CC BY
71
7. Булавка, Л. А. Нонконформизм: социокультурный портрет рабочего протеста в современной России / Л. А. Булавка. — М.: ЕдиоториалУРСС, 2004. — 176 с.
8. Воейков, М. И. Рабочий вопрос в России / М. И. Воейков // Рабочие в России: исторический опыт и современное положение. — М., 2004. - С. 13-18.
9. Андреев, В. П. От «шокотерапии» к «рельсовой войне» /
В. П. Андреев // Бюллетень центра изучения протестного движения в Кузбассе: материалы круглого стола; под ред. В. П. Андреева. — Прокопьевск, 2005. — С. 7 — 13.
10. Воронин, Д. В. Протестные выступления в Кузбассе в 90-х гг.: смена парадигм / Д. В. Воронин // Проблемы истории Кузбасса. — Прокопьевск, 2002. — С. 91—98.
11. Тулеев, А. Г. Преодоление / Аман Тулеев. — 3-е изд., перераб. и доп. — Кемерово : Кузбассвузиздат, 2009. — 583 с.
12. Соловенко, И. С. «Рельсовая война» в Юрге в 1998 году: монография: Юргинский технологический институт / И. С. Соловенко, К. В. Епифанцев. — Томск: Изд-во Томского политехнического университета, 2009. — 135 с.
13. Гордон, Л. А. Крутой пласт: Шахтёрская жизнь на фоне реструктуризации отрасли и общероссийских перемен / Л. А Гор-дон ; под ред. Л. Гордона, Э. Клопова, И. Кожуховского. — М. : Комплекс-Прогресс, 1999. — 352 с.
14. Гордон, Л. А. Потери и обретения в России девяностых: Историко-социологические очерки экономического положения народного большинства. В 2 т. Т. 1. Меняющаяся страна в меня-
ющемся мире: предпосылки перемен в условиях труда и уровне жизни / Л. А.Гордон, Э. В. Клопов. — М., 2000. — 304 с.
15. Гордон, Л. А. Потери и обретения в России девяностых. В 2 т. Т. 2. Меняющаяся жизнь в меняющейся стране: занятость, заработки, потребление / Л. А. Гордон, Э. В. Клопов. — М., 2001. — 512с.
16. Кацва, А. М. Массовый протест в социально-трудовой сфере. Коллективные действия наемных работников в современной России: истоки, проблемы и особенности / А. М. Кацва. — М.; СПб.: Летний сад, 2002. — 200 с.
17. Лопатин, Л. Н. Рабочее движение Кузбасса в воспоминаниях его участников и очевидцев / Л. Н. Лопатин. — М., 1998. — 617с.
18. Лопатин, Л. Н. Шахтёры и «начальство» о рабочем движении Кузбасса в 1989 —90-е гг. К 20-летию забастовки (Историография. Анализ. Мнения) / Л. Н. Лопатин / ГОУ ВПО Кемеров. гос. мед. акад., каф. истории и психологии. — Кемерово : [б. п.], 2009. - 224 с.
СОЛОВЕНКО Игорь Сергеевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры экономики и автоматизированных систем управления.
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 19.10.2010 г.
© И. С. Соловенко
УДК 94(571.1) «1920/30» о. А. ОЗЕРОВА
Омский государственный педагогический университет
ПОЛИТИКА
ЗАПСИБКРАЙКОМА ВКП(Б)
ПО ВОВЛЕЧЕНИЮ ТЮРКСКИХ ЖЕНЩИН КРАЯ В КЛАССОВУЮ БОРЬБУ (КОНЕЦ 1920-х ~ 30-е гг.)_________________________
В статье анализируется механизм вовлечения женщин партийным руководством Западно-Сибирского края в кампании (хлебозаготовки, коллективизация), а также классовую борьбу против кулаков, баев и священнослужителей. Особое внимание уделяется репрессивной политике райкомов ВКП(б) и партячеек на местах (аулах, юртах, деревнях) по отношению к женщинам, выразивших свое несогласие с генеральной линией ЦК ВКП(б).
