Повторное предъявление для опознания: правовой, психологический и криминалистический аспекты Текст научной статьи по специальности «Право»

ТРИБУНА МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ

УДК 343.98 ББК 67.52

Владимир Антонович Гуцало

студент

Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА)

gutsalo.vladimir@mail.ru

125993, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9

Научный руководитель/ Александр Николаевич Першин

ПОВТОРНОЕ ПРЕДЪЯВЛЕНИЕ ДЛЯ ОПОЗНАНИЯ: ПРАВОВОЙ, ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ И КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ

Аннотация. В настоящее время существует правовая неопределенность относительно допустимости производства следственного действия предъявления для опознания после проведения оперативно-розыскного мероприятия отождествление личности, что влечет за собой неясность относительно того, как будет решаться вопрос о допустимости доказательств, предъявленных стороной обвинения.

Рассмотрены противоречащие друг другу позиции Верховного Суда Российской Федерации, позиции ученых по данному вопросу, а также сформулирован собственный вывод о правомерности производства указанного следственного действия.

Ключевые слова: оперативно-розыскная деятельность, отождествление личности, следственные действия, предъявление для опознания, допустимость доказательств.

профессор кафедры криминалистики Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор

ANPERSHIN@msal.ru

125993, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, 9

V.A.

Student of the Kutafin Moscow State Law Univers

gutsalo.vladimir@mail. ru 9, Sadovaya-Kudrinskaya str., Moscow, 125993, Russia

SCIENTIFIC SUPERVISOR: A.N. PERSHIN, Professor of Criminalistics Department, of the Kutafin Moscow State Law University (MSAL),

Doctor of Law, Professor, ANPERSHIN@msal.ru 9, Sadovaya-Kudrinskaya str., Moscow, 125993, Russia

REPEATED PRESENTING FOR IDENTIFICATION: LEGAL, PSYCHOLOGICAL AND FORENSIC ASPECTS

Annotation. Currently, there is legal uncertainty regarding the admissibility of the investigative action of presenting for an identification after an operational-search measure the identification of persons has been carried out, which entails uncertainty in how the issue of the admissibility of evidence presented by the prosecution will be resolved.

This article examines the contradictory positions of the Supreme Court of the Russian Federation, the positions of scientists on this issue, and also formulates its own conclusion about the legality of the above-mentioned investigative action.

Key words: operational-search activity, the identification of persons, investigative actions, presenting for identification, admissibility of evidence.

Разнообразие ситуаций, складывающихся в ходе осуществления деятельности по выявлению, расследованию и раскрытию преступлений, приводит к обнаружению несовершенства в формулировках норм, регулирующих производство следственных действий. Не стала исключением и ст. 193 УПК РФ, а конкретно ч. 3 этой статьи.

Указанная норма содержит запрет на производство повторного предъявления для опознания одного и того же лица или предмета по одним и тем же признакам одним и тем же опознающим. Запрет, сформулированный именно таким образом, создаёт условия для различного его толкования. Так, в ходе расследования преступлений может возникнуть следующая ситуация. Очевидцу (пострадавшему или потерпевшему) в рамках оперативно-розыскной деятельности (далее — ОРД) демонстрируются фотографии предметов или лиц, предположительно имеющих отношение к совершённому преступлению. Очевидец указывает на эти предметы или этих лиц как на действительно имеющих отношение к совершенному преступлению. Следователь (дознаватель) в рамках производства по уголовному делу производит такое следственное действие как предъявление для опознания, в ходе которого этот очевидец

указывает на объект, фотография которого ранее демонстрировалась ему в рамках ОРД.

В данном случае возникает спорная ситуация, суть которой заключается в вопросе — был ли здесь нарушен предусмотренный ч. 3 ст. 193 УПК РФ запрет на производство повторного опознания лица или предмета тем же опознающим и по тем же признакам?

Актуальность данного вопроса объясняется тем, что удовлетворительный ответ на данный вопрос позволяет признать протокол предъявления для опознания недопустимым доказательством по уголовному делу. Особенно это важно при рассмотрении уголовного дела судом с участием присяжных, т.к. для них факт опознания очевидцем подозреваемого или предмета — ясен, понятен, и поэтому он может сформировать у них стойкую убежденность, например, в причастности лица к совершению преступления.

