CC BY
29
www.volsu.ru
DOI: https://doi.Org/10.15688/jvolsu2.2017.4.2
UDC 811.163.1 Submitted: 04.09.2017
LBC 81.416.1 Accepted: 01.11.2017
PARADOXES OF ATTRIBUTION IN THE GRAMMARS
OF CHURCH SLAVONIC LANGUAGE
OF THE 17th - BEGINNING OF THE 18th CENTURY
Natalya N. Zapolskaya
Moscow State University, Moscow, Russia
Abstract. The article presents scientific interpretation of incorrect grammatical attribution, that was revealed in the grammatical analysis of the Lord's prayer "Оче нлшъ" being incorporated into grammar manuals of the Church Slavonic language of the 17th - beg. the 18th century. The author collected and systematized samples of misinterpretation by the scribes such grammatical categories as the case, gender, number of nouns, adjectives and pronouns, the person of verbs, word reference to a particular part of speech. The "negative" metalinguistic material is considered in the article as an act of metalinguistic activity: presentational metalinguistic activity is aimed at specifying presentational knowledge, and realized in metalinguistic patterns, representational metalinguistic activity, is set to represent the knowledge in the form of an element-by-element attribution of texts to metalinguistic models. The study helped to give clear argumentation on the paradoxical attribution stated above; the author thinks that it can't be considered metalinguistic helplessness of the scribes, but it should be viewed as an activity aimed at solving a number of metalinguistic and language issues and tasks, including the choice of metalinguistic models, ways to explicate grammatical parameters, the range in differentiation of grammatical, word-building and lexical meanings, as well as considering the best ways of their realization within language means; the author also focuses on the problem of ideosemantic and ideofunctional loading of language elements in the grammatical context of the Church Slavonic language.
Key words: history of the literary language, Church Slavonic language, grammar book of the Church Slavonic language, metalinguistic reflection, metalinguistic activity, grammatical errors of attribution.
Citation. Zapolskaya N.N. Paradoxes of Attribution in the Grammars of Church Slavonic Language of the 17th - Beginning of the 18th Century. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2, Yazykoznanie [Science journal of Volgograd State University. Linguistics], 2017, vol. 16, no. 4, pp. 41-49. (in Russian). DOI: https://doi.org/10.15688/jvolsu2.2017.4.2
УДК 811.163.1 Дата поступления статьи: 04.09.2017
ББК 81.416.1 Дата принятия статьи: 01.11.2017
ПАРАДОКСЫ АТРИБУЦИИ В ГРАММАТИКАХ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА XVII - НАЧАЛА XVIII ВЕКА
Наталья Николаевна Запольская
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, г. Москва, Россия
Аннотация. В статье представлен анализ некорректной грамматической атрибуции, выявленной в грамматических разборах молитвы «Оче нашъ», которые были инкорпорированы в грамматики церковнославянского языка XVII - начала XVIII в. Автор статьи каталогизирует и интерпретирует примеры неверного определения книжниками падежа, рода, числа имен существительных, прилагательных и местоимений, лица глаголов, принадлежности слов к той или иной части речи. «Отрицательный» метаязыковой материал К рассматривается в статье как факт метаязыковой деятельности: презентативная метаязыковая деятельность,
К
задающая презентативное знание, заключается в построении метаязыковых моделей, а репрезентативная
^ " ^ г- г- --Г-Г-
ц метаязыковая деятельность, задающая репрезентативное знание, заключается в поэлементной атрибуции ¡3 текстов по метаязыковым моделям. Проведенное исследование показало, что парадоксальная атрибуция Ц явилась не результатом метаязыковой беспомощности книжников, а результатом их метаязыковой рефлексии,
<у"> направленной на решение ряда метаязыковых и языковых проблем. К числу таких проблем относятся: про©
блема выбора метаязыковой модели; проблема выбора способов экспликации грамматических параметров; проблема дифференциации грамматического значения, словообразовательного значения, лексического значения и проблема дифференциации средств их выражения; проблема идеосемантики и идеофункциональ-ности и проблемы их экспликации.
Ключевые слова: история литературного языка, церковнославянский язык, грамматики церковнославянского языка, метаязыковая рефлексия, метаязыковая деятельность, ошибки грамматической атрибуции.
