14ББК 63.3(2)612-283.2
К. Г. Соколовский
ПОДВИГ ВЕРЫ КАЗАХСТАНСКОГО СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА АЛЕКСАНДРА ДАГАЕВА: «НОВАЯ ВЛАСТЬ» И ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ
СВЯЩЕННИЧЕСКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ПЕРВЫЕ ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Число жертв репрессий 1930-х годов оказалось столь велико, а ставшие их результатом духовная и гуманитарная катастрофы столь масштабны, что на этом фоне последовавший за Октябрьской революцией «красный террор» первых лет Гражданской войны в обыденном сознании представляется не таким значимым.
Между тем, он унес большое количество жертв, которыми в провинции стали, в первую очередь, представители священнической интеллигенции, практически сразу же записанные в разряд классовых врагов новой власти.
Ныне покойный профессор Православного Свято-Тихоновского университета Н. Е. Емельянов, создатель базы данных «Но-вомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века», на основе выявленной зависимости числа арестов и расстрелов по религиозным мотивам предложил периодизацию1, согласно которой первая волна гонений (всего им выделено четыре) пришлась на 1917—1919 годы. Несмотря на то что маховик репрессий в этот период только начал раскручиваться, первые священномученики своим подвигом веры уже продемонстрировали силу российского православия и крепость духа Церкви.
Проведенные на казахстанском материале исследования показывают главную особенность гонений этого периода и их
© Соколовский К. Г., 2018
Соколовский Константин Геннадьевич — кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры общеобразовательных дисциплин Гуманитарно-технической академии, член Конгресса религиоведов Казахстана. k_sokolovskiy@fastmail.com
отличие от последующих — отсутствие какой бы то ни было нормативно закрепленной уголовно-правовой базы, которая появится только в середине 1920-х годов. Отметим, что принятые в 1919 году Руководящие начала по уголовному праву РСФСР в современной трактовке выполняли, скорее, роль общей части Уголовного кодекса. Сам крайне несовершенный Уголовный кодекс РСФСР, как известно, вступил в силу только в 1922 году, а, например, Положения о революционных трибуналах подписывались в 1920 году трижды2.
Поэтому «красный террор» против священнической интеллигенции может быть истолкован как развязанный акт агрессии новой власти3 против Церкви. Видный исследователь истории новомученичества Л. А. Головкова, рассуждая о причинах террора против священства, говорит о его «мистической непознаваемости», подчеркивая тем самым масштабы такового и невозможность логического объяснения явленной в те годы жестокости4.
Нельзя не согласиться с О. И. Хайловой, которая, рассуждая о первых годах становления Советской власти, показывает, что в период «красного террора» «рухнули почти все институты Российской империи: дворянство, офицерство, купечество, крестьянство — и только Церковь устояла», что названо ею «необъяснимым историческим явлением»5.
В основе этого, как представляется, лежит многочисленное мученичество (думаю, невозможно ошибиться, если утверждать, что такая массовость была явлена впервые со времен становления и утверждения христианства в Древнем Риме). Канонизация Освященным Архиерейским Собором в 2000 году около 1 500 мучеников и исповедников ХХ века не только прославила новых святых, но и через их духовный подвиг позволила под иным углом взглянуть на суть отношений между Русской Православной Церковью и советским государством.
Приведенная цифра характерна, поскольку известно, что, например, за период правления Николая II русской Церковью было канонизировано всего семь святых (патриарх, четыре епископа, один священномученик, один монах), в 1918 году Московский поместный собор для местного почитания прославил двух епископов6.
Согласимся с митрополитом Екатеринбургским и Верхо-турским Кириллом (Наконечным), который отмечает, что «история Церкви (ХХ века. — К. С.) — это в первую очередь история святости»7.
Поиск данных и восполнение лакун в жизнеописании но-вомучеников является важной частью как церковной истории, истории страны, так и современного местного краеведения. В то же время особенность настоящей работы заключается в том, что со дня интересующих нас событий прошло в масштабах истории ничтожно малое количество времени, что обуславливает целый ряд сложностей, как-то: недостаток работ по теме, постоянное обновление информации, превалирование публицистических материалов над научными, привлекательность темы для СМИ и предпочтение ими непроверенной одиозной информации, отрывочность сведений и т. д.
