CC BY
205
определение нуждается в некоторой корректировке. Во-первых, необходимо отказаться от понятия «электронный документ» и заменить его понятием «цифровой документ». Во-вторых, необходимо учесть тот факт, что цифровой документ не всегда может быть представлен в виде, понятном человеку. В третьих, необходимо отойти от понимания аппаратных средств как электронных (электронная среда), для того чтобы не создавать ограничений в создании совершенно новых средств для обработки информации и обмена ею.
В результате таких коррективов мы получим следующее определение: цифровой документ - это информация, представленная в форме набора состояний элементов электронной вычислительной техники и иных средств обработки, хранения и передачи информации, могущая (но не обязательно) быть преобразованной в форму, пригодную для однозначного восприятия человеком, и имеющая атрибуты для идентификации документа (метаданные). Также возможно законодательное закрепление понятия оцифрованного документа как документа, преобразованного из аналоговой формы в цифровую.
Таким образом, закрепив в законе понятия аналоговой среды, аппаратной среды и цифровой среды, понятия аналогового документа и цифрового документа, а также указав на возможность, но не обязательность цифрового документа быть представленным в виде, понятном человеку (аналоговом виде), мы сможем создать понятийный (терминологический) фундамент для регулирования цифровой экономики.
Библиографический список
1. Ракитов, А. И. Информация, наука, технология в глобальных исторических изменениях / А. И. Ракитов. - М.: Директ-Медиа, 2014. -105 с.
2. Белл, Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Д. Белл. - М.: Academia, 1999. - 956 с.
3. Тоффлер, О. Третья волна / О. Тоффлер. - М.: ООО «Фирма «Изд-во ACT», 1999. - 371 c.
4. Об информации, информационных технологиях и о защите информации: Федеральный закон от 27.07.2006 № 149-ФЗ: в ред. от 25.11.2017 // Рос. газ. - 2006. - 29 июля.
5. Об утверждении Порядка подачи в арбитражные суды Российской Федерации документов в электронной форме, в том числе в форме электронного документа: Приказ Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 28.12.2016. № 252. - URL: http://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/71478932/ (дата обращения: 31.03.2018).
6. Об электронных подписях в международных и внутригосударственных торговых отношениях: Федеральный закон: принят 106 Конгрессом США 24.01.2000 г. - URL: http://www.russianlaw.net/law/edoc/esign/a127/ (дата обращения: 31.03.2018).
7. Об электронной торговле: Типовой закон ЮНСИТРАЛ: принят Комиссией Организации Объединенных Наций по праву международной торговли. - URL: http://www.ifap.ru/pr/2007/070428aa.pdf (дата обращения: 31.03.2018).
8. Гадасин, В. А. От документа к электронному документу. Системные основы / В. А. Гадасин, В. А. Конявский. - URL: http://www.okbsapr.ru/index_fromdoc.html (дата обращения: 31.03.2018).
9. ГОСТ Р 52292-2004. Национальный стандарт Российской Федерации. Информационная технология. Электронный обмен информацией. Термины и определения: утв. и введён в действие Приказом Ростехрегулирования от 29.12.2004 № 135-ст // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 31.03.2018).
10. О введении в системе Пенсионного фонда Российской Федерации криптографической защиты информации и электронной цифровой подписи» (вместе с «Регламентом регистрации и подключения юридических и физических лиц к системе электронного документооборота Пенсионного фонда Российской Федерации»): Постановление Правления ПФ РФ от 26.01.2001 № 15 // СПС «Консультант Плюс» (дата обращения: 31.03.2018).
© Марьясов К. В., 2018
УДК 343.326:323.28
ПРАВОВОЙ РЕЖИМ КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ: К ПРОБЛЕМЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПОНЯТИЯ
Е. В. Михалёв
Научный руководитель — Н. В. Ходякова, доктор педагогических наук, доцент Академия управлении МВД России (г. Москва)
В статье рассматривается вопрос о подходах к определению понятия «правовой режим контртеррористической операции», продолжающий оставаться дискуссионным как в законодательстве Российской Федерации, так и в юридической науке. На основе анализа имеющейся нормативной базы и научной литературы по изучаемой проблеме предпринимается попытка определить сущность рассматриваемого понятия.
Ключевые слова: понятие, дефиниция (определение), контртеррористическая операция, правовой режим, чрезвычайное положение, военное положение, правовое регулирование.
