CC BY
108
УДК 94:329.18(420) ББК 6.68 (4 Вел)
ПОТЕРПЕЛ ЛИ КРАХ БРИТАНСКИЙ ФАШИЗМ?
Найджел Копси,
доктор, профессор современной истории
и содиректор Центра по изучению фашизма, антифашизма и постфашизма Тессайдского университета (Мидлсбро, Великобритания) [email protected]
Перевод с английского Л. А. Кац
Аннотация. Традиционно считается, что словосочетание «британский фашизм» не имеет отношения к реальности. Фашизм в Великобритании воспринимается как историческая аберрация, и его упоминание часто наталкивается на безразличие и насмешки. Праворадикальный экстремизм даже считается «небританским» явлением. Нас пытаются убедить в том, что Британский союз фашистов, руководимый Мосли, никакого значения не имел. То же самое говорится о послевоенных ультраправых экстремистах, которых преследовали плачевные неудачи, особенно при сравнении с относительными успехами современных праворадикальных популистских партий в континентальной Европе. Но действительно ли Великобритания обладает иммунитетом к фашизму и правому экстремизму? Правда ли, что она может похвастаться особым брендом национальной толерантности, которая делает невозможной успешную деятельность фашистских экстремистов? Или, как утверждается в данной статье, существуют другие основные причины провала ультраправых сил?
Ключевые слова: британский фашизм, «Британский союз фашистов», «Национальный фронт», «Британская национальная партия», правый экстремизм.
Nigel Copsey,
Professor of Modern History and Co-Director, Centre for Fascist, Anti-Fascist and Post-Fascist Studies, Teesside University, Middlesbrough, the United Kingdom
Abstract. British fascism is traditionally dismissed as irrelevant. Fascism in Britain — an 'historical aberration ' — is often met with indifference and ridicule. Right-wing extremism is even considered 'un-British'. We are told that Mosley's British Union of Fascists never escaped 'total insignificance'. The same has been said of Britain s post-war far-right extremists who appear wedded to a trajectory of lamentable failure, all the more so when contrasted with the relative success of contemporary radical-right populist parties in continental Europe. But is Britain really so immune to fascism and right-wing extremism? Is it the case that Britain boasts a particular brand of national tolerance that makes it impossible for fascist extremists to succeed on its shores? Or, as this article argues, do the main reasons for failure lie elsewhere?
Key words: British fascism, British Union of Fascists, National Front, British National Party, right-wing extremism.
THE FAILURE OF THE BRITISH FASCISM: 'NO EXTREMISTS PLEASE —
WE'RE BRITISH!'?
176 -
На протяжении веков Великобритания слыла маяком свободы и толерантности, выступала против фанатизма, экстремизма и авторитаризма [1]. Британский фашизм, как правило, не принимался всерьез в силу своей исторической неуместности. История фашизма, в основном маргинального и малозначительного, с точки зрения народной поддержки, так и политической роли, рассматривалась как отражение безнадежного провала. Как констатировал один известный журналист, «фашисты всегда терпят в Британии неудачу» [2].
Уверенность, с какой было сделано это заявление, не удивительна. Ни один из членов какой-либо британской фашистской партии никогда и близко не приближался к избранию в Вестминстерский парламент. А там, где праворадикальные кандидаты и имели успех, их «победа» была одержана на выборах либо второго порядка, в местные органы власти, либо — в европейский парламент.
Наибольшим электоральным успехом пользовалась до сих пор ультраправая Британская национальная партия (БНП). Однако недавний спад ее электоральных успехов лишь усилил преобладающее мнение, согласно которому британский фашизм похож, как утверждал Роджер Гриффин, на «вечного гадкого утенка», которому «суждено постоянно рыться в грязи, так и не превращаясь в лебедя» [3].
Общепринятая позиция сводится к тому, что британское общество с его либеральными традициями толерантности и цивилизованности обладает особым, редко встречающимся иммунитетом к вирусу экстремизма. В 2012 г. наша самоуспокоительная «островная история» вновь была изложена в программе Би-би-си Радио 4 «Экстремисты не для нас, мы — британцы!» [4], пытавшейся ответить на вопрос, почему фашисты на британских берегах не добиваются успеха, похожего на тот, который выпадает на долю их европейских единомышленников. Вывод, к которому пришли ее участники, звучал примерно так: правый экстремизм является глубоко «небританским» (соответствующим примером служила ссылка на церемонию открытия Олимпийских игр в Лондоне в 2012 г., которая трактовалась как демонстрация открытости, толерантности и мультикультуризма британцев). Утверждалось, что в «нашей истории» есть нечто такое, что заставляет нас, британцев, не воспринимать правую идеологию фашизма. И это не исключение. По мнению многих обозревателей, наиболее важной причиной того, почему неоднократные попытки фашистов завоевать серьезный политический авторитет всегда оказывались бесплодными, был наш «национальный характер»
или «политическая культура» — либерально-демократическая, прагматичная, толерантная граду-алистская.
Великобритания: нация с иммунитетом?