Вместе с тем существующая сейчас правовая неопределенность ставит следователя в проблемное положение. С одной стороны, ему следует осуществить все необходимые следственные действия, т.к. прокурор, рассматривающий поступившее от следователя уголовное дело с обвинительным заключением, вправе принять решение о возвращении уголовного дела для производства дополнительного расследования. С другой стороны, при том, что в настоящее время нет чёткого ответа на рассматриваемый вопрос, следователь при проведении предъявления для опознания в указанных обстоятельствах своими же действиями порождает недопустимое доказательство, что выражается, во-первых, в ослаблении позиции стороны обвинения, а во-вторых в напрасных тратах собственного времени и сил, которые он мог потратить на производство других следственных действий по этому или другому уголовным делам. Иными словами — труд следователя в данной ситуации становится бессмысленным и безрезультатным.

Также существующая правовая неопределенность вынуждает следователей искать пути обхода спорного запрета, а иногда и вовсе заставляет нарушать нормы процессуального законодательства. Так, следователь может не указать в обвинительном заключении в качестве доказательств стороны обвинения (или иным способом убрать из материалов уголовного дела) сообщения о результатах ОРД, в которых указывалось бы на то, что очевидцу ранее демонстрировались фотографии предмета или лица, на которые тот указал позже, при предъявлении для опознания. Это может делаться для того, чтобы скрыть от стороны защиты данный факт и лишить её возможности ссылаться на ч. 3 ст. 193 УПК при рассмотрении дела в суде. В некоторых случаях следователь и вовсе может попросить очевидца умалчивать о том, что ему показывали фотографии предмета или лица до предъявления для опознания по правилам ст.

193 УПК РФ. Тем не менее факт демонстрации очевидцу фотографий в рамках ОРД может вскрыться в ходе его допроса в суде, что повлечет признание такого доказательства недопустимым.

Обращение к материалам судебной практики даёт понять, что в ответе на рассматриваемый вопрос нет определенности и у органов судебной власти, в том числе и на уровне Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ).

В ряде решений высшего судебного органа указывается на соблюдение требований ст. 193 УПК РФ в случаях производства предъявления для опознания после того, как лицу в рамках оперативно-розыскной деятельности показывались фотографии предмета или лица. Так, в одном из решений1 при производстве по кассационной жалобе ВС РФ указал, что демонстрация фотографий в рамках оперативно-розыскных мероприятий (далее — ОРМ) не свидетельствует о нарушении положений ч. 3 ст. 193 УПК РФ и не влечет признание указанных протоколов опознания недопустимыми доказательствами. В другом своём решении2 ВС РФ прямо указал на допустимость производства предъявления для опознания лица после демонстрации опознающему его фотографии, разъяснив, что проведение ОРМ «отождествление личности» не являлось препятствием для последующего проведения с ним следственного действия «предъявление для опознания».

В ряде других решений ВС РФ протоколы предъявления для опознания были признаны недопустимым доказательством. Так, в одном из решений ВС РФ указал, что, когда свидетелю сначала демонстрировались фотографии лица, а после само лицо было опознано при предъявлении для опознания свидетелем, в данной ситуации «фактически первоначально было произведено опознание по фотографии, а потом ... опознание с предъявлением лица, что недопустимо»3. В другом решении ВС РФ согласился с решением суда первой инстанции о признании протокола отождествления личности и протокола предъявления для опознания, «поскольку в нарушение положений ч. 3 ст. 193 УПК РФ повторное опознание . производилось тем же лицом и по тем же признакам, а . был

1 Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 28.06.2022 № 18-УД22-32сп-А3 / Документ официально опубликован не был // СПС «КонсультантПлюс».

2 Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда РФ от 10.01.2019 № 205-АПУ18-33 / Документ официально опубликован не был // СПС «КонсультантПлюс».

