CC BY
42
DOI 10.24412/2227-7315-2023-3-54-63 УДК 340.1
A.A. Дергунов
ПРЕИМУЩЕСТВЕННОЕ ПРАВО, ВНЕОЧЕРЕДНОЕ ПРАВО, ПЕРВООЧЕРЕДНОЕ ПРАВО, ПРИОРИТЕТНОЕ ПРАВО: ЕДИНСТВО, РАЗЛИЧИЕ, ВЗАИМОСВЯЗЬ
Введение: в статье исследуется соотношение преимущественного права с такими смежными правовыми феноменами, как внеочередное право, первоочередное право, приоритетное право, а также исключительное право и особые права. Автор доказывает центральное место преимущественного права, выступающего магистральной возможностью приобретения блага как преимущества. Цель — обосновать наличие системы нормативно закрепленных возможностей, выступающих в качестве преимущественного, внеочередного, первоочередного, приоритетного права. Методологическая основа: диалектический материализм, системно-структурный подход, герменевтика, формально-юридический метод. Результаты: на нормативном материале проиллюстрировано, что преимущественное право выступает основой существования внеочередного права, первоочередного права, приоритетного права. Показаны дефекты действующего законодательства, в котором не всегда соблюдается необходимая терминологическая точность. Выводы: преимущественное право обеспечивает легальную возможность получения блага. Внеочередное право интегрирует в себя качества преимущества и исключения, обеспечивая благо вне очереди. Первоочередное право направлено на получение блага прежде иных субъектов. Приоритетное право подразумевает первенство на преимущество вне проекции к очереди.
Ключевые слова: благо, внеочередное право, исключительное право, первоочередное право, особые права, правовое преимущество, преимущественное право, приоритетное право.
A.A. Dergunov
PREEMPTIVE RIGHT, EXTRAORDINARY RIGHT, PRIMARY RIGHT, PRIORITY RIGHT: UNITY, DIFFERENCE, INTERRELATION
Background: the article examines the correlation of the pre-emptive right with such related legal phenomena as extraordinary right, priary right, priority right, as well as exclusive right and special rights. The author proves the central place of the pre-emptive right, which is the main opportunity to acquire a good as an advantage. Objective — to substantiate the existence of a system of normatively fixed opportunities that act
© Дергунов Александр Алексеевич, 2023
Заместитель директора по учебно-воспитательной и социальной работе (Балаковский филиал Саратовской государственной юридической академии), преподаватель кафедры теории государства и права, соискатель кафедры теории государства и права (Саратовская государственная юридическая академия); е-mail: a.dergunov89@mail.ru
© Dergunov Aleksandr Alekseevich, 2023
Deputy Director for Educational and Social Work (Balakovo Branch of the Saratov State Law Academy), Lecturer of the Department of State and Law Theory, Applicant degree of the Department of State and Law Theory 54 (Saratov State Law Academy)
as a pre-emptive, extraordinary, priority, priority right. Methodology: dialectical materialism, system-structural approach, hermeneutics, formal legal method. Results: the normative material illustrates that the pre-emptive right is the basis for the existence of an extraordinary right, primary right, priority right. At the same time, it shows the defects of the current legislation, in which the necessary terminological accuracy is not always observed. Conclusions: the preemptive right provides a legal opportunity to receive benefits. The extraordinary right integrates the qualities of advantages and exceptions, providing the benefit out of turn. The primary right is aimed at receiving benefits in the first place, in comparison with other subjects in the queue. Priority right implies primacy for advantage, outside the projection to the queue.
Keywords: benefit, extraordinary right, exclusive right, priority right, special rights, legal advantage, preemptive right, priority right.
Преимущественное право — это самостоятельная разновидность правовых преимуществ, подразумевающая юридически закрепленную эксклюзивную возможность отдельных субъектов претендовать в соответствии со специальными правилами, выступающими дополнением к общим предписаниям, на нормативно оговоренное благо.