В 1930-е гг., когда фашизм процветал на европейском континенте, ни один представитель какой-либо британской фашистской партии никогда не был близок к победе в борьбе за место в парламенте. Высшая электоральная планка межвоенного Британского союза фашистов Освальда Мосли была достигнута не на национальных, а на местных выборах в 1937 г., когда партия набрала между 14 и 22 % голосов всего в трех районах лондонского Ист-Энда.
Уровень маргинальности межвоенного британского фашизма был таков, что, как иронично заметил выдающийся историк, теоретик фашизма Стэнли Пэйн, объем литературы, посвященный Британскому союзу фашистов, стал «обратно пропорционален» его значению [5].
Одним из первых, кто ввел в оборот тезис о «британском иммунитете» был Роберт Беневик. Объясняя провал межвоенного фашистского движения в Великобритании, он утверждал: «Фашистский политический стиль с его акцентом на революцию или контрреволюцию, а не на преемственность и эволюцию, и его ориентация на установление порядка с использованием политического насилия, были чужды традициям британской политической жизни» [6]. Иными словами, политическая культура и национальный характер британцев, отличающихся порядочностью, вежливостью, сдержанностью и терпимостью — это именно то, что, в конечном итоге, ограничило политическое пространство фашизма в межвоенной Великобритании.
Если межвоенный период характеризовался незначительными поражениями британского фашизма, то послевоенный период еще раз подтвердил хроническую маргинализацию фашистских правых сил в Великобритании. Нация выстояла в борьбе против гитлеровской угрозы, и антифашизм прочно вошел в британскую национальную культуру. Освободившись из интернирования в 1943 г., Мосли в 1947 г. вернулся к активной политике. Но теперь он выглядел политическим изгоем. Его послевоенное политическое воскресение не состоялось.
Мосли отказался от разновидности фашизма, выступавшего под лозунгом «Британия превыше всего!», и сформулировал альтернативное пан-европейское видение, идею, которую назвал «Нация Европа» [7]. Однако когда дело дошло до тех традиционных правых экстремистов, которые хотели видеть Европу, разделенную на отдельные на-
- 177
ции, а Великобританию вне Европы, предложенная им идея вызвала резкое неприятие. Фашисты, выступавшие под лозунгом «Британия превыше всего!» и не допускавшие компромиссов с «европейской идеей», пронесли свой пылающий фашистский факел через множество альтернативных организаций. В конце концов, в 1966—1967 гг. большинство из них объединились в новую организацию «Национальный фронт» (НФ). В результате ультраправые впервые за весь послевоенный период более или менее сплотились под единым флагом.
Выйдя из тени Мосли, новое поколение послевоенных фашистов сочло, что народной поддержкой можно заручиться, добиваясь контроля над иммиграцией и репатриацией (с конца 1940-х гг. Британию захлестнула волна «цветной» иммиграции из Вест-Индии и Индийского субконтинента). Принимая во внимание то, что откровенная связь с фашизмом и антисемитизмом равнозначна электоральному самоубийству, НФ попытался придать себе образ демократической полуреспектабельности.
Электоральный «прорыв» НФ произошел после того, как в 1968 г. Енох Пауэлл, депутат от консервативной партии и видный член оппозиционного теневого кабинета, выступил с двумя импульсивными речами, направленными против иммигрантов. В своей первой речи Пауэлл заявил, что Великобритания «сошла с ума», если допускает цветную (небелую) иммиграцию. Смотреть на это равносильно наблюдению за целой нацией, которая «деловито занимается тем, что сооружает для себя погребальный костер». «Подобно древнему римлянину» он «реально ощущал», как «воды Тибра вспениваются кровью». Во второй речи Пауэлл призывал создать программу «широкомасштабной репатриации» под эгидой соответствующего нового министерства [8]. Распахивая землю расовых предрассудков, эти речи как бы готовили политическое пространство для «Национального фронта» [9].
В 1970-е гг. НФ, наряду с «Социальным движением Италии», превратился в одну из наиболее значимых ультраправых партий Европы. Он будет еще дважды испытывать всплески народной поддержки. В 1972—1973 гг., когда они совпали с решением правительства консерваторов принять тысячи иммигрантов, изгнанных из Уганды, и в 1976— 1977 г., когда лейбористское правительство открыло двери гораздо меньшему числу выходцев из Малави. Тем не менее эти всплески не следует преувеличивать. «Национальный фронт», возможно, гордился тем, что стал «самой быстрорастущей» политической партией Великобритании. Однако ему ни разу не удалось добиться представительства в какой-либо значимой государственной структуре.
Пик народной поддержки «Национального фронта» пришелся на местные выборы 1977 г., когда он получил почти четверть миллиона голосов по всей стране. Но и при этом наилучшем результате НФ смог заручиться поддержкой лишь примерно одного из тридцати избирателей на всеобщих выборах и одного из двенадцати на местных [10]. Кроме того, после плачевного результата Фронта на всеобщих выборах 1979 г. — он собрал только 1,3 % от общего числа голосов — он вступил в полосу упадка и фракционной борьбы. По словам Стэна Тейлора, НФ еще раз подтвердил «тезис об иммунитете» в двух важных аспектах. Во-первых, он ни разу не получил ни одного места как на всеобщих, так и на местных выборах. Во-вторых, большинство из тех, кто голосовали за эту партию, поступили так лишь из-за ее позиции по иммиграции, а не из-за своих тайных нацистских пристрастий [11].
