CC BY
15
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 2 (34). С. 87-95. УДК 355.40
Б01 10.24147/2312-1300.2022.9(2).87-95
В. О. Зверев
ПОЛИТИЧЕСКАЯ НЕЛОЯЛЬНОСТЬ И ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРИБАЛТИЙСКИХ ДВОРЯН В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Рассмотрены предпосылки формирования и эволюция образа «немецкого барона - врага России» в контуре некритического восприятия прибалтийского общества и органов государственной безопасности России во время Первой мировой войны. Выявлены факты, свидетельствовавшие о политической ненадёжности баронов. С опорой на уникальные архивные документы делается вывод о том, что некоторые из немецких дворян сообщали авангарду германской армии своевременные и ценные сведения о дислокации и потенциале русских войск. Однако, в связи с тем, что судебные приговоры в отношении курляндских и лифляндских баронов, подозревавшихся в шпионаже в пользу Германии, на сегодняшний день в архивохранилищах Российской Федерации не обнаружены, они не могут быть названы преступниками.
Ключевые слова: прибалтийские губернии; конфронтация; бароны; шпионаж; германская армия; контрразведка.
В настоящее время историография нелояльного поведения и военного шпионажа «остзейских дворян» в период Первой мировой войны практически не сформирована. Никто из авторов, исследовавших историю «европейского шпионажа», например В. Николаи [1], В. М. Гиленсен [2], V. Moritz, H. Leidinger и G. Jagschit [3; 4], В. А. Лебедев [5], В. А. Авдеев и В. Н. Карпов [6], К. А. Табаровская [7], А. И. Колпакиди [8], А. П. Тригуб и Л. А. Вовчук [9], Е. М. Примаков с соавторами [10], А. А. Зданович [11], не изучал названную научную проблематику в своих трудах. Исключением, пожалуй, является публикация А. Ю. Бахтуриной. Раскрывая специфику военного и гражданского управления на западных окраинах России в военные годы, она эпизодично обращается к позиции МВД Российской империи, руководство которого утверждало, что сведения об измене немцев являлись вымышленными [12].
Введение в научный оборот ранее не опубликованных архивных данных позволило отойти от абстрактных и, в некотором роде, категоричных оценок «политической непогрешимости» немцев (причём не только колонистов, но и баронов из их числа).
В данной статье предпринята попытка доказать военно-преступный характер действий отдельных прибалтийских дворян, этнокультурная обособленность, а также «политическая неустойчивость и непредсказуемость» которых имела свою предысторию.
По итогам Ништадтского мирного договора 1721 г. побеждённая Швеция передала России в «вечное владение» Лифляндию и Эстляндию с островами Эзель и Даго. Вскоре на этой территории был создан полуанклав - Остзейский край (по итогам третьего раздела Речи Посполитой в апреле 1795 г. в состав этого новообразования вошла и Курляндия).
Остзейский край возник как «государство в государстве». Несмотря на немногочисленность немецкого населения Прибалтики, её властной элитой стали «остзейские дворяне» (крупные землевладельцы). Получив широкие права и привилегии, они превратились в господствующее в крае сословие.
Идентифицируя себя как часть германской нации, а также стремясь к насаждению прогерманских настроений и «немецкого характера» на «восточных территориях Германии» (такое определение «принадлежности» северо-западных окраин России к Герман-
ской империи можно встретить в научной литературе), немецкое дворянство не могло не вызывать недовольство у прибалтийских народов.
Усилению межэтнической конфронтации, имевшей неочевидный характер, также способствовали социальные (межсословные) антагонизмы, имущественная дифференциация, неравенство правовых статусов. С началом Первой мировой войны неразрешённые противоречия явились предпосылками формирования в сознании эстонцев, латышей, литовцев, русских и других народов Прибалтики негативного, а вскоре и враждебного образа прибалтийского немца, олицетворением которого становился немецкий «дворянин - изменник Родины».
