CC BY
10
1.5. Полиция и общество Российской империи в пореформенный период
©Тарасова Ирина Анатольевна
Московский областной филиал Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, г.Москва, Россия tarasovairina2@rambler. т
Аннотация
Целью статьи является изучение взаимоотношений российского общества и полицейских органов Российской империи в пореформенный период, уяснение причин негативной оценки деятельности полиции. В качестве объекта исследования выступают отношения, связанные с оценкой российской общественностью деятельности полицейских органов. При этом предметом исследования являются материалы периодических изданий, представляющих мнение образованной части населения Российской империи о деятельности полиции, ее критику, в том числе конструктивную. В рамках методологии исследования с использованием историко-правового, сравнительно-правового и сравнительно-исторического методов осуществлен анализ оценки деятельности полицейских органов российским населением после проведения буржуазных реформ. На основе ряда фактов автор показывает, что сформированное десятилетия назад негативное восприятие значительной частью общества государственных органов, выполняющих полицейские функции, прочно укоренилось и продолжает действовать в современном общественном сознании. Как показывает исторический опыт, в дореволюционной России тоже существовали глубоко укоренившиеся в общественном сознании мифы о полицейских органах и учреждениях, влиявшие на негативную оценку их деятельности со стороны общественности. Сделан вывод, что хотя негативное отношение населения к деятельности полиции в пореформенный период и имело под собой реальную основу, все же в большинстве случаев оно формировалось и искусственно, под влиянием противников существующего строя.
Ключевые слова: полиция, население, общество, деятельность, миф, общественность, периодические издания, негативная оценка, критика, реформы.
Для цитирования: Тарасова И.А. Полиция и общество Российской империи в пореформенный период // Пробелы в российском законодательстве. 2020. Т. 13. №5. С. 044-049.
The police and society of the Russian empire in the post-reform period
©Tarasova Irina Anatolievna
Moscow regional branch of the Moscow University of the
Ministry of Internal Affairs of Russia named after V. YA. Kikot, Moscow, Russia
tarasovairina2@rambler.ru
Abstract
The purpose of the article is to study the relationship between the Russian society and the police of the Russian Empire in the post-reform period, to understand the reasons for the negative assessment of the police. The research object is the relations related to the Russian public's assessment of the activities of police. At the same time, the subject of research is the materials of periodicals that represent the opinion of the educated part of the population of the Russian Empire about the activities of the police and criticism, including constructive. In the framework of the research methodology, using historical-legal, comparative-legal and comparative-historical methods, the analysis of the assessment of the activities of the police by the Russian society after the bourgeois reforms was carried out. Based on a number of facts, the author shows that the negative perception formed decades ago by a significant part of society of state bodies performing police functions is firmly rooted and continues to operate in the modern public consciousness. As historical experience shows, in pre-revolutionary Russia, there were also deeply rooted myths about the police and institutions that influenced the negative assessment of their activities by the public. It is concluded that although the negative attitude of the population to the activities of the police in the post-reform period had a real basis, in most cases it was formed artificially because of the influence of opponents of the existing system.
Keywords: police, population, society, activity, myth, public, periodicals, negative assessment, criticism, reforms.
For citation: Tarasova I.A. The police and society of the Russian empire in the post-reform period // Gaps in Russian legislation. 2020. Vol. 13. №5. Pp. 044-049. (in Russ.).
Введение
В последние годы проблемам взаимоотношений российской общественности и органов полиции уделяется достаточно много внимания в средствах массовой информации, особенно в сети Интернет. Особенность нынешней ситуации заключается в том, что сформированное десятилетия назад негативное восприятие значительной частью общества государственных органов,
выполняющих полицейские функции, прочно укоренилось и продолжает действовать в современном общественном сознании. Безусловно, на мнение людей о российской полиции всегда оказывали влияние и непосредственные контакты с представителями власти. И среди них, разумеется, не всегда были те, кем должны гордиться органы внутренних дел. Кроме того, всякий миф опирается на определенный подбор фактов. Факты, проявлявшиеся в реальной действительности
последних десятилетий, порой бывали не совсем приятными для правоохранительной системы и несущими положительные эмоции.
Более того, в мире невозможно найти такой страны и такого общества, где отношение к полиции было бы исключительно позитивным. Причем это не зависит ни от формы того или иного государства, ни от его социально-политического строя и даже от национального менталитета населения и уровня правовой культуры общества.
