CC BY
25DOI 10.25724/VAMVD.NGHI
М. П. Поляков,
доктор юридических наук, профессор
ОТЗЫВ НА ДИССЕРТАЦИЮ М. С. КОЛОСОВИЧ
«ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ СРЕДСТВА ОБЕСПЕЧЕНИЯ ГЛАСНОСТИ И ТАЙНЫ
В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ: КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ»
Актуальность темы. В науке современного уголовного процесса есть множество разных тем и направлений. Встречаются среди них темы практические, теоретические, фантастические и просто темы для исследовательской души. И в этом ярком хитросплетении поднимаемых и опускаемых проблем и вопросов образуются своеобразные узелки «брендовых» методологических тем, в которых постоянно вызревают «икринки» новых научных концепций, призывающие к себе плодотворных исследователей и требующие от них нестандартного способа оживления концептов с помощью новых научных подходов и оригинальных исследовательских схем.
Темы эти весьма своеобразны; их нельзя назвать ни модными, ни конъюнктурными; они не сулят научного первенства банальным заявлением о том, что на монографическом уровне исследуется впервые. Они не просто узнаваемы, они хорошо знакомы; на «склонах» этих тем видны дорожки, протоптанные далекими и близкими предшественниками. При этом экзистенциальная специфика этих тем такова, что все предшественники (сколько бы их ни было) при всем своем желании и громаде таланта ни исчерпать, ни забрать с собой актуальность тем не могут, ибо темы эти несут на себе печать вечной научной и социальной значимости, неиссякаемой теоретической и практической потребности. И покуда будет жив уголовный процесс, будут жить и нуждаться в концептуальном осмыслении эти научные темы, в которых живет сущее и должное.
Именно такой «брендовой» темой является тема идеологических, методологических, нормативных, нравственных и всяких прочих оснований и предпосылок проявления и сосуществования в уголовном процессе концептов гласности и тайны. Эти концепты всегда вместе, всегда в видимой конкуренции и незримом содружестве. Они есть потомки какой-то общей идеи, до которой наука пока не добралась, но обязательно доберется. Гласность и тайна — это условные метки, показывающие, где нужно копать исследователю, чтобы отыскать «концептуальные клады».
Тема постоянных «маятниковых» метаморфоз гласности и тайны крайне актуальна. актуальна во все времена и у всех народов. Истинная ее актуальность вырастает не из политической обстановки сегодняшнего дня, рождается не из сиюминутных экономических и социальных потребностей; истинная актуальность темы парадоксальна: с одной стороны, она уходит вглубь веков, а с другой, — постоянно программируется зовом из далекого будущего. И в этой ретроспективно-перспективной обстановке тема не перестает быть загадочной. Ни предания, ни грезы не выдают всех тайн, не дают полного доступа к сущности этих переплетающихся явлений. Там, в седой архаической дымке истории уголовного процесса трудно разглядеть, что было раньше — идеи гласности и тайны или сама идея уголовного процесса. В свою очередь будущее тоже лишь намекает на то, в какую крайность может вывести уголовное судопроизводство все еще не расшифрованный до конца генетический код гармонии «инь» гласности и «ян» тайны.
Гласность и тайна — для теории уголовного процесса не просто слова. Это особые идеологемы. Поэтому подобно тому, как автомобильный бренд «Мерседес» может быть ярко презентован одной лишь фразой: «Просто Мерседес», обоснование темы рецензируемой диссертации вполне могло бы обойтись простым упоминанием двух ключевых слов — гласность и тайна. И сами эти слова, и порядок их иерархического расположения уже обозначают актуальную проблему.
Однако жанр докторской диссертации даже в этой «брендовой» ситуации не позволяет ограничиваться правилом «sapienti sat». Несмотря на то, что научно-квалификационные работы ориентируются на умную аудиторию, здесь более приветствуется принцип избыточной аргументации. По этой причине и традиции утаивать аргументы актуальности нецелесообразно и в случае обоснования злободневности «брендо-вых» тем. Более того, в контексте ключевых концептов их непременно нужно сделать достоянием гласности.