Цитирование. Запольская Н. Н. Парадоксы атрибуции в грамматиках церковнославянского языка XVII - начала XVIII века // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2, Языкознание. - 2017. - Т. 16, № 4. - С. 41-49. - DOI: https://doi.Org/10.15688/jvolsu2.2017.4.2
Введение
«Языковое существование - процесс не только интуитивно-бессознательный... интуитивное движение языкового опыта неотделимо от языковой рефлексии» [Гаспаров, 1996, с. 17]. Содержанием собственно языковой рефлексии является объяснение языкового опыта, а содержанием метаязыковой рефлексии - и объяснение, и упорядочение языкового опыта. Рефлективная метаязыковая трансформация осуществляется в метаязыковой деятельности, носящей презентативный и репрезентативный характер. Презентативная метаязыковая деятельность, задающая презентативное знание, заключается в построении метаязыковых моделей, а репрезентативная метаязыковая деятельность, задающая репрезентативное знание, заключается в поэлементной атрибуции текстов по метаязыковым моделям.
Грамматики церковнославянского языка XVII - начала XVIII в. либо включали только метаязыковые модели, то есть демонстрировали и задавали презентативное знание языка, либо дополняли метаязыковые модели поэлементным грамматическим разбором императивных для конфессиональной культуры текстов, то есть демонстрировали и задавали как презентативное, так и репрезентативное знание языка. К такого рода полифункциональным метатекстам относились грамматические сочинения, явившиеся репликами на грамматику Лаврентия Зизания (Грлммлт1кл словен-скл, 1596 г. - далее ГЗ) и грамматику Мелетия Смотрицкого 1619 г. (ГрлммлтТки СллвенскиА прлвнлное С^нтлгмл, 1619 - далее ГС) грамматика, изданная в 1648 г. Михаилом Роговым и Иваном Наседкой (Грлммлтикл, 1648 - далее Г1648), грамматика, изданная в 1721 г. Федором Поликарповым (Грлммлтикл, 1721 - далее Г1721), и его рукописный грамматический трактат 1725 г. (ТехнологТл, то есть
художное сокесЁдовлнТе £ грлммлтТмеском художеств^ сокрлнное вопросоотв"Ьтлми по ллфлвТту мислителномУ в" пользу люкотщл-телствл отромесклгш - далее Т). Объединяющей метаязыковой деятельностью, реализованной в этих грамматических сочинениях, явился грамматический разбор молитвы «Оме нлшъ» с1Й стих% по осмомлстномУ рлз^м^ роспислнг. Необходимость умения характеризовать языковые элементы по грамматическим параметрам, то есть необходимость именно репрезентативного знания как условия понимания любых текстов, прежде всего, библейских, обосновывалась книжниками ссылкой на авторитет Иоанна Дамаскина, которому славянская традиция приписывала авторство грамматической статьи «О £смих^ млстЪх^ словл»:
- Грамматика 1648 г.; Сице вса кжественнлг£ пислнТА, ременТА и словл, и вн^шних^ кесЁдовлнТй словесл, гаже предл-но М кгл ¡моу мелов^мю, рлзсУждлти, и АзыкУ гллголлти, млстьми сими осмТю рлз-води, и родлми рлзкирлй, и виды оуклзоуй, и мислл рлзсклзывлй, и нлмертлнТА шеьавлай, и плдежи оузнлвлй, и склоненТА не злкывлй. и зллоги и временл рлзсУждлй, и клмествл росписывлй с" люкотр^нымъ тщлнТемг, лще хощеши изв^стнш в^длти 'осмомлстный рлз¡мъ. внЪ ко сих% нимтоже есть, и немощнш словл из^Аснити кез сихг, гакоже реме '|£лннг длмлскинг (л. 386) =
- статья «О £смих^ млст^х^ словл»; «...кром'Ъ ко сих^ из^гаснТти о них^же слово немощно, ^ть же оуко словл млстТи осмь, еликл глемг и пишемъ, и внЪ сихг, нимтоже есть» [Ягичъ, 1896, с. 47/335].
Однако проведенный современными лингвистами анализ грамматических разборов молитвы показал, что Рогов и Наседка «допустили многочисленные ошибки», наглядно
демонстрирующие отсутствие «умения пользоваться классификациями и рекомендациями издаваемой ими грамматики и применять ее правила при анализе конкретного языкового материала» [Кузьминова, 2007, с. 602], и что Поликарпов устранял ошибки московских книжников, но не во всех случаях [Бабаева, 2000, с. 19-20].