Ключевые слова: ликвидация неграмотности, коллективизация, стахановское движение, репрессии.
В конце 1920-х гг. Сибкрайком ВКП(б) по указанию ЦК ВКП(б) начал широкомасштабную кампанию по вовлечению женщин в классовую борьбу против кулаков, баев и духовенства, тем самым увеличив число своих сторонников. В отчетах районных партийных собраний Западно-Сибирского края отмечалось либо отсутствие, либо недостаточное число женщин-мусульманок, выдвинутых на руководящую работу или избранных в аулсоветы [1]. Например, в Наримановском аулсовете Марьяновского района Омского округа, в который входило шесть аулов,
не было ни одной женщины [2]. В связи с этим в 1929 г. в период предвыборной кампании в местные Советы и Горсовет Сибкрайком партии призвал тюркское население края выбирать в них и женщин. Так, в Омский Горсовет были выдвинуты кандидатуры Файзу-линой Ханифы, Кулевой Хайтамы, Курмановой Га-надхан, Абдуловой Гайши, Каримовой Хаят, Муфа-хутдиновой Фатимы [3]. Также от мусульман-комму-нистов и комсомольцев прошла кандидатура Куржен-баевой [4]. Е. С. Алагызова, ойротка, член ВКП(б), была выбрана председателем райисполкома (Элекмо-
нарский район, Ойротия). Она участвовала на всероссийском и всесоюзном съездах Советов, окончила Коммунистический университет трудящихся Востока [5]. Председателем райисполкома (Аскизкий район, Хакасия) стала А. Ингутова-Маганакова, хакаска, репрессированная в годы «Большого террора» 1937 — 38 гг. [6, с. 48]. Мусульманская общественность также требовала от советских властей привлекать женщин к общественной жизни. Так, на общем собрании села Топуча (Ойротия) была избрана лидером молодая энергичная ойротка Эрте Чалты-нова, которая убедила русских женщин закрыть винный магазин и вместо него открыть пункт по ликвидации неграмотности. Она сама села за парту и стала учиться грамоте. Э. Чалтынова пользовалась авторитетом не только в своем селе, но и в районе. Поэтому её кандидатуру выдвинули от Ойротии в депутаты ВЦИК [7].
Запсибкрайком ВКП(б) дал указание Запсибкрай-колхозсоюзу провести межрайонное совещание кол-хозниц-ударниц национальных меньшинств. На территории Западной Сибири оно проводилось впервые (15 — 24 декабря 1931 г.). Целью его было привлечение нацменок к участию в весенней и посевной кампаниях 1932 г. Среди 169 участников совещания 49 женщин являлись членами партии (хакасок — 8, шорок и ойроток — 13, татарок — 5, казашек — 5, мордовок и чувашек — 18), 26 человек были комсомольцами. Грамотных было 65 и малограмотных — 85. Самой юной делегатке исполнилось всего 16 лет, а самой старшей — 68. Совещание, работавшее под контролем Запсибкрайкома партии, было политизировано. Выступающие делились опытом классовой борьбы и призывали присутствующих к бдительности. Так, Чепаннова из колхоза «Пчеловод» призывала дать отпор кулакам и баям: «К нам в колхоз пролез кулак, мы его выгнали. Я призываю всех следить зорко, чтобы в колхозы не пробрались кулаки, подпевалы и вредители». М. Тотышева из колхоза «Наочел» с гордостью заявила, что они выгнали из колхоза четырех кулаков. Говорили они и о своем тяжелом труде и жизни в колхозах. Так, Камминдарова из Болотин-ского района Томского округа, татарка, заявила о существующей несправедливости по отношению к женскому труду следующее: «Женщины работают в поле до последних дней беременности». Антжанова из Ново-Омского района Омского округа, казашка, отметила слабую организацию труда в национальных колхозах. Также на совещании были подняты и вопросы о многоженстве, калыме и слабом «практическом руководстве со стороны вышестоящих органов» [8, с. 197 — 200]. В своем обращении к партийному руководству края делегатки первого слета тюркских женщин Западной Сибири заверили его в том, что по прибытии в аулы и деревни они продолжат классовую борьбу с кулаками и баями, вовлекут в колхозы своих одноаульцев и односельчан. В итоге политическая цель, поставленная Запсибкрайкомом ВКП(б), была достигнута. Например, женщины в мусульманской деревне Саурганек Омского округа поддержали беднячку Катралееву, выступившую на собрании с критикой в адрес местных мулл [9].