Заметим, что диссертант прекрасно справился с этой задачей. Его представление об актуальности темы опирается на три «кита» — историю, право и практику. Может показаться, что автор видит актуаль-
ность только в феноменальных проявлениях гласности и тайны, не особо заботясь об их «эзотерической» подоплеке. Однако это не совсем так. Дело в том, что М. С. Колосович поместила себя в очень непростую исследовательскую ситуацию. Мало того, что сложность исследования задается самой во многом неведомой спецификой взаимодействия концептов гласности и тайны, так автор усугубил ее дополнительными методологическими тисками. Будучи вынужденным двигаться в фарватере, задаваемом «Сциллой» гласности и «Харибдой» тайны, диссертант взял на себя еще одну миссию — выдержать баланс прагматизма и концептуализма. По сути, в рамках заявленной темы появляются две конкурирующие пары — гласность и тайна; процессуальные средства и концептуальные основы.
Но именно поиск решений в этой методологической «битве» на два фронта дают автору истинное понимание того, что нужно копать еще глубже и смотреть еще дальше. Он об этом заявляет буквально, призывая самого себя «обратиться к истокам рассматриваемых правовых явлений, исследовать их сущность». И в таком сложном контексте актуальности исподволь рождается концепция археолого-футурологического подхода к гласности и тайне, пролог к авторской прагматической концепции процессуальных средств обеспечения соответствующих концептов. И все это воплощается не только в скромных намеках автора, но и в конкретных теоретически и эмпирически проверенных доводах.
Автор совершенно справедливо выводит актуальность темы из диалектической взаимосвязи и взаимообусловленности гласности и тайны. Именно здесь и скрывается источник научной новизны и практической значимости темы. Подобный подход позволяет автору не скрывать того факта, что к этой теме наука обращалась много раз. Диссертант обстоятельно и уважительно вспоминает предшественников, но это не только не убавляет актуальности темы, но, напротив, придает ей еще больший вес. Таково свойство темы, которая, как мы уже заметили, относится к числу вечных «брендовых» тем.
Актуальность темы подтверждается и полученными лично диссертантом научными результатами.
Степень обоснованности научных положений, выводов и рекомендаций, сформулированных в диссертации, соответствует научным критериям достоверности и объективности. Методология и методика исследования в целом отвечают целям и задачам исследования. Диссертант в своем исследовании широко применяет общенаучные и частные методы научного познания. Обоснованность результатов обеспечивается и тем положительным обстоятельством, что автор использует диалектический подход не номинально, а операционально. Закон диалектического противоречия и взгляд через призму развития феноменов гласности и тайны во времени и пространстве позволяют автору разглядеть особое существо проблем, выйти на новые нюансы и детали исследуемой проблематики, которые актуализирует современная российская и зарубежная действительность. Подобный прикладной диалектический подход позволяет по-новому понять и исконную сущность этих идей и перспективу их прикладного использования для формирования концептуальных оснований процессуальных средств обеспечения гласности и тайны в уголовном судопроизводстве.
Для аргументации выводов использован широкий круг доктринальных, нормативных и иных научных источников. Автором изучено почти восемь сотен научных работ по интересующей проблематике, что подтверждает глубину и тщательность исследования актуальных аспектов работы, а также позволяет сопоставить личный вклад диссертанта с достижениями предшественников.
Широкий теоретический базис и обширная нормативная база, включающая и зарубежные источники, в значительной мере усиливаются проверенными эмпирическими данными. В своих выводах автор опирается на результаты проведенного им эмпирического исследования, которые являются репрезентативными. Достоверность полученных результатов опирается на результаты опроса 1 241 сотрудника ОВД, осуществляющих предварительное расследование и оперативно-разыскные мероприятия, из 75 субъектов Российской Федерации. При этом в качестве респондентов выступили весьма ответственные сотрудники, прошедшие переподготовку и повышение квалификации в ФГКОУ ВО «Волгоградская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации». Кроме того, проведено анкетирование 94 судей судов общей юрисдикции Волгоградской области. Изучено 3 935 уголовных дел, рассмотренных Волгоградским областным судом с 1961 по 2018 г., а также 5 214 решений по уголовным делам судов общей юрисдикции Российской Федерации, размещенных в ГАС «Правосудие».
В качестве позитивного момента следует отметить, что вся «эмпирическая лаборатория» и результаты обработки эмпирических данных подробным образом представлены в основном тексте и приложениях к диссертации.