В корпус ошибок, допущенных московскими книжниками, входили:
- неверное определение падежа:
а) в предложно-падежных формах: «предлогу во приписывается сразу два (!) падежа, ни один из которых не совпадает с падежом существительного, - по сминению плдежл длтельнлгш и склзлтельнлгш... с дательным падежом предлог во не употребляется вовсе», «дательный падеж ошибочно указан и для предлога нл в форме нл некеси, редакторы испытывают затруднения с определением падежа формы небеси и приводят два варианта - плдежл длтельнлгш, или склзлтельнлг£ при том что в случае параллельной формы нл земли колебаний не возникает и падеж существительного установлен верно, но предлогу приписана уже реализация трех падежей -роднлгш и длтельнлгш и склзлтельнлгш»;
б) в беспредложных формах: «как формы Им. охарактеризованы формы В. ед. хл^къ нлсоущныи», «формы Им. ед. имд твое признаются формами плдежл виновнлг£»;
- неверное определение рода: «в четырех случаях формы местоимения нлшъ признаются формами родл вслклгш»;
- неверное определение числа: «число местоимения нлшъ определяется как множественное»;
- неверное определение лица: «глагольные формы дл свлтитсл, дл пртидетъ, дл к^детъ отнесены ко второму лицу»;
- неверное определение части речи: «форма Дат. мн. должникимъ трактуется московскими редакторами как имя прилагательное и в соответствии с этим получает помету склоненТ) патлг£, в котором сгруппированы адъективные формы» [Кузьминова, 2007, с. 599-602].
Объяснительный, а не предложенный исследователями описательный, подход к «отрицательному» метаязыковому материалу позволяет уже за систематизацией этого материала увидеть:
а) характер ошибок (повторяемость свидетельствует о неслучайном их появлении);
б) сферы происхождения ошибок:
- метаязыковую сферу (ошибка как результат восприятия метаязыковой дефектности, а именно терминологической избыточности),
- языковую сферу (ошибка как результат восприятия грамматической дефектности, а именно формальной недостаточности, и ошибка как результат восприятия языковых значений);
в) метаязыковые и языковые проблемы, скрытые за ошибками:
- проблему выбора метаязыковой модели;
- проблему грамматической дефектности и проблему ее экспликации;
- проблему определения и различения грамматического значения, словообразовательного значения и лексического значения;
- проблему соотношения константных, собственно языковых значений, и переменных, мотивированных типом культуры значений, относящихся к сфере идеосемантики и идео-функциональности языковых элементов.
В статье предпринята попытка реконструкции механизма перехода от уровня пре-зентативного знания к уровню репрезентативного знания, реконструкции сопутствующей этому переходу метаязыковой рефлексии книжников и тем самым попытка объяснения ошибок, то есть объяснения осуществленной книжниками парадоксальной грамматической атрибуции.
1. Проблема выбора метаязыковой модели
Проблема выбора метаязыковой модели, мотивированная метаязыковой избыточностью, проявилась при описании Роговым и Наседкой служебной части речи - предлогов. Указание позиции «предлога» в последовательности частей речи книжники давали либо по моделям, представленным в грамматической статье о частях речи и в грамматиках Зизания и Смотрицкого, то есть млеть шестла, либо по модели, представленной в издаваемой ими грамматике, то есть млеть седмла (лл. 381, 382, 385). От выбора метаязыковой модели, а именно от состава падежей, зависело и определение сочетаемости предлогов с падежами.
Так, фиксация для предлога нл в предложно-падежной форме нл мееесёхъ сочетаемости со склзлтгльным падежом демонстрировала следование грамматике Смотрицкого и издаваемой грамматике, а парадоксальное признание за предлогом нл в предложно-падежной форме нл нееесн сочетаемости с длтельным падежом могло быть мотивировано грамматикой Зизания, в которой длтельный падеж включал формы не только дательного, но и предложного падежа, позже выделенного Смотрицким как склзлтельный: аргументом может служить и характеристика падежа имени существительного неееси как плдежл длтельнлгш, или (!) склзлтельнлгш. Парадоксальная формула сочетаемости предлога во при разборе предложно-падежной формы во иск^шенТе - по счннемТю плдежл длтельнлгш и сказлтельнлгш - могла быть и результатом терминологической контаминации моделей Зизания и Смотрицкого, и опечаткой (но не ошибкой!), мысленное исправление которой вводит в формулу требуемый винительный падеж. Следствием предположения о допущенной опечатке становится предположение об использовании книжниками двух способов экспликации сочетаемости предлогов: указание падежа, реализованного в тексте молитвы, и указание всех падежей, составляющих сочетаемость (табл. 1).
Если Рогов и Наседка допускали ме-таязыковую вариативность, то Поликарпов стремился к метаязыковой унификации: при указании позиции «предлога» в последовательности частей речи и при определении сочетаемости предлогов с падежами он следовал метаязыковой модели, заданной грамматикой Смотрицкого. Решая в грамматическом трактате проблему выбора способа экспликации сочетаемости предлогов, Поликарпов инкор-
порировал в грамматический разбор каждого предлога своеобразную грамматическую статью, содержавшую все параметры рассматриваемого предлога; сочетаемость, значения, примеры употребления из других текстов;
нл, коея млсти словл; шестыя млсти, сир^мь предлогл.