Единственный способ определенного изменения негативного общественного сознания - это получение новых знаний в результате объективного изучения исторического опыта. Именно на основе таких знаний, систематически внедряемых в общественное сознание, возможно формирование объективного восприятия и понимания действительной роли и значения полицейской деятельности в жизни общества и государства. Потому и необходимо изучение исторического и исто-рико-правового опыта деятельности отечественных органов внутренних дел. Во-первых, чтобы понять, каким было восприятие обществом деятельности полицейских органов в прошлом, в иных социальных условиях. Во-вторых, это поможет объяснить причины наших современных проблем, связанных с отношением общества к полиции. Как показывает исторический опыт, в дореволюционной России тоже существовали глубоко укоренившиеся в общественном сознании мифы о полицейских органах и учреждениях, влиявшие на негативную оценку их деятельности со стороны общественности. Миф первый: царская полиция имела неограниченные полномочия, что позволяло ей постоянно ими злоупотреблять; миф второй: полиция Российской империи никогда не служила закону и народу, а охраняла лишь интересы самодержавной монархии; миф третий: в полностью коррумпированной русской полиции на протяжении всей истории существования служили самые худшие представители российского общества, поэтому ее деятельность была абсолютно неэффективной.
Основная часть
В пореформенный период в условиях либерализации внутренней политики русская общественность надеялась на радикальные перемены в деятельности полицейских органов. Это ожидание мотивировалось реальными изменениями, происходившими в рамках городской, земской, военной и судебной реформ. Однако принятые 25 декабря 1862 г. «Временные правила об устройстве полиции в городах и уездах губерний, по общему учреждению управляемых» в действительности оказались не временными, а постоянными. Они не стали основой для дальнейшей коренной реформы полицейской системы. Спустя десять лет после их издания журнал «Беседа» писал: «правила эти, касаясь второстепенных частностей, не тронули сущности, самого духа полицейских учреждений» [Беседа,1872: 50].
После выстрела Каракозова речь вообще могла идти не о кардинальной либерализации полицейской деятельности, а об укреплении полиции и усилении полицейского надзора, расширении сфер полицейского воздействия на общество. Кроме того, ясно обозначилась тенденция к слиянию функций общей и политической полиции. «Разночинская» интеллигенция была обманута в своих ожиданиях, ее отношение к полиции стало
выражаться преимущественно в постоянных нападках на полицию и ее служащих.
В первые годы реформ отмечались попытки объективного осмысления сути и предназначения полицейской деятельности. Высказывалась не только достаточно конструктивная критика полиции, но и выдвигались предложения об улучшении ее состояния и повышения ее эффективности. Например, умеренно-либеральный журнал «Вестник Европы» в 1869 г. писал: «В составе государственных учреждений есть одно, по самой природе своей, осуждено, особенно в континентальных обществах, на некоторую долю непопулярности; мы говорим о полиции...» [Вестник Ев-ропы,1869: 872]. В статье говорилось также о необходимости «коренного пересмотра полицейского законодательства в части возложения на полицию «громадно-сложной массы обязанностей».
В условиях роста популярности «западничества» либеральная интеллигенция часто ссылалась на опыт полицейской деятельности в европейских «цивилизованных» странах. В 1863 г. в либеральной газете «Голос» в статье «О нашей полиции» говорилось, что в Англии «полицейский пользуется большим уважением и авторитетом», поскольку «требует подчинения закону от всех, «без уступок богатым и влиятельным», в то время как в России «большая часть простого населения смотрит на всякого городового с тайным недоброжелательством, видит в нем чуть ли не личного врага. и с явным удовлетворением встречает всякую неудачу полиции в преследовании даже явного негодяя». Автор статьи пытался выявить причины негативного отношения народа к полиции в России. Этими причинами, по его мнению, были низкий культурный, образовательный и профессиональный уровень полицейских служащих, а также отсутствие необходимой материально-финансовой обеспеченности, что заставляло их «заискивать перед богатыми и влиятельными», злоупотреблять служебными полномочиями. Статья заканчивалась утверждением, что «полицейский вопрос» является одним из важнейших в России и ей «просто необходима хорошая полиция» [Борисов, Малыгин, Мулукаев, 2016]. Автор публикации не указал критерия, которым определялась «хорошая полиция», но вероятно подразумевал, что за образец нужно брать английскую полицию.
