CC BY
566
ПОМОГАЕТ ИЛИ МЕШАЕТ НАМ «ХАРТЛЕНД» МАККИНДЕРА ПОНЯТЬ ЦЕНТРАЛЬНУЮ АЗИЮ?
Д-р Ник МЕГОРАН
научный сотрудник Сидней-Сассекс-колледжа (Кембридж, CB2 3HU, Великобритания)
Д-р Севара ШАРАПОВА
доцент кафедры политологии, международных отношений и права Ташкентского государственного института востоковедения (Ташкент, Узбекистан)
В е е д е н и е
В 1904 году британский географ Хэлфорд Маккиндер представил лондонскому Королевскому географическому обществу свой доклад «Географическая ось истории». По мнению Х. Маккиндера, «осевой регион» («the Pivot area»), иначе «хартленд» («Heart-land»), Евразии, включающий большую часть России и Центральную Азию (см. рис. 1), играет определяющую роль в расстановке сил на планете. А государство, которое получит контроль над этой территорией, будет господствовать в Евразии и даже во всем мире. Его идеи вызвали много споров, но тем не менее вошли в концептуальный
аппарат внешней политики США в эпоху «холодной войны».
Некоторые эксперты предсказывали, что после урегулирования противостояния между Соединенными Штатами и Советским Союзом теория Маккиндера будет предана забвению. Однако ситуация в Центральной Азии дала новое рождение его идеям. Многие ученые и журналисты сочли необходимым пересмотреть тезисы Маккиндера, утверждая, что именно данный регион — главная арена борьбы за влияние в мире между Россией, США, Китаем, Турцией, Ираном и другими государствами и его по праву можно назвать
а
ҐГ
Рисунок 1
«Ось» и «хартленд» Маккиндера и Центральноазиатские республики сегодня
«Ось» Маккиндера 1904 г.
---------«Хартленд» Маккиндера 1919 г. с включением бассейнов Черного и
Балтийского морей.
«осевым». Так, сузив «хартленд» до Центральной Азии, Эхсан Ахрари в статье «Стратегическое будущее Центральной Азии: взгляд из Вашингтона» заявляет, что «основатель современной геополитики сэр Хэлфорд Маккиндер сказал однажды, что тот, кто контролирует Центральную Азию, станет властелином мира»1. Основываясь на анализе теорий Маккиндера, Д. Слоун пишет, что «Центральная Азия вновь стала ключом к безопасности всего евразийского континента»2, а С. О’Хара считает, что конкуренцию, которая продолжается в регионе между внешними иг-
1 Ahrari E. The Strategic Future of Central Asia: A View from Washington // Journal of International Affairs, 2003, Vol. 56, No. 2. P. 159.
2 Sloan G. Sir Halford J. Mackinder: The Heartland Theory Then and Now // Journal of Strategic Studies, 1999, Vol. 22, No. 2/3. P. 32.
роками с 1991 года, целесообразно обозначить как «схватку за хартленд»3, и полагает, что маккиндеровские «наблюдения, сделанные с такой проницательностью, вполне могут оказаться верными»4.
Другие же подвергли критике идею связи Центральной Азии с хартлендом. Например, М. Эдвардс полагает, что такая теория произвольно объединяет «новую большую игру» с геополитикой с целью иметь право давать политические рекомендации, не обращая при этом внима-
3 O'Hara S. Great Game or Grubby Game? The Struggle for Control of the Caspian // Geopolitics, 2004, Vol. 9, No. 1. P. 147.
4 O'Hara S., Heffernan M., Endfield G. Halford Mackinder, the «Geographical Pivot», and British Perceptions of Central Asia. B kh.: Global Geostrategy: Mackinder and the Defence of the West / Ed. by B. Blouet. London: Frank Cass, 2005. P. 101.
е
ния на точность научных методов и довольствуясь лишь поверхностным изучением геополитической традиции5. По мнению К. Феттвайса, приложение идей Маккиндера к Центральной Азии в современном понимании абсолютно безосновательно, поскольку ход событий уже опроверг их, и мы только зря теряем драгоценную возможность направить внешнеполитическую деятельность в нужное русло6.
Статьи, представленные в специальном выпуске журнала «Центральная Азия и Кавказ», — результат впервые столь скрупулезно проведенных научных исследований этого явления. Наш сборник в основном включает доклады, сделанные на состоявшемся в Ташкенте в декабре 2004 года симпозиуме, посвященном столетию со дня выхода в свет работы Хэлфорда Маккиндера «Географическая ось истории». Главный вопрос, который ставят авторы материалов: «А что, собственно, такое, эти идеи Маккиндера? Помогают или мешают нам они понять Центральную Азию в контексте международных отноше-ний?»7 Ташкентский форум был проведен
5 См.: Edwards M. The New Great Game and the New Great Gamers: Disciples of Kipling and Mackinder // Central Asian Survey, 2003, Vol. 22, No. 1. P. 96.
6 См.: Fettweis C. Sir Halford Mackinder, Geopolitics, and Policymaking in the 21st Century // Parameters, US Army War College Quarterly, Summer 2000. P. 58—71[http://www.carlisle-www.army.mil/ usawc/Parameters/00summer/fettweis.htm].
7 Авторы выражают признательность профес-
сору Университета мировой экономики и дипломатии Алишеру Файзуллаеву и Центру политических исследований (Ташкент) за приглашение провести симпозиум и за оказание помощи в его организации, а также Британскому комитету Центральной и Внутренней Азии за финансовую поддержку. Мы также хотим поблагодарить д-ра Мурада Эсенова за предоставленную возможность публикации на-
вслед за двумя симпозиумами, посвященными столетию труда Маккиндера. Один из них состоялся в Королевском географическом обществе (2003 г.), другой — в Международном географическом союзе в Глазго (2004 г.). По этой теме вышли две публикации8, а в 2004 году был организован семинар в Чатем-хаусе (Королевском институте международных отношений). Предлагаемый нами специальный выпуск журнала ставит перед собой две цели. Во-первых, критически осмыслить идеи Маккиндера и понять, могут ли они (если вообще могут) пролить свет на центральноазиатский аспект международной политики. Надеемся, нам удастся внести коррективы в до сих пор не полностью осознанную необходимость научного подхода к изучению Центральной Азии. Во-вторых, принять участие в продолжающемся уже 100 лет в академической среде процессе переоценки наследия Маккиндера и выявить, какой вклад этот регион и его исследователи могут внести в данный процесс.