Знакомство с архивными документами, а также работами восточно-казахстанских, томских и омских исследователей позволяет более полно узнать о судьбе одного из первых казахстанских священномучеников (по дате мученической кончины) — благочинном Усть-Каменогорских городских и уездных церквей протоиерее Александре Владимировиче Дагаеве — типичном представителе местной священнической интеллигенции.
Отметим, что в то время названное благочиние относилось к Томской и Енисейской епархии (с 1895 года — к выделившейся Омской епархии)8, а в уездном Усть-Каменогорске (нынешний центр Восточно-Казахстанской области) действовало шесть церк-вей9, среди которых центральным был Троицкий храм (в 1923 году занят обновленцами, с 1928 года закрыт, в 1991 году передан Русской Православной Церкви с утраченными колокольней, куполами, алтарной аспидой и интерьером), а с 1888 года — Покровский собор (закрыт в 1928 году, разрушен в 1936 году).
В Троицком храме до своей мученической кончины в 1918 году при захвате власти в городе большевиками служил также причисленный к лику святых протоиерей Сергий Феноменов (по другим данным, о. Сергий был настоятелем Преображенской церкви дисциплинарной роты в Усть-Каменогорской крепости)10.
О географическом масштабе благочиния можно судить по тому, что только один из приходов — Убинский — охватывал
16 сел и поселков11. Материалы исследований Ж. Ж. Каирбековой показывают, что в ведении благочинного А. Дагаева находились, помимо церквей в г. Усть-Каменогорске, Александровская церковь в г. Зайсане, Николаевская в пос. Убинском, церкви ряда селений Томской губернии — Тарханского, Красноярского, Глубокого, Прапорщиково12.
Будущий священномученик родился в 1862 году (или 1861, данные разнятся) в г. Бийске в семье священника Владимира Да-гаева, который смог привить сыну веру в Бога, христианскую любовь к ближнему и верность своему долгу.
Вообще отметим, что жития новомучеников наглядно показывают, что их столь сильная вера в Христа глубоко обусловлена: она закладывалась в семье, из которой ими были вынесены основные религиозные и этические представления. Именно родители и воспреемники формулировали нравственные идеалы, не позволившие им отречься от Бога и решить сверхзадачу сохранения человеческого и христианского достоинства в период гонений и невообразимых физических испытаний.
Имеющиеся архивные материалы, а также нарративные источники свидетельствуют, что до Октябрьской революции именно священническая интеллигенция решала в провинции задачи формирования духовного и нравственного облика народа, миссионерской деятельности, пропаганды и распространения образования.
Несколько забегая вперед, отметим, что протоиерею А. Дагаеву удалось воспитать достойных детей. Его сын Михаил также был рукоположен во иерея, а зять, впоследствии протоиерей, Алексей Порфирьевич Подойников, избежав уклонения в обновленчество, стал настоятелем церкви г. Риддер (крупный город Восточно-Казахстанской области), и уже в 1937 году был арестован и расстрелян.
Завершив в 1884 году обучение в Томской духовной семинарии по первому разряду, А. Дагаев женился на купеческой дочери Стефаниде Дробининой, после чего был рукоположен епископом Бийским Макарием (Невским), будущим святителем. В 1888 году молодой иерей назначается благочинным Змеиногор-ского уезда Омской епархии, а с 30 декабря 1891 года переводится в Покровский собор г. Усть-Каменогорска, где ему было
определено быть благочинным церквей Усть-Каменогорского, Змеиногорского и Зайсанского уездов Семипалатинской области и Томской губернии. Здесь он прослужил до своей мученической гибели в 1918 году13.
Время служения протоиерея А. Дагаева отмечено активной просветительской и миссионерской деятельностью, а также строительством храмов во вверенном ему благочинии. Будущий священномученик сумел завоевать любовь прихожан и имел беспрекословный авторитет в уезде. Очевидно, это станет одной из причин его поспешной казни в 1920 году.
Современники отмечают, что протоиерей А. Дагаев «был человеком горячей веры, ревнителем православия, искренне любящим Бога и свою Родину. Он неукоснительно соблюдал церковный устав и как благочинный был в меру строг. А в свободное время увлекался изучением истории Церкви и Российского государства и игрой на музыкальных инструментах, что было любимым занятием его многочисленной семьи»14.