Мнение о том, что российской либеральной прессой достоинства западноевропейских полиций «несколько преувеличивались», в последующем высказывалось и в других публикациях. Например, в журнале «Северный вестник» в 1885 г. вышла статья «Письма из Франции», в которой автор обстоятельно описал жизнь парижского «дна». В статье упоминалось о борьбе парижской полиции с преступностью в центре французской столицы: «Множество грязных переулков, окружающих рынок, наполнены притонами не только бродячих бездомников, но и настоящих жуликов по профессии. В ночное время здесь не рекомендуют ходить, несмотря на то, что рынок находится в самом центре города и усиленно охраняется полицией. ...здешние убийства действительно дерзки до невозможности, так что у публики выработалась целая тактика предосторожностей. Недавно, на одной из очень оживленных площадей Place de la Bastille, при самом заходе солнца, была сделана дерзкая попытка отнять у прохожего карманные часы, а когда городовые хотели арестовать грабителя, его товарищи, разсеянные поблизости, вступились за него, так что дело чуть не дошло до свалки
между жуликами и полицией. Вообще пост охранителя общественного спокойствия здесь гораздо более опасен, чем у нас. На это указывает целый ряд обычаев, установленных практикой полицейского надзора. Здешние городовые, напр., никогда не дежурят поодиночке, а всегда ходят парами; точно также городовой ночью не стоит на явном, определенном месте, а сам прячется по разным закоулкам, так что вы можете пройти версту-две, не замечая ни малейшего присутствия sergent de ville. Это наконец имеет вид какой-то настоящей партизанской войны между полицией и преступниками, которые являются уже не случайными нарушителями закона и чужого права, а какими-то систематическими «врагами общества» [Северный вест-ник,1885: 244-245].
Из публикации видно, что французская полиция имела серьезные проблемы в обеспечении безопасности на улицах Парижа. Но и российская полиция в те же времена имела такие проблемы в аналогичных местах. В. А. Гиляровский в очерке «Хитровка», помещенном в книге «Москва и москвичи», описал московский район Хитрова рынка конца XIX в.: «Полицейские протоколы подтверждали, что большинство беглых из Сибири уголовных арестовывалось в Москве именно на Хитровке» [Гиляровский, 2009: 43].
Множество ночлежек, притонов проституции и незаконных азартных игр, хранения и скупки краденого надежно укрывали жуликов от преследования полиции. Сложная система оповещения о появлении полицейских, наличие тайных подземных ходов, скрытых дверей и лазеек делали уголовников неуловимыми. Местные квартальные надзиратели и городовые опасались даже днем появляться на Хитровом рынке, без риска быть убитыми или искалеченными [Гиляровский, 2009: 41-43].
Следует отметить, что и свои герои в полиции тоже были. Утром 8 ноября 1868 г. городовой 1-го участка Адмиралтейской части Санкт-Петербурга Алексей Тяп-кин не раздумывая и пренебрегая очевидной опасностью для собственной жизни, бросился останавливать неуправляемую тройку лошадей, запряженных в сани. Получив тяжелейшие травмы, Тяпкин сумел предотвратить угрозу жизни и здоровью находившихся на многолюдной улице прохожих. В приказе по столичной полиции петербургский полицмейстер Ф.Ф. Трепов писал: «Поступок городового Тяпкина доставил мне, как начальнику столичной полиции, истинное удовольствие. Я не могу не радоваться, видя, что в составе вверенного мне ведомства есть лица, которые, следуя высокому своему призванию - заботиться о безопасности общества, жертвуют собою для достижения этой цели» [Очкур, Кудрявцев, Пиотровский, 2011: 319]. Петербургское общество в данном случае также проявило сочувствие к полицейскому: в канцелярию обер-полицмейстера стали поступать многочисленные денежные пожертвования от разных лиц, офицеры лейб-гвардии Преображенского полка, где проходил срочную службу до поступления в полицию Тяпкин, собрали значительную сумму денег в помощь бывшему однополчанину. Но несмотря на все прилагаемые врачами Обуховской больницы усилия, 5 января 1869 г. Алексей Тяпкин скончался. В газете «Петербургский листок» были описаны похороны полицейского: «Огромная масса народа собралась на проводы, многие приехали в экипажах проводить покойного... на многих глазах показались слезы» [Очкур, Кудрявцев, Пиотровский, 2011: 319-
321]. Для увековечивания подвига Алексея Тяпкина по заказу Ф. Ф. Трепова известным живописцем профессором Н. Г. Сверчковым была написана картина. Ровно 10 месяцев спустя после трагедии с Тяпкиным, 8 сентября 1869 г. на углу переулка и канала находившийся на посту городовой 2-го участка Спасской части Санкт-Петербурга Антип Самсонов в аналогичной ситуации бросился останавливать неуправляемый экипаж и погиб на месте.
