CC BY
87
Такое коммуникативное поведение может рассматриваться как более эффективное с точки зрения успешности коммуникации. В результате анализа исследовательского материала мы пришли к выводу, что развитие контекста ситуации общения в результате использования вышеназванных приемов (или тактик) можно свести к трем основным направлениям:
1. Адресат идентифицирует имплицитно заложенное собеседником нежелание поддерживать заданный им фамильярный тон общения и меняет его характер.
2. Адресант своим настойчивым фамильярным поведением, нарушающим коммуникативные нормы и принцип вежливости, провоцирует дискомфортную для адресата ситуацию повторно.
3. Происходит прекращение коммуникации.
Особо можно отметить случаи, когда адресат принимает правила коммуникативной «игры» адресанта и продолжает процесс коммуникации в предложенном им стиле, т.е. включается в так называемый круг своих. Таким образом, адресант причисляет своего собеседника к группе людей, действия которых соответствуют его представлениям о нормах поведения, а тот, в свою очередь, поддерживает имидж партнера по коммуникации. Это касается, прежде всего, коммуникантов, находящихся в равных статусно-иерархических отношениях. Например, ситуация, когда коллеги по работе (не подруги) обсуждают новое распоряжение начальника отдела кадров об изменениях в графике пребывания на рабочем месте:
- Таня, ты уже читала новое распоряжение?
- Нет, еще не успела насладиться, а ты?
- Полный тупизм! Кто только сочиняет все эти бумажки?!
- И не говори, даже руки марать о них не хочется! У наших, как говорится, маразм крепчает!
Для американской коммуникативной культуры, одним из приоритетов которой является стремление к бесконфликтному общению, тем более в деловой среде, поддержание коммуникативного стиля партнера особенно актуально. Американцы, как правило, энергичны, внешне дружелюбны и открыты, хорошо настроены на общение. Даже на деловых встречах предпочита-
Библиографический список
ют не создавать слишком официальной атмосферы. Довольно быстро начинают обращаться по имени, уместно вставлять в разговор шутки и т.д.
- Mr. Cartwright, glad you have come to take part in our meeting!
- Oh, call me Tom, and thanks for having me here!
- You started your business when I was my father’s son.
- No worries, Jackie, you are not a child anymore; you know what you do very well!
- Thanks, Tom, your hand means much to me!
При анализе речевого поведения коммуникантов в ситуациях фамильярного характера общения возникает вопрос о правилах и нормах их взаимодействия. В основу определения нормы закладываются различные критерии - как языковые, так и внеязыковые. К последним следует отнести такие, как мораль, этика, уровень воспитанности и грамотности, политкорректность и т.д. Отклонения от устоявшихся в обществе представлений о перечисленных понятиях свидетельствуют о нарушениях нормы и осуществлении неуспешной коммуникации. Для эффективности процесса коммуникации партнеры по общению должны знать нормы и правила ведения диалога в различных ситуациях, т.е. ситуативные нормы.
В результате анализа речевых ситуаций, реализующих фамильярный коммуникативный стиль, мы пришли к выводу, что данный стиль общения рассматривается как некомфортный и неэффективный, вызывающий дисгармонию в процессе коммуникации как в русской, так и в американской коммуникативных культурах. Это подтверждает частотность негативной реакции в обеих коммуникативных культурах, которая может выражаться вербально (при помощи набора соответствующих речевых актов, в частности упрека, осуждения, обвинения, порицания, несогласия и др.) и невербально.
Фамильярный характер общения может менять свою модальность в зависимости от выражаемого коммуникантами отношения и типа реакции, в результате чего возможны переходы либо к более формальному и вежливому характеру общения, либо к более агрессивному.
1. Формановская, Н.И. Речевой этикет и культура общения. - М., 1989.
2. Глушак, В.М. Лингвопрагматический аспект речевого поведения коммуникантов в ситуации повседневного общения (на материале немецкого языка): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. - М., 2010.
3. Темиргазина, З.К. Современные теории в отечественной и зарубежной лингвистике. - Павлодар, 2009.
4. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов / под ред. Никитиной С.Е., Васильевой Н.В. - М., 1996.
5. Боргер, Я.В. Комплексный анализ речевых актов негативной реакции (на материале современных драматических произведений): дис. ... канд. филол. наук. - Тюмень, 2004.
6. Серль, Дж. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. - М., 1986. - Вып. XVII: Теория речевых актов.
Bibliography
1. Formanovskaya, N.I. Rechevoyj ehtiket i kuljtura obtheniya. - M., 1989.
2. Glushak, V.M. Lingvopragmaticheskiyj aspekt rechevogo povedeniya kommunikantov v situacii povsednevnogo obtheniya (na materiale nemeckogo yazihka): avtoref. dis. ... d-ra filol. nauk. - M., 2010.
3. Temirgazina, Z.K. Sovremennihe teorii v otechestvennoyj i zarubezhnoyj lingvistike. - Pavlodar, 2009.
4. Ehksperimentaljnihyj sistemnihyj tolkovihyj slovarj stilisticheskikh terminov / pod red. Nikitinoyj S.E., Vasiljevoyj N.V. - M., 1996.
5. Borger, Ya.V. Kompleksnihyj analiz rechevihkh aktov negativnoyj reakcii (na materiale sovremennihkh dramaticheskikh proizvedeniyj): dis. ...
kand. filol. nauk. - Tyumenj, 2004.
6. Serlj, Dzh. Klassifikaciya illokutivnihkh aktov // Novoe v zarubezhnoyj lingvistike. - M., 1986. - Vihp. XVII: Teoriya rechevihkh aktov.
Статья поступила в редакцию 05.03.12
УДК 81'1
Fanakova L.V THE NAIVE UNDERSTANDING AND THE DEFINING OF THE NOTION “FAMILIARITY” BY THE RUSSIAN AND AMERICAN COMMUNICATIVE CULTURES' BEARERS. In given article linguistic and cultural features of treatment of concept “familiarity” from the point of view of naive representations of carriers of Russian and American communicative cultures are considered, the most relevant semantic and pragmatical signs are allocated.
Key words: naive linguistic world view, linguistic consciousness, communicative culture, speech behavior.
Л.В. Фанакова, аспирант ТГСПА им. Менделеева, г. Тобольск, E-mail: lv-f@mail.ru
ПОНЯТИЕ «ФАМИЛЬЯРНОСТЬ» В НАИВНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ НОСИТЕЛЕЙ РУССКОЙ И АМЕРИКАНСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУР
В данной статье рассматриваются лингвокультурные особенности трактовки понятия «фамильярность» с точки зрения наивных представлений носителей русской и американской коммуникативных культур, выделяются наиболее релевантные семантические и прагматические признаки.
Ключевые слова: наивная (языковая) картина мира, коммуникативное сознание, речевое поведение, лин-гвокультура.
Существует несколько подходов к толкованию понятий и явлений в разных коммуникативных культурах. Различные понятия, в том числе и лингвистические, могут трактоваться как в широком (обыденном, наивно-языковом) контексте, формируясь в рамках наивной картины мира, так и в сугубо научном контексте.
Различия в научной и наивной (языковой) картинах мира обусловлены тем, что языковая картина мира отражает обыденные, бытовые представления ее носителей, в отличие от научной, которая реализует представления о мире, вырабатываемые в науке и выражаемые с помощью фундаментальных понятий и научных методов. Научная картина мира, по мнению Л. Вайсгербера, отличается, в первую очередь, степенью универсальности и идиоэтничности, стремится к универсальности. Конкретный же язык всегда, напротив, обречён на идиоэтнизм, поскольку он не в состоянии освободиться от своих субъективно национальных рамок [1].
Так, с точки зрения обывательских, наивных представлений (по данным толковых словарей под ред. А.П. Евгеньевой, С.И. Ожегова, Д.Н. Ушакова, а также онлайн словарей), под фамильярностью в русской коммуникативной культуре понимается простое, бесцеремонное, развязное обхождение с кем-либо, сопровождаемое упрощением, иногда пренебрежением правилами приличия и нравственными нормами.