Окружкомы партии стали проводить среди женщин тюркских народов культурные мероприятия, через которые призывали их к борьбе с кулаками, баями и духовенством. Например, в Омске стали проводить совещания женщин с обязательным участием мусульманок, после которых состоялись концерты и лекции на внутриполитические темы. Подобные совещания проходили в Славгородском и Том-
ском округах. В Новосибирском округе Куйбышевским райкомом партии для достижения своих политических целей был использован женский татарский ансамбль из артели имени Блюхера [10]. Для того, чтобы отлучить мусульманских женщин от религии, партийное руководство Западно-Сибирского края решило вовлечь их в антирелигиозное движение. В отчетах идеологических отделах окружкомов, отправленных в Запсибкрайком ВКП(б), стало указываться число женщин-мусульманок, состоявших в «Союзе безбожников».
В 1933 г. правительство широко пропагандировало государственный денежный заем «второй пятилетки». Каждому колхозу в аулсоветах давался определенный план по покупке облигаций населением у государства, которое использовало все доступные рычаги, чтобы вернуть обратно в банк часть денег колхозников от их мизерной зарплаты. Райисполкомы использовали агитацию на приобретение облигаций через периодическую печать. Например, черлакская районная газета (Омский округ) писала, что в колхозе «Жана Турмыс» аулсовета № 3 в числе первых, подписавшихся на заем, были передовики Сагитова и Хусайнова [11].
В конце 1920-х — начале 1930-х годов в округах Западной Сибири идеологические отделы райкомов ВКП(б) стали организовывать «красные юрты», целью которых было проведение идейно-политического воспитания среди казахского населения в аулах. Под особый контроль РК ВКП(б) попали женщины и дети. На эту работу были привлечены опытные лекторы, врачи, зоотехники, агрономы, юристы, советские, партийные и комсомольские работники. По их прибытии в аулы они оборудовали «красную юрту» в помещениях школ, сельсоветов, правлениях колхозов и даже под открытым небом. На стенах её развешивались плакаты идейного содержания, на которых в юмористической форме были изображены кулаки, баи, спекулянты, и священнослужители. Они тоже призывали к уничтожению калыма и многоженства, равноправию женщин и т.д. Кроме того, успех «красных юрт» зависел и от помощи аулсоветов, партячеек и активистов аула Работа «красных юрт» делилась на части, одна из которых заключалась в оказании медицинской помощи (осмотр больных, прививки и т.д.), юридической (изучение законов и т.д.), ветеринарной (лечение скота и т.д.). Вторая часть — идеологическая работа, пропагандирующая марксистско-ленинского мировоззрение, классовую борьбу в аулах с баями, кулаками и муллами, антирелигиозные лекции. Третья — просветительная, заключавшаяся в ликвидации неграмотности, пропаганде вреда брака несовершеннолетних, многоженства и т.д. Последняя часть состояла в организации кружков, например, таких как «Женсовет», «Свободная женщина Востока», «Семья и женщина», «Женщина и быт» и т.д. Вместе с марксистско-ленинскими догмами лекторы рассказывали о жизни женщин-мусульманок, проживающих на территории союзных республик. Например, они использовали материал статьи «Суд в борьбе за раскрепощение женщины», опубликованный в газете «Советская степь» (г. Алма-Ата). В нем говорилось, что муж, покушавшийся на жизнь жены, был приговорен к расстрелу. Всё это преподносилось лекторами как защита женщин Советской властью от посягательств их мужей, возникших в результате отрицательных пережитков прошлого [12, с. 186]. Распространение получило «домососедство с детьми», когда пять-шесть женщин в один из домов отводили своих детей, а сами шли учиться грамоте и слушать
лекции. Особенно широко применяли этот метод при обсуждении проекта Конституции СССР (1936 г.) и в период предвыборных кампаний в Советы [3, л. 141].