В 1980-е гг. НФ, утративший множество членов, подвергся эзотерической радикализации, когда принял так называемую «третью позицию» (идеологическое «перекрестное опыление» идеями, почерпнутыми, в основном, из итальянского неофашизма). Он также испытал дальнейшее членение (НФ распался на две части, и обе претендовали на название «Национальный фронт»). Всё это привело к тому, что он практически исчез из электорального ландшафта (в то время как его французский тезка совершил глубокий прорыв).
Между тем образованная в 1982 г. «Британская национальная партия» (БНП), руководимая бывшим председателем НФ Джоном Тиндалла, в какой-то мере сохранила стиль и политику НФ периода 1970-х. Однако ей тоже не удалось отметиться на политической шкале Рихтера. На короткое время БНП удалось попасть в заголовки газет, получив в 1993 г. одно место в совете лондонского Тауэр-хэмлетс [12]. Затем, вместо того, чтобы явить общенациональный прорыв, она лишилась и этого места, вернувшись в политическое забытье. Таким образом, к концу 1990-х гг. британские правые экстремисты зашли в очередной тупик.
Говоря о «британском иммунитете», мы должны отметить некоторые из его наиболее очевидных ограничений. Первое состоит в том, что, как мы уже установили, Британия никогда не обладала полным иммунитетом к правой фашистской идеологии. В различные моменты активное присутствие фашистов и всплеск антисемитизма можно было ощутить и в лондонском Ист-Энде в 1930-е гг. [13], и в уличных кампаниях, организуемых Юнионистским движением, основанным Мосли, на востоке Внешнего Лондона в середине и в конце 1940-х гг. [14], и в лондонском Ист-Энде
(в 1970-е гг.), а также в Лестере, Сэндвелле, Брэдфорде и Вулверхэмптоне, где НФ удалось создать особые оплоты поддержки [15]. Кроме того, тезис о «британском иммунитете», подчеркивая особую значимость национального характера или политической культуры, не в состоянии охватить всю совокупность факторов, которые снижают притязательность фашизма в Великобритании.
В межвоенные годы наиболее важными факторами, препятствовавшими распространению фашизма в Великобритании, были: природа социально-экономического кризиса (экономика возродилась после самого низкого уровня падения уже в 1932 г.); эффект относительно успешного «национального правительства» (которому удалось стабилизировать британскую политику); отсутствие реальной большевистской угрозы (коммунистическая партия была небольшой, а лейбористская — по-прежнему оставалась приверженной умеренной политике); ограниченная склонность населения к воинствующему антисемитизму, привлекательность; антифашистской оппозиции; отсутствие сильной националистической традиции. Немалую роль сыграла организационная и финансовая слабость Британского союза фашистов. Способствовало этому и прекращение в 1937 г. его субсидирования итальянскими фашистами (составлявшего до этого в сегодняшних деньгах в общей сложности около 8 млн фунтов стерлингов).
Что касается послевоенного периода, то тогда ключевым фактором, сдерживавшим британских ультраправых, послужило идеологическое присвоение консервативной партией «иммигрантской тематики». Начало ему положило состоявшееся в 1978 г. вмешательство Маргарет Тэтчер в дебаты об иммиграции. Оно в решающей степени ускорило электоральный коллапс НФ [16].
Институциональным препятствием для ультраправых сил оказалась трудно преодолимая Вестминстерская избирательная система, рассчитанная на сдерживание тех, кто склонен голосовать за мелкие партии. В данном случае она обернулась против ультраправых. Росту их влияния помешала и активность антифашистской оппозиции, хотя нередкие экстравагантные выпады антифашистов то и дело порождали скептический отклик [17].
Кроме всего прочего, ультраправые партии были ослаблены плохим руководством, внутренней фракционной борьбой и ненормальной текучестью кадров. По мнению Кристофера Хасбэндза, «британским крайне правым, как правило, не хватало компетентных лидеров и активистов с соответствующими связями, чтобы обеспечить долгосрочный успех своим партиям» [18].
Особо стоит отметить неспособность крайне правых обеспечить себе политическую легитимность на общенациональной политической арене. Их традиционная близость к фашизму, расизму, антисемитизму и насилию, по сути, препятствовала их присоединению к политическому мейнстриму.
В двадцать первый век с ослабленным иммунитетом?
В начале ХХ! в., как отметил политолог Роджер Итвелл, «общий вывод оставался все тем же: британские крайне правые в электоральном плане обречены» [19]. Поэтому многие британские обозреватели были несколько озадачены, когда на всеобщих выборах 2001 г. БНП продемонстрировала свой наилучший результат. На всеобщих выборах 1997 г. она собрала в среднем 1,4 % голосов; а в 2001 г. — в среднем 3,9 %. Хотя это увеличение могло показаться незначащим, тем не менее всё внимание публики было приковано к результатам борьбы за место в парламенте от округа Олдхэм Уэст и Ройтон на северо-западе Англии. Здесь новый лидер БНП Ник Гриффин собрал более 16 % голосов. Происходило это на фоне серьезных расовых беспорядков, с участием мусульман из Южной Азии, которые распространились на близлежащий город Бернли в Ланкашире, а также на город Брэдфорд в Западном Йоркшире. Эти беспорядки как бы подтолкнули БНП и помогли ей выбраться из политического гетто.
