CC BY
181
Ф. Декер
Популизм как вызов либеральным демократиям
Populism as a challenge to liberal democracies
Decker F. Die Herausforderung der liberalen Demokratie durch den Populismus. - 22 S. - In recto.
типа, объединенных вскоре под общим названием «правый популизм». За небольшими исключениями они представлены сегодня во всех западных демократиях, причем многие из них заняли прочное место в политических системах своих стран, а некоторым удалось даже участвовать в правительствах (в Италии, Португалии, Австрии, Нидерландах).
На сегодняшний день существует множество сравнительных исследований, анализирующих положение данных партий в различных странах. По мнению большинства авторов, речь идет о многофакторном феномене, который однозначно объяснен быть не может. Предполагалось, однако, что правый популизм представляет собой кратковременное, преходящее явление. Этим ожиданиям не суждено было сбыться. Правый популизм располагает солидным базисом и, очевидно, политической перспективой. Предлагаемая статья преследует две цели: путем понятийного анализа исследовать популистский характер новых правых партий и проследить, как он соотносится с процессом общей популистской трансформации нынешних демократий.
сследования популизма и популистской политики пользуются спросом. Они возникли в связи с распространением в 80-е годы партий нового
1. Что такое популизм?
Понятие «популизм» для обозначения партий и политиков «нового типа» широко используется не только в политических науках, но также в политике и журналистике - и, как правило, (за исключением саморепрезентаций) в негативном ключе. Предполагается, что популизму присущи размытые, удаленные от сущностных политических дебатов аргументы, стремление использовать политические дискуссии в целях приобретения популярности в широких кругах населения. В то же время понятие это с содержательной точки зрения настолько нечетко, что может употребляться в политической борьбе без опасения, что за него могут призвать к ответу. Оба этих свойства - эмоциональная, ценностная нагрузка и содержательная нечеткость - делают понятие популизма привлекательным для повседневности, но в то же время усложняют возможность его научного использования. Особенно заметно это на примере внутригерманских дискуссий, где, в связи с особенностями немецкой истории, отношение к популизму традиционно негативно. Этот, иной раз странный для зарубежных наблюдателей, анти-популистский рефлекс можно понять, если вспомнить, что первая (и без того сильно запоздавшая) в Германии демократия потерпела крушение именно «от руки» массового движения, которое имело четко выраженные популистские черты. Вместо исторического анализа (как в США) германские политологи послевоенного периода идеологизировали это понятие и противопоставили его демократии. В качестве типичного примера можно привести работы социолога Гельмута Дубиеля (30; 13), характеризующего популизм как «циничную инструментализацию непросвещенного потенциала сознания». Это определение полезно с идеологически-критической точки зрения, но ничего не дает для научного анализа данного феномена, ибо во-первых, популизм является нормальным явлением политической борьбы и не может быть приравнен к обычной демагогии и во-вторых, он может быть даже полезным для политического и общественного развития, заставляя политических конкурентов реагировать на те или иные затрагиваемые им проблемы. Таким образом, идеологической критике должен предшествовать анализ политического феномена: причин его возникновения, политического резонанса, общественных последствий.
Вторая проблема, осложняющая научное употребление понятия - содержательная нечеткость - выражена еще сильнее. Понятие «народ» используется как правило для противопоставления «маленьких людей» господствующим элитам, нарушающим его интересы.
В рамках подобных дефиниций «популистскими» могут быть названы различнейшие группы, идеологиии, способы поведения в самых разных исторических и системных контекстах (см. 17). Например, «классические», упоминаемые постоянно примеры популизма, такие, как американская People's Party и русские народники, практически не имеют друг с другом ничего общего, кроме разве времени возникновения. Аналогично соотносятся современный популизм в Латинской Америке и в Западной Европе и США. В одном случае популистские силы стремятся к радикальным реформам и массивным политическим и общественным преобразованиям, в другом речь идет скорее об исправлении недостатков, имманентных современным индустриальным обществам.
Системные различия ведут и к различной идеологической направленности. В одной только Латинской Америке спектр популистских движений простирается от марксистски ориентированной «государственной» Партии институционализированной революции (PRI) в Мексике до христианско-демократических сил в Перу, Венесуэле или же в Чили. Вопрос заключается таким образом в том, существует ли идеологический субстрат популизма или же речь идет лишь о способе поведения, пригодном для любых идеологических нагрузок.
