CC BY
48
Р. Н. Игнатьев (С.-Петербург)
«Плачевное служение» протоиерея Самборского (1800-1806)
Протоиерея Андрея Афанасьевича Самборского (1737-1815) можно представить по-разному. Как придворного священника екатерининских и павловских времен, как просветителя и агронома, наконец, как человека, оказавшего важные услуги антиосманскому движению балканских народов. В русской печати XIX в. его имя встречается часто, а в исторической литературе СССР и современной России без упоминания о нем не обходится ни одна статья или глава монографии, посвященная началу сербского восстания 1804-1813 гг.
Кратко приведем основные факты биографии Самборского. Он родился в семье сельского священника Слободско-Украинской губернии и получил образование в Киевской духовной академии. С 1765 г. находился в Лондоне при посольской церкви сначала церковником, а с 1769 г. священником. В Англии Самборский серьезно изучал агрономию. В 1780 г. он был назначен протоиереем при Софийском соборе в Царском Селе. В 1781-1782 гг. участвовал в европейском путешествии великого князя Павла Петровича с супругой, а в 1784 г. стал законоучителем великих князей Александра и Константина. Самборский являлся также законоучителем дочерей Павла Петровича. По указу последнего в 1797 г. Самборскому был поручен надзор над практической школой земледелия, учрежденной близ Царского Села. В 1799 г. Самборский был назначен духовником великой княжны Александры Павловны после ее обручения с эрцгерцогом австрийским и палатином венгерским Иосифом. В связи с этим протоиерей уехал в Австрию, где находился и после смерти великой княжны (1801 г.) до 1804 г.
Славяноведы интересовались прежде всего участием A.A. Самборского в сообщении российскому императору Александру I записки австрийского православного митрополита Стефана Стратимировича с планом основания славяно-сербского государства на Балканах (1804 г.), а также собственноручной запиской (1806 г.) и письмами Самборского (1804, 1808 гг.) к Александру I о необходимости русской помощи сербам.
Пока еще не уделялось отдельного и достаточного внимания деятельности А. А. Самборского в Австрийской монархии (1800-1804 гг.), обстоятельствам его путешествия по Юго-Восточной Европе и Малой Азии в 1804 г., пребыванию протоиерея в Санкт-Петербурге (1805-1806 гг.) и на юге России (1806-1811 гг.). Эти периоды жизни протоиерея (особенно 1800-1806 гг.), безусловно, важны для изучения причин и начального этапа сербского восстания 1804-1813 гг. Мы рассмотрим здесь
шесть лет из жизни Самборского (1800-1806), которые он сам назвал «плачевным служением».
В феврале 1800 г. великая княжна с супругом и ее духовник прибыли в Буду. Борьба различных придворных группировок за влияние на венгерского палатина и православное вероисповедание великой княжны сделали положение Александры Павловны в Венгрии очень сложным. Самборский столкнулся с происками будимского (офенского) православного епископа грека Дионисия Поповича (Пападопулоса или Папазоглу). «Сей пастырь Восточной церкви отправлял должность шпиона в Белграде (шпиона австрийского, будучи белградским митрополитом с 1785 по 1791 г. — Р. И.); оттуда он спасся бегством и получил в награду епархию офенскую». Дионисий уверял, «что российская церковь весьма удалилась от греческой, и что оная требует реформы», — писал Самборский в своем рукописном сочинении «Происшествие в Венгрии». Грек старался занять его место и хотел «споспешествовать» переходу Александры Павловны в католицизм2.
Конфликт между Самборским и Дионисием Приобрел характер борьбы за православных прихожан после того, как 26 марта/6 апреля 1800 г. в Офене в день Благовещения в присутствии великой княжны состоялось «основание» российской церкви3. Российскую церковь стали посещать местные жители, в основном сербы. Так русский священник отбивал паству своего недруга Дионисия, и последний в долгу не остался. Появились слухи о том, что Павел I прислал Самборского якобы «с тем, дабы всех единоверных сербов взбунтовать и преселить в Россию, которых число простирается более трех миллионов». Более того, произошел некрасивый случай, когда в Пасху «все стечение народа бесчестно и напю было палицами изгнано из церкви, не уважая и знатных лиц, от чего чуть было не последовал бунт»4.
Это событие, а также довольно бесцеремонные вмешательства в личную жизнь палатины задевали достоинство не одной Александры Павловны. Самборский заключил, что попытки умалить достоинство великой княжны являются оскорблением для русской императорской фамилии, и решил отправить в Петербург свою дочь Анну будто бы для свидания с сестрой, а на самом деле"для того, чтобы сообщить императрице Марии Федоровне и Павлу I об обидах Александры Павловны. Помимо устных инструкций, данных самой палатиной Анне Самборской, протоиерей снабдил свою дочь собственным письмом к Марии Федоровне.
В июле 1800 г. Самборский просит первоприсутствующего в Коллегии иностранных дел графа Ф. В. Ростопчина позволения для своей старшей дочерй Анны Самборской «с находящимися при ней двумя человеками, и одною девицею» совершить поездку в Россию5. Одновременно Самборский просит графа И. П. Кутайсова исходатайствовать у Павла I «позволение: дабы дочь моя Анна Андреевна следующая в Россию, не была задержана на российских границах с будущими при ней двумя
человеками и одною девицею»6. В просьбе Самборского к австрийцам о выдаче дорожных паспортов для проезда дочери вместе с Анной Самбор-ской одним из «человеков» указан сербский ученый Григорий Терлаич7.
Австрийские власти подозревали, что поездка Анны Самборской имеет совсем другую цель. Барон Тугут восклицал осенью 1800 г.: «Бог знает, сколько мы еще вынуждены будем испытать неприятностей от интриг и ябед русской свиты эрцгерцогини. То, что духовник говорит об этих личных распрях с епископом Буды, мне кажется только отговоркой и пронырством для того, чтобы сбить с толку. Бог знает, не имеет ли вовсе... поездка русской барышни в Петербург других тайных причин — секретных поручений со стороны эрцгерцогини»8.
Опасения антирусски настроенного австрийского руководства питались и связями Самборского с сербами Габсбургской империи. 9/20 октября 1800 г. к Самборскому обратились судья будимской славено-сербской общины П. Антонович и «член Пештанского общества» И. Станкович. Они сообщали о кознях епископа Дионисия против сербов и просили протоиерея положить «каким заблагорассудите средством устам его предел и заграждение»9. Самборский сошелся с двумя православными церковными иерархами австрийских сербов — Стефаном Стратимировичем и Йованом Йовановичем. 17/28 ноября 1800 г. Самборский написал из Буды послание карловацкому православному митрополиту Стратимировичу, приложив письмо от Г.Терлаича10. 9/20 декабря 1800 г. Стратимирович ответил Самборскому, и между ними завязалась переписка.
Православный епископ Бачки Й. Йованович сам написал Самборскому 31 января /12 февраля 1801 г. из Нови-Сада. В письме он изъявил желание познакомиться с Самборским и недвусмысленно сообщил русскому протоиерею свои взгляды: «Слава Богу, что и мы обретохом в сих странах всевожделенное от многих веков ожидаемое явление высоко славных россов, и что увидели златую отрасль великого Паала, повелителя и благотворителя россов и всех славян; его посредством открывается нам элат-ний век, и мы оной вскоре несумненно надеемся видеть, последующем столетия, Богу содействующу...» ".С Йовановичем у Самборского также устанавливаются дружеские отношения и переписка.
Год спустя после приезда Александры Павловны в Буду вокруг нее сложилась весьма любопытная расстановка сил. Так, в письме к императрице Марии Федоровне от 24 февраля / 8 марта 1801 г. Самборский пишет, что палатина боится давать милостыню, «потому, чтобы венский двор не заключил, что сие делается с намерением противу их политической системы». Духовник Александры Павловны прост «снабдить библиотеку Ее Высочества российскими книгами всех лучших творцов как церковных, так и гражданских». «Тем приумножите Великой Княгине величайшее уважение и любовь от венгерцев, паче же от славян», — объясняет свою просьбу Самборский|2.
Он называет друзей Александры Павловны - любящих и уважающих па-латину «венгерцев», «паче же» славян. В. Броневский, побывавший в 1810 г. в Венгрии, оставил нам характерную заметку о царивших девять лет назад настроениях среди венгров, написанную со слов отца Николая (Музов-ского), настоятеля церкви над гробом Александры Павловны. Из нее явствует, что имя венгерской палатины — «имя магнетическое для обожавших ее венгров. Даже теперь немцы не смеют произнести оного при добрых патриотах». Качества же палатины, «подобно магическому жезлу, покорили сердца благородных венгров; вся нация видела в ней свою опору, надежду и утешение» 13.