Предмет изучения данной статьи - сущность понятия «правовой режим контртеррористической операции», а её цель - анализ проблемы дефиниции этого термина. Интерес к проблеме определения понятия, выведенного в название статьи, обусловлен в первую очередь тем, что она до сих пор остаётся нерешённой как в законодательной сфере, так и в юридической науке. Приведём в подтверждение мнение Э. К. Утяшова: «Отсутствие единого понимания в теории права дефиниции «правового режима» порождает к жизни необходимость глубокого и всестороннего изучения этого явления» [1, с. 252]. Далее автор обращает внимание на неодинаковое, а порой даже противоречивое понимание термина в различных отраслях права: «Учёные-юристы под правовым режимом понимают и систему права, и институт права, и совокупность правовых средств» [1, с. 252] и обоснованно заключает, что подобное положение вносит путаницу в логику познания правовых явлений. Автору приведённой цитаты вторят и другие исследователи, в частности В. Б. Романовская и В. В. Пужаев: «Основательно
укоренившийся в научной литературе и широко используемый в российском внутригосударственном праве (нормативно-правовых актах различного уровня и содержания) и международных актах, термин «правовой режим» по-прежнему не имеет своего единообразного понимания и вызывает серьёзные дискуссии среди представителей юридического сообщества» [2, с. 178]. Отметим, что В. Б. Романовская и В. В. Пужаев предлагают в своей работе обзор имеющихся в юридической науке трактовок понятия «правовой режим» [2, с. 178-179].
Данное обстоятельство приводит к мысли о дискуссионном характере понимания природы и рассматриваемого нами явления, а именно правового режима контртеррористической операции. Действительно, изучение законодательных документов и научной литературы по изучаемой проблеме показало, что и законодатели, и учёные-юристы не отражают, на наш взгляд, существенные признаки определяемого ими термина, следовательно, не стоят на общих позициях в интерпретации его сущности. Отсюда следует утверждаемое нами положение об актуальности исследуемой в данной статье проблемы.
Прежде чем приступить к рассмотрению предмета нашего исследования, необходимо обратиться к предпосылкам введения как в научный, так и законодательный оборот сложносоставного термина «правовой режим контртерористической операции», образованного на основе двух других смежных: «правовой режим» и «контр-терористическая операция». Назовём наиболее значимые, на наш взгляд, предпосылки такого введения термина в законодательное и научное употребление.
Характер событий, происходящих в Российской Федерации в последние десятилетия, рост международного авторитета руководства страны (прежде всего президента страны), кардинальное изменение внешней политики РФ, укрепление её позиций на международной арене закономерно вызывают интерес иностранных государств и их спецслужб к различным аспектам обороноспособности российского государства, к экономической и политической жизни нашей страны. Этот интерес прежде всего проявляют государства, которые во что бы то ни стало стремятся ослабить развитие России, уменьшить её международный авторитет и, соответственно, свести к минимуму её роль на международной арене. Для этого недружественные нам государства и международные организации используют самые разные методы и способы. К ним, например, можно отнести введение против нашей страны разнообразных санкций, оказывание давления на руководства других стран с целью присоединения их к вводимым США против нашей страны санкциям, выведение делегации России из состава ОБСЕ, попытки вбить клинья в отношения РФ с другими странами и пр. Одним из таких распространённых методов стало применение деятельности террористических организаций, группы и члены которых, оказываясь на территории нашей страны, разными своими террористическими актами пытаются дестабилизировать в ней обстановку (см., например, об этом в [3]).
Отдельные террористические акты, совершённые за последнее время в разных российских городах и населённых пунктах, а также попытки их проведения, которые пресекаются соответствующими силовыми структурами и правоохранительными органами, свидетельствуют о том, что террористы стремятся к созданию в российском обществе обстановки нестабильности и страха. Поэтому политическим руководством Российской Федерации придаётся особое значение участию в борьбе с ними всех силовых структур.
В Указе Президента РФ «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации» [4] к основным угрозам общественной и государственной безопасности страны относится деятельность террористических организаций, которая направлена на дестабилизацию работы органов российской государственной власти, насильственное изменение российского конституционного строя, нарушение или уничтожение функционирования промышленных и военных объектов. К указанным угрозам в данном документе причисляется также деятельность отдельных лиц или организаций, связанная с использованием коммуникационных и информационных технологий для пропаганды и распространения идеологии терроризма и экстремизма. В частности, обратим внимание на содержание п. 44 ст. 212 «Стратегий национальной безопасности...», где закреплены основные направления правового обеспечения общественной и государственной безопасности, к которым, в свою очередь, в качестве гаранта безопасности прав собственности и личности относятся усиление роли государства, совершенствование правового регулирования предупреждения экстремизма и терроризма, борьба с данными явлениями [4].