Научная новизна исследования в диссертации М. С. Колосович обнаруживается достаточно легко. Новым является сам подход к теме гласности и тайны. Предшественники диссертанта затрагивали эти вопросы, используя несколько иные методологические схемы. Как правило, концептуальные вопросы рассматривались в индивидуально-иерархическом ключе. Концепты гласности и тайны исследовались либо обособленно, либо в режиме соподчинения концептов. Диссертант отважился на смелый шаг — создать концептуальные основы комплексной уголовно-процессуальной реализации концептов гласности и тайны. И хотя в сугубо концептуальном плане этот шаг выявил некоторые пока не разрешимые проблемы, он оказался крайне полезен для науки. Эти проблемы (часть из которых стали поводом для последующих ниже замечаний) являются несомненным достижением в плане научной новизны, ибо сама постановка новых научных проблем является бесспорным фактором продвижения к истине.
Впрочем, решенных научных задач, позволяющих в своей совокупности говорить о том, что цель исследования, заключавшаяся в «решении научной проблемы совершенствования процессуальных средств обеспечения гласности и тайны в уголовном судопроизводстве», в диссертации вполне достаточно. Анализ текста диссертации позволяет подтвердить авторскую самооценку научной новизны, представленную во введении к работе, а также сделать вывод о том, что автор внес заметный и важный вклад в развитие теории уголовного процесса, в частности, в углубление учения о влиянии концептов гласности и тайны на уголовно-процессуальную форму, а также в системное осмысление и усовершенствование правовых основ обеспечения гласности и тайны в уголовном судопроизводстве.
Научная новизна работы находит содержательное выражение в положениях, выносимых на защиту. Большинство из них являются оригинальными и содержат новые научные результаты и положения, свидетельствующие о личном вкладе автора диссертации в юридическую науку.
Оппонент полностью разделяет и поддерживает выводы диссертанта о том, что:
— гласность в зависимости от адресата доступности хода и результатов уголовного судопроизводства можно разделить на общую гласность (доступность каждому лицу) и гласность для его участников (доступность только лицам, участвующим в деле, в пределах, зависящих от их процессуального статуса);
— закрепление в УПК РФ положений о гласности и тайне является свидетельством дуалистического характера уголовного судопроизводства, с одной стороны, регламентирующих доступность данных о ходе и результатах уголовного судопроизводства его участникам и общественности, а с другой, — ограничивающих ее в связи с необходимостью обеспечения государственной и иной охраняемой законом тайны, а также иных конституционно значимых ценностей;
— негласная деятельность по уголовному делу представляет собой двуединый процесс, состоящий из негласной деятельности следователя (дознавателя) и негласной деятельности органа дознания, осуществляющего оперативно-разыскную деятельность по поручению следователя (дознавателя) или в целях обнаружения лица, совершившего преступление.
Оппоненту импонирует концептуальный авторский подход диалектически интегрирующий полярные категории гласности и тайны в единую систему, создающую в свою очередь предпосылку особого непротиворечивого правового режима деятельности государственных правоохранительных и судебных органов по уголовному делу, способствующего обеспечению прав и свобод участников уголовного судопроизводства разумным ограничением пределов как гласности, так и охраняемой законом тайны.
Оппонент поддерживает большинство предложений автора по изменению действующего уголовно-процессуального законодательства, затрагивающих спорные и неурегулированные вопросы уголовно-процессуальных средств реализации концептов гласности и тайны.
Теоретическую значимость сам автор обстоятельно определил во введении к работе. Нам лишь остается подтвердить, что диссертант обосновал комплекс новых теоретических положений применительно к сущностным основам гласности и тайны в российском уголовном процессе. Данные положения позволяют существенным образом скорректировать и конкретизировать сложившиеся научные представления о гласности и тайне в уголовном судопроизводстве и сформировать теоретическую базу для формирования правового режима, позволяющего решать задачи уголовного судопроизводства негласными средствами и при этом не ущемлять конституционных прав и свобод человека и гражданина. Работа вносит интересный и заметный вклад в теорию уголовного процесса, ликвидирует ряд пробелов в разделах, посвященных принципиальным основам обеспечения гласности отечественного уголовного судопроизводства и создания режима охраны важнейших видов тайн.