В качестве синонимов понятию «фамильярность» в русском языке выступают такие единицы, как бесцеремонность, развязность, панибратство, амикошонство. Согласно данным ассоциативного словаря Ю.Н. Караулова [2], «фамильярность» ассоциируется с такими понятиями, как бестактность, невоспитанность, грубость в обращении, неучтивость, дерзость, вольность и т.д. Противоположными по значению единицами служат сдержанность, скромность, корректность, почтительность, воспитанность и т.д.
Эквивалентами русскому понятию «фамильярность» в английском языке служат такие лексические единицы, как «familiarity», «liberties» (совпадение значений наблюдаются лишь в третьем значении), «unceremoniousness» (что больше тяготеет к русскому «бесцеремонный»).
В американском коммуникативном сознании, с точки зрения наивных представлений (согласно данным словарей «The American Heritage Dictionary of the English Language» by Houghton Mifflin, «Roget's International Thesaurus» by Barbara Ann Kipfer, «Merriam-Webster's Collegiate Dictionary» by Merriam-Webster, а также онлайн ресурсов), под фамильярностью понимается «absence of ceremony, an unduly informal act or expression (impropriety), a sexual liberty, an action goingbeyond normal limits, breach of etiquette etc.» (бесцеремонность, неуместный неформальный поступок или высказывание, сексуальная свобода, развязность, нарушение правил этикета и т.д.).
В качестве ассоциативного ряда понятию «familiarity» в американской коммуникативной культуре, согласно данным Вебстер-ского тезауруса под ред. Ч. Лэйрда [3], приводятся следующие ассоциации: unmannerlinness (невоспитанность), ill-breading (плохое воспитание), lackofcourtesy (неучтивость, не обходительность), incivility (грубость, неучтивость), crudeness (грубость вульгарность), vulgarity (вульгарность), impoliteness (невежливость), impudence (наглость, дерзость), disrespect (неуважение), tactlessness (бестактность),etc.
Противоположными по значению английскому «familiarity, liberties» выступают такие единицы, как formality, respect, tact, ceremony, politeness etc. (церемонность, формальность, такт, уважение, вежливость и т.д.).
Этимологически русское «фамильярность» и английское «familiarity» восходят к общему латинскому корню «familiaritatem (nom. familiaritas)». В русский язык слово приходит из польского («familiarny») и используется уже с 18 в. В английском же начинает использоваться с 14 века (среднеанглийский период) и восходит к старофранцузскому «familiarite».
Таким образом, в наивно-языковых представлениях в обеих коммуникативных культурах фамильярность рассматривается как нечто негативное, дисгармоничное в поведении человека, сопровождаемое нарушениями этикетных и нравственных норм. К данному выводу мы приходим исходя из анализа толко-
ваний словарных значений понятия «фамильярность», ассоциативного ряда, семантических особенностей близких и противоположных по значению лексических единиц, которые отражают этический аспект данного понятия. Общеязыковая семантика слова фамильярный коррелирует с ценностно-нормативной и социально-этической интерпретацией соответствующего понятия и маркирует отступления от установленных в обществе этических и этикетных правил поведения.
Как известно, ядро любой культуры составляют ценности, передающиеся традицией. Именно система ценностей, принятая в конкретном обществе и рассматриваемая в качестве стержневого элемента традиции, определяет национальное своеобразие подходов к общению и поведению человека в целом. Тот факт, что к проявлению фамильярности реализуется негативное отношение как в русской, так и в американской коммуникативных культурах, свидетельствует об универсальности в походах к толкованию анализируемого понятия носителями разных культур. Данный факт позволяет нам прийти к выводу об идентичности отношения к нравственным ценностям, нарушение которых приводит к негативным последствиям и дискомфорту в процессе коммуникации.
Единственное отличие в ассоциативных представлениях составляет вычленяемый в американской культуре компонент «фамильярность как проявление сексуальной свободы и развязности», который не представлен в ассоциативном ряде у носителей русской лингвокультуры. Мы связываем этот факт с тем, что носители русской наивной картины мира понимают фамильярность в первую очередь как определенное коммуникативное поведение, поступок, стиль общения.