3 Апелляционное определение Верховного Суда РФ от 19.07.2019 № 65-АПУ19-1сп / Документ официально опубликован не был // СПС «КонсультантПлюс».

отождествлен свидетелем по представленной им же фотографии»1. В данной ситуации суд признал недопустимым не только протокол предъявления для опознания, но и протокол ОРМ. Решение высшего судебного органа нам представляется неправильным, т.к. нарушение порядка проведения предъявления для опознания не свидетельствует о нарушении положений Федерального закона от 12 августа 1995 г. №2 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности»2 (далее - ФЗ «Об ОРД»), о нарушении порядка представления следователю результатов ОРД и о несоблюдении требований ст. 89 УПК РФ. В таком случае ВС РФ следовало либо признать недопустимым только протокол предъявления для опознания, либо обосновать несоблюдение требований ст. 89 УПК РФ и тогда признавать недопустимым доказательством оба протокола — и протокол следственного действия, и протокол ОРМ.

Любопытным является тот факт, что анализируемые нами решения ВС РФ, в которых давалась различная оценка результатам предъявления для опознания, принимались одними и теми же судьями, входящими в состав Судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации (определение Судебной коллегии по уголовным делам от 28.06.2022 №2 18-УД22-32сп-А3 и кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам от 12.05.2021 № 44-УД21-13-А4). Полагаем, что либо у одного и того же судьи при разных обстоятельствах может быть разное мнение по одному и тому же вопросу, либо судьи решают данный вопрос в зависимости от того, к какому итоговому решению при рассмотрении дела они склоняются, а не в зависимости от того, какой подход они считают правильным, либо судьи не уделяют должного внимания данному вопросу и игнорируют правовую неопределенность, просто соглашаясь с мнением суда первой инстанции.

Для того чтобы прийти к выводу о том, возможно ли проведение следственного действия предъявления для опознания после того, как лицу в рамках ОРД демонстрировались фотографии опознаваемого предмета или лица, без нарушения требований ч. 3 ст. 193 УПК РФ — прежде всего необходимо обосновать само существование рассматриваемого запрета.

В научной литературе [7, с. 509] справедливо отмечается, что человеческая память, а именно та информация, которая остается после чувственного восприятия объекта, не остается в неизменном виде, подобно надписям,

1 Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 12.05.2021 № 44-УД21-13-А4. Документ официально опубликован не был // СПС «КонсультантПлюс».

2 Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (ред. от 29.12.2022) // «Собрание законодательства РФ». — 1995. — № 33. — ст. 3349.

высеченным в камне, а остается подвижной и изменчивой. Те признаки, которые сохраняются в памяти человека, и те образы, которые он воспринимал, могут претерпевать изменения, искажения, а могут и в принципе забываться. В связи с этим возникает такой эффект, при котором после однократного воздействия на память опознающего — признаки и образ того объекта, который он воспринимал на условном месте происшествия, могут изменяться под воздействием того объекта, который он воспринимал при производстве такого следственного действия, как предъявление для опознания. Происходит следующее: на увиденное «наслаиваются» зрительные, слуховые и иные впечатления, которые лицо испытало в ходе следственного действия. В таком случае может возникнуть такая ситуация, что при повторном предъявлении для опознания очевидец будет узнавать не тот объект, который он видел на месте происшествия, а будет узнавать тот объект, который уже ранее был предъявлен для опознания [3, с. 101]. Очевидец, добросовестно заблуждаясь, будет при повторном предъявлении для опознания искать те признаки и те образы, которые он видел при производстве предыдущего следственного действия. Таким образом может произойти ложное опознание, обусловленное повторным предъявлением одного и того же объекта, что влечёт к несоответствию действительности сведений, полученных следователем.

