CC BY
43
Кульсарина Г. Г. Особенности заимствованной лексики в языке башкирского фольклора / Г. Г. Кульсарина // Научный диалог. — 2016. — № 9 (57). — С. 58—70.
ЕМ НИШ-4
Журнал включен в Перечень ВАК
и I к I С н' Б Р1ВКИЖЛ1Ч (ЛКСТОКУ-
УДК 8П.512.Ш+8Г373.45(=4П.21)(=222.1)
Особенности заимствованной лексики в языке башкирского фольклора
© Кульсарина Гульнур Галинуровна (2016), кандидат филологических наук, соискатель кафедры русской и сопоставительной филологии, Башкирский государственный университет (Уфа, Россия), kulsarina.g@mail.ru.
Рассматриваются особенности функционирования заимствованной лексики в языке башкирского народного творчества. Задачи исследования — выявление арабских и персидских заимствований ианализ их функционирования в языке народного творчества, а также их лексико-семантическая классификация. Актуальность исследования обусловлена тем, что до настоящего времени требуют изучения семантические трансформации заимствованной лексики в башкирском языке. Диапазон применения результатов исследования достаточно широк: в башкирском языкознании на данный момент мало работ, посвященных фонетическим изменениям арабизмов и фарсизмов в лексике башкирского языка; нет специальных исследований, посвященных причинам пассивности функционирования некоторых слов иноязычного происхождения, а также вопросам употребления заимствований в разных вариантах; отсутствуют публикации по проблеме параллельного использования слов-синонимов различного происхождения, обозначающих одно и то же понятие в разных источниках. Произведенный автором лексический анализ текстовых материалов фольклора показал, что заимствования из арабского и персидского языков в словарном составе башкирского языка находятся в разном количественном соотношении. Установлено, что количественное примущество имеют арабские заимствования. Показано, что сфера употребления заимствованной лексики в языке фольклора широка и разнообразна.
Ключевые слова: башкирский язык; народное творчество; лингвофольклори-стика; заимствования; арабские заимствования; персидские заимствования.
1. Введение
В настоящее время для башкирского языкознания вопросы, связанные с заимствованиями из других языков, остаются актуальными. Заимствование слов из одного языка в другой является объективным процессом, в результате которого происходит пополнение и обогащение лексического состава языка. На протяжении всей истории своего существования башкир-
ская лексическая система обогатилась за счет заимствований из русского, арабского, персидского, а также из группы западноевропейских языков, что выявляется, в том числе, при анализе текстов башкирского фольклора.
Исследователь А. Т. Хроленко отмечает: «Решение самых важных вопросов фольклорной лексикологии нельзя себе представить без рассмотрения семантической структуры народно-поэтического слова. Рассуждения о специфике устно-поэтической речи, о богатстве фольклорной лексики, её количественных характеристиках и выразительных возможностях, объяснение многочисленных случаев "алогизма" народного словесного искусства являются беспочвенными без детального анализа семантики фольклорного слова» [Хроленко, 2005, с. 23]. И далее: «На характер языка фольклора влияют многие факторы, в том числе и факторы многоязычно-сти населения той или иной территории» [Там же, с. 87]. Изучение лексики фольклорных произведений помогает проследить этапы развития башкирского литературного языка. В книге «Два века башкирского литературного языка» И. Г. Галяутдинова, где языку фольклора отводится специальная глава, отмечается: «Язык башкирского фольклора отличается от литературного монофункциональностью, не кодифицированностью, а вариативностью норм и приближенностью к диалектной стихии, а от диалекта — наддиалектностью. Он есть самостоятельное языковое образование, которое имеет собственные языковые и поэтико-стилистические особенности. Фольклор является не устной формой, а источником развития литературного языка» [Галяутдинов, 2000, с.172].
