Научная статья на тему 'ВЫЯВЛЕНИЕ ПРЕСТУПНЫХ ДЕЙСТВИЙ НЕМЕЦКОЙ АГЕНТУРЫ В РИГЕ. 1915-1916 ГГ. (ПО ДОКУМЕНТАМ КОНТРРАЗВЕДКИ ШТАБА СЕВЕРНОГО ФРОНТА)'

ВЫЯВЛЕНИЕ ПРЕСТУПНЫХ ДЕЙСТВИЙ НЕМЕЦКОЙ АГЕНТУРЫ В РИГЕ. 1915-1916 ГГ. (ПО ДОКУМЕНТАМ КОНТРРАЗВЕДКИ ШТАБА СЕВЕРНОГО ФРОНТА) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
69
18
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
РИГА / АГЕНТЫ / ПРОСТИТУТКИ / КОНТРРАЗВЕДКА / ЖАНДАРМЫ / РУССКАЯ АРМИЯ

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Зверев Вадим Олегович, Тюфяков Николай Александрович

Рассматривается деятельность немецкой разведки в ближайшем русском тылу - в южной части Лифляндии с административным центром в Риге. Оперируя не введенными в научный оборот первоисточниками, авторы приходят к заключению о том, что этот город и его порт с расположенными там военными и морскими силами находился в фокусе пристального долговременного внимания разведывательных органов противника. В сборе военных сведений участвовала агентурная разведка авангарда германской армии (тактическая разведка) и глубинная агентурная разведка Военного ведомства Германии (стратегическая разведка). Делается вывод о сложной системно-структурной организации их деятельности.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по истории и археологии , автор научной работы — Зверев Вадим Олегович, Тюфяков Николай Александрович

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

DETECTION OF CRIMINAL ACTIONS OF GERMAN AGENTS IN RIGA. 1915-1916 (ACCORDING TO THE DOCUMENTS OF THE COUNTERINTELLIGENCE OF THE HEADQUARTERS OF THE NORTHERN FRONT)

The activity of German intelligence in the nearest Russian rear - in the southern part of Livonia with the administrative center in Riga is considered. Operating with primary sources not introduced into scientific circulation, the author comes to the conclusion that this city and its port, with the military and naval forces located there, was in the focus of long-term attention from the enemy's intelligence agencies. In the collection of military information, agent intelligence of the vanguard of the German army (tactical intelligence) and deep intelligence of the German War Department (strategic intelligence) took part. The conclusion is made about the complex systemic and structural organization of their activities.

Текст научной работы на тему «ВЫЯВЛЕНИЕ ПРЕСТУПНЫХ ДЕЙСТВИЙ НЕМЕЦКОЙ АГЕНТУРЫ В РИГЕ. 1915-1916 ГГ. (ПО ДОКУМЕНТАМ КОНТРРАЗВЕДКИ ШТАБА СЕВЕРНОГО ФРОНТА)»

Зверев Вадим Олегович Тюфяков Николай Александрович

Выявление преступных действий немецкой агентуры в Риге. 1915-1916 гг. (по документам контрразведки штаба Северного фронта)

Рассматривается деятельность немецкой разведки в ближайшем русском тылу - в южной части Лифляндии с административным центром в Риге. Оперируя не введенными в научный оборот первоисточниками, авторы приходят к заключению о том, что этот город и его порт с расположенными там военными и морскими силами находился в фокусе пристального долговременного внимания разведывательных органов противника. В сборе военных сведений участвовала агентурная разведка авангарда германской армии (тактическая разведка) и глубинная агентурная разведка Военного ведомства Германии (стратегическая разведка). Делается вывод о сложной системно-структурной организации их деятельности.

Ключевые слова: Рига, агенты, проститутки, контрразведка, жандармы, русская армия.

Detection of criminal actions of German agents in Riga. 1915-1916 (according to the documents of the counterintelligence of the headquarters of the Northern Front)

The activity of German intelligence in the nearest Russian rear - in the southern part of Livonia with the administrative center in Riga is considered. Operating with primary sources not introduced into scientific circulation, the author comes to the conclusion that this city and its port, with the military and naval forces located there, was in the focus of long-term attention from the enemy's intelligence agencies. In the collection of military information, agent intelligence of the vanguard of the German army (tactical intelligence) and deep intelligence of the German War Department (strategic intelligence) took part. The conclusion is made about the complex systemic and structural organization of their activities.

