CC BY
71УДК 343.2/7
Юлия Николаевна МАТОРИНА,
заведующая кафедрой уголовно-правовых дисциплин Калужского института (филиала) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России), кандидат юридических наук, доцент [email protected]
Михаил Александрович МАТОРИН,
заведующий кафедрой уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности Калужского института (филиала) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России), кандидат юридических наук, доцент
ПРИНЦИП ВИНЫ В ПРЕСТУПЛЕНИЯХ ПРОТИВ ПОЛОВОЙ НЕПРИКОСНОВЕННОСТИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ
THE PRINCIPLE OF GUILT IN CRIMES AGAINST THE SEXUAL INTEGRITY OF MINORS
В статье предпринята попытка на основе анализа изменений Уголовного кодекса РФ, касающихся признака заведомости, характеризующего возраст потерпевшего, и существующих в юридической литературе точек зрения сформулировать предложение по совершенствованию уголовного законодательства в части недопущения отхода от принципа вины.
On the basis of the analysis of amendments to the Criminal Code of the Russian Federation regarding such characteristic as actual knowledge of the victim's age, and the points of view existing in the legal literature, the authors make an attempt to formulate a proposal to improve the criminal legislation concerning the prevention of departure from the principle of guilt.
Ключевые слова: субъективное вменение, заведомость, потерпевший, преступления против половой неприкосновенности, несовершеннолетний.
Keywords: subjective imputation, actual knowledge, victim, crimes against sexual integrity, minor.
Одним из принципов уголовного права является принцип вины (ст. 5 УК РФ). Этот принцип иначе еще называют принципом субъективного вменения.
В настоящее время он носит универсальный характер, т.е. лежит в основе всех уголовно-правовых систем. Однако лишь в некоторых странах уголовные кодексы специально выделяют (формулируют) принцип вины в качестве общего принципа уголовного закона. К таковым относятся страны СНГ (кроме Грузии и Украины), Боливия, Колумбия, Литва, Мексика (УК Федерального
округа), Монголия, Никарагуа, Панама, Парагвай, Польша, Сальвадор, Сербия, Словения, Хорватия, Черногория. В большинстве государств законодатель исходит из того, что принцип вины носит конституционный характер, поэтому нет необходимости формально провозглашать его в качестве отраслевого принципа уголовного закона.
Субъективное вменение означает, что юридическая оценка деяния и применение к лицу мер уголовно-правового воздействия возможны лишь в том случае, когда содеянное явилось результатом его сознания и воли
[10]. Причем психическое отношение к объективным признакам, имеющим место во время совершения деяния, должно всегда выражаться в их осознании, независимо от того, являются они признаками основного, квалифицированного или привилегированного составов [1, с. 140].
Значение принципа вины усиливается закрепленным в ч. 2 ст. 5 УК РФ положением о том, что «объективное вменение, то есть уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается». Однако исключение в ряде преступлений, в первую очередь включенных в главу 18 УК РФ «Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности», признака заведомостизнания возраста потерпевшего, порождают сомнения в незыблемости указанного постулата.
Относительно вопроса субъективного восприятия виновным возраста жертвы полового преступления сложилось несколько точек зрения, каждая из которых соответствует определенному этапу развития законодательства и правоприменительной практики.
В Уголовном кодексе РСФСР 1960 г. указание на заведомость достижения потерпевшим определенного возраста отсутствовало, вследствие чего Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 24 марта 1964 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании» разъяснял: для обвинения в изнасиловании несовершеннолетней необходимо установить, что лицо знало или допускало, что совершает насильственный половой акт с несовершеннолетней, либо могло и должно было это предвидеть. То есть допускалось как умышленное, так и неосторожное отношение преступника к возрасту жертвы.
Указанное постановление Пленума подвергалось справедливой критике. Как писал А.А. Пионтковский, оно ввело, по существу, неизвестное нашему законодательству понятие «неосторожное изнасилование несовершеннолетней». Практика судов первой инстанции по делам об изнасиловании несовершеннолетних после издания указанного постановления Пленума Верховного Суда СССР нередко переходит на позиции объективного вменения [4, с. 171].
Однако, как верно замечает Ю.Е. Пудо-вочкин, в умышленных преступлениях, каковыми являются все преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности, отношение виновного ко всем признакам состава должно быть только умышленным. В связи с этим ситуация, при которой виновный не предвидит несовершеннолетия жертвы (либо недостижение ею четырнадцати или шестнадцати лет), хотя должен был и мог его предвидеть, не должна охватываться составом полового преступления, совершенного в отношении указанной группы потерпевших [9].