Преимущественное право является неотъемлемым компонентом системы правовых преимуществ [1, с. 34-43]; куда входят также иммунитеты; привилегии; льготы; особые правовые процедуры [2, с. 187].
При этом преимущественное право само выступает сложным структурированным феноменом, имплементирующим в разноплановые сегменты нормативно закрепленной возможности на получение какого-либо блага.
Как думается, подобное детерминировано системно-структурным подходом, предполагающим то, что каждое явление предстает как компонент какой-либо более объемной системы и служит сложносоставной категорией, включающей соответствующие элементы.
В практическом контексте выделение отдельных разновидностей преимущественного права объясняется сложностью и неоднородностью общественных отношений, предопределяющих вследствие действия закона необходимого разнообразия жизни [3, с. 293], существование сфер бытия, нуждающихся в специфическом юридико-лингвистическом обозначении.
Именно поэтому можно констатировать множество разновидностей преимущественного права, по-разному находящих свое вербальное объективирование.
Прежде всего необходимо назвать синтагму «преимущественное право», лексически созвучную с одноименным нормативным термином, максимально адекватно отражающую его сущность и специфику. По нашему мнению, указанное словосочетание должно доминировать при словесном облечении преимущественного права в юридически значимой форме. Как положительный момент стоит отметить превалирование анализируемой лексемы в нормативных предписаниях российского законодательства.
Выверенность нормативного термина «преимущественное право» индуцирует и отсутствие, например, таких законодательных формулировок, как «преимущественные меры», «преимущественные обстоятельства», «преимущественный
порядок», либо крайне редкое и отличающееся негативной тональностью выражение «преимущественные условия»1.
Тем самым точность языковой единицы «преимущественное право» нивелирует иную терминологию, что влечет ее абсорбирование в орбиту преимущественного права.
В свою очередь необходимость правовой дифференциации регулирования общественных отношений обуславливает появление таких производных от преимущественного права фразеологических оборотов, как «внеочередное право», «первоочередное право», «приоритетное право».
Совпадающим свойством названной триады прав, одновременно объясняющим детерминированность их от преимущественного права и общность с ним, служит то, все они подразумевают как преимущество нормативно закрепленную возможность получения какого-либо блага перед иными субъектами.
Вместе с тем выделение внеочередного права, первоочередного права, приоритетного права как автономных разновидностей преимущественного права позволяет утверждать об их определенной специфичности. Последнее касается прежде всего внеочередного и первоочередного права, играющих, по нашему мнению, магистральную роль в рассматриваемой конгломерации.
И внеочередное право, и первоочередное право, как следует уже из самой семантики этих прилагательных, непосредственно связаны с отношениями очереди. Тем самым предоставление преимущества коррелирует с очередностью его получения; последнее не приемлемо для преимущественного права, не зависящего от корреляции с очередью. В частности, как думается, ни о какой очереди не может идти речи в контексте преимущественного права родителей на обучение и воспитание своих детей (ст. 63 Семейного кодекса РФ).
Однако, как было уже сказано ранее, преимущественное право всегда олицетворяет собой преимущество одних перед другими, но не всегда такое преимущество на обладание благом имеет прямое отношение именно к очереди субъектов, находящихся в ней и ожидающих возможности обретения данного блага.
Наша принципиальная позиция заключается в том, что «целым», базовым выступает именно преимущественное право, а внеочередное право и первоочередное право (в различных лингвистических вариациях) являются его разновидностями. В данном случае хотелось бы дополнительно подчеркнуть, что именно преимущественное право подразумевает собой преимущество, которое может быть предоставлено в первую очередь либо вне очереди.
В проекции к очереди проявляется основное различие между внеочередным правом и первоочередным правом.