Практическая значимость. Диссертант попытался сделать все, чтобы его теоретические, правовые и эмпирические находки нашли возможность повысить эффективность деятельности правоохранительных органов и создать новые правовые гарантии для обеспечения защиты прав личности. Оппонент подтверждает, что положения и выводы, касающиеся процессуальной регламентации гласности и тайны в уголовном судопроизводстве и средств их обеспечения могут быть полезны для преобразования уголовно-процессуального законодательства, использованы в правоприменительной практике, научно-исследовательской работе и образовательном процессе при преподавании учебных дисциплин «Уголовно-процессуальное право (Уголовный процесс)» и «Актуальные проблемы отдельных отраслей права».
Диссертант сумел обеспечить хороший уровень апробации полученных результатов. Основные положения диссертационного исследования опубликованы в 62 научных трудах. В их числе: 2 монографии; 2 статьи в журналах, индексируемых в базе данных Web of Science; 24 статьи в изданиях, входящих в Перечень рецензируемых научных изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук. Результаты своего исследования автор докладывал на 8 международных научно-практических конференциях, что свидетельствует о достаточном уровне их апробации.
Оценивая работу в целом, подчеркнем, что диссертационное исследование М. С. Колосович в достаточной мере раскрывает все параметры исследования, включая методологические, теоретические и правовые основы, эмпирическую базу; оно выделяется достаточной новизной полученных результатов, обоснованностью и достоверностью сформулированных выводов и предлагаемых рекомендаций.
Диссертация написана грамотно, добротным научным стилем. Диссертант демонстрирует широкую научную эрудицию. В работе представлены точки зрения известных ученых — специалистов в области теоретических и прикладных проблем, затрагивающих прямые и косвенные аспекты юридической реализации концептов гласности и тайны. Обширные ссылки на работы процессуалистов, вместе с тем, не затеняют собственной оригинальной позиции автора. Диссертант твердо и корректно отстаивает результаты исследования, проявляя тщательность и корректность в обосновании выносимых на защиту тезисов.
Выводы, полученные автором, непротиворечивы и обоснованны. Структура работы соответствует объекту, предмету, цели и задачам исследования. Объем диссертации и апробация результатов проведенного исследования оцениваются как достаточные. Текст автореферата соответствует содержанию и структуре диссертации.
Актуальность и научная оригинальность авторского подхода к проблеме концептуальных основ процессуальных средств обеспечения гласности и тайны в уголовном судопроизводстве в значительной мере подтверждается тем обстоятельством, что в диссертации содержится немало дискуссионных (следовательно, новых и нестандартных) моментов.
Оппонент, причисляющий себя к последователям уголовно-процессуальной концептологии, взял на себя задачу сосредоточиться на замечаниях концептуального свойства. Как это ни парадоксально, но все сформулированные ниже замечания и пожелания по большей части являются констатацией побочных эффектов, вытекающих из достоинств диссертации.
Первое концептуальное замечание. Главное достоинство диссертации — это практическая направленность исследования, его нацеленность на решение крупной научной проблемы. Диссертант прямо заявляет об этой цели в телеологической рубрике введения. «Целью диссертационного исследования — пишет он, — является решение научной проблемы совершенствования процессуальных средств обеспечения гласности и тайны в уголовном судопроизводстве путем разработки теоретических положений, позволивших усовершенствовать правовое регулирование негласной деятельности по уголовному делу, создать предпосылки для оптимального функционирования рассматриваемых правовых явлений, эффективной деятельности уполномоченных государственных правоохранительных и судебных органов по уголовному делу и обеспечения прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства».
На первый взгляд, в подобной формулировке нет противоречия. Оно там не обнаруживается и при последующем анализе: формулировка логична и прагматична. Но именно в этой логичности и прагматичности скрываются исследовательские пристрастия диссертанта, которые создают психологические ограничения на глубину теоретического поиска. Желание в первую очередь решить практическую проблему (желание вполне справедливое и законное) ставит теорию вопроса в достаточно подчиненное положение: новое знание, обличенное в форму теории, становится не целью, а лишь средством.