Для того чтобы ввести вас в курс дела, мы прежде всего представим краткую биографию Хэлфорда Маккиндера, познакомим с его геополитическими концепциями и их дальнейшим применением к ситуации в Центральной Азии, а затем дадим сжатый обзор каждой статьи. Заключают нашу вступительную статью некоторые выводы, которые, мы надеемся, будут полезны для изучения Центральной Азии и идей Маккиндера.
стоящего спецвыпуска и д-ра Брайана Блуэта за участие и помощь в работе.
8 См.: Halford Mackinder and the «Geographical Pivot of History»: A Centennial Retrospective / Ed. by K. Dodds, J. Sidaway. Special edition of «Geographical Journal», 2004, Vol. 170, No. 4; Global Geostrategy: Mackinder and the Defence of the West / Ed. by B. Blouet. London: Frank Cass, 2005.
Хэлфорд Маккиндер: жизнь, научная и политическая деятельность
Хэлфорд Маккиндер родился в 1861 году в г. Гейнсборо, на севере Англии, в семье врача. В 1880 году поступил в Оксфордский университет, окончил его, получив степень
бакалавра естественных наук, по специальности морфология животных. Большое влияние на него оказали труды биологов-эволюционистов. Чтобы проследить, как их идеи могут быть приложены к прошлому человечества, на четвертом курсе он начал изучать историю. Привлекала его и геология, в этой области он был награжден именной стипендией «Burdet СоиНз»9.
Все интересы Маккиндера сплелись воедино в холистическом видении мира — он дал ему название «новая география». Это была попытка уйти от географии как механического зазубривания фактов о населенных пунктах и т.д. или описаний геоморфологических процессов к целостному видению единой географии — физической и «человеческой» (окружающая среда и общество). Вспомним сравнение, которое дает Маккиндер: он уподобляет взаимодействие «человеческой» и физической географии скале на берегу моря. Скала — постоянная естественная (окружающая) среда, а человеческая история — морской прилив: волны то нарастают, то убывают, то вздымаются, то опускаются10. Все изобретения и новые технологии способны изменять ход истории, однако они постоянно наталкиваются на «неизменный» фактор окружающей среды. Например, под воздействием климата/окружающей среды возникают «естественные регионы», в которых формируются человеческие культуры, передающие из поколения в поколение унаследованные национальные черты11 и рождающие «импульс», направление которого за короткое время очень трудно изменить12. Вскормленные в таких естественных ареалах общества существуют в состоянии «перманентной борьбы» друг с другом13. Маккиндер постоянно подчеркивал, что взаимосвязь в мире, особенно проявившаяся в тот период, когда возникшие на планете европейские государства заняли большую ее часть, означает следующее: действия одного государства обязательно повлияют на жизнь других стран. И общество, которое наилучшим образом усвоит эту холистическую теорию и адаптируется к такому видению мира, займет именно то место на планете, где ему будет легче всего выжить. По смелому заявлению Маккиндера в 1887 году на первой презентации этого тезиса, предложенная им концепция географии «удовлетворит одновременно и практические требования государственного деятеля и купца, и научные требования историка и ученого, и интеллектуальные требования учителя»14.
И хотя в его тезисе было мало новизны, Маккиндер, будучи одаренным оратором, сумел связать все новые элементы своей теории воедино и представить на суд слушателей захватывающую картину развития мира. Члены Королевского географического общества, стремившиеся превратить его из собрания военных и исследователей-любителей в профессиональную научную организацию, в 1887 году с успехом выдвинули Маккиндера на должность первого ридера15, читающего географию в Оксфордском университете (Великобритания). Это оказалось началом его успешной научной карьеры: в г. Ридинг он основал колледж и стал его директором, а впоследствии там же возглавил университет;
9 Подробнее о жизни и деятельности Маккиндера, см.: Blouet B. Halford Mackinder: A Biography. Texas A&M University Press, College Station, 1987. Краткая биография Маккиндера дана в: Blouet B. Mackinder, Sir Halford John (1861—1974). Oxford Dictionary of National Biography. Oxford: Oxford University Press, 2004, Vol. 35. P. 648—651.
10 См.: Mackinder H. The Physical Basis of Political Geography // The Scottish Geographical Magazine, 1890, Vol. 6, No. 2. P. 79.
11 См.: Mackinder H. The Human Habitat // The Scottish Geographical Magazine, 1931, Vol. 47, No. 6.
12 См.: Mackinder H. Foreword to: Mikhaylov N. Soviet Geography: The New Industrial and Economic Distributions of the U.S.S.R. Second edition. Transl. by Natalie Rothstein. London: Methuen and Co., 1937.
13 См.: Mackinder H. Man-power as a Measure of National and Imperial Strength // The National Review, 1905, Vol. 45, No. 265.
14 Mackinder H. On the Scope and Methods of Geography// Proceedings of the Royal Geographical Society, 1887, Vol. 9, No. 3. P. 159.
15 Иначе говоря, доцента (второго по старшинству преподавателя университета после профессора). —
Перев.
руководил Лондонской школой экономики; опубликовал множество работ, что в большой мере способствовало развитию географического образования в стране. Его усилия помогли возвести географию в ранг современных академических дисциплин Великобритании того времени.
Столь широкий кругозор Маккиндера позволил ему выйти за рамки университетской деятельности. В 1910 году он был избран депутатом парламента от округа Камла-хи (Глазго, Шотландия) и выступил, в частности, за проведение реформы в сфере торговых тарифов в рамках Британской империи, что предоставило бы возможность создать единую британскую экономическую систему. В 1919—1920 годах Маккиндер попытался реализовать на практике свои геополитические идеи: ограничить развитие хартлен-да, взяв его в кольцо (в то время министр иностранных дел Великобритании лорд Керзон командировал Маккиндера на юг России для налаживания связи с антибольшевистскими силами генерала Деникина). Домой он вернулся с массой идей и предложений: Великобритания должна поддержать независимость стран, образующих кольцо вокруг России, — от Польши, Украины, далее по южному периметру России до Грузии, Азербайджана и Армении, чтобы ослабить Советы и предотвратить угрозу с их стороны британским владениям в Индии16. Будучи верховным комиссаром юга России, Маккиндер находился недалеко от Центральной Азии и Кавказа, то есть от регионов, на которые в 1918—1920 годах Лондон пытался оказать влияние с помощью своих вооруженных сил, что приводило большевиков в ярость17. Однако предложения Маккиндера приняты не были. Тем не менее в 1920 году за «государственную и парламентскую службу» ему был пожалован титул сэра. Но уже в 1922 году он не прошел в парламент: его антибольшевистские позиции оказались непопулярными среди рабочего класса Глазго. Он ушел из университета и, работая в Имперском комитете по делам флота и в Имперском экономическом комитете, полностью посвятил себя политике и пропаганде своих имперских убеждений.