Keywords: Riga, agents, prostitutes, counterintelligence, gendarmes, Russian army.

К изучению проблемы немецкого шпионажа в Прибалтийском крае большинство ученых обращалось лишь факультативно - в контексте осмысления различных сторон контрразведывательного обеспечения безопасности русских частей на Восточном фронте. Так, А.А. Зданович анализировал широкий перечень организационных и правовых вопросов становления и функционирования армейской контрразведки [1]. Центральное место в статье Н.С. Кирмеля уделено рассмотрению специфики агентурной работы контрразведывательных отделений [2]. Опосредованное исследование «шпионской проблематики» наблюдается и в работах С.Н. Галвазина [3], О.М. Хлобустова [4], В.С. Христофорова, Я.Ф. Погония, В.К. Виноградова [5], Б.А. Старкова [6], С.Н. Копылова [7] и др.

Современная отечественная историография представлена также немногочисленными специальными трудами по истории иностранного (германского) шпионажа. В этой области научных знаний одним из «первооткрывателей» признан доктор юридических наук В.М. Ги-

ленсен, который подготовил статьи о германской разведке [8] и ее бессменном начальнике (до и во время войны 1914-1918 гг.) - Вальтере Николаи [9]. Примерно в это же время появляется работа А.А. Здановича «Тайные силы: откровения руководителя кайзеровской разведки, сделанные на Лубянке», в которой он раскрыл лишь некоторые секреты немецкой разведслужбы [10].

В отличие от российских историков их предшественники, представители советской военно-исторической науки, подготовили монографии, посвященные «постановке» немецкого шпионажа против русской армии в ходе Первой мировой войны. И если в одних из них наблюдается тенденция к искажению исторических фактов в угоду политико-идеологической конъюнктуре [11], то в других дается только общая характеристика агентурной деятельности иностранных шпионов [12]. Причем данные К.К. Звонарева [13] о так называемых подвижных и оседлых резидентах, агентурной работе подростков, использовании аэропланов для доставки немецких агентов в русский тыл и почтовых голубей

88

в разведывательных целях подтверждаются соответствующими архивными документами (речь идет о некоторых материалах, собранных в федеральных архивохранилищах России).

Как следует из краткого историографического обзора, проблема немецкого шпионажа в Прибалтике (главным образом на прифронтовых территориях Лифляндии с центром в Риге и оккупированной части Курляндии) так и не попала в фокус пристального внимания упомянутых выше специалистов.

Между тем, как видно из имеющихся в нашем распоряжении архивных документов, именно Рига из-за ее географического положения (выход к Рижскому заливу и Балтике, близость к нейтральным Швеции и Дании), а также «прифронтового статуса» представляла особый интерес для противника. Командование 8-й немецкой армии рассматривало ее как удобный стратегический опорный пункт для сбора разведывательных донесений о боеспособности сухопутной армии и Балтийского флота России.

Для инспектирования, а также осуществления спешных мер по выявлению немецкой агентуры, предупреждению и профилактике ее подрывной деятельности в тыловых районах русской обороны 31 августа 1915 г. штаб Северного фронта откомандировал в Ригу А.С. Резанова, заведующего военно-судной частью названного штаба, военного юриста, полковника. Приказом главнокомандующего армиями Северного фронта он был наделен чрезвычайными полномочиями. Предписывалось инициировать уничтожение всех почтовых голубей и привлечение к судебной ответственности лиц, у которых они обнаружены; принять меры к скорейшему закрытию домов терпимости и тайных притонов, выселению проституток; ознакомиться в лифлянд-ском губернском жандармском управлении с производством ведущихся там расследований о военном шпионаже; изучить деятельность военно-цензурной комиссии [14, л. 8].

Судя по отчетам А.С. Резанова об итогах поездок в административный центр Лифляндии (сентябрь и октябрь 1915 г.), ему удалось сделать немногое. Прежде всего, из Риги было «выслано 311 проституток и закрыто 65 притонов разврата» [14, л. 42]. Трудно понять, каким был эффект от этих действий, грандиозным или ничтожным, для города, в котором до Первой мировой войны проживало 282 тыс. человек [15], а с началом «великого отступления» численность жителей из-за десятков тысяч беженцев резко возросла. И уж тем более неясно, внесли ли принятые меры элемент дезорганизации в конспиративные контакты и связи потенциальных субъектов преступной деятельности (проститутки, шпионы, резиденты).