предлога, с которыми плдежми соминяется, с винителнымг и склзлтелнымг, гакш; нл неко Ьми мои возвожу, и живый нл нес^х^ посмеется имг. "во движенТе к" м^ст^, 'ово же стоянТе нл м^ст^ гавляетъ (Т, с. 263);
во, млсти предлогл, соминяется с плдежемг винителнымг, и знлмен^етг к м^ст^ движенТе, егдл же с" склзлтелнымг, гавляетъ нл м^ст^ (Т, с. 270).
2. Проблема грамматической дефектности и проблема ее экспликации
Проблема грамматической дефектности, а именно проблема формальной недостаточности, актуализировалась при характеристике книжниками форм, являвшихся носителями падежной омонимии. Вопрос лексической и грамматической омонимии в конфессиональной культуре имел особую важность, поскольку слова и формы в императивных текстах культуры, по которым созидалась жизнь верующих, должны были обладать ясностью. Соответственно, языковая рефлексия была направлена на снятие омонимии, что достигалось графической и/или грамматической дистрибуцией. При этом в сфере грамматики разные возможности снятия омонимии соотносились с разными видами омоморфемности; так, в рамках именного словоизменения числовая омонимия снималась по преимуществу орфографическими средствами, а падежная омонимия - грамматическими средствами [Запольская, 2008]. Метаязыковая рефлексия
Таблица 1
ГЗ Г 1648: грамматический разбор
нл, съчннает'са длтел'номУ, и вннов'ном». гако, л Л 1 ' нл мнЪ. нл влсъ (л. 79 об.) въ, съчинаетса длтелиомУ и виновно,«1», гако, въ церкви, въ црков (л. 79) нл / неееси/ - члсть седмла, по счнненТю плдежл длтельнлг£ (л. 382 об.) 9 1 r r r г во /нскЬшенТе/ - члсть шестла, поед'логъ, по г г 1 счнненТю плдежл длтельнлг£
ГС = Г1648
Еииителилг£ и Окл.злтелнлг£: во, нл (л. 192; л. 276 об.) г г г и склзлтельнлг£ (виновнлг£ / винитЕлнлг£?) (л. 385) нл /нееес^хъ/ - члсть шестла, прЕД'логъ, по счнненТю плдежл склзлтельнлг£ (л. 381)
в сфере грамматики была направлена на объединение в парадигме или в комментариях к парадигме омонимичных позиций для лучшего запоминания семантически «опасных» зон, то есть на разработку определенной мнемотехники: например, в комментариях к парадигме сущ. м. р. на t указывалось, что винителныи, и творителныи /мн. ч./ нл ы; в комментариях к парадигме сущ. ж. р. на заднеязычные указывалось, что ихже родителныи /ед. ч./, и винителныи множественны» нл и (Г1648, лл. 106, 96).
Грамматический разбор, осуществленный московскими книжниками, демонстрировал разные способы экспликации омонимичных падежных форм:
- указание всех падежей, образующих зону омонимии в парадигме (в соответствии с нормами издаваемой грамматики)
Грамматики кодифицировали как одинаковые, так и разные решения проблемы омонимии: например, у имен существительных женского и мужского рода на t или ^ непарные и на ^ парный в парадигме единственного числа Смотрицкий различал окончания в родительном падеже, что задавало разные омонимичные ряды: для имен женского рода нормативными признавались окончание -а и омонимичные ряды Им. = Род. (для имен на ^ парный) и Дат. = Пред. (Склз.), а для имен мужского рода - окончание -и и омонимичный ряд Род. = Дат. = Пред. (Склз.). Московские
книжники устранили формальное различие имен существительных по роду в родительном падеже и тем самым изменили количество и состав омонимичных рядов: нормативными признавались окончание -и и омонимичный ряд Род. = Дат. = Пред. (Склз.). Именно это нормативное решение московских книжников отразилось в разборе предложно-падежной формы нл земли: был указан омонимичный ряд, состоящий из плдежл роднлгш и длтельнлгш и склзлтельнлгш (некорректность, вызванная, вероятно, опечаткой, заключалась лишь в том, что этот ряд приписывался предлогу, а не имени) (табл. 2).