Есть ли в этом недочет? И да, и нет. Если рассматривать цель диссертации в общем контексте нормативных требований, предъявляемых к научно-квалификационным работам, то недочета нет, ибо п. 9 Положения о присуждении ученых степеней весьма мудро предоставляет претенденту на докторскую степень возможность самому выбирать приоритеты в сторону теории или ее прикладного применения в форме решения крупной проблемы. М. С. Колосович совершенно честно выбрала прикладной аспект. И за это ее можно хвалить и благодарить, если бы не один нюанс — подзаголовок работы, сконцентрированный в формуле «концептуальные основы». Этот подзаголовок, по нашему (допускаем, что излишне придирчивому) мнению, есть своеобразное обязательство «глубокого теоретического бурения», как минимум до уровня сущности концептов гласности и тайны.
Впрочем, сам текст диссертации здесь пытается возразить оппоненту, подчеркивая, что уровень концептуальных обязательств автора несколько иной, о чем свидетельствуют, в частности, такие формулировки, как: «сформулировать концептуальные основы процессуальных средств обеспечения рассматриваемых правовых явлений», «сформировать концепцию процессуальной регламентации негласной деятельности по уголовному делу». Но эти возражения лишь отчасти ослабляют это замечание, поскольку и для названных чуть выше концептуальных конструкций весьма полезны свои глубокие концептуальные основы.
Второе замечание также концептуально-методологического свойства. Оно связано с предыдущим и в какой-то мере является его следствием. На наш взгляд, диссертант односторонне понимает сосуществование и взаимодействие концептов тайны и гласности. Анализ работы склоняет нас к выводу о том, что автор, помещая эти феномены в сферу диалектического осмысления, полагает, что именно в идее противоречивости и выражается их взаимное бытие. Однако сама диалектика даже в законе противоречия не предусматривает автономного существования конкурирующих элементов; она лишь предполагает, что они являются свойствами сущности более высокого порядка. Закон единства и борьбы противоположностей есть в основе своей путь к пониманию единства объекта. Все сказанное должно быть применимо и к проблеме соприкосновения гласности и тайны.
Понимая данное методологическое правило, диссертант, тем не менее, отдает предпочтение анализу, а не синтезу исходных концептов и по возможности разводит категории гласности и тайны в разные «исследовательские углы». Для научного исследования это, конечно, очень удобный и продуктивный метод, но без синтеза он не дает четкой объективной картины. Однако диалектика синтеза концептов носит завуалированный характер. Иными словами, на поверхности мы видим желание развести гласность и тайну, а при невидимом срезе дает о себе знать желание найти точки для конвергенции. Поэтому внутреннее стремление диссертанта к концептуальному синтезу феноменов, определенных им же преимущественно в качестве противоположностей, постоянно дает о себе знать характерными «синтетическими» оговорками. Например, автор говорит о «двуединой системе процессуального инструментария», объединяющей в себе гласные и негласные действия. Сам термин «двуединство» здесь призывает в методологию исследования все стороны диалектического метода.
Отметим, что сам диссертант ощущает и осознает потребность в этом. Стремление к синтезу гласности и тайны заявлено в защищаемых положениях. «Совмещение полярных категорий корреспондирует к закону диалектики — единства и борьбы противоположностей, в соответствии с которым противоречие двух правовых явлений создает особый правовой режим деятельности государственных правоохранительных и судебных органов по уголовному делу, способствуя обеспечению прав и свобод участников уголовного судопроизводства разумным ограничением пределов как гласности, так и охраняемой законом тайны».
Однако попытка соединить эти, по определению диссертанта, «полярные категории» в правовом поле без предварительного их соединения на более высоком концептуально-методологическом уровне не может достигнуть высокого уровня эффективности. Диалектика взаимоотношений гласности и тайны, на наш взгляд, как раз и заключается в их единстве. Но единство здесь более широкое понятие, нежели простое совмещение или компромисс. Так, сама по себе гласность не существует без тайны, ибо гласность есть не что иное, как определенное состояние тайны. Можно выразить сущность единства и в обратном порядке — тайна есть определенное состояние гласности. Эти феномены находятся в очень гибком взаимодействии, что диссертант замечает даже на уровне права. Не случайно в его формулах дифференциации появляются такое некатегоричное понятие, как «относительно негласные действия следователя».