И, наконец, третья проблема - понятие «популизм» охватывает слишком широкий спектр организационных форм. Популистскими могут быть режимы, движения, партии или же отдельные личности. Различны и формы их деятельности и агитации - от безобидных апелляций к личной морали до указаний на происки внутренних врагов вплоть до расизма. Поэтому понятие «популизм» может применяться не только к демократическим, но и к тоталитарным партиям и режимам, типа гитлеровского национал-социализма в его начальной фазе.
Предпосылкой научного использования понятия «популизм» является, таким образом, его временное, пространственное и сущностное определение. Примером может послужить понятие «новый правый популизм», ука-
зывающее на партии и движения правой политической ориентации, возникшие в западных демократиях примерно в одно и то же время - с середины 80-х годов.
Партии одной политической ориентации сводятся политологами обычно в так называемую «партийную семью» по идеологическим (фашистские, консервативные, социал-демократические, коммунистические и т.д.) или иным (левые, правые) критериям. Принадлежит ли, однако, «правый популизм» к одной партийной семье, сказать трудно. Некоторые авторы, отвергая понятие «правый популизм», предпочитают заменить его якобы более четкими понятиями типа «правый радикализм» или же «правый экстремизм» (см. например, 19 и 27), забывая, что «популизм» и «экстремизм» не идентичны. В отдельных случаях их качества могут совпадать, как в случае французского Национального Фронта (Front National) - но это отнюдь не обязательно. Так, более чем спорным является вопрос, можно ли отнести к правому экстремизму австрийскую СвПА (FPO) (партия Хай-дера) или скандинавские «прогрессивные» партии. Кроме того, есть пра-воэкстремистские партии, не имеющие ничего общего с популизмом, например немецкие НДПГ (NPD) и НСС (DVU). Насколько значительны политические успехи новых правых популистов в Европе, настолько же малы они у правых экстремистов. Для характеристики новых правых партий в Европе понятие «популизм» подходит значительно больше, нежели понятие «радикализм» или же «экстремизм», которые могут быть применим и к «старым» правым партиям.
2. Идеологическое измерение
Противоречивость популистского мышления дает исследователям повод отказывать ему в «идеологии» или же указывать на его стремление «сидеть на всех стульях сразу». Идеологическая слабость популизма заключается в том, что он может использовать различное политическое содержание и, кроме того, подвержен опасности впасть в зависимость от сильных идеологий типа национал-социализма или же социализма, содержание которых он использует. Против этой точки зрения говорит тот факт, что популизм на сегодняшний день, как правило, «правый». Связь популизма
с правым политическим мышлением заключается, по мнению американского историка Кристофера Лэша (22, с. 120 и далее), в том, что популизм базируется на индивидуальной социальной ответственности. «С одной стороны, они требуют сильного государства, способного защитить маленьких людей от произвола корпораций, союзов, бюрократии всех мастей, но, с другой стороны, это государство должно быть как можно менее заметным для граждан» (32, с. 14). «Пионерами амбивалентности» назвал популистов американский исследователь Канн (18, с. 371).
Однако эта амбивалентность является программным свойством популизма.
Антиномическая структура популизма не ослабляет его идеологического качества. Любая идеология, оперирующая в рамках демократической системы, вынуждена согласовывать индивидуальную свободу с социальной интеграцией.
Индивидуалистский критерий относится прежде всего к экономической сфере. Протест направлен против безответственного злоупотребления «свободой», понимаемой лишь как свобода частной собственности; подчеркивается необходимость взаимоподдержки и заботы об общественном благе.
Дилемма популистской политики становится очевидной, когда рыночные принципы и интересы общественного блага приходят в столкновение, например, в экономической политике. Чем больше экономический популизм склоняется к либерализму, тем сильнее вынужден он обращаться к таким старым «связующим элементам», как общая национальная принадлежность или общая религия. И если конструирование общей идентичности осуществляется на путях «негативных» критериев - путем отмежевания от других, то не исключается радикализация идеологического содержания: ценностный консенсус обращается в нетерпимость, страх перед иностранным влиянием - в расизм, требования активной внешней политики - в национализм.