В 2002 г. на местных выборах БНП завоевала три места в Бернли. В следующем году количество ее членов в составе местных советов увеличилось до 13. В июне 2004 г. их число возрасло до 21 и поднялось до 54 к 2006 г. Особо следует отметить электоральный прорыв БНП в восточном районе Бар-кинг и Дагенхем «Внешнего Лондона», где на местных выборах 2006 г. было избрано 12 кандидатов от БНП, и впервые БНП сформировала официальную оппозицию в городском совете. После местных выборов 2008 г. БНП имела 55 членов советов в 22 местных органах власти. В мае 2008 г. на выборах в Ассамблею Большого Лондона партия отвоевала одно место, затем в июне 2009 г. добавила еще три места в Совете графства.
Однако самым значительным избирательным прорывом БНП на день написания этой статьи было завоевание двух мест в Европейском парламенте в июне 2009 г. Его депутатами от Северо-Западного региона и региона Йоркшир и Хамбер стали Ник Гриффин и его соратник, ветеран ультраправого движения Эндрю Бронс. Всего на этих выборах за БНП отдал свои голоса почти миллион избирателей — больше чем когда-либо голосовало за крайне правую партию. Это стало своего рода событием
- 179
для британской политики, так как никогда раньше ни одна британская ультраправая партия не совершала прорыва на национальных выборах.
В то время как политики из основных партий пытались принизить значимость голосования за БНП в 2009 г., называя его результаты прогнозируемым среднесрочным «протестным голосованием», в действительности выявилась вполне различимая модель голосования за БНП. Проведенные исследования показали, что оно было вызвано, главным образом, оппозицией политике иммиграции. В ходе опроса, проведенного в июне 2009 г., 87 % избирателей, голосовавших за БНП, назвали иммиграцию одной из наиболее актуальных проблем, стоящих перед Великобританией. Избиратели, голосовавшие за БНП, гораздо враждебнее относились к иммигрантам, чем остальные. 94 % из них потребовали полного отказа от иммиграции. 58 % считали, что большинство преступлений совершаются иммигрантами. 49 % призвали к преференциям белым в ущерб цветным. И только 8 % согласились с тем, что Великобритания получила пользу от притока людей из разных стран и культур [20].
Значимость иммиграции для избирателей, голосовавших за БНП, явилась симптомом более широкого процесса, в рамках которого иммиграция начала, безусловно, вызывать растущий общественный интерес. Особенно заметным это стало после 1997 г. Согласно опросу общественного мнения, проведенному в 1997 г., иммиграцию считали приоритетной внутренней проблемой лишь менее 5 % избирателей. В 2001 г. этот же показатель составлял 19 %, к декабрю 2007 г. — уже не менее 46 % [21]. Это было вызвано двумя обстоятельствами. Первым было реальное увеличение потока иммигрантов. Количество заявлений с просьбой о предоставлении им убежища возросло с примерно 4000 в 1987 г. примерно до 84 000 в 2002 г. Среднегодовая чистая миграция между 2000 и 2010 составляла 193 000, что почти в три раза превышало среднегодовой показатель в 65 000 с 1991 по 1999 г. Вторым было влияние на общественное сознание кампаний, проводимых в СМИ, и включение проблем иммиграции в политическую повестку дня.
Медиадебаты были предсказуемы и сенсационны. Информация, касающаяся иммигрантов, регулярно выносилась на первые полосы газет и поддавалась в драматическом стиле. Не удивительно, что данные обследования, проведенные организацией «Трансантлантик Трендс» в 2011 г., показали, что по сравнению с жителями ряда других стран (США, Канада, Франция, Германия, Испания, Нидерланды и Италия) наиболее отрицательно к иммиграции относятся именно британцы [22].
Более того, поскольку средства массовой информации и политические дебаты подавали вопросы иммиграции крайне негативно, это усилило негативный подход к уже укоренившимся, в частности, мусульманским иммигрантским общинам. Если до 2004 г. в негативных оценках «чужих» доминировали лица, искавшие политическое убежище (обычно они изображались в массовой печати как притворщики, скрытые «экономические беженцы»), то после беспорядков 2001 г., терактов 11 сентября 2001 г. в США и, особенно, после взрывов в Лондоне в июле 2005 г. в центре внимания средств массовой информации оказались сложившиеся мусульманские общины Великобритании. Соответственно, существенно возросло негативное отношение к мусульманам и к исламу в целом. Это, в частности, засвидетельствовали проведенные в 2010 г. британские социальные обследования. 55 % респондентов заявили, что их не устроило бы строительство крупной мечети в их районе проживания.
Особое значение антимусульманских настроений как стимула поддержки БНП было подчеркнуто тем, что БНП набирала наибольшее число голосов в районах, где располагалась большая мусульманская община, состоявшая, в частности, из выходцев из Пакистана и Бангладеш. Эти голоса принесли БНП сохранившиеся в этих районах «белые анклавы» [23]. Вместе с тем районы с большим черным или индейским населением без таких анклавов существенного влияния на голосование за БНП не оказали [24].