Самборский называет и врага Александры Павловны — «венский двор». В Австрии «политическая система есть основана на интригах, вероломстве, гордости и притеснении всех подданных, кои не суть паписты»Австрийцы, по словам Самборского, «союз с Россией почитали весьма опасным для империи». И возможное усиление русского влияния в Венгрии не нравилось венским политикам. Тем более что у них имелся совсем недавний опыт столкновения с сепаратистскими движениями в этой части империи.
Так, в начале 1790-х гг. некоторые венгерские дворяне вели переговоры с Пруссией относительно лишения Габсбургов прав на венгерский престол. По мнению венгерского барона П. Балога, участника этих переговоров, Габсбурги своим беззаконным правлением нарушили договор с венгерской нацией, поэтому право выбирать короля перешло к нации. В свою очередь сербы требовали свободного исповедания православной веры, подтверждения своих привилегий и даже собственной территории в Банате. Частично удовлетворив желания сербов, император Леопольд II заручился их поддержкой. Введя хорватский гарнизон в Буду, Леопольду II удалось прекратить опасные «политические мечтания» венгерского дворянства15. Чтобы избежать таких «мечтаний» в будущем, венские политики прибегли к услугам провокаторов.
Шашварский аббат и императорский осведомитель И. Мартинович принимал политически неблагонадежных лиц в свою якобы существующую организацию и тут жесообщал о них венской полиции. Так, 8 октября 1792 г. Мартинович докладывал о своих новых адептах, среди которых, в частности, были граф Ф. Балашша, председатель упраздненной иллирийской канцелярии, и П. Петрович, темишварский православный епископ и советник той же канцелярии|6. В список уже существовавших масонов-иллюминатов у Мартиновича попал известный венгр П. Балог, загребский католический епископ хорват М. Врховац и многие другие п.
После переезда в Венгрию в начале 1793 г. И. Мартинович взялся за организацию выступлений протестантов, крестьян и различных этнических групп Венгрии против венгерского дворянства, заодно выдавая лидеров этих выступлений |8.
К тому времени в Австрийской империи имелось достаточное количество масонских лож. В их работе участвовали и славяне. В ложе «Удо1алиа», основанной в 1773 г. в Осиеке графом С. Ницким, в 1785 г. состояли, в частности, нови-садский православный епископ Й. Йованович-Шакабенда, а также крушедольский архимандрит С. Стратимирович, будущий карловац-кий митрополит С. Стратимирович поддерживал переписку с М. Врхова-цем20, которого австрийцы недолюбливали за вольномыслие, за его тайную переписку с Германией и Пештом, за распространение книг о казни Людовика XVI, а позже за связь с Мартиновичем21. Стратимирович имел также связи с главой масонской ложи в Петроварадине С.-Я. Хирщлом22.
Распространенность масонских лож предопределила легкость, с какой Мартинович сформировал свои тайные «якобинские» общества («Общество реформаторов» и «Общество свободы и равенства»). Правда, это обстоятельство сыграло с Мартиновичем злую шутку. Он решил, что Венгрия вполне созрела для такой же революции, как во Франции, и начал уже по-настоящему готовиться к выступлению. Он предполагал после начала восстания провозгласить Венгрию республикой и немедленно установить союз с французами, поляками и турками. Однако в 1794 г. его заговор разоблачили, ив 1795 г. главные заговорщики-якобинцы во главе с Мартиновичем были казнены. В том же 1795 г. была запрещена деятельность масонских организаций, так как против них у властей имелись сильные подозрения23. Молодому эрцгерцогу Иосифу, ставшему после удаления прежнего палатина Александра Леопольда в 1795 г. венгерским палати-ном, не удалось избежать тех же трудностей.
Согласно «Политической газете Мангейма», в начале декабря 1800 г. в Офене и Пеште был открыт заговор, схожий с заговором Мартиновича. Сообщалось, что было арестовано много сотен человек, в большинстве медики, адвокаты и священники. Из них около шестидесяти человек были казнены24. Парижский «Монитор» сообщал, что сам видинский паша Паз-вандоглу, согласно показаниям виновных, и фал в заговоре первую роль25.
Видимо, в связи с новым заговором император Франц в 1801 г. потребовал, чтобы каждый государственный служащий принес клятву, что он не состоит в тайном обществе 26. Поэтому и Стратимирович 8 июля 1801 г. разослал послания зависимому от него белому священству и монашеству с тем, чтобы каждый письменно подтвердил, что он не член тайного общества и таковым не станет27.
Итак, опасения австрийских властей относительно политической неблагонадежности части венгерского общества имели основание. Но преодолевать значительное недовольство австрийцам помогала их неизменная и незаменимая политика, направленная на то, чтобы разделять жителей Венгрии по этническому и конфессиональному признаку и не допускать их консолидации. События начала 1790-х гг. наглядно показали, что славяне и венг-
ры-националисты, разъединенные, не страшны для империи. Якобинский заговор Мартиновича напугал венских политиков, но и он оказался не страшен благодаря своей малочисленности и экзотичности. Заговор 1800 г., о котором, к сожалению, мало что известно, видимо, был профранцуз-ским и имел распространение лишь в умах некоторой части интеллигенции. Этот заговор также оказался бессилен сделать Венгрию независимой.
Куда более неприятной была для австрийцев мысль о наследнике пала-тина Иосифа и великой княжны. В. Броневский пишет, что «политические мечтатели не замедлили распространить пустые слухи, основанные на чрезмерной преданности и любви к ней народа, особенно славян греческого исповедания, которым чрез покровительство ее доставлены многие преимущества, касающиеся до свободного последования об рядам-своей церкви. Сии пустые слухи огорчали великую княжну; она, однако ж, своим откровенным поведением умела рассеять несправедливые подозрения осторожного двора, но не могла охладить очарованной ею нации»28.
О «пустых слухах» упоминает и Самборский в своем сочинении «Происшествие в Венгрии». Говоря о том, что «дух и преданность к России единоверных сербов; и чрезвычайно угнетаемых! а купно с ними сообществ евангельской и реформатской церквей; непрестанно ищущих себе отрады, весьма явно открылись во многих случаях», Самборский замечает, что австрийские «министры объяты были страхом, что когда венгерская палатина разрешится от бремени принцем, то Венгрия непременно отложится от Австрии». Затем Самборский поясняет, что «мнение сие утверждали чрез переписку в Вену некоторые нарушители общего покоя, в числе коих был замечен» и будимский православный епископ Дионисий29.
Однако и письма самого Самборского тогда были проникнуты ожиданием чего-то необыкновенного. Так, в письме к Александре Павловне от 19 февраля / 3 марта 1801 г. Самборский торжественно объявляет ей, что «все церкви как православные сербские; так и римско-католические и реформатские молят Бога о найблагополучнейшем Вашем часе: рождение Пресветлейшего Вашего Императорского Высочества младенца означит чрезвычайную эпоху в сем новоначавшемся столетии, и в венгерском царстве!»30. В письме к императрице Марии Федоровне от 24 февраля / 8 марта 1801 г. Самборский просит помочь Александре Павловне избежать поездки в Вену для разрешения от бремени, «поелику в народе есть общее мнение: что когда Ее Высочество Эрцгерцогиня родит принца, то Венгрия сделается независимою от Австрии. Я не имея ни проницательного разума, ни смелого духа, оставляю сие мнение народу!»3|.
Будущий наследник палатина Иосифа имел бы защитника в лице своего деда, российского императора Павла I, отношения с которьм у Вены к тому времени стали очень натянутые. Но не это было главным. Самое опасное для венских политиков заключалось в предположении, что жители Венгрии
ожидают этого наследника и приветствуют его как своего будущего короля. Ребенок Александры Павловны, таким образом, мог бы стать символом независимости Венгрии. Тогда не русские штыки стали бы защищать коро-ля-младенца, но в первую очередь сами «венгерцы», как простой народ, так и дворянство. А эта мысль была для австрийцев неприятнее любого заговора.
Насколько обоснованно представление о «венгерцах» как о чем-то едином? Вероятно, можно вести речь о некоей тенденции в деятельности сербских культурных деятелей конца XVIII в., которая выразилась в идее союза сербов и мадьяр в борьбе за право национального определения этих народов. Такая тенденция выражена, в частности, в книге «австрийского войника» Н. Стаматовича, появившейся в Буде в 1798 г. Там находится составленное по-немецки краткое уведомление о судьбе «сербской нации», которое Стаматович заключает довольно пессимистично: «Моральное состояние (сербской. — Р. И.) нации при утрате собственной территории и при столь многих незаконно перенесенных обидах пришло в полный упадок». В самой же книге автор излагает в своем роде проект восстановления морального духа нации. Основной тезис Стаматовича: венгры — братья сербам («между нами и мадьярами союз заключают господари»), они вместе должны требовать новых прав и привилегий от Вены. В этом им будут содействовать немцы, протестанты и униаты. И только так можно добиться изменений, благоприятных для сербов 32.