Внеочередное право обуславливает возможность получения преимущества теми субъектами, которые не находятся в очереди. Например, в п. 2 Инструкции об организации санаторно-курортного обеспечения в органах федеральной службы безопасности2 (далее — Инструкция ФСБ России) перечислены категории граждан, которые имеют право на лечение и санаторно-курортный отдых в санаториях и домах отдыха ФСБ России. При этом часть граждан из названных
1 См. ч. 2 ст. 46 Федерального закона от 5 апреля 2013 г. № 44-ФЗ «О контрактной системе
в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (СЗ РФ. 2013. № 14, ст. 1652). 56 2 См.: Приказ ФСБ России от 22 ноября 2012 г. № 589 // Российская газета. 2012. 24 дек.
категорий обладает первоочередным (п. 4) либо преимущественным (п. 5) правом на получение путевок в подведомственные санатории и дома отдыха.
Между тем п. 6 Инструкции ФСБ России предусматривает внеочередное право военнослужащих ФСБ, получивших увечье (ранение, травму, контузию) или заболевание при исполнении обязанностей военной службы, после госпитального лечения получить путевку в соответствующее санаторно-курортное учреждение. Казалось бы, подобное особо подчеркивает изолированность внеочередного права от очереди, однако данное умозаключение более чем ошибочно. «Так, — пишет С.Ю. Суменков, — нельзя вести речь о внеочередности безотносительно к понятию очередности, ведь если нет очереди, то соответственно нельзя ничего приобрести вне этой очереди. Само словосочетание "вне очереди" предполагает наличие очереди...» [4, с. 97]. Данный аспект несколько сближает внеочередное право с исключением из правил, так как, по мнению ученого, если очередь — это правило, то внеочередность — исключение из него [4, с. 97].
Указанная апория совершенно справедлива в проекции к такому феномену, как внеочередность, но, наш взгляд, внеочередное право все же следует считать разновидностью преимущественного права, а значит не исключения, а специального правила. Смысловой доминантой в термине «внеочередное право» выступает не внеочередность, а право — нормативно закрепленная возможность получения преимущества по особому, отличному от общего алгоритму1.
Надо признать, что внеочередное право представляет собой неординарное юридическое явление, интегрирующее в себя свойства как преимущественного права, так и исключения в праве.
Не меньшей сложностью характеризуется природа первоочередного права, которое, как показывает мониторинг российского законодательства, имеет более широкое распространение, чем внеочередное право.
Разграничение между внеочередным и первоочередным правом заключается тем самым в проекции к очереди, в которую не входят претенденты на внеочередное право и без которой немыслима заявка на первоочередное право. Так, согласно пп. 8 п. 1 ст. 15 Федерального закона от 12 января 1995 г. № 5-ФЗ «О ветеранах»2 участники ВОВ имеют внеочередное право на установку квартирного телефона, а в соответствии с пп. 3 п. 2 ст. 16 ветераны боевых действий обладают первоочередным правом на названное благо. На данном примере наглядно проявляется обусловленность внеочередности либо первоочередности предоставления блага различностью подвидов специального статуса, предопределяющей причастность к очереди.
Первоочередное право самым тесным образом связано с отношениями очередности, подразумевая то, что обладатель данного права, находясь в очереди, претендует на получение блага в первую очередь по сравнению с иными участниками данных отношений. В подобном праве и заключается его преимущество перед ними, а равно объяснение того, почему предоставление блага воспринимается как разновидность преимущественного права.
1 См.: Приказ Министерства образования и науки Забайкальского края от 25 января 2023 г. № 49 «О дополнительной мере социальной поддержки отдельной категории граждан в виде предоставления внеочередного права на перевод ребенка в другую, наиболее приближенную к месту жительства семьи государственную общеобразовательную организацию» // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/ View/7501202301260002 (дата обращения: 01.06.2023).