Немаловажная роль в обеспечении общественной и государственной безопасности, на наш взгляд, должна быть отведена профессиональной деятельности руководителя силовых структур в целом и правоохранительных органов в частности с личным составом до и в ходе проведения контртеррористической операции (далее -КТО). Изучение вопроса о системе работы руководителя с личным составом до и в ходе КТО, которая, кстати говоря, может стать предметом самостоятельного рассмотрения, показало, что наиболее эффективным правовым средством противодействия терроризму среди имеющихся противодействий признаётся проведение КТО (см., например, об этом работы: [3; 5; 6 и др.]). В связи с этим необходимо обратиться к определению названного понятия, которое, в частности, находим в п. 5 ст. 3 Федерального закона от 6 марта 2006 г. № 35-Ф3 «О противодействии терроризму». Этот пункт гласит, что контртеррористическая операция представляет собой комплекс специальных, оперативно-боевых, войсковых и иных мероприятий с применением боевой техники, оружия и специальных средств по пресечению террористического акта, обезвреживанию террористов, обеспечению безопасности физических лиц, организаций и учреждений, а также по минимизации последствий террористического акта [7].
В свою очередь проведение контртеррористической операции определяет введение её правового режима. В научных исследованиях часто поднимаются вопросы, связанные с трактовкой сущности понятия «правовой режим КТО», однако общих, удовлетворяющих если не всех, то многих исследователей, теоретических подходов к изучению дефиниции данного понятия в них не имеется [8; 9; 10 и др.]. Сказанное приводит нас к необходимости остановиться на изучении сущности рассматриваемого термина с целью дальнейшего его определения. Сразу отметим, что в «Законе о противодействии терроризму» определение понятия «правовой режим контртеррористической операции» отсутствует. Однако в ст. 11 этого же закона закреплено следующее положение, в котором данный термин зафиксирован. Приведём формулировку упомянутого положения: «В целях раскрытия и пресечения террористического акта, минимизации его последствий и защиты жизненно необходимых интересов личности, государства и общества по решению должностного лица, принявшего в соответствии с ч. 2 ст. 12 настоящего Федерального закона решение о проведении контртеррористической операции, в пределах территории её проведения может вводиться правовой режим контртеррористической операции на период её проведения» [7]. (Выделение полужирным шрифтом наше - Е. М.).
Заметим также отсутствие в законодательстве определения составного элемента рассматриваемого нами термина, а именно компонента «правовой режим». Не имеет единого понимания указанный термин и в научных работах. В них отражается лишь общетеоретический аспект данного понятия с акцентированием внимания на некоторых его признаках (см., к примеру, статью Д. Н. Рачёва: [9, с. 39]) либо, как пишут уже названные ранее авторы В. Б. Романовская и В. В. Пужаев, «исключительно отраслевой ракурс исследования категории «правовой режим» (именно он в настоящее время является преобладающим среди российских учёных) не способен в полной мере выявить как в целом её сущностные характеристики, так и потенциально возможные её проявления и сферы применения» [2, с. 178].
Приведём пример определения анализируемого понятия с позиций общетеоретического аспекта, принадлежащий, в частности, Г. С. Беляевой: «Правовой режим, основанный на ограничениях, - это особый порядок правового регулирования общественных отношений, заключающийся в определённом сочетании правовых средств - общих запретов и позитивных обязываний (приостановлений, обязанностей, цензов, лимитов, мер государственного принуждения и наказания и т. д.), гарантий и принципов, направленный путём создания неблагоприятных условий для удовлетворения интересов субъектов права на достижение оптимального социального состояния» [8, с. 12]. При этом автор определения тут же замечает, что «правовой режим, основанный на ограничениях, в большей мере устанавливается и функционирует в отношении государства, государственных органов и государственных служащих» [8, с. 12].
В качестве позиции, представляющей в юридической науке отраслевое направление трактовки правового режима, приведём определение, предложенное Л. А. Морозовой, которая понимает его сущность как «результат регулятивного воздействия на общественные отношения системы юридических средств, присущих конкретной отрасли права и обеспечивающих нормальное функционирование данного комплекса общественных отношений» [11, с. 123].