В башкирском языкознании особенности языка и стилистики народных сказок были предметом специального исследования Г. Г. Кульсариной [Кульсарина, 2009]. В монографии Ф. Б. Саньярова «Эпос "Урал-батыр": опыт лингвистического исследования» рассматривается лексическое богатство известного эпоса башкирского народа, подробно описывается употребление морфологических категорий и образных средств языка [Санъ-яров, 2006]. В последние годы особое внимание уделяется разработке методологии лингвофольклористических и лингвокультурологических исследований. Активно используется когнитивный подход к исследованию языка фольклорных жанров. Так, в работе Г. Х. Бухаровой «Башкирский народный эпос "Урал-батыр": когнитивно-дискурсивный и концептуальный анализ» известный эпос башкирского народа анализируется как фольклорно-речевой дискурс в рамках интегративного подхода [Бухарова, 2008]. Лингвофольклористика и лингвокультурология дают возможность понять исходные моменты благотворного воздействия народного поэтического слова на литературный язык и уяснить характер взаимодействия
между ними в разные периоды, а также содержат богатый инструментарий для описания взаимодействия языка и культуры народа (носителя языка), предлагают методы и способы реконструкции языковой картины мира народа. «Изучение фольклорного произведения в лингвокультурологическом аспекте, являясь перспективнейшим направлением в современной лингвистике, имеет огромное значение не только для изучения истории языка, но и для познания множества явлений, присущих этому языку. В современном языкознании наблюдается тенденция к актуализации проблем лингво-культурологии, которые все настойчивее заставляют обращаться к истории и культуре этносов как к источнику выявления своеобразия их менталитета» [Зайнуллин и др., 2008, с. 3].
Лексика текстов народного творчества богата и разнообразна. Большой ее пласт составляют, безусловно, общеупотребительные слова в своем прямом значении, которые активно используются как в разговорной, так и письменной речи. В данной статье, анализируя лексический состав текстов башкирского фольклора, мы уделяем особое внимание изучению функционально-семантических особенностей заимствованной лексики, в частности, объектом нашего исследования являются арабские и персидские заимствования, представленные в языке башкирского народного творчества.
2. Употребление заимствований из арабского языка в башкирском фольклоре
Обращаясь к истории заимствования башкирским языком арабских слов, известный тюрколог Н. К. Дмитриев отмечает, что «история башкирских арабизмов сливается с историей татарских», поскольку до Октябрьской революции для башкирского и татарского языков арабские заимствования были общими, «все элементы цивилизации и эволюции культуры долгое время приходили к башкирам исключительно через татар» [Дмитриев, 1962, с. 188]. Другой известный башкирский языковед Э. Ф. Ишбер-дин в своем труде пишет: «Проникновению арабских языковых элементов в татарский и башкирский язык способствовали, прежде всего, общий для двух языков официальный письменный старотюркский язык и общая мусульманская религия, которая распространялась только на арабском языке» [Ишбердин, 1986, с. 114]. В последние годы в башкирском языкознании интерес к арабской заимствованной лексике возрастает. Что касается народного творчества, то функционально-семантическим особенностям арабизмов в башкирском фольклоре были посвящены наши предшествующие статьи [Кульсарина, 2000, с. 86—88; Кульсарина, 2010, с. 76—79].
Наши исследования текстов башкирского народного творчества показывают, что две трети арабских заимствований являются существительными, которые информируют о фактах, событиях, явлениях, свойствах, действиях, состоянии человека и связаны с жизненной философией. Эти слова мы объединили в первую лексико-семантическую группу (далее — ЛСГ) арабизмов. Среди них активно используемые существительные: бэлэ (беда, напасть), бэхэс (спор, дискуссия), sYмер (жизнь), зарар (вред, убыток; повреждение), инкар (отрицание, непризнание), мэрхэмэт (милость, милосердие), рвхсэт (разрешение), рэхим (милосердие, жалость), сэбэп (причина), фэкир (бедный, нуждающийся), швбhэ, шик (сомнение), шарт (условие), гэhет (данное слово) и др. В предложениях данные существительные в основном выступают в роли подлежащего или дополнения: Шунан егет тегелэргэ бер шарт куйган, ти (букв. Потом, говорят, парень поставил им условие) [БХИ, 1978, с. 77]; Батыр sYмере — ике (букв. У батыра две жизни) [Ахтямов, 2008, с. 34]; Дудыц куп булhа, бэлэгэ тарымафыц (букв. Если много друзей, в беде не останешься) [Там же, с. 41]; О^он тел Yлемгэ сэбэп (букв. Длинный язык — причина смерти) [Там же, с. 150]; Картлык менэн фэкирлек — ике дошман (букв. Старость и нужда — два врага) [Там же, с. 206].