Настороженное отношение к немецким дворянам (в архивных документах они чаще именуются одним почётным титулом или, так сказать, собирательным термином «бароны»), а также сомнения в их благонадёжности складывались и у органов безопасности, прежде всего общей полиции, жандармских управлений и армейской контрразведки. В основу первоначального стереотипного восприятия и интерпретирования пограничной угрозы были положены лишь домыслы полицейских и военных чинов. Они полагали, что бароны сочувствуют успехам германских войск на Восточном фронте (оккупация некоторых пограничных губерний Варшавского генерал-губернаторства). Но уже после «Великого отступления» в межведомственной переписке появляются факты, свидетельствующие о наличии дружеских контактов и родственных связей «остзейских дворян» с противником. По данным заведующего военно-судной частью штаба главнокомандующего Северным фронтом военного юриста, полковника А. С. Резанова от 24 сентября 1915 г., лифляндские бароны Фридрих и Джемс Викторовичи Вольфы имели брата в чине полковника германской армии. Из этого же источника видно, что сын барона Г. Ю. Тизенгаузена Альфред служил в чине ротмистра в германской ар-мии1. В отчёте о своей командировке в Лиф-ляндскую губернию А. С. Резанов утверждает, что только там «установлено до 70 лиц, из числа немецкого поместного дворянства, состоящих в родственных узах с германскими офицерами»2.
О наличии той или иной степени родства прибалтийских немцев с их «соплеменниками» из Германии было известно давно и в этом не видели ничего предосудительного, и уж тем более криминального. Но в условиях вооружённого столкновения России с Германией информация о любых родственных связях с неприятелем, будь-то на театре военных действий, в оккупированных немцами курляндских уездах или прифронтовой полосе, воспринималась военными зачастую как явный признак политической нелояльности.
С целью определения объективной картины и выявления реальных преступных элементов среди прибалтийских дворян военная контрразведка установила за некоторыми из них агентурное наблюдение. По его итогам секретные сотрудники доносили
0 том, что «лифляндские бароны надеются на овладение г. Перновом немцами...» (3 сентября 1915 г., агент «Садовник»)3. В октябре-ноябре 1915 г. агент-резидент «Кертель» сообщал, что в г. Раппеле (Эстляндская губерния) «будто бы» владелец имения Рейкюль граф Кейзерлинг «скупил перед войной во всех магазинах большой запас пороха и в имении у него будто бы имеется большой запас огнестрельных припасов»4.
По сведениям секретного сотрудника контрразведки «Горного» в имениях Менерс-гоф (Солитюде) и Руцки близ Вендена «в саду устроены площадки, выложенные в глубину на два фута мелким щебнем. Площадки эти могут служить для установки на них тяжёлых орудий»5. С 15 декабря 1915 г. по
1 января 1916 г. агент «Лебедь» докладывал: «. проживающие в окрестностях Вендена русские подданные немцы всячески стараются показать своё нерасположение к России и с нетерпением ожидают прибытия своих соотечественников, стараясь заранее им быть полезными. Так, например, бароны Шиллинг и Вольф... ещё в июне месяце сняли подробные планы окрестностей имений Новый Рооп и Пальма. В данное же время эти лица крайне интересуются постройкой военной железной дороги, которая прокладывается вблизи имения Новый Рооп. Они ходили осматривать означенную дорогу и занесли её на кар-ту»6. Наконец, с 1 по 15 февраля 1916 г., как сказано в агентурном донесении № 12, управляющий имением Позендорф (г. Лемзаль,
Вольмарский уезд, Лифляндская губерния) барон Гейкинг вырубал лес около построенных русскими войсками укреплений, чем облегчал разведку этих укреплений неприятельскими лазутчиками (агент «Озерной»)7.
Судя по приведённым агентурным сведениям (в статье нашла своё отражение лишь малая их часть), контрразведывательное отделение штаба 6-й армии Северного фронта не имело чёткого представления о враждебных намерениях и, тем более, незаконной деятельности названных баронов. Поступавшей же «обрывочной» информации, носившей явно выраженный гипотетический характер, было недостаточно для возбуждения в отношении подозреваемых лиц формального дознания или предварительного следствия.