Свою роль сыграло также разочарование в политическом истеблишменте Вестминстера и, особенно, в «Лейбористской партии». Самая большая поддержка БНП оказалась сосредоточенной в главных традиционных центрах влияния лейбористов, там, где ее местные отделения находились в состоянии застоя или упадка [25]. Из всех мандатов, приобретенных в местных советах БНП с 2005 г., все, кроме шести, ранее принадлежали лейбористам.
Источник неудовлетворенности лейбористами на местном уровне коренился в том, что они выступали за приоритет, оказываемый иммигрантам и этническим меньшинствам — особенно мусульманам — за счет коренных британцев [26]. Влиял на избирателей БНП и распространившийся в их рядах экономический пессимизм, свойственный тогда преимущественно мужчинам. Они голосовали за БНП в два раза чаще, чем женщины. Около двух третей избирателей БНП представляли социальные группы С2 (квалифицированные рабочие), D (неквалифицированные рабочие) и Е (безработные).
Обобщая, есть все основания утверждать, что электоральный рост БНП между 2001 и 2010 гг.
был во многом выражением антииммигрантского (и, в частности, антимусульманского) голосования, укорененного в политически и экономически не защищенном белом рабочем классе.
Небольшому числу избирателей БНП удалось вырваться за рамки традиционного неонацистского имиджа, и это, несомненно, сыграло определенную роль в росте электоральной популярности партии. Дело в том, что одним из основных препятствий, с которым в 1970-е гг. столкнулся НФ, была его идейная связь с нацизмом и фашизмом. На протяжении почти всех 1970-х гг. НФ возглавляли Джон Тиндалл и Мартин Вебстер. Оба они были выходцами из ранних неонацистских организаций. И это серьезно мешало НФ при ее попытках обратиться к более широкому электорату. В 1970-е гг. предположительно 15 % британской общественности в какой-то степени «сочувствовали» НФ. Вместе с тем опрос, проведенный в 1978 г., показал, что около 64 % респондентов были «полностью согласны» или «были склонны согласиться» с тем, что НФ имел «нацистскую» окраску [27].
Тиндалл, скончавшийся в 2005 г., непреклонно исходил из того, что БНП надлежит оставаться партией, отстаивающей идеологию «стопроцентного» расового национализма и рассматривать в качестве своей конечной цели «сохранению белого британца» [28]. Ник Гриффин, молодой активист НФ в 1970-е гг. и ведущая фигура в борьбе за радикализации партии в 1980-е гг., вступил в БНП в 1990-е. Он добивался того, чтобы БНП изменила тактику и очистила свой имидж, дистанцировавшись от нацизма/фашизма и превратившись в электорально привлекательную партию, подавала свою политику в более умеренном свете. Это не предполагало отказа от основных принципов ультранационализма, но отражало признанную необходимость выражать свою позицию не языком угроз, а спокойно, в духе, который приемлет рядовой избиратель. Во главу угла им были поставлены четыре идеалистических, не вызывающих возражений символов: свобода, демократия, безопасность и идентичность. Вдохновленный успехом вроде бы более умеренных крайне правых партий на континенте, не в последнюю очередь «Национального фронта», Жан-Мари Ле Пен, у которого и были заимствованы эти символы, Гриффин оттеснил Тиндалла на выборах руководителя партии в 1999 г.
Под руководством Гриффина БНП стала позиционировать себя по-новому как современная, «народная партия». Гриффин отказался от призывов к принудительной репатриации небелых. Отвергнув расистское прошлое, он продекларировал дистанцирование своей партии от антисемитиз-
ма, объясняемого неким «еврейским заговором». В наименовании партии слово «национализм» сменил «этно-национализм», что должно было подчеркивать то обстоятельство, что британская нация представляет собой совокупность нескольких «коренных» этнических составляющих — англосаксов, кельтов и скандинавов — и что эти этнические группы имеют право на самоопределение на своей собственной территории.
Цель всех этих маневров состояла, в частности, в том, чтобы сделать БНП участником местной политики, установив, тем самым, непосредственный контакт с избирателями, вызвав в их среде своего рода «когнитивный диссонанс», то есть разрыв между ожиданием (бандитизм) и реальностью (хорошо одетый агитатор). С этой же целью БНП отказалась от уличного насилия, которое было характерно для НФ в период его расцвета в 1970-е гг.
В результате в ряде населенных пунктов БНП сумела достичь частичной легитимности. Однако на национальном уровне завоевать ее не удалось. Решающий момент в ее истории наступил с появлением Ника Гриффина в октябре 2009 г. в программе Би-би-си «Время вопросов» — флагмане политических дискуссий [29]. Тогда БНП была впервые приглашена на общенациональное телевидение наряду с представителями основных партий. Произошло это потому, что на выборах в Европейский парламент БНП, как уже отмечалось выше, преодолела избирательный порог. В этих условиях Би-би-си была как бы обязана продемонстрировать беспристрастность и открыть ей путь на экран.
Результат появления Гриффина перед аудиторией, насчитывавшей более 8 млн человек, оказался, однако, совсем не тем, на который он рассчитывал. Нервничая, он выступил отвратительно. Публика восприняла его как «ухмыляющегося экстремиста». На следующий день он был жестоко высмеян в прессе.
