CC BY
14
НАУЧНО-ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ РАЗДЕЛ
УДК 811.161.1 ББК 81.411.1
© 2016 г. Э. Г. Куликова,
заведующая кафедрой русского языка и культуры речи Ростовского государственного экономического университета (РИНХ) доктор филологических наук, профессор. E-mail: kulikova_ella21@mail.ru
ПРАВОВЫЕ ПАРАМЕТРЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ НОМИНАЦИЙ
В ПУБЛИЧНОМ ДИСКУРСЕ*
В статье обсуждается вопрос о необходимости правовой ответственности при использовании номинаций, которые могут быть оскорбительными и дискриминировать человека по национальности, расе, возрасту, полу, состоянию здоровья, умственного развития и др. Приводятся слова и выражения, которые обладают отрицательной оценочностью и не соответствуют представлениям о политической корректности.
Ключевые слова: эйджизм, дискурс, конфликтогенность, перифраза, коммуникация, национальность, интерпретация.
E. G. Kulikova - Head of the Department of Russian language and culture of speech, Rostov State University of Economics (RINH), Doctor of Philological Sciences, Professor.
LEGAL PARAMETERS OF NOMINATIONS FUNCTIONING IN PUBLIC DISCOURSE
The article discusses the problem about necessity of legal responsibility when using the nominations which can be offensive and discriminate the person on a nationality, race, age, sex, health, intellect, etc. Expressions which possess negative connotation and don't correspond to ideas of political correctness are demonstrated.
Key words: ageism, discourse, conflict, periphrasis, communication, nationality, interpretation.
Политкорректность направлена на преодоление стереотипов, которые дискриминируют человека, задевают его достоинство, права относительно национальности, расы, возраста, пола, состояния здоровья и умственного развития, особенно в таких случаях, когда человек по каким-то своим свойствам не может вписаться в стандарты. Под политической корректностью в первую очередь понимается корректность языковая.
Важно, что во всех дискуссиях о роли по-литкорректности в современном социально-правовом пространстве в качестве ключевых выступают такие слова, как равенство и справедливость.
Эйджизм, или дискриминация по возрасту, проявляется в номинациях, которые имплицитно передают негативное мнение о каком-то возрасте (чаще - о пожилом). Частотными в современных средствах массовой информации становятся эвфемизмы: вторая половина жизни, третий возраст. Т. Толстая в рассказе «Политическая корректность» пи-
шет, что умение прозревать в языке дискриминацию достигает виртуозности в научных кругах Америки. На русском языке строки из стихотворения В. Маяковского: «Коммунизм -это молодость мира, и его возводить молодым» - могут передавать следующую информацию: «Здесь прямо, внаглую содержится требование отстранить от рабочих мест лиц среднего и старшего возраста. За такие стишки можно и под суд».
Стараются избегать эйджизма и в отечественных рекламных роликах. В телевизионной рекламе о средствах по уходу за кожей лица «Чистая линия» одни кремы рекомендуются молодой коже, другие - зрелой. В официальные документы идеи политкорректно-сти пока не проникли. В пенсионные свидетельства граждан России, как и раньше, записывают: пенсия по старости (несмотря на то, что вариант пенсия по возрасту бьш бы более корректным и не менее точным).
Дискриминирующими по возрасту совершенно справедливо считаются объявления о
* Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 16-04-00037.
приеме на работу, в которых обычно указываются ограничения по возрасту: до 35 или 40 лет. Но если «неприятная» формулировка может быть изменена, то с предпочтениями работодателей все обстоит гораздо сложнее: запрет на ограничения в объявлениях о приеме на работу вовсе не будет означать, что на практике при отборе возраст не станет учитываться.
Федеральная служба по труду и занятости (Роструд) и Федеральная антимонопольная служба (ФАС) выступили против трудовой дискриминации в российских компаниях. Мотив: в среднем 44 % объявлений о найме на работу по России и 60 % по Москве сегодня носят, по их мнению, дискриминационный характер. Уже в этом году работодатели, разделяющие соискателей по возрастному, половому, национальному и прочим признакам, не относящимся к их квалификации, имеют все шансы заплатить штраф до 500 тысяч рублей за нарушение законодательства о рекламе в виде «незаконной серийной публикации дискриминационных объявлений» (Огонек. 2007. № 40. С. 2) [цит. по: 6].