В период кампании ликвидации неграмотности (1928— 1936 гг.) активно стали привлекать девушек. В районных центрах из них были сформированы группы, которые готовили по ускоренной программе ликвидаторов по неграмотности. По окончании курсов девушек принимали в комсомол, а наиболее активных — в партию. В 1934 — 1937 гг. партийные организации совместно с районо стали посылать девушек в отдаленные аулы и пастбища для «юртового обучения» на дому. Также перед ними ставилась задача наряду с учебой разъяснение политики ЦК ВКП(б) и решений Запсибкрайкома и райкомов партии. В 1937 г. был подведен итог на лучшего ликвидатора неграмотности. Им была признана комсомолка Дактуева Дя-нор (совхоз «Овцевод», Онгудайский район (аймак), Ойротия) [13]. В 1930-х годах первыми студентами медицинского техникума и медицинского института из татарок стали Рауфа Рахмангулова из деревни Яланкуль (Болыпереченский район) и Файза Багатди-нова из районного центра Исилькуль [14]. Среди шорок одной из первых стала медицинским работником Л. Тол-тышева. Ею было написано письмо на имя И. Сталина, в котором она благодарила его за счастливую жизнь, а также возможность женщинам национальных меньшинств получать образование и специальность [15].
В газете «Советская Сибирь» была напечатана статья о женщинах-мусульманках, овладевших сельскохозяйственной техникой [16]. Выражение И. В. Сталина «женщина в колхозе — большая сила» было напечатано во всех газетах. Его использовали в докладах партийные и советские работники, а также в лозунгах. Например, в Черлакском районе (Омская область), в котором проживало более пяти тысяч казахов, на третьей районной партийной конференции (март 1930 г.) прозвучало: «Женщина — главное лицо»
[17]. Однако наибольшую популярность оно получило в устном фольклоре. В пересказе это значило: приехал в аул корреспондент и видит, что в разгар рабочего дня идет собрание, на котором присутствуют только одни мужчины. На вопрос: «А где же женщины?» — председатель колхоза ответил, что они работают в поле. Этот ответ показывал действительную участь в колхозе женщин, на руках которых находилось 50 % хозяйств [17]. И когда решался вопрос «быть или не быть» казахским колхозам, именно женщины решили его положительно. В 1931 — 32 гг. в казахских колхозах среди женщин был проведен социологический опрос, целью которого было выявление желания работать в полеводческих бригадах или животноводстве. Например, в сельскохозяйственной коммуне имени Сталина (Шербакульский район Омской области) каждая женщина в недельный срок должна была подать письменное заявление, указав в нем по какой специальности желает работать
[18]. Не подозревая подвоха, написав его, женщины становились заложницами коллективного труда. Они работали наравне с мужчинами без выходных и отпусков. Система втянула их в изнурительное стахановское движение. По итогам 1935 г. звание «стахановец» вместе с мужчинами получили колхозницы Сапьян Бактергенова, Шамсия Амренова (колхоз «Жана Жол»). Их ставили в пример другим. Райкомы партии выдвигали их кандидатуры в члены райкомов, райисполкомов и аулсоветов. Например, Жасембаева Калия была избрана членом Марьяновского райисполкома, а Амренова Шамсия — членом Наримановского аулсовета (Омская область) [2].