2 См.: СЗ РФ. 1995. № 3, ст. 168. 57
С первоочередным правом аффилированно приоритетное право. Этот термин имеет место в нормативных актах различного уровня1, анализ которых иллюстрирует производность приоритетного права от преимущественного. Так, нормативные предписания, содержащиеся в п. 31 «Выкуп арендованного имущества, приоритетное право на приобретение арендуемого имущества» Положения о порядке и условиях приватизации муниципального имущества города Грозного2, основываются именно на преимущественном праве3. Исходя из апории о соотношении преимущественного права с субъективным правом [5, с. 194-198], нельзя согласиться с С.А. Чиркаевым однозначно воспринимающим приоритетное право как субъективное [6, с. 251-252]. Тем не менее стоит признать правоту указанного ученого, который в контексте рассуждений о противостоящей приоритетному праву обязанности верно пишет о том, что «понятие "приоритетная обязанность", весьма абстрактно» [6, с. 249]. Это действительно так, поскольку ни в одном нормативном акте Российской Федерации не встречается данного словосочетания. Пытаясь обосновать наличие приоритетной обязанности, Н.Н. Хрони пишет о его упоминании в правоприменительных актах либо в доктринальных источниках [7, с. 15]. Единичность подобного рода примеров детерминирует корреляцию приоритетной обязанности не с приоритетным правом, а с преимущественным правом [7, с. 17-19]. Конечно, с данной мыслью можно согласиться, но лишь при условии признания того, что приоритетное право занимает подчиненное в проекции к преимущественному праву положение, выступая в качестве специфической разновидности первоочередного права. В названном контексте можно сформулировать следующую триаду: преимущественное право — первоочередное право — приоритетное право.
Единство первоочередного и приоритетного права заключается в примате на завладение благом; различие — в том, что значение приоритетного права вызвано не столько отношениями очередности, сколько тем, что качество первичности априори имплементировано в него таким базовым компонентом системы правовых преимуществ, как юридический приоритет4. Тем самым, приоритет-
1 См., например, ч. 2 ст. 7 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ф3 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (СЗ РФ. 2011. № 48, ст. 6724).
2 См.: Решение Грозненской городской Думы Чеченской Республики от 2 октября 2018 г. № 66 // Официальный сайт Грозненской Городской Думы. URL: http://grozgorduma.ru (дата обращения: 01.06.2023).
3 В подп. 1 п. 31 сказано, что приватизация муниципального имущества, находящегося в аренде у субъектов малого и среднего предпринимательства, производится с учетом приоритетного права арендатора на приобретение приватизированного имущества в соответствии со ст. 3 «Преимущественное право на приобретение арендуемого имущества» Федерального закона от 22 июля 2008 г. № 159-ФЗ «Об особенностях отчуждения недвижимого имущества, находящегося в государственной или муниципальной собственности и арендуемого субъектами малого и среднего предпринимательства, и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (СЗ РФ. 2008. № 30, ч. 1, ст. 3615).
4 Различие между первоочередностью и приоритетностью ярко иллюстрируется в нормативных предписаниях, содержащихся в Положении о совете по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук (утв. Приказом Министерства образования и науки РФ от 10 ноября 2017 г. № 1093) (официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://publication.pravo.gov.ru/document/0001201712060038 (дата обращения: 01.06.2023)). Так, согласно абз. 3 п. 24 указанного Положения, «при планировании очередности проведения защит диссертаций диссертационным советом недопустимо приоритетное рассмотрение диссертаций соискателей ученых степеней, выполнявших диссертационные исследования в организации, на базе которой создан диссертационный совет». При этом, в соответствии с абз. 4 данного пункта, «первоочередному рассмотрению подлежат диссертации, направляемые Минобрнауки России на дополнительное заключение, апелляции по вопросам присуждения ученых степеней в части нарушения порядка представления к защите и защиты диссертаций, заявления о лишении ученой степени».
ное право характеризуется синтезом качеств преимущественного права (как базового правомочия по отношению к первоочередному праву) и юридического приоритета, олицетворяя нормативно зафиксированное первенство на получение блага как преимущества.