Биографы Маккиндера сходятся во мнении, что как политику и государственному деятелю ему не удалось достичь влияния, которого он заслуживал. Но на поприще становления географии как науки и содействия ее развитию он был более чем успешен18. Хотя, по мнению его коллег, он и не любил термин «геополитика», наибольшую известность он приобрел за пределами географической науки именно как ученый-геополитик. И именно после написания одной из своих работ — доклада «Географическая ось истории» — за ним и закрепилась такая слава.
«Географическая ось истории»
Чтобы ввести читателя в круг вопросов, освещаемых в материалах нашего сборника, настоящий раздел предлагает обзор идей и аргументов, приведенных Маккиндером в своем докладе, а также последующего использования его теории.
Работа Маккиндера посвящена рассмотрению не только взаимодействия Европы и Азии, но и силового равновесия между ними. Утверждается, что физическая геогра-
16 См.: Blouet B. Sir Halford Mackinder as British High Commissioner to South Russia, 1919—1920 // Geographical Journal, 1976, Vol. 142, No. 2.
17 См., например: Teague-Jones R.S. The Spy Who Disappeared: Diary of a Secret Mission to Russian Central Asia in 1918. With an Introduction and Epilogue by Peter Hopkirk. London: Victor Gollancz, 1990.
18 См.: Blouet B. Sir Halford Mackinder, 1861—1947: Some New Perspectives. School of Geography, University of Oxford, 1975; Kearns G. Halford John Mackinder: 1861—1947. В кн.: Geographers Bibliographical Studies, Issue 9 / Ed. by T.W. Freeman Mansell. London, 1985.
фия «в большой степени контролирует» эти отношения, устанавливая рамки, внутри которых эта взаимосвязь развивается, но человеческая деятельность, а конкретнее — развитие мобильных технологий, — способна значительно изменить динамику этой взаимосвязи, по крайней мере, в среднесрочный период. Совершенно очевидно, здесь мы обнаруживаем развитие той «новой географии» Маккиндера, о которой шла речь выше.
Маккиндер пришел к выводу, что исторически отношения Европы с Азией в корне отличаются от ее отношений с Северной и Южной Америкой, Африкой и Австралазией. Если последние четыре континента Европа подчинила себе сравнительно легко, то с Азией все было совершенно иначе. С V по XVI столетия «беспрерывная череда номадов-туранцев» — от гуннов и аваров до монголов и калмыков — стала тем «азиатским молотом», который «своими непрекращающимися набегами» постоянно «наносил удары по оседлому населению Европы». В значительной степени благодаря «давлению внешних варваров» Европа сумела объединиться и создать свою цивилизацию.
Почему из всех континентов выделялась именно Азия? Почему Европа и европейская история должны были быть, по выражению Маккиндера, в «подчинении» у Азии и азиатской истории? Идею о том, что этот континент имел перед Европой какое-либо цивилизационное превосходство, Маккиндер отбросил без всяких сомнений. Более того, по его словам, набеги производились «ордой безжалостных и ни над чем таким не задумывавшихся всадников». Ответ, скорее всего, можно было найти в физической географии обширных равнин «Евро-Азии». Маккиндер говорит об огромной территории, занятой бассейнами рек — Волги, Енисея, Амударьи и Сырдарьи; он называет этот ареал «осевым регионом». Перечисленные реки были практически бесполезны для целей человеческого общения с внешним миром. Они текли в большие соленые озера или в холодный и недоступный Северный Ледовитый океан. «Осевой регион» был недосягаем для нападений морских держав и при этом был в состоянии прокормить и защитить весьма значительное количество населения — кочевников, передвигающихся по этим огромным просторам на лошадях и верблюдах и вполне готовых к набегам на Европу, при том, что они не встречали практически никакого сопротивления. Следовательно, местоположение «осевого региона» позволило ему стать «естественным центром силы». В Маккиндеровой схеме было еще два «естественных центра силы», определяемых именно по отношению к «осевому региону», — континентальный «внутренний полумесяц», включающий Европу, Ближний Восток, Южную и Восточную Азию (позднее ставшей ядром концепции «рим-ленда» (Rimland), выдвинутой Николасом Спайкменом), и океанический «внешний полумесяц», к которому он причислял Северную и Южную Америку, Великобританию, Южную Африку, Австралазию и Японию.
Если «основные фазы истории» были «органически связаны» с физическими чертами мира, взаимосвязь физической и политической географии находилась еще и под влиянием человеческой деятельности. Так, превращение Европы в заокеанскую морскую державу (укрепляющую свою мощь и богатство) качнуло маятник в ее пользу, благодаря чему она заняла господствующее положение. Именно в великую «эпоху Колумба», длившуюся 400 лет (до 1900 г.), европейцы картировали и поделили большую часть мира, которая до начала «эпохи Колумба» была для них неведома.
Однако, как заявлял Маккиндер, эта эпоха закончилась благодаря двум факторам: уже не оставалось для захвата и использования европейцами неконтролируемых территорий и уже началось строительство железных дорог. Маккиндер не сомневался, что железные дороги были гораздо эффективнее и выгоднее для транспортировки войск, нежели морские пути, и с прокладкой железнодорожной сети маятник качнулся обратно, к сухопутной державе, дав ей преимущество в сфере передвижения.