Соль на раны Гриффину посыпала теперь и растущая критика изнутри, от собственной партии, членам которой стало очевидным, что ему не хватает ни харизмы, ни многозначимости, чтобы понравиться респектабельной публике.
Иммунитет восстановлен?
Электоральный упадок БНП
Положение Гриффина еще более ухудшилось, когда БНП был нанесен серьезный удар на всеобщих и местных выборах 2010 г. В г. Баркинг, где БНП стремилась завоевать свой первый парламентский мандат, Гриффин был оттеснен на третье место лейбористом, уже представлявшим данный избирательный округ. В борьбе за мандат от изби-
- 181
рательного округа Центральный Сток-он-Трент (совпадающего с избирательным округом в Евро-парламент Уэст-Мидлендс) заместитель лидера БНП Саймон Дарби был только четвертым. Надежды БНП на получение контроля в местном совете Лондонского района Баркинг и Дагенем померкли. БНП не удалось сохранить ни одного из 12 мест совета, завоеванных в 2006 г. Из 28 членов местных советов от БНП, переизбиравшихся в мае 2010 г., все, кроме двух, проиграли выборы.
Спад влияния БНП дополнительно подтвердили результаты местных выборов 2011 г. Партия выдвинула 258 кандидатов (по сравнению с 742 в 2007 г.) и набрала в среднем 8,3 % голосов (по сравнению с 14,7 % в 2007 г.). Из 11 мест, которые БНП пыталась сохранить, она удержала только два, потеряв всё представительство в городском совете города Сток-он-Трент. В результате у партии в местных советах осталось только 13 мест.
К середине сентября 2011 г. количество членов БНП в советах упало до однозначных чисел. Этот спад продолжился и в мае 2012 г., когда БНП набрала на местных выборах наименьшее число голосов за десятилетие. Ни один из 140 кандидатов от БНП успеха не достиг. Сползание не прекратилось и на местных выборах в 2013 г: БНП набрала в среднем лишь 5,5 % голосов. К моменту написания статьи в местных советах пребывали лишь два члена БНП.
Причиной нынешнего электорального поражения БНП следует считать вовсе не тихую порядочность британцев, но внутренний разлад в БНП. Она начала разваливаться изнутри. И это как раз тогда, когда внешние условия были для партии благоприятны (растущее недовольство населения политикой жесткой экономии и обострившейся конкуренцией за ограниченные государственные ресурсы). На всеобщих выборах 2010 г. средняя доля голосов, отданных за БНП, снизилась с 4,3 % в 2005 г. до 3,8 %. Правда, в абсолютном выражении, позиции БНП несколько укрепились (среднее количество голосов, поданных за одного кандидата, увеличилось на 48 голосов). Кроме того, в шести регионах БНП улучшила средний региональный результат 2005 г.
Проблема Гриффина состояла в том, что он поднял ожидания партии до такой точки, когда ее рядовые члены прониклись надеждой на прорыв БНП в политический мейнстрим. После успеха на европейских выборах в 2009 г. Гриффин обещал, что БНП станет четвертой политической партией Великобритании. По крайней мере, ожидалось, что партия сделает серьезную заявку на место в парламенте.
Как уже отмечалось, внутренние разногласия стали накапливаться со времен крайне неудачно-
го выступления Гриффина в программе Би-би-си. Кроме того, партия столкнулась с изнурительным судебным иском Комиссии по вопросам равенства и правам человека [30]. Вскоре после европейских выборов 2009 г. Комиссия обратилась с письмом к БНП, требуя, чтобы ее состав и критерии членства соответствовали существующему законодательству о расовых отношениях. В августе 2009 г. Комиссия завела уголовное дело в отношении БНП. За этим последовала затяжная юридическая борьба, которая длилась примерно полтора года. Кончилось дело тем, что БНП была вынуждена убрать из положения о членстве в партии правило «только для белых», что, в свою очередь, вызвало серьезную внутреннюю напряженность. В ходе избирательной кампании, на всеобщих выборах 2010 г., поступили сообщения о незаконных финансовых махинациях, которые привели к увольнению нескольких ключевых фигур с ответственных должностей, включая опытного сотрудника партии, ответственного за национальные выборы. Затем партия вновь подверглась судебному иску, на этот раз за нарушение авторских прав. Ухудшил положение БНП и тот факт, что в ее ключевых целевых районах (особенно в Баркинг и Дагенем) активисты «Лейбористской партии» упорно потрудились, чтобы восстановить связи с рядовыми избирателями Немалую роль сыграло и то, что в это время БНП столкнулась с самой хорошо организованной за всё это время избирательной антифашистской кампанией [31].
Поражение на выборах, естественно, усилило разочарование и фракционную борьбу в партии. Чтобы ослабить ее, Гриффин дал понять, что уйдет с поста лидера партии в конце 2013 г. Это, однако, не побудило замолчать внутрипартийных критиков. В июле 2011 г. в борьбе за лидерство в партии Гриффин выиграл. Но на его долю пришлось лишь 50,2 % голосов. 49,8 %, отдали свои голоса его конкуренту Бронсу. Раскол в партии не только не был преодолен, но даже усилился. Раздираемая внутренними конфликтами, БНП потеряла тысячи членов. В феврале 2012 г. Бронс признал, что членская численность партии снизилась с более 14 000 в мае 2010 г. до менее 4000.