Во вторую ЛСГ вошли слова, которые относятся к области общественных, государственных, административных дел: гариза (заявление), иглан (объявление), кагщэ (правило, принцип), хвквм (осуждение, приговор), хэким (судья, правитель), эмер (приказ, повеление), эмир (правитель, эмир), вэзир (визир, министр), гэскэр (войско, армия), дэYлэт, мэмлэкэт (государство), хазина (клад, сокровище), хе^мэт (работа, служба) и др.: Иденэ твшкэс, ике вэзирен сакыртып, кайтырга эмер бир^е, ти (букв. Вспомнив, позвал двух своих визирей и приказал возвращаться, говорят) [БХИ, 1981, с. 185]; Бер квн катын-генерал был кешелэр^е хвквмгэ сакырта (букв. В один день женщина-генерал этих людей пригласила на суд) [Там же, 1976, с. 206]; Ахыр^а, тулкындар уны бер мэмлэкэткэ килтергэн (букв. Наконец волны ее принесли в одно государство) [Там же, с. 168]. Слова этой лексической группы преобладают в пословицах и поговорках: ЕцеYсегэ лэ хвквм бар (букв. Победителя тоже наказывают) [Ахтямов, 2008, с. 304]; Халык hаулыsы — дэYлэт байлыгы (букв. Здоровье народа — богатство государства) [Там же, с. 301]; Акыллы катын — хазина (букв. Мудрая жена — клад) [ Там же, с. 295].
Третья ЛСГ заимствований из арабского языка объединяет слова, касающиеся религии и суеверий: Алла (Аллах, Всевышний), амин (да будет так), дин (религия), имам (духовное лицо, имам), Раббы (господь), мулла
(мулла), хаж (паломничество), киэмэт квнв (конец света), мэзин (призывающий на молитву, муэдзин), мэсет (мечеть) и др. Такая лексика особенно характерна для бытовых сказок и поговорок: Был бай бер квн улы менэн хажга китергэ йыйына (букв. Однажды этот бай с сыном собирались совершить хадж) [БХИ, 1981, с. 64]; Хэлфэ агыу hалып ашатырга куша (букв. Халфа велел в пищу добавить яд) [Там же, с. 134]; Бисэhе ашты э^ерлэне, егет кэйнэhе менэн кайньАын да килтер^е, мулла менэн мэзинде лэ сакыр^ы, ти (букв. Жена приготовила еду, парень привез тещу и тестя, пригласил также муллу с мэдзином) [Там же, с. 173]; Аллага ышан — Y?ец кымшан (букв. Аллаху верь, но сам действуй) [Ахтямов, 2008, с. 44]; Астыц иманы юк (букв. У голодного нет веры) [Там же, с. 48]. В башкирских богатырских сказках встречаются следующие имена главных героев: Ислам батыр (Ислам батыр), Исламбай (Ислам+бай), Хэсэн, Хвсэйен (Ха-сан, Хусаин — имена пророков) и т. д.
Четвертая ЛСГ арабизмов включает в себя слова из области науки и просвещения: гилем, фэн (наука), мэ^рэсэ (медресе), мвдэррис (преподаватель, старший учитель в медресе), шэкерт (учащийся медресе), хи-саб (счет, расчет, исчисление) и др. Например: Бынан йв^ йылдар элек бер шэкерт ауылынан ситтэ бер мэ^рэсэлэ укыган (букв. Сто лет назад один шакирд учился в далеком от своей деревни медресе) [БХИ, 1976, с. 259]; Гилем — кош, акыл — канат (букв. Наука — птица, ум — крылья) [Ахтя-мов, 2008, с. 55].
Вне данной лексико-семантической классификации остаются арабские заимствования, которые представляют собой группу вспомогательных слов и выполняют функции несамостоятельных частей речи: вэ (и, еще), лэкин (но, однако), эммэ (а, однако): ЭYэл Ынец менэн мин йэшэгэн ер^э, бабай вэ эбей булып, шулар^ан вс ул тыуган, ти (букв. Раньше там, где мы живем сейчас, жили старик и старушка, от них родились, говорят, три сына) [БХИ, 1978, с. 80]; Театр^а егеттец был кыща щ^е твштв, эммэ уныц шYрэле тип белмэне, ти (букв. В театре парень влюбился в эту девушку, однако он не знал, что это шурале) [Там же, 1976, с. 178]; Ете квн, ете твн э^лэгэндэр, ти, былар, лэкин таба алмагандар (букв. Искали, говорят, семь дней и ночей, но так и не смогли найти) [БХИ, 1981, с. 88].