Отметим, что лексемы «внеочередное право», «первоочередное право», «приоритетное право», в отличие от гегемона «преимущественного права», имеют множество фразеологических вариаций, закрепленных в нормативном тексте.
Прежде всего речь идет о различного рода «порядках», что уже иллюстрировалось ранее, а также о мерах либо иных многочисленных и разнообразных синтагмах («вне очереди», «право вне очереди», «в первую очередь», «приоритетные условия» и т.п.). Подобное многообразие вызвано одновременно необходимостью дифференциации общественных отношений и сугубо практической направленностью подвидов преимущественного права.
Вместе с тем, надо подчеркнуть, что именно словосочетание «преимущественное право» и обусловленные им разновидности служат наиболее выверенными с позиции юрлингвистики терминами, обозначающими нормативно закрепленную возможность получения блага как преимущества перед иными субъектами. В практическом аспекте, к сожалению, не всегда можно наблюдать употребление точной дифференциации терминологии, обозначающей скоррелированность компонентов системы правовых преимуществ вообще и преимущественного права в частности.
Показательным примером, по нашему мнению, служит следующий заголовок одного из приложений к муниципальному административному регламенту, также относящегося к сфере регуляции приема детей в образовательные учреждения различного уровня: «Перечень документов, предоставляемых родителями (законными представителями), имеющими право на льготное или преимущественное устройство детей в образовательные учреждения, реализующие основную общеобразовательную программу дошкольного образования»1.
Кроме того, что в указанном приложении не разграничиваются заявленные субъектом муниципального правотворчества «право на льготное или преимущественное устройство детей», само прилагательное «льготное» фигурирует лишь в двух начальных элементах перечня, который предстает в виде таблицы, определяющей категории детей, «имеющих право на льготное или преимущественное устройство детей в ОУ», и перечень документов, подтверждающих данное право.
Интересно то, что дети, имеющие право на льготное или преимущественное устройство в ОУ, стратифицируются, исходя из логики должностных лиц органа местного самоуправления на: а) детей, имеющих право на первоочередное устройство в ОУ по месту жительства; б) детей, имеющие право на устройство в ОУ в установленный законом срок; в) детей, имеющих право на внеочередное устройство в ОУ; г) детей, имеющих право на преимущественное устройство в ОУ.
1 Приложение 13 к Административному регламенту предоставления муниципальной услуги по приему заявлений, постановке на электронный учет детей в целях предоставления мест в образовательных учреждениях Каменск-Уральского городского округа, реализующих основную общеобразовательную программу дошкольного образования, ведению такого учета, выдаче путевок и зачислению детей в данные образовательные учреждения Каменск-Уральского городского округа (утв. Приказом Органа местного самоуправления «Управление образования города Каменска-Уральского» Свердловской области от 5 апреля 2016 г. № 111) (официальный сайт ОМС «Управление образования города Каменска-Уральского». URL: http//obr-ku.ru (дата обращения: 15.10.2022)). 59
Анализ представленного нормативного ранжирования детей обуславливает несколько ремарок. Так, остается непонятным, где графа, в которой зафиксированы дети, имеющие «право на льготное устройство в ОУ»; почему льготой обозначено только внеочередное право детей граждан, подвергнувшихся воздействию радиации вследствие предельно точно прописанных технологических катастроф; отчего в Перечне детей, имеющих льготное или преимущественное право на зачисление в дошкольные ОУ, фигурируют также дети, имеющие право на устройство в ОУ в установленный законом срок; на основании чего происходит градация первоочередного права на устройство в ОУ детей на проживающих и, соответственно, не проживающих на территории нахождения последнего; вследствие чего первоочередное, внеочередное и отчасти преимущественное право детей на устройство в дошкольные муниципальные ОУ происходит в корреляции с федеральным законодательством1, например преимущественное право детей врачей, работающих в государственных учреждениях здравоохранения, расположенных на территории городского округа Каменск-Уральского, определяется исключительно нормативным актом органа местного самоуправления2. Данный нормативный акт содержит также парадоксальное положение о том, что «под преимущественным устройством в МОУ в настоящем Положении понимается предоставление места в МОУ после устройства в них детей граждан, обладающих в соответствии с законодательством правом на внеочередное и (или) предоставление для их детей места в МОУ».