Все это имело большое значение для «осевого региона», который уже к тому времени контролировала Россия, настойчиво изображаемая Маккиндером как «Монгольская империя сегодня», способная по всем направлениям «окраинного региона», за исключением севера, наносить удары, но в то же время и получать их. Железные дороги лишь укрепили бы эту способность, дав возможность в случае необходимости переправлять многочисленные войска в разные концы «осевого региона». Более того, сеть железных дорог могла бы позволить должным образом использовать «огромные» ресурсы Российской империи и Монголии и их высокий потенциал. Речь в данном случае шла о населении, зерне, хлопке, топливе и металлах, то есть о потенциале, способном обеспечить «неизбежное» развитие «огромного экономического мира», недосягаемого для океанской торговли. В результате нарушение баланса сил «позволит использовать необъятные континентальные ресурсы для постройки флота», и тогда «перед нашим взором явится мировая империя». Мощный прорыв в сфере российского товарного сельскохозяйственного производства, вызванный начавшейся в XIX веке миграцией русских крестьян на юг в один из районов «осевого региона», стал для Маккиндера свидетельством развития этого гигантского потенциала.
Но отнюдь не обязательно, что все это приведет осевое государство к мировому господству. Например, Южная Америка могла бы еще оказать решающее влияние на систему, если бы ее ресурсный потенциал был в большой степени использован Соединенными Штатами. Однако, заключает Маккиндер, осевое государство «всегда так или иначе является великим», кто бы его ни контролировал — здесь он не ставит себе задачи предсказать великое будущее какому-либо государству, а пытается найти «географическую формулу», и об этом он сказал во время обсуждения доклада после его прочтения. В заключение своего выступления Маккиндер выразил озабоченность по поводу относительного усиления осевого региона и призвал Великобританию продолжать контролировать эту ситуацию, сохраняя свои позиции на окраинных землях Евразии.
По словам Левента Хекимоглу (см. настоящее издание), ни один из элементов тезиса Х. Маккиндера в отдельности не есть нечто оригинальное, но его теория в целом, без сомнения, новшество. К тому же и время было весьма подходящее: идеи Маккиндера развивались именно тогда, когда в Великобритании усилилось беспокойство по поводу относительного ослабления империи. Впоследствии он дважды возвращался к своей теории, приспосабливая ее к соответствующей стратегической ситуации. Во-первых, в 1919 году вышла его работа «Демократические идеалы и реальность». Начал он ее с объяснения, что эта книга является новой, переработанной версией двух предыдущих публикаций: доклада 1904 года и статьи 1905 года «Человеческая сила как мера национальной и имперской мощи»19. Подзаголовок к работе 1919 года — «К вопросу о реорганизационной политике» — свидетельствует о вкладе Маккиндера в обсуждение переустройства Центральной и Восточной Европы после Первой мировой войны. Чтобы охватить весь регион, он расширил «ось» до «хартленда» и включил его в ряд других «естественных регионов» «Мирового острова» — так он называл Европу, Азию и Африку20. Маккиндер считал, что для защиты демократии и сохранения британского влияния необходимо «указать Германии ее место в мире» и создать вокруг нее зону независимых государств, чтобы контролировать ее потенциальную мощь. Фактически, переработанная им формула может быть коротко выражена в часто цитируемом изречении:
19 См.: Mackinder H. Man-power as a Measure of National and Imperial Strength.
20 В другие «естественные регионы» входили Сахара, Южный хартленд (африканские государства, расположенные к югу от Сахары), Аравийский полуостров, европейское побережье (то, что осталось от Европы), а также азиатское побережье (Индия, Китай, Юго-Восточная Азия).
«Кто правит Восточной Европой, тот господствует над Хартлендом;
Кто правит Хартлендом, господствует над Мировым островом;
Кто правит Мировым островом, господствует над миром»21.
Окончательно его идеи сформировались в 1943 году. В вышедшей в журнале «Фо-рин афферс» статье «Круглая земля и обретение мира» Маккиндер защищал теорию хартленда, размышляя над будущим мира после Второй мировой войны и мерах, которые необходимо было бы принять, чтобы предотвратить дальнейшие возможные притязания Германии на доминирование в хартленде. Он утверждал, что его теория харт-ленда более необходима в 1943 году, чем даже в начале ХХ века22. По всей видимости, это были его последние идеи, с которыми он и ушел из нашего бренного мира четыре года спустя.
Теория «осевого региона»/хартленда в последующих научных исследованиях
После смерти Маккиндера (1947 г.) появилось значительное количество научных трудов, посвященных его теории. Привести полный список этих работ не представляется возможным, поэтому мы разделим их на две тематические группы.
Первая группа — исследования, рассматривающие применение его идей и их влияние на формирование международных отношений. По мнению авторов этих публикаций, выдвинув теорию хартленда, Маккиндер предвосхитил и описал ход событий времен «холодной войны»; его идеи повлияли на становление фашистских и неофашистских режимов в ряде государств, начиная с нацистской Германии и заканчивая странами Латинской Америки; его тезисы «одухотворили» политику «сдерживания», проводимую США в годы «холодной войны».
Вторая группа научных публикаций посвящена интеллектуальному импульсу, давшему рождение теориям Маккиндера. Исходя из того, что толковать основные труды Маккиндера разумнее всего сквозь призму того времени, когда они были написаны, авторы данной группы стремятся рассматривать три наиболее известные «геополитические» работы Маккиндера в контексте всего массива его публикаций по географии, а также на фоне его политической и профессиональной деятельности.
Научные споры, ведущиеся в рамках этих двух тем, включали анализ его отношения к демократии, империализму, расовым аспектам, полу, социализму, капитализму, социальным реформам, влиянию окружающей среды, а также рассмотрение того, в какой мере его озабоченность перечисленными проблемами была отражена в его, вероятно, научных теориях. Авторы книг, посвященных Маккиндеру, ставили себе задачу определить, оправдалась ли модель британского геополитика в предсказанных им событиях, действительно ли он намеревался использовать ее в этих целях, виновен ли он в имперском и государственном насилии. Часто мнения участников дебатов были прямо противоположны, а поклонники и противники теории Маккиндера говорили, не слушая друг друга, догматически защищая свои позиции.
21 Mackinder H. Democratic Ideals and Reality: A Study in the Politics of Reconstruction. London: Constable and Company, 1919. P. 194.