Морфологическое освоение арабской заимствованной лексики в языке башкирского народного творчества выражается не в замене арабских словообразовательных средств башкирскими, а в присоединении последних к полной основе арабского слова. Это свойственно именам существительным, прилагательным и глаголам: гэ^ел-лек (справедливость), йэбер-лек (угнетение, насилие), хэким-се-лек (правитель, правление), гиззэт-ле (ува-
жать), рэхим-ле (милосердный, милостивый), никах-лан-дыр- (совершать обряд бракосочетания), тэгэйен-лэ- (назначить, назначать). Присоединение тюркских аффиксов к словам арабского происхождения характерно и для других тюркских языков.
В канве текстов народного творчества сохранились арабизмы, которые в современном литературном языке уже не функционируют. Поэтому в фольклорных сводах дается подстрочное объяснение этих слов. Например: — Бер сэркэш Yге^ бир мицэ! — тип, сэркэш Yге^ ^рап алды (букв. — Дайте мне одного упрямого быка! — сказав, забрал быка) [Там же, с. 158] (сэркэш — тидкэре, упрямый); Шуга шундай Yлемде генэ hвйлэй: кеше йэштэн ни белэ — кэлбенэ шул берегэ (букв. Что человек знает с мо-лоду, то и в душе: поэтому про такую смерть и говорит) [Там же, 1976, с. 172] (кэлбенэ — ^целенэ, душе); Багыусы Y^ем адырап Ygтергэн къща окшаган, тип был балага нан бирэ (букв. Увидев, что девочка похожа на его воспитанницу, лекарь дает ребенку хлеб) [Там же, 1981, с. 138] (нан — икмэк, хлеб); Шунан hуц йэллэттэр катынды тау башына алып барып, сокор ка^ып, биленэн тYбэн ергэ ку.меп куялар (букв. После этого палачи женщину отнесли на вершину горы и закопали по пояс) [Там же, с. 194] (йэллэт — баш киQеYсе, палач); Лэкин иренец йо^аклап китеYенэн гажиз ине, ти (букв. Она удивилась, что муж ушел, заперев ее) [Там же, с. 122] (гажиз — аптырап талыу, удивляться); Ул заманда яуыз, бо^ок кешелэр^е бер изге тау тишегенэ алып барып, йэмин иттерэлэр ине, ти (букв. В те времена испорченных людей водили к пещере святой горы и заставляли давать клятву) [Там же, 1978, с. 45] (йэмин — ант, клятва); Ун ике сваль (букв. Двенадцать вопросов) [Там же, 1981, с. 132] (сваль — ^рау, вопрос).
Сегодня среди башкирского населения распространено много легенд и преданий об истории происхождения географических объектов и населенных пунктов, где основу топонимической лексики составляют арабизмы. Это мы можем утверждать по материалам наших полевых экспедиций последних лет по сбору фольклора Республики Башкортостан. Например: Шэмсетдин ку.ле — озеро Шамсутдин (шамсун — солнце), Кибла шишмэhе — родник Кибла (кибла — направление), Кэ^ер ауылы — село Кадырово (кадр — всемогущий), Арыдлан ауылы — деревня Арслан, Арыдланбэк ауылы — село Арсланбеково (ардлан — лев), Гэзиз ауылы — деревня Газиз (азиз — дорогой), Шайтантау — гора Шайтантау, Шайтан йылгаhы — река Шайтанка (шайтан — бес, черт), Бисмэн йылгаhы — река Бисмень (от Бисмилла — во имя Аллаха), Корбан куле — озеро Курбан, Корбанлы кул — озеро Курбанлыкуль (курбан — жертва), деревни и села Исламово, Исламбаево, Исламбахты, Исламгулово (Ал-ислам — предание
себя Богу, покорность, подчинение), Эхмэт ауылы — деревня Ахметово (ахмад — восхваляемый), Нэби ауылы — деревня Набиево (Наби — пророк).
Таким образом, арабский язык оказал значительное влияние на развитие и обогащение башкирского языка. Арабизмы проникли в башкирский язык прежде всего в результате принятия ислама, расширения торговых и политических связей. Это доказывают примеры из произведений башкирского народного творчества, в фольклорных текстах много арабской лексики из сфер государственной, административной и религиозной деятельности людей. Наши полевые материалы также доказывают, что в памяти народа много легенд и преданий, где арабизмы составляют основу и топонимической лексики. Определенная группа арабских заимствований в современном башкирском литературном языке уже не функционируют.