Высказанная апория не только вступает в коллизию с базовым федеральным законом3, регламентирующим отношения в сфере образования, но и теоретически неверна, подменяя, по сути, сопоставление целого и части.
Терминологическая точность необходима прежде всего в теоретических изысканиях, так как именно положения юридической науки (в идеале) служат детерминантой закрепления соответствующих лексем в нормативных текстах. Соответственно, стоит подчеркнуть недопустимость отождествления преимущественного права с иными синтагмами, содержащими слово «право».
К последним, в частности, относится словосочетание «исключительное право», которое даже в историческом контексте иногда оцениваются как синоним преимущественного права [8, с. 106-112; 9, с. 35-39]. Между тем даже в первые годы советской власти уполномоченные субъекты знали термин «преимущественное право», могли его разъяснить, не отождествляя с правом исключительным4.
0 1 Например, о первоочередном порядке предоставления мест в дошкольных образовательных организациях по месту жительства детям сотрудников полиции см. ч. 6. ст. 46 Федерального
б закона от 7 февраля 2011 г. № З-ФЗ «О полиции» (СЗ РФ. 2011. № 7, ст. 900); о внеочередном по-
¡5 рядке предоставления места в дошкольных образовательных организациях детям прокуроров
Ц см. п. 5 ст. 44 Федерального закона от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре Российской
" Федерации» (Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 8,
1 ст. 366).
ш 2 См.: Приказ Органа местного самоуправления «Управление образования города Каменска-
Уральского» Свердловской области от 16 июля 2018 г. № 164 «О внесении изменений в некоторые приказы начальника Управления образования» // Каменский рабочий. 2018. 17 июля.
3 Федеральный закон № 273 вообще не содержит таких прилагательных, как «внеочередное» или «первоочередное» во взаимосвязи с зачислением в государственные либо муниципальные образовательные учреждения различных видов и типов, в том числе и в проекции к дошкольным образовательным учреждениям.
4 См.: Разъяснение Пленума Верховного Суда РСФСР от 7 мая 1928 г. «О разъяснении преимущественных прав лиц начальствующего состава РККА при сокращении штата и рациона-
60 лизации аппарата» (п. 8 Протокола 8) // Известия НКТ СССР. 1928. № 28-29.
Вполне возможно, что такого рода параллели обусловлены позицией о том, что «преимущественное право есть исключение в виде преимущества» [10, с. 16]. Подобного рода трактовка не учитывает всю сложность соотношения исключений и преимуществ вообще [11, с. 27-37] и преимущественного права как специального правила в частности.
Допускаемое в правотворчестве «пренебрежение к правовой терминологии создает условия для синонимии понятия "исключительное право" (в смысле приоритетности субъективной возможности по отношению к другим субъектам — читай "преимущественное право") и института "исключительное право", характерного для таких подотраслей гражданского права, как авторское и патентное...» [12, с. 450-451]. В данном случае можно лишь солидаризоваться с Л.Ф. Апт, которая справедливо утверждала: «Отмеченный некоторый "волюнтаризм" правотворческих и судебных органов в формулировании легальных дефиниций приводит к такому нежелательному явлению в законодательстве, как коллизии» [13, с. 23].
Определенным примером последних могут служить упомянутые пункты проанализированной Инструкции ФСБ России, в частности п. 4, предусматривающий первоочередное право на получение путевок в санаторно-курортные и оздоровительные учреждения ФСБ России не более одного раза в год на льготных основаниях, и п. 5, устанавливающий преимущественное право на получение путевок в санаторно-курортные учреждения ФСБ России не более одного раза в год на льготных основаниях.