Однако значит ли это, что при ситуации, которая является предметом рассмотрения настоящей работы, очевидец будет искать в объектах, представляемых ему для опознания, тот объект, фотография которого демонстрировалась ему при проведении ОРМ? По нашему мнению, это зависит от характера проведения ОРМ, от действий оперативных сотрудников, следователя, от особенностей конкретного очевидца, его восприятия, внушаемости, особенностей его памяти. При том, что образы, сохраняемые в памяти человека, могут со временем и под воздействием определенных факторов претерпевать определенные изменения, это не значит, что они совершенно точно изменятся, «наслоятся» при данных обстоятельствах. Если очевидец уверенно узнает в предъявленной при ОРМ фотографии предмет или лицо, а после так же уверенно опознает этот предмет или это лицо в ходе следственного действия — это, по нашему мнению, будет свидетельствовать о том, что очевидец действительно наблюдал этот объект на месте преступления или в ином месте, имеющем значение для уголовного дела.

Как представляется, ключевое различие в сущности предъявления для опознания и отождествления личности заключается в их назначении, чем обусловлен различный порядок их осуществления. Указанное различие вытекает из самой природы данных действий. И процессуальная, и оперативно-розыскная деятельности обладают познавательным характером. Но только процессуальная

деятельность следователя имеет ещё и удостоверительный характер, который выражается в подтверждении истинности и обосновании правильности полученного знания [5, с. 19]. Именно удостоверение отличает доказательства от результатов ОРД, что проявляется, в том числе, в порядке проведения следственных действий. Например, следователь, предъявляя для опознания наряду с подозреваемым ещё и минимум двух статистов, тем самым удостоверяется в том, что свидетель видел именно опознаваемого, а не другое внешне схожее с ним лицо.

Обратившись же к предложенному в доктрине пониманию отождествления личности как «ОРМ, заключающегося в установлении лиц, причастных к преступной деятельности либо находящихся в розыске, путем не процессуального опознания личности по ... идентифицирующим признакам» [2], необходимо обратить внимание на то, что в нём не говорится о доказывании, осуществляемом в рамках предварительного расследования, а следовательно и о проверке и удостоверении полученных данных. Так, например, при демонстрации свидетелю фотографии разыскиваемого или подозреваемого лица сотрудник, осуществляющий ОРД, только получает информацию относительно того, видел ли свидетель лицо, изображенное на фотографии, не проверяя и не удостоверяя полученную информацию, что обусловлено задачами и самим характером ОРД. В данном случае решается одна из задач ОРД — раскрытие преступления, т.е. «получение данных, подтверждающих факт совершения преступления и указывающих на лицо, его совершившее» [5, с. 166], но не решаются задачи доказывания как процессуальной деятельности, осуществляемой следователем.

Негласный характер ОРД при невозможности проверки надежности источника информации, полученной в ходе проведения ОРМ, влечёт невозможность использования результатов ОРД без их проверки в рамках обладающей признаком гласности процессуальной деятельности [5, с. 167]. Таким образом, по нашему мнению, только закрепленный ст. 193 УПК РФ порядок проведения предъявления для опознания позволяет получить относимое, допустимое и достоверное доказательство.

Возвращаясь к психологическим особенностям памяти человека, раскроем такое свойство памяти, как способность к реминисценции [1]. Оно заключается в том, что очевидец по прошествии времени может вспомнить те или иные признаки опознаваемого объекта, которые забылись им на момент проведения оперативного отождествления. В результате при предъявлении для опознания объекта в натуре, при наличии достаточного временного промежутка между демонстрацией очевидцу фотографии при проведении ОРМ и проведением следователем предъявления для опознания с участием этого очевидца,

опознающий, вероятно, сможет с большей уверенностью опознать объект, указав на большее число идентифицирующих признаков, или же вовсе изменить свою позицию и вспомнить в опознаваемом объекте тот, который он видел на месте происшествия при том, что в ходе ОРМ не узнавал изображенный на фотографии опознаваемый позже объект.