В то же время контрразведчики осознавали, что спрос на «гулящих женщин» в таком круп-

ном индустриальном, портовом и железнодорожном центре, как Рига, немедленно рождал предложение. Услугами интимного характера пользовались и расквартированные в городе русские военнослужащие, а также те из них, кто приезжал в отпуск и увольнение, на лечение с передовых позиций. Именно «фронтовики», посещавшие maison de tolerance, порой становились источниками важных сведений о русской обороне. «Среди обширной переписки, найденной мной в квартирах проституток, - писал А.С. Резанов, - встречались... указания мест нахождения воинских частей, сообщались предполагаемые перемещения, происшедшие перемены в личном составе и т.д.» [14, л. 41]. А так как связь германской разведки с некоторыми из проституток была «доказана целым рядом судебных дел» [14, л. 43], их выдворение из Риги было мерой обоснованного принуждения с явно выраженным превентивным характером.

А.С. Резанов не только выступил инициатором административной высылки политически неблагонадежной категории женщин, но и изучил материалы дознаний по текущим делам о шпионаже. Как выяснилось, углубленное представление о специфике военного шпионажа было несвойственно некоторым лифляндским жандармам (дознавателям). В связи с чем некоторые дела, имевшие очевидную следственно-судебную перспективу, вскоре прекращались якобы «за недоказанностью» или по причине «недостаточности улик». Реакцией на чиновничий формализм стало требование военного прокурора возобновить расследования по ряду преступных эпизодов.

Таким образом, редкие примеры контрразведывательного реагирования (административно-правовая высылка рижских проституток и попытка вернуть уголовные дела по шпионажу «в законное русло»), отмеченные в вышеназванных отчетах, конечно же, не могли нарушить и тем более парализовать работу немецких шпионов в Лифляндии и, в частности, в Риге. С высокой долей вероятности, исходя из имеющихся данных, можно сделать вывод о том, что разведывание русской армии осуществлялось длительное время, в безопасных условиях и на прочных основаниях. Одни преступники (проститутки), учитывая распространенную среди русских офицеров разговорчивость, искусно выведывали у некоторых из них военные тайны, другие (фигуранты неправомерно завершенных уголовных дел) при профессиональной несостоятельности, а порой и попустительстве жандармов и охранного отделения, не подвергались уголовному преследованию.

Из названных отчетов также следует, что на протяжении первого года войны профилактика военно-шпионских угроз в Риге и других лифляндских городах практически не велась.

89

Высказанные А.С. Резановым предположения о политической нелояльности прибалтийских немецких дворян или прапорщиков, призванных по мобилизации в ряды действующей армии из прибалтийских губерний, а также колонистов ранее не становились предметом оперативной заинтересованности или разработки со стороны органов безопасности.

Экспертная оценка А.С. Резанова не только вскрыла проблему недостаточной контрразведывательной защищенности ближайших русских тылов в Лифляндии, но и позволила разглядеть в прифронтовой Риге «центр германского шпионажа». Судя по документам контрразведки штаба 6-й армии Северного фронта, в ноябре 1915 г. немцы продолжали забрасывать в город все новых агентов. Так, в Ригу и рижский порт прибыли с диверсионной целью, к примеру, дезертиры русской армии Клочко и Денисов, латыш Жилинский. Переодетые в форму русских нижних чинов и снабженные подложными документами, они должны были «...отравить часовых и взорвать мосты Двины» [16, л. 130]. Причем, как видно из признательных показаний задержанных шпионов, подобные поручения предусматривали хорошую профессиональную подготовку агентов. Их обучение в разведывательных школах на оккупированной территории Прибалтийского края (например, в Либаве, Митаве или Шавели) включало не только минно-подрывное дело, но и азы «шпионского ремесла».

После знакомства с правилами конспирации и приемами визуального распознавания родов войск/конкретных воинских частей и боевых кораблей агентов, прошедших специальную подготовку (например, в Шавельской разведывательной школе), ориентировали на решение комплекса сложных и разнопрофильных задач, а именно:

«.3) Сколько судов находится в Рижском заливе, где они строились и в каком году.