Как видно уже из самих формулировок, грань между преимущественным и первоочередным правом достаточно условна; она, конечно, имеет место и по объектам (преимущественное право распространимо только на санаторно-курортные учреждения; есть различия и в субъектном составе). При этом можно констатировать и более широкую сферу действия первоочередного права, а не преимущественного.
В порядке дискуссии можно предположить существование преимущественного права в узком смысле, которое коррелирует именно с преимуществом, воспринимаемом в таком ограниченном смысловом аспекте [1, с. 40-41].
Иллюстрацией данной гипотезы служит Федеральный закон № 273, в п. 1 ч. 3 ст. 71 «Особые права при приеме на обучение по программам бакалавриата и программам специалитета» которого в числе особых прав называется и преимущественное право.
Факты подобного рода демонстрируют важность и актуальность познания природы и разновидностей преимущественного права.
Резюмируя сказанное, можно выделить собственно преимущественное право и такие его разновидности, как внеочередное право, первоочередное право, приоритетное право.
Внеочередное право, аккумулируя в себе свойства исключения преимущественного права, обуславливает возможность получения преимущества теми субъектами, которые не находятся в очереди на предоставление блага.
Первоочередное право, напротив, неотделимо от отношений очередности, подразумевая то, что обладатель данного права, находясь в очереди, претендует на получение блага в первую очередь по сравнению с иными участниками данных отношений.
Приоритетное право концентрирует качества преимущественного права, с одной стороны, и юридического приоритета, с другой, олицетворяя собой нормативно зафиксированное первенство на получение блага как преимущества.
Прагматизм и целевая предопределенность синтагм «внеочередное право», «первоочередное право», «приоритетное право» порождает множество фразеологических вариаций, закрепленных в нормативном тексте.
На практике необходимо разграничивать указанные синтагмы, рано как и учитывать наличие таких лексем, как «исключительное право» и «особые права».
Все это позволяет сделать вывод о наличии реально существующей в праве автономной системы регуляции, центром которой служит преимущественное право.
Библиографический список
1. Дергунов А.А. Преимущественное право в системе правовых преимуществ: аспекты соотношения // Пролог: журнал о праве. 2022. № 3(35). С. 34-43.
2. Репьев А.Г. Преимущества в праве и законодательстве. М.: Юрлитинформ, 2020. 390 с.
3. Эшби У.Р. Введение в кибернетику / пер. с англ. Д.Г. Лахути; под ред. В.А. Успенского; с предисл. А.Н. Колмогорова. М.: Изд-во иностр. лит., 1959. 432 с.
4. Суменков С.Ю. Исключения в праве: теоретико-инструментальный анализ. М.: Юрлитинформ, 2016. 376 с.
5. Дергунов A.A. Преимущественное право и субъективное право: попытка осознания различий // Исторические трансформации правосознания в пространстве различных традиций права (памяти профессора В.М. Курицина): междунар. науч.-практ. конф. (22-23 декабря 2022 г.): сб. науч. тр. / [сост. А. И. Клименко]. М.: Изд-во Моск. ун-та МВД России им. В.Я. Кикотя, 2023. С. 193-197.
6. Чиркаев С.А. Формы реализации юридического приоритета: теория и практика // Правовая политика и правовая жизнь. 2023. № 1(91). С. 251-252.
7. Хрони H.H. Приоритетная обязанность в структуре специального правового статуса: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2023. 24 с.
8. Долженкова Е.В., Емельянов А.С. Исключительные права советской номенклатуры (1920-е гг.): историографический обзор // Современная научная мысль. 2018. № 5. С. 106-112.
9. Долженкова Е.В., Ларина О.Г., Емельянов А.С. К вопросу о становлении исключительного права на отдых и лечение номенклатурных кадров в 20-е годы XX века (историко-правовое исследование) // Права человека: история, теория, практика: сб. науч. ст. по матер. VII Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. 25-летию Конституции РФ (г. Курск, 19 ноября 2018 г.) / отв. ред. В.В. Коровин. Курск: Изд-во Юго-Запад. гос. ун-та, 2018. С. 35-39.