Идеология новых популистских правых заменяет былые претензии на национальное превосходство позициями этнического и культурного партикуляризма, признающего право всех рас и народов на свою идентичность. В этом - его основное отличие от классического правого экстремизма. Однако тут же присутствуют и утверждения о праве на культурную и поли-
тическую автономию. Для «новых правых» западная колонизация «третьего мира» так же неприятна, как угроза европейской цивилизации со стороны «американизма» или же угнетение этнического и территориального регионализма в самой Европе. Причина нового теоретического обоснования национализма заключается в том, что на сегодняшний день угроза существующим национальным идентичностям исходит не извне, а изнутри обществ - в первую очередь в связи с миграционными процессами и соответственно изменениями этнического состава населения. Отрицание этнического и духовно-культурного смешения - важнейший постулат новых правых. «Чистая» нация предполагает сильное государство (см. 40).
Несмотря на свои противоречивые установки по отношению к государству, популисты признают примат политики. Индивидуалистическая концепция политического самоопределения приближает популизм к широкому потоку демократических требований типа общенациональных плебисцитов. И в этом случае идеологическое определение тоже затруднено: представления популистов о демократии могут, с одной стороны, оказать сдерживающее влияние на чрезмерные претензии политической власти, с другой - дать толчок новому измерению власти, ведущему к неуважению и угнетению инакомыслящих. «Воля народа» в реальной политике может связываться как с прогрессом, так и с регрессом.
3. Конгруэнтности модернизации: причины возникновения
популистских движений
Популистские партии и движения являются продуктом процессов общественной модернизации. Это мнение возникает не в последнюю очередь в связи с короткой политической жизнью большинства популистских движений. Даже там, где популизм формирует партию, он выступает в виде преходящего политического феномена. Не случайно популизм был наиболее стойким именно в тех странах (например, в Латинской Америке), где соответствующие силы находились у власти. Латиноамериканский популизм был, с одной стороны, ответом на специфическую слабость средних слоев, а с другой - следствием неразвитой политической культуры. В условиях неразвитой демократии «мобилизация» масс могла осуществиться лишь «сверху».
Исходные условия как североамериканского (начавшегося с фермерским движением 1890-х годов), так и нынешнего нового европейского популизма в принципе иные. Общей чертой «западного» популизма является его направленность против последствий модернизации, причем недовольство может быть направлено как против господствующих элит, так и против системы в целом. Разумеется, нынешние последствия модернизации принципиально отличаются от тех, в которых возникла в свое время Peoplers Party в США: в центре критики (и не только «правой») стоят процессы глобализации. Именно этим объясняется относительно одновременный подъем правопопулистских движений и их политическая жизнеспособность.
Общим знаменателем эпохи глобализированного модерна является дезинтеграция и фрагментация. Ее негативными чертами являются усиливающиеся процессы социальной и общественной поляризации, постепенное вымывание средних слоев, развитие миграционных процессов, ведущее к преобразованию некогда этнически гомогенных наций в мультиэт-нические и мультикультурные сообщества, что нередко воспринимается «коренным» населением как угроза их идентичности. Эта утеря национально-культурной идентичности воспринимается тем более тяжело, что в ходе усиливающейся индивидуализации общества утрачиваются и иные традиционные групповые связи. Социальная нестабильность и усиление иностранного влияния имеют следствием чувство недостаточной политической репрезентации, тем более, что в ходе глобализации государство постепенно теряет суверенность своей деятельности. Действие перемещается на нади транснациональные уровни, которые, однако не поддаются демократическому контролю, функционирующему в национальных рамках.
Сравнительный анализ результатов, полученных правыми популистами на выборах в различных европейских государствах, показывает, что успешнее всего эти партии действовали там, где они соединили в своих программах экономические, культурные и политические аспекты кризиса - как, например, хайдеровская СвПА (FPO) или французский Национальный фронт (Front National). На сегодняшний день темой политической мобилизации новых правых становится ЕС, ибо это он дает им возможность указать как на конкретные проблемы глобализации, так и на конкретных виновных. В
_ Популизм как вызов либеральным
демократиям
особенности «привлекательно» в этой связи расширение ЕС на Восток. Антиевропейская риторика правых популистов сопровождается изменением их экономических программ, все больше уходящих от былого неолиберализма в сторону социал-протекционизма1. На сегодняшний день идеологическим ядром новых правых является вопрос «идентичности».