4) Сколько в Рижском заливе находится подводных лодок.

10) Какие полки и войсковые части находятся в Риге, какие штабы и где помещаются.

14) Какое настроение в Риге, склонно ли население к революции и к прекращению войны...» [16, л. 96].

С одной стороны, как нам представляется, для получения данной информации недостаточно было владеть одной лишь грамотой. Агент должен был иметь соответствующие личностно-коммуникативные способности. Умение произвести приятное впечатление на собеседника (например, портовый служащий или рабочий), расположить его к общению, заинтересовать, выстроить доверительный диалог и т.д. создавало необходимые условия и предпосылки для получения исчерпывающих ответов на разведвопросы. С другой стороны, поставленный перед шпионами перечень за-

дач с известной долей вероятности имел стратегический характер. Ценность (прежде всего, своевременность, актуальность и достоверность) ответов на каждый из четырех вопросов напрямую зависела от учета пространственно-временного фактора. Важно было знать в динамике количественные и качественные показатели русских вооруженных сил в Рижском заливе и Риге, а также состояние общественного мнения.

Однако регулярной разведывательной деятельности немцев (заброска десятков агентов) в Риге не могли воспрепятствовать запоздалые и эпизодические меры реагирования со стороны военных и жандармско-полицейских властей. В 1916 г. они передали в Рижский окружной суд лишь 9 имевших судебную перспективу формальных дознаний (ориентировочно с 14 фигурантами) [17, л. 70-78, 173-174, 286]. Для сравнения, к примеру, в Митавский окружной суд в том же году было направлено 14 дел (ориентировочно с 21 фигурантом) [17, л. 70-78, 97, 135-136, 138, 178, 291, 310]. Как видно из «Ведомости по делам о шпионстве и государственной измене, производящимся в округах Рижского, Митавского и Либавского окружных судов за январь и февраль 1916 г.», все подозреваемые были причастны к инкриминируемым им преступным деяниям: «он был задержан в районе расположения войск по подозрению в промере реки Западная Двина около о. Дален», «они были задержаны с картами Рижского уезда», «у последнего был найден полевой бинокль, сигнальный свисток и адрес германского разведывательного бюро в г. Митаве» и др. [17, л. 70-78].

Наряду со многими бессистемными, порой случайными, задержаниями немецкой агентуры в прифронтовой полосе, как правило, силами бдительных военнослужащих были единичные и хорошо спланированные контрразведывательные операции. Они, безусловно, наносили существенный ущерб действовавшим давно и автономно (независимо от других, в том числе выше названных шпионов) разведывательным органам германского генерального штаба.

Разведывательное отделение штаба 12-й армии Северного фронта совместно с фронтовой контрразведкой, петроградским военно-цензурным отделением, кубанским областным жандармским управлением, лифляндским жандармским управлением выявило шпионскую организацию, на протяжении многих месяцев работавшую в прифронтовой Риге. Как видно из переписки руководства разведки и контрразведки Северного фронта от 21 июля 1916 г. № 9208 к-р, удалось установить ряд лиц - Гергард, Фегединг и Антропов (Петроград), Клейнберг, Штид и Эгриве (Москва), Борковский и датский консул Герскинд (Рига) и др., которые отправляли корреспонденцию якобы «любовного» и «семейного» содержа-

90

ния в Швецию и Данию, а также получателей в Копенгагене. Всего же в переписках прозвучали имена и адреса 18 человек, проживавших в некоторых городах Российской империи, и перечень, возможно условных, данных (имена и адреса) в Скандинавии [18, л. 8-16].