Собранный агентами материал лёг в основу иррационального и гипертрофированного отождествления всего немецкого дворянства с мифическим образом «внутренних врагов» и максимизации масштабов воображаемой шпионско-подрывной деятельности последних. Контрразведчики были вынуждены порой «огульно» и безапелляционно причислять баронов к категории лиц, политически не лояльных. Ввиду стремительного хода военных действий не в пользу России и отсутствия дополнительного времени для «точечной» и глубокой агентурной разработки выбранная тактика в отношении подозрительных баронов, по мнению военных, была оправданной. Учёт интересов безопасности воюющего государства представлялся более значимой целью, нежели неукоснительное соблюдение прав проживающих в нём подданных иностранных держав (государств -участниц Тройственного союза), а также тех, кто имел двойное подданство (в данном случае, германское и российское) или, будучи российским подданным, являлся уроженцем Германии.
Со временем «ярлык» изменников Родины, повешенный на баронов, приобрёл более реалистичные контуры в связи с появлением конкретных фигурантов уголовных дел по подозрению в шпионаже из числа немецких колонистов. И таковых было не мало. Обратимся к некоторым донесениям помощника начальника Курляндского губернского жандармского управления в Гробинском, Га-зенпотском уездах и Либавском порту рот-
мистра Дмитриева. Согласно первому из них, житель имения Кацданген (Газенпотский уезд, Курляндская губерния) российский подданный немец Роберт Иоганов Шмидт 23 апреля 1915 г. привлечён к формальному дознанию по ст. 108 Уголовного уложения 1903 г. Подозреваемый «... снабжал германцев фуражом и принимал у себя на квартире германских офицеров. Скрылся и находится в расположении неприятеля»8. Как сказано во втором донесении, житель имения Грос-Блиден (Туккумский уезд, Курляндская губерния) российский подданный немец Юлиус Данилов Верман 26 мая 1915 г. привлечён к формальному дознанию по ст. 108 Уголовного уложения 1903 г. Задержанный «оказал содействие немецким войскам при появлении их в имении Грос-Блиден. Выдал им из конюшни владельца имения 7 лучших лошадей, дружелюбно относился к германским войскам, а русских казаков называл чертями»9.
В приведённых примерах крестьяне, как наёмные работники, вряд ли могли бы действовать самостоятельно, без разрешения или одобрения своих хозяев - владельцев имений из числа немецких дворян. Подобного рода предположения, с нашей точки зрения, в массовом представлении прибалтийского населения на прифронтовых, а весной-летом 1915 г. и в оккупированных территориях Прибалтики становились благоприятной почвой для инсинуаций на тему о «немецком заговоре» или «внутренней угрозе». Так зарождался неконтролируемый страх перед предателями и шпионами (шпионофобия), вызывавший излишнюю тревогу, а в некоторых случаях и панические настроения, выражавшиеся в настойчивом и повсеместном стремлении «разглядеть» в «остзейских дворянах» военных преступников.
В то же время колонисты, воодушевлённые идеями пангерманизма, а в дальнейшем и успехами передовых отрядов немцев в Курляндии, совершали инкриминируемые им криминальные деяния по собственному усмотрению. Об инициативном характере сотрудничества сельских обывателей с агрессором, а также высоком уровне этой угрозы собственной безопасности частей 5-й и 23-й армий Северного фронта убедительно говорят следующие выдержки из жандармской переписки: «разнорабочий Вольф Ген-
рих способствовал неприятелю при порче телеграфной линии и оказывал неприятелю услуги в качестве переводчика при расспросе местного населения о месте нахождения наших (российских. - В.З.) войск»10; «пастор Бубель Фердинанд способствовал немцам доставкой сведений, постоянно куда-то исче-зая»11; «Гинц Самуил Готлибов способствовал германским войскам путём доставления им сведений о местонахождении и численности наших (российских. - В. З.) войск в районе Газенпотского уезда Курляндской губернии. Пытался проникнуть через наше (российское. - В. З.) сторожевое охранение в расположение немецких войск, но был задержан нижними чинами 93 Калужской дру-12
жины» .
Действуя в интересах своей прародины, колонисты совершали преступления и на объектах транспортной инфраструктуры Прибалтики. 29 апреля 1915 г. Фридрих Ми-хелис, житель имения Клейн-Бушгоф (Мита-во-Бауский уезд, Курляндская губерния) был привлечён к уголовной ответственности в порядке ст. 23 Правил военного положения за оказание содействия германским войскам при взрыве ими 20 апреля моста Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги около имения Клейн-Бушгоф .
