CC BY
17Употребляя аллюзию на известное произведение, посвящённое Сибири «Comrade One-Crutch» американской писательницы Рут Эпперсон, автор подчёркивает богатую, интересную, необычную историю развития города Кемерово.
Интересно отметить использование автором аллюзии на известное литературное произведение русского писателя. «There's rather more to art, I fear, than simply saying, I was here». Данный пример содержит литературную аллюзию, денотатом которой является произведение выдающегося русского поэта и драматурга А. С. Пушкина «Руслан и Людмила». Данную аллюзию можно отнести к рекуррентным, так как она повторяется в тексте поэмы более двух раз. Неоднократно употребляя отсылку на известную русскую поэму, Э. Крофт создаёт национально -культурный фон поэмы, посвящая её, прежде всего, русскоязычному читателю.
Аллюзия обладает огромным стилистическим потенциалом в поэтическом тексте. Интертекстуальные включения повышает образность текста, насыщает его предметно - логической информацией за счёт включения в произведение аллюзивных имён, топонимов, отсылок на исторические или культурные факты, названий литературных произведений и т.д. Преимущественно, интертекстуальные включения употребляются для воссоздания эпохи и национально-культурного фона произведения, а также эмоционально-оценочной характеристики явлений.
Литература
1. Тухарели М. Д. Аллюзия в системе художественного произведения: дис. канд. филол. наук. - Тбилиси, 1984. - 167 с.
2. Хайнеман В. Лингвокультурные особенности текстов / В. Хайнеман // Реферативный журнал «Языкознание». - М. - 1999. - № 14. - С. 60 - 73.
ПРИНЦИПЫ ФЕНОМЕНОЛОГИЧЕСКОЙ ЛИНГВИСТИКИ
Карманова Зоя Яковлевна
Доктор филологических наук, профессор кафедры иностранных языков Брянский государственный
университет, г. Брянск
«PRINCIPLES OF PHENOMENOLOGICAL LINGUISTICS»
Аннотация
Цель данной статьи - представление основополагающих принципов феноменологической концепции слова или, в более широком смысле, феноменологической лингвистики. Слово рассматривается как имманентная структура сознания, наделенная способностью отражать и выражать вовне все акты, состояния и модусы сознания. Феноменологическая лингвистика направлена на осуществление онтологического размыкания слова на основе феноменологической рефлексии. Ее основной метод - феноменологический инсайт.
ABSTRACT
The aim of the article is to give a view of the fundamental principles of the phenomenological conception of the word and, or in a wider sense, phenomenological linguistics. The word is viewed as an immanent mental structure of reflexive nature capable of reflecting and expressing all the mental acts, states and modes. Phenomenological linguistics is aimed at ontological opening of the inner structure of the word by means of the phenomenological reflexion. Its basic method is phenomenological insight.
Ключевые слова: феномен слова; феноменологическая семантика; онтологическое размыкание слова; феноменологический инсайт; феноменологическая рефлексия.
Keywords: phenomenon of the word; phenomenological semantics; ontological opening of the word; phenomenological insight; phenomenological reflexion.
Нельзя не признать, что лингвистика так и не смогла решить проблему значения слова. Более того, как отмечают некоторые авторы, наука о языке находится в таком состоянии, что термин «значение» делается менее понятным или даже совсем непонятным, несмотря, казалось бы, на свою полную очевидность и несомненность [5]. А.Ф. Лосев жестко критиковал лингвистическую науку за то, что «...мимо... языковедов проходит, совершенно их не задевая, вся современная логика, психология и феноменология» [4, с. 6]. Проблема значения слова остается открытой и является главным вызовом современной лингвистике.
Современная лингвистика подошла к той грани, где необходимо кардинальное переосмысление статуса слова и его функциональной роли в речемыслительной деятельности. Необходим переход на новый уровень лингвистического мышления в понимании сущности
слова - феноменологический, где слово рассматривается как имманентная онтологическая структура сознания и проекция мысли. Речь должна идти о специфической феноменологической семантике слова и о специфической методологической базе феноменологического типа.
