CC BY
8
новлены одноярусные кровати, находятся комнатные растения, телевизор, в комнате воспитательной работы оборудован живой уголок [4, с. 26-28]. Те же изменения проходят и в ряде исправительных колоний. Кроме того, согласно опросам, проводимым сотрудниками Вологодского института права и экономики ФСИН России, улучшенные материально-бытовые условия являются основным фактором, который мотивирует осужденных к переходу на другие условия отбывания наказания [4, с. 61-62]. Считаем данные меры эффективными и перспективными. Вместе с тем правовая основа применения подобных мер не выглядит безупречной. Связано это прежде всего с тем, что различные материально-бытовые условия создаются не в одном отряде, а поотрядно, и поэтому при изменении условий отбывания наказания осужденного приходится переводить в другой отряд. Однако согласно п. 5 приказа Минюста России от 30 декабря 2005 г. № 259 «Об утверждении Положения об отряде осужденных исправительного учреждения Федеральной службы исполнения наказаний» (далее - Положение об отряде осужденных) «осужденные зачисляются в отряд на весь период нахождения в учреждении» [5]. При этом абз. 2 п. 19 Положения об отряде осужденных все же допускает перевод осужденного в другой отряд, но по иным основаниям, поскольку изменение условий содержания предусмотрено в абз. 1 того же пункта. Полагаем, что данная норма устарела и не соответствует требованиям времени. Таким образом, очевидна необходимость совершенствования Положения об отряде осужденных с учетом современных реалий развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации.
Следует рассмотреть вопрос, который касается определения степеней исправления осужденных. Анализируя нормы Уголовного и Уголовно-исполнительного кодексов Российской Федерации, с наибольшей очевидностью можно выделить три степени, а именно: осужденные, которые для своего исправления не нуждаются в полном отбыва-
нии назначенного судом наказания, положительно характеризующиеся осужденные и злостные нарушители установленного порядка отбывания наказания. При наделении осужденного названными статусами изменяется его правовое положение, применяются определенные меры воздействия. Вместе с тем порядок определения степени исправления не представлен, за исключением признания осужденного злостным нарушителем режима. Методические рекомендации содержат только перечень критериев, по которым необходимо оценивать осужденного. При этом остается непонятным, какие правовые последствия ждут осужденного при наличии тех или иных критериев. Полагаем, что в зависимости от их наличия или отсутствия должна определяться степень исправления. Подобным образом, например, сформулирована ст. 116 Уголовно-исполнительного кодекса Республики Беларусь [6], которая устанавливает четкую взаимосвязь между критериями и степенями исправления осужденных. Однако методические рекомендации оставляют данный процесс на субъективное усмотрение комиссии исправительного учреждения. В связи с этим необходимо нормативно установить порядок определения степени исправления осужденных либо закрепить его в методических рекомендациях.
Вызывает неоднозначную оценку тот факт, что комиссия по оценке поведения осужденных и определению условий отбытия наказаний не принимает окончательного решения о применении к осужденному меры воздействия. Она всего лишь рекомендует принять те или иные меры, тем самым создавая дополнительный, но не основной этап принятия решения по конкретному осужденному. Считаем, что это снижает эффективность работы данной комиссии и в целом системы социальных лифтов.
Полагаем, что совершенствование системы социальных лифтов и, в частности, ее правового регулирования повысит эффективность достижения цели исправления осужденных к лишению свободы.
Список литературы
1. Дементьев С., Казберов П., Данилин Е. По данным мониторинга // Преступление и наказание. 2013. № 7. С. 12-14.
2. Методические рекомендации по использованию системы социальных лифтов в исправительных учреждениях ФСИН России в условиях действующего законодательства // URL : http://www.73. fsin.su/document/metodicheskie_rekomendatsii_po_ispolzovaniyu_sistemy_sotsialnykh_liftov.php (дата обращения: 01.04.2014).
3. Голодов П. В. Проблемы применения системы социального лифта в условиях исправительного учреждения для лиц, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте // Вестник института: преступление, наказание, исправление. 2012. № 2. С. 26-33.
4. Аналитический обзор по результатам мониторинга вопросов организации работы сектора воспитательной работы с осужденными в воспитательных колониях, на базе которых создаются воспитательные центры. Вологда, 2013. 80 с.
5. Об утверждении Положения об отряде осужденных исправительного учреждения Федеральной службы исполнения наказаний : приказ Минюста России от 30 декабря 2005 г. № 259.
6. Уголовно-исполнительный кодекс Республики Беларусь // URL: http://mvd.gov.by/main.aspx?guid= 133833 (дата обращения: 01.04.2014).