Когда Александра Павловна разрешилась от бремени, Самборский написал 24 февраля / 8 марта 1801 г. Павлу I: «Я с венграми единогласно реку: вси людие воскликните Богу гласом радования!»33. Однако родившаяся девочка прожила недолго, а 4/16 марта 1801 г. скончалась сама Александра Павловна. «Разные люди разные причины, не исключая и яду, полагали смерти Ее Высочества; но я не дерзаю утверждать дела мне неизвестного», — пишет Самборский в «Происшествии в Венгрии»34.
Самборский особенно сожалел об «единоверных сербах, которые, лишившись своей" покровительницы, тяжкое начали претерпевать гонение» 35. Но Самборский не позабыл и о неславянских деятелях Венгрии. Так он описывает визиты к гробу Александры Павловны двух важных персон: «великоименитого мужа римско-католической церкви», достойного «всякой доверенности», и «мужа, подобного характером первому, но церкви евангельской». В уста важных визитеров Самборский вкладывает речи, крамольные с точки зрения Вены.
Первый посетитель говорит следующее: «В сем гробе лежит теперь наше осиротевшее венгерское царство! В сем гробе наша надежда и все наши планы суть погребены!» Обращаясь к Самборскому, «католик» заклинает его гробом: «да в крепкой тайне о сих глаголах засвидетельству-еши вашему наичеловеколюбивейшему монарху (Александру I. — Р. И.): Венгрия есть верное наследие Его Величества. Правосудие Божие предопре-
делило сему богоподобному владыке быть покровителем угнетенной Венгрии!!!»36.
Второй посетитель, «протестант», сообщает о сильном римско-католическом гонении на «церковь евангельскую и сербскую! которые он, яко всегда сохраняющие взаимное христианское согласие препоручает в христолюбивейшие объятия и всесильный покров благочестивейшего императора! препоручает правоверных сербов, которым провидение назначило быть генерал-губернатором сего предобродетельного, благоразумного и сердобольного мужа. Сей муж сими святыми церквами и именем живого Бога заклинал меня, дабы я чистую их веру и твердую надежду представил всероссийскому престолу. А в заключение сказал с сердечным воздыханием! весьма и презельне желательно, чтобы и Венгрия в свое время была толико щастлива, колико Грузия, которая ограждена теперь всемощною российскою защитою»37.
После визитов этих двух лиц Самборский решает, что те обязали его «в таинственной откровенности сообщить некоторым токмо благонамеренным лицам, что и Великая Княгиня часто мне открывала свое богоугодное намерение; что после разрешения от бремени она всемерно потщится защищать гонимых и угнетаемых папским суеверием...»38. Сочувствие Самборского, таким образом, относится не только к сербам, но касается гораздо более широкой части населения Венгрии.
После смерти венгерской палатины с весны 1801 г. деятельность Самборского направляется на организацию погребения Александры Павловны и увековечение ее памяти.
9/21 марта 1801 г. гроб Александры Павловны был перенесен из дворца в подаренную ей палатином дачу, где Самборский стал совершать православные богослужения. Здесь протоиерей собирался устроить гробницу великой княжны, о чем он сообщил Павлу1 5/17марта 39. Па-латин Иосиф в свою очередь также желал построить усыпальницу для супруги. Но когда речь зашла о том, что это будет греко-российская православная церковь, Иосиф предпочел согласиться с проектом обер-гоф-мейстера графа Ю. Сапари, предполагавшего построить церковь в небольшой деревне Иреме, удаленной от Буды. 30 апреля / 12 мая прах Александры Павловны находит временное пристанище до сооружения иремской церкви в склепе католического капуцинского кладбища.
В июне 1801 г. идут переговоры о строительстве церкви между прибывшим в Австрию И. М. Муравьевым-Апостолом и графом Сапари. В конце июня Муравьев-Апостол и Самборский отправляются совершить моления у гроба Александры Павловны и освятить место, на котором будет стоять церковь. Предполагается, что именно Самборский будет священником в новой церкви. Так, в мае 1801 г. вице-канцлер князь Александр Борисович Куракин пишет из Санкт-Петербурга Самборскому, что от-
правление службы в будущем храме «по всем возможным уважениям никому более как вам приличествовать не может»40. Между тем вопрос о дальнейшей судьбе Самборского ждал своего официального разрешения.
В июне 1801 г. по поручению императора Александра I граф П. А. Пален спрашивал Самборского в письме, желает ли он продолжить свое пребывание в Венгрии или предпочитает вернуться в Россию41. Самборский тогда полагал, что, исполнив все необходимое для основания церкви, ему лучше выехать в Россию и пребывать там до тех пор, пока не будет построена церковь. Когда она будет построена, протоиерей собирался приехать в Венгрию для освящения храма и служения в нем. 18/30 июля 1801 г. он обращается с этой просьбой к Александру 142.
Летом 1801 г. Самборский сообщает императрице Марии Федоровне, что его деятельность неприятна католическим кругам, и выражает опасение, как бы он «при наилучших моих намерениях, и при горячайшей моей ревности здесь не пострадал; и не впал бы в какое бедствие»43. Беспокойство Самборского объясняется, видимо, интересом венских политиков к его связям. Например, он хорошо знал Г.Терлаича, а тот, в свою очередь, одно время жил при дворе П. Балога и отправлял некие дела венгерского барона в Москве44. Православный епископ Бачки Й. Йованович, с которым также поддерживал связь Самборский, давно находился на самом скверном счету у австрийцев, была известна его давняя тайная переписка с Россией и связь с русским священником в Вене45.
В августе 1801 г. А. Б. Куракин поздравляет Самборского с закладкой иремской церкви и сообщает об имеющих хождение слухах, что Самборский якобы желает вернуться в Россию46. Из письма Самборского к императору от 22 августа / 3 сентября 1801 г. ясно, что он желает остаться при гробнице Александры Павловны по двум причинам: во-первых, так как был сильно привязан к ней, а во-вторых, его желание остаться основано «на очевидном побуждении народа, между которым многие готовы были принесть в Жертву собственную жизнь для оживотворения Богом и народом возлюбленныя Палатины Венгерския». Однако до тех пор, пока прах Александры Павловны находится на капуцинском кладбище, Самборский не может совершать православные обряды над ним и просит разрешения вернуться через Яссы в Россию, жить там, пока не будет построена церковь, а затем приехать в Венгрию служить при церкви47. Известно также, что Самборский написал Г. Терлаичу, чтобы тот оставался в России, так как «и он приехать намеревался»48. Просьба Самборского была удовлетворена, и в августе 1801 г. Д. П. Трощинский осведомляется у Самборского о получении им разрешения императора на возвращение в Россию, а также высылает вексель на 400 червонных на путевые расходы49.
О том, что он получил позволение Александра I приехать на некоторое время в Россию, Самборский сообщает в октябре 1801 г. послу в Ве-
не Андрею Разумовскому. Протоиерей просит его выяснить точное время, когда окончится строительство церкви, будет ли разрешено в ней свободное служение, будут ли у нее привилегии и каково будет ее содержание50. С А.Разумовским, который в декабре 1801 г. разрешил ему совершать священнослужение в посольской церкви, у Самборского устанавливаются весьма тесные отношения. С ним Самборский, в частности, советуется о содержании своего послания Александру I. В этом письме (от 19/31 декабря 1801 г) к Александру I Самборский одобряет действия Андрея Разумовского, а также сообщает о том, что пока австрийцами ничего не сделано для создания церкви. В последнем виноваты «папское суеверие, угнетающее все прочие религии», и австрийская «политическая система, которая всячески тщится истребить имя бессмертной Александры из памяти неутешно сетующих венгерцев»5|. В начале 1802 г. в Вене Самборский просит у А. Разумовского посредства в получении 6000 гульденов у посольского банкира «для путешествию в Россию».
Однако еще 19/31 декабря 1801 г. в письме к А. Б. Куракину Самборский просит отсрочить его приезд в Россию52. В январе 1802 г. ви-це-канцлер извещает протоиерея, что император дозволил ему остаться, как для устроения церкви, так и для поправления здоровья, сколь тот пожелает53. В феврале в ответном письме Куракину Самборский сожалеет, что не может «пасть к стопам и облобызать десницу» Александра I, и «со всевозможною покорностию» приемлет «Высочайшее повеление остаться здесь до тех пор, пока не приведется к окончанию священный храм»54.