Охарактеризованные выше представления о фамильярности характеризуют определенные черты дисгармоничного коммуникативного поведения человека. В качестве объекта нашего исследования фамильярность выступает как специфическое коммуникативное явление, стиль общения. Исходя из этого, в сферу наших интересов, прежде всего, входят особенности коммуникативного поведения человека в рамках конкретной ситуации общения. Фамильярность в общении и в русской, и в американской коммуникативных культурах предполагает неуместное и необоснованное преувеличение степени близости, существующей между коммуникантами (участниками общения), в некоторых случаях - игнорирование социальной дистанции.
В обеих коммуникативных культурах фамильярный характер общения обозначает свойство поведения одного из коммуникантов, которое может быть либо характерной чертой его личности (с присущим ей набором определенных прагматически релевантных параметров), либо являться намеренным проявлением определенного характера коммуникативного поведения. В обоих случаях сохраняется указание на неуместное поведение субъекта, которое вызывает дискомфорт, приводит к дисгармонии процесса коммуникации.
Фамильярное общение считается допустимым либо в близкородственной, дружеской, приятельской среде, либо между коммуникантами, которые однажды договорились о такой форме и характере общения и обращения друг к другу. В этом случае коммуникантам позволяется держать себя более свободно и небрежно в процессе коммуникации. Случаи же проявления фамильярного характера общения в официальной, формальной среде реализуют нарушение принципов эффективной коммуникации. Подобный характер общения зачастую вызывает отрицательную оценку и реакцию со стороны адресата, как в русской, так и в американской коммуникативных культурах, что вызвано нарушением правил речевого этикета, под которым понимается «принятая в данной культуре совокупность требований к форме, содержанию, порядку, характеру и ситуативной уместности высказываний» [4, с. 43]. В случае фамильярного характера общения, адресант ведет себя так, как будто находится в близких отношениях с партнером по общению - дружеских, приятельских, родственных, любовных, ввиду чего вызывает у партнера ощущение диссонанса, т.к. нарушает статусно-иерархические и социально-ролевые параметры. Такое коммуникативное поведение может раздражать партнера по общению, оскорблять его достоинство, указывать на чрезмерную простоту, большую, чем допускают отношения между субъектом и его партнером по
общению, и большую, чем допускают правила уважения и деликатности, принятые между воспитанными людьми.
В качестве примеров проявления негативного отношения к фамильярности можно привести следующие реакции адресатов: «ваша фамильярность здесь совсем не уместна; что за фамильярность; вы мне здесь не тыкайте, я с вами гусей не пас; называйте меня по имени-отчеству, пожалуйста, и на ВЫ; вас где воспитывали, молодой человек; что вы себе позволяете, мы с вами почти не знакомы, немедленно уберите руки; не компрометируйте меня вашей фамильярностью; change your tone, please (смените тон, пожалуйста); it’s not appropriate to talk to a teacher like that (совершенно не уместно разговаривать с учителем подобным образом), was so unkind of you (очень не благородно с вашей стороны); don’t remember us being on that friendly terms (не помню, чтобы мы с вами были в столь дружеских, близких отношениях); сall me Misses Crumble, please (вам следует называть меня миссис Крамбл); how dare you talk to me like that (как вы смеете разговаривать со мной подобным образом); who told you, you can take the liberties (кто вам сказал, что вы можете позволять себе подобные вольности в общении со мной).
Фамильярное общение предполагает нарушение основных принципов эффективной коммуникации, одним из которых является принцип вежливости, сформулированный Дж. Личем. Содержание категории вежливости определяется сложившимися в общественном сознании требованиями поведения, основной смысл которых заключается в выражении уважительности и положительного отношения собеседников друг к другу.