Думается, что сам подход, заставляющий смотреть на гласность и тайну как на исключительно полярные категории нужно последовательно преодолевать. По нашему мнению, они вовсе не являются антагони-
стическими концептами. И даже такие типологические принципы, как «тайна предварительного расследования» и «открытость судебного разбирательства», не могут рассматриваться как классическая пара противоположностей. И в природе взаимодействия последних есть множество настоящих тайн, которые можно уложить во взаимосвязанные образы «вынашивания» и «рождения». К поиску подобного рода тайн и формированию концепций непротиворечивых отношений оппонент и призывает диссертанта в дальнейшем исследовании.
Третье концептуальное замечание вытекает из второго. И в основе его лежит опять же парадоксальное сосуществование в уголовном процессе концептов гласности и тайны. И парадокс заключается даже не в том, что оба этих концепта просятся в систему принципов, а в том, что оба они теоретически достойны, чтобы в эту систему быть включенными. Поэтому нет ничего удивительного в том, что диссертант ощущает на себе давление этих концептов и уступает им в их принципиальных притязаниях.
Так, он безоговорочно рекомендует в систему нормативных принципов гласность, что вполне логично вытекает из его идеологических и методологических установок. Эта мысль отражена в положениях, выносимых на защиту. В четвертом положении автор пишет: «Поддержано мнение ученых, рассматривающих гласность в качестве принципа уголовного судопроизводства. На основании сделанного вывода предложено закрепление в УПК РФ ст. 7.1, нормативно выразившей рассматриваемое правовое явление». Однако чуть ниже, в тех же положениях (положение 14) мы читаем, что «в скором будущем тайна сможет наравне с гласностью претендовать на закрепление в системе принципов уголовного судопроизводства».
Закономерен вопрос: можно ли здесь упрекнуть диссертанта за наличие противоречия между его концептуальными позициями? Полагаем, что это вполне возможно. Без развернутого методологического обоснования глубинной природы двуединства гласности и тайны, воплощенного в рамках более общей идеи, констатации о равнозначной принципиальной зрелости концептов гласности и тайны, увы, впадают в логическое противоречие. Современная наука, не имея пока глубокого синергетического знания о материнской идее гласности и тайны, избегает этого противоречия. Это достигается либо путем «территориального» разведения этих концептов по разным этапам, что предполагает и снижение их идеологического статуса (при подобном взгляде помещение гласности в статус общего условия вовсе не выглядит «разжалованием» фундаментального принципа гласности, как полагает диссертант), либо путем соединения их в рамках логического отношения правила и исключения. Система принципов отечественного уголовного процесса признает конкуренцию идей, но она не может допустить в круг своих элементов идеи, находящиеся в отношениях правила и исключения, присвоив им равный статус принципов. Есть даже мнение, что если принцип уголовного процесса содержит в себе исключение, то он в сущности и не принцип вовсе.
Четвертое концептуальное замечание также связано с предыдущими. Оно касается защиты одного важного неписаного методологического правила построения системы принципов отечественного уголовного процесса. Правило это было воспринято оппонентом от своего Учителя — профессора В. Т. Томина. Оно предельно конкретно: «Чем меньше принципов, тем они принципиальнее». В наше время это правило постоянно игнорируется. Сегодня окрепла другая тенденция — расширения нормативной системы принципов. Каких только принципов в нее не предлагается. И диссертант тоже не избежал «модного зова» этой тенденции. По сути, в диссертации прямо и косвенно предлагается включить в нормативную систему три принципа. Первый (неновый) — гласность уголовного судопроизводства; второй (новый) — тайна уголовного судопроизводства и третий (модерновый) — транспарентность.
И здесь у меня снова всплывает предложение, вокруг которого вращались предыдущие замечания: нужно искать общую идею, объединяющую все оттенки тайны-гласности и уже эту общую идею и рекомендовать в качестве кандидата в систему принципов. Как сказал в свое время профессор А. В. Агутин, «принципы уголовного процесса есть духовные ценности народа». С этим утверждением можно спорить в нюансах, но не по существу. Подобный онтологический подход к системе принципов обязывает нас остерегаться перегрузки этой системы частными идеями и «колючей» заимствованной терминологией.