3.Употребление персидских заимствований в текстах башкирского фольклора
Сложно определить время и путь проникновения фарсизмов в башкирский язык, так как имеется много версий взаимосвязи персидского и башкирского языков. На основании того, что все заимствованные персидские слова ассимилировались и активно употребляются в современном литературном языке, можно утверждать — это происходило на ранних этапах развития башкирского языка. Вопрос заимствования персидских слов башкирским языком многими отечественными учеными рассматривается в общем плане, как вопрос заимствования из «восточных» языков, таким образом исследователи объединяют персидскую и арабскую заимствованную лексику. В башкирском языкознании в последние годы появились работы Г. Р. Гайсиной, посвященные персидским заимствованиям в башкирском языке, в частности кандидатская диссертация [Гайсина, 2008]. Что касается языка башкирского народного творчества, то здесь интересны отдельные статьи Г. Н. Ягафаровой о роли персидских слов в формировании стиля сказок [Ягафарова, 2007, с. 105—108].
Анализ текстов башкирского народного творчества показал, что персидские заимствования также можно классифицировать по семантическим основаниям.
В первую группу мы включаем существительные, обозначающие различные обобщенные явления и понятия, например: выждан (совесть) — перс. вождан, гвнаh (вина) — перс. гонаh, кенэ (злоба) — перс. кине, дар-ман (средство) — перс. дэрман, дэhшэт (ужас) — перс. деhшэт, заман (время) — перс. земан,рэYеш (образ действий) — перс. рэвеш,рух (дух) —
перс. руh, hуш (чувство) — перс. hуш, hвнэр (ремесло) — перс. hвнэр и т. п. Приведем примеры из фольклорных текстов: Эшлэр ине — hвнэре юк, урлар ине — тукмащар (букв. Работал бы — нет ремесла, воровал бы — побьют) [БХИ, 1978, с. 109]; Уга ку$ hалsас, атын, этен тэрбиэлэргэ лэ, коралын йунэтергэ лэ дэрт-дарманы артты, ти (букв. Как посмотрел на нее, у него появились силы ухаживать и за конем, и за собакой, и чинить оружие, говорят) [Там же, с. 171]; Батша кыдын алырга выжданым етмэй (букв. Совести не хватает взять в жены царевну) [Там же, 1981, с. 116]; Йэш менэн гонаh йыуылмай (букв. Слезами грех не смоешь) [Ахтямов, 2008, с. 64].
Во вторую группу вошли персидские заимствования — названия одушевленных лиц: дошман (враг) — перс. дошмэн, дуд (друг) — перс. дуст, бисара (бедолага) — перс. бичаре, диуана (безумец) — перс. диване, эшнэ (приятель) — перс. ашна, батша (падишах, царь) — перс. патша, сэу^эгэр (купец, торговец) — перс. СэYдэгэр. Приведем примеры из фольклорных текстов: Ултыра батша кYрhэтелгэн ергэ (букв. Сел царь на указанное место) [БХИ, 1976, с. 48]; Бердэн-бер квн калага икенсе илдэн саудагэрдэр килеп сыга (букв. В один день из другой страны в город приехал купец) [Там же, 57]; Акылhыз кеше дошманы менэн дуд булыр, дуды менэн дошман булыр (букв. Глупый будет дружить с врагом и враждовать с другом) [Ахтямов, 2008, с. 44]; Дуд итеп сер эйтмэ, дудыцдыц да дуды бар (букв. Не говори другу тайну, у друга тоже есть друг) [Там же, с. 69]; Гишык кешене диуана итер (букв. Любовь человека превращает в безумца) [Там же, с. 75]; Акса батшаны ецгэн (букв. Деньги побежают царя) [Там же, с. 35] .
В третью группу фарсизмов в языке башкирского фольклора внесли слова, обозначающие различные конкретные предметы бытового обихода: балад (ковер) — перс. пэлас, кедэ (карман) — перс. кисе, такта (доска) — перс. тэхт, тадтамал (полотенце) — перс. дэстмал, шешэ (бутылка) — перс. шише, пэрдэ (занавес) — перс. пэрде, hандык (сундук) — перс. сандуг и др. Примеры из фольклорных текстов: Тадтамал hугырбы^ да hатырбыд, — ти иренэ (букв. Будем ткать полотенца и продавать, — сказала мужу) [БХИ, 1981, с. 59]; Балад адтынан калай менэн квплэнгэн hандыsын hвйрэп сыгарып, унан вс алтын тэнкэ алып ярлыга тотторган (букв. Достав из-под паласа железный сундук, отдал бедняку три золотые монеты) [БХИ, 1981, с. 62]; Кедэц тэрэн булhа, дудтар табыла (букв. Если карман глубокий, друзья найдутся) [Ахтямов, 2008, с. 81]; Шешэ твбв шеш булыр (букв. Дно бутылки станет опухолью) [Ахтямов, 2008, с. 506]; Баш — hандык, тел — аскыс (букв. Голова — сундук, язык — ключ) [Там же, с. 81].