Философская феноменология уже внесла свой вклад в развитие феноменологических представлений о слове, обозначив горизонты феноменологических исследований в лингвистике. Можно говорить о гениальных прозрениях, направленных на постижение глубинной сущности слова, целого ряда выдающихся философов и психологов (В. Гумбольдт, Э. Гуссерль, Г. Шпет, П. Флоренский, Л.С. Выготский, М.М. Бахтин, А.Ф. Лосев, Н. Хомский, У. Эко, Ж. Деррида и др.), а также лингвистов (К.П. Зеле-нецкий, И. А. Бодуэн де Куртенэ, А.А. Потебня, Г. Гийом, В.В. Виноградов и др.). Они сформулировали базовые принципы принципиально нового подхода к пониманию
внутренней, глубинной сущности слова, обозначили горизонты дальнейших лингвистических исследований и подготовили возможность прорыва в решении проблемы значения слова. На этой основе стало возможным развитие целостной, системной феноменологической концепции слова (феноменологическая лингвистика). Нельзя не присоединиться к мнению К.А. Свасьяна: «Мы признательны феноменологии за раскрепощение адекватных и сущностных потенций нашего сознания. Но мы хотим использовать эти потенции в самой гуще злобы дня, а не в стерильных условиях лабораторий» [8, с. 175].
Несомненно, традиционная лингвистика в определенной мере грешит схоластикой, поскольку в фокусе ее рассмотрения лежит слово вообще. В условиях, когда слово вообще становится лингвистической доминантой, можно говорить об «онтологическом принижении слова» (термин Н.Н. Карпицкого), что означает выхолащивание смыслового объема слова, когда слово предстает в редуцированной форме, поскольку в нем признаются незыблемые, основные, лежащие на поверхности смыслы. А.А. Ухтомский писал, что наука замерзает в схоластике. Исследуя механизм доминанты, Ухтомский пришел к выводу, что доминанты всегда самооправдываются и способны становиться выше всего, застывать, самоудовлетворяться, замерзать и замораживать все [10]. В результате лингвист-исследователь попадает в так называемую лингвозависимость, которая, по выражению К.А. Свасьяна состоит в том, что слово рассматривается в общих смысловых контурах, когда слово есть то, что оно называет, а не то, как оно (про)является в сознании, предстает сознанию или конституируется сознанием [7]. В традиционной лингвистике доминируют устоявшиеся способы и схемы лингвистического мышления. Институализация лингвистического мышления стала в определенной степени бло-катором в развитии лингвистической науки. Феноменологическая интерпретация слова гораздо шире, глубже и богаче, чем традиционная, схоластическвя, т.е. оторванная от жизни.
Необходима определенная, если не переориентация, то переструктуризация тех методологических оснований традиционной лингвистики, которые существуют как незыблемые и являются препятствием к дальнейшему движению вперед. Познание сущностной природы слова не может строиться на выхолощенных посылках и предпосылках, поэтому феноменологическая концепция слова стремится уйти от слова вообще, отвергая априори все редукции в смысловой картине слова. Феноменологическая концепция слова уходит от лингвозависимости, от обобщенных представлений о человеке, сознании и слове (хотя и признается их допустимость как прототипических сущностей), поскольку это упрощенческий подход, в котором по неизбежности проявляются факторы усредненно-сти, детерминированности и редуцированности важнейших для понимания сущности слова свойств и характеристик.
Так же как Гуссерль различал феномен чистого сознания (сознание как таковое) и явление сознания (являющееся сознание), необходимо различать слово как таковое и (про)являющееся слово, т.е. слово в конкретном речевом поступке, ситуации или контексте. Иными словами, для феноменологии слова важно различение слова-но-эмы и слова-ноэзиса, т.е. слова «вообще» и слова конкретного смыслового наполнения. "Значение предмета" в
понимании Гуссерля, т.е. как "смысл предмета", есть "но-эма" (от греч. "поета" - "мысль"), т.е. мысленное содержание о предмете, или, другими словами, предметное содержание мысли. Ноэзис предполагает всю (без исключений и ограничений) палитру смыслов в слове, включая «всеобщую, неизбежную двусмысленность» (термин Гуссерля), смысловую непрозрачность и смысловую игру. Как например, слово «береза» как идентирование и полага-ние одинакового и «береза» как идентирование и полага-ние едино-конкретного. В первом случае - это вне-инди-видальное слово, с редуцированным представлением, как нечто усредненное в нашем представлении. Во втором случае - субъективно-индивидуальное, растождеств-ленное, разомкнутое слово с индивидуализированной картиной представления в сознании человека, выражающее отношение говорящего к мыслимому и отражающее меру восприятия, степень понимания и динамику переживаний. В этом проявляется трансцендентность сознания и трансцендентальная сущность слова.