4. Агитация и вождизм: формальная сторона популизма
В существующей литературе нередко указывается на оппортунизм и программную расплывчатость популизма. Важнейшим формальным признаком популизма является ссылка на народную волю - однако этим он не исчерпывается. Следующий признак популистской партии - вождизм. Именно эти два признака отличают такие партии от «обычных» демократических. Их организация разнообразна: ранее предпочиталась форма «движения», на сегодняшний день в демократических странах доминируют «партии». Как правило, организационная форма соотносится с политическими целями - чем более далекоидущими они являются, тем более необходимым становится участие в правительстве, и, следовательно, партийная форма организации. Тем не менее, партии этого рода, как правило, выходят из общественных движений - и базис не всегда приветствует институционализацию движения в партию. Поэтому популистские партии нередко понимают себя как «антипартийные партии», отличающиеся от традиционных, служащих существующей политической системе и политическим элитам. Неприязнь к существующим партиям выражается в том, что многие популистские вожди избегают называть свои объединения партиями, предпочитая понятия «лига», «фронт» или же «движение».
Организационная структура призвана закрепить этот «подвижный» характер. Место демократически избранных партийных структур занимают авторитарные, с фюрером во главе. Привлекательная личность в главе
' Симптоматично в этой связи превращение некогда неолиберальных партий протеста в Норвегии и Дании в шовинистские антиммигрантские партии общественного блага. Даже сепаратистская Лига Севера Умберто Босси, которая некогда стояла на проевропейских позициях (так как надеялась на ослабление Рима), ныне выступает заклятым врагом ЕС.
партии - неотъемлемый атрибут популистов. «Народ говорит одним голосом» - фюрер выступает глашатаем его воли. К агитационным приемам популизма относятся, в частности, следующие:
- апелляции к common sense - здравому смыслу. Индивидуальная мораль приравнивается к коллективной («не делай обществу того, что не желаешь себе»). Отсюда - экономические требования типа бережливости, взвешенной бюджетной политики и т.д.;
- любовь к радикальным лозунгам. Готовность к политическим компромиссам для популистов - не достоинство, а недостаток. Они не хотят просто участвовать во власти - они хотят всей власти, и поэтому как правило их оппозиция существующим властям носит фундаментальный характер;
- противопоставление народа и элит. Себя агитатор идентифицирует с маленькими людьми, обманываемыми эгоистичными элитами;
- создание «образов врагов». Популистская картина мира напоминает поле военных действий: здесь народ и его глашатаи, там - внутренние и внешние враги. Образы врагов конструируются как с помощью персонификации - социальные проблемы проецируются на определенные социальные группы - так и путем указания на «заговорщиков». В качестве внешнего врага выступают как правило иностранцы (чужаки), в качестве внутреннего - те, кто способствует их проникновению в страну или допускает его;
- провокации и снятие табу. Хотя популисты и выступают от имени «маленьких людей», они представляют не все популярные в народе мнения, а лишь те, которые помогают им противопоставить себя господствующим элитам. Разбивая существующие табу, популист провоцирует существующий политический класс, ставит себя в положение «изгоя» и приобретает популярность;
- использование метафор, связанных с биологизмом и насилием. Отрицание всего «чуждого» и «неестественного» мотивируется биологистски-ми аргументами, изображается картина больного, разлагающегося общества. Не случайно используются метафоры типа «души народа», «больных органов» и тд.;
- эмоции, запугивание. Популист стремится играть на эмоциях населения, его страхах, недовольстве, предрассудках, которые в агрессивной форме должны разрядиться против предполагаемых врагов.
Порядок перечисления элементов популистской агитации не случаен. Он показывает радикализацию популистской агитации - что в итоге может привести популизм к кризису. Как личность фюрера, так и формы агитации могут со временем утерять политическую действенность. Недаром успехи (или же распад) популистских партий в большей степени зависят от их собственных способностей (или отсутствия таковых), нежели от действий их политических противников.
5. Популизм и демократия: амбивалентное отношение
Оценка популизма с точки зрения демократии так же проблематична, как и его научная дефиниция. Одни видят в нем стихийный демократический импульс, обращенный против ошибок политической системы, другие же указывают на его опасность для существующей демократии. Проблема в том, что обе стороны правы. Амбивалентность популизма (в контексте демократии) отражается уже в его названии. С одной стороны, в нем есть слово populus - народ, что указывает на его связь с демократической идеей. С другой стороны, суффикс «-изм» указывает на идеологический перегиб, противоречащий умеренному характеру нынешних демократий. Возводя демократический элемент в абсолют, популизм может оказаться враждебным существующим демократическим системам.