Свидетельств о его служении в официальных документах сохранилось немного. Так, по данным Ж. Ж. Каирбековой, впервые имя священномученика упомянуто в 1897 году: как особо потрудившемуся в сборе пожертвований в пользу бедных ему объявлена архипастырская благодарность15. Кроме того, обнаружены свидетельства о нем в «Памятной книжке» Семипалатинской области за 1899 год как о преподавателе Закона Божьего в Трехклассном городском и Мужском городском училищах г. Усть-Каменогорска, а также в Ведомостях регистрации по Покровскому собору (с 1890 года) наряду с именами других священнослужителей — П. Г. Павловского, В. Ф. Пешехонова и др.16
Как удалось установить исследователю новомученичества в Восточном Казахстане епископу Усть-Каменогорскому и Семипалатинскому Амфилохию (Бондаренко), «труды отца Александра на благо Церкви и Отечества были отмечены императорскими наградами. Он был кавалером орденов: Св. Анны II и III степеней и св. Владимира IV степени, имел медали: "В память государя Александра III", "В честь 25-летия образования цер-ковно-приходских школ", Крест на Владимирской ленте и медаль "В память 300-летия дома Романовых", а также по благословению преосвященнейшего Гавриила, епископа Омского,
от прихожан был преподнесен драгоценный золотой наперсный Крест за труды по строительству Трехсвятительского храма в городе Усть-Каменогорске и другие награды»17.
Сказанное наглядно рисует картину направлений деятельности типичного представителя провинциальной священнической интеллигенции начала ХХ века.
Всё меняется в 1918 году. После Октябрьской революции в Усть-Каменогорск из Петрограда по направлению РКП (б) прибывает талантливый организатор Я. В. Ушанов, создавший и возглавивший уездный комитет партии. В марте 1918 года власть в Усть-Каменогорске переходит к Совдепу, председателем которого он избирается. Совдеп просуществовал 97 дней: в июне
1918 года Усть-Каменогорск был взят отрядами войскового старшины Сибирского казачьего войска Б. В. Анненкова (т. н. «дутовская прорубка»), а члены Совета арестованы.
Находившиеся под командованием атамана войска вошли в историю своей чрезвычайной жестокостью и массовыми карательными акциями по отношению к большевикам и им сочувствующим, что подтверждено в том числе многочисленными современными деидеологизированными исследованиями18. Более 30 комиссаров укома были подвергнуты страшным пыткам, а самого Я. В. Ушанова заживо сожгли в топке парохода «Монгол»19.
Ответом на зверства анненковцев стал развязанный большевиками после восстановления в Усть-Каменогорске 19 декабря
1919 года Советской власти «красный террор», жертвой которого не мог не пасть протоиерей А. Дагаев, не пожелавший поступиться ни своей верой, ни своими убеждениями.
По имеющимся свидетельствам, в период первого Совдепа, а также после поражения в уезде контрреволюции благочинный в своих проповедях выступал с обличением Советской власти и призывами не признавать ее. При этом он являл собой пример пастырской кротости, лично встречался с революционерами, вел с ними беседы, разъяснял губительность сделанного ими выбора как для страны, так и для своей души.
Протоиерей А. Дагаев не раз беседовал с Я. В. Ушано-вым, убеждая покаяться и не развязывать братоубийственную войну в уезде — и когда тот занимал должность председателя Совдепа, и когда находился в тюрьме. По преданию, впрочем,
документальными свидетельствами не подтвержденному, благочинный был одним из последних, кто беседовал с ним накануне казни анненковцами.
Несмотря на попытки примирить враждующие стороны, не вызывает сомнения, что А. Дагаев, с учетом его авторитета как протоиерея, представлял серьезную опасность для большевиков. Уже 1 января (по другим данным — 11 января) 1920 года он был арестован. Как показывают изыскания известного восточно-казахстанского краеведа иеромонаха Иустина (Ларионова), «в это время аресты приняли повальный характер, их жертвами стали многие известные и уважаемые в Усть-Каменогорске люди: городской голова Сидоров, генерал Веденин, отказавшийся сотрудничать с большевиками владелец типографии Горлов (его открыткам мы благодарны за возможность иметь представление о дореволюционном городе), многие оставшиеся в городе солдаты и офицеры Царской и Белой армий»20.
Согласно сохранившимся свидетельствам, собранным иеромонахом Иустином, протоиерей А. Дагаев без следствия и суда был приговорен к казни. Его вывезли за город и изрубили шашками. На следующий день в целях устрашения населения тело благочинного с отсеченными руками волочили по улицам Усть-Каменогорска21 .