Для советизации женщин-мусульманок ЦК ВКП(б) и Запсибкрайкомом ВКП(б) была использована периодическая печать. В газете «Советская Сибирь» в праздничном выпуске, посвященном Международному женскому дню 8 Марта, значительная часть публикаций была отведена женщинам Ойротии, которые в прошлом были «забитыми и бесправными алтайками», а теперь вместе со всеми ойротами «вышли на широкую дорогу зажиточной жизни». Цель этих статей была в том, чтобы показать обществу счастливую жизнь тюркских женщин, которую они обрели благодаря своему ударному труду. В них рассказывалось о М. Быковой, ойротке по национальности, работающей председателем Алуйского сельсовета Усть-Канского аймака (района), в который входило 112 хозяйств, которая в течение трех лет провела «огромную работу по коллективизации (1931 — 1934 гг.) кочевников»; Е.Тандыбаровой, работающей пять лет заместителем председателя Кала-чинского сельсовета Онгудайского аймака, «образцово подготовившей» колхозы к посевной и уборочным работам»; колхознице Кулурушевой, работающей в овцеводческой ферме, не допустившей ни одного случая падежа ягнят. Была также отмечена хорошая работа ударницы Ягановой из колхоза «Дружба» [16].
Кроме газет ЦК ВКП(б) имел в своем распоряжении подконтрольные журналы («Работница», «Крестьянка»), имеющие многотысячный тираж во всей стране, используя их для вовлечения женщин в классовую борьбу и коллективизацию. О значении журнала «Работница» для ЦКВКП(б) говорит поздравление её редакции в честь 10-летнего юбилея (январь 1933 г.) И. Сталиным, который пожелал ей «успехов в деле воспитания пролетарских масс в духе борьбы за полное торжество социализма» [19]. Запсибкрайком ВКП (б) в свою очередь тоже имел свой контролируемый журнал («Красная сибирячка»), который использовался им для советизации женщин-мусульманок.
В период обсуждения проекта Конституции СССР (1936 г.) Запсибкрайком проявил повышенный интерес к мусульманским женщинам. В месячных и квартальных отчетах райкомов партии и райисполкомов появились графы, в которых указывалось число женщин в ауле (деревне), их возраст, количество партийных и комсомольцев, род их занятий, участие в общественной жизни, грамотность. Корреспондентам краевой, окружных и районных газет было дано указание увеличить материалы несущих информацию о женщинах, восхваляющих советский строй, партию и Сталина. Так, в газете «Омская правда» было напечатано интервью Рахимы Алгазиной из колхоза «Кзылказах» (Марьяновский район), в котором она сказала: «Наконец, мы проснулись от спячки, разбудил нас великий Сталин. Мы идем на собрание, сбросив с лица позорное покрывало. Говорим мы не глупые речи, наши мысли записывают на бумагу... Мне хочется внести в Конституцию пункт о том, чтобы женщин выдвигали на ответственную работу» [2]. Таким образом, власти показывали обществу, что во всенародном обсуждении проекта главного закона страны участвуют все слои населения, доказывая равноправие женщин наряду с мужчинами. В период обсуждения проекта Конституции СССР райкомы партии при непосредственном участии комсомола и профсоюза развернули движение «лучших по профессии» женщин. На Алтае ими стали животновод-стахановка Д.Майнакова, ойротка, охотница-стахановка А. Шалубаева, шорка, доярка колхоза «14 лет Октября» М.Тапашева, ойротка, которая обязалась «от 320 маток выходить 450 ягнят» [20].
В 1935 г. в период партийной чистки наряду с мужчинами дополнительной проверке подверглись и женщины. Среди тюркоязычных женщин много было подвергнуто партийным наказаниям коммунисток татарской национальности, потому как у них была наибольшая партийная прослойка. При малейшем подозрении к их социальному происхождению партячейки делали запросы в разные районы страны и Сибири. Совместно с партийными органы ОГПУ особому вниманию уделяли выискиванию неблагонадежных членов партии в северных районах Омской области, так как предполагалось, что именно в них скрываются участники Ишимского (1921 г.) и Муромцев-ского (1930 г.) восстаний, а также воевавшие на стороне белых армий в годы Гражданской войны. Если их не удавалось найти, то гонению подвергались родственники. Так, были исключены из партии сестра «активного участника восстания (1921 г.)» Аминова Латыфа Аминовна (Усть-Ишимский район Омской области) и дочь «активного колчаковца, расстрелянного красными», Анварова Гемалья (Тобольский район Омской области) [21].