Добавим, что, по словам А. И. Тургенева, бывшего в Вене в июне 1804 г., Самборский сначала был при иремской церкви, «но видно ему не захотелось остаться в этом скучном месте (Иреме. — Р. И.) и он уехал в Вену величаться там перед публикою, отбил у тамошнего священника на целые два года церковь и, следовательно, доходы»55. Однако Тургенев несправедлив: иремская церковь не была освящена до сентября 1803 г., она еше строилась, и Самборскому незачем было находиться в Иреме. Поэтому и поминание великой княжны в годовщину ее смерти, 4/16 марта 1802 г., было организовано им в Вейе.
Весной 1802 г. Самборский приехал в Яссы, где пробыл до конца июля. Он виделся там со своим зятем В. Ф. Малиновским. Находясь в Венгрии, Самборский переписывался с ним (до конца августа 1800 г. письма от Малиновского попадали к протоиерею через И. Иосифова, священника в Дрездене). С декабря 1800 г. В. Ф. Малиновский находился в Яссах, исполняя должность генерального консула России в Молдавии и Валахии. 15/27 мая 1802 г. из Ясс Самборский отправляет Александру Куракину письмо, к которому прилагает 10 документов. Самборский характеризует их как «таинства, стоящие, или дороже, моей жизни!». В бумагах содержалась переписка Самборского и графа Сапари о создании церкви, а также
«письмо о деяниях беспокойного крамольника греческого епископа» Дионисия и «описание состояния евангельской церкви, которое наиубедительнейшими просьбами и заклинаниями принудил меня взять суперинтендант (главный попечитель) всего протестантского сообщества»56. В Молдавии Самборский также «утешал» молдавского митрополита, рассеивая сомнения в том, осталась ли Александра Павловна православной.
Еще в ноябре 1802 г. Самборский сообщает С. Стратимировичу, что поспешает к своей «священной должности: то есть к освящению греко-российской церкви, построенной близ Буды; и к перенесению в оную Августейшего Гроба»51. Однако освящение православной церкви в Иреме состоялось почти через год. Видимо, это было связано с тем, что в первой половине 1803 г. Иосиф решил съездить в Россию увидеться с императором Александром I и вдовствующей императрицей Марией Федоровной. А для Самбор-ского присутствие при освящении церкви палатина, который бы «отверз своим присутствием вход всем», имело большое значение.
Летом 1803 г. палатин вернулся в Венгрию, и 31 августа / 12 сентября 1803 г. в его присутствии состоялось освящение иремской церкви. «Во все продолжение священнослужения он изъявлял отменное благоговение и внимание, которые послужили нашим единоверным великим утешением, папистам же его свиты великим оскорблением!» — сообщал Самборский и подчеркивал, что присутствие палатина открыло путь к свободному богослужению в иремской церкви, ибо «в какой церкви присутствовал Венгерский Палатин, в ту может входить всякий венгр»58. Самборский также добился того, чтобы иремская церковь не называлась часовней.
Перенесение гроба Александры Павловны с капуцинского кладбища в освященную церковь произошло 18/30 сентября 1803 г.5'. 4/16 марта 1804 г. в иремской церкви отмечался день преставления Александры Павловны. От российского посольства присутствовал секретарь В. П. Волынский. Самборский поднес палатину Иосифу и «многим ее (Александры Павловны. - Р. И.) почитателям в Офене и Песте» гравюры, на которых был изображен гроб па-латины «в то самое время, как по обыкновению российской церкви отправлялась по усопшей литургия в присутствии знаменитейших ее почитателей кои с натуральным сходством представлены»60. Самборский предпринял это, чтобы опровергнуть распущенный папистами слух о принятии Александрой Павловной католичества. «Сей зловредный вымысел главно клонился ко угнетению единоверных нам сербов; о присоединении которых к папской церкви неусыпное имеет попечение австрийская политика», — замечает Самборский. Именно поэтому он и поспешил раздать народу «несколько тысяч экземпляров печального, но благочестивого воспоминания»61.
После смерти Александры Павловны Самборский не оставил контактов со своими сербскими знакомыми. Известно письмо Стратимировича от 24 июня/6 июля 1801 г. к Самборскому (содержащее просьбу пере-
слать через Самборского письма в Россию к Янковичу де Мириево и Терлаичу), а такяй письмо Самборского к Стратимировичу от 7/19 ноября 1802 г. 62. Сохранилось письмо Й. Йовановича от 4/16 августа 1801 г., которое препроводил к Самборскому иеромонах Дометиан Владевич63. Самборский своим письмом к А. Р. Воронцову рекомендовал в августе 1803 г. пивского архимандрита Арсения, ехавшего из Герцеговины в Россию. А в декабре 1803 г. в письме к Самборскому А. Р. Воронцов сообщал об отъезде герцеговинского архимандрита Арсения из Санкт-Петербурга, причем Воронцов отметил, что Арсений облечен знаками высочайшей милости64. 17/29 ноября 1803 г. Самборский в письме попечителю народного просвещения в Харькове графу С. О. Потоцкому рекомендует Ф. Фили-повича (Б. Груйовича) для принятия в Харьковский университет. Такое же представление, кстати, Самборский сделал ранее и об А. Стойковиче65.
П. Новакович Чардаклия, капитан австрийской армии на пенсии, чья жена была фрейлиной при Александре Павловне, был, безусловно, хорошо знаком Самборскому. Из «Автобиографии» известного сербского деятеля С. Текели мы можем узнать, что Текели встречался в 1802 г. в Буде с Нова-ковичем Чардаклией. Разговаривая о положении турецкой Сербии, они затронули вопрос о том, возможно ли поднять народ против турок. Новакович уверял, что «это готово, только было бы кому управлять». На следующий день Новакович привел к Текели Ф. Филиповича, и все вместе договорились, что Новакович и Филипович пойдут в Сербию, оценят обстановку и призовут Текели в нужное время66. Рассказ Текели — иллюстрация двух важных тенденций, выявившихся к тому времени и имевших дальнейшее развитие.
Во-первых, среди сербов белградского пашалыка формировалась оппозиция установленному там в 1801 г. нелегитимному янычарскому правлению. Так, весной 1802 г. бежавшие в Землин бывшие помощники убитого белградского паши Хасан-бек и Мехмед ara Конялия договорились с некоторыми австрийскими сербами, что те соберут против янычар отряд из сербов белградского пашалыка. Отряд был организован, но до открытия военных действий дело не дошло67. В начале сентября 1802 г., по австрийским сведениям, несколько сербских обер-кнезов из белградского пашалыка обратились к Австрии с посланием, в котором желали освободиться от власти Порты и принять подданство Австрии. При этом они уверяли, что способны совершить отложение от Турции своими силами. Австрийцы не удовлетворили их просьбу68. Формирование оппозиции внутри пашалыка было в целом завершено в 1803 г. В начале 1803 г. происходит собрание в монастыре Боговадье двенадцати кнезов, которые послали жалобу султану, уверяя его, что через восемь месяцев они поднимут восстание против янычар69. 20 ноября 1803 г. состоялось собрание первых людей Шумадии, на котором было решено начать восстание летом 1804 г.70. С ноября 1803 г. в белградский пашалык в огромном ко-
личестве стали ввозиться из Австрии съестные припасы, что исследователи ставят в связь с подготовкой к восстанию71. 1803 год по меньшей мере трижды назывался современниками годом начала сербского восстания: в летописи землинского учителя Симы Теодоровича под 1803 годом стоит «начало революции сербиянской»; в одной из своих записок Стра-тимирович относит начало восстания к декабрю 1803 г.72; в сочинении 1815 г. «Сербии плачевно пакипорабощении лета 1813» на седьмой странице мы видим, что Карагеоргий начал воевать с турками в 1803 г.
Во-вторых, лидеры австрийских сербов начали поиск новых средств и возможностей, чтобы добиться «собственной территории», так как после смерти Александры Павловны в Венгрии произошло крушение «политических мечтаний» у значительной части общества. Заметим, что для Сам-борского желание австрийских сербов отвоевать свою родину у турок было тесно связано с подъемом их национальных устремлений во время пребывания в Венгрии русской великой княжны. (Так, в июне 1808 г. Самборский в письме к Александру I писал, что «Александра возбудила в единоверных сербах доблестный дух на избавление православия от тяжкого ига магометанского... оставила она исполнение сего наиважнейшего в свете происшествия Вам, Благочестивейший Самодержец!»73.) Сербские лидеры обратились к изучению обстановки в турецкой Сербии. Например, С. Стратимирович составил в 1803-1804 гг. «Географические заметки о Турции», вероятно, со слов пивского архимандрита Арсения. Карловацкий митрополит внимательно следил за новостями из Сербии, получая их от землинского протопресвитера М. Пеича, протопресвитера Исаковича из Митровицы, граничарского капитана на пенсии Йовановича, а также от офицеров и торговцев74. Так, в феврале 1804 г. Стратимирович имел достоверные сведения о «сече кнезов» янычарами в белградском пашалыке.
