CC BY
9DOI 10.47643/1815-1337_2023_7_13 УДК 340.0
ПРЕИМУЩЕСТВЕННОЕ ПРАВО: ФОРМЫ НОРМАТИВНОГО ОБЪЕКТИВИРОВАНИЯ PREEMPTIVE RIGHT: FORMS OF NORMATIVE OBJECTIFICATION
ДЕРГУНОВ Александр Алексеевич,
заместитель директора по учебно-воспитательной и социальной работе Балаковского филиала Саратовской государственной юридической академии,
преподаватель кафедры теории государства и права, соискатель кафедры теории государства и права ФГБОУ ВО «Саратовская государственная юридическая академия». 410056 Российская Федерация, г. Саратов, ул. Вольская, 1. E-mail: [email protected];
DERGUNOV Alexander A.,
Deputy Director for Educational and Social Work of the Balakovo Branch of the Saratov State Law Academy, Lecturer of the Department of Theory of State and Law, Candidate of the Department of Theory of State and Law Saratov State Law Academy.
410056 Russian Federation, Saratov, Volskaya str., 1. E-mail: [email protected]
Краткая аннотация: в статье освещаются особенности объективирования такого юридического феномена как преимущественное право. Подчеркивается, что преимущественное право может существовать только при его закреплении в нормах права, которые находят свое выражение в реальном мире только посредством фиксации в какой-либо официально значимой форме. Делается вывод о наличии преимущественного права, с учетом правовой системы России, в правовом обычае, нормативном договоре, нормативном правовом акте, с преобладающим доминированием последнего. Основными научными методами послужили материалистическая диалектическая и сравнительно-правовой метод.
Abstract: the article highlights the features of objectification of such a legal phenomenon as preemptive law. It is emphasized that the preemptive right can exist only when it is fixed in the norms of law, which find their expression in the real world only through fixation in any officially significant form. It is concluded that there is a pre-emptive right, taking into account the legal system of Russia, in a legal custom, a normative contract, a normative legal act, with the predominant dominance of the latter. The main scientific methods were the materialistic dialectical and comparative legal method.
Ключевые слова: внешнее выражение права, норма права, источник права, объективное право, правовая система, преимущественное право, форма права.
Keywords: external expression of law, rule of law, source of law, objective law, legal system, preemptive law, form of law.
Для цитирования: Дергунов А.А. Преимущественное право: формы нормативного объективирования // Право и государство: теория и практика. 2023. № 7(223). С. 13-15. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_7_13.
For citation: Dergunov A.A. Preemptive right: forms of normative objectification // Law and state: theory and practice. 2023. No. 7(223). pp. 1315. http://doi.org/10.47643/1815-1337_2023_7_13.
Статья поступила в редакцию: 01.07.2023
Преимущественное право подразумевает собой юридически закрепленную возможность на получение определенными субъектами какого-либо заранее нормативно оговоренного блага.
Преимущественное право находит отражение в специальных нормах, представляющих собой специальные правила, которые в доминанте своей являются дополнением к общим правилам.
Тем самым преимущественное право - органичный и неотъемлемый компонент объективного права, презюмируемый как нормативно-правового предписание, то есть как надлежаще оформленное властное веление правотворческого субъекта, изложенное в юридических нормах. Преимущественное право, таким образом - это во многом октроированное право, возникшее вследствие правотворчества государства либо санкционирования им соответствующей правотворческой деятельности; Оно присутствует лишь в нормах, находящих свое отражение, в юридически значимых формах. Вне рамок нормативного текста преимущественного права не существует.
Соответственно, исходя из того, что преимущественное право находится в симфонии с правом в объективном смысле, существует только при воплощении в его формах, можно предложить первое классификационное основание градации преимущественного права, обусловленной формой его внешнего выражения.
Подобное объясняется тем, что составляющие право нормы издаются или санкционируются государством в строго определенной
форме1.
Традиционно выделяются такие общепризнанные формы права как НПА, договор с нормативным содержанием, прецедент, правовой
обычай2.
Содержание формы правы составляют имплементированные в данную форму юридические нормы, получающие в ней свою официальную объективацию3.