Так, в русской коммуникативной культуре в качестве нормы вежливости принято использование особых форм обращения к незнакомому человеку: обращение на ВЫ, по имени-отчеству. В контексте формальных, официальных отношений характерно также использование вежливых форм приветствия, сигналов для привлечения внимания, считается недопустимым использование сниженной лексики (грубой, просторечной, инвективной и др.). С фонетической точки необходимо учитывать определенные артикуляционные и интонационные особенности речи, например, считается неприемлемой небрежность в произношении (скоро-говорочность, аффективность и т.п.). Вежливое общение в американской коммуникативной культуре строится при соблюдении тех же коммуникативных параметров с тем лишь отличием, что у американцев нет формального разграничения между формами ты и вы. Весь спектр значений этих форм заключен в местоимении you. Все регистры контактов, от подчеркнуто официальных до грубо-фамильярных, передаются другими средствами языка: интонацией, выбором соответствующих слов и конструкций. Еще одной отличительной особенностью американской коммуникативной культуры является употребление титульных приставок при обращении к собеседнику Mr., Sir, Ms., Miss, Mrs., Dr. (мистер, сэр, мисс, миссис, доктор, эквивалентами которых в русской коммуникативной культуре выступают господин, госпожа и доктор). Вышеназванные титульные приставки дифференцируют социальные и половые особенности коммуникантов, в частности семейное положение, наличие ученой степени, и используются в качестве обращения к незнакомому или малознакомому человеку.
Любые нарушения перечисленных выше принципов вежливого общения, что, в частности, и является характерной чертой фамильярного стиля общения, служат причинами неэффективности процесса коммуникации, способствуют созданию дискомфортной и дисгармоничной атмосферы общения. Ср. обращение начальника отдела к офис-менеджеру на рабочем месте: «Здравствуй, Вера. Отлично выглядишь сегодня. Опять все премиальные на шопинг спустила?». На что Вера смущенно: «Спасибо, Виктор Леонидович, нет, еще осталось немного». Обращение к незнакомому прохожему на улице (старшему по возрасту) «Hey buddy, show me the way to the nearest supermarket,
Библиографический список
it’s been taken me forever to find one» (Дружище, покажи-ка мне, как добраться до ближайшего супермаркета, брожу тут уже целую вечность).
Принимая во внимание тот факт, что модели коммуникативного поведения и их интерпретация зависят от сложившихся у носителей культуры представлений о принципах организации речевого взаимодействия, отдельного внимания заслуживает вопрос о соблюдении дистанции с партнером по общению в случае проявления фамильярного стиля общения. Соблюдение дистанции в большей степени релевантно американской коммуникативной культуре, одной из доминант которой является необходимость сохранения личного пространства. Американская коммуникативная культура выработала целый комплекс стратегий, направленных на демонстрацию уважения личной автономии собеседника, его зоны независимости (privacy), негативную реакцию вызывает все, что предполагает угрозу вторжения в зону личной автономии ее представителей в рамках любой ситуации общения. Как отмечает А. Вежбицкая, в английской культуре (которая является базовой для американской) «подчеркиваются права и автономия каждого человека, которая не терпит вмешательства в дела других людей, которая уважает частную жизнь, одобряет компромиссы» [5, с. 31].
Для охраны зоны личной независимости собеседника, вторжение в которую считается грубейшим нарушением коммуникативных норм, и для недопущения проявления фамильярности при общении с американцами существует ряд коммуникативных табу. Например, нельзя давать советы (если вас об этом не просили), делать замечания, критиковать, навязывать свое мнение, открыто спорить, использовать категоричные замечания и высказывания, задавать личные вопросы малознакомому человеку, тому, с кем состоишь в служебных, официальных отношениях.
Для русской же коммуникативной культуры, в силу ее особенностей, стратегии вежливости, нарочитое дистанцирование не столь типичны. Они реализуются с меньшей интенсивностью, что позволяет говорить о большей контактности в коммуникативном поведении русских, проявляющейся как на невербальном, так и на вербальном уровнях.
В результате анализа особенностей речевых ситуаций, реализующих фамильярный коммуникативный стиль, изучения и обобщения данных словарных толкований понятия «фамильярность», семантических особенностей близких и противоположных ему по значению лексических единиц, а также данных ассоциативных словарей мы пришли к выводу о том, что, с точки зрения наивных представлений носителей русской и американской коммуникативных культур, фамильярность рассматривается как особое коммуникативное явление, препятствующее эффективному и гармоничному процессу коммуникации.