IGOR ALEKSANDROVICH YANCHUK,
phd in law, associate professor of the department of penal law and organization
of educational work with convicts (Vologda institute of law and economics of the Federal penal service of Russia)
Е-mail: [email protected]
INDIVIDUAL ISSUES OF LEGAL REGULATION OF THE «SOCIAL ELEVATOR SYSTEM» USED IN PRISONS FEDERAL PENAL SERVICE OF RUSSIA
Annotation: in the article the author presents the problem of application of the «social elevator» in prisons. It has been established that the objectives stated in the guidelines, formulated broadly and are not achievable under the existing legislation. Socialization and social reintegration of law-abiding citizen is the process of passing not only within the prison, but after his release. A system of «social elevator» is implemented entirely within the correctional institution and ends parole.
If we will consider institute changes in the conditions of serving the sentence of imprisonment, we found a retreat from the principle of differentiation of the penalty. In some cases the Penal Code of the Russian Federation is subject to identical amount of benefits which are provided by the inmates of the various conditions of serving the sentence adjustments to their number in the identified cases are proposed.
There is a positive effect on the creation of various material and living conditions of the prisoners in different conditions of serving the sentence. Positive examples are the juvenile correctional facilities, on their basis the model of educational center is tested. Meanwhile, it is inconsistent with the provisions of the detachment of convicted correctional institution of the Federal Penal Service. Therefore, it seems obvious need to improve the provisions of detachment convicted with the modern realities of the penal system in Russia.
Guidelines include a list of criteria by which convicted persons are appraised. At the same time, it is unclear what legal consequences to the convict in the presence of certain criteria. It is proposed to establish the relationship between the criteria and those degrees of correction, the wording of which are in the Penal Code of the Russian Federation.
It has been alleged that one of the main factors limiting the effectiveness of the commission to assess the behavior of the convicted and served his sentence definition of conditions is that its solutions are recommended.
Fundamentals and conclusions can be used during the application of theoretical studies of the «social elevator» in prisons, as well as in law-making in improving the rules of criminal law enforcement.
Key words: system of social elevator, the conditions of serving the sentence, change prison conditions, criteria for evaluating the behavior of the convicted person, degree of correction, differentiation of the penalty, indi-vidualization of punishment, progressive system of enforcement, incentives, correction of convicts.
References
1. Dement'ev S., Kazberov P. Po dannym monitoringa [According to the monitoring]. Prestuplenie i nakaza-nie - Crime and Punishment, 2013, no. 7, pp. 12-14.
2. Metodicheskie rekomendatsii po ispol'zovaniiu sistemy «sotsial'nykh liftov» v ispravitel'nykh uchrezhde-niiakh FSIN Rossii v usloviiakh deistvuiushchego zakonodatel'stva [Guidelines for the use of the «social elevator» in prisons Federal Penal Service of Russia under the existing legislation]. Available at: // URL:http://www.73.fsin.su/document/metodicheskie_rekomendatsii_po_ispolzovaniyu_sistemy_sotsialnykh_lif tov.php (Accessed 1 April 2014).
3. Golodov P. V. Problemy primeneniia sistemy «sotsial'nogo lifta» v usloviiakh ispravitel'nogo uchrezhdeniia dlia lits, sovershivshikh prestupleniia v nesovershennoletnem vozraste [Problems of application of the «social eleva-
tor» in a correctional institution for persons who have committed crimes as minors]. Vestnik instituta: prestuplenie, nakazanie, ispravlenie. - Bulletin of the Institute: crime, punishment, correction, 2012, no. 2, pp. 26-33.
4. Analiticheskii obzor po rezul'tatam monitoringa voprosov organizatsii raboty sektora vospitatel'noi raboty s osuzhdennymi v vospitatel'nykh koloniiakh, na baze kotorykh sozdaiutsia vospitatel'nye tsentry [Analytical review of the results of the monitoring questions of the organization of the sector of educational work with inmates in juvenile correctional facilities, which are based on educational centers]. Vologda, 2013, 80 p.
5. Prikaz Miniusta Rossii ot 30 dekabria 2005 goda № 259 «Ob utverzhdenii Polozheniia ob otriade osu-zhdennykh ispravitel'nogo uchrezhdeniia Federal'noi sluzhby ispolneniia nakazanii» [Order Russian Ministry of Justice of 30 December 2005 № 259 «On approval of the detachment convicted correctional institution of the Federal Penal Service»]. Rossiiskaia gazeta - Russian newspaper, 2006, 2 March.