Таким образом, преимущественное право, будучи облечено в юридически значимый текст, эксплицированный в правовую норму, об-
1 См. об этом: Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Изд. 2-е, доп. М., 2005. С. 66.
2 См., например: Бошно С.В. Форма права: теоретико-правовое исследование : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 13.
3 См.: Мицкевич А. В. Формы выражения, или источники, права // Общая теория государства и права: академический курс : в 3 т. / отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2007. Т. 2. Право. С. 263.
ПРАВО И ГОСУДАРСТВО: теория и практика. 2023. № 7(223)
разует содержание формы права.
Тем самым, в зависимости от закрепления преимущественного права как содержания в какой-либо форме права можно стратифицировать его на преимущественное право, нормативно выраженное в НПА; нормативном договоре; прецеденте; правом обычае.
Однако необходимо понимать, что перечень форм права в юридической науке трактуется более чем распространительно; в частности, выделяются вспомогательные формы права либо нетрадиционные источники права. Вопрос об их юридической роли и значении в правом регулировании далеко не однозначен, во многом зависит от конкретного исторического периода либо иных факторов (религиозных, политических, экономических).
Важнейшим условием признания того или иного феномена в качестве формы права выступает причастность к определенной правовой семье, обуславливающей специфику конкретной правовой системы. «Принадлежность к конкретной правовой системе, - пишет С.Ю. Суменков, -детерминирует приоритетность той или иной формы права»1.
В свою очередь, исходя из концепта о соотношении правовой системы и правовой семьи как части и целого, можно отметить, что речь идет не как о превалировании некоторых форм права, так и о непризнании их отдельных разновидностей в соответствующей правовой системе. В частности, не отрицая влияния религии на становление правовой традиции в России, соглашаясь с наличием религиозных аспектов в российском праве, надо констатировать, что религиозные акты не являются и не являлись источником права в России, что детерминировано в том числе системой источников права в романо-германской правовой семье2.
Действительно, несмотря на многочисленные дискуссии, стоит все же солидаризоваться с тем, что правовая система России входит в романо-германскую правовую семью, в котором (и это общепризнано) доминирующей формой права выступает НПА. Сообразно этому, именно в НПА концентрируются юридические феномены. В данной связи правильно отмечается, что НПА представляет, например, базовую форму во-
„3
площений исключений в праве .
По аналогии, а также исходя из корреляции преимущественного права с позитивным правом, стоит предположить, что преимущественное право объективируется прежде всего в НПА.
Таким образом, при классификации преимущественного права, в зависимости от нахождения в форме права, первым критериальным основанием служит внешнее выражение преимущественного права в НПА.
Здесь необходимо учитывать то, что НПА представляют собой достаточно большую совокупность актов; они представляют собой разнородный и разноуровневый конгломерат, разделенный на две большие группы: законы и подзаконные НПА.
Закон, обладающий высшей юридической силой, играет ведущую роль среди НПА.
Ориентируясь на многообразие законов, можно сформулировать градацию преимущественного права, закрепленного в законах на основании: а) юридической силы: в федеральных конституционных законах и федеральных законах; б) территориальной сферы действия: в законах РФ и законах субъектов РФ; в) по степени систематизации: кодифицированных законах и обычных законах.
Преимущественное право, установленное в законах, как актах высшей юридической силы, имеет руководящее значение для предписаний, содержащихся в иных формах права, а также подзаконных НПА.
Подзаконные НПА более чем многочисленны и разнообразны; их можно дифференцировать в зависимости от субъектов их издающих и, соответственно, юридической силы, установленное в них преимущественное право следует классифицировать на содержащееся в: а) указах и распоряжениях Президента РФ; в) постановлениях Правительства РФ; нормативных актах федеральных органов государственной власти; г) нормативных актах органов государственной власти субъектов РФ; д) муниципальных нормативных актах; е) локальных НПА.
Как думается, классификация в зависимости от названия подзаконных НПА нецелесообразна, ибо на настоящий момент нет нормативного указания, строго регламентирующего обозначение таких актов.
В тоже время, исходя из разновекторности форм (источников права в юридическом смысле), логично предположить, что в российской правовой системе преимущественное право может объективироваться в таких дополнительных по отношению к НПА источниках как нормативный договор и правовой обычай.