Персидские заимствования других семантических разрядов в языке башкирского народного творчества сравнительно немногочисленны. В небольшую группу выделяются названия религиозных и мифологических существ, хотя употребляются часто, особенно в сказочных текстах: аждаhа (дракон) — перс. эждэhа, иблес (дьявол) — перс. эблис, пэрей (дъявол) — перс. пери, фэрештэ (ангел) — перс. фэрештэ, Хо§ай (Всевышний) — перс. Хода. Примеры из фольклора: Инде бынан hуц да h姧е Хо§ай айырмаhын (букв. Уж пусть и после этого вас Всевышний не разлучает) [БХИ, 1981, с. 164]; Был эш иблескэ бер §э окшамай (букв. Эта работа иблису совсем не понравилась) [Там же, с. 158]; Уны кис менэн сыгып hы§гыртhац, пэрещэр йыйылалар (букв. Если выйдешь вечером и свистнешь, соберутся пери) [Там же, 1978, с. 152]; Йыланды аждаhаsа эйлэндергэнсе Yлтереп кал (букв. Убей змею, пока она не превратилась в дракона) [Ахтямов, 2008, с. 85]; Э§эм фэрештэ булмад (букв. Человек не станет ангелом) [Там же, с. 163].
Следующая группа фарсизмов включает в себя названия животных и птиц: маймыл (обезьяна) — перс. меймун, фил (слон) — перс. пил, был-был (соловей) — перс. больболь, родовое название животных хайуан — перс. Ьейван. Например: Боландыц мвгв§в, галимдъщ hY§е, филдец теше, одтаныц эше киммэт (букв. У оленя рога, у ученого слово, у слона бивень, у мастера работа дорога) [Там же, с. 85]; Гвл кэ§ерен былбыл белер (букв. Цену цветка знает соловей) [Там же, с. 93]; Хайуан тире менэн, э§эм кейеме менэн (букв. Животные — шкурой, человек — одеждой) [Там же, с. 503].
Некоторые персидские заимствования, обозначающие признаки, выступают в языке башкирского народного творчества, как и в первоисточнике, в качестве прилагательных. Таковы, например, слова арзан (дешевый) — перс. эрзан, саф (чистый) — перс. саф, хуш (хороший) — перс. Ьош. Приведем примеры из фольклорных текстов: Минец hис ни гэйебем юк, куцелем саф, SYмерем буйы hицэ тогро хе§мэт иттем (букв. Всю жизнь служил тебе преданно, душа моя чиста, нет моей вины перед тобой) [БХИ, 1981, с. 99]; Егет кыщыц куцеленэ хуш килде, ти (букв. Парень, рассказывают, понравился девушке) [Там же, 1976, с. 138]; Тамаша кылып йврвй торгас, ни арзан, ни киммэт икэнен белеп бвтврэлэр (букв. Наблюдая за зрелищем, узнали обо всем: что дешевле, что дороже) [Там же, 1981, с. 82].
Употребляются в фольклорных текстах также союзы персидского происхождения йэки (или), бэлки (но, может), эгэр (если), гэрсэ (хотя), hэм (и). Интересен и тот факт, что среди фарсизмов в составе башкирской лексики
совершенно не встречаются самостоятельные глагольные корни. Употребление наречий и местоимений ограничено одиночными словами — кэм (меньше), hэр (каждый).
Из приведенных примеров видно, что фарсизмы в языке башкирского народного творчества дают общее представление об особенностях воздействия иранских языков на лексику тюркских языков. Характеризуя функционирование персидских слов в текстах башкирского народного творчества, можно сказать, что заимствования подверглись существенным фонетическим, грамматическим и семантическим изменениям.