Оба полицейских были похоронены вместе на Смоленском кладбище Петербурга. На собранные общественные пожертвования на могиле Тяпкина и Самсо-нова был установлен достойный памятник в виде «голгофы» из темного гранита с чугунным крестом. На «голгофе» было высечено: «Оба они пожертвовали своею жизнию, совершив подвиги самоотвержения для охранения общественной безопасности» [Очкур, Кудрявцев, Пиотровский, 2011: 322].
Как это бывает, высокое и низменное находятся рядом. Когда Ф. Ф. Трепова в бытность его еще столичным обер-полицмейстером спросили: «Как вы держите на службе №, ведь он же форменный подлец?», тот ответил: «Э, батенька, в полиции и такие годятся» [Борисов, Малыгин, Мулукаев, 2016: 559].
В условиях активно идущей революционной пропаганды для «народничества» было абсолютно неважно, «хорошей» или «плохой» может быть российская полиция. Для противников существующего государственного строя любая полиция была плохой. Например, в созданном реформой 1864 г. суде присяжных они видели «не только гарантию правильности решения гражданских и уголовных дел, но и могущественное оружие против произвола полиции». Привлечение к суду полицейских служащих в условии гласности судопроизводства и судебные процессы по делам о правонарушениях, совершенных ими, позволяли формировать устойчивое негативное мнение о полиции. На это прямо указывал в 1868 г. журнал «Отечественные записки»: «Дело не столько в самом факте преступления, совершенного полицейским, сколько в нравственных его понятиях, а главное, в состоянии той среды, в которой возможны такие личности» [Отечественные записки, 1868: 153].
Таким образом, с точки зрения врагов самодержавия, судебный приговор в отношении отдельного полицейского превращался в приговор, выносимый обществом всей полицейской системе и всей существующей власти. Судебные разбирательства по делам полицейских чиновников давали оппозиции повод для критики вышестоящих властей, которые пытались скрывать от общественности злоупотребления полиции. Например, в журнале «Вестник Европы» в 1885 г. освещалось дело кронштадтского полицмейстера Головачева, допускавшего подобные злоупотребления, судя по многочисленным жалобам частных лиц. Однако «доверие начальства к распорядительному и усердному чиновнику оставалось непоколебимым» [Вестник Европы, 1885: 461].
Характерно, что основной мишенью общественной критики являлись полицейские служащие нижнего звена. Введение должности сельского урядника в 1878 г. было встречено крайне отрицательно определенной частью общества. Еще за несколько лет до этого в журнале «Гражданин» обсуждалась предполагаемая реформа полиции, в том числе и сельской. Автор статьи уповал на то, что в сельской местности необходимо создать «народную полицию», основой которой должны
были стать избираемые из крестьян «сотские» и «десятские». По его мнению, это могло способствовать преодолению «крайне разобщенности полиции с населением, из-за которой очень часто происходят беспорядки и народные волнения» [Борисов, Малыгин, Мулу-каев, 2016: 295]. Данное мнение автора статьи свидетельствовало о его полной некомпетентности в этом вопросе, поскольку действовавшая на протяжении многих лет практика привлечения к выполнению полицейских функций выборных от крестьян давно доказала свою низкую эффективность. Причинами «беспорядков» и «народных волнений» не могли быть только те или иные действия полиции. Скорее всего, они могли быть лишь поводом.
Штаты сельских урядников еще не были в значительной степени сформированы, но либеральная интеллигенция уже высказывала опасение, что «контингент урядников на две трети будет состоять из отбросов общества и в умственном, и в моральном отношении» [Отечественные записки, 1880: 258].