Разговор Новаковича с Текели, безусловно, был известен Самборско-му, который, в свою очередь, активно поддержал сербские освободительные планы.-Это можно считать одной из причин, по которым Самборский отказался от мысли остаться при иремской церкви — ходатайствовать за сербов нужно было в Петербурге. Другой причиной, видимо, было слабое здоровье семидесятилетнего протоиерея. В середине 1803 г. Самборский выбирает себе преемника.
Для этого он совершает поездку в Триест к священнику Николаю Музов-скому. В «Происшествии в Венгрии» Самборский характеризует его следующим образом: «он есть любитель учености, знает все языки, употребляемые в Венгрии; сверх всего близ двадцати лет находился при российском посольстве и обращался с разными людьми»75. В октябре 1803 г. А. Р. Воронцов сообщил Самборскому об официальном назначении ему в помощь иерея Музовского и о том, что русская церковь отдается в особое попечительство российского посла в Вене76. 9/21 октября 1803 г. вышел указ Александра I
о переводе Н. Музовского и его сына Павла в Венгрию77. В свою очередь Самборский в ноябре уведомил Н. Музовского о назначении его в Венгрию и предписал отправиться «в тоже самое время в Вену». В декабре 1803 г. Н.Музовский со своим многочисленным семейством приехал в Вену. Самборский, вынужденный содержать Музовского, просил А. Р. Воронцова устроить «благосостояние моего преемника» и вновь подчеркнул необходимость особого попечительства российского посла о иремской церкви78. С мая 1804 г. Н. Музовский находится в Иреме79.
Осенью 1803 г. Александр I позволил Самборскому по прибытии его преемника Музовского вернуться в Россию, когда он пожелает. Весну-лето 1804 г. Самборский провел в сборах. В мае он получил от палатина Иосифа отличную характеристику своих поступков за время пребывания в Австрийской империи. К словам Иосифа присоединился министр Ко-бенцль, который засвидетельствовал в своем письме как «полное довольство» палатина поведением Самборского и сожаление по поводу его отъезда, так и свое личное уважение. Наконец, в июле 1804 г. в Вене Самборский получает «отпустительное послание» от австрийского императора80.
В июне 1804 г. Самборский организует отправку к императору Александру I проекта С. Стратимировича об основании славяносербского государства, а для своего возвращения в Россию выбирает морской путь. Маршрут его путешествия таков: Триест, Рагуза, Катаро, Корфу, Афонская Гора, Архипелаг, Константинополь, Севастополь, Таврическая область, Херсон, Николаев и Одесса. Внешней целью вояжа было «ближайшее знакомство с земледелием и торговлею разных мест»81. Однако то, что в 1804 г. престарелый человек отправился в далекое и опасное по тем временам путешествие по Юго-Восточной Европе, свидетельствует об обстоятельствах, крайне вынуждавших совершить эту поездку. Скажем, что Я. И. Булгаков в мае 1804 г. письмом отговорил своего младшего сына Константина, который собирался поехать вместе с Самборским, от путешествия, пугая пиратством и карантином: «и так, ежели сие расскажешь г. Самбурскому, я думаю, и он отречется от удовольствия осмотреть архипелаг»82.
Самборский путешествовал вместе со своей дочерью Анной. С ними ехала также семья П. Новаковича Чардаклии, который сообщил об этом А. Чарторыйскому в Санкт-Петербурге в декабре 1804 г.: «фамилию мою... его высокопреподобию господину протоиерею Андрею Самборскому вручив, в Россию отослал»83. (Сам же Новакович в сентябре 1804 г. отправился в составе сербской депутации в Россию84.) На своем пути протоиерей не забывал раздавать гравюры с изображением исполнения православных обрядов над усопшей Александрой Павловной. Во время путешествия Самборский встречался с четырьмя вселенскими патриархами, в частности с иерусалимским и константинопольским, от которых получил благословение. «Как сии святители, так и все правоверные чада
первенствующей церкви, угнетенные суеверием папским и магометанским! твердую полагают надежду: что благочестивейший всероссийский император Александр Первый избавит их от тяжкого ига. Преданности их описать невозможно, а надобно видеть», — пишет Самборский в «Происшествии в Венгрии» и сообщает о том, что по пути совершал в церквах священнослужение и «молебствие с коленопреклонением о нашем богоподобном самодержце»85. К сожалению, неизвестны прочие подробности путешествия Самборского. В одном из его писем, впрочем, попадается некий намек на имевшую место необходимость сделаться «фельдъегерем, которому поручаются важные дела»86.
В конце 1804 г. Самборский прибывает в Одессу, в которой проводит некоторое время. В феврале 1805 г. он приезжает в село Стратилатовку, пожалованную ему Павлом I, откуда в конце июня 1805 г. отправляется в столицу. В Петербурге Самборский находится, видимо, с августа 1805 г. Там он был благосклонно принят Александром I и пожалован «бриллиантовыми знаками ордена Святыя Анны». 15/27 сентября 1805 г. Самборский благодарил императора за рескрипт о своем награждении, а А. Чарто-рыйского за покровительство8?.
Одним из направлений деятельности Самборского в Петербурге было увековечение памяти Александры Павловны. В России, как и за границей, он раздавал ее «печальные изображения». В 1805 г. Самборский послал четыре таких картины харьковскому епископу Христофору, одну -полтавскому и переяславскому епископу Сильвестру. Осенью 1805 г. в письме А. Р. Воронцову Самборский пространно описывал борьбу с «коварным суеверием» и рассказал о сделанном «печальном изображении» гроба Александры Павловны. «Таким образом, — заканчивал письмо Самборский, - папская клевета и злоумышления обузданы. Не могу сказать, чтобы совсем уничтожены. О сем я в свое время сообщу Вашему Графскому Сиятельству подробное описание»88.
Самборский также распространял среди русского высшего света свое сочинение «Происшествие в Венгрии», содержавшее сведения о различных обстоятельствах жизни и смерти великой княжны за границей. Помимо лиц, официально участвовавших в судьбе протоиерея в это время (А. Р. Воронцов, А. Чарторыйский, А. Н. Голицын), Самборский обращается и к влиятельным особам екатерининской эпохи. Например, в феврале 1806 г. Самборский представляет министру народного просвещения Петру Васильевичу Завадовскому, одному из бывших екатерининских фаворитов, свое «самое истинное начертание, изображающее печальное происшествие в Венгрии и дух храбрых и усердных венгерцев»89.
Как известно, П. В. Завадовский являлся человеком из. окружения покойного канцлера А. А. Безбородко, давнего покровителя Самборского. К тому же кругу лиц принадлежал племянник Безбородко министр внутренних дел
граф В. П. Кочубей. В январе 1805 г. Самборский писал к нему из Одессы. В Петербурге Самборский налаживает отношения с Кочубеем благодаря его секретарю (с 1802 г.) Михаилу Сперанскому, своему давнему знакомому. 25 сентября/7 октября 1805 г. Самборский вручил Сперанскому свое сочинение «Печальное происшествие в Венгрии» с уведомлением, что «сия записка не есть официальная, следовательно, и сделана не с намерением жалобы, но с тем, чтобы некоторые благонамеренные министры верные своему Государю и любезнейшему Отечеству могли по очевидному беспристрастному сему начертанию судить, каким духом дышит Венгрия». Самборский советует свое сочинение «поднесть для прочтения» Кочубею. Он просит также назначить время для свидания с Кочубеем90. В тот же день Сперанский ему ответил, что почтет «приятнейшим для себя долгом исполнить ваше поручение во всей точности»91. 28 сентября/10 октября 1805 г. Сперанский сообщает Самборскому, что вчера вручил Кочубею «описание происшествий в Венгрии», а встреча Кочубея с Самборским назначена на следующий день после обеда в шесть часов92.
В Петербурге Самборский активно занимается организационным оформлением иремской церкви и приданием ей особого статуса. А. И. Тургенев, побывавший в Иреме в августе 1804 г., зафиксировал в своих письмах горькие чувства Музовского. Не иначе как из рассказов иремского священника Тургеневу стало известно, что «Самборский обманул его (Музовского. — Р. И.), обнадеживая с новым сим местом и новые выгоды, выманил из Триеста, и вместо того, чтобы выходить у здешнего правительства, или у нашего ему дорожные деньги, ввел его в долги и оставил с многочисленною семьею в пустыне, не исполнив ни одного из обещаний своих». С удивительной неприязнью Тургенев отзывается о Самбор-ском: «никогда не был я хорошего мнения о Самборском, а узнав его покороче еще менее... Ах, если б были известны все его козни!»93.