Очевидно с учетом всех критических замечаний Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 22 апреля 1992 г. № 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании» уже отмечает, что квалификация изнасилования несовершеннолетней или малолетней возможна лишь в случаях, когда виновный знал или допускал, что совершает насильственный половой акт с указанной категорией потерпевших. То есть неосторожное отношение к возрасту жертвы исключалось. Хотя оттенок знания предполагал богатую палитру от достоверного знания до допущения.
В первоначальной редакции УК РФ законодатель указал на заведомость достижения определенного возраста потерпевшим, и тем самым исключил дискуссию по рассматриваемой проблеме. Казалось, что поставлена точка в многолетнем споре.
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2004 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации» указывалось, что «ответственность за совершение изнасилования или насильственных действий сексуального характера в отношении заведомо несовершеннолетнего лица либо не достигшего четырнадцатилетнего возраста наступает лишь в случаях, когда виновное лицо достоверно знало о возрасте потерпевшего лица (являлось родственником, знакомым, соседом) или когда внешний облик потерпевшего лица явно свидетельствовал, например, о его возрасте.
Добросовестное заблуждение, возникшее на основании того, что возраст потерпевшего лица приближается к 18-летию или в силу акселерации оно выглядит взрослее своего возраста, исключает вменение виновному лицу данного квалифицирующего признака».
Однако Федеральный закон от 27 июля 2009 г. № 215-ФЗ исключил заведомость из п. «в» ч. 2 ст. 105, п. «б» ч. 2 ст. 111, п. «в» ч. 2 ст. 112, ст. 131 и 132 УК РФ. Федеральный закон от 29 февраля 2012 г. № 14-ФЗ продолжил исключение заведомости в отношении возраста потерпевшего лица - ст. 121, 122, 127.1, 127.2, 134, 135, 240, 241 УК РФ и новые нормы УК РФ.
В пояснительной записке к проекту федерального закона № 349188-5 (2010 г.) «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации в целях усиления ответственности за преступления сексуального характера, совершенные в отношении несовершеннолетних» говорилось: «Не отвечает интересам защиты детей от сексуального совращения сохранение в статьях 134, 135 и других нормах Уголовного кодекса Российской Федерации признака «заведомости» осознания возраста потерпевшего ребенка. Федеральным законом от 27.07.2009 № 215-ФЗ этот признак обоснованно исключен из статей 131, 132, 228.1, 230, 242.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, но по непонятным причинам оставлен без изменения в ряде других статей о преступлениях в отношении несовершеннолетних. При отсутствии законодательного его определения применительно к несовершеннолетним потерпевшим, а также четких и единообразных официальных разъяснений по этому вопросу высших судебных инстанций сохранение указанного признака в составах преступлений, потерпевшими от которых являются дети, существенно снижает их правовую защищенность, сохраняет возможности для манипулирования законом при решении вопроса о возбуждении или прекращении уголовных дел, создавая тем самым предпосылки для ухода преступников от уголовной ответственности. К тому же такой неоднозначный подход противоречит международным стандартам (Факультативный протокол
к Конвенции ООН о правах ребенка, касающийся торговли детьми, детской проституции и детской порнографии, статья 8) и зарубежному опыту. В уголовном законодательстве США, Франции и др. в случае совершения преступлений против половой неприкосновенности детей вообще не требуется доказывания факта осознания виновным возраста потерпевшего (потерпевшей), в УК Великобритании, Ирландии, Италии и Норвегии добросовестное заблуждение относительно возраста ребенка не является основанием для освобождения от уголовной ответственности, а в соответствии с § 226 УК Дании, если преступник действовал по небрежности, не зная о возрасте потерпевшего, назначаемое ему наказание должно быть уменьшено».
Данное решение позволяет некоторым ученым и правоприменителям говорить о допустимости в названных случаях объективного вменения, о переводе таким образом указанных деяний в ранг преступлений строгой ответственности, как в странах англо-американской правовой семьи, где изнасилование как статутное преступление карается без учета ссылок на ошибку в возрасте.
Примечательно в этом смысле определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 31 января 2011 г. № 3-О11-2. На предварительном следствии действия обвиняемого С. были квалифицированы по п. «б» ч. 4 ст. 131 УК РФ как изнасилование находящейся в беспомощном состоянии потерпевшей, не достигшей четырнадцатилетнего возраста. Суд, переквалифицируя содеянное на п. «а» ч. 3 ст. 131 УК РФ (изнасилование несовершеннолетней), исходил из недоказанности факта осознания С. действительного малолетнего возраста потерпевшей. По мнению прокурора, выводы суда в этой части не основаны на уголовном законе, поскольку согласно изменениям, внесенным в УК РФ упомянутым Федеральным законом, признак заведомости знания виновным возраста потерпевшего был исключен, в связи с чем на момент совершения преступления и в настоящее время данный факт правового значения не имеет.