В качестве примера закрепления преимущественного права в различных видах нормативных договоров, следует привести его фиксацию в коллективном договоре, который, по нашему мнению, верно обозначать именно в качестве договора с нормативным содержанием, и в международных договорах и соглашениях.
Гипотетически преимущественное право может быть зафиксировано и в правовом обычае, с учетом его признания как источника права4, а равно исторически первой формы фиксации преимуществ5 вообще и преимущественного права6 в частности.
Надо отметить, что прямого санкционирования обычая, содержащего преимущественное право, в российском законодательстве не имеется. Однако не стоит отрицать потенциального проявления подобного. Так, ст. 1169 ГК РФ предусматривает преимущественное право наследника, который проживал совместно с наследодателем на предметы обычной домашней обстановки и обихода при разделе наследства. В
1 Суменков С.Ю. Исключения в праве: теоретико-инструментальный аспект. М., 2016. С. 206.
2 См. об этом: Давид Р., , Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. Пер. с фр. В.А. Туманова. М., 1999. С.74-111.
3 См.: Суменков С.Ю. Нормативный правовой акт как базовая форма воплощения исключений в праве // Lex Russica (Русский закон). 2016. № 7 (116). С. 59-69.
4 См. об этом, например: Малова О.В. Правовой обычай как источник права : автореф. дис. канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2002.
5 См., в частности: Репьев А.Г. Правовой обычай как источник закрепления преимуществ отдельных субъектов // Философия права. 2019. № 2 (89). С. 97-102.
6 См.: Дергунов А.А. Историко-правовой анализ преимущественного права как общетеоретического феномена // Genesis: исторические исследования. 2022. № 5. С. 73-86.
свою очередь в коррелирующем с данной нормой п. 53 Постановления Пленума Верховного суда от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании»1, говорится, что в случае отсутствия согласия между наследниками между наследниками по вопросу о включении имущества в состав таких предметов, их спор разрешается в том числе исходя из местных обычаев. Здесь можно констатировать «применение субъектами интегрированной юриспруденции обычаев в силу предписаний, содержащихся в нормативных правовых актов...»2.
Судебный акт в данном случае подтверждает возможность обычая отражать преимущественное право.
При этом, надо особо подчеркнуть, что прецедент (судебный либо административный) не может быть источником позитивного права, устанавливающим какое-либо преимущественное право. Не отрицая однозначно наличие нормотворческой функции судебной власти, хотелось бы подчеркнуть, что прецедент, в частности, судебный в отдельности, ни судебная практика, также понимаемая как источник права3, не может устанавливать нормативные предписания, внедряющие преимущественное право. Это специальное правило, которое затрагивает принцип равенства прав и свобод граждан, и потому не подлежит правотворческому оформлению со стороны высших судебных органов4, полномочия которых проецируются на применение и толкование такого правила.
Таким образом, важнейшим основанием градации преимущественного права, подтверждающим его когерентность с объективным правом, является дифференциация по форме внешнего выражения на преимущественное право, зафиксированное в нормативном правовом акте, нормативном договоре; правом обычае.
Основополагающей формой права служит нормативный правовой акт, в котором закрепляется соответствующее преимущественное право. Многообразие нормативных актов дает возможность стратифицировать последнее на преимущественное право закрепленное в различных видов законов и подзаконных актов.
Преимущественное право, воплощенное в нормативном договоре, служит вспомогательным, по отношению к нормативному правовому акту, направленным на детализацию либо дополнение того преимущественного права, установленного в последнем.
Преимущественное право потенциально может быть объективировано в правом обычае, и, с учетом корреляции преимущественного права с принципом правового равенства и специфики правовой системы России, не содержится, соответственно, в прецеденте и юридической доктрине.
Библиогра фия:
1. Байтин М.И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Изд. 2-е, доп. М.: ООО ИД «Право и государство», 2005. 544 с.
2. Бошно С.В. Форма права: теоретико-правовое исследование : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005. 46 с.
3. Гук П.А. Судебная практика как форма судебного нормотворчества в правовой системе России: общетеоретический анализ : автореф. дис. д-ра. юрид. наук. М., 2012. 49 с.
4. Давид Р., , Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. Пер. с фр. В.А. Туманова. М.: Междунар. отношения, 1999. 400 с.