Рассматриваемые коммуникативные культуры не являются близкими, им свойственны специфические особенности интерпретации понятий и явлений, а также членения и репрезентации окружающей действительности. Эти особенности неотделимы от их национальной культуры и определяют формирование установок и норм, влияющих на реализацию важнейших аспектов общения. Однако, несмотря на культурно-специфические особенности и дистантность анализируемых культур, с точки зрения наивных представлений, носители все же сходятся в интерпретации понятия «фамильярность» и выражают идентичное к нему отношение. Мы связываем это с тем, что фамильярность, реализуемая в процессе коммуникации, противоречит правилам речевого этикета, коммуникативным, а главное, этическим нормам, которые релевантны для любой коммуникативной культуры. Нравственные категории имеют универсальный характер, поэтому фамильярное коммуникативное поведение, которое по характеру является неэтичным, воспринимается в обеих культурах как некорректное, неуважительное, некомфортное и неэффективное.
1. Вайсгербер, Л. Родной язык и формирование духа. - М., 1993.
2. Русский ассоциативный словарь: в 2 т. / Ю.Н.Караулов, Г.А. Черкасова, Н.В. Уфимцева, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов. - М., 2002. - Т. II.
От стимула к рекции
3. Webster’s New World Roget’s A-Z Thesaurus by Charlton Laird, Macmillan USA, 1999.
4. Формановская, Н.И. Речевой этикет и культура общения. - М., 1989.
5. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание. - М., 1996.
Bibliography
1. Vayjsgerber, L. Rodnoyj yazihk i formirovanie dukha. - M., 1993.
2. Russkiyj associativnihyj slovarj: v 2 t. / Yu.N.Karaulov, G.A. Cherkasova, N.V. Ufimceva, Yu.A. Sorokin, E.F. Tarasov. - M., 2002. - T. II. Ot
stimula k rekcii
3. Webster’s New World Roget’s A-Z Thesaurus by Charlton Laird, Macmillan USA, 1999.
4. Formanovskaya, N.I. Rechevoyj ehtiket i kuljtura obtheniya. - M., 1989.
5. Vezhbickaya, A. Yazihk. Kuljtura. Poznanie. - M., 1996.
Статья поступила в редакцию 05.03.12
УДК - 821.512.31
Ф 912
Frolova I.V. POETICS KRATKOSTISHIY IN BURYATSKOY POETRIES. In the article of I.V. Frolova analyze peculiarities of small-sized genres in the Buryat poetry: stances and other forms of verse. The authors analyze regularities of genetic and typological similarity with the genres of oriental poetry, the structure of small-sized verse, the approach to poetical theme exposure is determined.
Key words: genre, genre's poetics, implication, symbol, metaphorization, structure.
И.В. Фролова, канд. филол. наук, доц. Бурятского гос. университета, г. Улан-Удэ,
E-mail: amargol21@mail.ru
ПОЭТИКА КРАТКОСТИШИЙ В БУРЯТСКОЙ ПОЭЗИИ
В статье рассматриваются особенности малых жанров бурятской поэзии: восьмистиший, четверостиший, пятистиший, трехстиший, устанавливаются закономерности генетических и типологических схождений с жанрами восточной поэзии, выявляется структура краткостиший, определяются принципы раскрытия поэтической темы.
Ключевые слова: жанр, поэтика жанра, подтекст, символ, метафоризация, структура.
Жанровые искания в бурятской поэзии второй половины ХХ века отражают процесс становления собственно литературного, авторского сознания в его притяжении -отталкивании от фольклорного. Происходит углубление плана личностного самовыражения художника, его личный опыт, собственный неповторимый взгляд на мир становятся основой лирического начала, которое заявляет о себе и приходит на смену открытой декларативности, свойственной всей советской поэзии периода 50-х-начала 60-х годов. Развитие литературы определяется складывавшимися и все более усложнявшимся социокультурными процессами.