В результате напряженной поисковой, аналитической, оперативно-наблюдательной (филеры и секретные сотрудники) работы всех вышеназванных органов безопасности были установлены косвенные признаки преступной деятельности подозреваемых. Во-первых, после перлюстрации и изучения при помощи «двойной лупы» письма из Дании в Ригу от 20 мая 1916 г. на почтовый ящик № 119 (получатель некто Борковский) между строк был обнаружен «немецкий текст бессмысленного содержания и ряд цифр» [18, л. 9]. Конспиративное изучение этой и последующей корреспонденции, поступавшей на указанный почтовый ящик, показало, что конфиденциальная часть писем, прибывавших в том числе из Швеции и российских городов, была написана не только условным языком, но и химическими чернилами. Во-вторых, как позже выяснилось, почтовый ящик № 119 принадлежал Фридриху Борковскому (машинист Рижского газового завода) лишь формально. Фактически же почтовую корреспонденцию забирал другой человек -директор данного завода Макс Розенкранц [18, л. 9]. По агентурным данным, в его ведении было сосредоточено не только получение, но и отправление адресатам (в том числе подставным лицам) зашифрованных посланий, содержавших, как вскоре выяснилось, сведения о дислокации, численности, вооружении частей русской армии на театре военных действий.

По итогам «упорной разработки поступившей корреспонденции..., часть которой удалось проявить при помощи хлористого железа, соляной кислоты, йода, спирта, поджаривания.», контрразведчики пришли к следующим заключениям. Во-первых, переписка «под видом любовного или семейного содержания, несомненно, шпионская». В ней через Швецию и Данию в Германию сообщаются сведения о России «скорее стратегического характера» [18, л. 10]. Во-вторых, встречающиеся в письмах условные обозначения наделялись конкретными смыслами, например: «Катюша» означает «Швеция», «Данилов» - «Дания», «Наталия» - «Россия», «Елена» - «Германия», «галоша» - «армия», «крысы»/«мыши» - «воинские части», «порог» -«граница», «мама» - «военная цензура», «кошки» - «русские секретные агенты». Слова «Серафим», «Вера», «Артемий» свидетельствовали о том, что в конверте имеется «химический текст» [18, л. 12]. Всего в документе отмечено более 40 условных наименований.

Считаем, что названных фактических оснований, свидетельствующих о преступной дея-

тельности установленных участников почтовых переписок, было явно недостаточно для их уголовного преследования. Контрразведчики не располагали конкретными сведениями о передаче противнику документов военного или военно-секретного характера о потенциале русских вооруженных сил. При этом оперативная разработка фигурантов могла быть и продолжена. Однако нестабильность линии фронта и вероятность ее прорыва немцами с последующей оккупацией Риги лишали контрразведку дополнительных временных и дея-тельностных возможностей. Не имея широкой доказательной базы и оперируя порой лишь косвенными уликами и интуицией, контрразведчики полагали, что Рига являлась центром германского сетевого шпионажа. М. Розенкран-цу направлялся регулярный поток сведений военного содержания от различных источников, в том числе законопослушных лиц (их адреса проживания использовались противником для пересылки почты «в темную») и агентуры.

Вряд ли немецкие агенты, проживавшие в разных российских городах, догадывались о существовании друг друга. Об этом свидетельствовали их вымышленные русские имена (например, инженер московского завода «Проводник» Гуго Клейнберг в переписке называл себя «Василием Осиповичем Унтиковским», некто Р.И. Гергардт представлялся «Борисом Михайловичем Козловым» и т.д.). Элементарная конспирация, будучи очередным опосредованным свидетельством шпионажа, позволяла продолжительное время находиться вне подозрения территориальных органов правопоряд-ки и безопасности. Не сумели контрразведчики разгадать и все тайны «выработанного давно» шпионского шифра.

Следует отметить, что техникой сокрытия истинного смысла своих письменных сообщений могли владеть только опытные агенты, прошедшие специальную подготовку. И если выработка «малозаметного и мелкого почерка» не предполагала особых познаний и умений, то азы условной письменной речи (с использованием средств тайнописи) постигались лишь в процессе обучения.

В конечном итоге контрразведчики квалифицировали выявленную организацию как преступное сообщество, в условиях войны подлежащее незамедлительной ликвидации (заключение под стражу и неотложные следственные действия). В Москве, Новороссийске и Риге были проведены аресты и обыски. Как видно из сообщения начальника лифляндско-го жандармского управления генерал-квартирмейстеру штаба Северного фронта от 27 июля 1916 г. № 25615, инженер М.Г. Розенкранц был арестован и привлечен к расследованию в качестве обвиняемого по признакам ч. 2. п. 6 ст. 108 Уголовного уложения 1903 г. [18, л. 16].