22 Cm.: Mackinder H. The Round World and the Winning of the Peace // Foreign Affairs, 1943, Vol. 21, No. 4. P. 603.
Доклады, представленные в настоящем издании
Прежде чем давать оценку материалам нашего сборника с точки зрения их значения для исследования геополитической ситуации в Центральной Азии и для анализа идей Маккиндера, позвольте коротко изложить аргументы и умозаключения, представленные авторами статей, включенных в настоящее издание.
■ Во-первых, в ряде докладов теория хартленда рассматривается как более или менее посильная помощь для понимания Центральной Азии в контексте международных отношений.
Екатерина Борисова оценивает теории Маккиндера как решающий фактор для понимания поведения атлантических государств, причем как фактор, играющий важную роль не только в прошлом, но и сегодня. Она считает, что Маккиндерова схема как нельзя лучше подходила для выработки политики времен «холодной войны» и стала идейной основой блока НАТО, а также подобных ему союзов. Россия же, как сухопутная держава, всегда стремилась пробить себе выход к морям. Однако ее амбиции никогда не распространялись на земли океанических держав. Атлантические же государства имеют «пиратский» архетип сознания и, стремясь к постоянной экспансии, становятся «разбойниками моря», хотя у себя дома исповедуют нормальные принципы социального бытия.
Е. Борисова отвергает мнение, что окончание «холодной войны» привело к снижению эффективности этих принципов. Наоборот, расширение НАТО на восток, начавшееся после 1989 года, а также идеологический и экономический прорыв США в Центральную, а потом и в Восточную Европу объясняются сохранением этого архетипа сознания. Недавно предпринятое проникновение Соединенных Штатов в Центральную Азию, к которому «борьба с терроризмом» имеет лишь отдаленное отношение, говорит о желании Вашингтона не только сдержать хартленд, но и подчинить себе всю Евразию, пойдя гораздо дальше, чем предсказывал Маккиндер. Совершенно очевидно, заключает она, что атлантические/морские державы кладут в основу своей внешней политики теории Маккиндера.
Суть в том, утверждает в своей статье Сайрагул Матикеева, что верен не только тезис о Центральной Азии как об «осевом регионе» или «хартленде», но и о том, что именно Кыргызстан — сердцевина «осевого региона». Местоположение этого государства дает ему возможность устанавливать связи с самыми разными странами и регионами. С. Ма-тикеева считает, что столь уникальное геостратегическое положение стран Центральной Азии обуславливает интерес к ним со стороны всех других ближних и дальних соседей, что особенно заметно на примере Кыргызстана. Например, говорит она, усилить свое влияние в Кыргызстане и даже постепенно «поглотить» его стремится Китай. С ее точки зрения, причина такого поведения Поднебесной — желание превратиться в хартленд. Несмотря на то что Кыргызстан находится в «центре центра», С. Матикеева не видит необходимости для республики трансформироваться в сильную и влиятельную державу. Она полагает, что присутствие России и Соединенных Штатов и будет тем фактором, который обеспечит безопасность стране при отсутствии альтернативной политической власти.
С. Матикеева также рассматривает связь между этими факторами и региональной интеграцией хартленда. По ее мнению, существует много переменных величин, препятствующих интеграции Центральноазиатских государств, в том числе разные уровни раз-
вития их экономики. Автор уверена, что есть еще одна важная причина нынешних отличий республик региона — для Кыргызстана характерен (сравнительно!) высокий уровень демократии, чего нельзя сказать, например, о Туркменистане и Узбекистане.
В статье Улугбека Хасанова сделана попытка определить возможность использования Маккиндеровой теории хартленда для понимания геополитического развития в Евразии, получить ответ на вопрос: «Какие уроки могут извлечь из этой теории творцы внешней политики в Центральноазиатском регионе?» Начинается статья с вывода, сделанного автором: как представлялось многим, окончание «холодной войны» открывало перед человечеством путь к сотрудничеству и миру, и именно на волне такого оптимистического настроя на постсоветском пространстве появились новые независимые государства. Однако, полагает У. Хасанов, это представление ошибочно, так как оно не учитывает сегодняшнюю реальность — конкуренцию, лежащую в основе политики мировых держав. Документы и материалы, публикуемые Белым домом, а также представителями внешнеполитической элиты США и России, показывают, что Вашингтон стремится сохранить свое мировое господство и предотвратить появление региональных гегемонов в наиболее значимых для него регионах. Ситуация эта опасна: ведь если Соединенные Штаты и способны выиграть войну, то урегулировать поствоенные конфликты в одиночку они не в состоянии, и, таким образом, формируется спираль нестабильности (что мы можем наблюдать на примере Ирака).
Однако, как отмечает У. Хасанов, у исследователя, изучающего отношения между государствами, это не должно вызывать удивления. В концептуальном плане реалистическая теория международных отношений предполагает, что внешняя политика зиждется на политике державной. С точки зрения географии Маккиндерова теория хартленда основывается на том, что Евразия — ключевая арена борьбы за контроль над мировыми ресурсами и, следовательно, за определение контуров будущих сценариев развития событий. Было бы хорошо, если бы внешнеполитические элиты республик Центральной Азии, отбросив всякие иллюзии, связанные с «новым мировым порядком», приняв тот факт, что именно их государства — арена борьбы между различными странами и действуя соответствующим образом, усвоили эти две истины. Концептуализация Хасановым значения Евразии для расстановки сил в мире, где конкуренция между государствами неизбежна, перекликается со многими идеями Маккиндера.
Несмотря на то что, как правило, аналитики отождествляют Центральную Азию с хартлендом Маккиндера, Анита Сенгупта напоминает нам, что в первую половину жизни Маккиндера этот регион именовали и по-другому — арена «большой игры». Именно так Редьярд Киплинг, английский писатель, защитник империалистических идей, назвал в свое время стратегическое столкновение двух империй — Великобритании и царской России за право доминирования в Туркестанском ханстве, Китайском Туркестане и Афганистане в середине — конце XIX века. Концепция возродилась в виде «новой большой игры» — такое имя получило предполагаемое соперничество внерегиональных игроков за влияние в государствах Центральной Азии, о котором впервые зашла речь в начале 1990-х годов.