В феноменологическом контексте отказ от сущностной всеобщности слова как доминанты, или идеация (понятие в феноменологии Э. Гуссерля, означающее созерцание сущности или непосредственное усмотрение), означает, что слово начинает трактоваться с позиций его непосредственной включенности в реальное действующее сознание, когда оно получает свое реальное смысловое наполнение и являет свой реальный статус - статус неотъемлемой имманентной структуры сознания. Такой подход в феноменологии связан с онтологическим размыканием слова.
Осуществить онтологическое размыкание слова означает связать слово со всей сферой ментально-рефлексивного, герменевтического и психического опыта человек. В феноменологии внимание переключается на конкретные акты осознавания, восприятия и понимания слова, структуру восприятия и переживания слова в сознании конкретного человека и в конкретной ситуации или контексте. Такой подход значительно расширяет смысловую сферу слова. Онтологическое размыкание слова означает также окончательный разрыв с детерминистическим подходом к слову: слово рассматривается как открытая, нелинейная и неравновесная сущность и во всей совокупности нелинейных и неравновесных смысловых актуализаций в его содержательной структуре.
«Онтологическое размыкание слова» и есть обретение реального феноменологического взгляда на слово, или феноменологический инсайт. Осуществление феноменологического инсайта означает проникновение в содержательную сферу слова через акты непосредственного представления в феноменологической рефлексии, минуя чисто логические процедуры анализа и интерпретации. Основатель феноменологии Гуссерль дал исчерпывающее определение феноменологической рефлексии: это - «та рефлексия, в которой нам становится доступно психическое в его собственной сущности, причем рефлексия, которая мыслится в качестве осуществляемой в теоретических интересах и которая последовательно проводится, так, что подвижно-текущая специфическая жизнь Я, жизнь сознания не только поверхностно осматривается, но эксплицируется в созерцании в соответствии со своими собственными существенными составными частями и, как мы уже говорили, во всех горизонтах» [2]. Другими сло-
вами, феноменологический инсайт предполагает погружение в лабиринты сознания в акте феноменологической рефлексии с целью установления непосредственно актуа-лизованных структур сознания в их проекции на слово.
Следующий принцип феноменологической лингвистики - индивидуация слова (индивидуация - одно из основных понятий аналитической психологии К.Г. Юнга, означающее реализацию индивидуальных задатков и уникальных особенностей человека). Иными словами, в фокусе феноменологической концепции слова находится слово, явленное в его индивидуальности, т.е. в контексте индивидуального сознания человека с его уникально-неповторимым ментально-рефлексивным почерком, когда в содержательной структуре слова просматриваются характерные для каждой языковой личности ментально-рефлексивные доминанты и личностные смыслы. Несомненно, лингвистике легче иметь дело со словом вообще. А.А. Ухтомский пишет: «Один из идеалов науки в том, чтобы мысль оперировала с одними успокоенными, зафиксированными, однозначными образами, освободившись от всего «субъективного»» [9, с. 195]. Но именно расширенное и углубленное рассмотрение содержательной сферы слова представляется наиболее важным и перспективным. Феноменологически «очищенное» слов, т.е. без дополнительных имманентных, онтологических функциональных, прагматических, ценностных и т.п. характеристик субъективного содержания, предстает как редуцированная по множеству смысловых параметров сущность. Слово должно быть понято в его преломлении в мировоззрении, мировосприятии и мироощущении языковой личности с ее индивидуальным, а не абстрактным опытом, при этом обобщенный (социальный) опыт человека также должен учитываться.
Основополагающая установка феноменологических лингвистических исследований связана с познанием всех видов, уровней и степеней ясности, динамичности и интенсивности смыслов, которые могут конституироваться слове в речемыслительной деятельности. А.Ф. Лосев пишет: «...каждое слово и каждый языковой элемент заряжен бесконечным количеством разного рода смысловых оттенков, и мы даже и сами не замечаем, какое огромное количество этих оттенков должно заключаться в наших словах, чтобы мог состояться самый обыкновенный разговор. Поэтому бесконечная смысловая заряжен-ность каждого языкового элемента является подлинной спецификой языка, и только здесь неподвижное «основное значение слова», о котором мы говорили в начале, становится живой и подлинной динамической картиной выражаемых нами мыслей в языке» [5, с. 141].