Единство взглядов книжников проявилось в кодификации омонимии Дат. = Пред. (Склз.) для имен существительных среднего рода с неравносложной основой; при этом в разборе предложно-падежной формы нл некеси указание плдежл длтельнлгш, или склзлтельнлг£ могло свидетельствовать и о соотношении схем грамматик Зизания и Смотрицкого (см. выше), и о падежной омонимии (табл. 3):
- указание падежа, позиция которого задана в тексте молитвы:
црствте - ... плдежл прлвлг£ (л. 382);
иск^шенте - ... плдежл виновнлгш (л. 385 об.);
- указание падежа, входящего в зону омонимии, но не заданного текстом молитвы.
Парадоксальность атрибуции оказывается мнимой, если признать в этих примерах про-
Таблица 2
ГС // Г1648 Г1648: грамматический разбор
ГС: имена м^жесклл творлтъ родителный 'единственным нл и... женсклл нл л... (Род. = Дат. = Пред.): Юноши, Юноши, Юноши / мрежл, мрежи, мрежи (лл. 36-36 об.) //
Г1648: ихъже родныи 'единственны!! нл и (л. 98). (Род. = Дат. = Пред.): Юноши, Юноши, Юноши / мрежи, мрежи, мрежи (лл. 98, 99 об.) нл - ... плдежл роднлг£ и длтельнлг£ и склзлтельнлги; ^ земли - ... плдежл склзлтельнлг£ (л. 382 об.)
Таблица 3
ГС=Г1648 Г1648: грамматический разбор
' ' r f f Парадигмата средних^... ддтелныи, и скл3, еди", нл и... (ГС, л. 51 об., Г 1648, л. 114 об.) нл - ... плдежл длтельнлг£ ^ » л некеси - ... плдежл длтельнлги;, или склзлтельнлги; (л. 382 об.)
явление мнемотехнического приема освоения омонимии, в соответствии с которым выбор из омонимичных падежных форм является практически свободным, поскольку каждый член омонимичного ряда маркирует сам ряд [Вернер, 2013, с. 146-150];
Им. = Вин. = Зв.; Вин. вместо Им. има - ...плдежл виновнлг£ (л. 381 об); твое /има/ - ...плдежл виновнлг£ (л. 381 об.);
Им. = Вин. = Зв.; Им. вместо Вин. хл^кг - ...плдежл прлвлгш (л. 383); нлсоущныи - плдежл прлвлг£ (л. 383); Им. = Вин. = Зв.; Им. вместо Зв. и Вин. нлшг /оме, хл*Ькг/ - плдежл прлвлг£ (лл. 380 об., 383).
Поликарпов не фиксировал омонимию и указывал только падеж, позиция которого была задана текстом молитвы; распознавая конкретную форму в конкретном тексте, он тем самым изменял и способ, и содержание осуществленной Роговым и Наседкой грамматической атрибуции;
нл некес^хг... нл земли ... нл некеси... -плдежл склзлтелнлгш (Г1721, л. 284, 286; Т, с. 264, с. 267);
имя - ... плдежл именителнлг£ (Г1721, л. 284; Т, с. 264);
твое /имя/ - ... плдежл именителнлг£ (Г1721, л. 284; Т, с. 265);
хл^кг - ... плдежл винителнлг£ (Г1721, л. 286 об.; Т, с. 267);
нлсоущныи - ... плдежл винителнлг£ (Г1721, л. 277; Т, с. 268).
Исправляя падеж местоимения нлшг, согласованного с существительным 'оме, Поликарпов счел необходимым объяснить алгоритм грамматической связи главного и зависимого слова, что позволило ему ограничиться в дальнейшем при грамматическом разборе местоимений пометой £ семг выше ремеся;
нлшг /оме/ - плдежл звлтелнлг£, понеже сопряжено есть со прд"ид¡щимг именемг 'оме (Г1721, л. 266 об.; Т, с. 259).
3. Проблема определения и различения грамматического значения, словообразовательного значения, лексического значения
Проблема определения грамматического значения и проблема дифференциации грамма-
тического значения и словообразовательного значения обнаружились при установлении книжниками принадлежности слов к части речи как к грамматическому классу.
Различие точек зрения книжников на частеречную принадлежность проявилось в грамматическом разборе слова нлсоущныи.
Рогов и Наседка сочли слово нлсоущныи причастием, приняв субморф -оущ за морф, то есть за суффикс действительных причастий, являющийся средством выражения настоящего времени;
нлсоущныи - млсть метвертлА, примлстТе... (л. 383).