Нельзя не согласиться с мнением уже названных ранее исследователей В. Б. Романовской и В. В. Пужаева, характеризующих подход Л. А. Морозовой как чрезвычайно узкий, ибо он, по утверждению указанных авторов, не соответствует как общему назначению правовых режимов в системе правового регулирования, так и их сущностным характеристикам [2, с. 178]. Опираясь на позицию А. В. Малько [12, с. 206-207], В. Б. Романовская и В. В. Пужаев обоснованно полагают, что под правовым режим целесообразно понимать не результат его регулятивного воздействия, а скорее систему условий и методик осуществления правового регулирования, определённый «распорядок» действия права [2, с. 178].
Для выяснения сущности анализируемого нами термина «правовой режим» вначале обратимся к лексикографическим словарным источникам с целью выделения в них семантических (смысловых) элементов понятия «режим». Изучение материалов словарных статей разных лексикографических изданий дало нам следующую информацию о его значениях:
- государственный строй, метод, образ управления / правления;
- совокупность / система мероприятий, методов, средств и способов, необходимых для достижения какой-либо цели, в том числе осуществления власти;
- строго / точно установленный порядок дел, действий, жизни (работы, труда, отдыха и т. д.);
- определённое положение, состояние, статус объекта или субъекта;
- совокупность / система обязательных правил, норм, принципов, требований, установленных для конкретного вида деятельности;
- условия деятельности, работы, существования чего-либо [13, с. 359; 14, с. 423; 15, с. 663; 16, с. 845].
Обратим внимание на то, что похожий перечень находим в работе В. Б. Романовской и В. В. Пужаева, который названные авторы заимствуют у других исследователей, отсылая читателей к их работе [17, с. 7]. В упомянутый список Н. А. Придворова и Г. С. Брыксиной входят следующие пункты: 1) государственный строй, совокупность средств, методов и способов осуществления власти; 2) строго установленный распорядок жизни (труда, отдыха и т.п.); 3) определённое состояние, положение, статус субъекта или объекта; 4) система обязательных норм, правил, требований, принципов, установленных для определённого вида деятельности.
Исходя из приведённого материала, как и предыдущие авторы, делаем вывод о многоаспектной сущности рассматриваемого понятия, поскольку категория «правовой режим» имеет в содержательном плане сложный характер. Подтвердим сказанное, предложив, опираясь на вычлененный нами из словарных источников материал, попытку определения понятия «правовой режим». Однако будем выбирать из этого материала только те компоненты значения категории «режим», которые будут одновременно характеризовать в сочетании с ним понятие «правовой (режим)» как «совокупность устанавливаемых и охраняемых государственной властью норм и правил, регулирующих отношения людей в обществе», а также «охраняемую государством, узаконенную возможность, свободу что-то делать, осуществлять» и «возможность действовать, поступать каким-нибудь образом» [15, с. 565]. Компонентный анализ, применяемый для этого в лингвистике, позволяет отобрать следующие элементы смысла, характеризующие терминологическое сочетание «правовой режим»: метод управления; система мероприятий (методов, средств и способов) для достижения какой-либо цели; установленный порядок действий; определённое положение (состояние, статус) объекта или субъекта; система обязательных требований, установленных для конкретного вида деятельности; условия деятельности и существования чего-либо.
На основе использования материалов данной выборки можно предложить следующим образом охарактеризовать сущность рассматриваемого понятия: правовой режим - это условия существования общественных отношений в области права, а также система проводимых силовыми структурами и правоохранительными органами мероприятий, которые в своей контртеррористической деятельности опираются на эффективные методы управления, строго установленный порядок действий и применяют необходимые способы и средства для достижения нужных целей, а именно обеспечения безопасности граждан, охраны общественного порядка, нормального функционирования органов государственной власти разного уровня и т. д. Заметим, что предложенное определение скорее всего следует отнести к разряду узуальных (лат. узус в лингвистике связано с общепринятым употреблением какой-либо языковой единицы [14, с. 513]), хотя его элементы, как полагаем, вполне применимы к специальному терминологическому определению.
Рассмотрим далее, как трактуется понятие «правовой режим» в специальной литературе. Так, по мнению Д. Н. Рачёва, правовой режим отождествляется с механизмом правового регулирования, то есть с опорой на систему средств правового характера, с помощью которых обеспечивается правовое результативное воздействие на общественные отношения в области права [9, с. 51]. Другой автор, Г. С. Беляева, определяет правовой режим как порядок регулирования, который выражен в комплексе взаимосвязанных правовых средств, характеризующих определённое сочетание взаимодействующих запретов, дозволений, а также позитивных обязываний и создающих определённую направленность регулирования [8, с. 3].