Залыха Жумабаева, жена известного казахского поэта Жумабаева Магжана, арестованного по доносу в 1927 г., обвиненного «в создании подпольной повстанческой диверсионной организации» и осужденного сроком на 10 лет, начала бороться за освобождение мужа, обращаясь в инстанции местного значения. Кроме того, 14 раз ей пришлось съездить в Москву. Обращалась она с просьбой и к писателю Максиму Горькому. И только через 9 лет М. Жумабаев был освобожден. Но в Омской области он не смог устроиться на работу, так как считался «врагом народа». Поэтому его семья вынуждена была уехать в Алма-Ату. Однако недолго длилось семейное счастье Залыхи. В 1938 г. мужа опять арестовали и в этом же году расстреляли [22, с. 55].
В 1929 г. раскулачили семью Зульхии Кусаиновой, которой только что исполнилось 11 лет. Из-за того, что её дед и отец высказывали недовольство в адрес Советской власти, она из зажиточных попала в разряд бедняков. Они были арестованы. Однако вскоре их освободили. Опасаясь нового ареста, они решили бежать из Казахстана в Омскую область. На новом месте жительства (Азовский район, аулТолек) семья в достатке прожила до 1932 г. Отец Зульхии Кошму-хамет, спасая семью от голода, устроился на земляные работы, окончательно подорвавшие его и так слабое здоровье, в результате чего он умер. Опеку над семьей Кусаиновых взял на себя дядя Зульхии, Мурат Абель-сеитов, работающий заместителем председателя колхоза «Урнек». Однако в 1938 г. он получил повестку из районного центра Азово. Почувствовав неладное, он переоделся в чистую одежду, обошел всю родню, прощаясь с нею. «Мы плакали, понимая, что его ждет... Но не могли и представить, что больше никогда его не увидим, — вспоминала 3. Кусаинова, — ни весточки, ни письмеца так и не дождались. Его жена Кульжамиля даже слегла от горя» [23, с. 329 — 330]. Абельсеитов (Сейкенов ) Мурат был приговорен тройкой УНКВД по Омской области по статье 58 пункта 10 к расстрелу, который состоялся 19 марта 1938 г. в Омске [23, с. 328 - 330].
Несчастье постигло Тогдину Е. А. из г. Абакана. Её мужа Тогдина И. В., хакаса по национальности, занимающего пост председателя комитета по делам искусств при Хакасском облисполкоме, арестовали (28 сентября 1937 г.). На основании 58-й статьи УК РСФСР военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к высшей мере наказания с конфис-
кацией всего имущества. Его расстреляли 13 июля 1938 г. в г. Красноярске. В результате чего местные власти выселили из квартиры его жену с двумя малолетними дочерьми и поселили в дом, в котором размещались семьи «врагов народа». Тогдина Е. устроилась на работу посудомойкой. Но вскоре была уволена. Для того, чтобы выжить, она стала продавать свои вещи на базаре. В 1941 г. ушла на фронт добровольцем. В 1944 её демобилизовали. Но в этом же году она умерла от тифа. Так закончился жизненный путь Тогди-ной Е. А. [6, с. 60 — 61].
В 1937 г. в Таре были арестованы отец и сын Куле-евы. Отцу уже было за 70 лет, а сыну — 32 года. После их ареста жена старшего Кулеева, Фагыйла, скончалась от инсульта. А жена сына (Галяма) Васфиджамал Фаткулловна вместе с детьми была выселена из добротного дома. В него «поселили лодырей», которые даже не могли заготовить дров, а поэтому рубили стулья и сараи. Вскоре Васфиджамал арестовали по «делу» мужа. Много унижений ей пришлось испытать в тюрьме. Следователь «заставлял отречься её от мужа». После короткого заключения она, собрав всю свою волю, продолжала работать с удвоенной силой. «Смогла купить дом, корову и поставить на ноги детей». Только вера в победу помогла ей выжить в течение 10 лет и дождаться мужа из сталинских лагерей [24].