Поликарпов открыто не согласился с редакторами Грамматики 1648 г. и счел правильным признание слова нлсоущныи именем прилагательным, поскольку у него нет форм прошедшего и будущего времени, то есть не реализуется грамматическая категория времени; дополнительным аргументом для него явилось грамматическое тождество форм в церковнославянском, греческом и латинском языках;
нлсоущныи - по сллвенской грлммлтТцЪ лще гллголется и примлстТе, но понеже, посл^д^ющихг временг прешедшлг£ и к»д^щлг£ не производитг, ико не можемг рещи, нлкывшТй или нлкКд^щТй, гакоже мт»щТй, метшТй, промт»щТй, сег£ рлди л«мше нлрещися можетг имя приллглтелное,
9Г 9 . ' ' „_, ' 9
гакоже и в гремескомг те^тЪ лежитг и в ллтТнскомг quotidianus. сир^мь нлсзщный, нлсзщнля, нлсзщное ( Г1721, л. 277; Т, с. 267-268).
Единство мнений книжников наблюдалось как раз в парадоксальной атрибуции, а именно в трактовке слова должникг как имени прилагательного, демонстрирующей сложность для книжников различения грамматического и словообразовательного значений и различение средств выражения этих значений. При этом Рогов и Наседка только фиксировали частеречную принадлежность, а Поликарпов дал развернутое обоснование, доминантой которого явилось словообразовательное значение. По мнению Поликарпова, слово должникг образовано от слова долгг, следовательно, является отыменным прилагательным, однако, поскольку оно обладает только «формами» мужского (должникг) и
женского рода (должницл), то есть флексиями -г, -л, целесообразнее склонять его не по адъективному склонению, а по субстантивному, признав при этом за словом должника возможной отнесенность и ко всякому роду (должника как йродг):
должникомг - млсть первл), им) приллглтельное, родл моужесклгш, видл производнлгш, мислл множественнлгш, нлмертлнТ) простлг£ плдежл длтельнлгш, склонен!) п)тлг£ (Г1648, л. 383) =
должникшмг - имя приллглтелное, родл мяжесклги», (можете же нлрещися и всяклгш), видл производнлгш, Мименное, W долгл ко должника глется, мислл множественнлгш, нлмертлнТ) простлгш, плдежл длтелнлгш, склонен!) п)тлгш, прилимнЪе же вторлгш, гако той, тля, тое, йродг, ико не можетг трероднш скллнятися, гако кллпй, кллгля, кллгое, или стг, стл, сто. Аще женскл родл зл окымлй и гллголется должницл, но к среднем^ род^ приложитися не можетг (Т, с. 270).
Проблема соотношения грамматического значения и лексического значения проявилась при определении рода и числа форм местоимения нлшг. Расхождение лингвистических взглядов обнаружилось при характеристике рода: Рогов и Наседка квалифицировали род во всех формах местоимения нлшг как вокий, исходя, вероятно, из семантического тождества притяжательного прилагательного нлшг и личного местоимения мы; Поликарпов же определил род как мужской, то есть зависимый от рода существительного:
нлшг /оме/ - ... родл воклгш; нлш) /долги/ - родл всжлгш, нлшимг /должникшмг/ - ... родл всжлгш (Г1648, л. 382 об.-384) //
нлшг - ... родл м^жесклгш (Г1721, л. 266 об.; Т, с. 259).
Совпадение взглядов возникло при характеристике числа: все книжники парадоксальным образом определи число формы нлшъ как множественное: Рогов и Наседка только зафиксировали парадоксальную атрибуцию, а Поликарпов дал объяснение, исходя из лексического значения местоимения нлшъ:
нлшг /ом*е, хл'Ъкг/ - ... мислл множественнлгш (Г1648, 380 об);
нлшг - миелл множЕетвЕннлгш, понеже многих^ лицг вещь притяжлннй'ю гавляЕтг
(Т, с. 259).
4. Проблема идеосемантики и идеофункциональности, проблема их экспликации
Императивы культуры предписывают отдельным языковым элементам особую семантику или особый характер употребления: в пространстве христианской культуры идео-семантика и идеофункциональность явились результатом наложения на лексические и грамматические значения сакральных смыслов, посредством чего происходило «языковое моделирование культурных ценностей» [Топоров, 1995, с. 432]. Соответственно, и языковая, и метаязыковая рефлексия были направлены на трансляцию идеосемантики и идеофункциональности слов и форм. Средством выражения идеосемантики и идеофунк-циональности на уровне языка являлись несоответствующие норме или системе языковые элементы, то есть некнижные формы или аграмматизмы, а на уровне метаязыка - несоответствующая метаязыковым моделям атрибуция языковых элементов [Запольская, 2007, с. 137-150; 2008, с. 214-218; 2013, с. 5-30].