А. Сенгупта рассматривает взаимосвязь этих двух географических тропов и считает, что смешивать их ни в коем случае нельзя. Ее эмпирическое исследование посвящено проникновению России и США (как в политическом, так и в военном плане) в страны Центральной Азии. В связи с этим автор уделяет внимание двум важным проблемам: двусторонним отношениям и роли Москвы и Вашингтона в деятельности соперничающих между собой многосторонних региональных организаций. По мнению А. Сенгупты, с 11 сентября 2001 года отмечается знаменательное совпадение интересов России и США в деле
борьбы с исламским радикализмом. И хотя это отнюдь не означает, что между Кремлем и Белым домом не возникнет соперничества, язык «новой большой игры», отмечает автор, неприемлем и бесполезен. По мнению этого автора, маккиндеровский термин «хартленд» (если отбросить его коннотацию «соперничество с нулевой суммой») может быть спасен и полезен при описании какого-либо важного региона.
Проблема в том, утверждает Амбриш Дака, что упущена весьма важная «деталь» — пространственный аспект теории хартленда. Автор старается исправить эту ошибку, обратив внимание на дискуссию, развернувшуюся после прочтения Маккиндером своего доклада в 1904 году. Вызывают интерес комментарии, особенно возражения Лео Эмери, связанные с тем, что, создавая эту теорию, Маккиндер упустил из виду большое значение, которое будет иметь преимущество в воздухе. Вслед за другими учеными, занимавшимися этой проблемой ранее, Дака поднимает вопрос об использовании Маккиндером проекции Меркатора для адаптации собственной схемы хартленда. Однако этот автор проявляет больший интерес к кривизне земной поверхности и геометрии, чем к «подновлению» проекции на плоской поверхности земли. А. Дака утверждает, что наивные идеи Маккиндера относительно больших возможностей морских путей и железных дорог, якобы способных предоставить человечеству условия для свободного передвижения и усиления влияния, не учитывают негативный фактор расстояний для реализации силы по всей сферической поверхности Земли. Автор полагает, что Макиндерово видение мира структурировано по тем же параметрам, что и старинные так называемые «Т-О-видные» карты древних, которые он воспроизводит в своей работе «Демократические идеалы и реальность».
А. Дака считает, что для понимания динамики Маккиндерова хартленда в эпоху освоения космоса и создания ракетных технологий, наступление которой предвидел г-н Эмери, нужна совсем иная концептуализация пространства. Автор обращается к работам Л. Грина и Дж. Грегори, утверждая, что антиподальная упорядоченность континентов и океанов наилучшим образом определяет, что модель тетраэдра можно использовать при картировании земного пространства. Все, что требуется для контроля над ребрами и основанием тетраэдра, — это господствующее положение на его самой «верхней», «первичной» вершине. Добиться этого можно с помощью военных самолетов и спутников, поэтому основными условиями для получения контроля над земным пространством становятся борьба за превосходство в космосе и развитие соответствующих технологий наблюдения и ведения войны в воздухе. Доступ к таким технологиям структурирует глобальную иерархию государств. Максимальная дестабилизация наблюдается среди стран «внутреннего полумесяца», которые в силу их положения в тетраэдре оказываются наиболее уязвимыми. Оригинальным способом используя геометрию, А. Дака освобождает теорию Маккиндера как от ее собственных слабых мест, так и от обвинений, предъявленных ей г-ном Эмери, и приходит к выводу, что географическое положение Центральной Азии в «хартленде» все еще означает «внутреннюю склонность региона к нестабильности».
Фабрицио Виелмини уверен, что теоретические взгляды Маккиндера и по сей день позволяют лучше всего объяснить интерес США к Евразии в целом и к Центральной Азии в частности, однако считает, что эти идеи весьма опасны. По его мнению, широкий круг идей и понятий, содержавшихся в выдвинутой Маккиндером теории «географической оси» (позднее развитой в теорию хартленда), впоследствии существенно обогатил концептуальный аппарат анализа международных отношений. Более того, Ф. Виел-мини полагает, что маккиндеровские идеи стали маяком для «атлантических» держав — Великобритании в 1904 году и США в 2004-м. Эти державы стремятся к мировому гос-
подству посредством навязывания мировой экономике вполне определенного благоприятного для развития собственных экономических систем порядка, основанного на принципах свободной торговли, а также с помощью их военного вмешательства во внутренние дела других государств, оправдываемого верой в политическое и культурное превосходство своих государственных режимов. Все это делает атлантические страны особо опасными для мира на Земле. А почти мистический язык, которым Маккиндер излагает созданную им концепцию мирового господства, лишь усиливает эту опасность.
Однако, как отмечает Виелмини, для Маккиндера хартленд потенциально представлял собой достаточно серьезный барьер на пути к воплощению фантазий атлантических держав, поскольку единая евразийская континентальная система являлась вызовом их мощи. Так, Маккиндер не только писал о том, чтобы расчленить хартленд, но и пытался лично провести свои планы в жизнь — в 1919 году он был назначен британским правительством на пост верховного комиссара в Южной России, его целью было найти способы для разжигания гражданской войны и ослабления страны Советов. Точно так же, считает Виелмини, США сегодня руководствуются желанием разделить Евразию с помощью прямого и косвенного вмешательства в дела восточноевропейских государств, стран Ближнего Востока и республик бывшего Советского Союза. В этом плане Соединенные Штаты уделяют особое внимание Центральной Азии, которая и есть, по словам министра обороны США Дональда Рамсфельда, «самое сердце Евразии». Теракты 11 сентября 2001 года на территории Соединенных Штатов привели к беспрецедентному военному вмешательству Америки в дела региона. А это представляет опасность и для самого региона, и для мира в целом, и поэтому, по мнению Виелмини, пришло время радикально переосмыслить идеи Маккиндера. Он уверен, что альянс Париж — Берлин — Москва, сформировавшийся как ответ на агрессию Соединенных Штатов в Ираке, и есть подлинное объединение хартленда, которое необходимо поддержать, чтобы остановить логику бесконечной войны, направляющую действия США.
■ Ряд исследователей рассматривает теорию хартленда больше как помеху, чем помощь при анализе ситуации в регионе.
Так, несколько скептически относясь к Маккиндеровой теории «осевого региона»/ хартленда и ее применению в отношении современной Центральной Азии, Левент Хеким-оглу концентрируется на экономической географии этого предположительно «осевого региона». Скрупулезно перечитав доклад Маккиндера 1904 года и записи обсуждения его после окончания заседания, Хекимоглу уделяет пристальное внимание причинам, по которым Маккиндер придавал этому региону столь большое значение.