Были и те колонисты, которыми двигали не столько патриотические чувства (сопричастность с германской нацией и солидарность с военной доктриной кайзеровской Германии), сколько меркантильные порывы (стремление к немедленной наживе). Из письма начальника военно-регистрационного бюро подполковника В. Г. Туркистанова начальнику контрразведывательного отделения штаба 6-й армии Северного фронта от 23 ноября 1915 г. вытекает, что немецкий колонист сапожник Тамуж, судя «по показаниям возвратившихся из плена», после оккупации германцами Гробинского уезда Курляндской губернии «выслеживал оставшихся по деревням русских солдат и за вознаграждение указывал их германским войскам»14.
Эти и подобные примеры военных преступлений немецких колонистов не только окончательно подрывали доверие органов административно-полицейской, военной власти и населения прибалтийских губерний к их хозяевам (при наличии таковых), но и
«бросали тень» подозрения на всех немецких баронов. Ведь они воспринимались в качестве потенциально враждебных элементов или предполагаемых соучастников арестованных колонистов. Тем более, истории военных лет были известны эпизодичные криминальные деяния прибалтийских дворян совместно с крестьянами в составе противозаконных сообществ. Небезынтересными в этой связи являются сведения о группе лиц, заподозренных в военном шпионаже на передовой линии противостояния в Курляндской губернии. В обобщённой сводке о преступлениях встречаем указание на немцев баронессу Елизавету Фридриховну Фиркс, её мужа барона Теодора-Фридриха Августова Фиркса (владелец имения Штакельданген) и крестьянина Андрея Андреева Кина, оказывавших содействие германским войскам. В материалах уголовного дела, возбуждённого 21 мая 1915 г. по признакам преступления, предусмотренного ст. 108 Уголовного уложения 1903 г., факт предательства названных лиц заключался в том, что они перешли на сторону неприятеля и перегнали туда свой крупный рогатый скот15.
Наряду с эпизодичной групповой преступностью с участием немецкого дворянства в архивных документах встречаются редкие упоминания о военных преступлениях, совершённых отдельными представителями этого сословия. И речь идёт не о неких «виртуальных угрозах» или воображаемых и обезличенных врагах (укоренившийся в общественном мнении стереотип). С первыми успехами германского оружия в Курляндии и в результате её полного «освобождения» от «варваров» на стороне противников России осознанно выступили конкретные немцы, непреодолимым препятствием на пути к предательству не стала ни принадлежность к новой Родине (России), которая дала им пристанище, крупные земельные наделы, личную безопасность и существенные привилегии, ни уголовно-правовые запреты. Например, согласно уголовному делу, возбуждённому 22 мая 1915 г. по ст. 23 Правил о военном положении, барон Курт-Эдуард-Павел Георгиевич Гейкинг (место жительства имение Грос-Сесау, Митаво-Бауский уезд, Курляндская губерния) «оказывал содействие германским войскам». На время следст-
вия барона заключили под стражу в Митав-скую тюрьму16. Из другого дела, возбуждённого 18 июля 1915 г. по ст. 1035 Устава уголовного судопроизводства по признакам преступления, предусмотренного ст. 108 Уголовного уложения 1903 г., видно, что барон Альфред фон Бах (место жительства Кур-ляндская губерния) «из своего имения подавал сигналы немцам»17.
Процессуальная и судебная перспектива по делам Гейкинга и фон Баха так и осталась не выясненной (нам не встретились соответствующие документальные разъяснения). В то же время мы получили доступ к другим материалам расследований, находившихся в производстве судебных учреждений (Рижский и Митавский окружные суды). В начале 1916 г. в Рижском окружном суде (Лифляндская губерния) рассматривались три формальных дознания. Первое - о дворянине Гансе Кай-зерлинге, обвиняемом в соответствии с п. 6 ст. 108 Уголовного уложения 1903 г. Судя по архивным данным, в июле 1915 г. «Кайзер-линг был задержан в районе расположения русских войск по подозрению в промере реки Западная Двина около о. Дален». Подозреваемый был заключён под стражу. Дознание, проведённое начальником Лифляндского губернского жандармского управления, было направлено военному прокурору Двинского военно-окружного суда на театре военных действий18. Второе дознание - о бароне Альфреде Майделе, обвиняемом по ст. 111, 112, 118 Уголовного уложения 1903 г. Как видно из архивного дела, 21 января 1916 г. приставом 1-го участка Петроградской части г. Риги были получены негласные сведения о том, что в квартире барона Майделя (г. Рига, ул. Елизаветинская, 9) производится радиотелеграфирование. Однако, на стадии дознания, в ходе проведённой технической экспертизы и допроса свидетелей никаких доказательств использования беспроволочного телеграфа в квартире Майделя добыть не представилось возможным. Несмотря на это, все материалы дела были направлены военному прокурору Двинского военно-окружного суда на театре
„19 тт
военных действий . И третье дознание -в отношении дворянина Константина Мо-чульского, обвинённого по ст. 108 Уголовного уложения 1903 г. Согласно данным первоисточника, органам контрразведки удалось
собрать «сведения, указывающие на сношение управляющего имением Гайнаж Мачуль-ского с находившимся в г. Либаве германским бюро по организации шпионажа (следствие не окончено, Мачульский заключён под стражу)»20.