Однако эти суждения Тургенева малообоснованны. Ранее мы видели, что в декабре 1803 г. Самборский довел до сведения А.Р.Воронцова о нуждах Музовского и что Воронцов еще в октябре обещал особое попечение российского посла в Вене о церкви. Если представление Самборского и обещание Воронцова остались без последствий, то это отнюдь не вина первого. Самборский совершенно справедливо отмечал в письме Воронцову, что «я без помощи посла не могу сам всего в действо произвести при всех моих усилиях». Главная сложность в отношении иремской церкви заключалась в том, что она не была внесена в штат Коллегии иностранных дел, а следовательно, была лишена финансирования. Это не только объясняет плачевное положение Музовского, но и оправдывает Самборского. Разрешение вопроса затруднялось еще и тем, что министерство иностранных дел пыталось вручить хлопоты о церкви Синоду. Так, 28 февраля /12 марта 1806 г. А. Чарторыйским было сообщено
обер-прокурору Синода А. Н. Голицыну, что Александр I поручил последнему испрашивать решение об иремской церкви. 23 мая/4 июня 1806 г. Чарторыйский вновь советовал Голицыну самому обратиться с вопросом о статусе иремской церкви к императору94.
Деятельность Самборского в Петербурге в пользу иремской церкви убедительно показывает, что протоиерей в высшей степени соблюдал интересы своего преемника. 21 августа / 2 сентября 1805 г. Самборский в письме к А. Чарторыйскому просит исходатайствовать у императора особое покровительство русского посла в Вене иремской церкви и отличить Н. Музовского. 18/30 сентября 1805 г. Самборский в донесении Синоду просит содержать новосозданную церковь в особом призрении95. Чтобы подчеркнуть важность церкви, Самборский указывает на ее главную задачу: «защищать правоверных, гонимых суеверием». Иремская церковь должна стать «во все будущие времена... священным залогом между Россиею и Венгриею»96. 26 октября/ 7 ноября 1805 г. Самборский представляет императрице Марии Федоровне церковь как защиту «нескольких миллионов единоверных нам сербов»97.
С Самборским консультировались при определении Музовскому жалования и дорожных денег. Протоиерей предлагал, чтобы за проезд из Триеста Музовскому выдали 600 рублей, что затем было утверждено. Он также ходатайствовал, чтобы жалование Музовского составляло 1000 рублей, что, правда, удовлетворено не было. 8/20 июня 1806 г. А. Чарторыйский доложил императору по письму Самборского. Александр I повелел Чарторыйскому составить штат для иремской церкви, а также, определив жалование Музовскому в 700 рублей, наградить его крестом и выплатить деньги за проезд98.
В Петербурге Самборский также добивался официального разрешения на функционирование его подвижной церкви, которую Самборский устроил «во имя священномученицы Александры из великолепных царских одежд», купленных им «на публичной продаже» после смерти великой княжны. «В сей церкви, представляющей величественный монумент, по неимению тогда посольской в"Вене» Самборский «священнодействовал более года»
Находясь в Стратилатовке, протоиерей имел святительское благословение на священнодействие в своей церкви от митрополита новгородского Амвросия (Подобедова) и харьковского епископа Христофора (Сулимы). В июне 1805 г. в Харькове Самборский попросил Христофора отпустить из харьковской консистории человека, который смог бы быть певчим и исправлять письменные дела. Выбор пал на В. Щербинского, и с ним Самборский уехал в Петербург. Здесь надлежало обеспечить себе поддержку со стороны императора, получить у митрополита Амвросия необходимый для церкви антиминс и узаконить пребывание при церкви певчего.
28 ноября/10 декабря 1805 г. Самборский обратился с этими просьбами к митрополиту новгородскому Амвросию, а 1/13 января 1806 г. через посредство обер-прокурора Синода А. Н. Голицына к Александру I. В письме к
Амвросию Самборский сообщает, в частности, что А.Н.Голицын осматривал «сию церковь, воздвигнутую в чистой храмине», и «нашел оную во всех частях соответственною церковному чиноположению» 10°. Прошение Самборского к Александру I имело следствием обращение А. Н. Голицына по воле императора к Амвросию с указанием дать Самборскому благословение на священнослужение, если митрополит не найдет к тому препятствий. 19/31 января 1806 г. Амвросий препроводил Самборскому антиминс вместе с письмом, в котором содержалось благословение «подвижную вашу церковь во имя великомученицы Александры в занимаемом вами доме поставить и в ней совершать вам священнодействие»101. Благословение Амвросия имело следствием увольнение в марте 1806 г. В. Щербинского из харьковской консистории и оставление его при подвижной церкви.
Особенно важным для нас является то, что в Петербурге Самборский выступает в роли доверенного лица сербов, в частности П. Новаковича. Так, в мае 1805 г. П. Новакович из Бухареста в письме генеральному консулу в Яссах И. Ф. Болкунову просит «всепокорнейше приложенное письмо отцу Самборскому милостиво вручить в Петербург». В августе 1805 г., после своего бегства из Константинополя, П. Новакович пишет из Буюкдере И. Ф. Болкунову о том, что собирается в Санкт-Петербург и просит, если «какие письма из Сербии дойдут или деньги... сделайте милость, отправьте на господина отца Самборского, пока мы не возвратимся из Петербурга». В сентябре 1805 г. П. Новакович из Одессы пишет Болкунову и в числе прочего просит пересылать известия от предъявителя письма П. Беркича, направляющегося в Сербию, «нам... в Петербург через отца Андрея Самборского». В апреле 1806 г. в письме П. Новаковичу из Смедерева Ф. Филипович передает поклоны, в том числе Андрею Афанасьевичу|02. Самборский имел связь и с сотрудником черногорского митрополита П. Негоша Саввой Пламенацем.
Самборского многое не удовлетворяло в своих доверителях, в том числе в П. Новаковиче. Самборский говорит в своей записке о том, что «присланные от турецких сербов депутаты суть совершенные невежды, и что они своими негоциациями в Царьграде более сделали зла, нежели добра»|03. Весной 1806 г.'"П. Новакович, пребывавший в Петербурге вторично с осени 1805 г., получил от российского правительства деньги на обратный путь в Сербию и уехал 104. Самборский в августе 1806 г. в письме к одному из сербов комментировал этот поступок Новаковича следующим образом: «Вы все знаете, что я сделал для него и для его семейства. Но они все оказали превеликую неблагодарность и обман; уехали тихонько из Петербурга, не уплатив мне издержанных на них денег. С таковыми обманщиками имел я дело, как вам известно, и в Венгрии, и при всем том, что я за сербов был там в великой опасности». Вместе с тем протоиерей подчеркивал: «Я не перестаю любить единоверных нам и храбрых сербов и стараться о пользе их, елико возможно»|05.
В Петербурге Самборский ходатайствует в поддержку сербского восстания перед российским правительством. Еще 29 декабря / 10 января 1804/1805 г. Самборский в письме к Александру I из Одессы упомянул «единоверных, составляющих несколько миллионов» сербов, которые ждут избавления от российского императора|06. В столице Самборский имел связь по сербским делам с российским министерством иностранных дел. 22 марта / 3 апреля 1806 г. Самборский в письме к А. Чарторыйскому сообщает, что по его желанию представляет свое мнение о сербах. Он пишет, что «если это гуманное и христианское дало (дало сербов - Р. И) в каком-либо отношении потребует моего служения, то я готов посвятить ему свою жизнь»107. К письму Самборский прилагает записку, которая неоднократно обращала на себя внимание в литературе. Тем не менее кратко остановимся на ней.
В записке Самборского можно условно выделить две части. Первая содержит мысли протоиерея в отношении угнетаемой «папским суеверием» Венгрии, вторая посвящена восстанию турецких сербов. В первой части Самборский сообщает о преданности России «не только единоверных нам сербов, но и сообществ евангельской и реформатской церкви», предлагает преподнести дары православным церквам и монастырям Венгрии, «народоначаль-нику» митрополиту С. Стратимировичу и советует императору предложить палатину «обуздать папское суеверие». Во второй части Самборский считает необходимым убедить Порту, что сербы вооружились для ее же защиты, и не дать ей расправиться с сербами. В противном случае славяне обратятся за помощью к французам. Число вооруженных сербов Самборский оценивает в 100 000 человек («если известия справедливы»), но столько же или более может присоединиться из Черногории, Катаро, Рагузы, Герцеговины и Далмации. Здесь надо заметить, что численность сербских повстанцев, названная Самборским, не соответствовала действительности и была сильно завышена. Может быть, протоиерей и сам не был уверен в такой большой цифре. Во всяком случае, по его мысли, сербам следует непременно объединиться с греками. Это обеспечит не только отпор французам, но и падение Османской империи. Самборский предлагает российскому правительству поддержать турецких сербов, послать к ним из России советников и «военачальников» из числа их соотечественников. «Но все сие потребно вверить людям честным, которые бы действовали не своего ради честолюбия; но соответствовали бы во всей точности духу ревностью воспламененного народа к своему личному спасению. Сему великоважному событию сам Бог да поможет!!!»108.