Таким образом, в приведённых определениях анализируемого понятия особое значение в понимании его сущности придаётся поиску эффективных путей и форм регламентирующего воздействия на общественные отношения права, иначе говоря, на правовое регулирование, осуществляемое с помощью системы специальных правовых средств и сочетающихся с ними правовых запретов.
В значительной степени успешное использование правовых средств в условиях проведения КТО при решении конкретных специальных задач обусловлено выбором оптимального правового режима для решения этих задач. Кроме того, с категорией «правовой режим» в процессе проведения КТО во многом связана правовая возможность совершенствования процессов юридической регламентации возникающих во время КТО общественных отношений. В связи с этим полагаем необходимым согласиться с убеждением Д. Н. Рачёва, отмечающего, что, помимо элементов, составляющих правовой механизм регулирования проведения КТО (юридических фактов, норм права, актов реализации права, правоотношений и т. д.), необходимо включить специфические правовые механизмы регулирования, направленные на определённые виды объектов и субъектов, привязанных к определённой территории, в пределах которой они могут взаимодействовать [9, с 54]. По нашему мнению, в правовую структуру режима КТО могут входить и правовые гарантии реализации требований правового режима, и правовая ответственность за нарушение этих требований, а также объекты и субъекты права и способы их правового регулирования. Кроме того, согласимся с мнением Д. С. Рудьмана, считающего, что сущность понятия категории «правовой режим» необходимо дополнить сочетанием диспозитивного и императивного методов как основных способов правового воздействия на правовые субъекты [10, с 29].
Сказанное позволяет констатировать, что, наряду с безусловным проявлением в понимании категории «правовой режим» государственного подхода, в определении данного понятия усматривается и наличие отраслевого ракурса, поскольку оно представляет собой объёмный правовой феномен, связанный как со сферами (уровнями) его применения, так и с его правовым содержанием, которые олицетворяют функциональную характеристику права и его нормативность. Отсюда можно утверждать, что правовой режим КТО - это правовой институт, который устанавливается государством в качестве специального порядка регулирования, совокупности правовых мер, предназначенных для решения специфических задач, обеспечения защиты конституционного строя и безопасности граждан, охраны общественных отношений, воздействия на поведение субъектов, функционирования публично-властных субъектов в особых обстоятельствах [5, с. 54].
Таким образом, на основании проведённого анализа специальной литературы можно выделить следующие основные признаки правового режима КТО:
- введение правового режима при проведении КТО обеспечивается государством и устанавливается законодательством;
- имеет целью специфическим образом регламентировать определённые области общественных отношений, выделяя в пространственных и временных границах те либо иные объекты и субъекты права;
- представляет собой порядок правового регулирования, включающий совокупность юридических средств и характеризующийся их определённым сочетанием;
- имеет определённые временные запреты и ограничения для юридических и физических лиц;
- создаёт конкретную степень поддержания необходимого уровня защищённости объектов российской общественной безопасности, реализации своих законных интересов субъектами права.
Согласимся с мнением Э. К. Утяшова, считающего, что посредством правового режима КТО, с одной стороны, в обществе и государстве поддерживается стабильный порядок, обеспечивается правовая деятельность государственных институтов и его структур, а также объектов общественной безопасности, с другой стороны, осуществляется регулирование правового режима КТО, которое обусловлено временным ограничением отдельных свобод и прав граждан [1, с 77].
Проведённый анализ имеющейся нормативной базы и теоретических источников позволяет предложить сформулировать следующее определение рассматриваемого термина: правовой режим контртеррористической операции - это особый правовой институт, который устанавливается государством, и предусматривает систему специфических действий и мер предупредительного, разведывательного, оперативно-розыскного направления с применением специальной и боевой техники, специальных средств и оружия по обезвреживанию террористов, пресечению террористического акта и преступлений террористической направленности, обеспечению безопасности физических лиц, учреждений и организаций, а также минимизации последствий проведения КТО.
В завершение следует сказать, что предложенное в данном исследовании определение термина «правовой режим контртеррористической операции» представляет не что иное, как один из подходов к осмыслению его сущности. Возможно, изучение специфики других видов правовых режимов, имеющих место в российском законодательстве (см., например, работы [1; 18-21]), а также чёткое разграничение разных видов правовых режимов с позиций государственного и отраслевого ракурсов позволит обнаружить в этих разновидностях, в том числе и в правовом режиме КТО, новые аспекты.