В мае 1916 г. в Митавском окружном суде (Курляндская губерния) рассматривалось формальное дознание в отношении дворянина Генриха Юшкевича, обвинённого по п. 6 ст. 108 Уголовного уложения 1903 г. Как следует из архивных документов, Юшкевич был задержан контрразведывательным отделением штаба 5-й армии Северного фронта в Иллукстском уезде Курляндской губернии. На допросе он сознался в том, что пробрался на «русскую сторону со стороны германцев со шпионскими целями. При обыске у него найдены 28 руб., данных ему немецким офицером, 1 немецкая марка, блокнот, на одном листке которого надпись: "П. Крюгер. Полевая Тайная полиция Кокуцишки". Юшкевич взят под стражу» .
Судя по незначительному количеству уголовных расследований, поступивших во время войны в Рижский и Митавский суды (дела баронов Г. Кайзерлинга, А. Майделя, К. Мочульского и Г. Юшкевича), можно предположить, что практика привлечения немецких дворян к уголовной ответственности по подозрению в преступной связи с врагом в Прибалтике так и не сложилась. Это подтверждается и отсутствием архивных указаний на наличие дел соответствующей категории в других судебных инстанциях северо-запада России - Петроградском, Новгородском, Витебском, Либавском окружных судах и Петроградской судебной палате.
Отсюда следует вывод о том, что большинство прибалтийских баронов не совершали преступлений против российского государства, либо выявление преступных фактов, как правило, было безуспешным, либо уголовные дела (формальные дознания) по материалам оперативно-разыскной деятельности не всегда возбуждались. Разбираясь в причинах низкой раскрываемости, обратимся к авторитетному мнению А. С. Резанова. В вышеназванном отчёте о состоянии шпионажа и мерах борьбы с ним в Лифляндской губернии от 3 ноября 1915 г. он писал: «Неудача в борьбе с немецкими шпионами обуславли-
вается, во-первых, сплочённостью немецкого населения, а, во-вторых, недостаточно энергичной работой чинов жандармской полиции
(курсив наш. - В. З.) и, в частности, рижского
22
охранного отделения...»
Проанализировав смысл этой фразы, можно заключить, что признанный специалист в области военной контрразведки России начала ХХ в. был сторонником принятия решительных и, возможно, не всегда законных мер противодействия германскому шпионажу. В условиях потери Галиции, Привислинского края и части Прибалтики необходимо было срочно повысить уровень безопасности действующих частей русской армии (на передовых позициях и в ближайшем тылу). Вероятно, контрразведчики допускали, что единственным своевременным и эффективным способом упреждения возможного «удара в спину» могла стать превентивная ликвидация «потенциальной агентуры» противника (потенциально враждебных элементов). Инструментом же устранения должны были быть в том числе юридически не обоснованные меры уголовного преследования в отношении немецких баронов посредством более «энергичной работы чинов жандармской полиции».
Между тем в ходе проведённой нами научной работы данная гипотеза так и не подтвердилась. Мы не обнаружили ни одного сфабрикованного уголовного дела или процессуального документа с признаками недостоверности или недостаточной доказательности. Более того, ввиду незначительного числа возбуждённых уголовных дел, как нам удалось заметить, они расследовались скрупулёзно и в чётком соответствии с буквой закона (одним из примеров беспристрастности дознавателей являются результаты разбирательства по делу лифляндского барона А. Майделя).