4. Выводы
Таким образом, наше исследование показывает, что заимствование иноязычной лексики является необходимым процессом развития языка на определенном этапе. Лексика произведений народного творчества богата и разнообразна. В башкирском фольклоре активно употребляются арабские и персидские заимствования, относящиеся к разным лексико-семантическим группам и по-разному освоенные в фонетическом, грамматическом и семантическом плане. Нами выявлено, что основную часть заимствованной лексики составляют общеупотребительные в башкирском литературном языке слова; но есть и такие, которые переместились в пассивный лексический пласт литературного языка. Важно отметить, что самыми частотными заимствованиями являются слова, обозначающие общечеловеческие ценности, при этом многие из них не имеют эквивалента в башкирском языке
Проведенное нами исследование арабских и персидских заимствований в башкирском народном творчестве дает возможность определить новые ориентиры для дальнейшего развития башкирской лингвофольклори-стики. Такое исследование вносит вклад в общий научный фонд изучения истории башкирского языка и способствует познанию структуры башкирской поэтической речи.
Источники
1. Ахтямов М. Х. Словарь башкирских народных пословиц и поговорок / М. Х. Ахтямов. — Уфа : Китап, 2008. — 774 с.
2. БХИ — Башкорт хальгк ижады. Тылсымлы героик экиэттэр. — вфе : Башкортостан китап нэшриэте, 1976. — 344 б.
3. БХИ — Башкорт халык ижады. Батырдар тураЬындагы экиэттэр. — вфе : Башкортостан китап нэшриэте, 1978. — 352 б.
4. БХИ — Башкорт халык ижады. Экиэттэр. Тормош-кенкуреш экиэттэре. — вфе : Башкортостан китап нэшриэте, 1981. — 398 б.
Литература
1. Бухарова Г. Х. Башкирский народный эпос «Урал-батыр» : когнитивно-дискурсивный и концептуальный анализ / Г. Х. Бухарова. — Уфа : РИЦ БашГУ, 2008. — 352 с.
2. Гайсина Г. Р. Персидские заимствования в башкирском языке : автореферат диссертации ... кандидат филологических наук : 10.02.02. — Уфа, 2008. — 24 с.
3. Галяутдинов И. Г. Два века башкирского литературного языка / И. Г. Галяут-динов. — Уфа : Гилем, 2000. — 448 с.
4. Дмитриев Н. К. Строй тюркских языков / Н. К. Дмитриев. — Москва : Изд-во Восточной литературы, 1962. — 607 с.
5. Зайнуллин М. В. Общие проблемы лингвокультурологии / М. В. Зайнуллин, Л. М. Зайнуллина. — Уфа : РИЦ БашГУ, 2008. — 206 с.
6. Ишбердин Э. Ф. Историческое развитие лексики башкирского языка / Э. Ф. Ишбердин. — Москва : Наука, 1986. — 149 с.
7. Кульсарина Г. Г. Употребление арабских заимствований в башкирских народных сказках / Г. Г. Кульсарина // Филология и журналистика : материалы республиканской научно-практической конференции. — Уфа, 2000. — С. 86—88.
8. Кульсарина Г. Г. Язык и стиль башкирских народных сказок / Г. Г. Кульсарина. — Уфа : РИЦ БашГУ, 2009. — 144 с.
9. Кульсарина Г. Г. Функционально-семантические особенности конфессиональной лексики в башкирском фольклоре (на материале арабизмов) / Г. Г. Кульса-рина // Исламская цивилизация в Волго-Уральском регионе : сборник материалов 4-го Международного симпозиума. — Уфа : РИЦ БашГУ, 2010. — С. 76—79.
10. Санъяров Ф. Б. "Урал батыр" : лингвистик тикшеренеY тэжрибэhе / Ф. Б. Санъяров. — 9фе : РИЦ БашГУ, 2006. — 175 с.
11. Хроленко А. Т. Основы лингвокультурологии / под ред. В. Д. Бондалетова. 2-е изд. — Москва : Флинта : Наука, 2005. — 137 с.
12. Ягафарова Г. Н. Роль арабских и персидских слов в формировании стиля сказок / Г. Н. Ягафарова // Проблемы сохранения башкирского фольклора. — Уфа : Гилем, 2007. — С. 105—108.
Features of Borrowings in Language of Bashkir Folklore
© Kulsarina Gulnur Galinurovna (2016), PhD in Philology, degree seeker, Department of Russian and Comparative Philology, Bashkir State University (Ufa, Russia), kulsarina.g@ mail.ru.