В последующем началась настоящая информационная атака на институт сельских урядников, чей образ быстро превратился в карикатурно-нарицательный. В журналах и газетах постоянно появлялись критические публикации, повествующие о злоупотреблениях урядников [Борисов, Малыгин, Мулукаев, 2016: 563]. Несомненно, что данные публикации основывались на информации, получаемой с мест, но насколько такая информация во всех случаях могла быть объективной, судить сложно. Редакторы газет и журналов, публиковавших эти «ужасы», вряд ли озадачивали себя серьезной проверкой приводимых фактов.
В опубликованных в 1892 г. в журнале «Русское богатство» очерках Н. Г. Гарина-Михайловского был показан образ «типичного урядника»: «неспособного написать двух слов связно, неспособного понять, что своими идиотскими действиями возбуждает толпу. неспособного побороть даже свою трусость» [Борисов, Малыгин, Мулукаев, 2013: 296].
Подобное отношение к сельским урядникам имело определенные основания. Контингент этих полицейских служащих формировался, в основном, за счет отслуживших срочную службу вчерашних малограмотных и не страдающих высоким уровнем общей культуры крестьян.
В отношении самой власти к сельским урядникам в целом прослеживалась тенденция к пассивной констатации негатива и непринятия сколько-нибудь активных мер к улучшению кадровой ситуации. Поэтому со стороны критиков полиции раздавались настоящие издевательские заявления о том, что сельских урядников и не надо ничему обучать, поскольку получив образование, они будут «считать себя выше крестьян, будут еще больше злоупотреблять своим положением и если раньше удовлетворялись тем, что брали с крестьян на штоф, то теперь будут брать на ведро водки» [Отечественные записки, 1880: 288]. Подобные заявления лишний раз доказывали, что «борцам за правду» «хорошая» полиция была и не нужна. Любое действие власти они стремились изобразить как вредоносное для страждущего народа, а пороки и недостатки полицейской системы давали обильную пищу для нападок на власть.
При анализе содержания большинства предъявляемых к полиции и ее служащим претензий, поневоле возникает вопрос: «А судьи кто?». Так ли уж были чисты и
невинны те, кто пытался изобразить полицейских злейшими врагами человечества? Всегда ли они понимали сущность сложнейшей специфики полицейской деятельности? В своих мемуарах «русский Шерлок Холмс» А. Ф. Кошко дал достойный ответ подобным критикам полиции: «Конечно, с этической стороны некоторые из применявшихся мною способов покажутся качества сомнительного; но в оправдание общепринятой тут практики напомню, что борьба с преступным миром, нередко сопряженная со смертельной опасностью для преследующего, может быть успешной лишь при условии употребления в ней оружия, если и не равного, то все же соответствующего «противнику» [Кошко, 1992: 4]. В рассказах А. Ф. Кошко, например, в очерке «Несколько портретов», фигурируют представители «приличного общества», яростно критиковавшие полицию, но сами отличавшиеся недостойным поведением, разнузданностью и хамством, склонные к противоправным поступкам в силу своей, доходившей до идиотизма, глупости [Кошко, 1992: 82-87].
Систематические информационные атаки демократической и либеральной общественности на полицию приносили свои плоды. Они создавали в обществе атмосферу полного неприятия и презрения к полиции, к ее служащим и полицейской деятельности в целом. Министр внутренних дел граф Н. П. Игнатьев в своей записке на имя нового императора после убийства Александра II охарактеризовал эту атмосферу следующим образом: «население уклоняется от всяких сношений с полицией и от сообщения о готовящихся преступлениях опасных личностях. у нас вообще сложился именно неприятный характер отношения обывателя с полицией» [Борисов, Малыгин, Мулукаев, 2016: 565].
Но ограничиваясь констатацией данного факта, высшая власть не предпринимала решительных усилий к изменению сложившейся ситуации в лучшую сторону. Именно это и это позволяло противникам власти формировать к ней негативное отношение населения. Не случайно с одобрением и сочувствием значительной частью общества был воспринят выстрел В. Засулич в Ф. Ф. Трепова и ее оправдание судом присяжных. Не особо переживала «прогрессивная» общественность по поводу актов индивидуального террора в отношении других представителей власти. Лишь убийство царя-освободителя заставило часть этой категории лиц задуматься о последствиях столь легковесного отношения к антиправительственной деятельности.