Официальные документы социальных и пенсионных органов содержат формулировку период дожития. Слово инвалид сегодня не ощущается как запрет (например, Федеральный закон от 24 ноября 1995 года № 181-ФЗ «О социальной защите инвалидов в Российской Федерации»). Описательные обороты с перифрастическими выражениями, скорее, используются не в качестве средства эвфемизации, а в качестве синонимических единиц. Если речь заходит об инвалидах, то обычно говорят: люди с ограниченными возможностями (Аргументы и факты. 2007. № 36).
Иногда нежелательной представляется номинация безработный, поэтому часто вместо нее употребляется словосочетание временно не работающий. Но номинация безработица не может быть заменена номинацией временная неработица.
Язык стремится эвфемистически заменить слово заключенные и само положение, связанное с лишением свободы. Например, фразеологизм увидеть мир в клеточку эвфемистически передает значение «попасть в тюрьму». В английском языке тоже имеется характерный эвфемизм, который дословно переводится так: «клиенты системы исправительных учреждений», то есть «заключенные». Для
сравнения: в русском языке используется слово спецконтингент.
«Лагерь или тюрьма в административно-деловом жаргоне называется учреждение. По-видимому, такое абсолютивное употребление слова учреждение - результат отсечения номера подобного рода учреждений, который, как правило, ставится при слове учреждение в различных административных и юридических текстах: учреждение № К/975-д» [12, с. 271]. Такое употребление, очевидно, может относиться к «стертым» эвфемизмам, у которых утрачена эвфемистическая функция в результате частого употребления.
Номинация беженцы в русском языке заменяется выражением перемещенные лица, смягчающим отрицательное явление. Слово беженец имеет следующее толкование в словаре: «беженцем называют человека, оставившего свое место жительства в результате какого-либо бедствия». Однако это слово используется при описании «другой» действительности: В Индонезии в результате цунами беженцами стали 387 тысяч человек (РБК. 2005. 4 янв.).
Интересен тот факт, что лидер ЛДПР В. В. Жириновский в предвыборном обращении к россиянам слово мигранты назвал унизительным, предложив вместо него использовать слово соотечественники: «ЛДПР считает необходимым признать русский народ разделенным народом (то есть народом, часть которого в силу непреодолимых причин и действий политиков оказалась оторванной от исторической Родины). Надо забыть это унизительное слово "мигранты" и говорить "соотечественники"» (Жириновский В. В. Русская власть. Обращение к гражданам России. 2007).
Слово мигранты политический лидер отвергает только в отношении этнических русских, оказавшихся за пределами Российской Федерации. Но это слово имеет гораздо более широкую семантику в общем языке: «Федеральная миграционная служба (ФМС) начала эксперимент по легализации трудовых мигрантов прямо на рабочих местах» (Newsweek. 2005. № 32), что позволяет ему выполнять роль определения в устойчивых терминологических сочетаниях: миграционный учет, миграционная служба, миграционное ведомство и др. Директор Федеральной миграционной службы (ФМС) России К. О. Ро-модановский по этому поводу заметил: «Труд-
но представить, что было бы, если бы в этом мегаполисе ввели регистрацию и разрушительный порядок миграционного учета» (Аргументы и факты. 2007. № 44).
В. В. Жириновский совершенно точно определил «унизительную» коннотацию слова с его пейоративной прагматикой, не отмеченной, вместе с тем, словарями. В. К. Хар-ченко в «Словаре богатств русского языка» к слову мигрант не дает прагматические пометы, однако интересен пример употребления этого слова, приводимый автором словаря: «Более того, в ряде городов мы увидели, что мигранты - те, кто для социолога всегда были как бы заведомым негативом, чаще всего несут в себе и наибольший культурный заряд, и наибольшую привязанность к месту. Они приносят с собой опыт из других регионов, они часто становятся наиболее яростными сторонниками развития этого места» (В. Глазычев).
Вообще, во многих, даже современных, словарях не представлено слово мигрант, хотя в них включено слово миграция. Слова беженцы, мигранты, вынужденные переселенцы связаны друг с другом гипо-гиперони-мическими отношениями. Мигранты - это гипероним, а вынужденные переселенцы и беженцы - гипонимы. Такие семантические (не прагматические) связи отражаются в следующем контексте: «Национальная многоли-кость Северо-Кавказского региона, большой поток мигрантов, значительную часть которых составляют беженцы и вынужденные переселенцы, не может не влиять на конфлик-тогенность культурно-речевой ситуации в регионе» [7, с. 399].
Слово бродяга в официальном языке (а затем и в разговорной речи) стало заменяться вуалирующим оборотом лицо без определенного места жительства и далее аббревиатурой бомж. Впервые это слово фиксируется в словаре как несклоняемый (первичный), так и склоняемый вариант.