The peculiarities of functioning of borrowings in the language of the Bashkir folk art are covered. Aims of the study are the identification of Arabic and Persian borrowings, the analysis of their functioning in the language of folk art, as well as their lexical-semantic classification. The research urgency is caused by the fact that up to the present time
the semantic transformations of borrowings in Bashkir language require the study. The range of application of the research results is quite broad: there are few studies in the Bashkir linguistics at the moment devoted to the phonetic changes of Arabic and Farsi borrowings in the vocabulary of the Bashkir language; there are no special studies on the causes of the passivity of the functioning of some words of foreign origin, and on use of borrowings in different variants; there are still no publications on the issue of parallel usage of synonyms of different origin, denoting the same concept in different sources. The author's lexical analysis of folklore text materials have shown that borrowings from Arabic and Persian languages in the vocabulary of the Bashkir language are in different quantitative proportions. It is established that the quantitative advantages have Arabic borrowings. It is shown that the sphere of usage of borrowings in the language of folklore is wide and varied.
Key words: Bashkir language; folk art; linguofolkloristics; borrowings; Arabic borrowings; Persian borrowings.
Material resources
Akhtyamov, M. Kh. Slovar' bashkirskikh narodnykh poslovits i pogovorok. 2008. Ufa: Kitap. (In Bash.)
BKhl — Bashnort khalyn izhady. Tylsymly geroik akiattar. 1976. 0fe: Bashkortostan kitap nsshriste. (In Bash.)
BKhl —Bashnort khalyn izhady. Batyr^ar turahyndasy akiattar. 1978. 0fe: Bashkortostan kitap nsshriste. (In Bash.)
BKhl — Bashnort khalyn izhady. dkiattar. Tormosh-kenkyresh akiattare. 1981. 0fe: Bashkortostan kitap nsshriste. (In Bash.)
References
Bukharova, G. Kh. Bashkirskiy narodnyy epos «Ural-batyr»: kognitivno-diskursivnyy i kontseptualnyy analiz. 2008. Ufa: RITs BashGU. (In Russ.).
Dmitriyev, N. K. 1962. Stray tyurkskikhyazykov. Moskva: Izd-vo Vostochnoy literatury. (In Russ.).
Galyautdinov, I. G. 2000. Dva veka bashkirskogo literaturnogo yazyka. Ufa: Gilem. (In Russ.).
Gaysina, G. R. Persidskiye zaimstvovaniya v bashkirskom yazyke: avtoreferat dissertat-sii ... kandidat filologicheskikh nauk: 10.02.02. 2008. Ufa. (In Russ.).
Ishberdin, E. F. 1986. Istoricheskoye razvitiye leksiki bashkirskogo yazyka. Moskva: Nauka. (In Russ.).
Khrolenko, A. T. 2005. Osnovy lingvokulturologii: uchebnoye posobiye. Moskva: Flinta: Nauka. (In Russ.).
Kulsarina, G. G. 2000. Upotrebleniye arabskikh zaimstvovaniy v bashkirskikh narod-nykh skazkakh. In: Filologiya i zhurnalistika: materialy respublikanskoy nauchno-prakticheskoy konferentsii. Ufa. 86—88. (In Russ.).
Kulsarina, G. G. 2009. Yazyk i stil' bashkirskikh narodnykh skazok. Ufa: RITs BashGU. (In Russ.).
Kulsarina, G. G. 2010. Funktsionalno-semanticheskiye osobennosti konfessionalnoy leksiki v bashkirskom folklore (na materiale arabizmov). In: Islamskaya
tsivilizatsiya V Ю^о-итЬкст regione: sbomik materialov 4^о Mezhdun-arodnogo simpoziuma. Ufa: BashGU. 76—79. (1П Russ.).
Sanyarov, F. В. 2006. "ига1 batyr": lingvistik tikshereneY tэzhribэhe. вfe: RITs Bash-GU. (1п Bash.).
Yagafarova, G. N. 2007. Rol' arabskikh i persidskikh slov V formirovanii stilya ska-zok. РгоЫету sokhraneniya bashkirskogo/оШот. Ufa: Gilem. 105—108. (1п Russ.).
ZaynuИin, М. V., ZaynuШna, L. М. 2008. Obshchiye ртЫету lingvokulturologii. Ufa: RITs BashGU. (1П Russ.).