10. Белоножкин А.Ю. Преимущественное правовое положение субъектов гражданских правоотношений // Гражданское право. 2010. № 4. С. 13-17.
11. Суменков С.Ю. Исключения в праве и преимущества в праве: критический анализ оценки соотношения // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2019. № 4(129). С. 27-37.
12. Репьев А.Г. «Преимущественное право» и «исключительное право»: сущностные и технико-юридические аспекты соотношения // Актуальные проблемы юридической науки и судебной практики: матер. Междунар. науч.-практ. конф. (30-31 мая 2019 г.). Хабаровск, 2019. С. 450-451.
13. Апт Л.Ф. Дефиниции и право. М.: Академия, 2008. 142 с.
References
1. Dergunov A.A. Preemptive Right in the System of Legal Advantages: Aspects of the Ratio // Prologue: Journal of Law. 2022. No. 3(35). P. 34-43.
2. Repyev A.G. Advantages in Law and Legislation. Moscow: Yurlitinform, 2020. 390 p.
3. Ashby U.R. Introduction to Cybernetics / Translated from the English by D.G. Lahuti; Edited by V.A. Uspensky; With a preface by A. N. Kolmogorov. M.: Publishing House of Foreign Lit., 1959. 432 p
4. Sumenkov S.Yu. Exceptions in Law: Theoretical and Instrumental Analysis. M.: Yurlitinform, 2016. 376 p.
5. Dergunov A.A. Preemptive Law and Subjective Law: an Attempt to Realize Differences // Historical Transformations of Legal Consciousness in the Space of Various Traditions of Law (in memory of Professor V.M. Kuritsin): International scientific and practical conference, December 22-23, 2022: collection of scientific papers / [comp. A.I. Klimenko]. M.: Moscow Publishing House. V.Ya. Kikotya University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2023. P. 193-197.
6. Chirkaev S.A. Forms of Implementation of Legal Priority: Theory and Practice // Legal Policy and Legal Life. 2023. No. 1 (91). P. 251-252.
7. Khroni N.N. Priority Duty in the Structure of a Special Legal Status : extended abstract of diss.... of candidate of law. M., 2023. 24 p.
8. Dolzhenkova E.V., Emelyanov A.S. Exclusive Rights of the Soviet Nomenclature (1920s): Historiographical Review // Modern scientific thought. 2018. No. 5. P. 106-112.
9. Dolzhenkova E.V., Larina O.G., Emelyanov A.S. On the Question of the Formation of the Exclusive Right to Rest and Treatment of Nomenclature Personnel in the 20s of the XX Century (historical and legal research) // Human Rights: History, Theory, Practice. Materials of the Seventh All-Russian Scientific and Practical Conference dedicated to the
25th anniversary of the Constitution of the Russian Federation (Kursk, November 19, g 2018): Collection of scientific articles / Ed. V.V. Korovin. 2018. P. 35-39. U
10. Belonozhkin A.Yu. Preferential Legal Status of Subjects of Civil Legal Relations // £ Civil law. 2010. No. 4. P. 13-17. 0
11. Sumenkov S.Yu. Exceptions in Law and Advantages in Law: a Critical Analysis of the ô Ratio Assessment // Bulletin of the Saratov State Law Academy. 2019. No. 4(129). P. 27-37. 0'
12. Repyev A.G. "Preemptive Right" and "Exclusive Right": Essential and Technical- g Legal Aspects of the Relationship // Actual Problems of Legal Science and Judicial Practice T : materials of the International Scientific and Practical conference (May 30-31, 2019). S Khabarovsk, 2019. P. 450-451. |
13. Apt L.F. Definitions and Law. M.: Academy, 2008. 142 p. |
a
g
IO UJ
5 )
2 О