Какая из обеих интерпретаций более всего отражает сущность правого популизма? В первую очередь следует различать два уровня популистской политики: речи и действия. Идеологическое содержание правого популизма и его агитационные формы могут быть антидемократическими - однако в политических боях с иными силами и идеями они могут привести к развитию демократии или к ее стабилизации. Появление популистских партий и движений - это еще не показатель нестабильности демократии. Даже движения с однозначно враждебными намерениями могут привнести вклад в консолидацию системы - если причины протеста станут предметом обсуждения и действия со стороны официальных политических структур и тем самым установится новый политический баланс. «Во времена грозящего окостенения системы, безыдейности элит, необходимости обновления подобные движения и энергии имеют позитивную историчес-
кую функцию» (32, с. 32). Правый популизм - не исключение. Становясь «голосом протеста» он, с одной стороны, заботится о том, чтобы этот протест оставался «в системе», а не вытеснялся в темные каналы насилия и сектантства2. С другой стороны, он вынуждает правящие элиты заняться проблемами, которым до сих пор, очевидно, не уделялось достаточно внимания. Поэтому сильные демократии не должны бояться популизма ( 31).
Против этой оптимистической точки зрения есть два возражения. Во первых, она, видимо, предполагает, что популистские движения, выполнив свою функцию, сойдут на нет. По отношению к новым правым партиям это предположение оказалось ошибочным. Популисты продолжают пользоваться успехом у избирателей и кое-где уже работают в правительствах (Италия, Австрия, Португалия, Нидерланды). Потерпевшие же поражение партии, как правило, были сами в этом виноваты - либо в них начались внутрипартийные дискуссии, повредившие их общественному имиджу (пример - Национальный фронт Ле Пена, которому в 1999 г. пришлось пережить выход из партии сторонников Метре, или же датская Партия прогресса, конфликтовавшая в 80-е годы с собственным лидером Могенсом Глиструпом). Партии могут пасть и жертвой собственного участия в правительстве, становясь в глазах избирателей тем самым истеблишментом, против которого они боролись (эта судьба постигла СвПА в Австрии, Список Пима Фортейна в Нидерландах и - в меньшей мере - партию Рональда Барнабаса Шиля в Гамбурге). Только в Италии (Вперед, Италия, Лига Севера и Национальный альянс) удался союз антиинституционалис-тских настроений и ответственной правительственной политики. Однако это исключение, причины которого заключаются в крахе итальянской партийной системы в 90-е годы.
Таким образом, популизм является постоянным вызовом существующей партийной системе. Популисты, возможно, и в дальнейшем будут использовать объективные проблемы нынешней демократии для своего полити-
2 Сравнительные исследования по странам Европы показывают, что число правоэкстре-мистски мотивированных преступлений особенно велико в тех странах, где новые правые партии слабы (как например, в Германии), в то время как в других странах (Франция, Дания) экстремизм очевидно сдерживался политическим успехом подобных партий (см: 20).
ческого восхождения - хотя предлагаемые ими «решения» этих проблем как правило не заслуживают называться «решениями» (38).
Второе возражение касается долгосрочной институцио-нализации правого популизма. Она представляется довольно проблематичной, ибо может привести к выхолащиванию демократической субстанции конституционного государства, к процессам «плебисцитарной трансформации». Классические «посреднические» институты - парламенты и партии - теряют значение, заменяются каналами прямой связи между правительством и избирателями. Возникновение популистских партий, впрочем, только симптом подобного развития, но не его причина, хотя партии эти, разумеется, будут стимулировать подобные трансформационные процессы активнее, нежели традиционные политические силы. Не случайно правые популисты почти везде выступают за усиление форм непосредственной демократии, ограничивающих власть представительских институтов.
Причина подобного развития обусловлена характером демократической системы. Реальная демократия представляет собой ныне синтез двух нормативных принципов - народной воли (которую можно охарактеризовать как демократический принцип в узком смысле) и конституционной государственности. И если стиль правления более определяется демократическим принципом (власть осуществляется со ссылками на волю народа или же на волю большинства), то конституционное государство служит сохранению демократических структур, ибо прямые демократии могут сами себя уничтожить - демократическими же методами. Конституционное государство охраняет права, распоряжаться которыми не вправе никакое демократическое большинство.
В то время, как сила демократических притязаний на власть ограничивается конституцией, сам принцип воли народа - в больших демократиях -может реализовываться только посредством репрезентации, т. е. выбора народных представителей. «Что такое элиты и руководящее меньшинство -зло или же жизненно важный фактор? И если зло, то какое - необходимое, или же ненужное?» (36, с. 173) - единого ответа на этот вопрос в нынешних нормативных дискуссиях еще не дано.
