 февраля.
39. Российская газета. 1998. 9 января..
40. Независимая газета. 1998.6 марта.
41. Русски и телеграф. 1998. 29 января.
42. Русс кий телеграф. 1998.24 января.
43. Деловой мир. 1997. 22 мая.
44. Деловой мир. 1997. 13 мая.
45. Южный округ. 1998. Февраль. N1.