5. Дергунов А.А. Историко-правовой анализ преимущественного права как общетеоретического феномена // Genesis: исторические исследования. 2022. № 5. С. 73-86.
6. Малова О.В. Правовой обычай как источник права : автореф. дис. канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2002. 24 с.
7. Малышкин А.В. Интегрированная юриспруденция: теория и практика. М.: Проспект, 2023. 360 с.
8. Мицкевич А. В. Формы выражения, или источники, права // Общая теория государства и права: академический курс : в 3 т. / отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2007. Т. 2. Право. С. 263-289.
9. Постановление Пленума Верховного суда от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании» // Российская газета. 2012. 6 июня.
10. Репьев А.Г. Правовой обычай как источник закрепления преимуществ отдельных субъектов // Философия права. 2019. № 2 (89). С. 97-102.
11. Суменков С.Ю. Высшие судебные органы как создатели исключений из правил // Суд как субъект правовой политики / под ред. А.В. Малько. М.: Юрли-тинформ, 2014. С. 193-199.
12. Суменков С.Ю. Нормативный правовой акт как базовая форма воплощения исключений в праве // Lex Russica (Русский закон). 2016. № 7 (116). С. 5969.
13. Суменков С.Ю. Исключения в праве: теоретико-инструментальный аспект. М.: Юрлитинформ, 2016. 376 с.
References:
1. Baitin M.I. The essence of law (Modern normative legal understanding on the verge of two centuries). Ed. 2nd, add. M.: LLC ID "Law and State", 2005. 544 p.
2. Boshno S.V. Form of law: theoretical and legal research : abstract. dis. ...Dr. yurid. M., 2005. 46 p.
3. Guk P.A. Judicial practice as a form of judicial rulemaking in the legal system of Russia: general theoretical analysis : abstract of the doctor's dissertation. jurid. M., 2012. 49 p.
4. David R., , Joffre-Spinosi K. The main legal systems of our time. Per. with fr. V.A. Tumanova. M.: International. relations, 1999. 400 p.
5. Dergunov A.A. Historical and legal analysis of preemptive law as a general theoretical phenomenon // Genesis: historical research. 2022. No. 5. pp. 73-86.
6. Malova O.V. Legal custom as a source of law : abstract. dis. cand. jurid. sciences'. Yekaterinburg, 2002. 24 p.
7. Malyshkin A.V. Integrated jurisprudence: theory and practice. Moscow: Prospect, 2023. 360 p.
8. Mickiewicz A.V. Forms of expression, or sources, of law // General Theory of State and law: academic course : in 3 volumes / ed. by M. N. Marchenko. M., 2007. Vol. 2. Law. pp. 263-289.
9. of the Plenum of the Supreme Court of May 29, 2012 No. 9 "On judicial practice in inheritance cases" // Rossiyskaya Gazeta. 2012. June 6.
10. Repyev A.G. Legal custom as a source of securing the advantages of individual subjects // Philosophy of Law. 2019. No. 2 (89). pp. 97-102.
11. Sumenkov S.Yu. Higher judicial bodies as creators of exceptions to the rules // Court as a subject of legal policy / ed. A.V. Malko. M.: Yurlitinform, 2014. pp. 193199.
12. Sumenkov S.Yu. Normative legal act as a basic form of implementation of exceptions in law // Lex Russica (Russian Law). 2016. No. 7 (116). pp. 59-69.
13. Sumenkov S.Yu. Exceptions in law: theoretical and instrumental aspect. Moscow: Yurlitinform, 2016. 376 p.
1 Российская газета. 2012. 6 июня.
2 Малышкин А.В. Интегрированная юриспруденция: теория и практика. М., 2023. С. 196.
3 3 См. об этом: Гук П.А. Судебная практика как форма судебного нормотворчества в правовой системе России: общетеоретический анализ : автореф. дис. до-ра. юрид. наук. М., 2012.
4 При этом судебные органы могут создавать нормативные исключения из правил, не затрагивающие однако конституционный принцип равноправия (См. об этом: Суменков С.Ю. Высшие судебные органы как создатели исключений из правил // Суд как субъект правовой политики. М., 2014. С. 193-199).