29 марта/10 апреля 1806 г. Чарторыйский сообщил Александру I о том, что Самборский предложил свои услуги и «вернейшие, по мнению его средства, дабы обратить в пользу России могущество и храбрость тех народов» |09. Не сохранилось какой-либо информации о "том, как отнесся император к предложению Самборского. Во всяком случае, затем Самборский дважды писал к Чарторыйскому, ожидая решения: 6/18 мая,
описав свое путешествие, во время которого местные жители изъявляли полную преданность России, и 5/17 июня, выразив надежду на скорейший благоприятный исход дела 110.
Следующее свидетельство контактов Самборского с официальными лицами министерства иностранных дел — его письмо от 16/28 июня 1806 г., которым он просит у министра А. Я. Будберга назначить ему «свободный час» В ходе встречи Самборский, помимо прочего, просил о свидании с Александром I, за которое и поблагодарил Будберга в письме от 20 июля / 1 августа: «более теперь обо мне не заботьтесь, я самонужнейшее для моей души получил»"2. Может быть, в ходе этой аудиенции у императора Самборский выяснил его отношение к своему «сербскому» проекту.
В имеющихся материалах не содержится какюРЯйбо конкретных предложений Самборского относительно его участия в сербских делах. Мы видим лишь его желание поскорее уехать из Петербурга на юг России, чтобы заняться там христианской проповедью и просвещением народа в земледелии. Эта мысль родилась у Самборского еще до прибытия на родину и обсуждалась с Андреем Разумовским в Вене. После прибытия в Одессу Самборский просил его «сделать милостивое и сильное» внушение А. Чарторыйскому и В. П. Кочубею для обеспечения их покровительства его «простым и полезным намерениям» "3.
Свое желание Самборский выражает в письмах к Александру I и В.П.Кочубею из Одессы в январе 1805 г. Эти письма, кстати, вручил императору и Кочубею генерал-губернатор Одессы, а затем губернатор Новороссийского края Э. О. Ришелье, который был согласен с планами миссионерской деятельности протоиерея. Самборский лестно отзывался о нем, заметив, что тот «человеколюбив, справедлив, милосерд, честен, бескорыстен, попечителей и во всем благоразумен»1И. Будучи в Страти-латовке, Самборский завязывает дружеские отношения с харьковским епископом Христофором, переписку с которым не оставляет в Петербурге. Осенью 1805 г. состоялась встреча Самборского с Кочубеем по делам, касающимся проповеди христианства в южных пределах России. Тогда же Самборский сообщил Марии Федоровне о своих планах, написав, что жертвует остатком своей жизни Таврии115. 23 июня/ 5 июля 1806 г. Сперанский просил Самборского не заботиться о письме, которое, видимо, содержало рекомендации протоиерею для его миссионерской деятельности, и заверял, что «оно будет готово к вашему отъезду. Я приемлю на себя сие попечение» "6. План миссионерской деятельности Самборского был связан с одобрением императором и высшими духовными особами существования подвижной церкви. Поэтому он не ограничился январским разрешением на священнослужение от митрополита Амвросия и добился в августе 1806 г. от А. Н. Голицына утверждения «повсеместного священнослужения» в своей церкви "7.
С весны 1806 г. Самборский готовится к отъезду на юг. Но 70-легнему протоиерею требовался отдых, и он намеревался некоторое время пожить в Стратилатовке. В начале апреля 1806 г. обер-прокурор Синода А Н. Голицын составляет харьковскому епископу Христофору письмо, в котором пишет, что «отец протоиерей Андрей Афанасьевич Самборский, отправляясь в малороссийские свои деревни», просит его отнестись к Христофору об откомандировании двух певчих из епископского хора на причетнические должности в подвижной церкви "8. 6/18 мая 1806 г. Самборский в письме Александру I просит разрешения отлучиться к морским соленым водам и навести в своей деревне хозяйственный порядок1Это разрешение Самборский получает, так как 26 июня / 8 июля 1806 г. Самборский сообщает А. Н. Голицыну, что по его прошению Александр I «благоизволил переместить меня в лучший климат и к целительным водам» |2°.
Есть основания полагать, что Самборский считал свое служение завершенным: он исполнил печальный долг перед Александрой Павловной. Остается невыясненным, получила ли поддержку правительства инициатива протоиерея в сербских делах и была ли эта инициатива связана с его миссионерскими планами. Как бы то ни было, осенью 1806 г. мы видим Самборского уже в пути в Харьковскую губернию: «возвращаюсь теперь, по окончании моего плачевного служения: на место рождения»121.
В заключение подведем некоторые итоги «плачевного служения» А. А. Самборского.
С начала своего пребывания в Австрийской империи Самборский последовательно отстаивал православное вероисповедание великой княжны Александры Павловны. Это сблизило Самборского с местными протестантами и православными сербами, которые ожидали от брака палатина Иосифа с великой княжной.благоприятных для них политических изменений. Однако кончина Александры Павловны в 1801 г. обратила эти ожидания в прах. Самборский стал заниматься устройством в память палатины иремской церкви — символа российского покровительства притесняемым некатолическим жителям Венгрии. Позже в Петербурге Самборский многое сделал для придания церкви соответствующего статуса.
Около 1802 г. некоторые австрийские сербы, с которыми Самборский поддерживал тесные отношения, выступили за создание сербского государства на турецкой территории. Появление этих идей было связано в том числе с тем, что в 1801 г. в белградском пашалыке Османской империи был установлен нелегитимный янычарский режим правления. Самборский поддержал антитурецкие замыслы сербов, в частности план С. Стратимировича.
Поездка Самборского по турецким владениям в 1804 г. и его деятельность в Петербурге в 1805-1806 гг. носили ярко выраженный политический характер и имели цель поддержать разрастающееся сербское восстание. Вместе с тем, как мы видели, и то и другое бьшо связано с увековечением памяти Александры Павловны (распространение Сам-борским «печальных изображений» палатины и его рукописного сочинения «Печальное происшествие в Венгрии», хлопоты об иремской и подвижной церквах). Видимо, Самборский желал неразрывно соединить образ сестры русского императора и идею сербской антитурецкой борьбы, о чем при ее жизни едва ли заходила речь.
Таким образом, деятельность А. А. Самборского в период его «плачевного служения» представляется важной для более "Глубокого понимания русско-сербских общественно-политических связей в начале XIX в.
Примечания
1 Например, см.: Достян И. С. Из истории русско-сербских связей в начале XIX в. // Советское славяноведение. 1970. № 5. С. 10-23; Достян И. С. Русская общественная мысль и балканские народы. От Радищева до декабристов. М., 1980; Грачев В. П. Планы создания славяно-сербского государства на Балканах в начале XIX в. и отношение к ним правительства России // Россия и Балканы. Из истории общественно-политических и культурных связей (XVHI в. — 1878 г.) / Отв. ред. И. С. Достян. М., 1995. С. 4-40.
2 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 6. Л. 4-4 об.
3 Там же. №21.
4 Там же. №6. Л. 6-7.
5 Там же. №38. Л. 1-2.
6 Там же. № 32. Л. 2-2 об.
7 Там же. № 67а. Л. 4 об..
8 Vertrauliche Briefe des Freiherrn von Thugut. 2. Band. Wien, 1872. S. 269.
9 ОПИ ГИМ. Ф. 3. Куракины, on. с. № 200. Л. 388.
10 OP ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 65. Л. 1-1 об.
11 Там же. № 176. Л. 39-39 об.
12 Там же. №61. Л. 14-15.
13 Броневский В. Б. Путешествие от Триеста до С.-Петербурга в 1810 году. М., 1828. С. 85, 107.
14 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 6. Л. 17-17 об.
15 История Венгрии. Т. 2 / Под ред. Т. М. Исламова, Р. А. Авербуха, Ю. А. Писарева и др. М., 1972. С. 22-27.
16 A Magyar Jakobinus mozgalom iratai / Benda К. Budapest. 1957. L. 807.
17 Там же. L. 687.
18 Исламов T. M. Некоторые вопросы истории Венгрии конца XVIII — начала XIX в. II Центральная и Юго-Восточная Европа в новое время. М., 1974. С. 114.