91

Предпринятая нами попытка реконструировать конкретные результаты оперативно-розыскной деятельности «на прибалтийском фронте тайной войны» была реализована преимущественно благодаря документам, обнаруженным в Российском государственном военно-историческом архиве. Данный односторонний подход к использованию источниковой базы (без учета возможностей, прежде всего, исторических архивохранилищ стран Балтии и Германии) в определенном смысле лишил нас возможности рассчитывать на предельную всесторонность, точность и объективность собственных суждений.

Учитывая данное обстоятельство и все же стремясь сохранить беспристрастность и справедливость в своей исследовательской работе, мы рассматривали не только внутриведомственную, но и межведомственную «контрразведывательную переписку» (циркуляры, отчеты, показания задержанных шпионов и др.). Ее стороны являлись независимыми друг от друга субъектами противодействия шпионажу: разведка и контрразведка Военного министерства, жандармские и полицейские подразделения МВД. Поэтому у нас нет оснований сомневаться в правдивом характере имевшихся у них оперативно-агентурных сведений. Кроме того, названная переписка, как выяснилось во время знакомства с историографией заявленной темы, частично подтверждалась в опубликованных трудах тех авторов, которые были участниками борьбы с немецкими шпионами в годы Первой мировой войны.

Итак, к каким выводам нам удалось придти? Во-первых, немецкий шпионаж в Риге имел раз-

1. Зданович А.А. Контрразведка царской России в Первой мировой войне: организационные и правовые проблемы функционирования // Великая война: сто лет / под ред. М.Ю. Мягкова, К.А. Пахалюка. М., 2014.

2. Кирмель Н.С. Некоторые аспекты контрразведывательной работы спецслужб России на театре военных действий в годы Первой мировой войны // Вторая мировая война: предыстория, события, уроки: материалы Междунар. научн. конф., посвящ. 70-летию Великой Победы над немецким фашизмом и японским милитаризмом / под ред. Е.В. Дро-ботушенко: в 2 ч. Чита, 2015.

3. Галвазин С.Н. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной практики. М., 2001.

4. Хлобустов О.М. Госбезопасность России от Александра I до Путина. М., 2007.

5. Лубянка. Из истории отечественной контрразведки / В. С. Христофоров, Я.Ф. По-гоний, В.К. Виноградов и др. М., 2007.

ветвленное организационно-функциональное построение и, вероятно, был одним из региональных звеньев глобальной архитектуры шпионажа Генерального штаба Германии в России. Первым и вторым системно-структурными элементами осведомления были лица из числа городских проституток и агентов разведывательно-диверсионных (разведывательных) школ при штабах передовых отрядов германской армии (школы рассматриваются как третий элемент). Здесь же допускаем существование резидентов, обеспечивавших конкретным проституткам и другим категориям агентов связь и способ передачи по назначению добытых разведданных, а также наличие не обнаруженных нами в архивных упоминаниях других разведорганов.

Если названные три элемента являлись составными частями тактической агентурной разведки, то разоблаченное преступное сообщество инженера М.Г. Розенкранца, судя по его внутрисистемным коммуникативным связям и каналам передачи развединформации вовне, было единственным и важным слагаемым стратегической разведки немцев (в Риге). Каждый из названных системных компонентов (три элемента зафронтовой и один элемент глубинной агентурной разведки) отличался целостностью, функциональностью и автономным характером деятельности. Неочевидный характер германского шпионажа не позволяет сделать верифицированное заключение о величине причиненного ущерба вооруженным силам Российской империи (в том числе воинским частям и кораблям флота, дислоцированным в прифронтовой Риге и Рижском заливе) и основам ее военной безопасности в целом

1. Zdanovich A.A. Counterintelligence of Tsarist Russia in the First World War: organizational and legal problems of functioning //The Great War: One Hundred Years / ed. by M.Y. Myagkov, K.A. Pakhalyuk. Moscow, 2014.

2. Kirmel N.S. Some aspects ofcounterintelligence work of the Russian special services in the theater of operations during the First World War // World War II: background, events, lessons: proc. of the Intern. sci. conf., dedicated to the 70th anniversary of the Great Victory over German fascism and Japanese militarism /ed. by E.V. Drobotushenko: in 2 pts. Chita, 2015.