Спустя два месяца супругу священника вызвали на опознание найденного в проруби р. Иртыш тела с отсеченными руками и головой, в котором она признала своего мужа. Немаловажной деталью было то, что пальцы правой руки благочинного были сложены в иерейском благословении. Даже в мучении перед смертью протоиерей Александр Дагаев молился о своих палачах и благословлял их.
Выданное тело убитого было похоронено, по одним данным, возле церкви Покрова Пресвятой Богородицы (разрушена в 1930 году, в настоящее время на этом месте разбит городской парк), по другим данным — на местном кладбище. Могила свя-щенномученика утрачена.
Сложившаяся в связи с произошедшим обстановка заставила семью протоиерея покинуть Усть-Каменогорск и выехать в Павлодар.
А. Дагаев был полностью реабилитирован в 1993 году в соответствии с Законом Республики Казахстан № 2143-ХП «О реабилитации жертв массовых политических репрессий», в 2000 году его причислили к лику святых новомучеников и исповедников российских.
Священномученик Александр Усть-Каменогорский — один из сотен, принявших мученическую кончину в годы становления Советской власти и сталинских репрессий. Например, только в «Книге скорби» Восточно-Казахстанской области, содержащей расстрельные списки карательных органов, приводятся имена 34 «церковников» (в том числе, «священнослужители» и «служители религиозного культа» — 24 человека, церковные старосты и церковные служащие — 6 человек, а кроме того — 3 муллы и 1 баптистский проповедник)22.
Восполнение «белых пятен» необходимо не только для церковного прославления достойных, но и для уяснения роли каждого в произошедших событиях. Историческая правда такова, что далеко не все представители священнической интеллигенции сохранили веру в Бога и не оставили своего служения в годы Гражданской войны и период массовых репрессий. Архимандрит Ианнуарий (Нечадин), со ссылкой на священномученика епископа Ефрема Селенгинского, пишет: «А сколько духовных лиц оставило свое служение Святой Церкви и ушло на служение революции — в комитеты, кооперативы, милиции, на политическую деятельность в рядах социалистов до большевиков включительно, не снимая, на всякий случай, священного своего сана»23.
Тем самым, такая исследовательская работа должна продолжаться. Известный церковный историк игумен Дамаскин (Орловский) так оценивает ее значимость: «Когда-то русская литература, будучи по существу христианской, давала человеку образцы нравственного поведения. Теперь... (они. — К. С.) даны нам в житиях новомучеников, которые, может быть, единственное безоговорочное созидающее достояние ближайшего к нам по времени исторического периода. Образцы и примеры их жизни являются созидательными компонентами не только для конкретных людей, но и для общества и государства»24.
Кроме того, рассуждая со светской позиции, именно в священнической интеллигенции рубежа эпох мы видим столь
необходимые сегодня примеры патриотизма, образы героизма, в них «сосредоточен опыт общественной, социальной, политической истории. (в которой. — К. С) есть мощный социальный опыт, удержавший важные социальные ценности для народа, для общественного сознания»25. Новомученики являют собой пример сакрального, высших духовных идеалов, которые они сподобились стяжать, а их образы способны формировать столь необходимые сегодня культурные и социальные стереотипы.
Если же говорить о казахстанской земле, где явили подвиг веры и священномученик Александр Усть-Каменогорский, и десятки его братьев и сестер по вере, то, как представляется, их деяния оказали значительное влияние не только на местную Церковь, но и на культуру и духовность многонационального и многоконфессионального Казахстана, делая их уникальными, самобытными и, что много важнее, закладывая скрепы традиционных общечеловеческих ценностей, без которых сегодня невозможно представить стабильное и гармоничное развитие страны.
Примечания
1 Емельянов Н. Е. База данных «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века» как исторический источник // Церковь в истории России : сб. тр. / Ин-т рос. истории РАН. М., 2007. Вып. 7. С. 327.
2 Яковлева Л. В. История становления уголовно-процессуального законодательства в России // Историческая и социально-образовательная мысль. 2015. Т. 7. № 6, ч. 1. С. 102.
3 Подробнее со ссылкой на работы В. И. Ленина см.: ПомогаевВ. В. «Красный террор»: происхождение и сущность // Вестник Тверского государственного университета. 1999. № 4. С. 70—76.