Свою роль играет и расширение культурного контекста эпохи: в бурятской поэзии осваивается и такой канонический европейский жанр, как сонет, создаются и «венки сонетов», баллада и другие жанры, и идет освоение традиций Востока. В истории бурятской литературы отмечено это «интересное явление - синтез традиций европейской и восточной поэзии» [1, с. 164]. Этот синтез обусловил постановку проблемы национальной самоидентификации художника и в его поисках художественных средств, способных наиболее адекватно выразить меняющееся сознание человека в период намечающегося «культурного разрыва». На наш взгляд, не случайным является то, что «...с середины 60-х и в 70-е годы ощущается интерес к восточной поэзии, к ее национальным традициям. К примеру, к поэзии Японии, Монголии, Индии, Тибета» [1, с. 164]. Это «генетическое» тяготение к Востоку, к его художественному языку и поэтике происходит на новом витке развития бурятской литературы, расширение культурного поля вызывает необходимость локализации, углубления в одну художественную традицию, культурного самоопределения. Восточные художественные традиции изначально питали бурятскую повествовательную прозу искусством сюжетной организации. В поэзии же новейшего периода они сказываются и «узнаются» как типологически сходные и «родственные» национальному художественному сознанию на уровне жанров. Свою роль в этом сыграло и развитие переводного дела, так, такие традиционные жанры японской поэзии, как хайку и танка, были переведены впервые, как известно, Дондоком Ул-зытуевым. Поэтика краткости и подтекста, с одной стороны, соотносилась с афористичностью бурятской художественной мысли, сформированной, в частности, в назидательной традиции буддийской литературы - в том же жанре субхашит - поучений, с другой стороны, сам принцип и логика образного выражения внутреннего плана, как «сворачивания» эмоций и их «кодирования» был близок национальной ментальности бурят, психоэмо-
циональному складу. Не случайно в дальнейшем развитии литературы эти жанры приобретают такую популярность. В творчестве самого же Д. Улзытуева поэтика краткости выразилась в восьмистишиях, близких по структуре народным песням по принципу использования психологического параллелизма. В цикле поэта «Ябаган ш^лэг^д» в сборнике «Хайранга» само название цикла «Дорожные стихи» (буквально «пешие») отражает размеренность структуры всего цикла, где один «шаг» -восьмистишие. В восьмистишиях Улзытуева варьируются несколько типов структурирования художественного содержания: традиционная - фольклорная: в первом и втором стихах каждой строфы изображается явление природы, в третьем и четвертом стихах соотносимое с природой явление человеческой жизни, затем можно отметить параллелизм, выстраиваемый по соотнесенности содержания первой и второй строфы, например, в первой строфе о солнце, во второй о луне. Исследовательский же интерес вызывает структура, где содержание последовательно раскрывается без повторов и варьирования микротем, но в финале дается выразительный образ - своеобразный «пуант» - символическая деталь, многоплановость которой создает ощущение «переполненности» самой формы, концентрированности и сжатости художественной мысли. «А когда я бродил босиком / По крутым берегам Шибертуя / И за радугой бегал бегом / И свистел, подражая синицам, / Молчаливый старик Шойсорон / Повстречал мою мать и промолвил: /«Либо станет сказителем он, / Либо просто чудным человеком» (в оригинале -«либо каторжником»). В издании 1964 года стихотворение называется «Хаатаршан» - «Каторжник», в финале возникает сопоставление судьбы сказителя и каторжника, как двух вариантов одного пути. Образ судьбы и доли каторжника, данный в финале, образует неожиданный контекст для осмысления всей картины благостного детства, освещая новым светом понимания всю сложность жизни творческого человека, которому дан дар свыше.
В восьмистишиях Улзытуева, в которых последовательно раскрывается поэтическая тема, в финале возникает и употребляется именно символ, который имеет материально-вещественный план изображения, это вещь, предмет, который экстраполирует целое поле смыслов, в нем, как бы в зародыше содержится направление дальнейшего размышления и углубления в поэтическую тему, своеобразной медитации реципиента творчества. «Хамаг номоо онгилжо / Хабар тухай бэдэрнэб. / Хабар тухай аялга / хаананьш юрэдее олобогеейб. / Нобшо сооЬюо