6. Ugolovno-ispolnitel'nyi kodeks Respubliki Belarus' [Penal Code of the Republic of Belarus]. Available at: // URL:http://mvd.gov.by/main.aspx?guid=133833 (Accessed 1 April 2014).
УДК 343.222 МАГОМЕДРАСУЛ ГАЛБАЦДИБИРОВИЧ ДИБИРОВ,
ББК 67.408.031 аспирант кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права
Д44 (Саратовская государственная юридическая академия)
Е-шай: [email protected].
СИСТЕМА УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ ПРИВИЛЕГИЙ, ОБУСЛОВЛЕННЫХ ПОСТПРЕСТУПНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ ВИНОВНОГО
Реферат: уголовно-правовые привилегии, связанные с позитивным постпреступным поведением виновного, выступают одновременно средством стимулирования позитивной направленности такого поведения, средством его поощрения и компромиссом. Систему таких привилегий образуют предписания, содержащиеся в ст. 76, ч. 1-4 ст. 62, а также в примечаниях к статьям Особенной части УК РФ об освобождении от ответственности. Объединяющим данные привилегии фактором служит предусмотренное уголовно-правовой нормой общественно полезное, сознательно-волевое проявление активности лицом после совершения им преступления, влекущее за собой устранение или смягчение уголовно-правового обременения. Постпреступная активность проявляется в двух основных направлениях - возмещении причиненного преступлением вреда и помощи в раскрытии преступлений, устойчиво коррелирующих задачам уголовного права - восстановлению социальной справедливости и предупреждению преступлений. При конструировании уголовно-правовых средств воздействия на преступность усилия виновного лица по возмещению причиненного вреда следует «обменивать» на уголовно-правовые привилегии дифференцированно: а) чем больше государство заинтересовано в возмещении вреда, тем интенсивнее привилегии; б) решающее значение в определении привилегии будет иметь возмещение того вреда, в котором в большей степени заинтересовано государство. Положения ст. 76 УК РФ в значительной степени представляют собой государственную привилегию лицам, возместившим вред потерпевшему от преступления. Положения ч. 1-4 ст. 62, а также примечания к статьям Особенной части УК РФ об освобождении от ответственности в большей мере связаны с установлением привилегий для лиц, которые оказывают содействие государству в решении уголовно-правовых задач. Признание уголовно-правовыми привилегиями положений закона о добровольном отказе от преступления, обстоятельствах, исключающих преступность деяния, признании вины, условно-досрочном освобождении от отбывания наказания, замене наказания более мягким видом, досрочном снятии судимости и деятельном раскаянии представляется несостоятельным.
Ключевые слова: возмещение вреда потерпевшему от преступления, восстановление социальной справедливости, задачи уголовного права, компромисс в борьбе с преступностью, позитивное постпреступное поведение, предупреждение преступлений, привилегии в уголовном праве.
Сегодня не вызывает особых возражений тезис о том, что государство обладает достаточно широкой автономией и свободой в определении целей, направлений и средств уголовной политики. Эта свобода проявляется и в дифференцированном использовании, пожалуй, главных уголовно-политических средств - уголовной ответственности и наказания. Государство самостоятельно, руководствуясь как принципами уголовного права, так и политико-правовыми соображениями более общего свойства, устанавливает правила, в соответствии с которыми решает основной вопрос: применять или не применять в том или ином конкретном случае уголовную ответственность, и если да, то в каком объеме? Важное место в ряду обстоятельств, от которых зависит ответ на этот вопрос, принадлежит связанным с идеей компромисса в борьбе с преступностью.
Компромисс в той или иной форме существовал всегда, однако наиболее полное воплощение и развернутое теоретическое обоснование идея компромисса получила в 90-е годы прошлого столетия в связи с разработкой и принятием ныне действующего УК РФ.
Согласно общепринятой точке зрения компромисс представляет собой взаимные уступки государства и лица, совершившего преступление: государство полностью или частично поступается своим правом на наказание преступника в обмен на некие социально значимые действия с его стороны [2, с. 11; 6, с. 8 и др.]. «Прагматически-меновые соображения», - так объясняет необходимость компромисса А. Г. Антонов [3, с. 40].
Будучи единой в этом общем подходе, наука, тем не менее, демонстрирует несовпадающие позиции при определении того, какие именно нормы
считать предписаниями, допускающими компромисс в борьбе с преступностью.