Нафия Садвокасовна Сеитова была из знатной семьи (дед её, МусаШорманов, служил полковником в царской армии). Она получила хорошее образование. Её муж Сеитов Асылбек Жуманович родился 22 января 1894 г. в Омске. В 1916 г. окончил Томский университет и получил диплом врача. В 1917 г. принял участие в работе Всекиргизского (всеказахского) съезда в г. Оренбурге. В 1937 г. он занимал должность заведующего отделом Казнаркомздрава. Работал главврачом поликлиники № 5 города Алма-Аты. 1 декабря 1937 г. он был арестован за принадлежность к партии Алаш-Орда. А уже 8 декабря расстрелян. После ареста мужа угроза ареста нависла и над Нафией. В связи с этим она, беременная, вместе с четырнадцатилетней дочерью тайно уезжает в Омск. Однако известие об аресте мужа пришло раньше ее приезда в город. Некогда приветливые родственники из-за боязни приютить у себя семью врага народа отказывают ей в этом. Однако мир не без добрых людей. Помощь им оказала русская семья. Вскоре родилась вторая дочь Клара. Тяжелые условия жизни, нервные потрясения стали причиной тяжелой болезни Нафии Сеитовой, которая умерла в 1938 г. Ещё одним ударом по семье Сеитовых станет известие о том, кто донёс на их отца. В результате этого старшую дочь парализовало, вскоре и её не стало. Младшая дочь — Клара Асылбековна Сеитова, вспоминает: «Одиссея жизни детей врагов народа мало кого интересует, мы были изгоями в родном отечестве, но никто не мог вытравить из нашей жизни память о любимом отце, давшем нам жизнь» [25].
Нелегкая судьба выпала на долю Гульсум, жены писателя Кошмухамеда Кеменгерова. В 1930 г. был арестован муж, которого после двухлетнего заключения сослали в местечко Валуйки под Воронежем. В 1935 г. семья переехала в Шербакуль. Гульсум постоянно чувствовала, что за её семьей следят добровольные помощники НКВД. Повсюду она встречала недоброжелательность со стороны партийных и советских работников, относившихся к ней как к жене опального писателя, несогласного с многими положениями советского строя в области «национальной идеологии». В 1937 г. К. Кеменгерова вновь арестовали. По приговору тройки НКВД по Омской
области на основании политической статьи 58 УК РСФСР он был расстрелян в Омске 21 ноября 1937 г. На его семью было навешено клеймо «семья врага народа». Но Гульсум, испытавшая все муки и тяготы режима, смогла их преодолеть и вырастить троих детей (Зайру, Нурманбета и Сауле) [22, с. 60].
Своей репрессивной политикой и обещаниями «скорого светлого будущего» ЦК ВКП(б) удалось вовлечь часть представительниц тюркских народов на свои позиции. Другая же их часть продолжала борьбу за свои права. Аллах не обделил их своим милосердием, через молитвы помог им преодолеть все невзгоды и утраты, сохранить на долгие годы верность и память о репрессированных отцах, мужьях, братьях, сыновьях и других родственниках до конца своих дней.
Библиографический список
1. ЦДНИОО. Ф. 940 . Оп. 4 . Д. 26. Л. 65.
2. Солнце новой жизни светит всем народам // Омская правда. — 1936. — 12 октября.
3. ЦДНИОО. Ф. 7. Оп. 5. Д. 96. Л. 137.
4. ЦДНИОО. Ф. 7. Оп. 4. Д. 298. Л. 129.
5. Ойротка Алагызова // Советская Сибирь. — 1935. — 8 марта.
6. Тугужекова, В. Н. Репрессии в Хакасии / В. Н. Тугужекова,
С. В. Карлов. — Абакан : Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова, 1998. — 112 с.