Автор утверждает, что Маккиндер в большой степени связывал будущее процветание региона с тем сельскохозяйственным бумом, который последует за ожидаемым демографическим сдвигом, произошедшим в результате укрепления в хартленде мощной державы. Тому же, что этот прогноз оказался ошибочным, удивляться не следует, ведь Маккиндер переоценил реальный экономический потенциал региона и в то же время недооценил его отдаленность от доступных морских портов и стоимость перевозок, связанных с этим. Парадоксально, но географ Маккиндер не учел... географию.
Сегодня не только возможно, но и необходимо извлечь уроки из прошлого, утверждает Хекимоглу. «Призрак ложного хартленда все еще бродит по миру, при этом назвать его кротким и безопасным никоим образом нельзя». Многие исследователи полагают, что регион обладает огромными нетронутыми ресурсами, а неолиберальные реформы позволят использовать эти несметные богатства и приведут Центральную Азию к процветанию. Л. Хекимоглу, напротив, считает, что такое представление — миф, «одухотворенный» Маккиндеровым призраком хартленда: в действительности же реги-
он беден природными ресурсами, не имеет доступа к морям и океанам, поэтому даже те малые возможности, какие у него есть, развить очень непросто. По мнению Хекимоглу, Маккиндерова теория хартленда, оказалась очень живуча, поскольку паразитировала на определенных геополитических концепциях, проникнутых великодержавными предрассудками, однако в сфере экономической географии у нее никогда не было прочной основы.
Баходиржон Эргашев рассматривает теоретические постулаты, лежащие в основе работы Маккиндера «Географическая ось истории». Автор начинает свою статью с анализа взглядов Колина Грея, энергичного защитника идей Маккиндера, яркого представителя реалистического направления в теории международных отношений; он также обращает наше внимание на огромную популярность самого Маккиндера и геополитической науки в республиках бывшего СССР. По мнению Б. Эргашева, некоторые исследователи воспринимают «цветные» революции, недавно произошедшие в Грузии, Украине и Кыргызстане, как подтверждение точки зрения Маккиндера на значение «осевого региона»/ хартленда для формирования международных отношений; британский географ считал, что оно непреходяще.
Однако Эргашева эти доводы не убеждают. Он допускает, что формула Маккиндера заслуживает изучения, но лишь в историческом плане, то есть, строго говоря, ее нельзя классифицировать как «теорию», поскольку она не научный инструмент, основанный на общих принципах, независимых от объекта анализа, а скорее свод политических рекомендаций, направленных на предотвращение падения британского империализма. Однако спор с Маккиндером Б. Эргашев ведет не на уровне абсолютного отрицания явного маккиндеровского реализма. Наоборот, сам же Эргашев именно с точки зрения реализма пытается доказать, что, вопреки заявлениям Грея, Маккиндер не совсем реалист. При этом наш автор ссылается на древнегреческого историка Фукидида, который для объяснения отношений между народами приводит ряд реальных причин. А поверхностная концентрация Маккиндера на географическом аспекте (за счет других факторов) сводит его разъяснение к детерминизму. Последний же легко опровергнуть, показав, что в действительности нынешняя Центральная Азия вносит относительно небольшой вклад в современные международные отношения.
Чтобы представить разные точки зрения на использование идей Хэлфорда Маккиндера при анализе этого региона, Ник Мегоран обращается к ряду работ, известному под общим названием «критическая геополитика». Настаивая на том, что так называемые «геополитические» работы Маккиндера необходимо рассматривать в их подлинном контексте, Мегоран помещает их в более широкий диапазон взглядов британского географа и интересовавших его проблем, особенно его приверженности британскому империализму. Автор утверждает, что анализ этих работ без учета общего контекста трудов Маккиндера ставит барьер на пути к четкому пониманию позитивного участия в делах нынешней Центральной Азии.
В частности, Н. Мегоран обращается к работам географа Джерарда Тоуэла, по мнению которого в самой сути Маккиндеровой «геополитики» таится двойная ирония: теории Маккиндера одновременно и антигеографичны (что касается его восприятия пространства), и деполитизируют выраженные в них архи-политические взгляды. Автор проверяет, верна ли его критика, на примере современного обращения к Маккиндеру в работах двух авторов, русского и американца, при этом оба ссылаются на него для обоснования конкретной внешнеполитической линии своего правительства по отношению к Узбекистану. В заключение Н. Мегоран отмечает: суть не в том, «что говорит нам теория Маккиндера о месте Центральной Азии в мире», а в том, «как именно ссылки на Маккин-
дера использовались для того, чтобы выстроить современный геополитический нарратив о Центральной Азии?»
И наконец, работа Севары Шараповой. Ее статья стоит несколько особняком от других материалов, поскольку фокусирует внимание не на Центральной Азии, а на основе теории Маккиндера анализирует позиции, которые Германия и Великобритания заняли по отношению к начавшейся в 2003 году войне США против Ирака. Так, автор отмечает весьма интересный аспект: союз единомышленников, возникший в годы «холодной войны» между Великобританией и (Западной) Германией, признавшими лидерство Соединенных Штатов во внешней политике того времени, развалился на почве несогласия в отношении войны Вашингтона против Багдада. Главный вопрос, поднимаемый С. Шараповой: «Почему же это произошло?» Отвергая экономические доводы, она утверждает, что основная причина разногласий между Лондоном и Бонном — геополитические факторы и что именно теория Маккиндера и дает этому объяснение. Великобритания — страна маккиндеровского «внешнего полумесяца» — несомненно, относится к атлантическим державам/странам «Срединного океана» и в силу этого втягивается в союз с США против государств хартленда. Германия же занимает уникальное геополитическое положение, она находится на пересечении океанического мира и хартленда. В годы «холодной войны» Западная Германия была более склонна поддерживать интересы атлантических государств, однако после развала Советского Союза положение близ хартленда стало одним из решающих факторов в выработке объединенной Германией собственного политического курса.