4 Цит. по: Кострюков А. А. Конференция «Подвиг новомучеников и исповедников Церкви Русской ХХ века» в Ярославле // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (далее — ПСТГУ). Сер. 2, История. История РПЦ. 2013. № 55 (6). С. 160.
5 Емельянов Н. Е., Хайлова О. И. Гонения на Русскую Православную Церковь (1917—1950-е годы) // Россия и современный мир. 2008. № 4 (61). С. 118.
6 Цыпин В. А., прот. О канонизации святых в ХХ веке (до 1988 года) // Канонизация святых в ХХ веке : сб. / Комиссия Синода по канонизации святых. М., 1999. С. 13—15.
7 Кирилл (Наконечный), митр. Выступление на открытии III Международной научно-богословской конференции, посвященной 130-летию Екатеринбургской епархии и памяти Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2015. № 1 (9). С. 18.
8 Герасимов Б. Г. Старинные церкви Семипалатинской области // Герасимов Б. Г. Избранные труды. Усть-Каменогорск, 2000. С. 117.
9 Каирбекова Ж. Ж. Покровский собор : страницы истории // Сайт Восточно-Казахстанского областного архитектурно-этнографического и при-родно-ландшафтного музея заповедника. ЦКЬ: http://www.vkoem.kz/ index.php?option=com_content&view=artide&id=349%3A2010-07-15-10-13-21&catid=85%3A2010-03-09-10-07-22&Itemid=93&lang=m (дата обращения: 18.05.2017).
10 Священномученик протоиерей Сергий Феноменов // Православие в Прииртышье : офиц. сайт Семипалатинского благочиния Усть-Каменогорской и Семипалатинской епархии. ЦКЬ: http://pravsobor.kz/ Eparhiya/Y-K_blagochinie/sv_sv_y-k/Fenomenov.html (дата обращения: 18.05.2017).
11 Щербик Г. А. Усть-Каменогорские предания. Усть-Каменогорск, 2003. С. 55.
12 Каирбекова Ж. Ж. Указ. соч.
13 Дагаев Александр Владимирович // Древо : открытая православ. эн-цикл. иКЬ: https://drevo-info.ru/articles/11914.html (дата обращения: 17.05.2017).
14 Амфилохий (Бондаренко), еп. Священномученик протоиерей Александр Дагаев // Православие в Прииртышье.
15 Каирбекова Ж. Ж. Указ. соч.
16 Православие в Прииртышье.
17 Амфилохий (Бондаренко), иером. Священномучениче Александре, моли Бога о нас // Православный вестник. Усть-Каменогорск, 2003. № 1 (18). С. 3.
18 Бармин В. О морально-психологическом состоянии войск атаманов Б. В. Анненкова и А. И. Дутова накануне их разгрома (сентябрь 1919 — январь 1920 гг.) // Актуальные вопросы истории Сибири : пятые науч. чтения памяти проф. А. П. Бородавкина. Барнаул, 2005 ; Попов А. В. Несостоявшийся поход в Индию : атаман Борис Владимирович Анненков и его отряд в Синьцзяне // Вестник ПСТГУ. Сер. 2, История. История РПЦ. 2007. № 1 (22). С. 7—21.
19 Байшин А. А. Яков Васильевич Ушанов // Борцы за советскую власть в Казахстане. Алма-Ата, 1982. Вып. 1. С. 223.
20 Ларионов М. М. Покровский храм: история и современность // Ма-карьевские чтения : сб. материалов седьмой междунар. конф. Горно-Алтайск, 2008. С. 38.
21 Ларионов М. М. Троицкий храм города Усть-Каменогорска : 200 лет истории (1809—2009). Усть-Каменогорск, 2011. С. 102.
22 Книга скорби Восточно-Казахстанской области : расстрельные списки. Семипалатинск, 2001.
23 Ианнуарий (Нечадин), архим. Духовенство Смоленской епархии в гонениях конца 1917 — начала 1919 года. М., 2013. С. 290.
24 Дамаскин (Орловский), игум. Феномен личности новомученика ХХ столетия : психолого-религиозный дискурс // Развитие личности. 2012. № 4. С. 144.
25 Ильина Е. А. Особенности феномена новомученичества: проблемы и перспективы // Апробация. 2014. № 5. С. 57.