7. Село Топча в Ойротии целиком вошло в коммуну // Молодая деревня. — Новосибирск, 1929. — 20 июня.
8. Коллективизация сельского хозяйства в Западной Сибири (1927-1937 гг.). — Томск : Западно-Сибирское книжное издательство, Томское отделение, 1972. — 331 с.
9. ЦДНИОО. Ф. 3057. Оп. 1.Д.31. Л. 16.
10. Колхозницы из артели им. Блюхера //Советская Сибирь. — 1936. — 5 октября.
11. Колхозники колхоза «Жана Турмыс» подписались на заем//Большевик. — Черлак (Омская область), 1933. — 30 мая.
12. Преодолевая религиозное влияние ислама. (Из опыта Коммунистической партии Казахстана 1917 — начало 1930-х годов). — Алма-Ата, 1990. — 256 с.
13. Совхоз «Овцевод» //Советская Сибирь. — 1937. — 3 апреля.
14. Ниязова, 3. Моя бабушка Рафа / 3. Ниязова // Татарский мир. — Омск, 2005. — №5 (июнь).
15. Письмо в редакцию // Советская Сибирь. — 1936. — 18 июля.
16. Женщина в колхозе — большая сила // Советская Сибирь. — 1934. — 8 марта.
17. ЦДНИОО. Ф. 7. Оп. 6. Д. 82. Л. 3 об.
18. ЦДНИОО. Ф.8347. Оп. 1.Д. 1. Л. 12.
19. Письмо в редакцию. Работнице // Правда. — 1933. — 25 января.
20. Охотники-стахановцы// Советская Сибирь. — 1936. — 18 апреля.
21. ЦДНИОО. Ф. 17. Оп. 1.Д. 1315. Л. 72, 119, 143.
22. Турсунов, И. А. Очерки истории казахов Омского Прииртышья : учеб. пособие. — Омск: ООИПКРО, 2000. — 68 с.
23. Бескемпирова, А. К. Боль и память/ А. К. Бескемпирова. — Петропавловск, 2007. — 332 с.
24. Кулеева, Ф. Черный день календаря / Ф. Кулеева // Тар-ское Прииртышье. — Тара (Омская область), 1998. — 21 января.
25. Кабульдинов, 3. Е. Семья Сеитовых / 3. Е. Кабульдинов // Казахи Омского Прииртышья: история и современность ; отв. ред. Ш. К. Ахметова, Н. А. Томилов. — Омск: Издатель-Полигра-фист, 2007. - С. 82-87.
ОЗЕРОВА Ольга Алексеевна, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории, социологии, политологии.
Адрес для переписки: e-mail: [email protected]
Статья поступила в редакцию 29.03.2011 г.
© О. А. Озерова
Информация
Премия-2011 за лучшую кандидатскую диссертацию
Германский исторический институт в Москве учредил одну премию за лучшую кандидатскую диссертацию в области истории Германии и немецко-российских отношений XV — XX вв.
Победитель конкурса получит премию ГИИМ. Кроме того, ГИИМ оказывает поддержку в публикации диссертации.
На конкурс могут быть заявлены неопубликованные кандидатские диссертации, прошедшие защиту после 1 июля 2010 и получившие высшую оценку госкомиссии.
Жюри конкурса состоит из ведущих немецких и российских ученых.
Соискатель премии должен представить в институт рекомендацию своего ученого руководителя. Наряду с ней обязан передать в конкурсную комиссию саму диссертацию, краткое изложение ее содержания (на двух печатных страницах) и автобиографию.
Все необходимые документы просим направлять до 15 ноября 2011 г. по адресу:
Германский исторический институт в Москве
Нахимовский проспект, 51/21
117418 Москва
Более подробная информация: Андрей Доронин, andrej.doronin(at)dhi-moskau.org
Информация о конкурсе на сайте Германского исторического института в Москве http: //www. dhi-moskau. de/ru/stipendii- granty/premii/
Источник: http://www.rsci.ru/grants/grant_news/258/229880.php (дата обращения: 17.06.11)