19 Kostic S. К. Serbische Freimaurer am Ende des 18 lahrhunderts und ihre wissenschaftliche und literarische Tätigkeit // Beförderer oder Aufklärung in Mittel- und Osteuropa. Berlin, 1979. S. 148.
20 Dezelic V. Maksimilijan Vrhovac. Zagreb, 1904. S. 114.
21 Surmin D. Hrvatski preporod. 1. 1790-1836. Zagreb, 1903. S. 10.
21 Гаврилович С. JeßpejH у Срему у XVIII и npßoj половини XIX века. Београд, 1989. С. 67.
23 Полтавский М. А. История Австрии. Пути государственного и национального развития. M., 1992. Ч. 1. С. 262, 264, 265.
24 Journal Politique de Mannheim. 1800. № 348, 352.
25 Moniteur (Gazette nationale ou Le Moniteur Universel). 1800. №201.
26 Полтавский M. A. История Австрии... С. 265.
27 Kostic S. К. Serbische Freimaurer... S. 149.
28 Броневский В. Б. Путешествие от Триеста до С.-Петербурга в 1810 году... С. 107.
29 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 6. Л. 17 об.-18.
30 Там же. №49. Л. I.
31 Тамже.№61. Л. 14-15.
32 Стаматович Н. Славеносербскому роду и обществу от народолюбца со усердием посвященно. Будим, 1798.
33 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. №61.
34 Там же. Л. 22 об.
35 Там же. № 6. Л. 30.
36 Там же. Л. 26 об.-27.
37 Там же. Л. 27 об.-28.
38 Там же. Л. 28-28 об.
39 Там же. №48. Л. 1-2; №61. Л. 17-17 об.
40 Там же. № 113. Л. 11-11 об.
41 Там же. № 138. Л. 1.
42 Там же. № 44. Л. 4 об.
43 Там же. №61. Л. 20 об.
44 Боич Л. Памятник мужем у славено-сербском книжеству славным в жертву признательности и благодарения Лазарем Боичем... водружен. Перва часть. [Пешт], 1815. С. 72.
45 Гаврилович С. Fpafta бечкнх архива о првом српском устанку, кн.. 1. 1804-1810. Београд, 1985. С. 1-3.
46 ОР ИРЛИ. Ф. «20. Архив А. А. Самборского. № 113. Л. 13.
47 Там же. № 44. Л. 3-3 об.
48 Боич Л. Памятник мужем... С. 74.
49 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 162. Л. 1.
50 Там же. № 66. Л. 6-6 об., 7 об.
51 Там же. №44. Л. 1-1 об.
52 ОПИ ГИМ. Ф. 3. Куракины, оп. с. № 197. Л. 630-630 об.
53 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 113. Л. 15.
54 Там же. №25. Л. 3.
55 Путешествие А. И. Тургенева и А. С. Кайсарова по славянским землям в 1804 году II Архив братьев Тургеневых. Пг., 1915. Вып. 4. С. 40.
56 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 25. Л. 1 -2.
57 Там же. № 67. Л. 2.
58 Там же. №6. Л. 40-41.
59 Там же. №61. Л. 23.
60 Там же. № 188.'Л. 6-11.
61 Там же. № 6. Л. 44.
62 Там же. № 177. Л. 82; № 67. Л. 2.
63 Там же. № 176. Л. 41.
64 ОР ИРЛИ. Ф. 265. Архив «Русской старины». Оп. 2. № 540.
65 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 67а. Л. 1 -2.
66 Текелща Сава. Гра^а или материал за описание живота мога // Летопис Матице српске, 120. 1879, Нови Сад.
67 ПантелиН Д. Београдски пашалук пред први српски устанак (1794-1804). Београд, 1949. С. 319-324.
68 Там же. С. 330-331.
69 Там же. С. 393.
70 ЛушиН Р. Вожд Кара^ор^е. Смедеревска Паланка, 1993. С. 59-61.
71 ПантелиНД. Београдски пашалук... С. 358.
72 Гаврилович А. Црте из исторще ослобо^еььа Србще. Београд, 1904. С. 19.
73 Письмо А. А. Самборского Александру 1 от 21 июня 1808 г. // Русская Старина. СПб., 1876. № 11. С. 627-628.
74 Гаврилович С. Из истор^е Срба у Хрватско], Славонии и Угарсю^ (ХУ-Х1Х). Београд, 1993. С. 160.
75 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 6. Л. 35.
76 Там же. Ф. 265. Архив «Русской старины». Оп. 540. № 1-2.
77 РГИА. Ф. 797. Канцелярия обер-прокурора Синода. Оп. 2. № 5277. Л. 20-21 об.
78 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 10. Л. 1 об.-2.
79 РГИА. Ф. 797. Канцелярия обер-прокурора Синода. Оп. 1. № 2644. Л. 1 -1 об.
80 Боич Л. Памятник мужем... С. 75.
81 Стратилатовка (Камянка) // Историко-статистическое описание Харьковской епархии, отд. 5. Харьков, 1858. С. 87.
82 Из писем Я. И. Булгакова к младшему его сыну Константину Яковлевичу // Русский Архив. М., 1898. Кн. 1. С. 202.
83 АВПРИ. Ф. ГА 1-8 1804. Оп. 7. Д. 2. П. З.Л. 1.
84 Первое сербское восстание 1804-1813 гг. и Россия. Кн. 1. 1804-1807 гг. М., 1980. С. 46-47.
85 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 16. Л. 45-46.
86 Там же. № 12. Л. 2 об. ~
87 Там же. № 61. Л. 32; № 56. Л. 2.
88 Там же. № 10. Л. 3-4.
89 Там же. № 19. Л. 1.
90 Там же. № 56. Л. 1.
91 ОР РНБ. Ф. 731. Сперанский М. М. № 1934. Л. 5.
92 Там же. Л. 9
93 Путешествие А. И. Тургенева и А. С. Кайсарова... С. 40, 42.
94 РГИА. Ф. 797. Канцелярия обер-прокурора Синода. Оп. 2. № 5277. Л. 12-12 об.; 24-24 об.
95 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 14. Л. 1.
96 Там же. №60. Л. 1-2.
97 О жизни протоиерея А. А. Самборского (Материалы для биографии). СПб., 1888. С. 59-68.
98 РГИА. Ф. 797. Канцелярия обер-прокурора Синода. Оп. 2. № 5277. Л. 28-29 об.
99 О жизни протоиерея А. А. Самборского... С. 70-71.
100 РГИА. Ф. 815. Александро-Невская Лавра. Оп. 15. № 385. Л. 2 об.
101 Там же. Л. 4.
102 АВПРИ. Ф. ГА 1-8 1804. Оп. 7. Д. 2. П. 2. Л. 32.
103 Там же. Ф. 133. Канцелярия министра иностранных дел. Оп. 468. № 7891. 1806. БосЫез. Л. 55 об.
104 Там же. Ф. ГА 1-8 1804. Оп. 7. Д. 2. П. 2. Л. 123, ,156, 164, 239.
105 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 12. Л. 2 об.
106 О жизни протоиерея А. А. Самборского... С. 57.
107 АВПРИ. Ф. 133. Канцелярия министра иностранных дел. Оп. 468. № 7891. 1806. ОосЫе*. Л. 52.
108 Там же. Л. 53-56.
109 Там же. Л. 51.
110 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 58. Л. 1-2 об.
111 Там же. № 9. Л. 1.
112 Там же. №66. Л. 8.
1,3 Там же. № 37. Л. 4-4 об.
114 О жизни протоиерея А. А. Самборского... С. 59.
115 Там же. С. 66-68.
116 ОР РНБ. Ф. 731. Сперанский М. М. № 1934. Л. 6.
117 Жмакин В. Письма протоиерея А. А. Самборского к императору Александру I и князю А. Н. Голицыну (1806-1815) // Христианское чтение. СПб., 1894. Вып. 5. С. 437.
118 Стеллецкий Н. Харьковский коллегиум до преобразования его в 1817 г. Харьков, 1895. С. 512.
119 ОР ИРЛИ. Ф. 620. Архив А. А. Самборского. № 61. Л. 36.
120 Там же. № 15. Л. 1-1 об.
121 ОР РНБ. Ф. 603. Полторацкий С. Д. № 309. Л. 1.
Принятые сокращения
АВПРИ - Архив Внешней Политики Российской Империи (г. Москва) ОПИ ГИМ - Отдел Письменных Источников Государственного
Исторического Музея (г. Москва) ОР ИРЛИ - Отдел Рукописей Института Русской Литературы
(г. Санкт-Петербург) ОР РНБ - Отдел Рукописей Российской Национальной Библиотеки
(г. Санкт-Петербург) РГИА - Российский Государственный Исторический Архив (г. Санкт-Петербург)