Наиболее радикальной и активной частью про-тестного движения в конце XIX в. являлась студенческая молодежь. Массовые студенческие беспорядки в крупных городах империи оставались типичным явлением и в условиях действия жестких норм «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. Большинство этих студенческих волнений не носило явного политического характера и объяснялось отдельными проблемами студенческой жизни, юным задором и темпераментом протестующих. Однако по результатам подавления студенческих беспорядков всякий раз общественность во всем обвиняла полицию. В том числе и в причинах самих беспорядков. Как писал А. Кизевет-тер, «при сколько-нибудь тактичном и находчивом образе действий властей студенческие манифестации угасли бы сами собой» [Кизеветтер, 1998: 40].
Между тем правительство не увидело в студенческих беспорядках главного - их политической подоплеки.
Отдав полицию на «растерзание» политической оппозиции, верховная власть так и не поняла, что студенческие беспорядки носили характер четко спланированной и организованной провокации. Студенчество в данной ситуации являлось лишь средством достижения определенных политических целей, в том числе и цели дискредитации органов правопорядка.
Можно добавить, что опыт российского студенческого революционного движения, вероятно, не был учтен французскими силами правопорядка, если исходить из итогов «парижской весны» 1968 г. Царским правительством он тоже не был учтен и не послужил уроком на будущее. Полиция в описанных событиях, как уже не раз бывало, оказалась в положении между «молотом и наковальней», стала «козлом отпущения» и «кругом виноватой».
В результате в критический момент существования монархической государственности царская полиция оказалась не в состоянии не только защитить монархию, но и саму себя. И это была трагедия рушившегося государственного строя.
Заключение
На основании изложенного выше, можно сделать ряд весьма важных выводов. Сложившиеся в общественном сознании в дореволюционной России мифы о полиции и полицейской деятельности имели под собой реальную основу. Сложный и противоречивый характер процессов становления и развития системы полицей-
Список литературы:
1. Беседа. - СПб., 1872. № 5.
2. Борисов А. Три века российской полиции / А. Борисов, А. Малыгин, Р. Мулукаев. - М.: РИПОЛ классик, 2016.
3. Борисов А.В. Полиция Российской империи: монография / А. В. Борисов, А. Я. Малыгин, Р. С. Мулукаев. - М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013.
4. Вестник Европы. Журнал истории, политики, литературы. - СПб., 1885, № 11.
5. Вестник Европы. Журнал истории, политики, литературы. Т. III. - СПб., 1869.
6. Гиляровский В. А. Москва и москвичи. - СПб, 2009.
7. Кизеветтер А. На рубеже веков. - М., 1998.
8. Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России. Воспоминания бывшего начальника Московской сыскной полиции и заведывающего всем уголовным розыском империи. - М.: Столица, 1992.
9. Отечественные записки. - СПб., 1868. № 4.
10. Отечественные записки. - СПб., 1880. № 12.
11. Очкур Р. и др. Полиция России. Век XVIII - век XX // Робер Очкур, Дмитрий Кудрявцев, Владислав Пиотровский. - М.: АСТ: Полиграфиздат; СПб.: Астрель -СПб, 2011.
12. Северный вестник. - СПб., 1885. Сентябрь, № 1.
ских органов и учреждений в Российской империи объективно влиял на формирование негативного взгляда на полицию. В первую очередь это было связано с существовавшей на протяжении всей истории российской полиции проблемы кадров. Комплектование полицейских органов по «остаточному принципу» приводило к тому, что значительная часть личного состава полицейских органов была мало пригодна к результативному исполнению своих обязанностей.
Значительную негативную роль в вопросе отношения общества к полиции сыграло и то, что даже общая полиция Российской империи во второй половине XIX в. активно привлекалась к выполнению функций политического сыска, борьбы с революционным движением. Предпринимаемые государством реформы полиции зачастую носили половинчатый и незавершенный характер.
Вместе с тем, как представляется, негативное отношение населения к полиции формировалось и искусственно, под влиянием противников существующего строя. Объективно существовавшие в деятельности полиции недостатки гиперболизировались с помощью средств массовой информации. Оценочные суждения о деятельности полиции часто доводились до степени полного абсурда. На волне эмоционального восприятия отдельных негативных явлений в деятельности полицейских служащих отношение к полиции постепенно трансформировалось в патологическую ненависть ко всему, что было связано с образом полицейского.
References:
1. Beseda. - Saint Petersburg, 1872. No. 5.
2. Borisov A. Three centuries of the Russian police / A. Borisov, A. Malygin, R. Mulukaev. - Moscow: RIPOLL classic, 2016.