Подводя итоги, подчеркнём главную мысль. В годы Первой мировой войны немецкое поместное дворянство Остзейского края считалось передовым отрядом или хорошо законспирированной шпионско-диверсионной сетью германской армии. Эти и подобные им умозрительные заключения были закономерны, так как в сознании некоторых слоёв прибалтийского населения господствовал миф о «демонизированном» образе немецкого ба-
рона - проводника захватнических планов врагов русского Царя и Отечества.
Война стала тем катализатором, который ускорил окончательное расслоение прибалтийского общества на «своих» и «чужих», а также создал благоприятные обстановочные объективные и субъективные условия для реализации противозаконных намерений немецких дворян. Но фактически к совершению преступлений против российского государства оказались причастны лишь немногие из них. На основании архивных данных нам удалось установить имена семерых человек (допускаем, что были и те преступления, совершённые баронами, которые носили латентный характер). Деяния тех из них, кто был российским подданным, квалифицировались как измена Родине, другие (подданные кайзера Вильгельма II) привлекались к уголовной ответственности за военный шпионаж, совершённый в прибалтийских губерниях.
Наиболее «криминогенными» территориально-административными образованиями, судя по переписке армейской контрразведки, являлись Курляндия и, частично, южная оконечность Лифляндии. Именно здесь -в оккупированных немцами местностях и у линии соприкосновения с противником -были зафиксированы все выявленные нами факты содействия прибалтов немецкого происхождения (колонистов и баронов / баронесс) военнослужащим германской армии и её разведывательным органам.
Документально подтверждённые случаи сотрудничества с противником (в различных формах его проявления), с позиции моральных норм и религиозно-нравственных ценностей «русского мира» столетней давности, безусловно, назывались преступлениями, а немецкие дворяне, их совершавшие, являлись преступниками. Но, с юридической точки зрения или исходя из текущих норм уголовно-процессуального законодательства Российской империи, никто из названных в данной статье баронов (Т. А. и Е. Ф. Фирк-сы, К. Г. Гейкинг, А. фон Бах, Г. Кайзерлинг, К. Мочульский и Г. Юшкевич) к таковым причислен быть не может, потому что ни один из фигурантов возбуждённых расследований (в том числе лиц, находившихся в розыске за Департаментом полиции МВД) так и не оказался на скамье подсудимых, а су-
дебные органы так и не вынесли ни одного обвинительного приговора.
До тех пор, пока не будут представлены соответствующие архивные документы, «процессуальный статус» перечисленных немецких дворян останется неизменным - «подозреваемые в совершении преступлений». Последнее слово за историческим правосудием.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 131. Л. 14.
2 Там же.
3 Там же. Д. 175. Л. 9.
4 Там же. Л. 19.
5 Там же. Л. 20.
' Там же. Там же. ' Там же. ' Там же.
0 Там же.
1 Там же.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
5 Там же.
6 Там же.
7 Там же.
8 Там же.
9 Там же. :0 Там же. :1 Там же. 2 Там же.
Л. 33. Л. 35.
Д. 396. Л. 14. Л. 5-6. . Л. 38-40.
. Л. 60.
. Л. 227. . Л. 44-45. . Д. 45. Л. 308. . Д. 396. Л. 29-33. . Л. 178. . Л. 92.
. Д. 270. Л. 70. . Л. 70-78.
Л. 135-136. Д. 131. Л. 51.
ЛИТЕРАТУРА
1. Николаи В. Тайные силы. Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и настоящее время. - М., 1925. - 676 с.
2. Гиленсен В. М. Вальтер Николаи - глава германской военной разведки во время первой мировой войны // Новая и новейшая история. - 1998. - № 2. - С. 123-142.
3. Moritz V., Leidinger H., Jagschit G. Im Zentrum der Macht. Die vielen Gesichter des Geheimdienstchefs Maximilian Ronge. - Vienna, 2007. - 305 s.
4. Moritz V., Leidinger H. Oberst Redl. Der Spionagefall, der Skandall, die Fakten. - St. Pölten, 2012. - 387 s.
5. Лебедев В. А. Дело полковника Редля // Исторические чтения на Лубянке. 1997-2007. - М., 2008. -С. 35-37.