Следует обратить внимание на наличие двух разных подходов к запоминанию и узнаванию объектов — обобщенного (неспецифического) и дифференцированного (специфического). В первом случае объект запоминается и узнается — в целом, как образ. Лицу бывает сложно указать конкретные признаки, на основании которых он что-либо опознаёт. Однако при предъявлении ему конкретного объекта в натуре — оно с твёрдой уверенностью узнает в нем тот самый объект. При втором подходе, который лучше согласуется с положениями ч. 7 ст. 193 УПК РФ, требующей предложить опознающему указать на конкретные приметы и особенности, по которым он опознал объект, при таком подходе лицо фиксирует конкретные черты опознаваемого предмета или лица (особенности черт лица, специфика формы предмета и т.д.). В контексте предъявления для опознания лица или предмета после демонстрации его фотографии в ходе ОРМ это имеет следующее значение. При предъявлении очевидцу для опознания фотографии или видеозаписи с изображением объекта — очевидец воспринимает объект иначе, чем воспринимал его в реальной жизни [8]. Таким образом, в случае если лицу более свойственно неспецифическое запоминание и узнавание, то ему гораздо проще будет опознать объект при предъявлении в натуре, когда оно сможет увидеть его воочию и воспринимать напрямую. На основании вышесказанного можно заключить, что опознание при демонстрации фотографий в рамках ОРД и опознание в ходе производства следственных действий с точки зрения психологии происходят по-разному, в связи с чем нельзя сделать вывод о гарантированно ложном опознании в таких ситуациях.

Отметим, что некоторые ученые и вовсе выдвигают позицию [4], согласно которой возможно и повторное проведение следственного действия предъявления для опознания, например, в условиях, когда опознаваемые объекты на предыдущем следственном действии были представлены в неблагоприятных условиях (например, при слабой освещённости), или когда опознающее лицо находилось в нестабильном эмоциональном состоянии. Проблема этой позиции заключается в том, что данный подход, по нашему мнению, может привести к определённого рода злоупотреблениям со стороны следователей. Так, следователь может заранее создать относительно неблагоприятные условия для опознания с той целью, чтобы заранее обезопасить себя и искусственно создать основания для проведения при необходимости

повторного предъявления для опознания. По нашему мнению, следователь изначально, при принятии решения о проведении предъявления для опознания, должен учитывать все обстоятельства, которые так или иначе могут повлиять на проведение предъявления для опознания. При наличии временных неблагоприятных условий для его проведения, следователь может отказаться от его проведения до устранения таких обстоятельств, а в случае возникновения иных препятствий к проведению следственного действия — принять меры по их устранению, либо вовсе отказаться от проведения предъявления для опознания.

Возвращаясь к вопросу о допустимости предъявления для опознания в рассматриваемой в настоящей работе ситуации не с точки зрения психологии, а с точки зрения права отметим, что ответ на данный вопрос возможен только при правильном понимании того, что запрещает ч. 3 ст. 193 УПК РФ. Запрещает ли эта норма любую процедуру по отождествлению конкретного объекта по мысленному образу, запечатлённому в сознании опознающего лица [6], или же речь идёт только о следственном действии.

Исходя из системного, формального и телеологического толкования ч. 3 ст. 193 УПК, мы приходим к выводу о том, что речь идёт именно о запрете на повторное проведение следственного действия. С точки зрения системного толкования, необходимо определить предмет правового регулирования ФЗ «Об ОРД» и УПК РФ.

УПК РФ, устанавливая порядок судопроизводства, не распространяет своё действие на органы, осуществляющие ОРД (ч. 2 ст. 1 УПК РФ). С точки зрения формального толкования также не следует вывод о запрете проведения предъявления для опознания в рассматриваемой ситуации. Так, термин «опознание» не используется в ФЗ «Об ОРД». И вовсе одно из ОРМ именуется как «отождествление личности», без использования слова «опознание». В ч. 9 ст. 193 УПК РФ использована формулировка «по окончании опознания составляется протокол», в котором под «опознанием» понимается именно следственное действие, так же, как в ч. 1 ст. 190 УПК РФ, где в формулировке «ход и результаты допроса отражаются в протоколе» под «допросом» понимается именно следственное действие, а не деятельность по постановке следователем вопросов и получении ответов допрашиваемого. С точки зрения телеологического толкования, допустимость проведения предъявления для опознания обусловлена тем, что это единственный оптимальный вариант разрешить сложившуюся проблему. Так, если оперативные сотрудники проведут такое ОРМ как отождествление личности путём предъявления очевидцу единственной фотографии предмета или лица, то они таким образом лишат следователя возможности по использованию результатов ОРД в качестве доказательств и самостоятельному осуществлению следственного действия. То