Библиографический список
1. Утяшов, Э. К. Правовые режимы: понятие, признаки, структура, методы правового регулирования / Э. К. Утяшов // Право и политика. -2014. - № 2. - С. 252-259.
2. Романовская, В. Б. Правовой режим как общетеоретическая категория: проблемные аспекты понимания / В. Б. Романовская,
B. В. Пужаев // Вестник КГУ им. Н. А. Некрасова. - 2014. - № 4. - С. 178- 180.
3. Коротченко, С. Н. Создание в РФ Национальной гвардии - это шаг на опережение / С. Н. Коротченко // РИА Новости. - URL: http://ria.ru/radio_brief/20160408 (дата обращения: 14.05.2018).
4. Указ Президента РФ от 31.12.2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. - 2016. - № 1. - Ст. 212.
5. Трошин, О. Б. Основы организации взаимодействия органов внутренних дел при проведении специальных операций / О. Б. Трошин // Вестник Московского университета МВД России. - 2013. - № 11.
6. Левин, А. О. Правовые и организационные аспекты деятельности правоохранительных органов России при чрезвычайных обстоятельствах / А. О. Левин; ред. М. П. Киреев; МВД России; Московский ун-т. - М.: Изд-во МГУ, 2016. - 138 с.
7. Федеральный закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» // Собрание законодательства РФ. - 2006. - № 11.
8. Беляева, Г. С. Правовой режим: общетеоретическое исследование: автореф. дис ... д-ра. юрид. наук / Г. С. Беляева. - Курск, 2013. - 44 с.
- URL: https://dlib.rsl.ru/viewer/01005533678#?page=1 (дата обращения: 17.11.2017).
9. Рачёв, Д. Н. Место правового режима контртеррористической операции в системе административно-правовых режимов / Д. Н. Рачёв // Труды Академии управления МВД России. - 2011. - № 4 (20). - С 27-29.
10. Рудьман, Д. С. Критерии ограничения прав и свобод граждан в условиях правового режима контртеррористической операции / Д. С. Рудьман // Труды Академии управления МВД России. - 2009. - № 1 (9). - С. 117-119.
11. Морозова, Л. А. Конституционное регулирование в СССР / Л. А. Морозова. - М.: Юридическая литература, 1985. - 144 с.
12. Малько, А. В. Стимулы и ограничения в праве / А. В. Малько. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Юристъ, 2004. - 250 с.
13. Краткий словарь современных понятий и терминов / Н. Т. Бунимович [и др.]; сост. и общ. ред. В. А. Макаренко. - М.: Республика, 1993.
- 510 с.
14. Словарь иностранных слов. - 13-е изд., стереотип. - М.: Русский язык, 1986. - 608 с.
15. Ожегов, С. И. Словарь русского языка: ок. 53 000 слов / С. И. Ожегов; под общ. ред. проф. Л. И. Скорцова. - 24-е изд., испр. - М.: ООО «Изд. дом «ОНИКС 21 век»: ООО «Изд-во «Мир и Образование», 2003. - 896 с.
16. Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика: ок. 85 000 слов и устойчивых словосочетаний / под ред. Г. Н. Скляревской. - М.: Эксмо, 2006. - 1136 с.
17. Придворов, Н. А. Правовой режим органа государственной власти (теоретико-правовой аспект) / Н. А. Придворов, Г. С. Брыксина // Ленинградский юридический журнал. - 2007. - № 3-9. - С. 5-21.
18. Малько, А. В. Правовые режимы в российском законодательстве / А. В. Малько, О. С. Родионов // Журнал российского права. - 2001. -№ 9. - С. 19-25.
19. Исаков, В. Б. Механизм правового регулирования и правовые режимы / В. Б. Исаков // Проблемы теории государства и права; под ред.
C. С. Алексеева. - М.: Юридическая литература, 1987. - С. 245-267.
20. Матузов, Н. И. Правовые режимы: вопросы теории и практики / Н. И. Матузов, А. В. Малько // Правоведение. -1996. - № 1. - С. 16-29.
21. Шамсумова, Э. Ф. Правовые режимы (теоретический аспект): дис. ... канд. юрид. наук / Э. Ф. Шамсумова. - Екатеринбург, 2001. -213 с.
© Михалёв Е. В., 2018