3. Galvazin S.N. Security structures of the Russian Empire: Formation of the apparatus, analysis of operational practice. Moscow, 2001.

4. Khlobustov O.M. State security of Russia from Alexander I to Putin. Moscow, 2007.

5. Lubyanka. From the history of domestic counterintelligence / V.S. Khristoforov, J.F. Pogoniy, V.K. Vinogradov et al. Moscow, 2007.

92

6. Старков Б.А. Охотники на шпионов-2. Пасынки Великой войны. Контрразведка последней войны Российской империи 19141917. СПб., 2007.

7. Копылов С.Н. Шпиономания против Эст-ляндского императорского яхт-клуба в 1916 г. // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2021. № 1(57).

8. Гиленсен В.М. Германская разведка против России (1871-1917 гг.) // Новая и новейшая история. 1991. № 2.

9. Гиленсен В.М. Вальтер Николаи - глава германской военной разведки во время Первой мировой войны // Новая и новейшая история. 1998. № 2.

10. Зданович А. А. Тайные силы: откровения руководителя кайзеровской разведки, сделанные на Лубянке //Родина. 1993. № 8-9.

11. Сейдаметов Д., Шляпников Н. Гзрмано-австрийская разведка в царской России. М., 1939.

12. Турло С.С., Залдат И.П. Шпионаж / под ред. И.А. Апетера. М., 1924.

13. Звонарев К. К. Агентурная разведка: в 2 т. Т. 2: Германская агентурная разведка во время войны 1914-1918 гг. М., 1931.

14. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2031. Оп. 4. Д. 131.

15. Маркс А.Ф. Географический и статистический карманный атлас России. СПб., 1907.

16. РГВИА. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 45.

17. РГВИА. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 270.

18. РГВИА. Ф. 2031. Оп. 4. Д. 896.

6. Starkov B.A. Spy Hunters-2. Stepsons of the Great War. Counterintelligence of the last war of the Russian Empire 1914-1917. St. Petersburg, 2007.

7. Kopylov S.N. Spy mania against the Estland Imperial Yacht Club in 1916 // Scientific notes. Electronic scientific journal of Kursk State University. 2021. No. 1(57).

8. Gilensen V.M. German intelligence against Russia (1871-1917) // Modern and Contemporary History. 1991. No. 2.

9. Gilensen V.M. Walter Nicolai - head of German military intelligence during the First World War // Modern and Contemporary History. 1998. No. 2.

10. Zdanovich A.A. Secret forces: revelations of the head of the Kaiser's intelligence made at the Lubyanka // Homeland. 1993. No. 8-9.

11. Seydametov D., Shlyapnikov N. German-Austrian intelligence in tsarist Russia. Moscow, 1939.

12. Turlo S.S., Zaldat I.P. Espionage / ed. by I.A. Apeter. Moscow, 1924.

13. Zvonarev K.K. Undercover intelligence: in 2 vol. Vol. 2: German intelligence during the war 1914-1918. Moscow, 1931.

14. Russian State Military Historical Archive (RSMHA). F. 2031. Inv. 4. Case. 131.

15. Marks A.F. Geographic and Statistical Pocket Atlas of Russia. St. Petersburg, 1907.

16. RSMHA. F. 2031. Inv. 4. Case. 45.

17. RSMHA. F. 2031. Inv. 4. Case. 270.

18. RSMHA. F. 2031. Inv. 4. Case. 896.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ

Зверев Вадим Олегович, доктор исторических наук, доцент, начальник кафедры психологии и педагогики в деятельности органов внутренних дел Омской академии МВД России; e-mail: zverevoma@mail.ru;

Тюфяков Николай Александрович, кандидат юридических наук, доцент кафедры психологии и педагогики в деятельности органов внутренних дел Омской академии МВД России; е-mail: tna-1971@mail.ru

INFORMATION ABOUT AUTHORS

V.O. Zverev, Doctor of History, Associate Professor, Chief of the Department of Psychology and Pedagogy in the activities of the Internal Affairs Bodies of the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia; e-mail: zverevoma@mail.ru

N.A. Tyufyakov, Candidate of Law, Assistant Professor of the Department of Psychology and Pedagogy in the activities of the Internal Affairs Bodies of the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia; е-mail: tna-1971@mail.ru

93

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.