В представленном Роговым и Наседкой грамматическом разборе молитвы «Оме нлшг » парадоксальная атрибуция числа как миелл множественнлгш у местоимения нлшг могла не только основываться на лексическом значении, но и выражать иде-осемантическую нагруженность. Согласно богословскому толкованию Иисус, передавая ученикам общую молитву, вкладывал особый смысл именно в слово нлшг, обладающее значением «множество лиц и я, то есть мы»: верующие - это «мы», поскольку «усыновлены одному и тому же Богу», следовательно, «братья друг другу, которые должны молиться и просить Бога от лица многих». Идеосемантически осложненная парадоксальная грамматическая атрибуция числа у местоимения нлшг являлась, по сути, своеобразной репликой на интерпретацию этого местоимения в грамматике Зиза-ния, в составленном им на основе сочинений Феофилакта Болгарского и Иоанна Златоуста богословском толковании молитвы:
Толковлше молитвы которой нл^милг гъ 7с хг оуменик£вг свои^г. Сгстлвлено, Л.З.
...кгды мовим£ нлшь тое знлмит ижг есм£ всё крлтА. Прото не £ слмомг тол"к£ сок^ пристоитг молитиСА коу и СтлрлтиСА лле и £ крлтТ"Ах... всё млем£ един злровн£ и тот же титл^ и шлАхетство нксное... пристоит теды лкы 'едины нлА др^гих не поАносилис л н^ £ сок^ колше роз^м^ли, тлк кролеве йкг и пнве нлд подр^мных своих. тлк коглтыи нлд ¡когих, йкг тыж и м^дрти и ¡меныи в" писм'Ъ нлд простлк£в (ГЗ, л. 90 об).
Идеофункциональностью, то есть при-крепленностью к определенному типу дискурса можно объяснить представленную Роговым и Наседкой парадоксальную атрибуцию глагольных форм дл сватитса, дл прТидетг, дл коудетг как форм лицл вторлг£ (лл. 381, 381 об., 382). Согласно богословскому толкованию, в молитве «Оме нлшг» исповедание веры дается как обращение-просьба, что объясняет формулу просим£, посредством которой вводится интерпретация каждого стиха молитвы в составленном Зизанием толковании. В свою очередь, ситуация обращения к Богу, согласно богословскому пониманию, мотивирует рассмотрение всех глагольных форм как «молительных», то есть как форм 2 лица не в грамматических, а в «символико-риторических» параметрах [Гаспаров, 2003, с. 223].
Поликарпов, как человек эпохи перехода от конфессиональной культуры к секулярной, полагал, что душу сплслетг не газыкг, л в'Ърл, и поэтому характеризовал глагольные формы дл сватитса, дл пртидетг, дл к^детг, исходя только из грамматики текста, как формы лицл треттяго (Г1721, лл. 274, 274 об., 275; Т, с. 264-266).
Таким образом, проведенное исследование «отрицательного» метаязыкового материала позволяет не согласиться с традиционны мнением о метаязыковой беспомощности славянских книжников и показывает, что для различения «правильного» и «ошибочного» в метаязыке, как и в языке, необходим не описательный, а объяснительный подход [Фрей, 2006], выявляющий причины и цели атрибуции и употребления языковых элементов в текстах и метатекстах с учетом культурно-исторического контекста.
ПРИМЕЧАНИЕ
1 Изд.; Грамматики Лаврентия Зизания и Ме-
летия Смотрицкого, 2000. М. ; Изд-во МГУ 528 с.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бабаева Е., 2000. Поликарпов Федор. ТехнологТа. Искусство грамматики / Изд. и исслед. Е. Бабаевой. СПб. ; Инапресс. 374 с.
Вернер И. В., 2013. Омонимия падежей как дидактический и эвристический принцип в церковнославянской грамматике XV-XVII вв. // Лингвистическая эпистемология; история и современность / XV Международный съезд славистов (Минск, 20-27 августа 2013 г.). Минск ; ПринтЛайн. С. 129-152.
Гаспаров Б. М., 1996. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования. М. ; «Новое литературное обозрение». 352 с.
Гаспаров Б. М., 2003. Наблюдения над употреблением перфекта в древнецерковнославянских текстах (К вопросу о природе грамматического значения) // Русский язык в научном освещении. № 1 (5). С. 215-242.
Запольская Н. Н., 2007. Рефлексия над именами собственными в пространстве и времени культуры // Имя; семантическая аура / отв. ред. Т. М. Николаева. М. ; Языки славянских культур. С. 133-150.