Затем фашиствующие правые силы Великобритании в очередной раз постиг мучительный раскол. Бронс покинул БНП и создал конкурирующую партию под наименованием Британская демократическая партия. О ее влиянии убедительно свидетельствовало то, что на местных выборах 2013 г. ей удалось выдвинуть лишь трех кандидатов. При этих обстоятельствах могло, действительно, показаться, что пресловутый «британский иммунитет» в очередной раз сработал.
Заключительные размышления: иммунитет или удачный случай?
В то время как многочисленные праворадикальные популистские партии в континентальной Европе продолжают пользоваться растущей поддержкой, крайне правые движения в Британии находятся в упадке. Казалось бы, в Великобритании «иммунитет» к фашизму остается устойчивым. Даже в период с 2001 по 2010 г., когда этот иммунитет стал вызывать сомнения, БНП не смогла выиграть ни одного парламентского мандата, не говоря уже об участии в государственном управлении. Действительно, даже если использовать и любые иные критерии успеха на выборах, БНП будет по-прежнему выглядеть крайне провальной [32].
Тем не менее идея «британского иммунитета» остается крайне опасной. Она укрепляет чувство самоуспокоенности («у нас этого произойти не может») и не позволяет понять, что отсутствие электорально успешной ультраправой партии вовсе не свидетельствует о том, что британцы по натуре исключительно терпимый, умеренный народ.
Действительно ли британцы обладают уникальным брендом национальной толерантности? Опросы показывают, что значительное меньшинство населения Великобритании решительно выступает против иммиграции и что среди населения широко распространена боязнь мусульман. Не ясно ли, учитывая данное обстоятельство, что многие британские избиратели на самом деле разделяют позиции крайне правых, то есть исходят из того, что иммиграция подрывает британскую культуру, систему оказания коммунальных услуг, а также подрывает перспективы трудоустройства коренного населения. Показательно, что в одном из опросов общественного мнения, предпринятом в 2006 г., 55 % респондентов выразили согласие с политикой БНП. Вместе с тем, как только эта политика была отождествлена именно с БНП, поддержка значительно упала [33].
Таким образом, спрос существует; проблема лишь в предложении. Что касается БНП, то этот бренд во многом отравлен — партия слишком ассоциируется с расизмом и фашизмом. И эта связь вряд ли ослабеет, учитывая, что Гриффин, настойчиво пытаясь укрепить свои позиции, недавно вернулся к своим первоначальным взглядам и открыто выразил поддержку неонацистской «Золотой Заре».
Великобритания, возможно, не сталкивалась с таким электоральным успехом крайне правых, как большая часть континентальной Европы. Но в этом было больше удачи, чем чего-либо иного. «На сегодняшний день Великобритании просто повезло», как было сказано в одном докладе [34]. Основная
причина этого везения состоит в том, что правоэк-стремистские взгляды не имели их надежного и респектабельного выразителя, который мог бы быть услышан основным британским обществом. Британцы не голосуют за фашизм. Это правда. Но многие будут голосовать за антииммигрантскую, анти-ЕС, антиисламскую популистскую партию при условии, что это будет «санированный» — нефашистский, нерасистский вариант, а также что у соответствующей партии будет внушающий доверие харизматический лидер.
Эта точка зрения в настоящее время подтверждается электоральным прорывом правой популистской Партии независимости Соединенного Королевства (ПНСК) [35]. Преподносимая как наиболее значимая новая партия в британской политике на протяжении жизни целого поколения, ПНСК в настоящее время внедряется в избирательные округа, где проживают представители белого рабочего класса, которые до сих пор поддерживали БНП [36]. Ее появление будет, безусловно, означать, что британские фашисты не добьются электорального успеха, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Но давайте не будем утешать себя, прибегая к мифам об уникальной толерантности как черте нашей национальной идентичности, потому что, наверняка, не всё так прекрасно у нас, в «благословенном краю, отчизне, Англии» [37].
Примечания:
1. Цитата из анти-БНП онлайн кампании: URL: http:// www.nothingbritish.com/ (впервые просмотренная 3 сентября 2012 г.).
2. См.: Daily Express. — 2009. — Oct., 24.
3. Griffin, R. British Fascism: The Ugly Duckling // The Failure of British Fascism: The Far Right and the Fight for Political Recognition / Ed. by Mike Cronin. — Bas-ingtoke, 1996. — P. 163.
4. Радиопередача «Экстремисты не для нас, мы — британцы!» вышла в эфир на BBC Radio 4 10 июля 2012 г.
5. Payne, S. A History of Fascism, 1914—45. — London, 1995. — P. 305.
6. Benewick, R. The Fascist Movement in Britain. — London, 1972. — P. 13.
7. См.: Macklin, G. Very Deeply Dyed in Black: Sir Oswald Mosley and the Resurrection of British Fascism after 1945. — London, 2007.