Феномен слова заключается в его имманентной данности или явленности сознанию, вследствие чего языковые структуры признаются эйдетическими сущностями, т.е. носителями идеальных содержаний. «Слово здесь есть не выражение и не знак, которые должны быть расшифрованы, чтобы мы могли чрез это пробраться к нужному содержанию, а сами суть комплексы ощущений, восприятий и представлений, чувств, тона, инстинктивного или импульсивного движения, волевого напряжения и пр., и пр.» [11, с. 35-36]. В феноменологическом контексте слово - это смысловая матрица определенной конфигурации в сознании языковой личности (нейросема), которая имманентно и онтологически наделена способностью к трансцендентальным, динамическим и диалектическим
смысловым сдвигам, и подвижкам, приводящим к трансформации ее конфигурации. Оно осознается и познается через событие мысли, так же как мысль представима через событие слова.
Сфера сознания, или феноменологическое поле сознания, является первичным контекстом, в котором конституируется содержательная структура слова. Потенциально, все функциональные структуры сознания могут участвовать в конституировании его содержательной структуры (акты, состояния, модусы, техники восприятии и понимания), но в реальной речемыслительной деятельности под влиянием контекста происходит избирательная актуализация рефлексивных каналов, в результате чего матрица слова обретает определенную конфигурацию. В речемыслительном континууме совершается постоянный переход из состояния потенциальности в состояние актуальности, и, как замечает Г. Шпет, «самый «перевод» из сферы потенциальности в сферу актуальности всегда в нашей власти» [11, с. 351]. Характер развертывания мысли определяет характер слововыражения, и наоборот. Для представления ментально-рефлексивного события, носителем которого является слово, необходимо познать язык сознания (ментальный язык), а также средства и механизмы перевода ментальной информации и ментального языка на естественный язык.
В феноменологической концепции слово принимается в его имманентной онтологической живой, жизненной сущности - слово in vivo, слово как живой организм в нейросети мозга, живая клетка сознания. Поскольку не-объемлемым свойством сознания является рефлексивность, т.е. его энергийно-смысловая сущность, жизненным истоком слова как имманентной онтологической структуры сознания является именно рефлексивность сознания, которая (пред)определяет энергийно-смысловую сущность слова. Признание энергийно-смысловой природы слова является краеугольным камнем в познании феномена слова. Это и есть обращение к первоистокам речемыслительной деятельности. Нельзя не согласиться с Г. Шпетом в том, что «здесь должна быть своя онтология, онтология динамического предмета, где течет не только содержание, но где сами формы живут, меняются, тоскуют ии текут. Содержание языкового предмета, - живой смысл, - течет и осуществляется в живых, творимых и осуществляющихся формах» [12, с. 39].
Матрица слова, рассматриваемая вне конкретной ситуации или контекста, - это потенция новых и бесконечных энергийно-смысловых полаганий, и актуализаций. Иными словами, это - его имманентная онтологическая способность генерировать и актуализовывать смыслофор-мирующие и смыслоносные рефлексивные токи изнутри матрицы, в результате чего слово способно (про)являть широчайший спектр конфигураций своей матрицы. «Эта потенция бесконечна, и она может актуализовать из себя всякий раз новое содержание» [3]. Таким образом слово обнаруживает свою «живую» суть через преодоление конфигурации собственной матрицы, выхождение за собственные смысловые пределы и изменение своего энер-гийно-смыслового потенциала под влиянием различных факторов жизни человека, преломляющихся в его сознании. Оно живет сложной жизнью сознания, и каждое слово «в его конкретной и живой целокупности» наполнено жизненной энергией и не может быть оторвано от контекста жизни [1, с. 210]. Вся логика взаимосвязанности
и взаимодействия мысли и слова коренится в фундаментальной априорности ментально-рефлексивной (энер-гийно-смысловой) сущности сознания.
Следует заметить, что основной недостаток всех предыдущих поисков истины - это декларированное признание неразрывной связанности слова и мысли, которое в лингвистической практике не получило своего развития, а также неспособность понять источник смысловых движений и подвижек во внутренней, содержательной сфере слова, которая представляет собой энергийно-смысловую стихию» или, по выражению А.Ф. Лосева, «подлинную и совершенно своеобразную стихию слова» [6, с. 54]. А.Ф. Лосев писал о необходимости непосредственного и живого вхождения в стихию языка [5, с. 179], что и достигается посредством феноменологической рефлексии. Феноменологический поворот в лингвистике в сторону истинной, глубинной, энергийно-смысловой сущности слова не предполагает легкого решения. Но, как писал А.А. Ухтомский, «У нас нет решительно никаких оснований к тому, чтобы думать, что реальность и истина станут когда-нибудь подушкою для успокоения» [9, с. 313].