6. Авдеев В. А., Карпов В. Н. Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915-1917 гг. - М., 2009. - 400 с.
7. Табаровская К. А. Российско-шведские отношения накануне Первой мировой войны (1905-1914 гг.). Политический, экономический, военный аспекты. По материалам российских архивов : дис. ... канд. ист. наук. - М., 2009. - 227 с.
8. Колпакиди А. И., Север А. М. Спецслужбы Российской Империи. - М., 2010. - 768 с.
9. Тригуб А. П., Вовчук Л. А. Шпионская деятельность немецко-австрийских консулов на юге Украины (начало ХХ века) // Сборник научных трудов SWorld. - 2014. - Т. 22, № 2. - С. 7-11.
10. История российской внешней разведки : очерки : в 6 т. / гл. ред. Е. М. Примаков. - М., 2014. - Т. 1 : От древнейших времён до 1917 года. - 240 с.
11. Зданович А. А. Деятельность иностранных разведок в России во время Первой мировой войны // Клио. - 2016. - № 1. - С. 167-173.
12. Бахтурина А. Ю. Военное и гражданское управление на западных окраинах Российской империи в годы Первой мировой войны // Российская история. - 2014. - № 5. - С. 73-90.
Сведения об авторе
Зверев Вадим Олегович - доктор исторических наук, доцент, начальник кафедры психологии и педагогики в деятельности органов внутренних дел Омской академии МВД России (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644092, Россия, Омск, пр. Комарова, 7
E-mail: zverevoma@mail.ru
РИНЦ AuthorlD: 695697
ОКСЮ: 0000-0002-5179-8599
Информация о статье
Дата поступления 24 ноября 2021 г.
Дата принятия в печать 29 апреля 2022 г.
Для цитирования
Зверев В. О. Политическая нелояльность и военные преступления прибалтийских дворян в годы Первой мировой войны // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2022. Т. 9, № 2 (34). С. 87-95. й01: 10.24147/2312-1300.2022.9(2).87-95.
V.O. Zverev
POLITICAL DISLOYALTY AND WAR CRIMES OF THE BALTIC NOBLES DURING
THE FIRST WORLD WAR
In the Soviet historiography of the First World War, a false opinion was formed that representatives of the large local nobility who had "Germanic roots" (as a rule, natives of Germany or persons who had Russian and German citizenship) were a category of persons politically disloyal to the Russian autocracy. They allegedly saw their national-patriotic mission in acts of overt and covert sabotage of Russia's military security in the Baltic states - from hanging the national flags of Germany on the roofs of their estates to creating favorable conditions for the invasion of "Teutonic knights".
Another myth that can be traced in some works of modern Russian historians is that all Baltic barons of German origin, in the conditions of an armed clash between Russian and German military and naval forces, remained loyal to the Tsar and the Fatherland (Russian Empire) to the end.
In this article, the author set himself the goal of reconciling the existing historical differences and contradictions, showing an objective picture of front-line political life, the central figures of which in the Baltic provinces (at different times, some districts of Courland and Livonia) were German barons. For this, an attempt was made to trace the evolution of the "enemy image", which was embodied in the "Eastsee nobles". It was concluded that their initial stereotypical perception and misinterpretation of the border threat was based only on the speculation of police and military officials.
This and other (including those opposite in meaning) conclusions were based on archival documents discovered and introduced by the author into scientific circulation. Initially, the counterintelligence officers of the Northern Front did not have a clear idea of the hostile intentions and, moreover, the illegal activities of the Baltic barons. However, with the beginning of the "Great Retreat" of the Russian armies, some of them were faced with a difficult moral choice: Whom should they be loyal to and serve - their ancestral homeland or their homeland (Russia)? As a result of the preferences given, the overwhelming minority of the nobility, as follows from the correspondence on the counterintelligence line, committed crimes that were qualified by the current Russian criminal legislation as treason. And, at the same time, due to the fact that none of the criminally prosecuted, first of all, Courland barons ended up in the dock, and the judicial authorities never passed a single guilty verdict, we cannot consider them criminals.
Keywords: Baltic provinces; confrontation; barons; espionage; German army; counterintelligence.