Запольская Н. Н., 2008. Грамматика и субграмматика славянских литературных языков (XVI-XVIII вв.); теория и история норм // XIV Международный съезд славистов (Охрид, 10-16 сентября 2008 г.). Славянское языкознание. Доклады российской делегации. М. ; Индрик. С. 199-224.
Запольская Н. Н., 2013. Церковнославянский язык в христианской эпистеме // Лингвистическая эпистемология; история и современность / XV Международный съезд славистов (Минск, 20-27 августа 2013 г.). Минск ; ПринтЛайн. С. 5-30.
Кузьминова Е. А., 2007. Грамматика 1648 г. / пре-дисл., науч. коммент., подг. текста и сост. указателей Е. А. Кузьминовой. М. ; МАКС Пресс. 624 с.
Топоров В. Н., 1995. Святость и святые в русской духовной культуре ; в 2 т. Т 1. Первый век христианства на Руси. М. ; Гнозис, Школа «Языки русской культуры». 875 с.
Фрей Анри, 2006. Грамматика ошибок. М. ; Ком-Книга. 304 с.
Ягичъ И. В., 1896. Рассуждешя южнославянской и русской старины о церковно-славянскомъ языкЪ // Изсл^довашя по русскому языку.
СПб. : Типографiя Императорской Академш наукъ, 1885-1895. С. 287-1070.
REFERENCES
Babaeva E.E., 2000. Fedor Polikarpov. Technology. The art of grammar. Saint Petersburg, Inapress. 374 p. (in Russian).
Verner I.V, 2013. Homonymy of cases as a didactic and heuristic principle in Church Slavonic grammar of the 15th-17th centuries. Lingvisticheskaya epistemologiya: istoriya i sovremennost. 15th Mezhdunarodnyy syezd slavistov (Minsk, 20-27 August 2013). Minsk, PrintLayn Publ., pp. 129-152. (in Russian).
Gasparov B.M., 1996. Language, memory, image. Linguistics of language existence. Moscow, Novoe literraturnoe obozrenie Publ. 352 p. (in Russian).
Gasparov B.M., 2003. Observations on the use of the perfect tense in old Church Slavonic texts (on the nature of the grammatical meaning). Russian Language and Linguistic Theory, no. 1 (5), pp. 215-242. (in Russian).
Zapolskaya N.N., 2007. Reflection on proper names in time and space of culture. Nikolaeva T.M., ed. Imya: semanticheskaya aura. Moscow, Yazyki slavyanskikh kultur Publ., pp. 133-150. (in Russian).
Zapolskaya N.N., 2008. Grammar and subgrammar of Slavic literary languages (16th-18th centuries): theory and history of standards. XIV Mezhdunarodnyy syezd slavistov (Okhrid, 10-16 September 2008). Slavyanskoe yazykoznanie. Doklady rossiyskoy delegatsii. Moscow, Indrik Publ., pp. 199-224. (in Russian).
Zapolskaya N.N., 2013. Church Slavonic language in the Christian episteme. Lingvisticheskaya epistemologiya: istoriya i sovremennost. 15th Mezhdunarodnyy syezd slavistov (Minsk, 20-27August 2013). Minsk, PrintLayn, pp. 5-30. (in Russian).
Kuzminova E.A., 2007. Grammar of 1648. Moscow, MAKS Press. 624 p. (in Russian).
Toporov V.N., 1995. Holiness and Saints in the Russian spiritual culture. In 2 vols. Vol. 1. The first century of Christianity in Rus. Moscow, Gnozis Publ.; Yazyki russkoy kultury Publ. 875 p. (in Russian).
Frey Anri, 2006. Grammar of errors. Moscow, KomKniga. 304 p. (in Russian).
Yagich I.V., 1896. The old-years South Slavic and Russian ideas about the Church Slavonic language. I. V. Yagich. Issledovaniya po russkomu yazyku. Saint Petersburg, Tipografiya imperatorskoy akademii nauk, 1885-1895, pp. 287-1070. (in Russian).
Information about the Author
Natalya N. Zapolskaya, Doctor of Sciences (Philology), Head of Department of Slavic Languages and Cultures, Lomonosov Moscow State University, Leninskiye gory, 1, bild. 51, 119991 Moscow, GSP-1, Russia, [email protected], http://orcid.org/0000-0003-3114-3461
Информация об авторе
Наталья Николаевна Запольская, доктор филологических наук, доцент, заведующая кафедрой славянских языков и культур, Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Ленинские горы, 1, строение 51, 119991 Москва, ГСП-1, Россия, [email protected], http://orcid.org/0000-0003-3114-3461