8. Powell and his Allies / Labour Research Department. — London, 1969. — P. 6.
9. См.: Durham, M. The Conservative Party, the British Extreme Right and the Problem of Political Space, 1967—83 // The Failure of British Fascism ... — P. 81—98.
- 183
10. См.: Taylor, S. The National Front: Anatomy of a Political Movement // Racism and Political Action in Britain / Eds. by R. Miles and A. Phizacklea. — London, 1979. — P. 124—146.
11. Taylor, S. The National Front in English Politics. — London, 1982. — P. 178.
12. См.: Copsey, N. The British National Party and the Quest for Legitimacy. — Basingstoke. 2nd edn, 2008. — P. 51—64.
13. См.: Linehan, T. P. East London for Mosley. — London, 1996.
14. См.: Renton, D. Fascism, Anti-Fascism and Britain in the 1940s. — Basingstoke, 2000.
15. См.: Husbands, Ch. T. Racial Exclusionism and the City. — London, 1983.
16. См.: Taylor, S. The National Front in English Politics. — P. 144—148.
17. См.: Copsey, N. Anti-Fascism in Britain. — Basingstoke, 2000 и Idem. From Direct Action to Community Action: The Changing Dynamics of Anti-Fascist Opposition // The British National Party: Contemporary Perspectives / Eds. by N. Copsey and G. Macklin. — London, 2011. — P. 134—153.
18. Husbands, Ch.T. Country Report Great Britain // Strategies for Combating Right-Wing Extremism in Europe / Ed. by B. Stiftung. — Gütersloh, 2009. — P. 262.
19. Eatwell, R. The Extreme Right in Britain: The Long Road to «Modernization» // Western Democracies and the New Extreme Right Challenge / Eds. by R. Eatwell and C. Mudde. — London, 2004. — P. 62.
20. You/Gov Channel 4 poll, June 2009.
21. См.: Blinder, S. UK Public Opinion toward Immigration: Overall Attitudes and Level of Concern, Briefing Paper. — Oxford, 2012.
22. «Британские респонденты во многих частях анкеты проявили наибольшую настороженность к вопросам иммиграции; рекордные 68 % считают иммиграцию скорее серьезной проблемой, чем новыми возможностями, а 70 % высказались в пользу депортации нелегальных иммигрантов, а не их легализации» — Transatlantic Trends, Immigration, Key Findings, 2011. — P. 16.
23. См.: Bowyer, B. Local Context and Extreme Right Support in England: The British National Party in the 2002 and 2003 Local Elections // Electoral Studies. — 2008. — Vol. 27, No. 4. — P. 11—20.
24. См.: Ford, R.; Goodwin, M. Angry White Men: Individual and Contextual Predictors of Support for the British National Party // Political Studies. — 2010. — Vol. 58, No. 1. — P. 1—25.
25. См.: Wilks-Heeg, S. The Canary in a Coalmine? Explaining the Emergence of the British National Party in English Local Politics // Parliamentary Affairs. — 2009. — Vol. 62, No. 3. — P. 377—98.
26. См.: Goodwin, M. New British Fascism. — London, 2011. — P. 107.
27. См.: Harrop, M. England, J..; Husbands, Ch. T. The Bases of National Front Support // Political Studies. — 1980. — Vol. 28, No. 2 — P. 271—283.
28. См.: Tyndall, Jh. The Party I Want // Spearhead. — 2004. — Sept. — No. 427.
29. См.: Copsey, N.; Macklin, G. The Media = Lies! Lies! Lies!': The BNP and the Media in Contemporary Britain // The British National Party: Contemporary Perspectives ... — P. 81—102.
30. Организация по вопросам равенства и правам человека является утвержденным законом органом, ответственным за продвижение и обеспечения законодательства по вопросам равенства и недискриминации в Англии, Шотландии и Уэльсе.
31. См.: Copsey, N. Sustaining a Mortal Blow? The British National Party and the 2010 General and Local Elections // Patterns of Prejudice. — 2012. — Vol. 46, No. 1. — P. 16—39.
32. Art, D. Memory Politics in Western Europe' // The Extreme Right in Europe / Eds. by U. Backes and P. Moreau. — Gottingen, 2012. — P. 361.
33. См.: Daily Mail. — 2006. — Apr., 25.
34. Fear and Hope: The New Politics of Identity, by N. Low-les and A. Painter / Searchlight Educational Trust. — London, 2011. — P. 32.
35. ПНСК является гражданской националистической партией, первоначально сформированной в 1993 г. консерваторами — приверженцами жесткой линии, выступающими против ЕС. В первую очередь, ПНСК позиционирует себя в качестве правой популистской партии, выступающей против ЕС. Однако она также призывала к пятилетнему запрету на иммиграцию и настроена враждебно по отношению к мультикультурализму.
36. См.: Ford, R.; Goodwin, M. Revolt on the Right: Explaining Support for the Radical Right in Britain. — London, 2014.
37. Цитата из пьесы Шекспира Трагедия короля Ричарда II. (Пер. по: Трагедия о Короле Ричарде II / пер. А. Л. Курошевой // Шекспир, В. Полн. собр. соч.: в 8 т. / под ред. А. А. Смирнова. — М. — Л., 1937. — Т. 3. — С. 115—232.
184 -