Популистско-плебисцитарная концепция демократии предполагает увязку существующего в обществе многообразия интересов в схему при-
нятия решений по принципу демократического большинства. Отсюда -стремление к конструированию гомогенных идентичностей, к отмежеванию народа (как предполагаемого «единства») не только от господствующих элит, но и от других народов и наций. Это указывает на антиплюралистс-кое (антилиберальное) ядро популизма (33, 106).
Контекстом плебисцитарной трансформации политического процесса является имевшее в последние годы место смещение акцентов - от популистского к конституционно-репрезентативному пониманию демократии. Причиной этого была растущая сложность реализации государственной власти, вынуждавшая государство передавать все большую часть проблем специализированным «pol¡cy-Netzwerke», в которых эксперты и заинтересованные структуры оставались, как правило, в своем кругу. Одновременно множились правовые нормативы социальных отношений, что усиливало бюрократические структуры и юстицию - и в тенденции вело к ослаблению власти демократически избранных органов (30, с. 54 и далее).
Парадоксом нынешней демократии Маргарет Санован называет ситуацию, когда по мере усложнения процессов реализации политической власти она становится все менее прозрачной (и все менее понятной) для народа (7, с. 25 и далее). Популизм - один из ответов на этот парадокс.
Логика представления политики избирателям приобретает собственную динамику и все более удаляется от реальных политических процессов. Политика становится одновременно и интровертированной, и экстравер-тированной. Проблемы начинаются там, где первенствует логика представления, где она начинает воздействовать на реальный процесс принятия политических решений. Там, где политические деятели не просто руководствуются господствующими настроениями, но и играют на них, плебисцитарный момент грозит выродиться в символическую политику. Политическая деятельность становится более восприимчивой к общественному мнению и в то же время менее ответственной.
Нигде трансформация демократической политики не проявляется отчетливее, нежели в структуре партийной борьбы. Партии являются связующим звеном между конституционно-государственными и плебисцитарными моментами демократии. С одной стороны, они являются фактическими государственными органами, ибо поставляют правящие кадры, с другой -
объектами электоральной политики. Петер Майр (24) предполагает, что именно одновременность общественной сегментации и идеологической поляризации в прошлом обеспечивала демократическую функциональность партийной борьбы и, следовательно, предотвращала популизм.
С исчезновением существенных идеологических противоречий партийная принадлежность, некогда важнейшая составная идентичности их базиса, утратила свою общественную роль. Партиям приходится конкурировать друг с другом в более суровых условиях, чем раньше, ибо они все в большей мере борются за одних и тех же избирателей. Пара-лельно с этим партии теряют и то, что составляет смысл их предвыборной борьбы - возможность определения национальной политики - ибо в условиях глобализации эта возможность становится все более относительной. Политические субъекты преследуют в принципе одни и те же цели и предлагают одни и те же решения проблем. Для определения различий остается либо углубиться в детали - тем самым рискуя утомить избирателя программными сложностями - либо целенаправленно депо-литизировать избирателя, заменив сущность риторикой, личной привлекательностью и т.д. (что и предпочитают нынешние лидеры). Таким образом плебисцитарная трансформация не ограничивается внешними сторонами партийной борьбы - она происходит и внутри партий, которые все более усиливают электоральные акценты своей политики (29, с. 264 и далее).
Трансформация партийной демократии ведет к тому, что партии становятся излюбленным объектом общественной критики. Антипартийные выпады имеют долгую интеллектуальную традицию в западных демократиях, однако до возникновения правого популизма образование «антипартийных партий» было скорее исключением. Ныне это исключение стало правилом, а критика партий используется как средство мобилизации масс. Ибо ослабление общественной связи «гражданин - его партия» ведет к тому, что гражданина не связывает с партией чувство личной принадлежности, партии теряют свою представительную функцию. Причем ослабление партий на общественном уровне не означает утрату ими государственной власти, напротив, чем более теряют они свой «специфический» базис, тем сильнее укрепляют они свои позиции в государстве, тем больше при-
вилегий они себе обеспечивают. В этом - одна из причин антипартийных настроений в нынешних западных демократиях.
