CC BY
136
ОЦЕНКА ЗНАЧИМОСТИ ИДЕЙ МАККИНДЕРА В СЕГОДНЯШНИХ РЕАЛИЯХ
Екатерина БОРИСОВА
кандидат исторических наук, сотрудник Института востоковедения Российской академии наук (Москва, Российская Федерация)
Императив Маккиндера о необходимости контроля над «срединной землей» (или хартлендом) для господства над миром многие политики принимали за основу своей внешнеполитической деятельности. Несмотря на то что со временем эта идея подверглась ревизии, в том числе и самим X. Маккиндером, современная внешняя политика некоторых стран в значительной мере по-прежнему базируется на ключевых положениях именно этой теории.
Маккиндер пришел к выводу о необходимости для населения морских государств и жителей окраинных земель сдерживать народы «срединной земли». Его постулаты вполне соответствовали системе двуполярного мира, во многом стали идейной основой блока НАТО и других союзов послевоенной эпохи (СЕНТО, АСЕАН).
Сегодня, однако, создается впечатление, что подобные геополитические конструкции уже не представляют собой серьезной теоретической базы, способной объяснить нынешние тенденции мирового политического процесса. Казалось бы, расколов континентальные монолиты и трансформировав эти осколки в дружественные себе государства, океанические страны нивелировали основные положения теории британского геополитика о неуязвимости хартленда и постоянном противоборстве морских и континентальных держав.
Между тем само появление морских держав в сердце евразийского континента свидетельствует о чрезвычайной значимости этого региона для атлантических государств, стремящихся взять под свой контроль даже такие отдаленные (от себя) уголки мира, как Афганистан и Центральная Азия. Другими словами, западноевропейские политики и сегодня осознают важность «срединной земли», контроль над которой, по Маккиндеру, необходимое условие для господства над миром. В 1997 году Зб. Бжезинский писал:
«Главный геополитический приз для Америки — Евразия»1. Это он объясняет тем, что в Евразии живет около 75% населения планеты и здесь же (как в ее предприятиях, так и под землей) сосредоточена большая часть мирового физического богатства. На долю этого обширнейшего региона приходится около 60% мирового ВНП и около 75% известных мировых энергетических запасов.
В XX веке интерес к геополитической концепции Маккиндера то затухал, то разгорался с новой силой. Судя по настойчивому продвижению НАТО в Восточную Европу и Центральную Азию, очередной ренессанс его концепции начался после развала СССР. По крайней мере, руководство Североатлантического альянса действует в полном соответствии с идеями британского геополитика: установить контроль над Восточной Европой, чтобы контролировать хартленд, а значит — господствовать над миром.
В свое время эту теорию критиковал американский исследователь Н.Дж. Спайкмен. Он стремился доказать, что если географически хартленд и существует, то, во-первых, его неуязвимость серьезно нарушена развитием стратегической авиации и других новейших средств вооружений; во-вторых, вопреки прогнозам Маккиндера, эта обширнейшая территория не достигла того уровня экономического развития, который позволил бы ей стать одним из наиболее передовых регионов мира. Решающая борьба как в Первой, так и во Второй мировой войне, утверждал Спайкмен, развернулась не в зоне хартленда, и не за его обладание, а на берегах и землях римленда. Поэтому мировое господство не зависит от контроля над Восточной Европой и, вопреки утверждению Маккиндера, «судьбы мира контролирует тот, кто контролирует римленд».
Однако теория Спайкмена лишь подтверждает императив Маккиндера. В конечном счете цель развернувшейся в обеих мировых войнах борьбы за римленд — господство над хартлендом. Кто контролирует римленд, тот получает возможность взять под свой контроль «срединную землю». Здесь целесообразно вспомнить, что Россия, как страна, расположенная в сердце Евразии, имела колонии на своих окраинах и стремилась пробиться к морям. Последнее позволило бы ей в полной мере быть представленной в системе мировой экономики. Однако амбиции России никогда не распространялись на земли океанических держав, да она и не нуждалась в этих территориях. При наличии выхода к морям Россия была самодостаточной. Крах советского геополитического блока можно, в частности, объяснить тем, что Советский Союз поддался соблазну распространить свою идеологию по всему миру, что вызвало перенапряжение сил СССР и потерю им контроля над близлежащими территориями.
Анализ же внешней политики атлантических государств, особенно США, свидетельствует о насущной потребности этих стран в постоянном расширении сферы своего влияния, в том числе на государства евразийского материка. Распространив свое идеологическое господство и экономическое влияние на Центральную, а затем и на Восточную Европу, Соединенные Штаты пытаются обосноваться в Центральной Азии. Стремление к постоянной экспансии лежит в основе внешней политики единственного на сегодняшний день государства-гегемона и объясняется, в частности, архетипом сознания морских держав.