Слово должно быть понято в структуре всей сферы феноменологического опыта языковой личности. Стратегическое направление феноменологической лингвистики - установление всего спектра взаимоотношений мысли и слова, механизмов конституирования содержательной структуры слова в речемыслительном континууме и феноменологического статуса слова с погружением в бесконечные лабиринты сознания, которое, по выражению Гуссерля, «чудовищной глубины». Она призвана расширить представление о слове, исходя из его питающих истоков и открывая картину внутренних процессов.
Совершенно очевидно, что, пытаясь понять механизмы соорганизации мысли и слова, феноменологическая лингвистика вступает в сферу еще непонятого и непознанного, но феноменологическая наука исходит из предпосылки, что возможность описания и истолкования спонтанно-смысловой жизни сознания и, соответственно, жизни и функционирования слова в сознании, укоренена в самом сознании. Как отмечают некоторые авторы, человек был знаком практически со всеми областями умственной жизни задолго до появления наук (Э. Гуссерль, Кёлер,
Н. Хомский, М. Хайдеггер, М.К. Мамардашвили и др.). Слово несет в себе «отпечатки» или «следы» мысли, поэтому через него возможен «перехват» (термин Г. Гийома) непосредственно актуализованных в нем структур, состояний и модусов сознания. Осмысливая языковые факты в их смысловых пределах, феноменологическая лингвистика вступает в сферу еще непонятного или непознанного, предлагая новое или иное объяснение и интерпретацию языковых фактов в их внутреннем замысле. Проблема значения слова лежит в границах возможностей феноменологической лингвистики.
Список литературы
1. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советская Россия, 1979. - 318 с.
2. Гуссерль Э. Феноменология // Логос. 1991. №1. -С.12-21.
3. Карпицкий Н.Н. Присутствие и трансцендентальное предчувствие. Томск: Изд-во Томского университета, 2003. - 192 с.
4. Лосев А.Ф. Философия имени. М.: Издание автора, 1927. - 255 с.
5. Лосев А.Ф. Языковая структура: учеб. пособие. М., 1983. - 374 с.
6. Лосев А.Ф. Самое само: Сочинения. М.: ЗАО Издательство ЭКСМО-Пресс, 1999. - 1024 с.
7. Свасьян К.А. Человек в лабиринте идентичностей. М.: Е^еп^, 2009. - 192 с.
8. Свасьян К.А. Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика. М.: Академический Проект; Альма Матер, 2010. - 206 с.
9. Ухтомский А.А. Собрание сочинений. Л.: Издательство ЛГУ, 1950. Т. 1. - 329 с.
10. Ухтомский А. А. Доминанта. СПб.: «Питер», 2002. -448 с.
11. Шпет Г. Философско-психологические труды. М.: Наука, 2005. - 479 с.
12. Шпет Г. Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы. М.: КомКнига, 2006. - 216 с.
К ПРОБЛЕМЕ КЛАССИФИКАЦИИ СКАЗОК В.А. ЖУКОВСКОГО
Ковалева Марина Александровна
кандидат фил. наук, доцент, АГАО им. В. М. Шукшина, Бийск
TO THE PROBLEM OF CLASSIFICATION OF V. A. ZHUKOVSKY'S TALES
Kovaleva M.A., candidate of philological Sciences, The Assistant Professor, Shukshin Altai state Academy of Education, Biysk АННОТАЦИЯ
Целью данной статьи является разработка разных вариантов классификации сказок русского писателя 19 века В.А. Жуковского, создавшего шесть сказок. В статье предлагаются разные варианты подхода к данной проблеме. В ходе ее исследования появилось как минимум 4 варианта классификации, имеющих под собой определенную доказательную базу. RESUME
The purpose of this article is to develop the versions of classification of Russian writer of the 19th century V.A. Zhukovsky's fairy tales, who created six tales. The article offers different approaches to this problem. There were at least 4 different classifications with a certain evidence base during the research.
Ключевые слова: Фольклор, русская народная и переводная сказка, композиция, стилизация. Key words: Folklore, Russian folk and translated tale, composition, stylization