Таким образом, популизм - как системный признак - имеет два лица. С одной стороны, он характеризует постепенную плебисцитарную трансформацию электоральной политики, усиливающуюся по мере утери смысла партийной борьбы. С другой стороны, популизм - в лице антипартийной партии - выступает как протест против негативных качеств государства политических партий.
И то, и другое ставит вопрос о возможных стратегиях противодействия популизму. Нынешняя проблема заключается, судя по всему, в том, что плебисцитарные и легитимационные элементы демократического конституционного государства все более и более расходятся и удаляются друг от друга. Партийная конкуренция становится фикцией, популистский элемент партийной борьбы начинает определять реальную политику. Возможным выходом может быть исключение плебисцитарных элементов из электоральной сферы и их интеграция в соответствующие сферы правительственной системы. В ФРГ в этом контексте можно было бы предложить постепенное введение инструмента «народного законодательства» на федеральном уровне.
Введение новых форм демократии не означает, разумеется, что партийная борьба полностью утратит свою электоральную функцию. Она должна сохранить ее хотя бы для того, чтобы в принципе существовала возможность избавиться от неспособных или коррумпированных правительств («to throw the scoundrels out»). Однако для разработки политического содержания было бы лучше оттеснить плебисцитарный элемент на задний план и сфокусировать демократизацию на механизмах принятия политических решений, открывающих новые возможности демократического участия. На сегодняшний день демократическая политика особенно нуждается в консенсусе.
Опасность популизма, соответственно, возрастет там, где разрушается уже существующий консенсус. Иными словами - чем сильнее плебисцитарные тенденции, тем важнее для конституционного государства становится задача защиты демократической свободы (8). До тех пор, пока правые популисты остаются в оппозиции и ограничиваются протестами, от них не
исходит непосредственная угроза конституционному порядку. Иное дело, если они придут к власти и начнут активно реализовывать свои плебисцитарные представления о демократии. Пример Австрии и Италии показывает, что такая опасность вполне реальна. Не стоит довольствоваться надеждами на неизбежный крах правых популистов с приходом их к власти (как это было в Австрии и в Нидерландах). Взгляд на Латинскую Америку или Восточную Европу показывает, что от популистской демократии до квазидемократического авторитаризма нередко один шаг. И хотя для развитых демократических государств популистская опасность не так велика, им следует серьезно исследовать ее и уже сейчас начать разработку мер для постепенного преодоления начавшейся плебисцитарной трансформации.
Перевод: С.В.Погорельская
Список литературы
1. Abromeit H. Wozu braucht man Demokratie? Die postnationale Herausforderung der Demokratietheorie. - Opladen, 2002.
2. Betz H.-G.: Radical right-wing populism in Western Europe. - N.Y, 1994.
3. Betz H.-G. Rechtspopulismus in Westeuropa: Aktuelle Entwicklungen und politische Bedeutung // Österreichische Zeitschr. für Politikwissenschaft. - Wien, 2002. - N 3. -S. 251-264.
4. Canovan M. Trust the people! Populism and the two faces of democracy // Political studies.-Oxford,1999.-Vol. 47, N 1. - P. 2-16.
5. Canovan M. Taking Politics to the People. Populism and the Identity of Democracy // Democracy and the Populist Challenge, Houndmills. - N. Y: Houndmills, 2000 / Ed.by Meny Y, Surel Y - P. 25-44.
6. Dahrendorf R. Die Krisen der Demokratie. Ein Gespräch mit Antonio Polito. - München, 2002.
7. Darstellungspolitik oder Entscheidungspolitik? Über den Wandel von Politikstilen in westlichen Demokratien // Hrsg. Korte K.R., Hirscher G. -München, 2000.
8. Decker F. Parteien unter Druck. Der neue Rechtspopulismus in den westlichen Demokratien.-Opladen, 2000.
9. Decker F. Das Kreuz mit der direkten Demokratie // Berliner Republik. - B.,2001. -N 3(4) - S. 52-62.
10. Democracy and the populist challenge / Hrsg. Meny Y, Surel Y - Houndmills; N.Y, 2002
11. DiTella Turcuato S. Populism and Reform in Latin America // Obstacles to Change in Latin America.-N.Y, 1965 / Ed.by Veliz C. DiTella. - P.47-74.
12. Dubiel H. Das Gespenst des Populismus // Populismus und Aufklärung. - Frankfurt a.M., 1986. -S.33-50.
13. Feindt P. H. Neue Formen der politischen Beteiligung // Globalisierung, Partizipation, Protest /
/
0. fleKep
Hrsg. Klein A., Koopmans R., Geiling H. - Opladen, 2001. - S. 255-274.