Верховный Суд РФ оставил приговор без изменения: «В судебном заседании С. пока-
зал, что не знал достоверно возраст К., думал, что ей четырнадцать-пятнадцать лет. Как установил суд, внешние данные потерпевшей не свидетельствуют об очевидности ее малолетнего возраста. Данный вывод суда полностью соответствует требованиям ст. 25 УК РФ, в соответствии с которой умышленным преступлением признается деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом. Из этого следует, что сторона обвинения должна была доказать наличие у С. умысла на изнасилование потерпевшей, не достигшей четырнадцатилетнего возраста. Однако этого не сделано.
Внесение Федеральным законом от 27 июля 2009 г. № 215-ФЗ изменений в редакцию п. «б» ч. 4 ст. 131 УК РФ, исключение из прежней редакции указания о «заведомости» совершения изнасилования потерпевшей, не достигшей четырнадцати лет, не освобождает органы следствия от обязанности доказывания наличия у виновного лица умысла на совершение инкриминируемых ему действий».
Актуальная позиция Верховного Суда РФ по анализируемому вопросу излагается в п. 22 действующего постановления Пленума Верховного Суда РФ от 4 декабря 2014 г. № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности»: «Квалификация преступлений по соответствующим признакам (к примеру, по пункту «а» части 3 статьи 131 УК РФ) возможна лишь в случаях, когда виновный знал или допускал, что потерпевшим является лицо, не достигшее восемнадцати лет или иного возраста, специально указанного в диспозиции статьи Особенной части УК РФ».
Иными словами, правоприменителю должно быть ясно, что квалифицировать содеянное по этому признаку можно только при достоверном знании возраста потерпевшего или наличии явных данных, указывающих на недостижение им указанного в законе возраста. При таком подходе фактическая ошибка в возрасте потерпевшего исключает вменение соответствующего квалифицирующего или особо квалифицирующего признака, что в полной мере соответствует требованиям принципа вины.
Неоднозначные законодательные новеллы поставили и перед теорией, и перед правоприменительной практикой непростые вопросы. Можно было бы утверждать, что исключение слова «заведомо» в названных выше нормах не должно означать отступления от признанного российским уголовным правом субъективного вменения, ведь принципы имеют определяющее значение и должны соблюдаться всеми, в том числе и представителями законодательной власти. Можно было бы предположить, что этот термин вообще излишен в статьях Особенной части УК РФ. Однако не все так просто. «Точечные» коррективы законодателем уголовно-правовых норм не позволяют делать такие однозначные выводы, ведь он сохранил обсуждаемый признак в квалифицированных составах некоторых других преступлений. Предположение о заимствовании англо-американского опыта выделения преступлений строгой ответственности нельзя сбрасывать со счетов.
Таким образом, опасения перевода правоприменительной и судебной деятельности на рельсы объективного вменения сохраняются. Высшая судебная инстанция отбила первую атаку, но не известно, что будет дальше, так как правовые основания этой проблемы остаются: если законодатель исключил слово «заведомо» не из всех, а лишь из некоторых норм, то кто-то может предположить, что правотворец решил отказаться от реализации принципа вины в отношении определенных преступлений.
Однако принять такой подход было бы серьезной ошибкой, отступлением от принципа вины, попранием справедливости и, наконец, отказом от основных постулатов классической школы уголовного права, в русле которых развивалась и развивается отечественная наука. Н.С. Таганцев писал: «...неведение обстоятельства, которым обусловливается преступность деяния или которое усиливает ответственность, устраняет вменение оного в вину» [9, с. 458].
Существует еще одна сторона рассматриваемой проблемы: надо ли доказывать достоверное знание о возрасте (т.е. заведомость) или достаточно доказать, что виновный допу-
скал как возможный факт недостижение лицом соответствующего возраста.
Мы уже говорили о том, что в действующем постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 4 декабря 2014 г. № 16 используется та же некорректная формула, которая была закреплена в постановлении от 22 апреля 1992 г. № 4, - «знал или допускал». Однако достижение жертвой определенного возраста относится к моменту совершения деяния и характеризуется осознанием виновным качественно более высокой степени его общественной опасности.
Как говорил А.И. Рарог, в квалифицированных составах осознание повышенной общественной опасности деяния является важным компонентом умысла, «что предполагает обязательное знание субъектом тех фактических обстоятельств, которые и повышают эту опасность» [7, с.169].
Это осознание представляет собой интеллектуальный элемент умысла, сочетается с его волевым моментом, состоящим в желании совершить половое преступление в отношении несовершеннолетнего или лица, не достигшего шестнадцати или четырнадцатилетнего возраста, что указывает на наличие именно прямого умысла по отношении к названным признакам. То есть необходимо осознание виновным этих обстоятельств, понимаемое как знание, предполагающее уверенность преступника в их наличии. А это и есть «заведомость».