В этих четырех концептуальных замечаниях мы попутно высказали гораздо больше претензий, среди них и весьма частные пожелания. И в дополнение к этим частностям добавим еще пару поводов для дискуссии.
Пятое замечание касается участия общественности в реализации идеи гласности. Диссертант пытается выразить тенденции в этом направлении, используя понятие эволюции, и пишет: «За последние десяти-
летия понятие общественности, участвующей в делах государства и контроле за деятельностью правоохранительных и судебных органов, эволюционировало от участия наиболее активных членов трудового коллектива до участия каждого индивида».
На этот счет советский человек профессор М. П. Поляков хочет выразить сомнение. Понятие общественности может быть и эволюционировало, а вот реальное его воплощение движется по совершенно иной траектории. Во всяком случае в уголовном судопроизводстве дело обстоит именно так. Эволюционировавшая общественность получила право много знать о судопроизводстве и много рассказывать о нем в Интернете, но она совершенно лишена процессуальных институтов, позволяющих спокойно и размеренно влиять на судопроизводство в рамках уголовно-процессуальной формы.
Непроцессуальные же формы влияния общественности, выражающиеся порой в «гипергласности» и информационной кампанейщине, идут явно не в ногу с целями уголовного процесса и нередко вынуждают правоохранительные органы принимать решения в угоду так называемому общественному мнению, которое по факту является мнением не самых многочисленных социальных групп. Таким образом, говоря об общественности как субъекте социального контроля за уголовным судопроизводством не стоит эту общественность идеализировать, равно как не следует забывать и об издержках, которые влечет за собой неразумное посвящение ее во все секреты производства по уголовным делам.
Шестое замечание. В силу своей «научной родословной» оппонент не может не высказаться по вопросу об унификации уголовно-процессуальной и оперативно-разыскной деятельности. Диссертант настаивает на том, чтобы «унифицировать нормативные предписания уголовно-процессуального и оперативно-разыскного законодательства в единый институт негласной деятельности по уголовному делу, называемый специальными разыскными мероприятиями».
Не оценивая концептуальные предпосылки этого предложения и нормативную модель их реализации (с точки зрения научного обоснования, представленного диссертантом, они заслуживают высокой положительной оценки), оппонент выскажет определенные сомнения о целесообразности предполагаемой унификации.
Идеологические основания для сомнений кроются в том, что диссертант называет «общемировой тенденцией». Всякие тенденции подобного рода непременно несут в себе «злокачественные клетки», способные вызвать неблагоприятные последствия, если не в самом уголовном процессе, то в общегосударственном подходе в борьбе с преступностью. Оппонент пока не может научно критиковать эту тенденцию, но на уровне интуиции отчетливо осознает, что излишняя «оэрдэризация» уголовного процесса так же нежелательна, как и излишняя процедуризация оперативно-разыскной деятельности. Это, на наш взгляд, лишь длинные пути к решению задачи, которая может быть легко решена на политическом уровне — допущение прямого использования результатов ОРД в доказывании. Методологическое обоснование для этого давно создано группой отечественных ученых. Пока этого политического решения нет, то и всяким хитрым и нехитрым путям и проектам путь в закон заказан. ОРД, предварительное расследование, судебное разбирательство — вот три кита, на которых держится отечественная традиции борьбы с преступностью. Не думаем, что всевозможные гибриды (ОРД с расследованием, расследования с судом) будут эффективнее представителей «исконной породы».
Высказанные замечания не влияют на общую положительную оценку диссертационной работы. Более того, они придают ей новые оттенки теоретической и практической значимости.
Исходя из вышеизложенного, оппонент делает однозначно положительный вывод. Диссертация на тему «Процессуальные средства обеспечения гласности и тайны в уголовном судопроизводстве: концептуальные основы» соответствует всем требованиям, предъявляемым пп. 9—14 Положения о присуждении ученых степеней, утвержденного постановлением Правительства Российской Федерации № 842 от 24 сентября 2013 г. (в ред. от 1 октября 2018 г.), а ее автор Марина Сергеевна Колосович заслуживает присуждения искомой ученой степени доктора юридических наук по научной специальности 12.00.09 «Уголовный процесс».
© Поляков М. П., 2020