C. Шарапова подкрепляет идеи Маккиндера о мировом пространстве «теориями союзов», рассматриваемых в политической науке сегодня; в частности, приводит две модели — «увеличение потенциала» и «независимость в обмен на безопасность». В годы «холодной войны» Западная Германия и Великобритания жертвовали некоторой автономией в своей внешней политике, получая взамен американский щит безопасности. После окончания «холодной войны» ситуация изменилась, однако Великобритания все еще замкнута на Соединенных Штатах, что можно рассматривать как способ не первой державы утвердиться в мире; Германия же, ослабив союзнические отношения с США, стремится сделать то же самое за счет укрепления ЕС. Автор считает, что применение новых теорий (в пику неподвластному времени маккиндеровскому анализу) дает объяснение разным позициям Германии и Великобритании по вопросу войны в Ираке.
З а к л ю ч е н и е
Цель настоящего раздела нашей статьи состоит отнюдь не в информировании читателя о дискуссии, развернувшейся на симпозиуме в Ташкенте, о чем уже были публикации в прессе23. Скорее это некоторые наблюдения, относящиеся к Центральной Азии и к изучению наследия Маккиндера.
■ Во-первых, мы, безусловно, считаем преждевременными заявления о «смерти» Маккиндеровой теории хартленда, якобы последовавшей за развалом Советского Союза и окончанием «холодной войны». Те, кто изучает Центральную Азию,
23 Об этом подробнее см.: Megoran N., Sharapova S., Faizullaev A. Conference Report: «Halford Mackinder’s «Heartland»: A Help or Hindrance?» Tashkent, 2—3 December 2004 // Geographical Journal (готовится к печати); Sharapova S. Теория Маккиндера и современные международные отношения // Halqaro Munosobatlar, 2004, № 4. С. 87—89.
часто обсуждают концепции Маккиндера с точки зрения их пригодности сегодня, в частности к региону. Однако британские и американские ученые, по всей видимости, мало знакомы с процессами, происходящими здесь. Для большого количества научных трудов, обвиняющих Маккиндера в евроцентризме, такая неосведомленность довольно парадоксальна. Мы надеемся, что наш сборник подвигнет географов на изучение идей Маккиндера не только в историческом плане, но и с точки зрения их звучания в нынешнем контексте незападных ареалов.
■ Во-вторых, представленные в сборнике материалы отражают вопрос о географическом распространении геополитических идей. Еще все впереди, еще напишут исчерпывающую историю того, как идеи Маккиндера «путешествовали» из Англии в другие части света, например, в Центральную Азию, и почему многие из тех, кто живет в этом регионе, а также те, кто изучает его, проявили интерес к взглядам Маккиндера, причем за столь относительно короткий срок. Это неизбежно должно быть связано с повсеместно исследуемым явлением геополитического возрождения России24, однако одним этим, конечно, не ограничивается.
■ В-третьих, совершенно очевидно, что Маккиндер принадлежал к элите, имел белый цвет кожи, был европейцем мужского пола, а посему некоторые его критики считают, что именно эти характеристики британского географа отражены в его геополитических взглядах25. И правда, ученые стран «внешнего полумесяца», которые одобрительно относятся к теориям Маккиндера (и даже те, кто их критикует), в общем и целом подходят под это описание. Однако материалы, представленные в настоящем сборнике, ставят такое обобщение под вопрос. Например, статья С. Шараповой абсолютно опровергает подобную точку зрения: используя геополитические идеи Маккиндера, женщина-исследователь из «хартленда» классифицирует действия политиков западных стран, дает рекомендации и высказывает свое мнение. Кроме того, насколько мы знаем, лишь одна англоязычная женщина-исследователь (Сара О’Хара) проанализировала труды Маккиндера, в то время как почти 50% представивших доклады на ташкентском симпозиуме — женщины. Мы считаем, что это свидетельствует об относительно большем их присутствии в советских и постсоветских научных кругах, нежели на Западе. Конечно, это отнюдь не означает, что геополитические исследования перестают быть прерогативой «мужской половины человечества». Тем не менее настоящий сборник доказывает, что англоязычным географам необходимо пересмотреть свои выводы относительно геополитического видения Маккиндера, а также принять тот факт, что изучением проблем «политической географии/политологии» могут заниматься как мужчины, так и женщины.
■ В-четвертых, многие авторы нашего сборника ставят под сомнение некоторые категории, которые обычно используются при анализе теорий Маккиндера. Здесь и специалист из бывшей колонии, критикующий теорию «географической
24 См., например: Smith G. The Masks of Proteus: Russia, Geopolitical Shift and the New Eurasianism // Transactions of the Institute of British Geographers, 1999, No. 24. P. 481—500; Ingram A. Alexander Dugin: Geopolitics and Neo-fascism in Post-Soviet Russia // Political Geography, 2001, No. 20; O’Loughlin J. Geopolitical Fantasies, National Strategies and Ordinary Russians in the Post-Communist Era // Geopolitics, 2001, Vol. 6, No. 3. P. 17—48.
25 См., например: У Tuathail G. Critical Geopolitics: The Politics of Writing Global Space. London: Routledge, 1996. Chapter 3.
оси», географию (в ее видении англичанином) — как инструмент британского империализма, но вместе с тем изъявляющий желание спасти концепцию харт-ленда. Здесь и эксперт, который, опираясь на критические публикации, оспаривает предполагаемую объективность некоторых ученых, применяющих идеи Маккиндера, но все же считает, что эти ученые поднимают важные практические вопросы. Здесь и исследователь реалистического направления, отвергающий шаблонное упрощение Маккиндеровой геополитики и даже представление о Маккиндере как о реалисте. Есть и ученый, который считает, что уверенность Маккиндера в важности Центральной Азии имеет под собой основания и что его аргументы и выводы необходимо принять и использовать для обогащения политической науки. Однако еще один специалист по данной теме, принявший участие в нашей дискуссии, убежден в том, что, хотя идеи Маккиндера и верны, использовать его аргументы для формулирования политических рекомендаций нецелесообразно.
Но вернемся к обсуждаемой проблеме. Авторы ряда предлагаемых нами статей уверены, что идеи Маккиндера помогают понять ситуацию в Центральной Азии и формирование международных отношений в мире, другие же исследователи считают, что маккиндеровские теории только помеха в изучении этого вопроса. Однако бесспорно, что и 100 лет спустя идеи сэра Хэлфорда Маккиндера вызывают и восхищение, и раздражение: многие ученые охотно согласились бы и на меньшее.