Широко известна позиция Х. Д. Аликперова, который различает поощрительные нормы уголовного закона и нормы, допускающие компромисс. Он, в частности, пишет, что под нормами уголовного законодательства, допускающими компромисс в борьбе с преступностью, следует понимать нормы Общей и Особенной части уголовного закона, которые гарантируют лицу, совершившему преступление, освобождение от уголовной ответственности или смягчение наказания в обмен на совершение таким лицом поступков, определенных в законе. Отличие от поощрительных норм, среди прочего, состоит в том, что последние предусматривают либо условное неприменение наказания, либо сокращение срока наказания, либо смягчение режима его отбывания; причем поощрительные нормы учитывают главным образом постсудебное, пенитенциарное и постпенитенциарное поведение осужденного, тогда как для применения норм, допускающих компромисс, решающее значение имеет непосредственное прикриминальное, посткриминальное поведение или поведение в период производства по делу [2, с. 15, 17, 19]. К компромиссным нормам Х. Д. Аликперов относит те, которые устанавливают последствия добровольного отказа от преступления, выполнения действий, предусмотренных в примечаниях к статьям Особенной части УК РФ, раскаяния, явки с повинной, активного способствования раскрытию преступления, возмещения вреда, давности.
Противоположную позицию в исходных теоретических параметрах занимает Ю. В. Голик, который не видит принципиальных различий в компромиссе и стимулировании. Он пишет, что меры уголовно-правового поощрения всегда означают «устранение обременений», которое может выступать в виде обстоятельства, освобождающего от уголовной ответственности, смягчающего условия отбывания наказания, досрочно освобождающего от отбывания наказания и от правовых последствий ранее совершенного преступления (снятие судимости) [4, с. 24]. Дословно воспроизводит это положение И. А. Семенов, который усматривает поощрение в ч. 2 и 4 ст. 31, ч. 1 ст. 37, ч. 1 ст. 38, ч. 1 ст. 39, ч. 1 ст. 41, ч. 1 и 2 ст. 42, пп. «и», «к» ст. 61, ч. 3 ст. 63, ч. 1 ст. 74, ч. 1 ст. 75, ст. 76, ч. 1 и 5 ст. 79, ч. 1 ст. 80, ч. 5 ст. 86, а также в примечаниях к статьям Особенной части УК РФ, предусматривающим специальные основания освобождения от ответственности [5, с. 14, 18].
Иной набор предписаний компромиссного характера предлагает А. П. Фильченко, относя к ним добровольный отказ от совершения преступления, пре-
кращение длящегося преступления, сообщение о готовящемся или совершенном преступлении, его предотвращение либо пресечение, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, выполнение действий, составляющих обстоятельства, смягчающие наказание, выход на сотрудничество с правоохранительными органами, признание вины в совершении преступления [8, с. 251-259].
Вероятно, список разночтений можно продолжить. Каждая из представленных и оставшихся за рамками анализа позиций, несомненно, имеет право на существование, равно как каждая из них может считаться справедливой лишь при согласии с теми исходными посылками и допущениями, которые формулируют их авторы.
С точки зрения проблемы привилегий в уголовном праве представляется возможным заметить, что различия между поощрением и компромиссом, которые в реальности существуют (очевидно, что компромисс всегда предполагает поощрение, хотя поощрение возможно и без компромисса), в нашем случае не имеют принципиального значения.
Привилегии всегда имеют некоторое основание. В том случае, когда они связаны с постпреступным поведением виновного лица, они всегда выступают одновременно и как средство стимулирования позитивной направленности такого поведения, и как его поощрение, и как компромисс. В данном случае неважно, на какой стадии постпреступных отношений происходит «обмен» поведения на привилегию. Важно, чтобы это поведение было именно постпреступным.
В связи с этим сложно согласиться с юристами, которые к компромиссам и поощрениям в уголовном праве относят нормы о добровольном отказе от преступления. В случае добровольного недоведения начатого преступления до конца отсутствует основание для привлечения лица к уголовной ответственности. Отказ от ответственности здесь выступает не льготой и не поощрением, а закономерной констатацией действия принципа законности: есть основание - может быть ответственность, нет основания - ответственности быть не может. Что касается способности нормы о добровольном отказе стимулировать позитивное поведение, то оно ничем не отличается от аналогичного действия всех иных норм уголовного права (норма об ответственности за любое преступление стимулирует к позитивному некриминальному поведению, а нормы о неоконченном преступлении стимулируют прерывать преступление на ранних стадиях).
По этим же причинам неверно рассматривать в качестве компромиссных и поощрительных нормы о необходимой обороне, крайней необходимости и иных обстоятельствах, исключающих преступ-