3. Borisov A.V. Police of the Russian Empire: monograph / A.V. Borisov, A. Ya. Malygin, R. S. Mulukaev. - Moscow: UNITY-DANA: Zakon i pravo, 2013.
4. Vestnik Europy. Journal of history, politics, and literature. - Saint Petersburg, 1885, No. 11.
5. Vestnik Europy. Journal of history, politics, and literature, Vol. III. St. Petersburg, 1869.
6. Gilyarovsky V. A. Moscow and Muscovites. - Saint Petersburg, 2009.
7. Kiesewetter A. At the turn of the century. - Moscow, 1998.
8. Koshko A. F. Essays of the criminal world of tsarist Russia. Memoirs of the former chief of the Moscow detective police and head of the entire criminal investigation Department of the Empire. - Moscow: Stolitsa, 1992.
9. Otechestvennye zapiski. - St. Petersburg, 1868. No. 4.
10. Otechestvennye zapiski. - St. Petersburg, 1880, No. 12.
11. Ochkur R. et al. The Police Of Russia. Century XVIII-century XX // Robert ochkur, Dmitry Kudryavtsev, Vladislav Pi-otrovsky. - M.: AST: Polygraphizdat; SPb.: Astrel-SPb, 2011.
12. Severniy vestnik. - Saint Petersburg, 1885. September, No. 1.
Рецензия
на статью доцента кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя кандидата юридических наук, доцента Тарасовой Ирины Анатольевны «Полиция и общество Российской империи в пореформенный период»
Актуальность заявленной проблемы не вызывает сомнений. На протяжении многих десятилетий существования советского государства обществу закладывалась идея коренного отличия советской милиции как «действительно народной» от «антинародной» царской полиции. В советской историографии царская полиция подавалась с нега-
тивных позиций понятия «драконов самодержавия». Образ тупого и жестокого «урядника с нагайкой» и «держиморды», создаваемый советской пропагандой, глубоко укоренился в сознании советского человека. Тем более, что этот образ был сформирован в российском либерально-демократическом общественном сознании задолго до революции и перешел в советское общество по наследству. В работе автор на основе анализа научной и художественной литературы, материалов периодической печати пытается выяснить причины крайне негативного восприятия деятельности полицейских органов со стороны общественности, особенно усилившегося в пореформенный период. С этой целью ею с использованием историко-правового, сравнительно-правового и сравнительно-исторического методов проведен объективный анализ источников, содержавших негативные суждения в отношении полиции, предложена оценка этих суждений с точки зрения непредвзятости и объективности.
Автору удалось показать, что негативное отношение населения к полиции формировалось не только в силу ее реальных недостатков (низкого уровня профессионализма служащих, их коррумпированности, пьянства, непродуманной кадровой политики и т.п.), но и искусственно, под влиянием противников существующего строя. Объективно существовавшие в деятельности полиции недостатки гиперболизировались с помощью средств массовой информации. Оценочные суждения о деятельности полиции часто доводились до степени полного абсурда. На волне эмоционального восприятия отдельных негативных явлений в деятельности полицейских служащих отношение к полиции постепенно трансформировалось в патологическую ненависть ко всему, что было связано с образом полицейского.
Материал полностью структурирован, оформление статьи соответствует требованиям. Список литературы включает в себя все источники, на которые ссылается автор.
Стиль изложения текста ясный, ошибок и технических погрешностей не выявлено.
Выбранная методология полностью соответствует поставленным целям работы, выводы обоснованы.
Изложенные в статье факты могут представлять интерес не только для специалистов истории отечественного государства и права, но и широкого круга читателей.
Научная статья Тарасовой И.А. «Полиция и общество Российской империи в пореформенный период» отвечает требованиям, предъявляемым к научным работам и рекомендуется к опубликованию в издании, реферируемом ВАК РФ.
Профессор кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук С.А. Лукьянов
Статья прошла проверку системой «Антиплагиат»; оригинальность текста - 75,4%
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Тарасова Ирина Анатольевна, канд. юрид. наук, доцент, доцент кафедры государственных и гражданско-правовых дисциплин Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. Е-mail: tarasovairina2@rambler.ru
ABOUT THE AUTHOR
Tarasova Irina Anatolievna, PhD (Law), associate professor, Associate Professor of the department of state, civil and law disciplines of the Moscow regional branch of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.YA. Kikot. E-mail: tarasovairina2@ram-bler.ru