Сегодня можно наблюдать продолжающееся наступление Моря (океанических государств) на Сушу (на страны евразийского континента). Согласно классикам геополитики, архетип Моря предполагает наличие ничего не производящего пространства, живущего за счет пиратства и эксплуатации Суши, которая черпает свои богатства из недр и даров земли. Море осознает свою пустоту и не может поддерживать свое бытие иначе, чем промышлять пиратством против Суши. Цель Моря — раздробить монолит Суши,
1 Бжезинский 36. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М.: Международные отношения, 2000. С. 43.
чтобы сделать его более уязвимым. Отсюда вытекает тактика атлантической цивилизации, что проявляется в динамике послевоенной Европы. В ходе двух войн — Второй мировой и «холодной» — атлантический мир поглотил Центральную, а затем и Восточную Европу, превратив их в дружественную себе океаническую подсистему, и вестернизировал страны, расположенные на этой территории.
Аналогичная стратегия осуществляется в странах АТР, где, по версии российского исследователя А.С. Панарина, мишенью океанических стратегов выступает монолитность Китая, которую они хотели бы столь же последовательно раздробить.
Архетип пирата Моря направлен вовне. У себя дома, в своем внутреннем мире, «разбойники моря» вынуждены исповедовать нормальные принципы социального бытия и в рамках собственного социума развивать производящую, а не присваивающую экономику. Более того, «разбойники моря», возвращаясь домой, рядятся в тогу пуритан, ибо существование по законам Моря чревато самоуничтожением.
Море в контексте социального бытия вторично и может жить лишь посредством обслуживания или (и) эксплуатации Суши. По мнению А.С. Панарина, «процесс вестернизации — это не только наступление атлантического Моря на твердыни евразийского континента; это попытка подменить в культуре исконную для человека как су-перприродного существа духовную вертикаль утилитарно-прагматической горизон-талью»2. Не случайно вестернизация пошла широтным путем, по горизонтали, соединяющей Атлантику с Тихим океаном, но прервалась в России. Попытки вестернизации России и Центральной Азии (материковой сердцевины) не принесли желаемого результата, так как вестернизация оказывается успешной только там, где действует архетип Моря.
Ставшая недавно Госсекретарем США Кондолиза Райс искренне уверена, что реализация национальных интересов Соединенных Штатов сама по себе «способствует укреплению свободы, рыночной экономики и мира во всем мире»3. Тем не менее навязываемые ценности западного мира тяжело усваиваются в сердце материка и порождают огромное количество новых проблем, в том числе коррупцию и активизацию экстремистских течений.
Зб. Бжезинский признает слабость влияния американской гегемонии в сердце Евразии, но объясняет это тем, что «размеры и многообразие Евразии, а также могущество некоторых из ее государств ограничивают глубину американского влияния и масштабы контроля над ходом событий. Этот мегаконтинент просто слишком велик, слишком густо населен, разнообразен в культурном отношении и включает слишком много исторически амбициозных и политически энергичных государств, чтобы подчиниться даже самой успешной в экономическом и выдающейся в политическом отношении мировой дер-жаве»4. Таким образом, он соглашается, что цель Вашингтона — установить мировой порядок по американскому образцу — весьма сложна. Тем не менее Белый дом видит возможность ее решения в применении «геостратегического мастерства, тщательно избранного и очень взвешенного размещения американских ресурсов на огромной евразийской шахматной доске»5. Именно это сейчас и происходит: американские базы появляются в жизненно важных точках евразийского материка, что позволяет мировому гегемону контролировать жизнедеятельность большей части континента и предупредить зарождение потенциального соперничества с Америкой. А страх США перед повторным появлением новой силы на континенте питает, в частности, осознание недостаточности их соб-
2 Панарин А.С. Политология. М., 2000. С. 409.
3 Райс К. Во имя национальных интересов // Pro et Contra, весна 2000. С. 105.
4 Бжезинский 36. Указ. соч. С. 48—49.
5 Там же. С. 49.
ственных энергетических ресурсов, необходимых для решения глобальных задач. В связи с этим Евразия, как ресурсный резервуар планеты, оказывается сферой национальных интересов Вашингтона.
Сегодня геополитические акценты теории Маккиндера сместились. Ныне основой для глобального господства служит превосходство над всем евразийским континентом, а не над отдельными его частями.
Можно подвергать сомнению правоту теории британского геополитика, но нельзя отрицать, что, несмотря на спорность этой концепции, ее не просто используют — на ней базируют свою внешнюю политику ведущие государства мира. Иначе мы сейчас не наблюдали бы столь активного проникновения морских держав в центр евразийского континента, с трудом объясняемого в рамках стратегии борьбы с терроризмом.