есть, если не допускается проведение предъявления для опознания, то следователь с одной стороны, не может провести указанное следственное действие, а с другой стороны, в силу положений ст. 89 УПК РФ, не может использовать в качестве доказательства результаты ОРД, так как они не соответствуют требованиям чч. 4-7 ст. 193 УПК РФ, хотя ОРМ проведены в полном соответствии с ФЗ «Об ОРД». Таким образом, следователь может быть поставлен в тупик. В то же время неясно, что делать в ситуации, когда защитник, опережая следователя, в рамках предусмотренного п. 2 ч. 3 ст. 86 УПК РФ опроса лиц будет демонстрировать свидетелям фотографии предметов и лиц, которые следователь после этого не сможет предъявить для опознания в случае, если под «опознанием» в ч. 3 ст. 193 УПК РФ мы понимаем не следственное действие, а в целом действия, направленные на отождествление конкретного объекта мысленному образу. При таком подходе, возникает ситуация, в которой следователь оказывается связан ввиду не противоречащих ФЗ «Об ОРД» и УПК РФ действий других лиц.

На основании вышеизложенного мы приходим к следующему выводу. Демонстрация в рамках ОРД очевидцу фотографий опознаваемого предмета или лица не ведёт к невозможности проведения в рамках предварительного расследования предъявления для опознания. Однако этот подход не должен распространяться на случаи, когда оперативные сотрудники, следователи и дознаватели умышленно совершают действия, направленные на убеждение очевидца в том, что он видел именно изображённые на фотографии лицо или предмет. Также применение данного подхода не должно исключать независимой оценки доказательств судом в их совокупности. В сложившейся ситуации представляется целесообразным издание Пленумом Верховного Суда Российской Федерации разъяснений по рассматриваемому вопросу в целях обеспечения единообразного применения законодательства Российской Федерации.

БИБЛИОГРАФИЯ:

1. Организация неотложных следственных действий: Учебное пособие / О.В. Волохова, Е.П. Ищенко, Я.В. Комиссарова [и др.]; Под редакцией О.В. Волоховой. — М: Изд-во «Юрлитинформ», 2019. — 368 с.

2. Баранов, А.М. Сущность предъявления для опознания как психофизиологический процесс узнавания / А.М. Баранов, Я.М. Мазунин // Психопедагогика в правоохранительных органах. — 2012. — № 2 (49). — С. 2024.

3. Вагин, О. А. Комментарий к Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности» (постатейный). — М.: Деловой двор, 2009. — 136 с.

4. Космодемьянская, Е.Е. Криминалистические аспекты предъявления для опознания: теория и практика / Е.Е. Космодемьянская // Научный компонент.

— 2019. — № 1 (1). — С. 34-43.

5. Кругликова, О.В. Некоторые аспекты тактики предъявления для опознания / О.В. Кругликова // Право и государство: теория и практика. — 2020.

— № 12 (192). — С. 133-134.

6. Лазарева, В.А. Проблемы доказывания в современном уголовном процессе России: учеб. пособие / В.А. Лазарева. — Самара: Изд-во «Самарский университет», 2007. — 303 с.

7. Лупинская, П.А. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник / П.А. Лупинская, Л.А. Воскобитова. — М.: Норма, 2022. — 1072 с.

8. Мазунин, Я.М. Опознание объектов как один из видов психической деятельности, используемых в расследовании преступлений / Я.М. Мазунин, Ю.В. Деришев // Научный вестник Омской академии МВД России. — 2014. — № 1 (52). — С. 11-17.

9. Шигуров, А.В. Нарушения уголовно-процессуального законодательства при производстве предъявления для опознания: виды, правовые последствия / А.В. Шигуров, Е.И. Шигурова // Гуманитарные и политико-правовые исследования. — 2021. — № 1 (12). — С. 57-67.