В Словаре русского языка С.И. Ожегова слово «заведомый» означает хорошо известный, несомненный [5]. А.И. Рарог поясняет, что «термин «заведомость» представляет собой особый технический прием, применяемый для характеристики субъективной стороны преступления. Он означает способ указания в законе на то, что субъекту при совершении деяния было заранее известно (ведомо) о наличии тех или иных обстоятельств, имеющих существенное значение для квалификации преступления или для назначения наказания, то есть он достоверно знал об этих обстоятельствах» [8].
Некоторые авторы считают, что доказывать достоверное знание возраста на практике затруднительно [2, с. 17]. Оно может быть как основано на личном знакомстве с
паспортными данными жертвы, так и базироваться на очевидных ее внешних характеристиках (рост, телосложение, развитость внешних половых признаков и др.).
Однако, как показывают специальные исследования, установить этот признак состава преступления чаще всего можно относительно легко. Согласно данным Р.Е. Затоны, 82% преступников, совершивших преступление, предусмотренное ст. 134 УК РФ, были знакомы с потерпевшим лицом. Из них 68% были знакомы с виновными по месту жительства, 9% - по месту учебы и работы, 5% - через родных и друзей (находились в родственных и иных близких отношениях). И лишь у 18% преступников, совершивших данное преступление, контакты с потерпевшим лицом были случайными. Более того, в 2% случаев потерпевшие являлись дочерьми или сыновьями, в 12% - падчерицами или пасынками, в 11% - сестрами или братьями, в 5% - другим родственником [3, с. 101].
В случае, если невозможно доказать признак заведомости, либо если будет установлено, что виновный не знал достоверно о возрасте потерпевшего, либо обстоятельства дела позволяли ему оценить потерпевшего как уже достигшего определенного возраста, то все сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого [6].
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы. Во-первых, необходим унифицированный подход, и во всех статьях Особенной части УК РФ, где возраст потерпевшего играет роль крими-нообразующего или дифференцирующего уголовную ответственность признака, должно присутствовать указание на заведомость. Несомненно, правила законодательной техники требуют единства терминологии и синтаксических конструкций для обозначения сходных по природе признаков преступных посягательств. Нельзя отступать от провозглашенных в Общей части УК РФ принципов даже в угоду противодействия таким опасным преступлениям, какими являются посягательства на половую неприкосновенность несовершеннолетних. Это основополагающие «кирпичики», на которых базируется все здание уголовного законодательства.
Во-вторых, сам термин «заведомость» и стижении жертвой определенного возраста
все связанные с этим вопросы нуждаются и ситуации фактической ошибки обязательно
в детальном толковании со стороны высшей должны найти отражение в постановлении судебной инстанции. Оттенок знания о до- Пленума Верховного Суда РФ.
Библиографический список
1. Гаухман, Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика / Л.Д. Гаухман. - М.: ЗАО «ЮрИнфоР», 2013. - 576 с.
2. Есаков, Г. Осознание возраста потерпевшего лица в половых преступлениях: позиция судебной практики / Г. Есаков // Уголовное право. - 2011. - № 6. -
3. Затона, Р.Е. Уголовно-правовой и криминологический аспекты ответственности за половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим четырнадцатилетнего возраста : дис. ... кандидата юридических наук : 12.00.08 / Саратовский юрид. ин-т МВД РФ / Р.Е. Затона. - Саратов, 2000. - 200 с.
4. Пионтковский, А.А. Курс советского уголовного права. Т. V / А.А. Пионтков-ский. - М., 1971. - 572 с.
5. Ожегов, С.И. Словарь русского языка : 70000 слов / С. И. Ожегов ; под ред. Н. Ю. Шведовой. - М. : Рус. яз., 1991. - 915 с.
6. Пудовочкин Ю.Е. Проблемы понимания и квалификации преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних: новое в уголовном законодательстве. - URL: http://soprotivlenie.org/zakon/doklad-prestuplenij-protiv-polovoj-neprikosnovennosti.
7. Рарог, А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам / А.И. Рарог. - СПб., 2003. - 279 с.
8. Рарог, А.И. Проблемы квалификации преступлений по субъективным признакам : монография / А.И. Рарог. - М.: Проспект, 2019. - 232 с.
9. Таганцев, Н.С. Русское уголовное право: Часть Общая. Т. 1 / Н.С. Таганцев. - Тула, 2001. - 800 с.
10. Уголовное право России. Части Общая и Особенная : учебник / под ред. А.И. Рарога. - М.: Проспект, 2018. - 896 с.
С. 15-17.