REFERENCES
1. Nikolai W. Tainye sily. Internatsional'nyi shpionazh i bor'ba s nim vo vremya mirovoi voiny i nastoyashchee vremya [Secret powers. International espionage and the fight against it during the World War and the present], Moscow, 1925, 676 p. (in Russian).
2. Gilensen V.M. Val'ter Nikolai - glava germanskoi voennoi razvedki vo vremya pervoi mirovoi voiny [Walter Nicolai - head of German military intelligence during World War I]. Novaya i noveishaya istoriya [New and recent history], 1998, no. 2, pp. 123-142. (in Russian).
3. Moritz V., Leidinger H., Jagschit G. Im Zentrum der Macht. Die vielen Gesichter des Geheimdienstchefs Maximilian Ronge, Vienna, 2007, 305 p. (in German).
4. Moritz V., Leidinger H. Oberst Redl. Der Spionagefall, der Skandall, die Fakten, St. Pölten, 2012, 387 p. (in German).
5. Lebedev V.A. Delo polkovnika Redlya [Colonel Redl's case]. Istoricheskie chteniya na Lubyanke. 19972007 [Historical readings at Lubyanka. 1997-2007], Moscow, 2008, pp. 35-37. (in Russian).
6. Avdeev V.A., Karpov V.N. Sekretnaya missiya v Parizhe. Graf Ignat'ev protiv nemetskoi razvedki v 19151917 gg. [Secret mission in Paris. Count Ignatiev against German intelligence in 1915-1917], Moscow, 2009, 400 p. (in Russian).
7. Tabarovskaya K.A. Rossiisko-shvedskie otnosheniya nakanune Pervoi mirovoi voiny (1905-1914 gg.). Politicheskii, ekonomicheskii, voennyi aspekty. Po materialam rossiiskikh arkhivov [Russian-Swedish relations on the eve of the First World War (1905-1914). Political, economic, military aspects. Based on materials from Russian archives], PhD Thesis, Moscow, 2009, 227 p. (in Russian).
8. Kolpakidi A.I., Sever A.M. Spetssluzhby Rossiiskoi Imperii [Special services of the Russian Empire], Moscow, 2010, 768 p. (in Russian).
9. Trigub A.P., Vovchuk L. A. Shpionskaya deyatel'nost' nemetsko-avstriiskikh konsulov na yuge Ukrainy (nachalo ХХ veka) [Spy activities of the German-Austrian consuls in the south of Ukraine (early 20th century)]. Sbornik nauchnyh trudov SWorld [Collection of scientific papers SWorld], 2014, vol. 22, no. 2, pp. 7-11. (in Russian).
10. Primakov E.M. (ed.). Istoriya rossiiskoi vneshnei razvedki [History of Russian foreign intelligence], Essays, in 6 volumes, Moscow, 2014, Vol. 1: Ot drevneishikh vremen do 1917 goda [From ancient times to 1917], 240 p. (in Russian).
11. Zdanovich A.A. Deyatel'nost' inostrannykh razvedok v Rossii vo vremya Pervoi mirovoi voiny [Activities of foreign intelligence services in Russia during the First World War]. Klio [Clio], 2016, no. 1, pp. 167-173. (in Russian).
12. Bakhturina A.Yu. Voennoe i grazhdanskoe upravlenie na zapadnykh okrainakh Rossiiskoi imperii v gody Pervoi mirovoi voiny [Military and civil administration on the western outskirts of the Russian Empire during the First World War]. Rossiiskaya istoriya [Russian history], 2014, no. 5, pp. 73-90. (in Russian).
About the author
Vadim O. Zverev - Doctor of Historical Sciences, Associate Professor, Head of the Department of Psychology and Pedagogy in the Activities of Internal Affairs Bodies of the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Omsk, Russia)
Postal address: 7, Komarova pr., Omsk, 644092, Russia
E-mail: zverevoma@mail.ru RSCI AuthorlD: 695697 ОRCID: 0000-0002-5179-8599
Article info
Received
November 24, 2021
Accepted April 29, 2022
For citations
Zverev V.O. Political Disloyalty and War Crimes of the Baltic Nobles During the First World War. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2022, Vol. 9, no. 2 (34), pp. 87-95. DOI: 10.24147/2312-1300.2022.9(2).87-95 (in Russian).