Официальные документы БОМЖ используют как несклоняемую аббревиатуру (например, для получения данных паспорта). Задержаны двое жителей Дагестана и житель Азербайджана. Все лица - БОМЖ (Смена. 1994. 18 авг.). Встречается также ироническое употребление - бомж-отель. Теперь это слово пишется строчными буквами, и современные словари не дают к ним эмоционально-экспрессивных или стилевых помет (Солга-
ник Г. Я. Толковый словарь. Язык радио, газет, телевидения. М., 2002). Слово бомж даже включилось в систему склонения, при этом «напиталось» негативными коннотациями (это произошло в том числе и потому, что в России данное явление само по себе приобрело небывалые ранее масштабы). Сейчас слово бомж означает лицо, утратившее социальные связи в обществе. Ср.: ночлежку заменили перифрастические выражения: ночлежка стала домом ночного пребывания и центром ночного пребывания.
Вряд ли выражение лицо кавказской национальности соответствует представлениям о политической корректности. Поскольку определяемое существительное может стоять в форме множественного числа (лица), возможно особое значение грамматической формы -значение разнородности, присущее множественному числу. Если существительное стоит в форме единственного числа, то этот смысл оказывается невозможным, что влечет за собой негативную реакцию, связанную с отсутствием вообще такой национальности.
П. В. Заяц пишет о том, что накаленные отношения, складывающиеся в последнее время между народами и различными национальностями [8; 9; 10; 11], заставляют людей, выступающих публично (комментаторов, журналистов, политических деятелей, депутатов), задумываться над каждым словом, чтобы неточное слово или неловкое выражение не усилило этот накал и межэтнические раздоры, не создало ложной негативной оце-ночности при интерпретации смысла языковых единиц, которая может нанести моральный ущерб адресату речевого сообщения. Именно такая боязнь, очевидно, и обусловила замену однословной номинации народов и национальностей, проживающих на Кавказе и в Средней Азии, а также в некоторых других регионах, перифрастическими выражениями лицо узбекской национальности, лицо армянской национальности, встречается даже лицо кавказской национальности, несмотря на то, что такой национальности -кавказец - не существует. Для сравнения приведем текст официального уведомления: «Судебная палата по информационным спорам при Президенте РФ рекомендовала признать некорректным и неэтичным употребление в газетах терминов типа "лица кавказской национальности"» (Вечерняя Москва. 1994. 15 июля).
Самыми негативными наименованиями, используемыми в отношении представителей республик Кавказа и Средней Азии, являются чурка, чучмек. Т. Толстая в повести «Политическая корректность» пишет, что «слово чурка еще обиднее, чем чучмек: предполагает тупость, дубовые мозги (я вот умный, а они все тупые)». Эти номинации фиксируются словарями жаргонной лексики. Вся «палитра» подобных выражений (еще со словом чебурек, обозначающим «кавказец») представлена в фильме Н. Михалкова «Двенадцать», в котором по сюжету двенадцать присяжных решают участь чеченского мальчика, который обвиняется в убийстве русского офицера.
На периферии языка оказываются частотные прежде слова нацмен, нацменка: «Нацмен, м. разг. Нацменка - ж. к Нацмен. Часто пренебр. 1. Лицо, принадлежащее к какому-либо национальному меньшинству. 2. Любой нерусский житель Советского Союза. Нацмен. Этим термином русские называют кавказцев, местных жителей Средней Азии и других неславян, причем не только там, где они являются национальным меньшинством, но даже и у них на родине: "В Ташкенте меня задержал милиционер-нацмен, который очень плохо говорил по-русски"» (Росси Ж. Справочник по ГУЛАГу. М., 1991).
Как отмечает Е. А. Семиниченко, нацмен -
Литература
1. Брусенская Л. А. Гендер как социокультурный конструкт: условия коммуникации // Философия права. 2010. № 4.
2. Брусенская Л. А. Правовое регулирование языка: русский язык в сфере юридического функционирования // Философия права. 2011. № 15.
3. Брусенская Л. А. Лингвоюридические аспекты современной коммуникации // Правовая политика и правовая жизнь. 2011. № 5.
4. Брусенская Л. А. Вербальное манипулирование: использование брендов // Философия права. 2013. № 3.
5. Брусенская Л. А., Фролова Н. Н. Языковая экспликация экономических отношений: бренды в экономическом дискурсе // Язык и речь в синхронии и диахронии: матер. V Меж-дунар. науч. конф. Таганрог, 2014.