14. Goodwyn L. Democratic promise. The populist moment in America.- N.Y,1976.
15. Hall S. Populär-demokratischer oder autoritarer Populismus // Populismus und Aufklärung. - Frankfurt a.M., 1986. - S. 84-105.
16. Kann M. E. The new populism and the new marxism. A response to Carl Boggs // Theory and society. - Dordrecht etc, 1983. - N 12. - P. 365373.
17. Kitschelt H., McGannA. The radical right in Western Europe. A comparative analysis. - Ann Arbor, 1995.
18. Koopmans R. A burning question. Explaining the rise of racist and extreme right violence in Western Europe. - B., 1995. (Wissenschaftszentrum Berlin, FS III 95-101).
19. Lasch Ch. Die blinde Elite. Macht ohne Verantwortung. - Hamburg, 1995.
20. Mair P. 1994: Party organizations: from civil society to the state // How parties organize / Ed. by Katz R.S. , Mair P. - L., Thousand Oaks : New Delhi, 1994. - P. 1-22.
21. Mair Peter, 2002: Populist democracy vs party democracy // Democracy and the populist challenge / Ed.by Meny Y, Surel Y - Houndmills; N.Y, 2002. - P. 81-98.
22. Meny Y, Surel Y The constitutive ambiguity of populism // Democracy and the populist challenge.- Houndmills; N. Y, 2002. - P. 1-21.
23. Minkenberg M. Die neue radikale Rechte im Vergleich. USA, Frankreich, Deutschland. -Opladen, 1998.
24. Müller A.Von der Parteiendemokratie zur Mediendemokratie. Beobachtungen zum Bundestagswahlkampf 1998 im Spiegel fruherer Erfahrungen. - Opladen, 1999.
25. Panebianco A. Political parties. Organization and power. - Cambridge, 1988.
26. Papadopoulos Y. Populism, the democratic question, and contemporary governance // Democracy and the populist challenge / Ed. by Meny Y, Surel Y - Houndmills; N. Y, 2002. - P.45-61.
27. Parteien in der Mediendemokratie/Hrsg. Alemann U., Marschall S. - Wiesbaden, 2002.
28. Politische Akteure in der Mediendemokratie. Politiker in den Fesseln der Medien? / Hrsg. Schatz H., Russler P., Nieland J.-U. -Wiesbaden, 2002.
29. Populism. Its meanings and national characteristics / Ed.by. lonescu G.,Gellner E. - L., 1969.
30. Populismus und Aufklärung / Hrsg. Dubiel H. - Frankfurt a.M, 1986.
31. Probst L. Demokratie braucht Populismus // Frankfurter Allgemeine Ztg. - 02.12.2001. - S. 13.
32. Puhle H.J. Was ist Populismus // Populismus und Aufklärung.-Frankfurt a.M.,1986. -S.12-32.
33. Rosenberger S. K. Demokratie und / versus Populismus // Demokratie. Modus und Telos / Hrsg. Markovits A., Rosenberger S.K. - Wien, 2001. -S.101-116.
34. Ross A. Vereint gegen Europa // Populismus in Europa. - Hamburg, 2002. - S.31-32 (Eine Zeit-Serie: Zeit Dokumente 4 , 2002).
35. Rusconi, Gian Enrico, 2002: Berlusconismo. Neuer Faschismus oder demokratischer Populismus? // Blatter für deutsche und intern. Politik - Koln, 2002. - Jg. 47, N 8. -S.973-980.
36. Sartori G. Demokratietheorie.- Darmstadt, 1992.
37. Sturm R.: Das Urteil steht vor dem Argument // Frankfurter Allgemeine Ztg. - 23.02. 2000. - S.11.
38. Taggart P. Populism and the pathology of representative politics // Democracy and the
populist challenge. - Houndmills; N. Y, 2002. -P. 62-80.
39. Taguieff P. - A. Sur la Nouvelle Droite. Jalons d'une Analyse Critique. - P., 1994.
40. The New Politics of the Right. Neopopulist parties and movements in established
democracies / Ed.bei Betz K.-G., Immerfall S. - N.Y, 1998.
41. Willner A. R. The spellbinders. Charismatic political leadership. - New Haven; L., 1984. - XI, 212 p.