6. Брусенская Л. А., Куликова Э. Г., Беляева И. В. Юридическая риторика: учеб. М., 2014.
такая аббревиатура является не только оскорбительной, но и «взрывоопасной» в регионах особой национальной напряженности» [13, с. 140]. Обратим внимание на то, что подобные формулировки могут быть некорректными, даже конфликтогенными, не только в отношении национальных меньшинств, но и представителей любых, в том числе самых многочисленных «титульных» наций. Метафора, приписываемая автором газетной статьи американцам, является в высшей степени оскорбительной (не собственно прямая речь): «Когда надо, американцы оставляют без денег и королей, и президентов. И плевали они на священное право частной собственности. А уж конфисковать собственность обнаглевшего русского валенка - это прямо-таки святое дело» (Советская Россия. 2007. 19 апр.).
Л. А. Брусенская пишет о неизбежности «юридизации» языковой коммуникации [2, с. 17]. В настоящее временя даже нормативные («охранительные») толковые словари не дают стилевых, ограничительных или эмоционально-экспрессивных помет для слов типа цветной или негр и др., такие слова могут использоваться автором текста при толковании их значения. Идеи о «юридизации» все более распространяются и начинают корректировать выбор языковых единиц в публичной и частной коммуникации [1; 3; 4; 5].
Bibliography
1. Brusenskaya L. A. Gender as Socio-Cultural Construct: conditions of Communication// Philosophy of Law. 2010. № 4.
2. Brusenskaya L. A. Linguistic and Law Aspects of Modern Communication // Legal Policy and Legal Life. 2011. № 15.
3. Brusenskaya L. A. Legal Regulation in the Field of the Juristic Activity // Philosophy of Law. 2011. № 5.
4. Brusenskaya L. A. Verbal manipulation: the use of brands // Philosophy of Law. 2013. № 3.
5. Brusenskaya L. A., Frolova N. N. Language Explication of the Economic Relations: Brands in an Economic Discourse // Language and Speech in Synchronism and a Diachrony: materials of V International Scientific Conference. Taganrog, 2014.
6. Brusenskaya L. A., Kulikova E. G., Belyae-va I. V. Law Rhetoric: textbook. Moscow, 2014.
7. Ezhova E. N. To a Question of Hostility Language in the Russian Mass Media // Russian Language and Active Processes in the Modern Speech:
7. Ежова Е. Н. К вопросу о языке вражды в российских СМИ // Русский язык и активные процессы в современной речи: матер. Всерос. науч.-практ. конф. М.; Ставрополь, 2003.
8. Заяц П. В., Заяц Н. В. Механизмы формирования когнитивной оценки эффекта отдачи в инжиниринговых практиках // Историческая и социально-образовательная мысль. 2013. № 5.
9. Заяц П. В. Информационные ресурсы регионального развития в системе политического инжиниринга // Философия права. 2013. № 6.
10. Заяц П. В. Инжиниринговые исследовательские практики аутсорсинга региональных систем // Социально-гуманитарные знания. 2014. № 12.
11. Заяц П. В. «Система» как когнитивная категория анализа в инжиниринговых исследовательских практиках // Социально-гуманитарные знания. 2015. № 7.
12. Крысин Л. П. Эвфемизмы в современной русской речи // Русское слово, свое и чужое. Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. М., 2004.
13. Семиниченко Е. А. Этический аспект аббревиации // Вопросы экономики и права: сб. ст. аспирантов и соискателей. Ростов н/Д, 2004. Вып. 2.
materials of All-Russian Scientific and Practical Conference. Moscow; Stavropol, 2003.
8. Zayats P. V., Zayats N. V. Mechanisms of formation of a cognitive assessment of effect of return in engineering practicians // Historical and social and educational thought. 2013. № 5.
9. Zayats P. V. Information Resources of Regional Development in System of Political Engineering // Philosophy of Law. 2013. № 6.
10. Zayats P. V. Engineering Investigating Practices Regional Systems Outsourcing // Social and Humanitarian Knowledge. 2014. № 12.
11. Zayats P. V. «System» as Cognitive Category of the Analysis in Engineering Investigating Practices // Social and Humanitarian Knowledge. 2015. № 7.
12. Krysin L. P. Euphemisms in the Modern Russian speech // Russian Word, Personal and others. Researches on Modern Russian and Sociolin-guistics. Moscow, 2004.
13. Seminichenko E. A. Ethic Aspect of Abbreviation // Questions of Economy and Law: articles of Graduate Students and Competitors. Rostov-on-Don, 2004. Vol. 2.
